Шрамы времени (джен)

Хогвартс был другим.

Не то чтобы замок изменился внешне — те же высокие башни, те же витражи, расцвеченные светом свечей, те же каменные коридоры, в которых всё ещё витал запах вековой магии. Но что-то незримо дрожало в воздухе. Что-то древнее. Что-то опасное.

Гарри Поттер стоял у подножия Главной лестницы и всматривался в потолок Большого зала. Прошло восемь лет с тех пор, как он закончил школу, но каждый раз, возвращаясь сюда по делам аврората, он чувствовал странное беспокойство — как будто замок запоминал всё, что когда-либо с ним произошло. Как будто стены могли говорить.

— Она исчезла прямо из спальни, — голос Минервы Макгонагалл звучал сдержанно, но с холодной тревогой. — Пятая исчезнувшая за две недели, Гарри. И ни следа.

Гарри перевёл взгляд на директора. Он знал: если даже Макгонагалл не может понять, что происходит, значит дело куда серьёзнее, чем обычная шалость.

— Вы говорите, что в комнате осталась метка?

— Да, — к ним присоединилась Гермиона, теперь заместитель министра магии, с кожаной папкой в руках. — Тот же символ. Круг, перечёркнутый спиралью. Он пульсирует… как будто живой. И, Гарри, мы нашли его и в Запретном лесу. Прямо на камнях. Как будто кто-то возвращает… магию времени.

Гарри вздрогнул. Магия времени была запрещена с 1981 года, после инцидента с последним маховиком. Они с Гермионой слишком хорошо знали, как опасно вмешиваться в течение реальности. Нарушение временной нити вело к нестабильности, к призрачным мирам, к теням, которые не знают, что они мертвы.

— Кто знал о запретной секции библиотеки? — спросил он резко.

— Почти никто. Только старосты… и один из новых студентов. Аврора Селвин. Прибыла по обмену из Франции. Очень талантливая, по словам преподавателей. И... — Гермиона колебалась. — Она носит ожерелье с тем же символом.

Гарри нахмурился. Он почувствовал, как в груди зашевелилось что-то древнее, инстинктивное. Опасность.

— Где она сейчас?

— Исчезла, — тихо ответила Макгонагалл. — Следующий после неё — Малфой. Он хотел что-то рассказать... но его комнату мы нашли пустой.

Почти полночь. Хогвартс погружён в тревожную тишину. Портреты спят, скрывшись в глубине своих рам. Лестницы замерли, будто не желая тревожить чью-то чёрную тень, медленно скользящую по коридору.

Аврора Селвин знала, что её ищут. Она чувствовала, как замок наблюдает за каждым её шагом. Но ей нужно было успеть… до того, как всё рухнет.

Остановившись у портала в Запретную секцию библиотеки, она достала из-за пазухи тонкую серебряную нить — из неё вытекал слабый, мерцающий свет. Ожерелье на её шее засветилось в унисон.

— Tempus fractum… — прошептала она. — Открой мне дверь, что не принадлежит ни прошлому, ни будущему.

Камни задрожали. Дверь, которой не было, медленно раскрылась, открывая узкий проход в темноту. Там, за гранью известного, Аврора чувствовала присутствие — силу, от которой кровь в венах становилась ледяной.

Но прежде чем она успела войти, чья-то рука схватила её за плечо.

— Не двигайся, — голос был холодным и до боли знакомым.

Аврора резко обернулась — и столкнулась взглядом с Драко Малфоем.

Он был бледен, в глазах отражалось беспокойство, но палочка в его руке дрожала уверенно.

— Ты не понимаешь, что творишь, — сказал он. — Эта магия разрушила жизни. Она искажает реальность.

— Именно поэтому я должна закончить начатое, — её голос был спокоен, почти печален. — Ты не знаешь, что такое жить с шрамом, оставленным временем. У тебя остались только воспоминания. У меня — прорехи в душе.

Драко медленно опустил палочку.

— Это не твоя война, Селвин.

— А может, и моя. Может, я родилась в этом замке не случайно. Может, всё, что случилось, было частью плана. Его плана.

— Чьего?

Аврора подняла глаза. В них вспыхнула искра страха и откровения.

— Волдеморт был лишь тенью, — прошептала она. — Настоящая угроза спала под Хогвартсом веками. Мы только разбудили её, когда повернули время.

Из-за спины Авроры повеяло холодом. Что-то за её плечом зашевелилось — нечто без формы, но с глазами, которые смотрят сразу сквозь плоть и воспоминания.

Драко шагнул назад.

— Что ты сделала?..

Гарри не спал уже сутки.

С каждой минутой тревога усиливалась: пропажа Малфоя была не случайной. Он точно знал, что Драко что-то узнал… и, возможно, попытался это остановить. Или помочь. В последнее время между ними установилась странная, молчаливая лояльность — не дружба, но понимание.

Он и Гермиона спустились в подземелья, где в последний раз активировался знак. То, что они там увидели, было за гранью объяснимого.

В каменной кладке стены зиял разлом — не щель, не трещина, а живой срез пространства. Изнутри исходил тусклый свет, будто закат отражался в разбитом зеркале. А в центре — тот самый знак: круг, перечёркнутый спиралью. Но теперь он вращался. Как будто пульсировал.

Гермиона медленно приблизилась, пальцы дрожали.

— Это не просто временной разлом, Гарри, — сказала она. — Это… выпавшее воспоминание мира. Сломанный момент, где всё пошло иначе.

— Как ты… — Гарри запнулся. — Как ты вообще можешь это понимать?

— Я читаю с пяти лет. А ещё… я однажды чуть не сломала время, когда спасала тебя и Бакбика, помнишь?

Гарри грустно улыбнулся, но тут же стал серьёзен.

— Мы войдём?

— Мы должны, — ответила Гермиона. — Пока этот шрам не разросся. Иначе он начнёт переписывать не прошлое, а настоящее.

Они шагнули в разлом.

Мир по ту сторону был… знакомым. Искажённым, но узнаваемым. То же озеро, те же башни Хогвартса. Но замок был окутан чёрными лентами — будто из него вырвали свет. Небо было серым, как старая газета. Воздух — плотным и вязким.

И тут они увидели фигуру.

Драко. Стоял на берегу, а рядом с ним — Аврора. Только она была другой. Её глаза были пустыми, словно зеркало, отражающее не тебя, а то, кем ты мог бы быть.

— Что это за место? — прошептал Гарри.

— Это Хогвартс… в котором ты умер, — тихо ответила Гермиона. — Это временная воронка. И чем дольше она остаётся открытой, тем ближе она к нашему миру.

Фигура, похожая на Аврору, вдруг посмотрела прямо на них. Сквозь пространство. Сквозь ткань реальности.

— Вы пришли слишком поздно, — сказала она чужим, эхом искажённым голосом. — Шрам уже в вас.

И Гарри понял: что-то перешло с ними через границу. Что-то, что не должно было существовать.

Когда Гарри очнулся, он лежал на холодном полу в больничном крыле Хогвартса. Над ним склонилась Гермиона — бледная, с тёмными кругами под глазами.

— Ты был без сознания почти шесть часов, — сказала она. — Что-то вышло с нами из временного шрама. Мы оба едва выбрались назад… но я думаю, оно не ушло.

Гарри сел, в голове звенело. Он помнил всё. И голос. Голос, который говорил из тела Авроры — "Шрам уже в вас."

— Где она? — выдохнул он. — Аврора. Настоящая.

— Исчезла. После выхода из шрама мы не нашли ни её, ни Малфоя. Только символ… и кровь.

Гарри сжал кулаки. Он чувствовал, как в нём что-то меняется. Будто его воспоминания… дрожат. Он знал, что в тот день погибла Хедвиг. Но вдруг в его голове всплыло воспоминание, где она выжила. Где она сидела на его плече в поезде. Это было невозможно.

— Гермиона, — он посмотрел на неё, — что, если шрам действительно… внутри нас? Что если он переписывает не время, а нас?

Она замерла. Потом медленно достала из папки старый, выцветший лист пергамента. На нём был древний символ — тот самый круг со спиралью.

— Я нашла это в архиве Заклинаний Забытой Эпохи, — сказала она. — Символ времени. Он использовался в ритуале, чтобы закрепить чью-то душу в потоке истории. Чтобы человек стал… якорем. Центром, вокруг которого строится реальность.

Гарри не сразу понял.

— Ты хочешь сказать, что… я — якорь?

— Не ты. Но ты стал им. После твоей жертвы в лесу. После того, как ты встретился с Волдемортом и умер, но вернулся. Ты — не просто выживший. Ты центр временного равновесия. Если шрам заразит тебя — он заразит весь мир.

Он побледнел.

— Аврора знала это…

— Да. Потому и искала тебя. И, скорее всего, пыталась остановить то, что сама пробудила.

Вдруг из-за двери послышался шум. Голоса. Один — зловещий, приглушённый, будто звучал сквозь воду. Второй — испуганный.

— Это Драко, — прошептал Гарри. — Он вернулся.

Они выскочили в коридор. И увидели его.

Драко стоял, шатаясь, весь в пыли и крови, но живой. А за ним — снова открылся разлом.

Но на этот раз из него вышло нечто. Фигура в мантии, чёрной, как тень от смерти. Лица не было. Только пустота. Только голос, звучащий прямо в голове:

— Я пришёл за якорем. За тем, кто держит время.

Гарри почувствовал, как земля уходит из-под ног.

И тогда всё замерло.

Гарри стоял лицом к лицу с безликим существом, которое вышло из временного шрама. Оно не имело формы, но излучало силу, древнюю и обжигающе холодную — как если бы сама вечность смотрела на тебя сквозь трещину.

Голос звучал в его голове, как колокол под водой:

— Ты — якорь. Твоя смерть развяжет цепь. Твоё существование — узел. Ты должен быть стёрт.

— Заткнись, — сквозь зубы прошипел Гарри, поднимая палочку. — Я не дам тебе переписать всё, ради чего мы боролись.

Существо не отреагировало. Но разлом за его спиной начал расширяться. Через него было видно: Хогвартс рушится, башни гниют, небо становится пепельным. Альтернативная реальность — искажённая, полная боли — пыталась влиться в настоящую.

Гермиона метнулась к Драко, который едва держался на ногах.

— Он был внутри шрама долго, — прошептала она. — Оно почти переписало его… но Аврора удержала его. Она осталась там, Гарри. Она закрыла вход с той стороны.

И тут раздался голос. Человеческий. Из разлома.

— Гарри, слушай меня! — это была Аврора. — Я родилась в альтернативной временной петле. Я не должна была существовать. Моя мать — та, кого Волдеморт не убил в другой реальности. Я — остаток ошибки времени. Но я могу всё исправить.

Гарри подступил ближе к шраму, его сердце бешено билось.

— Как?

— Я могу стать якорем вместо тебя. Отдать всё, чтобы перезаписать линию. Только ты должен отпустить.

Существо закричало. Но не голосом, а в самом воздухе: коридоры начали рушиться, стекло в витражах пошло паутиной.

— Если ты отдашь якорь… — зашипело оно. — …ты потеряешь её навсегда. Она — последний шрам. Сотрёшь её — и она исчезнет. Навсегда.

Гарри посмотрел в глаза Гермионе. Вспомнил, как сам стоял перед Волдемортом в Лесу. Вспомнил, как умер — и вернулся. Он знал, что это уже было. Он знал, что теперь его очередь отпустить.

Он бросил палочку в сторону.

— Протего тоталум! — закричала Гермиона, создавая защитный купол, удерживая шрам открытым.

Гарри протянул руку к разлому. Изнутри её приняла рука Авроры.

— Спасибо, — услышал он её голос. — Я была всего лишь тенями. Но теперь могу быть светом.

И всё рухнуло.

Утром в Хогвартсе царила тишина.

Разлом исчез. Знак — исчез. Студенты были в порядке, память о произошедшем осталась только у тех, кто стоял у шрама.

Авроры больше не было.

Ни в записях. Ни в памяти преподавателей. Ни в списках студентов.

Гарри сидел на берегу озера, держа в руке её ожерелье. Единственное, что осталось. Круг, перечёркнутый спиралью, больше не светился.

Гермиона подошла и села рядом.

— Ты отпустил её.

— Она не должна была жить. Но она выбрала — стать якорем. За меня. За всех нас.

Они молчали.

— И всё же ты помнишь её, — тихо сказала Гермиона.

Гарри слабо улыбнулся.

— Потому что некоторые шрамы — не на теле. А на времени.