Do you always have to be alone? (джен)

Примечания:

Внезапнокроссовер со СтарТреком. Точнее, идея с общим смыслом «зеленые человечки (или человечек) были в реальности, и землянам это аукнулось созданием СтарТрека, а «Эпсилону» — появлением своего штабного телепата».

P.S. Абсолютную достоверность переводов на вулканский не гарантирую.

В палате — никого, кроме него и Невера.

Невозможное событие в первые сутки после задания, редкое — на вторые, обыденное — на третьи. Или на четвертые? Илья сбился со счета. Спать хочется невыносимо, но засевшее внутри напряжение и вид опутанного проводами и датчиками напарника на койке ни на миг не дают сомкнуть веки.

Невер не застал скомканный конец миссии и триумфальную победу над шагоходом из СССР, который, при реверсировании лишившись всей приобретенной энергии, вскоре попросту «заклинился». Когда его и десяток гражданских освободили и спустили вниз, он давно и прочно отключился… нет, не отключился, а потерял сознание, поправляет себя Илья, непроизвольным жестом потирая тыльную сторону шеи со шрамом-отметиной от вживления чипа.

И проблема Невера крылась не в травмах — их и вовсе не было, стены пресса не сжались во второй раз.

Сам Илья, «включенный» уже после всех событий, получил выговор — полтора года назад Невер был прав, такой Алисы, холодно-безжалостной, стоило бояться, — и короткое: «Отдел Сигма решит, что с вами делать». Теперь он, временно или навсегда отстраненный от дел, верным псом нес бдение в палате напарника, мозоля глаза всему медперсоналу, время от времени пересекался с завербованной Кирой — ныне уже Эвер, — и ждал перемен.

Но даже спустя столько времени Неверу не становилось лучше, а медики отказывались делиться информацией и только говорили, что прогноз туманен.

— …Произошло фрагментарное замещение относительно недавней памяти подавленными воспоминаниями, — неожиданно слышится из коридора голос приближающегося врача. — Это повлекло за собой искажение черт личности и…

Точно выбрав момент, его перебивают сухим тоном:

— Я уже ознакомился с записями. Изменения в состоянии по сравнению с последним отчетом?

— Отсутствуют, — вздыхает врач, разом растерявший остатки напускной бодрости.

— Тебе помогут, слышишь? — тихо обращается Илья к заострившемуся профилю напарника, наполовину скрытому под кислородной маской.

(Усталость не дает ему осознать, что он говорит это не мысленно).

…Вошедший вслед за врачом сотрудник в халате оказывается очень высок, на две головы выше него. Едва завидев его лицо, Илья невольно напрягается; застывшее на жестких чертах каменное выражение кажется угрожающим — не в последнюю очередь из-за странных бровей вразлет.

Сотрудник бесшумно проходит ближе, окидывает Невера цепким, почти рентгеновским взглядом. Илья, хоть и не является объектом его пристального внимания, едва сдерживает желание поежиться на стуле. Что-то в этом человеке упорно тревожит его: не то черты лица, не то неестественный неживой оттенок кожи, не то заостренные кверху уши…

Он вздрагивает так, будто коснулся оголенного провода, и выпрямляется до хруста в затекшей спине.

Нечеловеке.

И пусть ему за время службы далеко не впервой сталкиваться с подобным, ощущение опасности не ослабевает.

— Вам следовало вызвать меня раньше, — сотрудник легко, почти невесомо проводит пальцами по виску Невера, и в его словах нет ни грамма раздражения — это просто данность, констатация факта.

— Решение принимали не мы, — отмахивается медик. — Каковы будут ваши дальнейшие действия, hassu Sa’telk⁽¹⁾?

Чип не распознает этот мелодичный шелестящий язык.

— Необходимо восстановить блок, — сотрудник дергает острой бровью, словно плечом пожимает. — Однако под него также попадет некоторая часть воспоминаний о периоде ухудшения состояния и значительно большая часть воспоминаний после прорыва.

— Насколько большая… часть? — как со стороны слышит свой внезапно севший голос Илья.

К нему поворачиваются оба. Сотрудник, и теперь не меняясь в лице, отвечает-рапортует:

— Девяносто восемь целых, пятьдесят шесть сотых процента. Сказать точнее невозможно.

Звучит как насмешка, как издевка, но за его словами просто нет эмоций, и Илья теряется, не зная, как реагировать.

Врач, похоже, опасается мордобоя на нервной почве и потому дотрагивается до его плеча, отвлекая внимание на себя:

— Агент Нео, я вынужден просить вас покинуть палату. Вы не можете присутствовать при… операции.

Илья молча смотрит на него, — смотрит непозволительно долго даже для человека, не спавшего трое суток и потому едва соображающего, — прежде чем скованно подняться на ноги.

Но в дверях он ненадолго оборачивается — потому что не может иначе.

Склонившись над Невером, сотрудник касается его лица обеими руками. Расставленные веером тонкие пальцы ложатся в четкой последовательности: висок, скула, щека, угол челюсти, точка на сонной артерии на шее…

Илья не знает, почему ему кажется, что он видит на месте Невера худого угловатого мальчика с волосами «ежиком».

— T'nash-veh kashek hal-tor tor ish-veh kashek, t'nash-veh nahp hal-tor tor nahp⁽²⁾, — низко и звучно произносит сотрудник, словно читая мантру.

* * *

Врач отворачивается, давая «коллеге» немного необходимого уединения, и позволяет себе глубокий вздох. Впервые за последние девяносто часов он ощущает что-то вроде надежды на благополучный исход.

Сателик — профессионал своего дела. К тому же он уже работал с разумом агента Невера. Хотя тогда, много лет назад, тот был никаким не агентом — просто потрепанным мальчишкой с остаточными последствиями химиотерапии…

1) Hassu — целитель (вулк.). Sa’telk (Сателик) — имя, означающее на вулканском примерно «извне, из другого мира». Но здесь это не столько имя, сколько прозвище и/или составляющая должности.

Вернуться к тексту

2) «Мой разум — к твоему

Вернуться к тексту