Тихая поступь настырной надежды (гет)

Надежда — птичий зов,

Что селится в душе,

Поёт мотив без слов

И не щадит ушей…

Эмили Дикинсон.

«Надежда»

Сидя на своей кухне Северус Снейп не понимал что происходит, но понимал, что не хочет заводить питомца. В этот момент он хотел только одного: впервые почти за тридцать часов рухнуть на кровать и, защищаясь от осеннего холода, закутаться в мягкое одеяло.

Он хмуро смотрел на крошечное существо, устроившееся у него на коленях и уставившееся на него большими мерцающими глазами. Существо от такого внимания оживилось и что-то восхищенно прощебетало.

Северус вздохнул.

— Не думаю, что ты согласишься свалить и дать мне поспать.

Звук, которым его одарили в ответ, мог означать что угодно.

Какая-то давно забытая часть его совести отругала его за то, что он использовал подобное выражение в разговоре с ребенком, но Северус затолкал её обратно в тёмный уголок своего разума, туда, где ей самое место. Он больше не был учителем, и «ребёнок» не мог его понять.

…Наверное.

Судя по размеру, форме ушей и пушистой кисточке на хвосте, эта маленькая угроза, несомненно, была по меньшей мере наполовину книззлом. Что вполне объясняло то, как это существо пробралось в его дом и нагло устроилось у него на коленях, потому что, конечно, ни один обычный котенок не был бы способен на такое.

Радость от вчерашних достижений прошла быстрее, чем Северус успел доесть свой довольно поздний завтрак, поскольку котёнок явно принюхивался к его тарелке и пытался подлизаться к нему жалобным мяуканьем. Немного поворчав, Северус отщипнул кусочек копчёной пикши от своего кеджери — он был уверен, что специи отпугнут маленькую тварь, — и протянул ему.

Увы, книззлу никто не объяснил, что карри не для котят, — он облизнулся и начал процесс выклянчивания добавки.

— Проклятое создание, — пробормотал Северус и взмахом руки призвал банку тунца, которую и предложил котенку. Он не мог сказать, достаточно ли это питательная пища для кошачьего ребенка, но, по крайней мере, так он мог спокойно доесть свой завтрак.

Нормальная еда, — подумал он, поднимаясь по лестнице, — может подождать, пока я не посплю хотя бы шесть часов.

* * *

Северус проснулся от необычного ощущения: кто-то сидел у него на бедре. Он спал, свернувшись калачиком (детская привычка, выработанная в холодных хогвартских подземельях), и, очевидно, маленький котенок посчитал его тело подходящей для сна поверхностью.

— Что ты все еще здесь делаешь?

Котёнок зевнул и, мурлыча, устроился поудобнее на выцветшем от времени одеяле.

Северус закатил глаза, но книззл, очевидно, будучи в высшей степени довольным и не желая потакать его ворчливости, продолжал его игнорировать.

— Позволь мне подняться, — сказал он, — если хочешь, чтобы я купил тебе корм.

Котёнок открыл глаза, моргнул и задумался. Он медленно, с удовольствием потянулся — сначала передние лапы, потом задние — некоторое время сидел, облизывая лапы, прежде чем наконец спрыгнул с него, Северуса, на кровать.

Северус приподнялся и увидел, как маленькое существо тычется носом в одеяло. Похоже, оно пытается найти грудь, с трудом осознал волшебник. Должно быть, оно было младше, чем изначально предполагал Северус.

Однако накануне вечером оно съело пикшу и тунца. И Северус понадеялся, что котенок уже достаточно взрослый для того, чтобы есть твёрдую пищу.

Существо наблюдало, как он одевается — наматывает на шею потрепанный зеленый шарф и кутается в подержанное маггловское пальто, — но не последовало за ним, когда он переступил порог дома. В глубине души Северус надеялся, что к его возвращению существо исчезнет.

…Другую часть себя он проигнорировал.

* * *

Северус бормотал пустые угрозы в адрес своей двери, заставляя ту открыться. Она всегда заедала в сырости и холоде, а в Коукворте десять месяцев в году было сыро и холодно.

Проклятая штуковина.

Громкий звук заставил его подскочить: он почти забыл о своем госте.

— О, — выдал Северус, глядя на него. — Ты все еще здесь.

Оно подмигнуло ему.

— Очень хорошо. Надеюсь, тебе подойдет кошачий корм.

Существо, повиливая хвостом, молча проследовало за ним на кухню. Северус нашел старую крышку от контейнера для еды на вынос и использовал ее вместо кошачьей миски. Котенок в это время терпеливо ждал, пока человек положит ему порцию дешевой кошачьей еды.

— Тебе лучше быть благодарным, — проворчал Северус.

Книззл понюхал его подношение, явно им не впечатлился, но все же, пока Северус раскладывал свои продукты, соизволил его попробовать.

О том, чтобы оставить его себе, не могло быть и речи. После выписки из больницы и суда Северус думал, что вернётся к преподаванию, но этого не случилось: его репутация не позволила ему этого, да и, по долетавшим до него слухам, Минерва гораздо лучше него справлялась с обязанностями директора школы.

Чтобы прокормиться, он вёл, специализируясь на редких и сложных снадобьях, небольшой бизнес по продаже зелий, которых, как правило, не было в обычных аптеках. Он сделал себе имя (во многом благодаря тому, что варил зелья под псевдонимом) и наконец-то месяц назад вышел на прибыль, что позволило ему перестать тотально экономить и полагаться на свои тающие сбережения.

Книззл мог поставить это под угрозу. Эти кошки были магическими существами с мехом, достаточно мощным для того, чтобы его использовали в качестве сердцевин волшебных палочек, так что один волосок, попавший не в то место, мог разрушить часы, дни, недели его упорного труда, а Северус был не настолько богат, чтобы позволить себе тратить впустую дорогие ингредиенты или отталкивать клиентов, не вовремя выполняя их заказы.

Нет, к сожалению, от существа придется избавиться.

Словно услышав его, книззл поднял голову, сузил глаза и вильнул хвостом.

Хм.

* * *

Гермиона переживала свою худшую неделю со времён Битвы за Хогвартс.

Её отношения с Роном разладились за месяц до свадьбы, оставив её и её родителей с разбитыми сердцами и огромной коллекцией счетов. Они просто стали слишком далеки друг от друга, настолько, что она больше не была нужна Рону, и он не преминул сообщить ей об этом. В подробностях.

Её выгнали из маленькой квартирки, которую они собирались делить на двоих, и она вернулась к родителям. Хуже всего было то, что Живоглот — её любимый книззл-полукровка, который столько всего с ней пережил, — умер во сне через два дня после их возвращения в родные пенаты.

Отец помог ей похоронить друга в саду, рядом с кустом наперстянки. Глотик любил сидеть неподалеку от него на садовом камне, нежась на солнце и наблюдая за пчелами и бабочками, порхающими среди цветов.

Трудно было поверить, что его больше нет. Он был её самым верным другом с тех пор, как ей исполнилось четырнадцать, и оставался рядом, даже когда мальчики злились на неё. Гермиона знала, что он плохо себя чувствовал, но то одно, то другое… И тот факт, что он стал больше спать и меньше есть, не казался ей чем-то серьёзным. К тому времени, как она нашла волшебного ветеринара и записалась на приём, было уже слишком поздно.

— Он любил тебя, — пробормотал её отец.

Это не помогло.

Да, Глотик любил ее, и она чувствовала, что подвела его. Он нуждался в ней, а она его игнорировала. Из-за этого Гермиона чувствовала себя худшей из владельцев домашних животных.

Её отец приобнял её за плечи.

— Думаю, он был рад провести свои последние дни с тобой.

— Мне нужно идти, — ответила Гермиона, отступая. — Мне нужно отменить встречу.

— Милая…

— Должно быть, найдется другой питомец, который сможет занять освободившееся время.

Она аппарировала прежде, чем отец смог ей ответить.

Ветеринар, которого она нашла, принимал недалеко от Косого Переулка, в маленьком безымянном закутке, слишком узком, чтобы по нему можно было пройти с переноской в руках.

По крайней мере, теперь это не было проблемой.

Завернув за угол, Гермиона резко остановилась. Северус Снейп, бывший директор Хогвартса, бывший Пожиратель Смерти, известный своей угрюмостью затворник, проигнорировавший три письма, которые она отправила ему за последний год, тоже замер.

— Мяу, — донеслось из складок перекинутой через его руку мантии.

Гермиона поймала себя на том, что разинула рот.

— Э-э-э. Здравствуйте, профессор…

— Я больше не ваш профессор, мисс Грейнджер.

— Ах да, верно. Я не уверена…

— Мастер Снейп, по крайней мере, я всё ещё Мастер.

— Справедливо, мастер Снейп. Что привело вас сюда?

Мужчина прищурился, но, как ни странно, ответил.

— У меня… небольшая проблема, которую мне необходимо решить.

Мантия зашевелилась, и из-под нее показался совершенно великолепный маленький пепельно-полосатый котёнок с огромными кисточками на ушах. Длинный хвост высвободился, продемонстрировав миру ряд тёмных полос и чёрную кисточку на кончике.

— Какой очаровательный! — Гермиона протянула руку, чтобы котёнок обнюхал её. — Почему вы не можете оставить его себе?

Мастер Снейп фыркнул.

— Я работаю в области зельеварения, мисс Грейнджер.

— Ах, конечно, — это было проблемой, с которой она сама не раз сталкивалась: было довольно трудно избегать попадания шерсти Глотика в зелья, как и уговаривать его не ходить с ней в класс зельеварения. — Жаль, что вам приходится от него отказываться. Вы ему явно нравитесь.

Мастер Снейп смотрел на нее с очень странным выражением лица, и Гермиона вдруг поняла: они находятся друг к другу ближе, чем следовало бы. Пробормотав извинения, она отступила назад… напоследок почесав котёнка за ухом.

— Откуда вы знаете?

Она ухмыльнулась.

— Он позволяет вам носить его на руках и мурлычет.

— Хм…

— Живоглот был таким же. Он позволял мне носить его на руках целыми днями, но как только кто-нибудь из мальчишек пытался его погладить, он начинал рычать и шипеть.

Губы мастера Снейпа слегка дернулись, но, к его чести, он ничего не сказал. Это была, пожалуй, самая странная часть и без того очень странного разговора.

— Был, мисс Грейнджер?

Её голос едва, а может, и нет, дрогнул.

— Он… э-э-э, вчера скончался. Мне нужно, ну, знаете, отменить его приём, — она указала на дверь ветеринарной клиники.

Снейп прищурился, глядя сначала на котёнка, а затем на неё. Резким движением он протянул к ней руки.

— Вот.

Гермиона растерянно посмотрела на него, но взяла и котёнка, и уменьшенный пакет с кошачьим кормом.

— Что?..

— У вас доброе сердце, — прорычал мастер Снейп, словно слова вырывались из него с трудом. — Если кто-то и сможет позаботиться о маленьком пушистом создании, так это вы.

И без каких-либо дальнейших объяснений он развернулся и ушел.

— Что ж, — сказала Гермиона маленькому пушистику, который так бесцеремонно свалился ей на голову, — полагаю, мне всё-таки придётся пойти на эту встречу.

* * *

Мисс Грейнджер,

приходите и заберите своего зверя.

С. Снейп

Последний дом в Паучьем Тупике, Коукворт.

Гермиона произнесла три заклинания обнаружения и для пущей надёжности ткнула палочкой в маленький клочок пергамента.

Маленький котёнок, которого мастер Снейп любезно подарил ей, был настоящим сорванцом: он был проворнее старого Живоглота и слишком мал, чтобы понять, что «не лезь на шкафы» означает «не лезь на шкафы, даже когда люди не смотрят».

Он забирался на всё подряд — от шкафов до занавесок и комода. Однажды отец нашел его спящим с поднятыми лапами под старинным глобусом в своем домашнем кабинете. Так котёнок получил имя Атлас.

Несмотря на его пристрастие забираться (и дремать) там, где ему не разрешалось, Атлас прекрасно отвлекал Гермиону от зияющей раны в груди, оставленной недавними потерями. Трудно было впасть в депрессию, когда вокруг бегал, издавал щебечущие звуки, требовал, чтобы его гладили, проказничал и прижимался к ноге теплый и сонный, крошечный котенок.

Иногда он исчезал из виду на несколько часов, но Гермиона перестала беспокоиться об этом уже через несколько дней. Глотик каким-то таинственным образом регулярно выбирался в сад, несмотря на то, что в доме не было кошачьей дверцы, и всегда возвращался. Она предполагала, что Атлас делает то же самое.

Она никак не ожидала, что он отправится в Коукворт.

В очередной раз Гермиона почувствовала себя неудачницей, но откуда ей было знать?

Она пару раз бывала в Коукворте с Гарри. Это был ближайший к тому месту, где он вырос, город, и ему нравилось исследовать окрестности, когда он мог это делать. Хотя поблизости жило несколько волшебников, в основном это был маггловский город.

По сравнению с Лондоном он был довольно убогим, но Гермиона воздерживалась от того, чтобы указать на это. Она не собиралась разрушать маленький мирок ностальгии, который окружал ее друга в этом городе.

Должно быть, мастер Снейп тоже вырос там, — внезапно осознала она. После войны многое стало известно о его жизни: он был полукровкой, в детстве дружил с Лили Поттер (урождённой Эванс) и так сильно любил её, что посвятил всю свою осознанную взрослую жизнь спасению её сына.

Странно было думать, что Гарри и мастер Снейп жили так близко друг от друга. Конечно, большую часть года мастер Снейп преподавал в Хогвартсе, а Гарри редко выходил из дома, но они всё равно жили в одном городе.

Если подумать, когда мастер Снейп злился — по-настоящему злился, а не просто выходил из себя, — он говорил с акцентом, странно напоминающим акцент Гарри. Возможно, в конце концов, это было не так уж и удивительно.

Гермиона повернулась к матери, которая с тех пор, как сова принесла сообщение, беспокойно крутилась неподалёку от нее.

— Это от мастера Снейпа, — пояснила Гермиона. — Моего бывшего учителя, который подарил нам Атласа. Очевидно, Атлас появился у него дома.

— О, — ее мать оживилась. — Я и не знала, что он живет так близко! Пригласи его на чай, хорошо?

— Он, э-э, живёт в Коукворте, недалеко от того места, где вырос Гарри.

— О. Понятно. Это… довольно долгий путь для Атласа, не так ли?

— Да. Я тоже не совсем понимаю, как ему это удалось.

Её мать хмыкнула.

— Ну, тем не менее, пригласи своего профессора на чай. Он может… аппарировать? Да, аппарировать. Он может аппарировать в сад, как это делает Гарри, когда приходит к нам.

И как Рон, когда приходил к её родителям, но Рон в этот момент жизни был в их семье персоной нон грата.

— Я спрошу его, мам, — солгала Гермиона, поворачиваясь на месте и растворяясь в воздухе.

Она оказалась в грязном переулке, где сам воздух, казалось, пропах перегаром, и её затошнило. Должно быть, она не туда попала.

Однако каким-то чудом сохранившийся и висящий неподалеку указатель доказывал — это Паучий Тупик, и в последнем из ряда однотипно убогих домов горел свет.

Но это было совсем не то место, где, по ее мнению, должен был жить волшебник. Выглядело это место даже хуже, чем окрестности площади Гриммо: оно было не просто запущенным, оно было по-настоящему грязным. Хотя утро в Лондоне было солнечным, в этом уголке страны небо было плотно затянуто смогом.

Чувствуя себя крайне неуютно, Гермиона вздрогнула и поспешила дальше по улице.

Она постучала в дверь дома номер 13 и не удивилась, когда её быстро впустили внутрь. Она и представить себе не могла, что её когда-нибудь пригласят в дом профессора Снейпа, но Паучий Тупик не казался ей местом, где люди подолгу задерживаются на пороге.

— Он на кухне, — указал Снейп, махнув рукой в сторону двери, скрытой книжным шкафом и видимой только потому, что она была приоткрыта. — Я как раз варю зелье.

— О, конечно. Извините, что мы помешали.

Атлас действительно сидел на крошечной, обшарпанной кухне и печально смотрел на то, что, по-видимому, было той самой едой, которую ей вместе с котёнком отдал мастер Снейп. Когда она вошла, котёнок поднял голову и жалобно мяукнул.

— Если тебе не нравится то, что предлагает тебе мастер Снейп, зачем ты сюда вернулся? Дома у тебя есть другая еда.

В ответ раздался лишь слабый писк, за которым последовала попытка утеплить ее джинсы мехом посредством потирания о ее ноги.

— Тогда пойдём.

Гермиона посадила Атласа в старую переноску Живоглота, которую уменьшила и принесла с собой, а затем огляделась.

Комната выглядела так, будто её не ремонтировали как минимум с шестидесятых годов. Пол был покрыт линолеумом в серо-чёрную и тускло-жёлтую клетку и вычурно контрастировал с отслаивающимися местами синими обоями. Варочная панель выглядела так, будто ею недавно пользовались, а вот духовка, которая стояла рядом с приоткрытой древней стиральной машиной, явно давно не использовалась.

Похоже, что за два года, прошедших после битвы за Хогвартс, в жизни её бывшего профессора мало что изменилось.

Поначалу Гермиона собиралась проигнорировать приглашение матери — она просто не могла представить себе мастера Снейпа, сидящего в доме ее родителей и попивающего чай, — но небольшой экскурс в его личную жизнь заставил её увидеть в нём человека. Она никогда не видела воспоминаний, которые он передал Гарри во время Битвы, но теперь поняла, почему после их просмотра ее друг стал относиться к нему с большей симпатией.

В дверях вновь появился хозяин дома. На его лице застыло самое… необычное из тех, что Гермионе доводилось видеть выражение — он как будто смущался, но старался этого не показывать.

— Мисс Грейнджер. Нашли свою зверушку?

Она подняла переноску на руки.

— Он только что устроился. Ещё раз прошу прощения за беспокойство.

Проф… нет, мастер Снейп отмахнулся от нее.

— Кстати, моя мама пригласила вас на чай.

Он уставился на неё так, словно её волосы ожили.

— Ваша… мама… пригласила меня на чай?

— Видите ли, ей очень нравится Атлас.

— Атлас?..

Она снова указала на переноску.

— Не знал, что вы увлекаетесь картографией.

— Однажды он уснул под папиным глобусом, вытянув лапки вверх, и папе показалось, что он держит на своих лапах весь мир. Так он получил имя.

— Я… понимаю. — Снейп кивнул. — Думаю, я откажусь от столь… щедрого предложения, мисс Грейнджер.

— Хорошо, — она поправила переноску и протянула ему руку, которую он, как ни странно, тут же пожал. Его пальцы были длинными и холодными, даже на фоне царящей в его унылом маленьком домике прохлады.

— Если вы передумаете, мы живём по адресу Хайгейт 8, в пригороде Лондона. Хорошего вам дня, мастер Снейп.

Она покинула помещение, сама не веря в свою смелость, прежде чем он успел среагировать.

* * *

— Гермиона? Кажется, это к тебе.

Гермиона оторвала взгляд от толстого тома по арифмантике, который читала, готовясь к стажировке в Министерстве. Мастер Снейп, словно высокая тёмная горгулья, стоял в кухне её родителей, прижимая Атласа к груди, словно щит.

— Ах, — воскликнула она, проклиная тот факт, что её голова, очевидно, настолько забита арифметическими расчётами, что все подходящие ситуации слова, если такие вообще имелись, вылетели из нее.

Атлас радостно мяукнул и заёрзал в руках Снейпа, пытаясь высвободиться.

— Пожалуйста, проходите, — сказала она, слегка улыбнувшись абсурдности ситуации. — Не хотите ли чаю?

Мастер Снейп действительно хотел или из вежливости согласился выпить чаю без сахара, мёда или лимона.

— Спасибо, что вернули Атласа, — поблагодарила Гермиона, наливая ему чашку горячего ароматного напитка. — Мне жаль, что он продолжает беспокоить вас.

Волшебник пожал плечами.

— По крайней мере, в этот раз я не был занят.

Гермиона повернулась к матери, которая чуть ли не вибрировала от любопытства.

— Мам, это мастер Снейп. Он преподавал зельеварение в Хогвартсе — ты же помнишь. Это его Атлас постоянно навещает.

Ее мама расслабилась.

— Ах, вы мастер Снейп! Мы так много слышали о вас! Добро пожаловать!

Это, похоже, смутило мужчину еще больше. Наверное, подумала Гермиона, он не привык к тому, что магглы знают, кто он такой и что он сделал, и на самом деле радуются этому.

— …Рад встрече.

— Не могу передать словами, как много для нас значит то, что вы подарили нам Атласа. Боже мой, вы выбрали самый подходящий момент! Печеньку? Он, конечно, непоседа, но он делает нашу жизнь ярче. Мой муж на работе — по субботам мы работаем всего по несколько часов на случай чрезвычайных ситуаций, — но я уверена, что он тоже хотел бы вас поблагодарить. О, Гермиона, твоя книга…

Гермиона уменьшила свою книгу и спрятала в рукав во избежание возможности залить ее пролитым чаем.

— Должна признаться, что я мало что знаю о зельях, кроме того, что Гермиона сказала, что это что-то вроде маггловской химии с примесью алхимии. Это правда, профессор Снейп?

— По большей части так и есть.

— Как интересно! По-настоящему удивительно, что вы, волшебники, можете просто приготовить любые лекарства, которые вам нужны. Вот, например, на прошлой неделе у нас закончилось одно из лекарств, потому что наш поставщик довольно медлителен. Представьте, если бы мы могли просто приготовить его сами!

Её мать постоянно что-то говорила. Когда она обнаружила из одного из редких ответов профессора Снейпа, что он знаком с миром магглов лучше, чем любой другой волшебник, которого они с Хьюго встречали, кроме Гарри, она расширила радиус своих рассуждений. Ни одна тема не оставалась без внимания: от жалоб на стоматологическую программу Национальной службы здравоохранения до их пребывания в Австралии и довольно неловких вопросов о Волшебных войнах.

Мастер Снейп с блеском выдержал все нападки, хотя довольно красноречивые взгляды, которые он бросал то на Гермиону, то на её мать, ясно давали понять — он сравнивает их двоих.

Гермиона поняла, что они проговорили (пусть и немного односторонне) с мастером Снейпом больше двух часов, только когда её отец с криком: «Эй, Грейнджеры!» — распахнул входную дверь.

— У нас гость, Хьюго! — воскликнула ее мать, не отрываясь от разговора.

— Кто? — спросил отец, все еще находясь в прихожей.

Гермиона закатила глаза, глядя на выходки родителей.

— Проходи и посмотри! Это мастер Снейп!

Её отец в наполовину расстёгнутом пальто высунулся из-за угла.

— А, мастер Снейп! Рады с вами познакомиться! Мы так много о вас слышали!

— Мне так и сказали, — пробормотал тот самый мастер Снейп. Гермиона не осознавала, насколько расслабленным он был, пока снова не напрягся, когда к разговору присоединился еще один человек.

— Простите, что вам пришлось застрять здесь с девочками, — сказал ее отец, изображая искренность и не обращая внимания на возмущённый вздох жены. — Боюсь, моя жена-стоматолог немного отвыкла от двусторонних бесед.

— Ты тоже стоматолог, дорогой, — напомнила ему жена.

— Ах, вот почему мы так хорошо ладим, любовь моя. Каждый из нас может вести интересную беседу сам с собой.

Губы мастера Снейпа дрогнули.

Отец Гермионы пригласил его остаться на ужин, но Снейп отказался: вечером ему нужно было заняться зельеварением, по крайней мере, так он сказал. Он поблагодарил Гермиону и её мать за чай и крепко пожал руку её отцу.

— Хороший парень, — так её отец отозвался об их знакомстве. — Немногословный.

— Он одинок, — заключила ее мать.

Гермиона посмотрела на родителей.

— Одинок? Ты так думаешь?

— Дорогая, он пришел посреди дня, чтобы вернуть нашего котенка, и оставался здесь несколько часов до тех пор, пока мы не надоели ему своими разговорами. Он одинок.

Наверное, так оно и есть, подумала она. В Хогвартсе он всегда казался таким отстраненным, но теперь он жил один. Несомненно, его жизнь была намного спокойнее… и, как сказала ее мать, более одинокой.

— Он вернется, — пророчествовала ее мать.

* * *

Северус посмотрел на маленького котенка, который, конечно же, не должен был снова оказаться на его столе… По нескольким причинам. Во-первых, котенок жил за несколько графств от него. Во-вторых, ему уже несколько раз говорили держаться подальше от стола, но тот, казалось бы, стремился сделать все наоборот.

— Атлас, — сказал он котёнку, — сегодня у меня нет времени возвращать тебя домой. Мне нужно приготовить три зелья.

Он также не хотел снова приглашать мисс Грейнджер к себе, даже если бы она не была — по всей вероятности — занята подготовкой к своей стажировке. Он сделал это только один раз и только потому, что работал над кое-чем слишком важным, чтобы им рисковать, но от одной мысли, что она снова окажется в его доме — после того, как он провёл несколько довольно утомительных послеобеденных часов, выслушивая нравоучения её матери в их явно принадлежащей среднему классу столовой, — у него по коже табунами бегали мурашки.

Возможно, его решение продолжить жить в доме, с которым у него связано столько ужасных воспоминаний, было не самым лучшим его решением. Поначалу это было утешением, напоминанием о том, что даже после года, проведённого в больнице Святого Мунго и камере предварительного заключения Министерства, у него всё ещё был дом, куда он всегда мог бы вернуться.

— Ты знаешь, я подумываю о переезде.

Атласа эта новость не заинтересовала.

— Тебе бы не помешало вернуться сюда, когда я буду на другом конце страны в каком-нибудь милом маленьком коттедже на утёсе.

На это книззл ответил — осмелюсь сказать, заинтересованным морганием.

— Настоящий коттедж, — пояснил Северус. — Черепичная крыша, каменный камин, открытые потолочные балки и темное дерево. Окно с видом на сад… в котором достаточно места, чтобы вырастить настоящий, чёрт возьми, сад зелий. Знаешь, сколько я мог бы сэкономить, если бы у меня было достаточно места для выращивания собственных ингредиентов? Библиотека, конечно же…

Мысли о библиотеке неизбежно привели его к мыслям о мисс Грейнджер. Вместо того чтобы делать вид, что не замечает состояния своей кухни, он представил её в светлой комнате с каменным камином, с полупустыми книжными полками из богатого дерева вдоль стен, но полупустыми не потому, что не хватает книг, чтобы их заполнить, а потому, что книги в другом месте, там, где их читают и ценят…

— Я схожу с ума, — сказал Северус котенку, беря книззла на руки и не обращая внимания на его самодовольство.

* * *

— Спасибо, что вернули Атласа, — сказала ему мисс Грейнджер несколько часов спустя. Ее родители были заняты перебранкой друг с другом, и, вероятно, из-за этого на ее щеках появился довольно очаровательный румянец.

Общение четы Грейнджеров стало для Северуса откровением. Поначалу он опасался, что они похожи на его собственных родителей: озлобленных и сердитых на весь мир и друг на друга людей, но вместо этого в их словах, какими бы враждебными они ни были, сквозила искренняя любовь и чувственная привязанность.

Он никогда не думал, что отношения могут быть такими. Он всегда считал, что его постоянное ворчание станет непреодолимым препятствием для любой романтической привязанности, которую он мог бы захотеть сформировать. Северус никогда и не подозревал, что ворчание — семейное ворчание — может быть таким… игривым.

— Это не проблема, — это было правдой: чем чаще он навещал Грейнджеров, тем труднее ему было возвращаться в свой холодный, пустой дом.

Мать жизнерадостного семейства просияла.

— Что ж, если вы когда-нибудь будете заняты, дайте нам знать. Мы живем не так уж далеко от вас, на самом деле… Мы можем подъехать и сами забрать его.

Северус был почти уверен, что его сердце пропустило удар. Визит мисс Грейнджер был достаточно неприятен, а уж если ее благополучные маггловские родители увидят, где он живёт…

Нет.

— Боюсь, это невозможно, — медленно произнёс он.

Мистер Грейнджер нахмурился.

— О? Всё в порядке?

— О да, просто я переезжаю. Давно пора — я перерос свой нынешний дом.

— Ах, ваш домашний бизнес, полагаю. Что ж, дайте нам знать, когда обустроитесь. После всего, что вы для нас сделали, мы бы с удовольствием заглянули на новоселье.

Северус отреагировал на эту идею со всем возможным изяществом, которого, как он подозревал, у него было не так уж много. И решительно проигнорировал пристальный задержавшийся на нём взгляд младшей Грейнджер.

Он определенно сходил с ума.

* * *

Северус обнаружил, что переезд — это не то грандиозное приключение, каким его выставляют агентства недвижимости. Даже с помощью магии это было затяжное и хлопотное дело, полное бюрократии, бумажной волокиты и осмотров большего количества домов, чем он надеялся увидеть за всю свою жизнь.

Он уже был готов бросить эту идею как бесперспективную, когда нашёл его.

Это было почти то, что он искал. У дома была черепичная крыша, фасад из бутового камня, открытые потолочные балки и каменный камин. В саду было достаточно места, чтобы посадить почти всё, что он захочет, и из окна открывался вид на этот самый сад.

Изначально это был маггловский домик, в котором сохранилось несколько удобств, редко встречающихся в домах волшебников, например, таких как настоящая варочная панель и духовка. После некоторых расспросов его сбитый с толку агент по недвижимости подтвердил, что в доме есть и электричество, хотя проводка, скорее всего, уже устарела.

Домик находился южнее, чем Северус когда-либо хотел жить, и не совсем у воды, но в жизни нет ничего идеального. Он мрачно заполнил документы, отдал деньги и приступил к работе.

Его дом в Паучьем Тупике стоил не так уж много, но тот факт, что он избавился от этой старой рухляди, уже сам по себе был облегчением. Те гроши, которые он за него выручил, позволили ему заменить проводку (грязный и долгий процесс, который он ни за что на свете не хотел бы повторить) и установить новую бытовую технику.

Спланировать переезд так, чтобы не навредить бизнесу, было непросто — в итоге Северус не раз варил зелье при свечах в комнате без нормальных стен, — но в конце концов оно того стоило.

— Я переехал, — однажды днём с гордостью сообщил он Грейнджерам. — И Атлас тоже, похоже, переехал.

Котёнок, который теперь был почти в два раза больше, чем тогда, когда впервые забрёл на кухню Северуса, конечно же, переехал вместе с ним. В первые дни после переезда Северус беспокоился о том, что ему не нужно тащить этот комок шерсти обратно в дом Грейнджеров, но как только подрядчики и монтажники бытовой техники ушли, маленькая угроза его бизнесу объявилась сама собой.

Он с достоинством принял поздравления Грейнджеров, и что-то в его груди потеплело, когда он предложил им посетить его коттедж в окрестностях Уотчета.

Их мнение стало для него… важным. Они были так же гостеприимны, как семья Эвансов в годы его юности. Возможно, даже более гостеприимны, учитывая то, что он успел натворить за прошедшие годы.

И мисс Грейнджер…

Она видела его старый дом. Она видела, как он истекал кровью на полу Визжащей хижины. Она видела, как он унижал её друзей только потому, что был зол, очень зол, и заперт в ловушке своей жизни, которая, как он был уверен, однажды его убьёт.

И всё же она никогда не забывала улыбаться и благодарить его. Несколько раз она предлагала ему книгу или научную статью и часто заводила разговоры, которые приводили её родителей в безнадёжное замешательство и бесконечное веселье.

Конечно, это было глупостью. Чистой воды глупостью. Он чувствовал себя стариком — он был её бывшим учителем — и если бы у ее родителей была хоть капля здравого смысла… Если бы он дал волю своим желаниям… Они бы запретили ему даже смотреть на нее издалека.

Он прибрался к их приходу с такой тщательностью, что любой домовой хогвартский эльф принял бы его за своего.

* * *

Хьюго Грейнджер был впечатлён коттеджем.

Мастер Снейп — нет, Северус, он недавно попросил их называть его по имени — обустроил прекрасный дом. В нем было светло, тепло и очаровательно — и все эти качества в начале общения никак не ассоциировались у него с этим загадочным волшебником, и все же все они были квинтэссенцией британского стиля.

Он послушно кивал, осматривая удивительно маггловскую кухню, прекрасную гостиную с каменным камином, большую и хорошо укомплектованную библиотеку. Самым интересным, конечно, была лаборатория для варки зелий, она была похожа на лабораторию какого-нибудь безумного алхимика из фантастического романа, за исключением того, что всё это было реальным и явно использовалось по назначению.

Северус продемонстрировал свои навыки, быстро сварив зелье в котле — настоящем котле! — и даже позволил им попробовать его. Это было глупо — на десять минут их голоса стали писклявыми, — но благодаря этому мир Гермионы внезапно стал казаться им более реальным. Одно дело — выйти из странного паба на улицу, полную людей в мантиях и остроконечных шляпах, купить там книги с магическими заклинаниями, волшебные палочки и ингредиенты, и совсем другое — наблюдать за тем, как взрослый мужчина отмеряет и перемешивает ингредиенты во что-то сначала напоминающее грязь, но по итогу превращающееся в красивую синюю жидкость с запахом ополаскивателя для рта.

Поразительно! Воистину поразительно!

Это почти заставило его забыть о том, как этот человек в последнее время смотрел на его дочь.

Узнав от Гермионы и Гарри о том, что произошло, пока они с Джин пребывали в блаженном неведении в Австралии, он чуть не умер от сердечного приступа. Северус сыграл большую роль в тех событиях, и теперь Хьюго размышлял, почему волшебник, который был шпионом во время двух войн, сражался, убивал и проливал свою и чужую кровь во имя долга, регулярно появляется на пороге их дома, чтобы вернуть им странного волшебного котенка?

Возможно, как предполагала Джин, поначалу он и правда чувствовал себя одиноким. (В конце концов, она обычно была права в таких вещах.) Но это определённо стало чем-то большим.

Джин утверждала, что Северус никогда не стал бы действовать без их одобрения. После того как они заметили, как он стреляет глазами в сторону их дочери, он не стал вести себя менее по-джентльменски. Северус относился к ним с почти болезненной вежливостью, никогда не злоупотреблял их гостеприимством, что было… немного странно, но, конечно, легче переносимо, чем восторженное невежество Артура Уизли или холодное презрение того парня, Малфоя.

К моменту, когда они закончили осматривать коттедж, Хьюго несколько раз ловил Джин на том, что она пыталась поймать его взгляд. Он не понимал, чего она хочет, но когда Северус отвлёкся на вопрос Гермионы о библиотеке, его дорогая жена наклонилась к нему.

— У него есть стол, — прошипела она ему на ухо.

В этом… не было ничего необычного. У большинства людей были столы.

— Его стол накрыт на четверых. Он живёт один.

Это было правдой. На столе перед четырьмя тёмными деревянными стульями лежало четыре комплекта столовых приборов. Хьюго не чувствовал запаха готовящейся пищи, но в отношении волшебника это, вероятно, мало что значило. И именно этот маленький жест сказал ему о Северусе больше, чем сам Северус за все то время, что они были знакомы.

Хьюго не совсем понимал, как оказался в саду вместе с Северусом, в то время как его женщины определённо не подслушивали их разговор, но подозревал, что в этом была виновата его жена.

Что ж, ничего не поделаешь. Самое худшее, что мог сделать волшебник, — это превратить его в жабу. Возможно.

— Итак, — начал он, искоса поглядывая на Северуса, — каковы твои намерения в отношении моей дочери?

Северус замер и посмотрел на него таким пронзительным взглядом, что Хьюго вдруг поверил в каждое слово, которое Гермиона и Гарри когда-либо говорили об этом человеке. Он стиснул зубы и посмотрел на него в ответ — он был отцом дочери и не собирался его бояться!

Уголки рта Северуса забавно дернулись, что означало, что он пытается не улыбнуться.

— Так вот о чём вы с женой шушукались?

Хьюго промолчал.

— Я… не могу отрицать того, что Гермиона необыкновенная девушка, и для меня большая честь познакомиться с ней. Я не замышляю ничего дурного.

— Что ж, это разочаровывает.

Глаза Северуса расширились.

— Знаешь, мне кажется, что за последние полгода Гермиона улыбалась больше, чем за весь прошлый год. И она говорит о тебе почти без умолку, конечно, когда ты не у нас. Одному ее другу — тому, что в очках, Гарри, — даже пришлось сказать ей, чтобы она заткнулась и сменила тему.

Хьюго был готов поспорить, что не так много людей смогли бы заставить этого волшебника потерять дар речи. Однако ему, простому магглу, это удалось — чем не повод для гордости.

— Джин считает, что она пока не готова к серьёзным отношениям — этот Рон ей здорово навредил, — но даже если тебя интересует только дружба, мы все будем рады, если ты станешь частью нашей жизни.

Северус отвёл взгляд и откашлялся.

— Мистер Грейнджер…

— Хьюго.

— Есть кое-что, что тебе нужно знать обо мне. Во время войны я… — он замолчал, нервно сжимая и разжимая пальцы.

— Ты был Пожирателем Смерти? Убил Альбуса Дамблдора? Был директором Хогвартса при этом Риддле?

Северус резко развернулся, его лицо было белым, как у призрака. Наверное. Призраки, очевидно, существовали, но Хьюго не был в этом уверен.

— Северус… Мы всё это знаем. Мы знали всё это ещё до того, как ты появился на пороге нашего дома. К сожалению, после войны твоя история стала достоянием общественности.

— Вы никогда ничего не говорили…

— Ну конечно, мы этого не делали! Я уверен, что даже Гарри и Гермиона не знают всей истории, хотя они гораздо более надёжные рассказчики, чем те ребята из «Ежедневного пророка». Мерзкие засранцы. Ты вёл себя не так, как мы ожидали, не был похож на человека из газетных статей и лишь отдаленно напоминал того, о ком нам рассказывала Гермиона, и мы решили дать тебе шанс.

— Я… понимаю, — Северус глубоко вздохнул. — И… какова ваша оценка?

— Ты своеобразный, но, бесспорно, хороший человек с характером, и я всё равно хотел бы знать, каковы твои намерения в отношении моей дочери.

Впервые с момента их личного знакомства губы мрачного мужчины растянулись в настоящей улыбке. Улыбка каким-то чудесным образом его омолодила, что, конечно, заставило Хьюго почувствовать себя немного лучше.

— Я бы очень хотел когда-нибудь ухаживать за ней. Когда она будет готова.

— Она уже готова! — прокричала Джин.

Двое мужчин обернулись на звук и увидели, что Джин высунулась из открытого окна, выходящего в сад. Кучерявая макушка Гермионы была едва видна, Хьюго представил, как она съёжилась от стыда.

— Возможно, — заметил Хьюго, — нам с Джин следует отправиться домой.

— …Возможно, это было бы разумно.

— Пожалуйста, верни Гермиону домой до заката.

— Я не…

Хьюго отмахнулся от возражений волшебника. Гермиона могла постоять за себя, кроме того, вероятность того, что этот волшебник сделает с его маленькой девочкой то, чего она сама не захочет, была равна нулю.

Подождите.

Нет.

Они собирались мило поболтать за ужином, который Северус где-то приготовил и припрятал, и они собирались быть очень вежливыми. Северус — джентльмен, — напомнил сам себе Хьюго.

И он будет продолжать вести себя как джентльмен, пока на ее пальце не появится кольцо, чёрт возьми!

Хьюго посмотрел на маленького котёнка — уже не такого маленького, — который трусил рядом с ним по саду.

— Присмотри за ними, — мрачно попросил он. — Пусть лучше просто разговаривают.

Атлас важно взмахнул хвостом.

Гермиона, похоже, выпрыгнула в открытое окно и, несмотря на то, что её родители были прямо здесь, в метре от нее, с энтузиазмом обняла слегка испуганного волшебника.

У Хьюго появилось неприятное предчувствие — кольцо на пальце его дочери появится достаточно скоро.

Северус, похоже, нашёл способ заводить друзей: он держит рот на замке. Это сработало с Грейнджерами, ха-ха. Мне бы хотелось думать, что его язвительность будет проявляться всё больше по мере того, как он будет привыкать к ним, но в этом отношении он не одинок. В конце концов, я создала несколько язвительных Грейнджеров.

В каноне у Грейнджеров нет имён, кроме тех, которые они используют живя в Австралии. Я выбрала имена Хьюго и Джин: Хьюго (каноничное имя сына Гермионы) — такое странное имя на мой слух, что я решила сделать его семейным.

Домашний адрес Грейнджеров указан в каноне, а вот номер дома Северуса — нет. Там лишь сказано, что он живёт в последнем доме в Паучьем Тупике. Они живут достаточно далеко друг от друга, так что Джин Грейнджер довольно оптимистично утверждает, что они «недалеко» — им потребовалось бы несколько часов езды в каждую сторону.

Мех книззлов, по канону, может использоваться в палочках, хотя из него получаются и не очень эффективные сердцевины. Очевидно, что для владения книззлом требуется лицензия. А требуется ли лицензия книззлу для владения довольно непокорной ведьмой и строптивым волшебником? Любопытно, не правда ли?

В то время как Живоглот по канону перемещался по Хогвартсу с помощью таинственных средств, я вывела эту способность книззлов за рамки канона. Как, интересно, какой-нибудь заводчик или владелец зоомагазина мог бы содержать книззлов, если они в любой момент могут просто оказаться в другом месте?