Любовь в четыре акта (гет)

Работа, особенно требующая высокого уровня ответственности, нередко является причиной сильного стресса. Для детективессы полиции в отделе убийств Агнес Флейм и системного администратора в небольшой компании, специализирующейся на интернет-продажах, Романа Ньютона это не исключение. Первая вынуждена сталкиваться с жестокостью и несправедливостью граждан и сослуживцев, а второй — с некомпетентностью начальника и коллег в сфере IT. От них обоих многое зависит: от неё — безопасность района, от него — работа всей компании. Поэтому неудивительно, что Агнес и Роман, приходя домой после расследования преступлений и спасения компьютеров, чувствуют себя выжатыми, как лимон. Обычно пара ищет утешения друг в друге, но сегодняшний вечер прошёл совершенно не так, как им обоим хотелось.

Устроившись на диване в гостиной своей съёмной квартиры, Флейм и Ньютон завели поначалу осторожный диалог о том, как прошёл их день.

— Что у тебя случилось на работе? — женщина с искренней обеспокоенностью спросила у возлюбленного, который сегодня не смог забрать её после службы, оставшись на своей смене дольше обычного.

— Да блин, сервер полетел! Мой напарник, Денис, на головной компьютер зачем-то закачал игру из интернета и занёс туда вирус. Я почти весь день исправлял его косяки и восстанавливал данные, — с нотками раздражения произнёс обычно добродушный мужчина. Но сегодня у него явно не было сил оставаться милым и весёлым.

— Сочувствую. Коллеги-идиоты — это знакомая мне тема. Ну ты знаешь. Сегодня опять придирались ко мне из-за того, что я быстро раскрыла очередное дело. Несли всякую чушь, мол, я заставляю невинных людей брать на себя ответственность за убийство. Идиоты! — в ответ поделилась Агнес, давая понять своему парню, что разделяет его негодование.

— Точно идиоты. Как и многие мои коллеги. Они думают, что я компьютерщик или специалист по технике, который им обязан чинить мышки, клавиатуры и принтеры, — недовольно выпалил Роман, а затем, вздохнув, отчаянно добавил: — Только Джулия понимала и ценила мою работу.

Джулия. Джулия Миллер. Одна из его бывших девушек, которая раньше работала бухгалтершей в той же компании. Та самая бывшая, которая была исключительно плохого мнения о Флейм, считая её высокомерной стервой, недостойной своего замечательного, по её мнению, парня. И Ньютон знал об этом. Так с чего он вдруг решил с такой грустью упомянуть Миллер при своей нынешней возлюбленной?

— Ага. Значит, после увольнения Джулии всё стало сложнее, — женщина старалась произнести это более сочувственно, хоть и почувствовала обиду.

— Агнес, не начинай, пожалуйста, — но мужчина услышал в её словах не понимание, а упрёк, и внутри у него начал закипать и без того еле контролируемый гнев.

— Что я начинаю? — Агнес непонимающе взглянула на него, хотя на самом деле догадывалась, о чём речь.

— Твоя тупая ревность, — сердито ответил Роман.

— Причём здесь ревность? Я ничего такого не сказала, — защищалась Флейм.

— Агнес, не делай из меня идиота, — мужчина строго посмотрел на неё, а затем встал с дивана и отошёл от партнёрши подальше. Он даже сам не заметил, как между ними оказался журнальный столик.

— Да никто из тебя не делает идиота. Чего ты завёлся? — тут же вскочила женщина, недовольная и реакцией возлюбленного, и образовавшейся дистанцией между ними.

— Я завёлся? Или это ты начинаешь доставать меня своей необоснованной ревностью? — вспылил Роман. Как же всё-таки было удачно, что его тело само переместило хозяина подальше от оппонентки. Сейчас злость на затаённые подозрения стала всё менее сдерживаемой.

— А такой ли уж необоснованной, раз ты видишь упрёк в безобидной фразе? — с нескрываемым недоверием спросила Агнес.

— В безобидной фразе? Вот это твоё «Значит, после увольнения Джулии всё стало сложнее» — это безобидная фраза? — раздражение Ньютона стало ещё сильнее от отрицания его партнёрши своей ревности.

— Я просто констатировала факт. Я не закладывала в это никакого особенного смысла, — продолжала защищаться Флейм.

— Б××××, не делай из меня идиота! — мужчина окончательно вышел из себя, позволив себе использование нецензурной лексики, которую терпеть не могла женщина.

— А ты не смей материться! — настал её черёд вспылить, когда одно из их правил было нарушено им.

— Тогда прекрати капать мне на мозги! — злобно кричал Роман.

— Да никто не капает тебе на мозги! Ты сам без причины психанул! Как будто в чём-то виноват, но тщательно пытаешься это скрыть, — в порыве своего гнева Агнес позволила себе задеть возлюбленного за его нетерпимость к недоверию.

— Б××××! Ты что, совсем о×××××?! — казалось, что более яростным Ньютон быть не мог, но сейчас он почти достиг предела. Благо, что между ним и оппоненткой всё ещё был журнальный столик.

Обстановка накалилась до предела. Даже лампочки в гостиной начали мигать, рискуя взорваться от гнева жительницы и жителя квартиры. Но ни она, ни он не обращали на это никакого внимания, как и не замечали огненно-рыжего свечения в глазах друг друга, оповещающего об использовании своих способностей, пусть и бессознательно. Да, отношения между двумя людьми, умеющих управлять Стихией Огня, могут быть чрезвычайно опасными.

— Прекрати материться, я сказала! Ты совсем с ума сошёл?! — Флейм первая почувствовала, как они переходят черту, и пыталась успокоить разгневанного возлюбленного, хотя сама не могла усмирить свою злость.

— Это ты с ума сошла! Параноичка долбанная! — мужчина не мог уже остановиться, дойдя до откровенных оскорблений.

— А ты психопат, раз тебя безобидные фразы выводят из себя! — женщина позволила себе ответную грубость в его адрес.

— Б××××, Агнес, я тебе сказал, у меня был паршивый день на работе. Н×××× надо было вот эту тупую фразу про Джулию вставлять?! — продолжал свою яростную тираду Роман, но в ней уже было больше обиды.

— Ещё одно матершинное слово, и я тебе зубы выбью, — Агнес была ниже ростом и меньше по комплекции, чем её партнёр, но её угрозы, сжатые кулаки и опасный блеск в глазах придавали внушительности.

— Ну давай! Ударь меня! Мне же мало того, что у меня на работе проблемы, а ты мне на мозги капаешь своей тупой ревностью! — но Ньютон всё равно рискнул бросить оппонентке вызов, хотя знал, что та действительно может использовать физическую силу против него, и никакой столик между ними не защитит его. Он просто руководствовался своим глубоким отчаянием, вызванным некомпетентным напарником и несправедливыми подозрениями партнёрши.

— Прекрати сходить с ума! — боль в его словах смогла притупить агрессию Флейм, но не её желание заставить возлюбленного успокоиться.

— Это ты сходишь с ума! Ты что, думаешь, я не понимаю, какой смысл ты вложила в свою фразу про Джулию? — мужчина вновь повторил свои обвинения, не думая усмирять обиду.

— Ещё раз тебе повторяю: я не вкладывала никакого смысла в эту фразу. То, что ты в ней увидел упрёк, это твоя проблема, а не моя, — строго высказалась женщина.

— Агнес, повторяю ещё раз: не делай из меня идиота, — сурово произнёс ей Роман.

— Я и не делаю. Ты сам с этим прекрасно справился, — со свойственной ей грубостью выпалила Агнес.

— Да пошла ты! — больше от отчаяния, чем злости бросил Ньютон.

— Сам иди! — Флейм ответила ему тем же, но звучала она оскорблённо.

— Короче, я ухожу, — наконец решил сдаться мужчина, оставшись без сил на дальнейшую борьбу.

— Ну и уходи, — обиженно выдала женщина, у которой тоже уже не было ресурсов продолжать спор. Но на прощание уходившему оппоненту крикнула: — Психопат!

— Параноичка! — послышалось от Романа перед тем, как он хлопнул входной дверью, и случайно взорвал остатками злости лампочку в прихожей.

Агнес осталась наедине со своими мрачными мыслями в квартире. Свет больше не мерцал от гнева, но стал неестественно приглушённым, будто был готов окончательно потухнуть. Так он вторил чувствам Флейм и уходу Ньютона.

Роман Ньютон сидел на водительском кресле своей машины и болезненно держался за голову, будто боялся, что она расколится на две части. Хоть его внезапно вспыхнувший гнев в квартире успел улетучиться за то время, что Роман шёл от дома до автомобиля, но от отчаяния мужчина не смог избавиться. Оно лишь подпитывало его чувство вины, пришедшее с осознанием всего, что он успел наговорить своей возлюбленной во время ссоры.

«Какого чёрта я так завёлся? Да ещё и матерился при Агнес! Идиот! — мысленно ругал себя Ньютон. — Даже если она и вправду приревновала меня к Джулии, я не должен был так реагировать. Зачем я вообще так себя повёл? Зачем ей нагрубил?» — вопросы, которые он задавал себе, не требовали ответа. Роман понимал: его ничто не оправдает.

«О, боже! Я же ещё и оскорбил её! Как я мог позволить себе так опуститься? — воспоминания подкинули мужчине ещё больше причин для сожалений. — Я же люблю Агнес. Она лучшее, что было со мной. А я повёл себя как настоящий психопат. И Агнес права: я сам из себя сделал идиота», — он отчаянно вздохнул, проведя руками по и без того вечно взъерошенным волосам.

«Я должен что-то сделать, чтобы извиниться перед ней, — потерев уставшие глаза, Ньютон начал размышлять над тем, как исправить ситуацию, в которой считал виноватым себя. — Хотя бы купить красную розу и её любимый шоколадный пончик», — это звучало, возможно, неравноценно его проступку, но Роман не знал, чем ещё подкрепить своё искреннее раскаяние. — Только где бы их взять поздно вечером? — тут же озадачился мужчина, но следом решительно заявил самому себе: — К чёрту! Ради Агнес добуду всё, что поднимет ей настроение», — с этой мыслью мужчина уверенно завёл машину и отправился на поиски примирительного подарка для своей возлюбленной. Он ни за что не сдастся, ведь она достойна преодоления любых преград.

* * *

Агнес Флейм, оставшись в квартире с приглушённым светом совершенно одна, принялась хаотично мерить шагами гостиную. Так она пыталась унять вихрь мрачных мыслей, родившихся в её голове после жестокой ссоры с любимым человеком.

«Как же так? Как же так? За что это со мной? Что со мной не так? Почему всё это произошло?» — Агнес искала в урагане беспокойных вопросов ответы. Но вместо них появились лишь навязчивые мысли, угрожавшие нарушить и без того хрупкое психическое здоровье женщины.

«А может, я права? Может он психанул, потому что испугался, что я раскрою его? Нет-нет-нет! Не смей так думать! Прекрати! Прочь, глупые мысли! — Флейм била себя по голове, продолжая расхаживать взад-вперёд, стараясь избавиться от неутешительных образов, возникающих в её голове. — Роман всегда был мне верен. Он никогда не давал мне повода усомниться», — рациональная часть Агнес пыталась жёстко парировать её тревоге.

«Зачем-зачем-зачем? Зачем я вообще сказала эту тупую фразу?! — внезапное сожаление настигло женщину, но навязчивые мысли вступили в схватку и с ним. — Нет-нет-нет, только не думай об этом снова. Не думай, не смей. Роман верен тебе. У него просто был тяжёлый день. Но, блин, где он теперь? Куда он ушёл? Нет, не смей думать, что он ушёл к любовнице. У него нет любовницы. Прекрати-прекрати-прекрати! Прекрати сейчас же, я сказала!» — отчаянная борьба между рациональным доверием к партнёру и безосновательным страхом потерять его преданность становилась всё более агрессивной. Флейм больнее била себя по голове, а её шаги стали сбивчивыми — она даже несколько раз чуть не споткнулась о журнальный столик.

«Дура! Идиотка! Больная на всю голову! Параноичка! Прекрати-прекрати-прекрати! — к самоповреждению Агнес присоединилось самоуничижение, грозившее ей новой попыткой самоубийства. — Я не достойна его. Я не должна... Он не должен... — женщина начала уже испытывать усталость и тошноту, однако навязчивые мысли о самом худшем не хотели её покидать. — Нет-нет-нет, только не снова. Не надо, не думай о суициде. Ты должна жить. На тебе вся ответственность. Ты не можешь подвести этот мир. Ты не можешь оставить Романа с горем. Ты не должна. Ты не можешь. Прекрати-прекрати-прекрати! Хватит, я сказала! Довольно! Достаточно! Прочь из моей головы! Я дура, идиотка, ненормальная, параноичка. Прекрати-прекрати-прекрати!» — очередная попытка Флейм взять себя в руки вновь обратилась в отчаянный крик самоненависти. Неизвестно, как долго это будет продолжаться. И сможет ли она удержаться, не поддаться разрушению до прихода своего партнёра?

Роман Ньютон вернулся в квартиру не с пустыми руками, сдержав своё обещание — достал пончики с шоколадной глазурью поздним вечером. Но розы, к сожалению, не смог купить: цветочные лавки либо были закрыты, либо в них продавали уже завядший товар. Его возлюбленная достойна только лучшего, поэтому он отсутствие букета компенсировал количеством пончиков — их было двенадцать.

Агнес Флейм продолжала своё хаотичное шествие по гостиной, пытаясь унять поток навязчивых мыслей и желание причинить себе боль, когда в комнату зашёл её партнёр. Агнес не сразу обратила на него внимание, а когда всё-таки заметила, то, растерявшись, случайно споткнулась о журнальный столик и упала на пол. Роман тут же подскочил к ней, предварительно поставив коробку с пончиками на диван. Мужчина помог женщине встать и с привычной ему нежностью поправил выбившуюся прядь из её волос.

— Агнес? Ты в порядке? — Ньютон беспокойно осматривал возлюбленную на предмет серьёзных травм.

— Я? Я не знаю. Не уверена, — Флейм была всё ещё растеряна и подавлена всеми событиями, произошедшими за этот вечер.

— Прости. Это из-за меня. Я реально идиот и психопат. Из-за ерунды завёлся, — Роман искренне раскаивался, чувствуя вину за состояние своей девушки.

— Это ты меня прости. Я не знаю, зачем я вообще сказала эту тупую фразу. Я не хотела тебя обидеть. Я не хотела... — Агнес слегка оживилась и принялась извиняться в ответ, но её слова были полны хаоса, как и мысли. Она даже не знала, как закончить предложение.

— Тише, любимая, — мужчина осторожно погладил женщину по щеке, успокаивая. И голос его был таким же ласковым, как и прикосновения. — Я всё понимаю. Я знаю, что ты не хотела меня обидеть. Я неправильно повёл себя. Даже если и была ревность, я не должен был оскорблять тебя, — мягко добавил он, признавая неправильность собственной реакции.

— Но я правда параноичка, — с горечью произнесла Флейм.

— Нет, тебе просто тяжело даётся доверие, — без давления парировал Ньютон её утверждение. — Я знаю об этом, но зачем-то повёл себя так, будто не понимаю твоих триггеров. Только усугубил ситуацию своим гневом. Да ещё и позволил себе мат при тебе. Прости меня, — теперь он звучал стыдливо.

— Если ты меня простишь... — негромко сказала Агнес, обнажая свои страх и усталость.

— Любимая моя, я уже тебя простил, — с нежной улыбкой сказал Роман, вновь погладив свою девушку.

— Я такая дура. Мне так стыдно, — женщина отстранилась от партнёра и закрыла лицо руками, подтверждая озвученные чувства.

— Не стоит, — Ньютон мягко убрал руки Флейм с её лица и осторожно притянул к себе. — Давай лучше поедим пончиков с чаем. Я достал твои любимые — с шоколадной глазурью, — он улыбнулся ей своей фирменной добродушной улыбкой и кивнул головой в сторону коробки с примирительным подарком, лежавшей на диване.

— Я тебя не заслуживаю, — Агнес обречённо вздохнула. Роман ради неё каким-то чудом добыл поздним вечером её любимую сладость, а она... А что она сделала, чтобы он смог простить её?

— Это не правда. Ты — лучшее, что есть в моей жизни, — но мужчине было достаточно любимой женщины и крепкости их союза, чтобы принять её извинения. И он доказал ей это своими уверенными и искренними словами, а также признанием, исходившим из глубины сердца: — Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — Флейм ответила Ньютону тем же, но голос её звучал измученным. Она много сил потратила на борьбу со своими навязчивыми мыслями и страхами. Однако Агнес не сдалась им, приняв прощение и чувства Романа, в которых сейчас не сомневалась. Ровно горевший свет лампочек в гостиной тому был подтверждением — любовь двух Огненных заряжала его, но не перегружала.

Ссора, вспыхнувшая внезапно из-за усталости, недопонимания и тени прошлых обид, осталась где-то позади, как и ураган вины, бушевавший ещё недавно в сердцах пары. Сейчас они находились под дождём принятия и мира, после которого обязательно расцветут нежность и покой.

После позднего ужина пончиками с шоколадной глазурью и чёрным чаем с молоком Агнес Флейм и Роман Ньютон, испытывая одновременно усталость и покой, принялись готовиться ко сну. В их холодной спальне из-за серо-голубых стен и стерильно белого постельного белья сейчас они чувствовали тепло любви, исходившее друг от друга. Роман нежно массировал ушко возлюбленной, с умилением глядя на неё. А Агнес осторожно гладила его по щеке, легонько касаясь старого шрама — напоминания о бурной жизни в латиноамериканском районе Чикаго до встречи с ней. Им было сейчас так хорошо, так спокойно, словно пара не ругалась несколько часов назад, жестоко оскорбляя друг друга. Это теперь было позади и уже никак не влияло на то, что творилось в душе Флейм и Ньютона.

— Почему ты такая идеальная? — с нескрываемым восхищением вдруг произнёс мужчина.

— Я? Идеальная? Ты меня явно с кем-то путаешь, — женщина засмущалась от комплимента партнёра, который хоть и был искренним, но казался ей преувеличенным.

— Нет. Для меня ты идеальна. Со всеми твоими страхами, тревогами, ревностью, гневом, самобичеванием. Ты — лучшее, что есть в моей жизни, — Роман говорил это одновременно серьёзно и ласково.

— Прекрати меня смущать, — без обвинений сказала Агнес, робко улыбаясь и краснея.

— Я и не собирался. Просто не могу перестать восхищаться тобой, — голос и выражение Ньютона стали более игривыми, но по-прежнему не лишёнными честности.

— Почему ты такой милый? — Флейм смотрела на него с лёгким удивлением и наполненным безграничной любовью взглядом.

— Потому что ты этого заслуживаешь, — почти с гордостью произнёс мужчина.

— Я заслуживаю самого милого пупсика в мире? — притворилась недоумевающей женщина, но на лице была обычно несвойственная ей игривость.

— Абсолютно заслуживаешь! — без тени сомнений подтвердил Роман.

— Блин, это так слащаво звучит. Аж зубы сводит, — поёжилась Агнес от непривычной для неё беззаботности и романтичности момента. Её парень в ответ на это лишь добродушно рассмеялся. — Вот тебе смешно, а у меня диабет может быть, — пошутила она беззлобно.

— Блин, какая неприятная ситуация! — притворно посетовал Ньютон в свойственной ему забавной манере, которая окончательно сорвала все оковы вокруг его возлюбленной. Она тут же начала смеяться вместе с ним, не чувствуя былой неловкости.

— Ты — пупсик, — Флейм кокетливо ткнула по носу своего партнёра.

— А ты — очаровашка, — вторил ей Ньютон в том же тоне.

— Я? — с лёгкой неуверенностью переспросила женщина.

— Да. Ты очаровательна и внутри, и снаружи, — вновь посерьёзнел мужчина, но по-прежнему оставался ласковым.

— Как и ты, — Агнес мягко улыбнулась в ответ Роману.

— Я люблю тебя, Агнес, — нежным шёпотом произнёс Ньютон.

— А я люблю тебя, Роман, — голос и выражение Флейм были такими же, как и его.

— Спокойной ночи, любимая, — мужчина мягко поцеловал её в лобик.

— Спокойной ночи, пупсик, — женщина доверительно прижалась к нему.

В такой обстановке, полной нежности и гармонии, сон быстро нашёл Агнес и Романа. Они чувствовали себя в полной безопасности, засыпая в объятиях друг друга. Их огонь сейчас дарил тепло и свет, а не сжигал, как несколько часов назад. И было ощущение, что это навсегда.