Запертые (гет)

"Давняя знакомая. Ее лицо теперь везде, часто мелькает на афишах Ежедневного пророка и в основном с хвалебными отзывами о работе нынешнего министра магии. Она всегда подавала большие надежды, не то что ее пустоголовые друзья..."

"Все такой же самодовольный и надутый индюк. Волосы все такие же, с легким серебром на макушке. Холодные глаза и презрительная улыбка. Но я уже не боюсь и не сжимаюсь внутри от страха перед ожидаемыми оскорблениями. А я выросла..."

Он сидит на стуле в комнате,

которых очень много в старом замке. Учительские, предучительские и Бог знает какие еще. Он не стесняется смотреть на нее в упор, прямо ей в глаза, и уже почти не удивляется, что она не отводит взгляда. Лишь в непослушных выбившихся из ободка пружинках волос можно угадать ту Гермиону Грейнджер, которая умела удивляться. Все еще довольно живые черты лица, реагирующие на каждую эмоцию в ее голове. На автомате перед ним попеременно она то выглядит слегка надменно, то задумывается о произошедшем и убирает свой блок, глаза рассеянно обводят комнату, а на губах проявляется слабая улыбка.

— Ностальгируешь, Грейнджер?

Она немного вздрагивает от неожиданности, но не уходит от разговора, просто прищуривается, устанавливая зрительный контакт.

— Много воды утекло с тех пор, Малфой, как мы были детьми. Приятно снова оказаться в этих стенах.

— Кому как...

Она тактично решает промолчать, а его это бесит. Она ведь знает всю его историю.

— Знаешь, ты меня разочаровала.

— Чем же? — она удивляется, что он вообще вспоминал и мог чего-то ожидать от нее.

— Такая прекрасная карьера. Такой пост. И такой муж.

— Ты хотел сказать, замечательный муж? — безапелляционно и с ледяной интонацией поддевает она его, ставя на место.

— Такой... некудышный.

— У него успешный семейный бизнес, — фырканье Малфоя заставляет ее выйти из себя. — О, видимо, я забыла спросить твоего мнения на этот счет? — его самодовольный вид и расползающаяся по лицу довольная улыбка заставляют ее забыть о такте.

— А вот ты меня ничем не удивил.

Его приподнятые в удивлении брови и красноречивое молчание в ожидании ее ответа не оставляют ей выбора.

— Мне жаль, что так вышло. Сочувствую по поводу кончины твоей супруги. Кто бы мог подумать, что такое случится.

— Да брось, не строй из себя святость. Только что намекнула на тот факт, что я выбрал себе в жены чистокровную, и так щедро мне соболезнуешь, — Драко ощетинился и зло посмотрел на свою высокопоставленную собеседницу. — Но ты в чем-то права... Похоже, что проклятье рода моей жены чуть не лишило меня еще и сына.

— Похоже, что и любить чистокровные могут только себе подобных.

— Любить? Я просто знал, что должен ее любить. Так было правильно.

— По принципам древнего рода? Или твоего отца?

— Да какие же мы важные! Лезешь своими грязными ручонками мне прямо в душу?

— Отвечаю любезностью на любезность.

Звенящая тишина и обмен обозленными взглядами. Его тихие шаги, вышагивающие ритм ее сердца. Руки, сложенные у нее на груди, которые он бы с удовольствие опустил собственноручно.

Он ходит вокруг нее кругами, словно паук подкрадывается к своей жертве, вынужденной ждать освобождения от его присутствия. Они всегда были врагами?

В сущности... нет, не были. Просто мальчиком и подростком он дразнил ее зачем-то так злостно и жестоко, а она ненавидела не его, а брошенные им слова. И только...

Его поступки все же выдавали в нем человека светлой стороны. Но ужасное "если бы", похоже, будет его преследовать до конца жизни.

Если бы не его семья, если бы не война, если бы не проклятье и несчастье с его женой, если бы...

Его слова перед их злополучным путешествием во времени: "Мне раздает команды Гермиона Грейнджер? Мне это начинает... даже нравиться".*

Она снова невольно улыбается. Он замечает.

— Я бы мог жениться на ком угодно. Проблема лишь в том, что мне не нужен был "кто угодно".

Она поднимает на него глаза и невольно обжигается, встречаясь с его взглядом. Он смотрит так, будто хочет, чтоб она все поняла без слов. Он хочет, чтоб она осознала, что в своей единственной жизни она была счастлива не с ним, не рядом с таким, как он. И маленький червячок сомнений уже подтачивает ее уверенность в том, поступила ли она верно, когда выбирала спутника жизни. Она ведь любила... она и сейчас любит. Но голодный взгляд напротив приводит душу в смятение. Она в замешательстве проводит по своим плечам ладонями, будто замерзла, и встает, убегая от его жадного взгляда. Подходит к окну, чтоб вдохнуть воздуха и успокоиться. Всего за секунду он заставил ее начать переосмысливать все, что давно сложилось у нее в голове, как непоколебимая истина. Она всегда хотела поступать правильно. Правильно! Правильно, чтоб его! А он — неправильный. Но почему-то, спустя столько лет, приходит философское осознание, что правильного или неправильного выбора нет. Это не ошибка, за которую поставят оценку. Это просто другой путь. Просто иной.

Он подходит сзади, и стоит, ожидая чего-то. Что она развернется? Вряд ли. Прикоснется ли он? Она гадает. Решится ли? Когда он был смелым? Она почти уверена, что знает его. Но неожиданные касания ее плеч его руками дарят ей расслабленное удовлетворение. Такое яркое и волнующее... словно из давно ушедшей юности, другой реальности или даже мечты.

Удивительно, но оба чувствуют себя так естественно, будто это в порядке вещей, абсолютно нормально обнимать друг друга — Драко Малфою и Гермионе Грейнджер. Они не заперты сейчас, и любой из них может сейчас же покинуть эту комнату, этот старый замок, но они не смогут уже повернуть время вспять. Они заперты в своем настоящем, которое сами выбрали и создали. И маховики времени здесь бессильны. Заглянуть бы за эту завесу и увидеть, как бы сложилась их жизнь, но нет. Они заперты в своем времени, и это объятие — единственное, что обнажает запертые чувства, невысказанные слова, неизведанные ощущения. Украденное мгновение у несуществующей реальности, у потаенной мечты.

Его руки отпускают ее за секунду до того, как открывается дверь, и входят ее супруг и друг. Рон как-то бережно обнимает ее за плечи, шепчет тихо ей на ухо, что все кончено теперь, и что они едут домой. Она обнимает мужа, а глазами встречается с Малфоем, который стойко наблюдает за чужой привязанностью, сдерживает болезненное чувство утраты внутри, операясь на элегантную трость. Гарри видит все со стороны, замечая ее непонятный взгляд в сторону бывшего сокурсника и их оцепенение. Что он ей такое мог сказать?

В недоумении Гарри провожает глазами друзей, сохраняя эти странные взгляды в своей памяти, как диковинку или подсмотренную чужую тайну. Он просто промолчит. Все останется, как было до сих пор. Остальное его не касается.