Разность потенциалов (джен)

Известив, что теперь они будут работать вместе, их не столько представили, сколько предъявили друг другу:

— Агент Сигнум.

— Агент Невер.

Ладонь у юнца оказалась крепкая, мозолистая — почти надежная, можно сказать. «Рука будущего напарника» — обязательно изрек бы какой-нибудь романтик.

— Вас направят в Московскую область, в национальный парк «Лосиный остров», — ответственный аналитик, врио⁽¹⁾ главы полевого отдела, протянул им папку с бумагами. — Вся известная информация об аномалии — в документах. Удачи вам, агенты.

Выезд на миссию явно не терпел отлагательств.

— Пойдем, вооружу тебя, — сказал он юнцу.

* * *

Мальчишка выглядел… не лучшим образом. И это было неудивительно, учитывая, что монстр растерзал его на части.

Сигнум калибровал пистолет⁽²⁾, в котором чудом остался плутоний, одновременно держал в поле зрения ликвидированного монстра — вдруг недоликвидировали? — и грязно ругался вслух. С момента смерти юнца прошло уже около семнадцати минут.

Решить задачу «отвлечь монстра, не умерев» не получилось. В какой-то момент кружения по лесу насекомоподобная тварь сочла, что мелочь ей интереснее взрослого человека, и погналась за ним.

Конечно, мальчишку в конце концов убили. А Сигнум стискивал зубы, чтобы сосредоточиться на выцеливании слабого места покрытого хитином монстра, а не на истошных криках своего подопечного — трудно не орать, когда тебя кромсают острейшими хелицерами.

Сложнее всего было с прикидкой радиуса действия оружия. На слишком большую площадь могло не хватить плутония, на слишком маленькой юнец рисковал ожить без куска легких. Или кишечника. Или еще чего-нибудь.

Истерзанное тело под влиянием реверсирующего излучения собралось воедино, швырнулось обратно под защиту выворотня. Сигнум опустил окончательно бесполезный пистолет.

Основательно помятый юнец вскочил, метнул взгляд сначала на тушу монстра, потом на мигающий красным индикатор на оружии — и, кажется, внезапно и слишком хорошо осознал, на каком тонком волоске висела его «возвращенная» жизнь.

Он опустил голову и принялся отряхивать изгвазданный форменный костюм. Руки у него дрожали.

Юнец совершил не одну тактическую ошибку и заслужил головомойку — но позже. А пока Сигнум попытался разрядить обстановку, как умел:

— Первый день в поле, а уже уволиться ногами вперед захотел, малец? Хрен тебе. Работай.

Тот уставился на него исподлобья — и в итоге выбрал ощетиниться, как загнанный в угол волчонок:

— Не называйте меня мальцом, — но все же вспомнил про вежливость: — Пожалуйста.

— Как скажешь, шкет, — пожал плечами Сигнум и развернулся на пятках. — Идем, нам здесь больше делать нечего.

Своего он добился — хотя бы на время отвлек мальчишку от переживаний. При разборе полетов придется снова макнуть его в произошедшее с головой, но это будет потом.

* * *

А много позднее, несколько миссий спустя, Сигнум все-таки помер сам. Не подставился, нет — но кто мог знать, что эта тварь, состоящая из одних челюстей, умеет временно становиться невидимой для человеческого глаза?

Когда чудовище свалилось на него с потолка, он только и успел, что заорать, предупреждая мальчишку. А потом гигантские зубы сомкнулись, и он перестал чувствовать что-либо, кроме боли.

…Которая отступила так же внезапно, как и пришла. Сигнум со скрипом втянул в легкие воздух, заморгал и, когда багровая пелена перед глазами рассеялась, первым делом оценил дислокацию.

Он был в том же здании, но «шел» в десятке метров от входа в помещение, где скоропостижно — или не очень, — скончался. Через дверной проем виднелась тварь — пасть агонически разинута, нескольких зубищ не хватает; шкет времени не терял.

Тот уже стоял рядом, до побеления костяшек сжав разряженный пистолет. Просто стоял. Не трясся, не рыдал, не бился в истерике — и на том спасибо штабной подготовке.

Только вот глаза у него были нехорошо дикие. Случившееся проняло его еще хлеще собственных смертей, невзирая на все тренировки.

— Не смотри на меня так, — возвел очи горе Сигнум, но его привычный сарказм не оказал ровно никакого эффекта. Пришлось пускать в ход тяжелую артиллерию: — Избавь меня от драм. Я сам на твое бездыханное тело уже трижды любовался, Невер.

Юнец по-совиному мигнул и вроде бы отмер.

1) Временно исполняющий обязанности.

Вернуться к тексту

2) В фике использован позаимствованный у Doril хедканон: во времена молодости Невера реверсы еще были технически несовершенны, совмещены с пистолетом и в силу малого запаса плутония могли произвести лишь один-два выстрела.

Вернуться к тексту

— По-по-почему им-менно я? — Невер хмурится на собственные запинки и закусывает губу. С нехорошим синим оттенком. Продолжает, тщательно (и тщетно) пытаясь контролировать дикцию: — В-в-вы лучше з-знали, что и г-где искать.

— Потому что я выбрал меньшее из двух зол, — с намеком отзывается Сигнум и смотрит прямо на закутанного в одеяло подопечного, ожидая реакции. Тот упрямо сводит брови к переносице, но смысл шутки явно ускользает от него. Стало быть, легкая спутанность сознания сохраняется, после недавнего купания в ледяной воде он до сих пор не согрелся, и в нынешних условиях это… плохо.

Сигнум решительно отцепляет от пояса фляжку. Конечно, крепость ее содержимого — не по юнцу, едва ли нюхавшего спиртное хоть раз в жизни, но отчаянные времена требуют отчаянных мер.

— Пей, — приказывает он. — Один глоток.

Результат закономерен: Невер закашливается и сгибается пополам, задохнувшись.

— Алкоголь же… запрещен правилами организации!.. — хрипит он, от новизны ощущений забыв даже стучать зубами.

— А я тебя спаиваю, что ли? — парирует Сигнум, забирая фляжку из его плохо гнущихся пальцев. — Помимо всего прочего, это недурной дезинфектант. Но и для отогрева сгодится. Сиди! — повышает голос он, когда юнец делает движение, чтобы встать. — От тебя под мухой будет еще меньше пользы, чем от тебя-снеговика.

— Что ты заметил? — в хорошо знакомой им обоим формулировке спрашивает Сигнум. В темноте он не видит выражения лица Невера, но ясно слышит выученно (вымученно) холодный ответ:

— Молчите. Вам нужно беречь силы.

«А то я без тебя не знаю», — думает лежащий навзничь Сигнум, созерцая небо в разрывах древесных крон.

Монстр ликвидирован, миссия выполнена. Потери личного состава пока ограничиваются его правой рукой почти по плечо. Благодаря самодельному жгуту даже есть шансы дождаться спасбригады, не прибавив к руке все тело. Но ощущения, как обычно, неописуемые, и потому Сигнум предпочитает отвлекаться:

— Что. Ты. Заметил? — повторяет он. От приложенных усилий голос слабеет и хрипнет, подкатывает тошнота, и он бросает попытки высмотреть физиономию Невера. Проще продолжать глядеть прямо вверх… и видеть, как звезды закрывает медленно наползающий облачный фронт.

Похоже, их неприятности отнюдь не кончились.

Юнец еще пару секунд то ли колеблется, то ли копается в памяти, но в конце концов начинает привычно дрессироваться, перечисляя увиденные им признаки присутствия монстра: отпечатки лап, отметины от когтей на деревьях, остаточные следы слизи…

В один момент его голос ненадолго теряется в накатившем шелесте листьев. Сигнум отстраненно опознает признаки шквала.

— …И поваленное дерево в ста метрах на северо-северо-запад. Кажется, это все.

Сигнум удивленно приподнимает брови. Юнец мало того, что неплохо справился с заданием, так еще и пытается острить; упомянутое дерево монстр сломал уже в процессе погони, и оно формально не могло считаться ориентиром для поиска аномалии.

— Ты упустил полноценное пятно слизи на первом километре, — негромко говорит Сигнум, глядя в ставшее кромешно черным небо, — поломанные кусты на третьем и клок шерсти на четвертом. И самое главное… — он с трудом сглатывает сухим горлом; жажда — неизбежное следствие такой кровопотери. — Ты упустил, что мы вот-вот утонем как слепые котята.

Полушутка за полушутку, намек на то, что терять бдительность агенту нельзя никогда.

— Что… — нет, все-таки юнец еще не отучился задавать глупые вопросы. Но продолжения не следует — возможно, потому что подлеска достигают первые капли. А потом еще и еще…

Сквозь нарастающий шум слышно, как Невер коротко, устало и обреченно выругивается. Сигнум почти без удивления опознает свое любимое крепкое словцо (одно из) — и не может сдержать резкого каркающего смешка.

Смеяться в его состоянии — отвратительная затея, но он ни о чем не жалеет.

Примечания:

Предел упругости — значение механического напряжения, при превышении которого деформация материала становится необратимой (он не возвращается в исходное состояние после прекращения воздействия).

И да, на всякий случай напоминаю, что история в сеттинге ЛвЧ — целиком альтернативная и к недавним/нынешним событиям не имеет никакого отношения.

Сигнум отвлеченно думает, что некоторые вещи в «Эпсилоне» не меняются годами. Десятилетиями. Возможно, даже столетиями.

Медблок главного штаба — всегда царство белого: белые стены, яркий белый искусственный свет, белые корпуса аппаратов…

Сейчас единственные пятна цвета в палате — всклокоченные волосы Невера и лихорадочный румянец на его лице.

Тоже почти белом.

Он третьи сутки сгорает в жару от инфекции, которую у него просто нет сил побороть. Конечно, светила медицины не дадут ему умереть… однако и подстегивать процесс они не намерены, и Невер даже в повязках-датчиках-капельницах-ограничителях мечется на койке, словно пытаясь выпутаться из этой техногенной паутины.

А еще — неконтролируемо бредит.

Секретной информации об организации и их миссии, той самой, которую Невер не выдал, Сигнум наслушался еще в прошлый визит сюда. Но сегодня мозг его подопечного занимает другое.

— Зачем их спасать? — не размыкая век, шепчет он невнятно. Сигнум знает, что это адресовано не ему — Невер сейчас никого не узнае́т — скорее, его бредовому образу в воспаленном сознании. — Зачем?

У него — кризис убеждений во всей красе, и болезнь — не оправдание; она лишь вытащила на поверхность надлом последней миссии.

Надлом, причины которого Сигнум понимает даже слишком хорошо.

В их работу тогда неожиданно вмешалась большая политика, и началась война, которую еще предстояло переписать — не им. Их с Невером и еще два звена разбросали по приграничным городам для более эффективного сбора данных об аномалии… и именно квадрант Невера попал под угрозу ракетной опасности и дальнейший обстрел.

Высокое начальство поспешно спустило ему приказ найти убежище и оставаться там — и задним числом санкционировало контакты с гражданским населением.

Невер нашел и оставался. Но он был иностранцем в странном костюме, — «сын полка», он был бы иностранцем в любой стране, несмотря на знание языков, — и в какой-то момент для доведенной до предела, озверевшей толпы этого оказалось достаточно. Дело едва не кончилось судом Линча⁽¹⁾, а затем кто-то решил, что мальчишка может стать источником информации.

Его допрашивали неумело, но старательно, быстро перейдя к наиболее простым и жестоким методам.

Невера научили многому, но не противостоянию чертовым пыткам.

— Это просто обычные люди… — слабым эхом отзывается его мыслям Невер. — А столько боли… Для чего мы их спасаем?

Сигнум заслоняет глаза рукой — сам не зная, от усталости или в попытке скрыть из виду измученное лицо подопечного. Но он по-прежнему слышит его горячечный шепот:

— Зачем… никто не должен знать?

— Затем, что иначе вся эта хренотня, именуемая «Эпсилоном», развалится, — зачем-то отвечает Сигнум.

Отчасти реальность Невер все же воспринимает: едва заслышав голос, он затыкается так резко, что клацают зубы, и — Сигнум уверен в этом, хотя и не видит, — насколько может, сворачивается в клубок в попытке спрятать уязвимые места.

Вытрясая из начальства информацию о том, что планируют делать с его подопечным, Сигнум почти ждал, что его же и обяжут вправлять Неверу мозги. Но оказалось, что им будут заниматься медики и штабные психологи.

Вот эта крамола в его словах, вот эти реакции, оставленные пытками — опасная песчинка в отлаженном механизме, дефект в процессе изготовления шестеренки, который необходимо устранить. Устранить ювелирно, превратив уязвимость в силу, а не так, как это может сделать агент-одиночка с очень специфическими моральными установками.

Каждый полевой агент ценен. Выпестованный организацией юнец — ценен особенно.

Вызванный на место после медиков отряд зачистки был готов работать с утечкой информации. Но по всему выходило, что Невер не рассекретил ничего.

* * *

— Ты чего там дергаешься? — ворчит Сигнум, когда сидящий рядом Невер ненароком заезжает ему острым локтем в бок.

Тот мотает головой, — ничего, мол, — но рук не опускает. Сигнум косится вправо; Невер привычным болезненным жестом потирает запястья под манжетами форменной рубашки — и, пойманный на этом, сам смотрит удивленно.

Под искусственно наращенной кожей не видно рубцов от глубоких инфицированных ран, но они зудят.

За химическим дурманом — в том, что задушевные разговоры с мозгоправами подкрепляли спецпрепаратами, Сигнум не сомневается ни на секунду, — не разглядеть всех подробностей той миссии. В черепушке Невера осталась только нужная их часть.

А Сигнуму вместе с пролеченным подопечным выдали временно бессрочный запрет допускать его до контактов с гражданскими.

1) Суд Линча — термин, возникший в США в конце восемнадцатого века. Означает расправу толпой без суда и следствия, самосуд.

Вернуться к тексту