Прекрасная партия магистра Ионаса (джен)

Над столицей неторопливо поднималось солнце. Его лучи скользили лениво по крышам и шпилям башен и собирались над королевскими садами. Магистр Ионас столь же неторопливо облачился в мантию, надел поверх нее цепь священнослужителя со знаками богов и вышел из кельи. Обыкновенно магистр совершал утренний променад, затем завтракал и позже уединялся в библиотеке. Его как раз ждали труды магистра Иеронимия, которые следовало бы переписать и направить копию в столицу.

Однако стоило ему отворить дверь, как стало ясно, что планам этим не суждено было сбыться. На пороге, всклокоченный, угрюмый и грозно поджавший губы, обнаружился самолично король Кальдории.

— Ваше Величество, — чинно поклонился магистр и отступил назад в келью.

Комнатка была скромна до крайности. В четыре шага ее можно было пересечь накрест, от одного угла до другого. Вдоль одной стены вытянулась узкая койка, застеленная простым шерстяным покрывалом, грубым, однако ж добротным и в меру теплым. Против нее — темного дерева шкаф, ларь для вещей, молитвенный угол с ликами богов. Под окном стол да пара грубой работы стульев. Учения святых отрицали всякое стяжательство, и Ионас следовал заведенным правилам.

— Я вас искал, магистр, — король без лишних прелюдий влетел в келью, как в свои покои, прошелся от двери до окна и обратно. Наконец остановил взгляд на скромно замершем в уголке священнослужителе. — Нужна ваша помощь! Эта бестия скоро мне страну развалит! За что мне на голову это проклятье?!

— Божественная воля ниспосылает всякому испытания сугубо по силе его, — смиренно прошелестел Ионас и сложил руки поверх священной цепи. Мягко звякнули под пальцами божественные знаки. — Желаете разделить со мной утреннюю молитву, Ваше Величество?

Тот скривился, дернул тяжелым, квадратным подбородком и вновь заходил из стороны в сторону, меряя шагами весьма скромных размеров комнатку. На ходу он все больше распалялся и активно жестикулировал. Ионас только и успевал уклоняться от очередного взмаха руки.

— Ты вообразить себе не можешь, что она творит, эта проклятущая девица! А сколько разговоров говорено?! Сколько нянек, гувернанток, иностранцев еще выписывал… я уж и не знаю, кого к ней приставить! Палача ей надобно, заплечных дел мастера! И не смей мне тут о молитвах, дела мне до молитв!

— В смирении, Ваше Величество, путь к благочестию, — мягко и вкрадчиво заговорил Ионас, вклинившись между гневными выкриками с елейным своим тоном. — Праведный путь в том заключается, чтобы вверить себя божественной воли и предаться пути неисповедимому, коий и ведет к землям благим. Смирению учат нас писания древних.

Король протяжно выдохнул, широко раздувая ноздри, и наконец осел на стул. Устало махнул рукой.

— У тебя на все один ответ, боги да воля, — бросил он уже без прежней злости, с силой растер лицо руками и откинулся на спинку стула. Весьма скромного, простого, из дерева, безо всякой резьбы. — А делать-то мне что?

Ионас украдкой улыбнулся самыми краешками губ, тут же вернулся к благостному выражению, что подобало священнослужителю.

— Разве вы не испробовали уже все, что можно было сделать? — мягким, убаюкивающим тоном заговорил он и отошел, чтобы подать чаю. Уже с другого конца комнаты, выискивая на полочках подходящие случаю чашечки, продолжил: — Отчего ж тогда не вверить судьбу богам?

Король выразительно вздохнул. Подпер голову кулаком. Правду сказать, Ионас скепсис по части вверения богам чего бы то ни было разделял. Этим богам только вверь чего, так без исподнего останешься. Однако ж, как порядочный служитель богов, магистр всегда советовал что-то в духе усердных молитв и смирения с божьей волей. Сам он при этом считал, что жизнь скорее похожа на шахматную партию, нежели на божественный промысел. Однако фигурам на доске нет смысла сообщать, что они фигуры, да еще и на доске. Особенно если одна из этих фигур запросто может приказать отрубить вам голову.

— И какой же молитвой угомонить мою полоумную сестрицу? — заломил бровь король, поморщился от воспоминаний и передвинулся в кресле, рассевшись по-хозяйски. — Она третьего дня сбежала от придворных дам. Залезла, значит, в склеп. И стащила черепа из усыпальницы. Прямо в королевские сады, понимаешь ты? Явление духов решила устроить, а! У меня три посла чуть там же и не кончились с дипломатией всякой вместе! Это, что ли, пути господни? Страну мою угробить богам угодно?

Магистр Ионас удержал на лице благостную улыбку, которая и подобала служителю богов. Однако ж левый глаз предательски начал подергиваться. Поднос с чашками и чайничком на миг дрогнул в руке, но магистр довольно быстро водрузил его на стол. Бросил в чайничек пригоршню лепестков мунолика, чтоб заварить холодный чай. Избегая глядеть на несчастного короля, он пристально следил за плавным движением листиков в воде.

— Надеюсь, Ваше Величество не откажется от чашечки холодного чая в такой день, — так и пряча взгляд, пробормотал он и чинно разложил крохотные серебряные ложечки возле чашечек. — Совершенно дивный сбор…

— Ионас! — рявкнул король, без всякой жалости оборвал его размеренные рассуждения. — Ты не увиливай! Помоги лучше.

— Разве чашка чая, что утишит нервы, уже не помощь? — под мрачным, сверлящим насквозь взглядом он смолк, поник и скромно спросил: — Чем же… я могу служить короне и государству?

— Оставь церемонии, Ионас, — устало махнул рукой правитель, облокотился на стол и потер перечеркнутый ранними морщинами лоб. — Посоветуй лучше, что делать с этой бестией. Отец избаловал ее сверх всякой меры, а мне расхлебывать теперь!

— Ее Высочество уже вошли в пору, — осторожно отметил Ионас. И тут же на два шага попятился от стола, где сидел Его Величество.

Шахматная философия магистра распространялась не только на политические, но и на более чувствительные вопросы. Он успел понять за годы службы при дворе, чтобы некоторые фигуры совершенно не поддаются ни логике, ни контролю. И такие фигуры он предпочитал просто убирать с доски, чтобы не рушить изумительно продуманную стратегию.

— Если ты о браке толкуешь, так проще огрице жениха сыскать, чем этой бесноватой, — вздохнул правитель, нахмурился и пропустил редеющие, уже тронутые сединою волосы сквозь пальцы. — Той недели она маркграфу Вестерли заявила, что с эдаким пузом на пиры можно и не являться. Мол, между столом и лавкою не уместится. Едва торговые соглашения не сорвала! На балу в солнцеворот послу ногу отдавила. А до того гувернантке жабу в суп бросила. На огневицу министра в озеро столкнула. Какой же полоумный ее в жены возьмет?

Снаружи донесся шум. Правитель, даже не выглядывая, уже угадал источник проблем и простонал глухо ругательство сквозь зубы. Ионас же с толикой любопытства выглянул в окно. Внизу принцесса со всей силы лупила веером по широким плечам герцога Астерлендского. Тот каменным изваянием стоял недвижно и с терпением, достойным лучшего применения, сносил удары.

— Может, какой и возьмет… — задумчиво пробормотал магистр.

Правитель покосился на него, затем на окно, откуда неслись ругательства вперемешку с криками несносной девицы, и снова на магистра.

— За Астерлендского? — с сомнением протянул он, помедлил и затем недоверчиво покачал головой. — Помилуй, Ионас. Она ж его на дух не переносит. Чуть увидит, так сразу и в крик.

— Стало быть, герцог ей уже небезразличен, — разве руками магистр и разлил по чашечкам холодный муноликовый чай. — Ведь не станете вы отрицать, что здесь имеют место достаточно… сильные чувства?

Прежде, чем завлекать слона в ловушку, следовало хорошенько обдумать расстановку и выбрать в жертвы правильную пешку. В той самой позиции, где она покажется не нарочно оставленной, а будто бы случайно брошенной среди большой игры. Ионас с любезнейшей улыбкой капнул в чай целебную настойку из личных запасов.

— Всего пара капель, Ваше Величество, от головной боли, — предупредительно пояснил он и размешал для повелителя чай. — Так вот, о чувствах.

— Не из таких чувств под венец идут, Ионас, — простонал король, однако ж чашку взял и машинально, даже не глянув, отхлебнул. — Как ты себе этот брак воображаешь? Он стоять будет истуканом, а она его бранить да лупить чем ни попадя?

— Пути божественного замысла сложны и неисповедимы. Мы же лишь слуги, призванные исполнять высшую волю, — смиренно проговорил магистр, как по книжке, отхлебнул из своей чашки и неторопливо поправил цепь, разложил аккуратно божественные знаки по звеньям и как бы невзначай добавил: — Да и жить-то молодым на востоке, в поместье Его Светлости. Как в народе говорят, милые бранятся — только тешатся.

Скормить офицеру неприкаянную пешку и ловким движением вывести вражеского ферзя из игры. Ионас подлил в чашку владыки еще чаю и располагающе улыбнулся.

— Как бы эта милая герцогу голову не проломила с такими потехами, — пробормотал король больше себе под нос, вздохнул и вновь, даже не задумавшись, отхлебнул из чашки. Потер подбородок. — Принцесса в ярости будет от таких вестей. Крик поднимет…

— Ну а когда Ее Высочество не в ярости? — со смирением, какое и полагалась служителю богов, развел руками магистр и кивнул на окно, откуда еще доносило гулким эхом ее гневные вопли. — Дня не проходит, чтобы то или иное обстоятельство не возмутило ее чувствительную натуру.

* * *

Принцесса не то что кричала, а бесновалась и со всей яростью молотила по плечам и бокам герцога Астерлендского, пока тот твердо и уверенно нес ее к карете. Слуги в стороны от них шарахались и сноровисто грузили вещи. Король с мрачным видом стоял на балконе и с высоты второго этажа наблюдал за сборами. Нынче утром он на свою голову подписал указ о помолвке герцога Астерлендского и Ее Высочества первой принцессы Кальдории. А к обеду уже мучился мигренью от ее протестующих воплей.

— Ионас… мы ведь дурно поступаем, а?

В голосе короля сквозили нотки тревоги, но все они перебивались усталостью от раскалывающейся головы. Он поморщился и надавил пальцами на виски. Посмотрел влево, где подле него с бесстрастным видом стоял магистр.

— Разве дурно поручить юную девицу заботам любящего, заботливого супруга?

Король вновь обратил взгляд вниз, на двор, где его сестра извернулась и заехала коленкой любящему супругу по ребрам. Тот лишь скрипнул зубами, но даже не приостановился, так и понес невесту вперед.

— Да будь благословен их союз, — с благостной улыбкой припомнил магистр одну из ритуальных фраз.

Ритуальные фразы, по его опыту, всегда чрезвычайно успокаивали людей. Сам же он, преисполненный благодати, взирал вниз, вслушивался в яростные крики, как иной раз в перезвон колоколов, и думал о том, что превосходно разыграл эту партию. Беспорядочный хаос фигур складывался теперь в изящный строй, а через двадцать лет этот припрятанный ферзь, возможно, еще принесет ему на доску пару новых интересных фигур. Если и вовсе не нового короля.

— Будь благословен… — эхом откликнулся правитель, затем помедлил и отвернулся к выходу. Даже не обернувшись, сухо приказал: — Собери вещи, Ионас. С принцессой поедешь.

— П-простите, Ваше Величество? — вздрогнул тот, пошатнулся и уставился на прямую, как жердь, спину короля в белом камзоле.

— Говорю, корона направляет тебя служить герцогу Астерлендскому и заботиться о благополучии Ее Высочества.

Ионас вздрогнул. Запоздало кивнул. Благостная улыбка стекла с лица. Порою магистр забывал, что пешкой в размене могут оказаться не только другие фигуры, но и он сам.

Снизу все неслись крики принцессы и обещания всех тут покарать за бесчинство. Всхрапывали запряженные лошади. Изредка перекрикивались слуги, уточняя и передавая последние распоряжения.

Магистр Ионас почтительно поклонился королю, хотя тот и не глядел в его сторону. Правитель молча покинул балкон и скрылся в своих покоях. Задул стылый ветер, и тут же затрепетала мантию, приподнялась, затем опала, хлестнула по ногам. Звякнула протяжно цепь, и перезвоном ей откликнулись божественные знаки. Магистр расправил священную цепь и следом за королем покинул балкон. Не все размены проходили удачно. Но всякое поражение могло послужить началом для новой партии. В конце концов, восточные земли славились чудесными видами и обильными урожаями, да и он сам давно хотел ознакомиться с трудами служителей восточного храма.

Над столицей неторопливо сгущались мягкие, сизоватые сумерки, предвещавшие тихую весеннюю ночь.