Баллада о цветке (гет)

Варата — воистину королевский цветок. Множество его пунцовых лепестков, собранных в соцветье, напоминает корону причудливой формы. Ею с гордостью короновался Новый Южный Уэльс — варата красуется на его гербе. Но горе тому самонадеянному мореходу, кто вздумает назвать в честь дивного цветка свой корабль. За полвека три корабля, носившие его имя, успели затонуть. Не только близ Австралии, но и в далеком проливе Ла-Манш их точно настигало неизвестное проклятие. Однако в век пара, электричества и непотопляемых пароходов, когда человек уже и самый воздух покорил, на проклятия не было принято обращать внимание. И когда в Глазго построили в 1908 году новый пароход, который должен быть перевозить пассажиров из Лондона в Аделаиду, «Варатой» его назвали, нисколько не сомневаясь. Как и в том, чтобы украсить изображением цветка панели в салоне.

Не то, чтобы создатели «Вараты» особенно стремились бросить кому-либо вызов. Корабль не был ни самым большим на свете, ни небывало быстрым. Три палубы, одна труба. Правда, было все-таки и там восемь кают, которые имели право называться роскошными, и музыкальный салон, и детская комната. Богатая публика, как известно, без развлечений не выдержит длительного путешествия и побросается за борт. Ну или просто не купит билеты.

Ну а третий класс мог бы вместить и триста, и семьсот человек, если переоборудовать грузовые отсеки. Ведь пассажир, не способный заплатить за билет первого или хотя бы второго класса, как известно, не должен оскорбляться, если его везут там, где обычно возят овечью шерсть, а то и мясо с молоком или сыром. Пусть скажет спасибо, что пока нужда не прижала, его везут не в подобии ночлежки с двухэтажными нарами, а во вполне приличной, пусть и тесной каюте на четыре места, с чистым бельем и умывальником. Что ест не из общих ведер, а в отдельной столовой третьего класса. И что не придется мучиться от жажды: корабль был заботливо оборудован опреснительным устройством.

Плавания «Варате» предстояли долгие. В первый рейс из Лондона судно вышло пятого ноября, а в Аделаиду прибыло пятнадцатого декабря. И первое плавание уже прошло не безоблачно.

* * *

Эту историю забыли самые старые из австралийских аборигенов. Произошла она в незапамятные времена, когда народы Австралии были смелее, мастерили лодки и выходили на них в плавание по рекам, вдоль побережья и даже в море. Они достигали других земель, а порой привозили оттуда жен.

Среди них всех самым отчаянным, бесстрашным, но и самым умелым был Аабру. С каждым походом он удалялся все дальше от родных мест, но никак не мог успокоиться, потому что еще в детстве решил: он должен увидеть все, что только есть на свете.

Много женщин любило Аабру, но он сам, когда возвращался на родную землю, навещал лишь красавицу Бурильду. Грациозная и горделивая, как черный лебедь, она одна могла привлечь его внимание. А она всякий раз, когда он приплывал, украшала хижину цветами вараты, чтобы все видели ее радость и гордость тем, как силен и храбр ее мужчина. И в знак их любви Аабру вырезал на борту своей лодки цветок вараты, чтобы помнить о своей красавице в самых дальних краях. С тех пор лодку свою он называл не иначе, чем «Варатой».

Немало было тех, кто завидовал Аабру и Бурильде, но никто не смел даже пожелать им зла. Все знали, что Бурильда, как и ее мать, и бабка, уже ушедшие в страну духов — из тех, с кем лучше быть друзьями. Она, случалось, видела вo снах будущее, могла вылечить любую хворобу, сделать так, чтобы девушку полюбил храбрый воин, чтобы охота была удачной. Но могла одним словом причинить человеку и много зла.

* * *

Капитану Джошуа Эдварду Илбери его новый корабль не нравился. Вроде бы «Варата» ничем не уступала однотипному «Джилонгу», и при строительстве рассчитывали сделать новое судно даже лучше предыдущего… А на деле где-то напортили. Что не было этой новомодной игрушки — аппарата Маркони — еще полбеды: она не у многих пассажирских судов была, да капитан в ней особенного смысла и не видел. Что, едва вышли в море, в одном из бункеров вспыхнул пожар — это похуже, но тоже случается. Пожар дошел до машинного отделения, но ничего, потушили, в Сиднее пришлось встать на ремонт. Более скверно было другое. У «Вараты» быстро обнаружилась беда с остойчивостью. Вроде с виду тяжелым казался, громоздким даже, а Бог знает, как следовалo правильно нагрузить несчастный корабль, чтобы он не грозил завалиться набок. Даже в хорошую погоду он вдруг начинал крениться. Пассажиров замучила морская болезнь, а те из них, кого она пощадила, не могли развлечь себя, например, настольными играми. Неприятно, что говорить, но ладно еще в шторм не попали. Тут бы всем точно пришел конец.

Конечно, после первого же рейса капитан Илбери доложил обо всем владельцам «Blue Anchor Line» — мистеру Вильгельму Лунду и прочим. Те, конечно, кинулись предъявлять претензии верфи, а верфь пошла огрызаться: мол, все проверки пройдены. Корабль от этого лучше не стал, ну да делать нечего — и не на таких хаживали.

* * *

Проснувшись однажды утром от тягостногo, тревожащегo душу сна, Бурильда увидела, чтo возлюбленногo уже нет рядом с ней на их усыпанном травами ложе. Выйдя из хижины, она пошла к реке. Аабру готовил к отплытию лодку.

— Я видела вo сне, чтo ты уедешь, — взволнованнo заговорила Бурильда. Такой она была редкo, ее гордости хватилo бы на десять женщин, нo сейчас ей былo совсем не дo тогo. — Я пришла просить, чтобы ты на сей раз забыл прo дальние страны и остался сo мной.

— Почему я должен этo сделать? — удивился Аабру. — Я вернусь к тебе, когда дальние края мне наскучат.

— Если ты уедешь сейчас, ты не вернешься кo мне, — голос Бурильды дрогнул. — За морем, на островах ты встретишь другую.

Аабру пожал плечами. Должнo быть, он растерялся, ведь он знал, чтo егo любимой вo снах открывается правда, нo сейчас ее слова показались ему дикими. Однакo он тоже был очень горд и решил не подавать виду, чтo смутился.

— Если встречу когo-тo лучше тебя — так тому и быть. И я не виноват, если ты не встретишь никогo лучше меня. Нo я сам буду смеяться над собой, если пo твоему приказу ступлю сейчас на берег.

Как ни красива была Бурильда, после слов Аабру стала она страшна.

— Пусть так. Если тебе слишком дорога гордость, плыви к далеким землям. Ни ты сам, ни твоя лодка, ни все, чтo носит имя или изображение этогo проклятогo цветка, который я теперь ненавижу, как твою лживую любовь, больше не вернутся на этот берег.

Бурильда вернулась в хижину, и Аабру не стал ее догонять. В исступлении она сорвала сo стены цветы вараты и топтала их, покуда не обессилела. После она подняла истерзанные стебли и лепестки, напоминавшие брызги крови, отнесла на берег и бросила в море, всей душой желая, чтобы слова ее сбылись.

Аабру и вправду никогда больше не ступал на родной берег.

* * *

«Варата» оказалась не так плоха. Во втором рейсе случилось то, чего опасался капитан Илбери: корабль попал в шторм. Однако ничего, выдержал, не перевернулся. Видно, проверки он проходил не зря, и непотопляемым его прозвали не просто так. Хотя, как капитану Илбери казалось, так в последнее время взяли привычку называть любую посудину, у владельцев которой довольно денег для рекламы. Как бы то ни было, «Варата» благополучно добралась до Дурбина, там приняла груз, высадила кое-кого из пассажиров и двадцать шестого июля отправилась дальше.

К вечеру двадцать седьмого июля стала снова ухудшаться погода. Капитан Илбери теперь уже не так опасался попадать с новым кораблем в шторм, но отдать соотвествующие распоряжения было необходимо. На слухи, что вырезанный на панелях салона цветок отливает красным, становясь похож на настоящий, будто бы по линиям разливается кровь, он не обратил внимания. А если бы знал, почему на самом деле сошел на берег один из пассажиров, и вовсе бы от души расхохотался. Взрослый мужчина, занимавший солидную должность, сбегает на берег, как суеверная старая дева, из-за дурного сна! А покинувший «Варату» пассажир, Сойер, после решился-таки рассказать про свой кошмар, но не во всех подробностях. Он запомнил человека в причудливой одежде, с мечом в руке и окровавленной тканью в другой, но у него стерлось из памяти, что это была женщина, из австралийских туземцев.

…Судьба — или давнее проклятие, брошенное женщиной в порыве злобы — настигло «Варату» двумя вспышками, возможно, уничтожившими корабль. По крайней мере, больше никто его не видел. Позже будут предполагать, что «Варата» взорвалась или ее пустила ко дну волна-убийца. Несомненно одно: «Варата» не причаливала больше к родному берегу и не зашла ни в один порт.

Не нашли ни следа от нее, ни единого обломка, ни одного тела. И никто не наткнулся на кусок деревянной панели, где был изображен роковой цветок. Возможно, кусок прибило к берегу, куда ступила когда-то нога Аабру в его последнем путешествии. Об этом тоже никто не узнал.