Легенды и предания (гет)

— И не бойтесь призраков, — поднявшись со своего места, хозяйка замка сдержанно улыбнулась, давая понять присутствующим, что ужин окончен, — они всегда здесь были. К ним быстро привыкаешь.

После такого напутствия вице-адмиралу Вернеру Бермессеру не спалось, ибо он очень сомневался, что сможет когда-либо в жизни привыкнуть к подобным явлениям. Призраки здесь действительно были, и своей численностью они превосходили живых обитателей замка Альт-Вельдер.

Выглянув из своей уютной лиловой спальни на странные звуки, Бермессер обнаружил прозрачного миловидного мальчика с локонами ниже лопаток и издававшей подобие скрежета ржавой цепью на тонкой шейке. Несмотря на собственную заношенную сорочку и слабо отопленные покои, Вернер весь взмок, и осторожно притворил дверь, ощущая спиной стылый холод. Бермессер обернулся, хотя все в нем протестовало против этого движения, и призрак с развевающимися волосами разинул рот в немом вопле и ринулся на вице-адмирала, а пройдя сквозь него, исчез. Спальня словно наполнилась водой, воздух в ней дрожал, подергиваясь рябью, а среди остывающих подушек на кровати, Вернера манила к себе скрюченным пальцем незнакомая дама с юным лицом и дряхлым нагим телом. У окровавленной груди она держала дитя, и, когда младенец обернулся к Бермессеру, личико ребенка исказилось и принялось меняться, пока, словно в зеркале не отразило уменьшенные черты лица Вернера. Это стало последней каплей, переполнившей чашу сдержанности дриксенца.

Опрометью бросившись вон, Бермессер рванул на себя щупальце ручки двери покоев своего капитана, находящихся напротив и, плюнув на приличия, одним прыжком оказался в его кровати.

— Какой ты сегодня внезапный, — пробормотал Хосс, щурясь от света множества догорающих свечей и убирая от горла друга лезвие своего ножа. Капитан «Верной Звезды» был совершенно наг, и его горячая кожа непривычно пахла фиалкой.

— Да, я такой. Ну-ка, подвинься, — Бермессер нетерпеливо потеснил товарища, и натянул на себя почти все одеяло, на котором до его прихода лежал Хосс, — слушай, тебя призраки не беспокоили?

— Увы, нет, — приятель зевнул, и почесал красное пятно на своей шее кончиком ножа.

— А почему тогда у тебя свечи не потушены? — Исполнился подозрений Бермессер, торопливо скрывая под одеялом обтрепавшееся кружево на своем рукаве. Мелькнула досадная мысль, что призраки в Альт-Вельдере одеты лучше, чем живые захватчики замка.

— Габи следовало помочь со шнуровкой на платье, — Хосс мечтательно улыбнулся, и снова спрятал нож под свою подушку, — а потом я смог дойти только до кровати.

— Габи?!!! — Округлил глаза Бермессер, — Габриэлла Борн?! Она же сумасшедшая!

— Ты мою покойную сестру Ингунн помнишь? Тоже была невеликого ума дева, как впрочем, женщине и положено, но красивой и желанной ей это быть не мешало, — Хосс уютно подсунул руку под плечи Вернера, и страх покинул вице-адмирала окончательно, — А у Габи убили мужа, брата и родителей, вот ее немного и прихватило. Тут еще эта пакость гоганская с колотушкой…

Бермессер кивнул. Гоганни была среди свиты баронессы Вейзель, когда дриксенская армия взяла замок, а потом, третьего дня, они со стены замка увидели рыжеволосую дрянь, выскользнувшую за графиней Борн в парк. Хосс нахмурился, и отправился туда же, за ним увязался слуга графини Гирке, и это спасло Габриэлле Борн жизнь. Гоганни допросили и вздернули на воротах («Потом и вздернули, — сказал Хосс, — среди моих людей кое-кто так оголодал, что даже куницей не побрезговал»), рядом подвесили ее светловолосую подружку.

«Тоже, — подумал Вернер, — по-видимому, «потом»»…

За опекуншу казненной убийцы, Юлиану Вейзель вступились обе графини, пребывающие в замке. При этом воспоминании Бермессер поджимал губы — тронуть женщину на сносях для варита было во все времена противоестественно и позорно, но Хосс не стал разубеждать никого и саму Юлиану в первую очередь, в том, что ей не грозила никакая опасность.

То обстоятельство, что пышная блондинка оказалась теткой Вальдеса, ничего не меняло.

Но женщины Альт-Вельдера были хороши. Бермессер сразу увидел, что его товарищ положил глаз на Габриэллу Борн. Хосс удивленно любовался злой радостью, написанной на точеном лице графини, пока та смотрела, как гоганни дрыгала ногами, взлетая над воротами, потом подошел и что-то сказал Габриэлле. По-видимому, забавное, женщина от души рассмеялась. И с этого дня капитан "Верной звезды" принялся совершенно беззастенчиво ухаживать за вдовой Карла Борна.

Сегодняшней ночью от весьма усталого Хосса пахло фиалками, и именно этот аромат Бермессер ощущал, оказываясь рядом с графиней Борн.

— Ты что-то говорил про призраков… — напомнил Хосс, обожавший все интересное. По мнению Вернера, круг личных интересов капитана «Верной звезды» подчас включал вещи, несовместимые с куртуазностью и сохранением здравого рассудка.

— Я видел сразу несколько, — содрогнулся Бермессер.

— А я наверное так храпел, что всех разогнал, — с откровенной завистью сказал Хосс, — Сразу свалился. Даже архив, который золотоволосая пышечка таскает с собой, прочесть не успел, только начал. Но там и про нас есть.

— Пышечка? — Вернер смутился от воркующей интонации друга.

— Юлиана, — Хосс смаковал каждое слово, — тетка Вальдеса. Роскошная женщина.

— Хосс… — Бермессеру нестерпимо захотелось сказать этому бесстыднику что-нибудь отрезвляющее. — Если тебе мало женщин, не вешал бы тех двух девчонок.

— Они нарушили святой закон гостеприимства, — равнодушно отозвался тот.

— Гоганни нарушила! Вторая ничего такого не сделала.

— Она визжала, что не хочет разлучаться с подругой, — гадко ухмыльнулся Хосс, — никто не скажет, что я не исполняю желаний прекрасных дев.

— Девушка совсем не на это рассчитывала, — Вернеру было искренне жаль порывистой голубоглазой дурочки, — Пусть хотя бы тела снимут.

— С чего бы. Они призваны устрашать других, — Хосс задумчиво тронул волосы Вернера, накрутил светлый локон на палец, отпустил, снова накрутил, — Кстати, помнишь ту голову, которую привез из похода твой предок, и вы ее до сих пор в том подземелье держите в смоле на копье?

Бермессер предпочел бы забыть как голову, так и подземелье. Ему было не по себе от самого факта наличия такого предка в роду. Впрочем, он сомневался, что и Хельрем Охотник обрадовался бы такому потомку, случись у них личная встреча.

— Увы, помню. И что?

— Золотые времена были, вот что, — мечтательно сказал Хосс, — и люди были не чета нынешним. Под вечер пленных вели мимо ворот замка, так какой-то паренек кинулся к повешенным. Наверное, родич. Не гоганни, конечно, беленький, как та блондиночка. Ну конвойный его и убил. Измельчали люди. Так ли мстят за близких? Помнишь, была когда-то семья Гроссбаумов?

С трудом проглотив ком в горле, Бермессер подумал о покинутых призраках чуть ли не с нежностью. Печальную судьбу клана Гроссбаумов всуе старались не вспоминать.

— Помнишь, вижу, — хмыкнул Хосс, — а ведь батюшка своего кузена люто ненавидел. Вот убил бы его сам — и ничего бы не было. И надо же было этому юнцу прикончить моего дядю на дуэли…

— Поэтому с вами никто и дел не хочет иметь, — фыркнул Вернер.

— Ссориться с нами не хотят, — важно сказал Хосс, — это другое, при чем тут дела? Ну, коли ты сам пришел, — его хватка на плечах Бермессера стала крепче, а пальцы игриво погладили кожу Вернера, — чем займемся?

— На правах хозяина угости меня вином, и будем спать, — решительно сказал Бермессер. Пихнул Хосса в бок локтем, и обличил товарища: — ты похотливая ненасытная тварь. От тебя даже призраки сбежали.

Тяжко вздохнув, Хосс выпростал руку из-под друга и пошел налить вина.

— Кстати, то, что ты во все напитки и блюда, не таясь, кладешь в этом замке безоар, оскорбительно для хозяев, — лениво заметил Бермессер.

— Для этих конкретных хозяев моя осторожность очень даже лестна. Что ты вообще о Приддах знаешь? — Усмехнулся Хосс, подходя к кровати с двумя полными бокалами.

— Они нам симпатизируют, — Бермессер отвел глаза от наготы друга.

— Придды симпатизируют только Приддам, и правильно делают, — Хосс подал ему бокал и присел на край кровати, — С большим сюрпризом семейка. Но Савиньяки, к слову, со своими вассалами жестче обходятся. Слышал про молодого, кажется, Рафле и Лионеля? Маршал Севера, будучи юным и невинным, убил своего родича руками Рокэ Алвы. Родная тетка бедняги Рафле это одобрила, а старшему Рафиано ничего не осталось, кроме как есть из рук великолепной Арлетты и Лионеля. По крайней мере, я так слышал. И никто не ахает и пальцем не тычет. Зато непонятное убийство первенца Приддов раздули до величины Агмарена. Будем возвращаться — сожгу Хексберг к закатным тварям, как уже сжег ведьмино дерево, — вдруг слетел с темы Хосс, — возьму Хохвенде за жабры, нашего щепетильного генерал-командующего и пока там не будет пепелища…

— Ты чего? — Бермессер удивленно воззрился на товарища.

— Того, — Хосс поставил бокал и взяв со стола небольшую книгу в дорогом переплете, потряс ею в воздухе, потом кинул на кровать, — ты посмотри, что про нас летописец написал! «Легенды и предания». Надеюсь, это первый экземпляр, не переписанный. Смотри с той строки, где отмечено.

Вчитавшись, Бермессер возмущенно вскинулся, и Хосс понимающе кивнул.

— Вот-вот. Повесили нас на рее. Как пиратов.

— Мы же дворяне! Это оскорбительно! — Несмотря на долгую службу на флоте, воспитание взяло верх над чувствами, и Бермессер не сказал по поводу прочитанного всего того, что хотел бы. Несколько выражений, подходящих к его ощущениям от только что прочитанного, он слышал у боцмана.

— А ты наивно думал, что тут про выкуп, который с нас Вальдес заломил, напишут? — Хосс поднял с кресла свой мундир, вывернул его наизнанку, и продемонстрировал другу заплаты на подкладке, — про то, как он нас, как липку ободрал, хуже любого гогана? Про то, что мы заплатили не только за себя, но и за беглого преступника Кальдмеера? И за корабль с командой по цене кордебалета лучших куртизанок. Про то, что за погибшего от случайной пули Фельсенбурга нам еще будет аукаться, пока Штарквинды и Фельсенбурги дышат одним с нами воздухом? Мне нравится компания сухопутных, с которыми мы воюем на этом берегу, но удручает то, что это в первую очередь, вынужденный шаг, а не мое желание.

— То есть, в легенды и предания мы войдем, как висельники? — Сквозь зубы спросил Бермессер.

— Похоже, что так. Да ладно тебе, Вернер, не переживай ты так. Вот вернемся в Хексберг, и я даже позолоту с губернаторского дома обдеру, если, конечно, успею. Да и мы уже почти все вернули, согласись.

— Но висельники… Хосс! — Бермессер смотрел перед собой, страдальчески морщась, — это ужасно!

Капитан «Верной звезды» пожал плечами.

— Не вижу ничего непоправимого. Если победим — закажем летописцам свою историю, золота им отсыплем, и потомки будут читать то, что мы захотим им поведать.

Он налил еще вина, и легонько стукнулся кубками с Вернером.

— Зато подумай, как было бы грустно, если бы вся эта писанина оказалась правдой.

Вернер подумал. И согласился.

К о н е ц