↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Эта история берёт свое начало на заре Третьей Эры, во времена единого Тамриеля под управлением великого императора Тайбера Септима. Эта история о наивных мечтах и суровой реальности, о сладкой лжи и горькой правде. Эта история о душе, о судьбе, о возможности. Но все это позже, пока эта история всего лишь о нежеланном ребёнке, которому не посчастливилось найти своё место в одном из пары влюблённых сердец. И если бы в те далекие времена события, уготованные ему судьбой, пошли своим чередом, то вся суть рассказа о нем уместилась бы всего в несколько слов. Ведь свету крошечной жизни ещё нерождённого дитя надлежало угаснуть по воле самого близкого и родного ему человека. Ещё не ребёнок, а всего лишь возможность, нечто, ещё не живущее в этом мире, но уже отвергнутое своим создателем, обречённое никогда не сделать первый вдох, оно должно было погибнуть, так и не увидев свет своего первого дня. Такими словами всё должно было закончиться для него, но тогда истории не было бы и вовсе, правда? А она есть. С таких слов она начинается…
Теплой летней ночью, когда несчастная мать, силами чар погружённая в мёртвый сон, еще продолжала хранить под сердцем крошечный плод, уже не имея возможности защитить его, был провозглашён и приведён в исполнение жестокий приговор. Лекарство от маленького недуга, мирно спящего в её лоне, уже разлилось в горле беспомощной матери. Против её воли оно струилось по её венам, черными чернилами смерти проливаясь на страницу в книге судьбы её бедного первенца. Буква за буквой возникали слова: «Не был рождён».
Фразы, подобные этой, в книгах судеб встречались нередко. Всегда тонкие, в одну лишь страничку, книги несчастных во все времена являлись примером того, как скупа и практична судьба. Страниц всегда столько, сколько в них текста — короткого или на тысячи слов — таков был порядок на протяжении долгих веков.
Судьба и её первые книги появились еще на заре мироздания. Вместе с ними появились и те, кто мог их читать — привилегия, всегда лежавшая далеко за гранью возможностей и понимания простых смертных, пришедших в этот мир много позже. Само понятие «книга судьбы» по сей день представляется для них всего лишь метафорой, однако они не могут отрицать, что в бесчисленных мирах всегда существовали иные, наделённые даром читать и предсказывать судьбы.
Азура — Королева Ночного Неба, Владычица Восхода и Заката, Мать Розы — была одной из тех, кто мог прорицать. В ту ночь, ведомая великой волей, из многих сотен тысяч книг она выбрала лишь одну. Веянье судьбы или просто случайность — неизвестно, но в руки её легла та единственная книга, чьё содержание удивило искушенную принцессу Даэдра впервые за тысячи лет. «Удивление» — едва ли это слово способно должным образом описать чувства, вспыхнувшие в глазах Азуры. Под неприметной обложкой она увидела то, чего там быть не могло — сотни чистых, не тронутых чернилами страниц с одной единственной надписью на самой первой из них, в самом её начале: «Не был рожден».
Одной из ясных ночей недавно вступившей в силу осени, когда безоблачное небо уже засыпали звезды, а Имперский город, гремевший обыденной суетой, частично погрузился в сон и затих, над горизонтом незаметно поднялись луны-близнецы Тамриеля — Массер и Секунда. В ту ночь почти никто не обратил внимания на их непривычно-яркий свет. А он был ярок, необычайно ярок. Если бы внимательный человек имел возможность взглянуть на дремавший в сладкой истоме город с высоты птичьего полета, он бы непременно отметил, что широкие его улицы и проспекты, как и узенькие переулки, полностью обнажились от тени. И в том ничуть не имелось заслуги городских фонарей, которые бесконечной вереницей гирлянд опутывали его лабиринты. Пристальные взоры Массера и Секунды потоками холодных лучей топили улицы в ослепительном свете, срывая покров тени с самых укромных уголков города. Могло показаться, что от лика ночных светил не могла скрыться ни одна темная тайна, ни один самый незначительный секрет, но это было не так. Город по-прежнему был полон тайн, больших и малых, и вот-вот в его сердце готовилась появиться еще одна — опасная и страшная. Впрочем, как и многие, она навсегда незаметно уйдет в историю, не получив широкой огласки. В ту ночь впервые в жизни рухнут мечты и надежды юной эльфийки, которая за одно мгновение потерят все, что она когда-либо любила.
Витражные створки высокой арочной двери на балкон распахнулись внезапно, впустив свежий властный порыв ветра. Воздух в просторных покоях похолодел и замер. Он не перестал двигаться — нет, но остановился во времени, как и всё вокруг, всё — кроме неё…
В переливающихся потоках лунного света, словно сотканная из изящества и самой грации, возникла девушка в легком струящемся платье без единой складки. Глубокое небо за ее спиной, какое бывает лишь в ясную ночь, покорно вторило цвету ее одеяний с серебристым, почти васильковым отливом. Кожа ее была нежной, как самый бледный лунный свет. Глаза ясные, пронзительные, точно блеск далеких звезд; в них отражалась негодование и даже ярость, но в то же время они были полны неземного спокойствия, воспитанного мудростью веков. Она сделала шаг до того, как тело ее обрело законченную форму. Поступь её оказалась бесшумной. Каждое её движение воплощало уверенность и неземное великолепие. Тонкий шлейф из звёздной пыли и холодной дымки, с едва слышным кристальным перезвоном тянулся за ней, незаметно завершая формирование ее стройного тела. Она не шла, она скользила по воздуху, точно видение — чарующий образ из ожившего сна, несущий в себе отстранённое величие, неоспоримую власть и едва уловимое, но леденящее душу чувство опасности.
В глубине покоев на резном, королевском ложе под белоснежной простыней лежала девушка, чья пепельная кожа в неподвижном свете свечей придавала ей вид неживого, каменного изваяния. Лишь её огненно-рыжие волосы, разметавшись по подушке, как будто продолжали кричать о том, что она жива и полна сил, надежды, протеста.
Склонившись над ней, в безвременье застыл высокий эльф в богатых, но помятых одеждах. Его пальцы сжимали пустой стеклянный флакон, едва отнятый от пухлых алых губ со следами тёмного снадобья.
Справа, у изножья кровати, стояла фигура мужчины в ослепительно белой ночной рубахе. Кулаки его были крепко сжаты, плечи подняты, локти подобраны — то была печать томительного ожидания, оставившая на его позе налет отчаяния и сомнений.
Ночная гостья, невидимая и неслышимая для застывших, почти прошла мимо последнего, но остановилась. Время её было ограничено; даже для нее подобные заклятия, меняющие реальный ход вещей, требовали неимоверной концентрации и затраты сил. И всё же, подумав мгновение, она позволила себе поддаться мимолетному порыву.
Брезгливо наморщив нос, она осмотрела безупречную, слишком белую, слишком чистую, слишком выглаженную ткань его ночной рубахи, его картинно сжатые кулаки, затем плечи и, наконец, скользнув по его лицу, заглянула в бездонные голубые глаза. Её взор, полный древнего негодования, сверкнул немым упрёком, словно осуждая его за совершённый поступок. Сам воздух вокруг него сгустился и задрожал, налившись невыносимой тяжестью её презрения; пальцы её невольно сложились в кулаки, но она лишь неслышно фыркнула. Судорога раздражения едва заметно прокатилась по её лицу и оставила после себя прежнее спокойствие. Она отвернулась и проскользнула к изголовью кровати.
Прежде чем опуститься на колени возле несчастной, она заглянула в лицо эльфа, склонившегося над ложем. В глубине его глаз, за ширмой застывшего безразличия, трепетал отблеск невольной вины и бессильного смирения. Ироничная усмешка, полная горького осуждения и одновременного сочувствия, тронула губы ночной гостьи. Взгляд её, наконец, скользнул ниже, и в этот самый момент ей почудилось, что её собственное сердце замерло, испытав чувства, обычно чуждые существам её порядка.
Свет крошечной жизни, еще такой слабый, такой беспомощный и уязвимый, нежно дремал в уютной темноте материнского лона. Согреваясь в лучах ее любви, нежась в тепле ее тела, разве он способен был кому-то угрожать или навредить? Один неосторожный выдох, взмах крыла даже крошечной бабочки мог разом погасить этот «огонёк». Он требовал заботы и ухода, любви и тепла, но черное снадобье на губах и в крови его спящей матери готовило ему лишь забвение и тьму. Мышцы на лице ночной гостьи дрогнули, точно она очнулась от легкой дрёмы. И она вновь вспомнила, что её время в мире смертных было ограничено.
Уверенным невесомым движением она сложила ладони над животом спящей, а когда развела их в стороны, комната озарилась мягким и чистым светом. Над ложем в мерном танце, заливая всё вокруг калейдоскопом белоснежных лучей, закружились два объекта, сотканные из чистейшей энергии, — восьмиконечная звезда и месяц. Мгновение спустя, точно напитавшись их силой, длани Азуры окутались туманным сиянием, и она опустила их на живот спящей девушки.
Едва пальцы её коснулись тонкой простыни, новый пучок световых лучей ударил в потолок. Лучи переливались и пульсировали, исчезали и появлялись вновь, издавая мягкий убаюкивающий перезвон, словно то была мелодия дыхания самой жизни. Свет струился прямо из живота лежащей девушки, окутывая место касания нежным сиянием. Руки Азуры, сложенные в пригоршни, погрузились внутрь уже по самые запястья, и вот плавно подались вверх…
«Огонёк»... Это был он — маленький, размером всего в несколько сантиметров. Он парил над её открытыми ладонями в мерцающей защитной сфере — крошечная, точно игрушечная фигурка, уже успевшая обрести черты: маленькие ручки, нежные пальчики, крохотные ноготки, едва заметные на кончиках. Его малюсенькое личико ещё не было до конца сформировано. Крохотные веки плотно сомкнуты — он мирно спал, ни о чем не подозревая, укрытый в своём светящемся коконе, еще не готовый к пробуждению. Он был чист и прекрасен, как едва распустившийся бутон, дышащий тишиной и спокойствием.
Азура вновь вспомнила о времени и, сложив губы трубочкой, нежно и аккуратно подула на переливающуюся сферу. Тонкие молочные струйки звездной пыли окутали полупрозрачный кокон и, покружившись короткий миг, устремились в сторону, куда Азура перенесла раскрытую ладонь. Сверкающие частички скучились прямо над свободной рукой, закружились в неистовстве, уплотнились, переплетаясь серебряными нитями, и вспыхнули, рассыпав вокруг остатки сверкающей лунной пыльцы.
Теперь Азура держала в руках два «огонька», которые ничем не отличались друг от друга, и лишь она знала, что в одном из них никогда не было жизни. Она погрузила его в лоно бедняжки и поднялась в полный рост. Она взглянула на девушку в последний раз, держа у сердца эфирную сферу с её настоящим малышом. Губы Королевы Ночного Неба дрогнули от сострадания, когда она узрела пробуждение юной эльфийки и тот кошмарный ужас, который принесет ей новое утро.
Она растаяла в лучах лунного света, прежде чем переступила порог балкона. В тот же миг невидимая рука сняла оковы со времени, воздух в комнате рявкнул. Ветер, до этого словно посаженный на цепь, сорвался и с яростью взметнул тяжёлые шторы. Огни канделябров легли, едва не захлебнувшись от резкого порыва, и тут же бросились в пляс, игрой светотени оживляя сюжеты на гобеленах. Мужчина в ночной рубахе и эльф в дорогих одеждах вздрогнули. Мир вокруг них ожил, вернувшись в прежние рамки. Однако за распахнутой на балкон дверью никто из них не заметил невидимый след божественного присутствия, как никто никогда не заметит одной маленькой, но колоссальной по своей значимости подмены.
Густые, отяжеленные влагой тучи, словно по мановению всевластной руки, медленно разошлись в стороны и растаяли, явив сияющую глубину чернильно-синего неба, пестрящего мириадами далеких звезд. Давно, в непредставимом прошлом эти частички света появились, как следы великого бегства тех, кто создал этот мир. Словно брызги золотой краски, они застыли на холсте вечности, образуя многомерную картину бескрайнего космоса, чарующего своим великолепием тех, кто теперь жил внизу под его неустанным надзором и имел возможность созерцать хаос его совершенства.
Но каким бы красочным и живописным ни было это зрелище, оно играло роль всего лишь фона для пары по-настоящему величественной и неповторимой. Красноликий исполин Массер и его вечная спутница Секунда — такие разные в своих обликах и такие неразлучные в своем непрерывном танце. Эти луны с детства были знакомы каждому жителю Тамриэля, но в эту самую ночь, в этом самом месте они выглядели по-настоящему неземными и ослепительно совершенными. Их свет казался иным — не тем привычным сиянием, что озаряло Тамриэль или любой другой уголок Нирна. Свет этот с трудом поддавался описанию — одновременно такой живой и необъяснимо призрачный, спокойный и бурлящий, невыносимо яркий и в то же время неуловимый. Он проливался с небес сплошным, непрерывным потоком, открывая взору бескрайние земли. Где блестящие серебром ленты рек прокладывали себе путь сквозь живописные ландшафты, усыпанные буйной зеленью лесов и лугов. Где гряды горных хребтов существовали наряду с парящими островами и даже целыми скалами. И всюду стелились густые, будто живые, туманы или пенные шумные завесы, рождённые каскадами водопадов, коих нельзя было счесть.
Всё вокруг дышало нереальной, запредельной красотой, слишком совершенной, чтобы быть правдой. Даже воздух здесь пах иначе; он был сладким, пьянящим, как аромат вечной зари, что витает лишь в сказочных снах. Это была обитель Принцессы Азуры — Мир вне законов смертных, за пределами их понимания, за границей их бренной реальности.
Его основой, сутью и венцом тысячелетиями оставался Серебряный Город — город настолько большой и прекрасный, что сам представлял собой пейзаж неописуемой красоты. Возведенный из белого мрамора и гранита самых редких пород, он мерцал, отражая и усиливая лунный свет, точно город из серебра и драгоценных камней. Обладая разветвленной системой водных каналов, пронизывающих его исполинское тело, он сочетал в себе архитектурное чудо и совершенство инженерной мысли. Улицы его состояли из огромного количества плотно расположенных зданий, среди которых встречались величественные сооружения с острыми шпилями: храмы, башни магов и обсерватории, — уходящие в небеса. Одно из таких сооружений, в самом центре города, куда сходились все улицы, проспекты и мостовые, особенно выделялось своей массивностью и детализацией. То был Дворец Роз — дом Богини и Королевы этих райских краев.
Среди множества балконов многочисленных, словно бутоны роз на кусте, вытесанном из белого камня, выделялся один. Он располагался на самых верхних этажах архитектурного чуда, носившего имя Дворец Роз. Просторный, сочетавший в себе массивность и изящество форм, точно ладья, способная идти по волнам, балкон смотрел на восток, откуда утрами открывался дивный, восхитительный вид на восходящее солнце. Пол его, подобно палубам величественного судна, поднимался к краям, где его отполированные линии неразрывно сливались с белокаменными стенами дворца, становясь их продолжением. На возвышениях располагались беседки для отдыха, поросшие густой зеленью. Среди белоснежных лавочек и редких мраморных изваяний, вдоль сияющих стен — повсюду в цветочных клумбах и вазах благоухали розы всевозможных оттенков.
Плотный лунный свет, бивший с небес, отражался от белокаменного покрытия и разливался по большей части изящного балкона. Однако в самых глубоких и недоступных нишах, сформированных фасадными элементами и изысканными изгибами самой стены, все же царила непроглядная тень. Именно из такой бархатной глубины, из самой сердцевины мрака, что стоял в проеме центральной арки, начал вытягиваться призрачный силуэт. Он медленно переступил границу тени, плавно обретая ясность в свете сияющих лун. Под едва слышный шелест звездной пыли и танец клубов холодной, эфирной дымки силуэт обрел конечную плотность, сменившись стройной фигурой в легком неброском платье.
Азура подняла глаза к небу с нежной улыбкой на лице, впитывая каждый лучик родного ей света, и сделала глубокий блаженный вдох — она была дома. Аккуратно держа у самого своего сердца полупрозрачную сферу с крошечной фигуркой внутри, она опустила на нее взгляд и вновь улыбнулась, едва сдерживая щёкот в груди. Искренний горячий восторг переполнял её бессмертное сердце в тот момент. И точно вторя ему, всё вокруг светилось, излучая внутреннюю радость и надежду, что проявлялось в едва уловимом, призрачном сиянии, исходившем от белых стен и пола, от изящных статуй и цветов, от скамеек и перил.
А выше, над балконом, где простиралось не просто ночное небо, а бездонная синева, устланная россыпью ярких звёзд, сама Вселенная, казалось, двигалась навстречу Азуре, сообщая о том, что это только начало. В этом мире, озарённом немеркнущим светом, каждая деталь дышала волшебством, превращая всё вокруг в живую сказку — именно сказкой и являлось царство Азуры, носящее невзрачное имя Лунная Тень.
В нежность ночной тишины вмешались мощные, глухие и пока едва слышные хлопки, точно частые удары ветра в парус. Их отдаленный рокот донес ветер откуда-то сверху. Блаженная улыбка не покинула лицо Азуры, но стала менее явной, словно затаилась в уголках губ, уступая место легкой, почти неуловимой надменности. Хозяйка Лунной Тени подняла взор к небу, и в её глазах проявилась та холодная величественность, что отличает создателя целого мира, готового предстать пред восхищенными взорами своих подданных. В следующий миг в свете полных лун развернулось зрелище, от которого у обычного смертного в жилах тут же застыла бы кровь. С небес, словно тени, обретшие плоть, на край балкона бесшумно опустилась когорта необычных женоподобных существ. Поразительно похожие друг на друга, с могучими крыльями вместо рук, которые придавали им вид величественных летучих мышей или древних полу драконов, они остановились ровной линией на отдалении и склонили дюжину голов в знак абсолютной преданности.
Каждая из них воплощала собой неземную, почти пугающую красоту, сотканную из противоречий и хищной грации. Их женственные тела, словно выточенные из обсидиана и лунного камня, несли на себе замысловатые узоры, которые пульсировали в призрачном свете мягким, внутренним свечением, будто живая магия текла под их тонкой кожей. Обнаженные формы этих созданий были идеально сложены: высокие, стройные, с изящными изгибами бёдер и длинными мускулистыми конечностями вместо ног. Покрытые тёмной, чешуйчатой кожей, словно у рептилий или хищных птиц, конечности эти завершались острыми, крючковатыми когтями, способными с лёгкостью разорвать плоть или крепко ухватиться за скалу. Лунный свет ласкал каждый мускул, каждую впадинку и чешуйку их тел, заставляя их блестеть и переливаться всеми оттенками ночи. Рога, острые и элегантные, венчали их головы с лицами молодых и изысканно красивых девушек. А длинные, чешуйчатые хвосты, увенчанные заостренными жалами, слегка извивались, отражая их внутреннее волнение.
Азура скользнула по ровной молчаливой шеренге слегка прищуренным взглядом, и лицо ее серьезное и величавое щипнул короткий смешок. Ночная тишина и легкий ветерок, игравший прядями её волос, точно тянул паузу перед чем-то особенным. Азура знала, чего ей ждать и про себя усмехнулась от чрезмерной театральности всего происходящего, но она не успела развить эту мысль. В следующий миг сердце её захлестнул трепет, а восторг вновь смешался с её дыханием.
Под глухой свист рассекаемого ветра и один мощный сокрушительный удар, за которым на белокаменную площадку обрушился резкий, но мимолетный шквал скученного воздуха, появилась она — темная крылатая фигура.
За мгновение возникнув из ночной пустоты, она ударила крыльями, чтобы сбросить скорость и теперь стремилась к остальным на бреющем полете. Едва не коснувшись рогатых голов, она промелькнула на волоске выше них, и мраморный пол прямо перед Хозяйкой Лунной Тени загудел от исполинской тяжести уже свершившегося приземления.
Декоративная плитка дрожала. Казалось, она вот-вот раскрошится от увесистых ног с крепкими грозными когтями, похожими на расщепленные копыта — такие не способны были ухватиться за скалу, но могли расколоть её одним махом. Незаметно подрагивали крылья в робкой попытке стряхнуть назойливые капельки ночной влаги, скользящие по алой кожистой мембране, туго натянутой на прочные узловатые кости. Демонические, напоминавшие крылья летучей мыши, но в сто крат более внушительные в своем размахе, они брали начало в двойном суставе плеча, являясь всего лишь задней, дополнительной парой рук, не лишая тело привычных человеческих конечностей. Длинный, мускулистый хвост, увенчанный острым наконечником в форме сердца, причудливо извивался, слегка касаясь полированного камня балкона.
Фигура у ног Азуры вздрогнула и плавно подалась вверх. Выпрямившись во весь рост, она оказалась выше хозяйки этого Мира на несколько голов. Вновь прибывшая значительно отличалась от остальных: высокая и атлетичная, — она излучала ауру неоспоримой власти и магнетизма, с лёгкостью затмевая былое великолепие своей свиты. В её облике чувствовались первобытная сила и неотвратимая мощь, тонко сочетавшаяся с бесстыдной красотой.
Силуэт её отливал глубоким, ярким оттенком красного, что резко контрастировало с бледностью её сородичей и мягким холодным сиянием лун, осторожно намекая, что этот Мир не был ей родным. Её кожа цвета крови и пламени в свете лун приобретала глубокий, почти бархатный оттенок. А её рельефные мускулы, отчетливо прорисованные, словно высеченные из адаманта, играли и переливались, подобно живому горячему огню. Это была не просто плоть, а всеобъемлющее доказательство бесчисленных тренировок и нечеловеческой мощи. Каждый изгиб, каждая линия ее тела, от рельефных плеч и живота, до мощных бедер и напряженных икр, кричали о безусловной готовности к самой опасной и изнурительной схватке и жгучем желании оказаться в ней в любой миг.
Она не нуждалась в изысканных одеяниях или тяжёлой защите, и потому одежды её были минималистичны и лишены ненужных деталей. Они служили одной цели: подчеркнуть неукротимую силу и откровенную, хищную красоту своей обладательницы. Это было облачение воительницы, королевы и хищника одновременно.
Лиф из укрепленной кожи на ремнях и заклёпках поддерживал мощную грудь, широкий пояс на бедрах давал начало ниспадающему подобию юбки, состоящей из тяжёлых, перекрывающих друг друга сегментов из того же материала. Этого хватало с избытком, чтобы показать, что она не нуждалась в защите, ибо сама являлась воплощением неотвратимой опасности и чудовищной силы. О чём пронзительно напоминали и вздымающиеся с её головы острые темные рога со сложным изгибом в форме подковы. Даже волосы чёрные, как сажа, в конечном итоге имели вид боевой причёски. Заплетенные в косы, они ложились на плечи и ниже, контрастом с её пламенной кожей создавая боевую раскраску.
Лицо её, несмотря на едва заметные демонические черты, обладало странной, гипнотической красотой. Тонкие губы, точно изогнутые в легкой, почти незаметной ухмылке, скрывали за собой белоснежный ряд зубов с острыми и прочными, как алмаз, клыками. Глаза, глубокие и пронзительные, всегда горели внутренним огнем, в них читалось древняя мудрость и в то же время неутолимая жажда. Таким был её завораживающий облик, таким было её тело — идеальное, безупречное, совершенное — созданное для разрушения, повелевания и восхищения.
Её звали Лилит. Она возглавляла армию Азуры, в основном состоящую из крылатых сумраков — женоподобных летающих существ. Она отличалась от прочих не только внешне, но и по праву рождения. Она была потомком высшего даэдра, такого же, как и сама Азура, носящего титул Принца, — отвергнутой дочерью Мерунеса Дагона.
Азура помогла ей в час нужды, в ответ Лилит поклялась верой и правдой служить Королеве Ночного Неба до скончания времен, и погибнуть во славу её имени, если так повелит её долг. За сотни лет Азура ни разу не подвергла её верность сомнению, и постепенно Лилит заслужила искреннее доверие своей королевы, затем её бесценное уважение и, наконец… её близкую дружбу.
Лилит склонилась к госпоже, пытаясь рассмотреть то, что она держала в своих руках так близко к сердцу. Взгляд её суровый и настороженный выражал неодобрение, которое она не пыталась скрыть. Азура прекрасно понимала причину её беспокойства. Время после прочтения «книги» исчислялось минутами, и его предсказуемо не хватило, чтобы всё детально обдумать и спланировать. Но даже если бы они не действовали в такой спешке, риск для Лилит всё равно оставался бы крайне высоким. У Азуры не было никого ценнее: главнокомандующая, советник и подруга в одном лице, — её Правая Рука. Вероятность потерять её даже на сотню грядущих лет представлялась Азуре, как личной трагедией, так и невосполнимой утратой для всей Лунной Тени. Однако Мать Розы не видела в этой роли никого иного; никому более она не решилась бы доверить нечто столь деликатное как предстоящее поручение. И потому она лишь со вздохом виновато пожала плечами и открыла взору верной подруги то, что таила в тени.
Крошечная полупрозрачная сфера, невесомо парящая в её раскрытых ладонях, излучала мягкий свет и тепло. Красная великанша недоверчиво нахмурила брови, но приблизила взгляд и со всей остротой заглянула под эфирный покров. Внутри, словно крошечный сгусток света в кристальной своей колыбели, мирно дремал «огонёк». Его миниатюрное тельце было уютно свернуто, пульсируя едва заметным, нежным и с каждой секундой слабеющим сиянием, — чистое создание, еще не знающее мира и угасающие в объятьях безмятежного покоя.
Лилит вздрогнула. Её широкие плечи непроизвольно напряглись. Взгляд её вопросительный резко метнулся к Азуре, но тут же устремился назад к мерцающей сфере. Брови красной великанши сошлись на переносице, пытаясь осмыслить предстоящее. Она недовольно, но сдержанно фыркнула и отстранилась. На лице её читалось волнение, которое она не хотела показывать, но была не способна скрыть. В глазах — желание немедленно покинуть это место.
Конечно же, как и любой из обитателей Лунной Тени, она не могла перечить хозяйке этого Мира и подчинилась бы, как и все. Однако кое-что выгодно отличало Лилит от всех прочих — одна крошечная мелочь, которую так ценила Азура — она не была рождена в её Мире. Её преданность и верность не возникли в одночасье в первый миг её рождения; она взрастила и воспитала их сама, по собственной воле. Она закалила эти качества в пылу жарких битв; в агонии страданий она проверила эти чувства на прочность!.. с именем Азуры на своих устах. Она сделала выбор и пронесла его в сердце через века. В Азуре она узрела свою истинную богиню, в ней обрела настоящую мать.
Плечи Лилит, до этого напряжённые, медленно опустились. Взгляд её изменился — он не стал пустым, нет — скорее обрёл ту странную, пронзительную ясность, какая появляется, когда скрытая прежде истина наконец открывается взору. Едва их глаза встретились вновь, Азура поняла всё без слов. Красная великанша утвердительно кивнула и медленно и глубоко набрала в грудь воздуха, а затем резко выдохнула — подобно воину в преддверии тяжёлой битвы или опасного прыжка в бездну. Расправив могучие, перепончатые крылья, она плавно подняла руки в стороны и вознесла их к небу, покорно передавая своё тело во власть Принцессы Судьбы…
Азура, пристально следившая за каждым изменением на лице Лилит, уловила эту тончайшую перемену в её настроении. И её губы тронула едва заметная, но исполненная глубокой благодарности улыбка, скрывавшая за собой безмолвное облегчение. Она сделала осторожный, почти робкий шаг, сближаясь со своей верной подругой.
Ослепительно яркая вспышка и нежный кристаллический звон стали знамением воплощенной силы и концентрации Принцессы Даэдра. Полумесяц и звезда, сотканные из чистого сияния, замерли в воздухе над её головой, пролив вокруг себя мягкий и спокойный свет. Крылатые сумраки, до этого неподвижно стоявшие позади Лилит, у парапета, дрогнули. Волнение пронзило их ряды, и они невольно начали перетаптываться, бряцая когтями и ломая безупречный строй.
Азура плавно, с почти ритуальной грацией склонилась к животу Лилит, бережно удерживая сферу, парящую в её сияющих дланях. Тонкие пальцы коснулись огненно-красной кожи на мягком изгибе живота, в самом его основании. Лилит вздрогнула, не опуская глаз. А в следующий миг руки Азуры и гаснущий «огонёк» погрузились в её горячую плоть. Тотчас полыхнула ослепительно чистая вспышка — десятки резких лучей, выросших в месте входа, стремительно бросились в небо, теряясь в ночной глубине.
Но это было только началом, впереди ожидало самое сложное и опасное. Азура затаила дыхания, преисполненная неподдельной тревоги, и приступила. Восьмиконечная Звезда и Месяц за её спиной задрожали, и граница Этериуса тотчас разверзлась. Прямо из центра священных знаков хлынул эфир, звенящими струями оплетая плечи Азуры, спускаясь вниз по её рукам и холодным потоком вливаясь в чрево Лилит. Сгущаясь и разжижаясь, он сплетался в едва изогнутые нити и тут же складывался в причудливые, замысловатые узоры, чтобы следом вновь упроститься. Чистейшая эссенция магии под нарастающим напором врывалась в эту реальность, превращаясь в сияющий лунный порошок. Она пылью разлеталась над головой или спускалась к ногам в виде клубящейся дымки, накрывая балкон рокотом и гулом, за которым тонули все прочие звуки.
Сумраки заметались в панике, едва не попрыгав с балкона, стоило символам Принцессы Азуры разразиться новой ужасающей мощью. Вжав рогатые головы в плечи, крылатые женщины с ужасом наблюдали, как раскаленные добела хлысты, яростно извиваясь, десятками вонзились в тело их несокрушимой предводительницы. Наблюдали, как жар страданий похищает несгибаемую волю их лидера, спазмами вытягивая её мышцы и жилы, заставляя её статную фигуру прогибаться во весь её рост. Те, кто был посмелее, на дрожащих крыльях, поднимались над полом в попытке заглянуть за широкую спину своей госпожи, чтобы хоть что-то узреть. Остальные метались на месте — от ровной шеренги не осталось следа.
Азура встревожено взметнула глаза, когда частая и амплитудная судорога внезапно сковала могучее тело её верной подруги, пронизанное и оплетенное сгустками энергии раскаленного света. Лицо Лилит исказилось, обнажая острые клыки. Вытянутая, словно на дыбе, она сдавленно зарычала от запредельной боли, за глухими, едва слышными хрипами стойко пряча свой крик. По коже её расползлись светящиеся трещины; вены и капилляры запульсировали ярким светом — складывалось ощущение, что чудовищная энергия буквально рвёт её изнутри. Великанша не выдержала и вскричала! Голос её исказился в чудовищный рёв, утратив всякое сходство со звуками этого мира. Азура отчаянно стиснула зубы и зажмурилась, предельно концентрируясь на потоках эфира, сверлящих бьющееся в агонии тело.
Как и большинство даэдра, Лилит не была женщиной в привычном человеческом смысле. Она не могла создать новую жизнь, но Азура собиралась подарить ей возможность, спасти уже готовую. Потому её магия струилась внутри Лилит стремительными буйными потоками, пронизывая каждый мускул, каждую частичку её тела, не просто меняя её внутренние органы, но и создавая совершенно новые. Именно невероятные трансформации и то яростное сопротивление, которое им оказывало тело Лилит, вызывали эту агонию. Всё осложнялось и тем, что Азура изменяла суть чужого творения. Дагон-Лилит была не просто рядовым даэдра, но порождением одного из сильнейших Принцев. Малейшая ошибка, крошечный просчет могли привести к последствиям, ужас которых было сложно представить. Однако только и только с Лилит риск был оправдан, ведь Азура уже видела, сколь грандиозным мог стать удачный финал. Всё завершилось внезапно! Азура вынула руки! Упала Лилит!
Свет медленно погас, Месяц и Звезда растворились в воздухе, оставив после себя лишь мерцающие отголоски. Гул магического вихря больше не был слышен, и в наступившей внезапно тишине тут же раздались пронзительные, полные отчаяния крики. Сумраки, словно обезумевшие птицы, метались по балкону. Громкие, срывающиеся визги, перемешивались с судорожными всхлипами и бессвязным бормотанием. Их крылья бились о парапет, а движения были хаотичны и безумны.
Лилит слабо усмехнулась, скользнув взглядом по развалившемуся строю:
— Птенцы, — хрипло буркнула она, словно к самой себе, и измученно поморщилась. Ей почему-то вдруг показалось, что тело её обрело новую, неизмеримую тяжесть. Азура посмотрела на неё с улыбкой, полной безграничного сострадания и сияющей радости. Лилит медленно поднесла свою руку к животу, прижав её к тому месту, где только что бушевала магия. "Огонёк" теперь был внутри неё. Она стала его надеждой, его верной защитой, его неприступной крепостью…
Таким образом, благодаря магии Азуры и крови Лилит, душа, обречённая на смерть, получила шанс на выживание. И она воспользуется им. Чуть больше, чем через шесть месяцев во Дворце Роз раздастся плач младенца, который возвестит о начале новой жизни.
Грандиозная по размерам, идеально круглая застеклённая ротонда во Дворце Роз мягко освещалась серебристым сиянием ночи. Стены из отполированного до зеркального блеска мрамора холодно мерцали, отражая призрачные оттенки света, исходящего от двух лун. В чёрном бархате неба, невысоко над горизонтом, висели Массер и Секунда. Их мягкое сияние проникало внутрь через окна, вытянутые до самого купола. Стройные изящные колонны, украшенные тончайшей резьбой в виде витиеватых лоз и цветочных бутонов, поддерживали величественный свод, создавая ощущение лёгкости и воздушности. Изнутри во все стороны света открывался захватывающий дух вид на безмолвные дали царства Азуры. Воздух здесь был напоен едва уловимым, сладковатым ароматом роз и древней, всепроникающей магии, ощущаемой особенно остро под покровом ночи. В сердце этого торжественного покоя стоял внушительный монолитный алтарь из чистого, светлого камня, украшенного искусным узором.
На его гладкой поверхности, запрокинув голову и опустив подобранные крылья на пол, лежала Лилит. Сквозь стеклянный сегментированный купол, похожий на цветок, она бесцельно водила глазами по бездонному звездному небу. Под её спиной расстилалась мягкая белая ткань, и она кожей ощущала непривычный комфорт, стремление к которому всегда презирала. Поэтому теперь, находясь в его объятьях, Лилит испытывала лёгкое раздражение. А ещё эта дурацкая подушка под её рогатой головой — шёлковая, туго набитая, нежная и такая приятная: «Мягкая… пытка», — нахмурившись, фыркнула она про себя и, поёрзав, со вздохом прикрыла веки, потяжелевшие от внезапно подкравшейся дрёмы.
Строительство этого впечатляющего своим размахом помещения завершилось накануне. Лучшие архитекторы, камнетёсы и художники по стеклу были призваны со всех концов Серебряного Города, дабы возвести это чудо в самые короткие сроки. Азура желала, чтобы каждый изгиб, каждая грань этой залы были воплощением совершенства. Поэтому последние полгода искуснейшие из мастеров день и ночь вкладывали души и сердца в каждый узор и штрих прекрасного творения. Они заранее знали, что это великолепие возводится ради одного короткого мгновения, после которого венец их архитектурной мысли станет еще одним помещением без практического назначения, но тем ярче они ощущали, как крепка их вера, как истинна их любовь к своей Королеве.
Она, как всегда, возникла на границе света и тени, сотканная из густого мрака и звёздной пыли. Едва её силуэт проявился в далёком проёме витиеватого входа, семь Крылатых Сумраков, опираясь на сложенные крылья, синхронно опустились в глубокие реверансы. Они ровным полумесяцем стояли поодаль от изголовья алтаря, на краю помещения, выдворенные туда приказом Лилит, которая не желала видеть, как на неё «пялятся».
Азура же, легкая, словно лебедь по озёрной глади, бесшумно пересекла залитую лунным светом залу и остановилась по левую руку от задремавшей подруги, которая мгновенно поспешила подняться. С молчаливой улыбкой, полной понимания и нежности, Королева ласково коснулась плеча своей доверительницы, унимая её беспокойство, а затем окинула её мимолётным взглядом. Изменения в фигуре Лилит были минимальны: лишь мягкий изгиб в привычно стальном силуэте тонко намекал на новую, скрытую жизнь, не нарушавшую общую гармонию её безупречного тела. Набрав в грудь воздуха, Азура плавно вознесла ладони к небесному куполу.
— Дочери Лунной Тени, — разнёсся её голос величественным эхом под сводами залы. — Сегодня мы стоим на пороге величайшего чуда, свидетелями коего станут лишь немногие из достойных!
При этих словах Крылатые Сумраки синхронно приосанились, их сложенные крылья едва заметно вздрогнули в немом признании своих заслуг. Азура вновь заговорила, её голос стал твёрже:
— Сегодня Смерть уступит Жизни вопреки воле самой Судьбы! Сегодня Лунная Тень примет дитя, рождённое не из бесформенного хаоса, не из слабой плоти, но вобравшее в себя суть обоих миров, способное понять и принять каждый из них!
Голос Азуры начал набирать силу, становясь не просто громким, а почти физически ощутимым, пронизывая воздух. Казалось, сами колонны вибрировали в такт её словам, а звёзды за куполом замерли, внимая её откровению:
— Дитя, чьё измерение — Вечность! — голос её усилился, переходя почти в крик, полный нечеловеческой мощи. — Дитя, чьё постижение — Сущность! Дитя, чья природа — Душа!
Азура сделала паузу, словно позволяя эху своих слов затихнуть. Взгляд её стал задумчивым, почти отстранённым. Лилит в этот момент смотрела на неё снизу с растерянным удивлением, не понимая внезапной перемены.
— Как луч растущего солнца на пороге убывающей ночи... она посеет надежду... даже во тьме, — со странной, едва ли не вопросительной интонацией закончила Азура, к концу фразы перейдя на полный шёпот, и вновь переменилась в лице.
Торжественно соединив ладони, она с улыбкой медленно развела их в стороны. Меж её рук с хрустальным звоном и холодным потрескиваньем растянулась дуга белой молнии. В ту же секунду помещение озарило яркое, но мягкое свечение Звезды и Полумесяца. Его сиянием вспыхнули и ладони Азуры.
— Пусть же Свет снизойдёт по моему велению! — вновь загремел её голос, пронзая тишину. — Пусть Тьма отступит по моему слову, как старое отступает перед новым! Я — Королева Ночи, Владычица Восхода и Заката, Принцесса Судьбы — повелеваю!..
С этим возгласом, стремительным и почти воздушным движением, она погрузила руки в утробу Лилит. И в тот же миг, со словами:
— Да прольётся свет новой зари! — извлекла оттуда младенца, торжественно подняв его над своей головой. За панорамными окнами небосвод повернулся в один миг: ночная тьма стремительно уступила место лазурному небу, а высоко над горизонтом появилось солнце, чей диск последовал за ребёнком, поднявшись вместе с ним, как символ нового начала.
Звезда и Полумесяц пропали, оставив после себя лишь едва уловимый след магии в воздухе. Раздался пронзительный детский плач — чистый, полный жизни крик. В лучах взошедшего светила фигурка младенца ярко сияла. На его нежной коже всё ещё искрилась лунная пыль, точно россыпь крошечных жемчужин и мельчайших блёсток. Ликующими криками разразились Крылатые Сумраки, громко захлопав перепончатыми крыльями. До того застывшие в благоговейном ожидании, теперь они обменивались лучистыми улыбками, их рогатые лица озарялись неподдельным восторгом.
Улыбкой, лучезарной и счастливой, сияло и лицо Азуры. Её взор, наполненный теплом и безграничной радостью, с нежностью скользил по крохотному существу в её руках. Это была девочка, хрупкое воплощение чуда. Её миниатюрные ушки изящно заострялись, напоминая лепестки экзотического цветка, а бархатная кожа в лучах ласкового солнца отливала пепельным цветом, как у тёмных эльфов. Однако её большие глаза, влажные от первых слёз, поражали необычайно ярким небесно-голубым, а не привычным для данмеров багровым оттенком. На её крошечной головке виднелись нежные бугорки, обещавшие вскоре проклюнуться в миниатюрные рожки. А спинку венчал коротенький хвостик, робко красневший к самому кончику, словно спелая ягода.
Лилит, наконец, очнулась от оцепенения и медленно приподнялась на локтях, а затем села, подобрав могучие крылья. Её взгляд, полный брезгливого удивления, был прикован к Азуре и кричащей малышке. С трудом сознавая происходящее, она опустила глаза и почему-то с замиранием сердца ощупала свой плоский живот. Внезапно и резко она осознала, что внутри неё… пустота — давящая, сосущая!.. пустота, которой там не было раньше. По всему её телу прокатился холодный озноб, и она с тревогой вскинула непонимающий взгляд.
Изогнутый кричащий ротик, скрюченные дрожащие ножки, алеющее от напряжения личико — кто-то словно швырял эти пронзительные картинки ей прямо в лицо. Она вздрагивала от каждой, как от вспышки, пытаясь отстраниться, защититься от них. Инстинктивно прикрывая веки и вжимая голову в плечи, она боялась поднять глаза, будто в лицо ей бросалось нечто, от чего невозможно спастись. Вдруг ей почудился запах — горький и едкий… нет, это был не дым, но от чего же так нестерпимо чесались глаза? И тут руки её мелко задрожали, и впервые в жизни она поняла, что чувствует на щеках… обжигающую влагу слёз. Она вновь взглянула на кричащий комочек, но на этот раз без брезгливости. В её обычно властных глазах мелькнула мольба. Запинаясь и ломая голос, она робко вытолкнула наружу слова, обращаясь к Азуре:
— Госпожа… позволь мне… подержать её.
Азура, молча, улыбнулась и передала новорождённую в руки матери. Краснокожая великанша приняла её в объятья, издав едва слышный стон, какой бывает, когда эмоции настолько сильны, что обретают форму. Крошка тут же перестала плакать и с интересом уставилась в огненно-красное лицо, точно обыскивая его.
— Ну, здравствуй, малышка, — с материнским теплом и улыбкой шёпотом произнесла Лилит. Каждая нотка в её голосе, каждая морщинка на её лице кричала о том, какие яркие и шокирующие эмоции она испытывала.
Малышка улыбнулась и что-то смешно гугукнула. В этот миг её кожа начала мерцать, точно тёплый оранжевый свет наполнял её изнутри. Крылатые девушки, стоявшие неподалёку, хором издали умилительный возглас. Из мельчайших пор детского тельца, словно мягкие ворсинки, показались дымчатые струйки света. Быстро удлиняясь и переплетаясь, они стремительно потянулись к Лилит. Сначала они нежно обвили её руки, затем охватили грудную клетку, поднимаясь всё выше, к самому лицу. Азура, заметив это, мгновенно насторожилась. Улыбка её исчезла.
— Кажется, я нравлюсь ей! — восторженно воскликнула Лилит, зачарованно рассматривая свои руки, объятые мягким светом.
— Лилит, положи ребёнка! — слова Азуры прозвучали резко и тревожно, когда она сделала шаг вперёд и протянула ладонь.
Взгляд Лилит наполнился непониманием и удивлением. Она инстинктивно отстранилась, уводя ребёнка от прикосновения Королевы. Голос её, несогласный и виноватый, прозвучал сбивчиво и робко:
— Госпожа, это всего лишь…
Лилит не успела закончить. Её фразу оборвал глухой, натужный стон, который вырвался из её же горла и тут же перешёл в истошный, мучительный крик. В ужас пришли Сумраки, издав слабовольный хоровой вопль. Мягкий оранжевый свет, почти полностью окутавший тело великанши, внезапно налился багровым и, словно тысяча кровожадных пиявок, впился в её кожу. Мощными, пульсирующими волнами по дымчатым нитям света, точно по венам, толчками хлынула энергия от матери к ребёнку. Азура резко вырвала младенца из её рук. Лилит обессиленно рухнула на пол.
— Ты полна сюрпризов, малышка, — с лёгкой улыбкой произнесла Азура, крепко удерживая младенца на расстоянии от себя, а затем обратилась к Лилит:
— Ты в порядке?
— Да, — тяжело дыша, прохрипела та, едва опираясь на локоть. — Что это было?
— Она едва не убила тебя.
Лилит опешила. Крылатые Сумраки, сбившись в кучу, тряслись от страха. Ребёнок же продолжал невинно улыбаться, не отрывая от Азуры заинтересованных глазок. Тёплый оранжевый свет принялся окутывать и её руки.
— О, нет, милая моя, я тебе не по зубам, — спокойно, без малейшего волнения, вымолвила Азура с добротой и бережно опустила младенца на алтарь. Оранжевое свечение, исходящее от новорождённой, мгновенно угасло.
— Прошу тебя, Госпожа! — с испугом воскликнула Лилит, безуспешно попытавшись подняться.
— Успокойся, я не причиню ей вреда, — заверила её Азура, затем поднесла к голове ребёнка открытую ладонь. Закрыв свои глаза, она несколько секунд стояла без единого движения. Было лишь видно, как под сомкнутыми веками стремительно бегали зрачки, словно Азура читала невидимую книгу. Наконец, она со значением подняла брови над удивленным взглядом и хмыкнула с явным удовольствием.
— Ты нравишься мне все больше и больше, дорогуша, — обратилась она к ребенку, широко улыбнувшись. Затем она перевела взгляд на ближайшую представительницу Крылатых Сумраков, которые, не отрывая глаз, следили за происходящим и с трудом скрывали дрожь в перепончатых крыльях.
— Ты, — властным голосом скомандовала Азура. — Подойди.
Сумрак, стоявшая по центру, чья белоснежная фигура особенно выделялась на фоне остальных, резко вздрогнула. Её перепончатые крылья издали короткий, вибрирующий звук, похожий на встревоженный шелест пергамента, а красивые нежно-голубые, почти прозрачные глаза испуганно распахнулись. Остальные Крылатые Сумраки, как по команде, низко склонили рогатые головы, пряча взгляды. Несчастная неуверенно, но быстро подошла к алтарю, шаркая по каменному полу когтями.
— Прикоснись к ребенку, — повелела Азура.
Крылатая полуженщина от ужаса поменяла окрас до бледно-голубого и забормотала невнятно, оглядываясь на сестер:
— Госпожа… она едва не убила… нашу…
— Ты мне перечишь, Гунн? — голос Азуры, непривычно холодный и суровый, прозвучал как щелчок кнута. Она усмехнулась, но в её глазах не было веселья.
— Простите меня, госпожа.
— Прикоснись к ребенку и не вздумай её напугать
— Да, госпожа. — Перепончатые крылья, мелко дрожа, едва коснулись плеч младенца.
— Улыбайся, — шепотом потребовала Азура, наблюдая за перепуганной гримасой своей подчинённой.
Младенец с интересом смотрел на лицо крылатой женщины и мило улыбался, ощупывая маленькими ручками изогнутый коготь на запястье её крыла. До смерти перепуганная Гунн дрожала всем телом, пытаясь выдавить из себя улыбку и мысленно готовясь к смерти. Это продолжалось несколько секунд. В течение всего этого времени Азура внимательно наблюдала за обеими, но ничего не происходило.
— Достаточно, — громко нарушила она тишину. Гунн в ту же секунду молнией скользнула к стае своих сестёр, которые принялись осторожно касаться её крыльями и плечами в знак поддержки.
— Что… что с ней? — Взволнованно вопросила Лилит и, с трудом подтянувшись, навалилась на алтарь, нагретый солнцем, все еще не в силах встать во весь рост. В ответ Азура загадочно улыбнулась и не без удовольствия ответила:
— С ней все в порядке. Она настоящее чудо, Лилит.
«То ещё чудо… чуть не убила… да… да… мы все видели», — раздался разрозненный бубнёж из толпы Крылатых Сумраков.
— Вы! Все! Убирайтесь отсюда! — разгневанно прикрикнула Азура, и в тот же миг воздух озарённого днём зала наполнился стремительным шумом крыльев, а затем опустел. Теперь там были лишь она, Лилит и ребёнок.
— Она действительно хотела убить меня? — огорчённо задала вопрос Лилит.
— О, нет, — с улыбкой уверила Азура. — Она всего лишь обладает удивительной способностью поглощать чужую жизненную силу, но, к сожалению, не способна ее контролировать.
— Разве она не сама выбрала меня и вас, но почему-то отказалась от Гунн?
— Не она нас выбрала, Лилит. Мы ей позволили.
— Я не понимаю.
— Гунн была напугана тем, что произошло с тобой, и отнеслась к малышке, словно она маленькое чудовище, настоящее зло.
— Какое же она зло, она такая милая. Мне кажется, я люблю её, — несмотря на всё произошедшее, с любовью и умилением посмотрела на младенца Лилит, которая до сих пор была так слаба, что едва держалась на ногах.
— Это и есть ключ к её силе, — возвестила Азура. — Она может забрать жизнь только у того, кто любит её или испытывает схожие чувства. Твоё сердце было открыто для неё, и она не преминула запустить туда свои маленькие ручёнки. Да, дорогуша? — Азура подразнила малышку пальцем. «Гу», — ответила та и задёргала ножками.
— Откуда взялась эта способность? Я не обладаю ничем подобным, как и её настоящие родители.
— Полагаю, это плата за вмешательство в её судьбу. Самые близкие люди, те, кто должен был любить и оберегать, предали и, по сути, украли ее жизнь…
— Теперь она крадет жизнь самых близких, — с сожалением закончила фразу Лилит и понурилась.
— Полагаю, что так.
— Что если она никогда не сможет контролировать свою силу? Это станет проклятьем для нее.
— Мы ей поможем.
— Но как? — с отчаянием воскликнула Лилит. — Мы можем лишь смотреть на неё с безопасного расстояния. А её воспитание? — всплеснула она руками. — Поручим его тем, кто считает её монстром?
— Успокойся. В конце концов, я тоже обладаю некоторой… божественной силой, — с ироничной улыбкой ответила Азура. — Нужно всего лишь кое-что слега подкорректировать.
После этих слов она вновь вознесла руки к небу, и пространство вокруг неё слегка задрожало. В её руках, не касаясь ладоней, вновь сформировались, излучая мягкий, но мощный свет, два ярких предмета в форме Звезды и Полумесяца. Лилит почувствовала, как по спине её пробежал холодок, и бросила испуганный взгляд на свою госпожу.
— Да брось, Лилит, — с усмешкой отреагировала на это Азура. — Посмотри на малышку, она совсем не волнуется.
С этими словами она опустила сияющие длани, сложила их одна на другую и прикоснулась к животику младенца. «Звезда» и «Полумесяц» задрожали, издавая тугой гул, и засветились с удвоенной силой, застилая яркостью солнечный свет. Лилит беспокойно заёрзала, не зная, куда деть свои крылья, которые вдруг показались ей неуклюжими, впрочем, как и её руки... и ноги, и вся она. Да когда же она закончит?
— Ты прямо настоящая мамочка, Лилит, — с добром усмехнулась Королева Ночного Неба, глянув на взволнованную подругу, а затем, подмигнув младенцу, с улыбкой произнесла. — Значит, любовь, да, малышка?
Дымчатые струйки теплого оранжевого света уже обволокли её кисти, настойчиво поднимаясь выше. Но дойдя до локтей, они медленно начали отступать и вскоре скрылись под ладонями Азуры. Яркий свет от её символов погас, прекратился гул, что они издавали, растворились и они сами.
— Вот и все, — с довольной улыбкой возвестила Азура. Убрав руки с животика младенца, она открыла взору Лилит черную витиеватую отметину, похожую на татуировку в форме сердца, которая через мгновение засветилась ярким оранжевым внутренним светом. — Это сдержит ее силы, а впоследствии позволит их контролировать.
Лилит ничего не ответила, лишь с нетерпением переминалась на месте и вопросительно сверлила свою госпожу глазами.
— Да, — утвердительно усмехнулась Азура, — теперь ты можешь взять её на руки.
Лилит в ту же секунду торопливо, но аккуратно подхватила малышку и прижала к себе, глядя на неё глазами полными счастья.
— Кто бы мог подумать, — вновь усмехнулась Азура, любуясь подругой, — Лилит — «Красный Сумрак», «Предвестница Смерти», «Палач Лунной Тени». Кажется, теперь у тебя появится еще один титул — «Сентиментальная Мамочка».
— Азура, — переполненная несвойственными для себя прежде чувствами с придыханием вымолвила Лилит, — спасибо, что ты выбрала меня. Я люблю её.
Она аккуратно погладила малышку по голове и с улыбкой добавила:
— Моя маленькая злюка. (в ориг. My little malignant miracle)
Азура приподняла брови и расплылась в улыбке:
— Кажется, ты только что придумала ей имя.
Лилит вопросительно подняла глаза.
— Малигнис, — ответила Азура.
— Малигнис, — с необычайным теплом повторила Лилит.
Несмотря на свой угрожающий вид, Лилит действительно оказалась невероятно заботливой и любящей матерью. Дни и ночи напролет она проводила рядом с малышкой, с первых секунд отринув даже саму мысль о няньках. Азура, ставшая названной матерью Малигнис, пошла Лилит навстречу и на время взросления ребёнка позволила ей перепоручить свои обязанности той самой Гунн, на нелегкую долю которой выпала участь притронуться к «маленькому чудищу» в первые секунды его жизни.
Так минула пара лет. И однажды Лилит, которая каждую секунду сдувала с дочки пылинки и чувствовала с ней необычайно крепкую связь, услышала из уст карапуза слово мама. Лилит так сильно растрогалась, что заплакала навзрыд, чем вызвала целый ворох шуток со стороны Азуры. Между тем Малигнис быстро росла. Обладая крепким здоровьем и пытливым умом, она никогда не болела и схватывала все на лету. Вскоре она бойко заговорила, и бок обок с любовью в их отношениях с матерью возникла крепкая дружба. Лилит ценила каждое мгновение, проведенное рядом с дочерью, особенно те из них, что наступали по вечерам.
Тонкие шторы на резном окне покачивались от легких порывов ветра. На улице уже был поздний вечер, а из-за горизонта постепенно поднимались луны. В довольно большой, но уютной комнате с массой игрушек горело несколько свечей, выделяя из полумрака широкую постель. На ней лежали Лилит и малышка Малигнис, рожки которой к этому возрасту были уже точь-в-точь, как у мамы, только маленькие. Лилит держала в руках книгу и читала. Малигнис, не поднимая головы с материнской груди, увлеченно её слушала.
— Так два брата Ану и Падомай создали первозданный Аурбис — само пространство, — загадочно и выразительно произносила слова Лилит. — Пока братья бродили в пустоте, игра Света и Тьмы создала Нир. Оба влюбились в неё… так. — Лилит прервалась, пробежалась глазами по тексту и перелистнула страницу:
— Эту часть мы пока пропустим.
— Почему? — удивленно распахнула голубые глаза крошка Малигнис и, опершись маленькими ручками на живот матери, заглянула в книгу.
— Когда подрастешь, мы обязательно вернемся к этой части истории. — Лилит нежно прикоснулась указательным пальцем к кончику маленького любопытного носика.
— Хорошо, — согласилась кроха и устроилась поудобнее.
Лилит улыбнулась, ощущая приятное тепло маленьких ручек. Вновь вернувшись к книге, она быстро пробежалась по странице и завораживающим голосом продолжила.
— И вот в пустоте, где были лишь Свет и Тень, появилась материя.
— Материя? — встрепенулась Малигнис и вопросительно посмотрела на маму.
— Из нее состоит все, что нас окружает: горы, моря, деревья, даже животные.
Крошка Малигнис нахмурила маленькие бровки и задумчиво посмотрела вверх, словно искала что-то в своих мыслях.
— И даже я? — вернула она пытливый взгляд на лицо матери.
— И даже ты, умница моя, — испытывая гордость, улыбнулась Лилит.
— Я поняла. Читай дальше, мама, — довольная тем, что мама её похвалила, Малигнис прижалась к ней сильнее.
— Вместе с Аурбисом появились изначальные духи, которых теперь называют Эт’Ада. Они впоследствии разделятся на аэдра и даэдра, но это уже совсем другая история, — закончила она на одном дыхании и закрыла книгу.
— Мамочка, почитай еще, — насупила носик крошка.
— Со мной это не пройдёт, — с театральной серьезностью задрала нос Лилит, но, не выдержав и секунды, украдкой взглянула на дочь и расплылась в улыбке. — Посмотрите на эту маленькую хитрюшку: бровки нахмурила, губки надула, — вновь нежно прикоснулась она к хитрому носику.
На жалобном личике тут же появилась улыбка.
— То-то же, — привстала с кровати Лилит, положив книгу на прикроватную тумбочку, и начала укрывать кроху одеялом. — Если будешь мало спать и плохо есть, останутся от тебя только рожки, да ножки.
— Да хвостик, — с озорством добавила Малигнис и высунула хвостик из-под одеяла.
— Да хвостик, — с улыбкой согласилась Лилит, прикоснувшись кончиком своего хвоста, по форме напоминавшем сердце, к маленькому «сердечку» дочери. — А теперь спи. Сладких снов. — Сказала она и поцеловала её в лобик.
— Сладких снов, мамочка, — зевнув и, смешно причмокнув, ответила Малигнис.
Лилит задула свечи и вышла из комнаты. Стоило ей закрыть дверь, как маленькая озорница тут же выбралась из постели и, стащив с тумбочки толстую книгу, вновь с головой забралась под одеяло. В полной темноте она устроилась сидя, положив книгу между ног. Подтянув подол ночного платья повыше, она открыла животик, и в ту же секунду теплый оранжевый свет наполнил ее маленькое укрытие. Она с любопытством начала листать книгу, разглядывая картинки, как вдруг раздался едва слышный скрип входной двери. Малигнис затаилась.
— А что это у нас тут светится? — раздался ласково посмеивающийся голос Лилит, и уголок «тайного укрытия» приподнялся снаружи. — М-м-м, — с улыбкой заглянула под одеяло мама, — это все еще не спит мой маленький уголек.
— Мамочка, я только одним глазком, — виновато, но очень мило улыбнулась Малигнис, сдвинув одеяло в сторону.
— Глазкам тоже нужно отдыхать, — улыбнулась в ответ Лилит. Вздохнув, она вернула книгу на место и присела на постель. — Подвигайся, чудо моё. Мама сегодня будет спать с тобой.
Малигнис охотно уступила ей место, и как только Лилит устроилась, крепко её обняла.
— Я твой маленький уголек? — засыпая, тонким голоском спросила Малигнис.
— Мой уголек, — прошептала Лилит, ощущая тепло маленьких ручек своего необъятного счастья.
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|