Темные переулки часть 2 (гет)

Египет, начало нашей эры.

По берегу Нила тянется тропа, петляя между камней. К ней присоединяются другие тропы. Все они объединяются в широкую дорогу, которая сворачивает в сторону пустыни к большой гряде скал.

Там, в расщелине, куда днём не проникает свет солнца, а по ночам эхо разносит вой шакалов, стоит храм бога Дифа. В центре храма, на высоком помосте возвышается его золотая статуя. Простым людям нельзя здесь находиться, это доступно лишь жрецам.

Однако и во дворе храма, среди колонн, приходящий сюда испытывает ощущение бесстрашия, веселья и практически неограниченных собственных возможностей. Здесь каждый чувствует, что решить большинство проблем не составит труда и беспокоится не о чем. Кроме того, в храме Дифа, по непонятным причинам тепло даже в холодные зимние ночи.

Рассказывают, что некоторые получили здесь исцеление, кому-то после посещения этого места удалось приобрести много денег, кого-то посетило видение о будущем.

У каждого посетившего храм Дифа, спустя какое-то время вновь возникало желание его посетить. Многие приходили туда все чаще, хотелось вновь испытать эти ощущения.

Люди сидели во дворе храма не желая уходит. Вне этого места мир казался им бессмысленным. Жрецы брали с них за это плату.

Однако никто, даже они не знали о тех временах, когда храма здесь не было, и вообще, люди очень боялись бывать в этих местах. Тогда, много веков назад, неподалёку отсюда жил молодой послушник храма Анубиса по имени Амон.

Ещё с детских лет его привлекали тайны этого и загробного мира, жизни и смерти. В поисках ответов, Амон изучал разные науки, прочёл множество свитков, оставленных древними, так что вскоре стал одним из самых образованных людей того царства, но так и не нашел того, что искал.

Амон часто задавался вопросом; что же так влечёт его к знаниям? Он долго размышлял над этим и постепенно понял, что на дне всех его поисков скрыто желание избавить людей от страданий и смерти, к тому же, Амон не сомневался, что это согласно воле богов.

Тогда он стал думать, как можно этого достигнуть.

Он не видел способа достичь бессмертия, и постепенно пришёл к выводу, что оно возможно лишь в загробном мире. Однако Амон видел, что в мире живых причина страданий и смерти, это война, нужда, болезни, страх, и стал думать, как избавить от них людей.

Он понимал, что человеческими силами в этом многого не достигнуть, и потому ушёл в безлюдные дикие места в поисках мудрости, которой нельзя научиться из книг, но лишь получить в дар от богов, и стал ждать ответа.

В видении Амону явилось крошечное существо, напоминающее чёрную кошку с человеческим лицом и четырьмя золотыми крыльями. Оно назвало себя Диф и предложило свою помощь. Амон принял её, так как почувствовал, что существо обладает большой силой.

С помощью Дифа, Амон научился излечивать многие болезни, а также, избавлять людей от печали, нужды и страха. Так, что, вскоре его стали почитать, как избранника богов, а кое-кто и вообще считать богом. Постепенно, слава Амона распространилась далеко за пределы того царства.

Помогая людям, жрец замечал, что постепенно его возможности увеличиваются, и однажды спросил Дифа, отчего это происходит. Тот ответил, что прежде, у него было мало власти в мире людей, теперь же, когда же Амон пользуется его силой, а люди прославляют, и приносят благодарственные жертвы, его возможности влиять на мир возрастают.

Ещё Диф сказал, что несмотря на то, что здесь его сила ограничена, среди бесплотных он занимает высокое положение, и имеет у себя в подчинении множество других духов.

Тогда Амон спросил, что он должен сделать для того, чтобы сила Дифа в нашем мире ещё больше возросла. Дух сказал жрецу, чтобы в том месте, где ему явился Диф он построил ему храм и поставил там статуи богов, а сам назвался его именем.

Амон выполнил всё так, как сказал ему дух, так как к тому времени у него было уже большое влияние и власть.

Вскоре в указанном месте, был построен храм, в котором были статуи всех наиболее почитаемых богов Египта, сам же Амон стал главным жрецом этого храма и взял себе имя, Диф.

Люди приходили туда, за помощью, приносили жертвы. Со временем, некоторые стали получать что хотели, лишь подойдя к храму, который стал вскоре называться,— храм Дифа. Самого же жреца многие почитали за бога.

В благодарность за храм и имя, Диф открыл ему имена подвластных ему духов, и дал власть над ними.

Однажды, правитель соседнего царства объявил войну. Собрав большое войско, он выступил в поход и вскоре приблизился к границам того царства.

Амон не хотел войны, потому с другими жрецами направился туда, где должно было произойти сражение. Когда вражеская армия подошла достаточно близко, Амон сказал военачальникам, чтобы приказали своим воинам не смотреть ни на него, ни на вражеское войско. Убедившись, что это исполнено, в одиночку направился на встречу неприятелю.

Отдалившись от своих на сорок шагов, он стал призывать духов подвластных Дифу.

Духи пришли на его зов, подобно чёрным ветрам нагоняя невыносимый ужас на неприятельское войско. Люди цепенели от ужаса, лошади в панике мчались прочь, влача за собой колесницы, некоторые из них умирали.

Навстречу жрецу летели стрелы, но ни одна не попала в цель. Амон же продолжал идти в сторону неприятеля призывая всё новых духов. Под конец он призвал и самого Дифа.

Великий страх охватил тогда вражеское войско, все в нем побросали оружие и побежали прочь, так как невыносимо им было присутствие такого количества духов. Все лошади, бывшие в войске умерли.

Жрец некоторое время шёл за бегущим неприятельским войском, продолжая призывать всё новых духов, потом повернулся и пошел назад. Когда Амон приблизился, в его войске все молчали, потому, что бывших там тоже охватил ужас.

С тех пор он получил славу, подобную той, что была у фараона. Правитель той страны вызвал его к себе, и сказал, что Диф может просить у него всё, что угодно. Диф поблагодарил фараона и сказал, что боги уже дали ему то, что он желает, а потом вернулся в свой храм.

Там он продолжал помогать людям, пользуясь силой Дифа. Со временем Амон стал замечать пороки и слабости приходящих. Он не раз ловил себя на мысли, что страдания выпавшие на их долю эти люди заслужили, и ему совсем не хотелось им помогать.

Однако он продолжал исцелять, решать их проблемы, развеивать страх. Жрецу не хотелось даже думать о том, чтобы с равнодушием смотреть на человеческие беды. Вдобавок, Амон был уверен, что богам не понравится, если он будет отказывать людям в помощи, за исключением тех случаев, когда его просили причинить кому-то вред.

Однако, жрец все чаще начинал сомневаться в правильности своих действий, и часто думал о том, как можно изменить самих людей, подобно тому, как он меняет обстоятельства их жизни.

Меж тем, правитель соседнего царства, несмотря на уговоры своих жрецов, снова собрал войско и пошёл на эту землю войной. Диф, взял собой нескольких жрецов, бывших его учениками, и снова отправился на поле битвы.

Там он снова велел военачальникам приказать воинам не смотреть ни на него, ни в сторону неприятеля, и снова пошёл навстречу вражескому войску. Когда он отошёл от своих на расстояние сорока шагов, то вновь стал призывать подвластных Дифу духов, а под конец призвал и самого Дифа.

Духи и на этот раз пришли на зов подобно чёрным ветрам, и ни одна из множества вражеских стрел не попала в цель.

И снова вражеское войско побросало оружие и побежало охваченное невыносимым ужасом. Диф некоторое время шёл следом за ними, потом повернулся, и направился к своим. На этот раз его приветствовали радостными криками.

Ночью он услышал, как к его храму подъехала колесница. К Дифу не раз подсылали убийц. Однако он заранее чувствовал их приближение, и повелевал духам прогнать их, но на этот раз жрец не почувствовал опасности.

Диф вышел навстречу прибывшему, и увидел, что с колесницы сходит человек, лицо и фигура которого скрыты широкой накидкой. Жрец приветствовал незнакомца, провёл его внутрь храма, и только хотел спросить, для чего тот прибыл к нему в столь поздний час, как незнакомец скинул покрывало, и Диф увидел перед собой одну из дочерей фараона.

Принцесса сказала, что прибыла в тайне засвидетельствовать своё почтеие богам, и поблагодарить их за победу.

Жрец провёл её в центральную комнату храма, где стояли статуи богов . Принцесса сняла свою диадему, украшенную жемчугом и, преклонив колени, положила перед ними.

Дочь фараона стояла так несколько минут и словно вслушивалась во что-то, потом поднялась, и посмотрела на жреца своими немного раскосыми тёмными глазами.

Тогда Диф спросил её, почему же она прибыла сюда одна, ночью и без слуг. В ответ принцесса улыбнулась и сказала, что она не хочет принадлежать никому кроме него, и желает сохранить это в тайне.

* * *

Принцесса оставила храм ещё до восхода солнца. Диф посмотрел в след её удаляющейся колеснице и подумал, что было бы хорошо, чтобы принцесса еще когда-нибудь приехала.

Потом жрец стал размышлять о том, что от дворца до его храма путь не близкий и, пожалуй, не безопасный, и, если принцесса будет ездить к нему по ночам, это может плохо для неё закончиться, к тому же, отец может выдать её замуж за кого-то другого.

Подумав об этом, Диф понял, что нужно делать. Когда взошло солнце, он отправился во дворец фараона, чтобы попросить у правителя руки его дочери. В том, что фараон не откажет, жрец не сомневался, к тому же он не раз думал о том, что ему давно пора обзавестись семьёй.

Однако, когда Диф туда прибыл, то увидел, что весь дворец погружён в глубокий траур. Когда жрец спросил, что случилось, ему рассказали, что утром, во время прогулки по саду, принцесса случайно наступила на огромную кобру. Змея ужалила её, после чего девушка мгновенно скончалась.

Узнав о его прибытии, фараон призвал жреца к себе, чтобы разделить с ним своё горе и во время их беседы сказал, что боги так берут дань за победу. Диф ответил на это, что правитель очень мудр, и после окончания их беседы вернулся к себе в храм.

После всё было как прежде: в его храме люди забывали о своих бедах, многие исцелялись и получали то, что хотели, лишь подойдя к нему, только Дифа это теперь совсем не радовало. Помимо их слабостей и пороков, жрец всё чаще замечал на лицах восхваляющих его людей следы печали.

Он старался дать людям то, чего они хотели, но при этом видел, что, получив желаемое люди начинали хотеть чего-то ещё. Прежде жрец думал, что причина несчастий многих в том, что их желаниям нет конца, теперь же он понял, что намного хуже когда желания заканчиваются.

С печальными, опустошенными лицами такие люди сидели во внутреннем дворе храма и не хотели уходить, говорили, что вне его им тяжело находиться.

У самого Дифа было всегда лишь одно желание,— помогать людям, однако результат его действий ему совсем не нравился. Когда, он спросил духа, имя которого принял, о том, что тому причина, Диф ответил, что люди не могут жить без страданий. Потому, не испытывая ни в чём нужды, начинают страдать от своей внутренней пустоты.

Жрец и не нашёл, что возразить духу, но ему очень не нравился этот ответ. Всё чаще посещали его мысли о том, что боги, которым он служит, не способны дать людям то, чего им нужно на самом деле, а значит, они не те боги, которым следует поклоняться. Жрец долго размышлял об этом, наконец решил всё оставить и уйти странствовать по миру, чтобы найти Истину.

Он уже собрался в путь, как прибыли слуги фараона с извещением о том, что правитель соседнего царства снова начал войну.

Диф, как и прежде, не хотел, чтобы гибли люди, и потому немедленно направился на поле сражения.

Когда войско неприятеля приблизилось на достаточное расстояние, он снова велел военачальникам приказать не смотреть в его сторону, а сам пошел навстречу врагу. При этом его приветствовали радостными криками. Тогда жрец с печалью подумал о том, что жители его страны скоро разучатся воевать, и без него окажутся беспомощны.

Когда Амон отошёл от своих на сорок шагов, то как и прежде, призвал Дифа и подвластных ему духов. Они снова пришли на зов, подобно чёрным ветрам.

Снова навстречу вылетела туча стрел, и, как и прежде, ни одна не попала в цель. Потом вражеское войско побросало оружие и, обратилось в бегство. Амон, как всегда, некоторое время шёл следом, призывая духов, потом повернулся и направился к своим.

В это время, один из бегущих последним воинов, обернулся, натянул лук и пустил стрелу ему в след.

Она просвистела в воздухе и попала в спину жреца, пронзив его тело насквозь. Однако, Диф словно не заметил этого, и продолжал идти как ни в чём ни бывало. От того стрелявшего охватил ещё больший ужас, и он вновь обратился в бегство.

Когда Диф приблизился к своим, его хотели было приветствовать, но крики замерли, когда все увидели, что из груди жреца торчит окровавленный наконечник стрелы. Однако Диф казалось совсем не чувствовал боли. Он невозмутимо ушел в свой шатер повелев никому не входить туда до восхода солнца. Тогда все пришли к выводу, что Диф точно бог.

Однако, Амон был человеком. Там, на поле боя, в присутствии духов, он действительно ничего не почувствовал. Однако, потом ему стоило больших усилий держаться так, словно он ничего не чувствует. Амон понимал, что это необходимо, иначе в сердцах людей поселится страх.

Ночью, когда его тело дрожало от лихорадки, в видении ему явилось существо, имя которого он когда-то принял. Только теперь Диф выглядел как гигантских размеров человек, с чёрным, словно обугленным телом и огненными глазами, за спиной его простирались четыре огромных сверкающих золотых крыла.

Диф поведал жрецу, что он умрёт, но прежде будет долго болеть, и под конец его дыхание будет наполнять воздух зловонием, так что людям тяжело будет находиться рядом. Жрецу уже приходилось видеть подобное, и он по опыту знал, что даже силы Дифа недостаточно, чтобы исцелить такое. Тогда Амон решил уйти.

Неподалеку от того места, среди скал был небольшой источник, вокруг которого росли пальмы и тростник. Люди туда не ходили, так как боялись диких зверей, но жрец уже привык к тому, что благодаря силе Дифа звери не представляют для него опасности.

Амон решил, что если ему действительно суждено умереть, то пусть это произойдёт там. Он взял с собой необходимые вещи отправился в путь. Конечно, Амона огорчало, что его тело останется без погребения и станет добычей диких зверей, но Диф сказал, что в мире бесплотных оно ему не понадобится.

Когда жрец добрался до источника, силы его были на исходе. Он упал в траву и некоторое время лежал в изнеможении, пока не услышал поблизости звуки множества лёгких шагов и долгий протяжный вой. Амон понял, что это шакалы. Он хотел было их отогнать, как вдруг обнаружил, что Диф его оставил, и больше не вернется, даже если жрец его призовет.

Снова послышался вой, на этот раз он звучал ближе. Стало ясно, что жить действительно осталось недолго.

Амон понял, что теперь, когда Диф получил славу, он стал больше ему не нужен. Он подумал о том, что ошибся, идя путем Дифа, этот дух хотел лишь почитания, и ему никакого дела не было до людей.

Что, возможно, в этом и заключалась причина что когда Амон помогал людям, используя силу Дифа, это не делало их счастливее.

Тогда Амон стал размышлять, чего же не хватало Дифу, почему его силой нельзя было помочь людям, вскоре понял, что не хватало какого-то важного смысла, понимания для чего вообще все.

Он лежал в траве и думал о том, что всему в этом мире приходит конец, но и всё должно иметь какой-то смысл. Вот он старался помогать людям, но это привело к тому, что многим из их теперь ничего не нужно, они сидят в его храме и не хотят уходить. Ему удалось предотвратить три сражения, в результате множество людей остались живы, но четвёртое он предотвратить уже не сможет, а оно, Амон это знал, обязательно произойдёт. Для чего это всё? Что будет потом, после смерти с ним и с другими людьми?

Тут бывший жрец понял, что сам не имел Смысла, так же, как не имел его Диф.

Тогда он подумал, что возможно есть что-то другое, есть какой-то другой Бог, у которого есть этот, неведомый ему, Смысл. Потому что, не будь Его,— мир не мог бы существовать. Тогда Амону стало грустно, что лишь в конце жизни он пришёл к тому, с чего следовало бы начинать. Бывший жрец думал об этом и чувствовал, как его ум застилает тьма.

Шакалы между тем собирались в большую стаю, и Амон слышал, как они бегают неподалёку.

Сквозь мрак забытья к нему нему внезапно пришло знание о том, что когда-нибудь этот неведомый Бог даст узнать о Нём всем. Потом стало совсем темно.

На восходе солнца жрецам той страны было видение, что Диф ушёл в мир богов и те, кто хотят приобщаться к его силе, должны ему поклоняться.

Тогда люди сделали золотую статую Дифа, изобразив его в виде существа с телом человека, головой кошки и четырьмя крыльями за спиной. Эту статую поставили в центре его храма, после чего все в нем стало так же, как и при жизни Амона.

Люди приходили, воздавали честь Дифу, испытывали ощущение радости и бесстрашия, которое со временем сменялось ощущением пустоты. Сила же существа, назвавшего себя Дифом меж тем всё возрастала и возрастала.

Однако, несмотря на это, вскоре то царство было завоёвано. Жрецы сказали, что на то была воля богов. Завоеватели вскоре стали тоже с удовольствием посещать храм Дифа. Всем нравилось там находиться. Так продолжалось много веков.

Однако, случилось, что храм Дифа располагался неподалёку от места, где проходил младенец Иисус, с его Матерью Марией, и мнимым отцом Иосифом, в то время, когда они скрывались в Египте от царя Ирода.

Когда Он приблизился, статуя Дифа рухнула и обратилась в прах, так что уже нельзя было в прахе том увидеть золота. То же произошло и со статуями других богов.

Люди, находившиеся в храме, внезапно почувствовали радость, такую, словно с них спали оковы. Они разошлись по своим домам, и с тех пор избегали даже близко подходить к дороге, ведущей в это место.

Дух, назвавший себя Дифом, в ужасе и смятении устремился прочь, потому что невыносимо было ему присутствие Творца.

Когда-то он отказался Ему служить, извратив тем самым свою природу и лишив себя Смысла. От того ум, сила, красота, и власть Дифа стали бессмысленными.

Единственное, что давало Дифу хоть какое-то утешение, и подобии Смысла, это слава, получаемая от людей, но теперь Диф лишился и её.

После падения статуи, он поселился в пустыне и по ночам пугал там путников, питаясь их страхом. Однако, спустя несколько веков, пустыню заселили монахи. Их молитва была невыносимой для Дифа, и он вновь должен был уйти.

Тогда дух отправился на север и на восток, в земли, которых не коснулась ещё христианская проповедь. Диф хотел, чтобы люди снова поклонялись ему как богу. Чтобы этого достигнуть, духу, как и в прошлый раз, нужен был особый человек, с помощью которого можно было бы получить почитание остальных.

Диф искал достойного своего служения, сильного духом и телом, смелого, решительного, движимого великими замыслами, готового идти до конца. Слабые и боязливые вызывали у него лишь презрение.

Еще дух желал, чтобы его избранник помимо этого был талантливым, мудрым, и добрым. Он видел, что именно такие люди наиболее привлекательны для всех прочих. А главное, Диф искал того, кто окажется способен выдержать его силу.

Но всех, с кем Дифу случалось взаимодействовать, не было никого, кто хотя бы отчасти владел теми качествами, которые он желал. К тому же никто не мог выдержать его силу. После взаимодействия с духом люди быстро убеждались, что Диф умнее, сильнее, и красивее всего, что приходилось встречать прежде. Будучи в восторге от его силы, люди постепенно утрачивали связь с реальностью, от того их сознание начинало разрушаться, а следом и тело тоже.

К тому же, людям было тяжело ощущать присутствие такого сильного духа, как Диф. От того некоторые из них начинали злоупотреблять алкоголем, наркотиками, а порой и вовсе заканчивали жизнь самоубийством. И никто из тех, с кем взаимодействовал Диф так и не стал богом в глазах окружающих.

Диф же очень желал встретить кого-нибудь похожего на Амона, которого отличали осознанное желание помогать людям, ясный ум и сильная воля, а также отсутствие страха перед опасностями и смертью. Вспоминая о нём, Диф не раз жалел, что реинкарнация для людей невозможна.

Придя однажды к выводу, что человеческая природа вырождается и мельчает, дух избрал местом своего обитания дремучие леса, где пугал заблудившихся путников и мешал им найти дорогу домой.

Однажды, спустя много веков, на севере, в горах, Диф увидел то, что его заинтересовало.

Это случилось в начале мая, когда освободившаяся от снегов земля неуверенно начинала расцветать. В воздухе уже пахло весной, на деревьях проклёвывались нежно-зелёные листочки, то тут, то там появлялись первые цветы, но вдруг подул холодный северный ветер, небо затянуло тучами, и вскоре пошёл снег. Листочки на деревьях безжизненно обвисли, цветы увяли, а снег всё падал, покрывая белым ковром крыши домов, свежевскопанные грядки и лес, покрывавший горы.

Люди сидели в своих домах, стараясь потеплее натопить печи, и с грустью поглядывали за окна, откуда доносилось завывание холодного ветра.

Никто и представить себе не мог, что в это время, в лесу, на замёрзшем болоте, кружилась в танце красивая молодая женщина с очень светлыми волосами.

Это был очень необычный танец. Легкие плавные стремительные движения её тела так гармонично сочетались с тем что происходило вокруг, что если бы мимо проходил заблудившийся путник, то он, случайно взглянув на женщину, решил бы, что это ветер гнёт молодые деревья и крутит снежные вихри.

У корней сосны, в груде прошлогодней листвы, прижавшись друг к другу, сидели двое детей, мальчик и девочка. Оба они к тому времени изрядно продрогли.

Девочка дышала на свои замёрзшие пальцы, пытаясь их согреть, в то время как её брат с восхищением смотрел на мать. Они с ней уже давно играли в такую игру, где нужно было движениями подражать окружающей природе. К тому времени мальчик уже достиг в ней немалых успехов, к тому же это всегда было лучшим способом согреться, но теперь двигаться у него больше не было сил.

Ветер дул всё сильнее, и девочка начала тихонько плакать от холода. Увидев это, брат снял с себя куртку и хотел отдать ей. Беспокоясь за него, девочка начала было возражать, но брат сказал, что не замёрзнет, потом помог ей поглубже закопаться в листья и накрыл её своей курткой с головой, так что сестра оказалась словно в небольшой пещерке.

"Ты умрёшь этой ночью", — сказал ему Диф. Дух ожидал, что у мальчика возникнет ощущение приближающейся смерти, он начнёт плакать, звать маму, или станет испуганно зарываться в листья, рядом с сестрой, но тот вместо этого, молча направился вглубь леса.

Наблюдая за этим ребёнком, Диф почувствовал радость,— наконец он нашел хоть что-то, что заслуживает его внимания.

Когда его крестили, то назвали Николаем. Хотя его мать, Белла и не верила тому, о чем ей долго рассказывал старый священник в расположенной неподалёку деревенской церкви, но детей решила окрестить. Не хотелось, чтобы им в будущем пришлось отвечать за один ее поступок, о котором сама Белла порой жалела.

Потому люди в деревне звали этого мальчика Колей, сама же Белла дала ему ему имя Нэс. Так звали её отца, который был искусным чародеем, и Белла очень хотела, чтобы её сын стал таким же.

Сам мальчик, откликался на оба имени, и называл себя в зависимости от того, с кем приходилось иметь дело. Однако, поскольку, он решил идти путём, указанным матерью, то думаю, что пока правильнее будет называть его Нэсом.

К тому времени, благодаря урокам матери, он уже научился ощущать присутствие духов, и беседовать с некоторыми из них. Одни духи напоминали людей, другие животных, третьи представляли собой что-то среднее, некоторые же имели весьма устрашающий вид, но, благодаря внутреннему интуитивному чувству, которое Нэс называл "голос предков", мальчик знал, что духов боятся нельзя.

Теперь же, услышав голос Дифа, Нэс понял, что внезапно возникшее ощущение приближающейся смерти означает, что какой-то неведомый, но очень сильный дух чего-то от него хочет. Чего именно,— ему предстоит сейчас выяснить, потому Нэс решил поговорить с ним наедине вдали от матери и сестры.

Отойдя достаточно далеко в глубь леса, Нэс представил себе, что дух его убьёт, мысленно сказал себе:"И что?". Нэс повторил это несколько раз, а когда страх перед духом притупился, остановился и спросил, на этот раз вслух: "Кто ты?"

Тут же он почувствовал, как всё вокруг меняется. Ветер стих, лес накрыла какая-то неестественная тишина, неподалёку от него на земле появилось пятно золотого света, казалось, от него веет теплом . Увидев пятно, Нэс отошёл подальше, хотя и сильно замёрз. Мальчику не хотелось, чтобы дух подумал, будто он в нём нуждается. Тут Нэс услышал голос, словно прозвучавший в его мыслях: "Называй меня Диф".

Тогда Нэс спросил: "Чего ты хочешь?".

Вначале дух молчал. Дифа удивило происходящее, но потом другие духи рассказали ему, о роде, к которому принадлежал Нэс, и тогда Диф понял, как с ним быть. Тогда дух тихо заговорил: "Ты скоро замёрзнешь. Я предупредил тебя".

"Мне не холодно",— сказал Нэс, хотя чувствовал, что дух прав, его тело уже окоченело настолько, что двигалось с трудом.

"Ты замерзаешь,— сказал Диф,— подойди, погрейся",— и золотое пятно на земле засветилось ярко, словно костёр и от него сильно повеяло теплом.

"Нет, мне не холодно",— снова ответил Нэс, и отошёл туда, где тепло не ощущалось. Мальчик знал, что нельзя попадать в зависимость от духа, иначе он будет повелевать тобой. Потому Нэс на всякий случай настроился на то, что действительно сегодня замёрзнет, сказал себе:"И, что?". Подождал, пока страх исчезнет и снова спросил: "Чего ты хочешь?".

Тогда Диф сказал: "Хочу тебе служить".

Конечно, для Нэса это звучало заманчиво, духи очень давно служили его предкам, и вот, наконец один из них хочет служить ему. Однако "голос предков" подсказывал мальчику, что не стоит делать вид будто предложение Дифа его заинтересовало, и он спросил: "Для чего тебе служить мне?".

"Ты не боишься. Ты, подобно нам, не признаёшь своей слабости. Если будешь таким, я буду служить тебе", — ответил Диф.

Это звучало весьма лестно, но Нэс решил не спешить. "Каким захочу, таким и буду,— сказал он духу,— покажи свою силу, и я отвечу нужна она мне или нет".

И тут же на месте светящегося пятна на земле выросла чёрная, словно обугленная, фигура, подобная человеческой, с четырьмя огромными сверкающими золотыми крыльями за спиной. Это были очень красивые крылья, а ещё они давали силу, знания, богатство, тепло, свет, огонь, способность исцелять, власть над судьбами людей, и над их чувствами.

"Если согласишься, это будет твоим",— сказал ему Диф.

Мальчик смотрел на них, затаив дыхание, трудно было поверить, что всё это может принадлежать ему. Однако Нэс понимал, что Диф, предлагает свою силу не просто так, потому, это он делает духу одолжение, разрешая себе служить.

Потому Нэс с трудом оторвал глаза от крыльев духа и спросил:" Что ты хочешь взамен?"

"Действовать вместе с тобой", —сказал ему Диф.

Тогда Нэс не увидел в этом ничего, чего следовало бы опасаться, но на всякий случай спросил:"Ты сказал,— вы не признаёте своей слабости. О чём ты говоришь?"

"Даже самое сильное своё поражение, мы стараемся представить, как победу", —ответил Диф.

Нэсу это понравилось и он сказал духу:"Если так, то я согласен”.

Потом была яркая вспышка света, следом за которой наступила темнота.

Когда утром Белла увидела глаза своего сына, то очень испугалась, духа такой силы ей не приходилось встречать прежде. Если раньше Белла боялась, что Нэс не сможет получить Силу, то теперь стала бояться, что он с нею не справиться, однако её страхи оказались напрасны.

Нэс вполне успешно осваивал новые возможности, стараясь ими не увлекаться. Ещё до встречи с духом, он часто беседовал со своей сестрой, Кристиной, которая всё время говорила, что не хочет делать то, чему учит мама, так как боится, что перестанет быть собой.

Нэс без конца думал над словами сестры, он часто задавался вопросом, что значит "быть собой" и не находил ответа, хотя порой догадывался, чего так боится сестра. С другой стороны, ему очень не хотелось расстраивать маму, да и то неведомое, чем она владела, привлекало мальчика, так как давало силу и знания.

Постепенно, Нэс пришёл к выводу, что чтобы узнать, что он может потерять, следуя указанным мамой путём, нужно прежде узнать, кто он такой. Для этого, мальчик стал внимательно отслеживать мысли, чувства и желания. Теперь, после встречи с Дифом, он уделял им особое внимание, стараясь не смешивать с чувствами и желаниями Дифа, которые он теперь тоже мог ощущать, и которые воспринимались им как более сильные, чем его собственные.

Новыми возможностями Нэс пользовался с большой осторожностью, пытаясь при этом предвидеть все последствия своих действий.

Ему нравилось лечить бездомных собак и кошек, угадывать погоду на следующий день, и Нэс, как правило, был доволен результатом.

Диф тоже не имел ничего против того, что хозяин с осторожностью относится к его силе, тем более, что прежде люди, лишь осознав, что они могут, начинали совершать глупые, бессмысленные поступки, теряли над собой контроль и вскоре теряли для Дифа всякий интерес.

Имена подвластных духов Диф Нэсу открывать не стал. Хотя поступи он иначе, мальчик не стал бы призывать. Он знал, что духи служащие его роду, враждебны для большинства людей.

К сожалению жители деревни тоже это чувствовали, и сила Дифа их пугала. Потому, теперь они стали особенно сильно ненавидеть Нэса, хотя и прежде с неприязнью относились к нему и его семье.

Нэса отовсюду прогоняли, обвиняли во всех несчастьях, порой пытались убить. Лишь священник, да ещё несколько человек из храма, не питали к ему вражды.

Нэс, был ребёнком дружелюбным и общительным, потому его и прежде очень огорчало, что его семью не любят. Теперь же, окружающая ненависть стала для него просто невыносимой.

Так как Нэс не видел способа изменить отношение людей к себе, он решил, что к ненависти окружающих нужно привыкнуть и научиться ею управлять.

Используя силу Дифа, он вызывал её в людях и с интересом наблюдал за тем, как они, не будучи в силах себя сдерживать, кидались в него камнями, или гнались за ним с каким-нибудь тяжёлым, или острым предметом. Для Нэса все это не было проблемой. Благодаря играм с мамой, ему легко удавалось увёртываться от камней, и убегать от преследователей. Постепенно, это стало казаться ему забавным.

Всё это было бы неплохо, будь Нэс один, но у него были мама и сестра. За маму можно было не беспокоится, её побаивались, а вот Кристину, обижали. Нэс не мог не вмешаться, хотя из-за привитого с детства бережного отношения ко всему живому, не хотел делать кому-то больно.

Ему удавалось дать сестре возможность убежать, а вот его самого били. Несколько раз избивали сильно, однако после этого Нэс никогда не пользовался силой Дифа чтобы себя исцелить, ему не хотелось давать духу власть над своим телом. Дифу это нравилось, и он охотно поддерживал в своём новом хозяине ощущение его независимости.

В конце концов Нэса, или убили бы, или вынудили уйти жить в лес, но в ту деревню, пришёл человек, с загадочным именем Кофин, и тогда всё изменилось.

Люди потянулись к пришедшему, очарованные его умом и обаянием. К каждому этот человек умел найти подход, каждого увлечь беседой так, что он забывал обо всём, и выкладывал перед ним все самые потаённые стороны своей души. И многие духи, по силе превосходящие Дифа, уже давно служили ему.

Человек этот задался целью усилить действие духов в мире. Для этого нужно было, чтобы люди почитали их как богов и приносили им жертвы. Потому Кофин создал организацию, назвав ее Светлые, и решил опробовать ее учение на жителях небольшой деревни на юге Урала.

Знакомство с Нэсом и его мамой, этот человек воспринял как удачу. Теперь ему было на ком демонстрировать, чего может достигнуть человек, следуя его учению. Они тоже стали "Светлыми", слишком уж много Силы было у основателя. Хотя и Белла, и Нэс были уверены что, если открывать тайны духовного мира кому попало, ничем хорошим это не кончится.

Они оказались правы. Первый раз Кофина постигла неудача, слишком много неподготовленных людей сразу продвинулось на высшую ступень посвящения. Они почувствовали вкус к вседозволенности, забыли об осторожности, и тем самым, привлекли внимание властей.

Потому от большинства из них Кофину пришлось избавиться, и лишь с несколькими последователями покинуть то место.

Еще он забрал с собой несколько наиболее талантливых детей из той деревни. Он собирал их повсюду, чтобы сделать своими последователями.

К его сожалению Нэса среди них оказалось, он ушёл от Учителя, несмотря на то, что был у него любимым учеником.

За время существования в деревне организации Светлых произошло много такого, что изменило взгляды Нэса на мир, и такого, с чем он не мог примириться. Потому Нэс оставил Учителя в надежде, что сможет сам разобраться, что к чему.

С тех пор они с Дифом много путешествовали. Во время своих странствий, Нэс, много размышлял об устройстве мироздания, беседовал о нём с теми, кто подобно ему, умел взаимодействовать с духовным миром.

Среди них порой встречались мудрые люди, общаясь с которыми, Нэс открывал много нового для себя, но кусочки его разломанного мира по-прежнему не хотели соединяться в единое целое.

Ещё ему всегда было интересно, как же воспринимают мир обычные люди, которые не общаются с духами. Для того, чтобы понять это, Нэс читал написанные ими книги, когда предоставлялась возможность, но этого было недостаточно. Чем старше он становился, тем больше хотелось, чтобы обычные люди воспринимали его, как своего и общались с ним на равных.

Однажды Нэс сказал об этом Дифу, на что дух ответил, что не нужно было оставлять Светлых. Нэс возразил на это, что в секте все смотрели на него снизу-вверх, восхищаясь его способностями, а он хочет быть как все. Тогда дух обещал это устроить.

Под действием силы Дифа Нэса иногда посещали видения, яркие, продолжительные, почти не отличимые от реальности, после которых он надолго отключался. Однажды это произошло прямо на улице города, и привлекло внимание прохожих. Так Нэс оказался среди людей.

Его расспрашивали, кто он, откуда. Нэс рассказывал, что помнил, хотя и чувствовал, что большинству его рассказов не верят. В результате Нэса приняли за мальчика сбежавшего из очень неблагополучной семьи, и поместили в детский приют.

Нэс старался быть как все, и почти не использовал силу Дифа, однако, несмотря на это, в приюте ему дали кличку, — Колдунчик. Нэсу это показалось забавным, и он стал сам так себя называть.

В поисках общения на равных, Нэс попал в одну преступную группировку. Там ему в начале нравилось. Привлекало единство, которое там порой ощущалось, тем более, Нэса все уважали за независимость. Однако, потом ему это наскучило и он ушел.

С тех пор Нэс стал жить, как и прежде один, лишь изредка общаясь с подобными себе. Местом своего обитания он выбрал Москву, Нэсу нравился этот город. Больше всего ему нравилось делать три вещи: пугать людей тем, чего они бояться, давать им то, чего они хотят, и смотреть, как восходит солнце.

Всё в жизни его, вроде бы, устраивало, однако Диф всё больше был недоволен своим хозяином.

Нэс не приносил Дифу славы, которую тот желал. В отличие от Амона, он вовсе не стремился помогать людям. Нэс судил о людях по себе и потому был уверен, что, если у человека не будет проблем, ему придётся их искать.

Другое дело, что, если Нэс видел, что кто-нибудь попал в беду , то охотно помогал ему, полагая при этом, что он просто делает то, что хочет, и не считая это добром. Помощь некоторым людям Нэс вообще называл злом, и говорил себе и Дифу, что помогает им, потому что плохой.

Дифу это очень не нравилось, дух хотел, что если его хозяин использовал его силу, чтобы сделать кому-то добро, то он просто обязан этим гордиться, и искать благодарности. Однако Нэс не хотел, чтобы люди его благодарили, и вообще, предпочитал вызывать у них страх и ненависть,— так было привычнее.

В конце концов Диф понял, что Нэс не принесет ему славы, потому стал искать себе нового хозяина. На этот раз дух хотел, чтобы это была девушка

Однажды Диф увидел Марину и заинтересовался ею. Привлечь на свою сторону такую как она было бы для духа большим успехом.

Вдобавок, у Марины был красивый редкий голос благодаря которому Диф и надеялся получить славу. Когда Марина пела в метро, дух имел возможность в этом убедиться.

Ему повезло ещё и в том, что если обычно у духов нет возможности сильно воздействовать на таких как она, то у Дифа эта возможность появилась благодаря тому, что Марина и сама очень хотела, встретится с нечистой силой и однажды это было дозволено.

Диф устроил встречу Нэса с Мариной, сделав так, чтобы с её близкими случилось несчастье.

Потом дух настроил против нее соседок по комнате в детском доме. Когда Марина сбежала и поселилась в подвале, Диф привел туда двух сбежавших из тюрьмы бандитов. Наконец, он подал Марине мысль спасаться от них на заброшенной стройке.

Остальное они сделали уже вместе с Нэсом. Правда, духу стоило больших усилий не дать Марине уехать домой раньше времени. Диф пугал её, напоминал обо всём плохом что было дома, внушал, что, если она останется ещё ненадолго беды не будет.

Нэс видел, что Марина очень хочет получить Силу и решил помочь. Он показывал ей разные вещи, которые можно делать при помощи Силы. Познакомил Марину со своими друзьями, предполагая, что возможно с кем-то из них у неё вскоре возникнут особые отношения ученицы и учителя, но этого не происходило. Постепенно Нэс пришёл к выводу, что учителем Марины суждено стать ему.

Он не имел ничего против. К тому же, Нэсу было приятно, что рядом с находится кто-то живой, тем более Марина, порой напоминала ему сестру.

Нэс видел, что взаимодействие с духовным миром даётся ей нелегко, и ему было искренне жаль Марину, когда она кричала и плакала во сне, но понимал, что если хочешь иметь дело с Силой, такое нужно пережить.

Что делать, ему тоже поначалу было трудно всё время ощущать рядом присутствие Дифа. Нэс и так старался постепенно приучать Марину к взаимодействию с духами, давая ей некоторое время побыть одной.

Про Дифа, он ей рассказывать не стал. Некоторые из подобных ему считали, что Сила, это часть нашего я, другие, что это энергия Вселенной, третьи, как и он считали, что это иной дух, потому Нэс решил, что на вопрос, что такое Сила, Марина должна найти ответ сама.

Диф между тем, наблюдал за Мариной, чтобы понять, подходит она ему или нет, и со временем решил, что подходит.

Пользуясь телом Нэса, пока он спал, Диф иногда беседовал с Мариной, к его сожалению она не умела напрямую общаться с духами.

Во время их последней беседы, он открыл Марине свои планы относительно неё, о чём она потом и рассказала Ему.

Конечно, известие о том, что Диф перейдёт к Марине, ему не понравилось, но Нэс понимал, что не даёт духу того, чего тот хочет, и потому знал когда-нибудь это должно случиться.

Нэс предполагал, что в ближайшее время погибнет, а дух будет служить Марине. Однако, он не сомневался, что если все же останется в живых, то сможет научиться жить без Дифа, так же, как и научился жить с ним.

"Голос предков" подсказывал Нэсу, что нет ничего хуже, чем пытаться удержать духа. Что же касается мысли о смерти, к ней он привык ещё в детстве.

Бегство Марины и ее обращение к Творцу стали для Дифа неприятной неожиданностью.

Сначала он пытался удержать её страхом и ощущением беспомощности, однако Марина обратилась к Творцу, и Диф не смог ничего ей сделать. Тогда, дух стал восхвалять Марину, внушать ей, что она сильная, раз смогла ему противостоять.

Когда Марина увлеклась этими мыслями, Диф обвинил во всех её страхах Нэса и убедил воспользоваться его силой чтобы защититься.

В местах, где люди используют силу духов, увеличивается их власть над материальным миром, особенно, если это сопровождается кровопролитием.

Так, благодаря совместным, хотя и не слаженным действиям Нэса с Мариной, Диф получил вполне приличное "место Силы", где он ещё долго пугал людей и животных и ломал электроприборы.

Дух хотел убивать, и решил приучить к этому Марину. Диф решил, что, если она убьёт Нэса, то и дальше убийства будут даваться ей легко.

Потому Диф и показал ей во сне все, что произошло после ее проклятия. Надеялся, что Марина будет считать себя виноватой, и тогда ей будет проще управлять.

То, что Марина отказалась от его силы, увидев, что стало с Нэсом, снова стало для Дифа неприятной неожиданностью.

Дух предполагал, что из страха перед бандитами Марина, напротив, будет изо всех сил держаться за него, тем более, когда опасность угрожает её близким.

Он даже послал ей видение, где её жгли на костре рядом с трупом Нэса. Однако, Марина оказалась непреклонна, но и Диф не собирался сдаваться. Он был уверен что из страха перед побоями и костром Марина вновь обратится к нему за помощью и тогда дух сможет диктовать ей свои условия. Но его планам вновь не суждено было сбыться.

Однажды, пожилая монахиня Л. из восстанавливающегося Н.-ского монастыря возвращалась из Софрино. Она везла оттуда свечи, и иконы для храма. Сначала, всё шло прекрасно, Л. уже почти дошла до вагона, но тут колёса у тележки стали наклоняться в стороны, от чего везти её стало очень тяжело, но всё же это было возможно, пока внезапно одно колесо не соскочило.

Л. остановилась в растерянности, не зная, что делать, но тут к ней подошла совершенно незнакомая девушка, легко приладила колесо к тележке, а потом легко и быстро повезла её к нужному вагону, так что Л. едва успевала идти следом.

"Храни тебя Господь, деточка ",— только и могла повторять она.

Потом незнакомка помогла занести тележку в поезд и убрать под сидение, после чего куда-то скрылась, даже не назвав своего имени. Однако Л. всё равно продолжала за неё молиться, называя "девушкой с вокзала", не сомневаясь в том, что Господь знает, кто она и откуда.

Л. оказалась права. Дифу удалось лишь убедить Марину солгать о. Дмитрию, что ей неизвестно, что стало с её близкими. Иначе, она в ближайшее время вернулась бы домой и узнала, что ей уже не нужно бояться бандитов.

Представителям власти все же удалось выйти на них. Тем самым утром, когда Марина села в поезд, в роскошном загородном особняке, неподалеку от Москвы производился тщательный обыск.

Посреди двора там уже был сложен костёр, тот, что Марина видела во сне, но на нём не суждено было никому гореть.

Внимание сотрудников правопорядка привлек стоящий за сараем джип, увешанный всевозможными иконами, крестами, талисманами и оберегами, а на дверь багажника были наклеены листы с каббалистическими символами, служащими для защиты от нечистой силы.

К разочарованию сотрудников, в джипе не обнаружилось ничего интересного, кроме бездыханного тела какого-то парня, личность которого установить не удалось. Пока они ожидали машину, для перевозки трупа в морг, кто-то из них случайно заметил, что черный пакет, в который они упаковали тело слегка подрагивает.

* * *

Очнувшись в багажнике с простреленным лёгким, Нэс почувствовал, что Диф его оставил. Он давно был готов к подобному исходу, потому боль, пустота и мрак накрывшие его теперь воспринимались им как должное. Тогда Нэс решил уйти в состояние, подобное анабиозу. Он научился этому ещё в детстве, когда условия окружающей среды становились уж слишком неблагоприятными. Надеялся, что когда багажник откроют, то решат, что он уже умер и появится возможность сбежать.

Однако багажник все не открывали, а Нэс все больше утрачивал связь с тем, что происходило вокруг. Когда он пришел в себя в очередной раз, то обнаружил, что сильно замерз. К счастью, окружающая его черная пленка удерживала тепло. Он лежал на чем-то холодном вытянувшись в полный рост, из чего Нэс заключил, что находится уже не в багажнике.

Бандитов рядом Нэс не ощущал. От людей чьи шаги и голоса он слышал вокруг веяло совсем другими эмоциями.

Нэс решил немного отогреться и уйти, как вдруг услышал женский крик:

— Он там живой!

Нэс почувствовал, что его куда-то несут.

— Что дрожишь, это хорошо, — произнес рядом чей-то голос, судя по всему принадлежавший пожилому мужчине. Потом в лицо ударил яркий свет.

Сквозь возвращающееся сознание Нэс чувствовал, как чьи то руки осторожно его ощупывают. Потом кто-то расстегнул замок на его куртке, поднял рубашку и Нэс почувствовал, как что-то мягкое обматывается вокруг его груди.

— Калибр небольшой, может и обойдется,— задумчиво произнес чей-то голос.

Нэс молчал, вслушиваясь к эмоции находящихся рядом. Желание помочь, интерес, любопытство, к которому примешивалось равнодушие, свойственное людям, повидавшим столько, что их уже трудно чем либо удивить.

— Слышишь меня, — произнес над ним чей-то голос и кто-то осторожно потряс его за плечо.

— Слышу,— ответил Нэс, не понимая, к чему этот вопрос.

Вскоре он понял, что лежит на опущенном сидении большого автомобиля, а рядом несколько человек в форме. Разглядеть их не удавалось из-за яркого света.

— Сильно болит? — спросил кто-то.

— Нет, — ответил Нэс. Он еще в детстве научился не чувствовать боль, если не хотел. Правда дышать было как-то непривычно.

— Ожоги у тебя откуда?— спросил другой голос.

— Не знаю, — ответил Нэс. Скажи он правду, ему бы не поверили, а придумать что-то правдоподобное сейчас не получалось.

— Пей, только понемногу, — кто-то поднес к его губам пластиковую чашечку с чем-то горячим и сладким. Сделав несколько глотков, Нэс почувствовал, что согревается.

Двое вышли, судя по всему, желая поговорить, третий продолжал осторожно его поить.

— Танька, допросила бы ты его, — послышался снаружи уже знакомый Нэсу голос.— А то, мало ли, помрет.

— Без проблем, Иваныч, — произнес женский голос. — Только, что сразу помрет-то? Ты же сам говорил, что калибр небольшой. Да, и, он, вроде, оклемался.

— Да, если бы только это…— задумчиво сказал Иваныч. — Мы ж понятия не имеем, что с ним было…ожоги какие-то странные…Боюсь представить, от чего.

— Ну, может, пытали?— неуверенно спросила Танька.

— Нет, когда пытают, оно не так выглядит, — ответил Иваныч. — Его не били и не пытали…— медленно, словно нехотя продолжал он. — Стреляли в спину с большого расстояния… джип зачем-то в дальний угол поставили… на багажник сколько всего навешали…болтали что-то про нечистую силу... Они, словно, его боялись…

— Да, — прибавил голос, судя по всему принадлежащий молодому мужчине, — я прям фильм “Мумия” вспомнил.

— И я “Мумию” вспомнила, — сказала Танька, — что же, пойдем допрашивать “мумию”,— весело прибавила она.

— Смотри, Танька, чтобы он тебя не сожрал, — задорно напутствовал ее молодой голос.

Дверь автомобиля приоткрылась впустив поток холодного воздуха и светловолосую девушку в форме.

— Поговорить с тобой можно? — приветливо спросила она Нэса, устраиваясь на сидении напротив него.

— Можно,— ответил Нэс, согревшись к тому времени уже настолько, что даже перестал дрожать от холода.

— Ты иди, я тут дальше сама, — сказала девушка сидящему рядом сотруднику и тот вышел.

Ее голубые глаза с любопытством разглядывали Нэса. Девушка извлекла из сумки планшетку и ручку.

— Зовут тебя как?— спросила она.

— Коля, — ответил Нэс.

Никакой информации, позволяющей установить его личность получить не удалось. Нэс не помнил ни своей фамилии, ни дня когда он родился. Рассказал лишь, как однажды весной мама сказала, что ему уже одиннадцать. Нэс помнил, что с тех пор прошло семь лет, из чего заключил, что ему восемнадцать.

Места своего рождения он также назвать не мог, сказал лишь, что родился в лесу. Однако, когда Нэс назвал кличку, — Колдунчик, глаза собеседницы засветились любопытством.

— Слышала, ты наперсточников обыгрываешь? — не скрывая заинтересованности, произнесла она.

— Бывало и такое, — задумчиво ответил Нэс.

Он посмотрел на девушку, и вдруг понял, что много лет назад ее мать обманули наперсточники, обыграв на крупную сумму, из-за чего та едва не покончила с собой. Следом пришло осознание, что Диф к нему вернулся.

— А эти от тебя чего хотели? — произнесла девушка, внимательно глядя на Нэса.

— Чтобы я им помогал, — ответил тот. — Теперь с Дифом он чувствовал себя гораздо увереннее. — Я не стал. Их дело было пустым и темным.

— И потому они в тебя стреляли?— спросила собеседница с нескрываемым сочувствием.

— Не знаю, — честно ответил Нэс. Он и сам не мог понять, почему тот человек все же выстрелил.

— Зато я знаю, — сказала девушка. — Ты правильно сделал, что не стал с ними связываться, — она с улыбкой пожала Нэсу руку.— А наперсточники…— в глазах собеседницы засветился скрытый интерес смешанный со злостью. — Ты это… сейчас лечись, а потом…давай поиграем с ними вместе?

— Давай, — ответил Нэс. — Хочешь отомстить за маму, — вкрадчиво прибавил он. За свою маму Нэсу тоже порой хотелось отомстить.

Собеседница вздрогнула, словно ее ударило током и едва не выронила планшетку из рук.

— Ты не можешь этого знать! — прошептала она. Этого никто не знает!

— Я много чего знаю, — ответил Нэс, глядя на девушку своими темными неподвижными глазами.

Девушка судорожно убрала планшетку в сумку и вышла. От упоминания Нэсом ее матери ей вдруг стало очень не по себе. Что-то неведомое, темное, и тоскливое ощущалось во всем этом и от этого хотелось держаться подальше.

Наблюдая за ней, Диф понял, что эта девушка не годится для того, чтобы быть вместилищем его силы.

Дух радовался, что Нэс остался жив, и с каждым днем быстро шел на поправку, по прежнему не пользуясь для того его силой. Лучше уж Нэс, чем вообще ничего. Однако поиск нового хозяина для духа по прежнему был актуальным.

У Дифа было несколько запасных вариантов, но и Марину он решил не списывать со счетов. Как-никак, она пользовалась его силой и должна за это ответить.

Падал снег. Горели фонари, отбрасывая свет на белые стены храма Воскресения в Сокольниках.

Его темная массивная дверь приоткрылась выпустив девушку в голубой куртке. Она обернулась, аккуратно перекрестилась на икону. Некоторое время внимательно изучала игру света и теней на стенах храма и свежевыпавшем снегу, потом, словно опомнившись, продолжила свой путь.

Выходя из церковной ограды девушка опустила в кружку сидящего у ворот одноногого старика десять рублей. Тот молча перекрестился и пробормотал слова благодарности.

Убирая кошелек в карман, девушка не заметила как оттуда выпал проездной на метро. Старик подобрал его и еще раз перекрестился, а девушка стремительной легкой походкой свернула в переулок.

Ее звали, — Надежда, но друзья и родственники называли ее Диной. Ее бабушке казалось, что это красивее, чем Надей.

Она приходилась старшей дочерью о. Дмитрию, тому самому, которого Марина встретила в поезде. Здесь в Москве она училась на четвёртом курсе факультета реставрации Строгановского университета и собиралась посвятить жизнь восстановлению храмов.

Сейчас, идя по переулку Дина размышляла о нищем. В голову пришла мысль, что если бы она могла, то дала бы бедному старику столько денег, что хватило бы на всю зиму, а лучше на всю жизнь. Потом ей вспомнилась проповедь одного священника о том, что если бы мир был устроен так, чтобы никто ни в чём не нуждался, то у людей не было бы возможности делать добро. Дина подумала, что благодаря этому несчастному человеку, и она и другие люди получили возможность послужить Богу. Но все же нищего ей было очень жалко.

Оставшиеся в кошельке пять рублей, она планировала отдать еще какому-нибудь нищему, но пока таковые ей не попадались.

Ближайшее время деньги ей не понадобятся. Сегодня она возвращалась домой. На плече девушки покачивалась увесистая сумка с подарками для всех членов семьи. Позади были экзамены, много дней и ночей сосредоточенной работы, а впереди Рождество и пара недель дома с близкими.

Дина шла по переулку весело озираясь по сторонам. Она любила здесь бывать. Именно с этого района и началось её знакомство с Москвой, когда шестнадцатилетней девчонкой, она приехала поступать в вуз. Тогда тётя-крёстная впервые привела Дину в храм Воскресения в Сокольниках. С тех пор прошло почти четыре года, но это место казалось ей одним из самых красивых в Москве.

С тёмно-синего неба, поблескивая, падали снежинки. Фонари вдоль дороги словно подмигивали Дине. Повсюду светились разноцветные огни гирлянд. Белый иней покрывал ветки деревьев, провода, решётки заборов. Казалось, отдохнув от празднования Нового Года, Москва готовится к Рождеству.

Дина поймала на перчатку несколько снежинок и внимательно разглядывала их. “Господи, красота какая!— думала она.— Ни одной неправильной линии. И все разные…Ни одной одинаковой нет. А их у Тебя вон сколько! — она окинула взглядом заснеженную улицу. — Это же чудо настоящее, и Ты каждую зиму это творишь. Просто так…Как что-то обычное. И все деревья и цветы у Тебя такие же! И люди такие же, красивые, неповторимые! Всего много! И все красивое! И все разное! Словно во дворце сказочном живешь!— подумала Дина.— Жаль нет времени нарисовать!” — прибавила она. Во внутреннем кармане сумки лежал билет на поезд, отходящий сегодня вечером.

Дина представила, как заберется на вторую полку в теплом вагоне в тусклом уютном свете ламп, достанет папку и лист бумаги и постарается воссоздать по памяти эти снежинки и заснеженные деревья.

Тут Дина снова вспомнила о нищем и с грустью подумала, что едва ли его вечер едва ли пройдет так же хорошо. Тогда она принялась старательно за него молиться.

В том что Бог всё устраивает наилучшим образом, и даже несчастья оборачивает для нашей пользы, Дина убеждалась не раз.

Вот, например, рисовать она научилась благодаря тому, что однажды в темноте оступилась и упала в какой-то ни то колодец, ни то люк.

Почти два года после этого Дина не могла ходить. Сначала предполагали, что это на всю жизнь. Она случайно подслушала, как врач говорил об этом родителям.

От услышанного Дина пришла в отчаяние, но, почувствовав, как расстроены родители, решила делать вид, будто ничего не знает.

Поначалу, это было трудно, очень трудно. Если днём, в присутствии друзей и близких, Дине удавалось держать себя в руках , то по ночам, убедившись, что поблизости никого нет, она частенько давала волю слезам.

Тогда и началось её серьёзное увлечение рисованием. Хотя Дина и прежде любила рисовать, но теперь это заняло все ее время. Целыми днями она пыталась воссоздать на листе возникающие в её голове образы. Когда же они заканчивались, Дина начинала рисовала всё подряд, из того, что окружало. Только это спасало от угнетающей тоски.

Вскоре рисунки Дины стали занимать первые места на выставках, их печатали в районной газете. При взгляде на ее работы у всех вырывался вздох восхищения. Говорили, что рисунки Дины словно живые, что в них есть какая-то сила, какая-то энергия.

Со временем, Дина смогла смириться со своей участью и перестала отчаиваться. Но трудно описать её радость, когда однажды она обнаружила, что может шевелить пальцами ног, хотя прежде совсем их не чувствовала.

Дина была благодарна Богу за время, проведенное на инвалидном кресле, ведь теперь она смогла в совершенстве показать другим, то что видит и чувствует сама. Да и, вдобавок, без проблем поступила в университет.

Сейчас, идя по заснеженной московской улице, Дина надеялась, что постигшее нищего несчастие Бог тоже употребит во благо так же, как это было с ней.

Тут за её спиной послышались слабые шаги. Дина обернулась и увидела старушку, в синеньком платочке. В свете фонарей её лицо показалось Дине удивительно приветливым и добрым. По её встрёпанному внешнему виду и неуверенной поступи Дина поняла, что со старушкой произошло что-то плохое, и что она очень устала.

— У вас что-то случилось? Может помогу чем?— спросила Дина.

— Ах, доченька,— прошептала старушка,— целый день не могу домой попасть.

— Ключ потеряли?— участливо спросила Дина.

— Нет, доченька?— вздохнула старушка.— Понимаешь, крысы у меня в подъезде живут…Я их до смерти боюсь.

— Крысы? — переспросила Дина. — Ей приходилось слышать о гигантских крысах мутантах. Но что бы в подъезде, в центре Москвы, это казалось странным.

—Да, доченька,— всплакнула старушка.— С утра к дому подойти боюсь.

Дина посмотрела на часы, время до поезда ещё оставалось.

— Далеко живете?— спросила она, хотя сама толком не представляла, что будет делать, но чувствовала, что должна хотя бы попытаться помочь человеку в беде.

— Почти рядом, доченька,— сказала старушка, жестом приглашая Дину следовать за ней.

Вопреки словам старушки нужный дом оказался достаточно далеко, так что Дина начала опасаться, что не сможет выйти на знакомую улицу.

По дороге они разговорились. Старушка сказала, что её зовут бабушка Люба и что она борется со злом, из-за чего ей часто приходится терпеть от колдунов. Потому теперь и живут у неё в подъезде эти крысы.

Чем больше старушка рассказывала о всем этом, тем больше Дина убеждалась что ее собеседница душевно больна и никаких крыс в подъезде нет и быть не может. Теперь она опасалась лишь, что не сможет убедить в этом старушку и та замерзнет ночью на улице. Решила, что в этом случае, нужно будет попросить какого нибудь прохожего с сотовым телефоном вызвать скорую, и следить за старушкой, пока скорая едет, но тогда есть риск опоздать на поезд.

— Вот, здесь я живу, — вздохнула бабушка Люба с ужасом показывая на дверь подъезда.

Дина посмотрела в указанном направлении и вздрогнула. Более зловещего и мрачного места ей видеть не приходилось. Что-то темное, нехорошее, чувствовалось здесь. Если старушка боялась крыс, то Дине при взгляде на темный прямоугольник двери подъезда пришло в голову, что здесь совершают ритуальные убийства. Да даже если и нет, от этого места хотелось держаться подальше.

Дина чувствовала, что ни за что на свете не решится сюда войти. Только, что же тогда будет делать эта несчастная пожилая женщина? Тем более, что Дина уже успела подать ей надежду?

" Господи помоги!"— мысленно попросила Дина, глядя на темное небо.

И тут Дину осенило: «Окна светятся… люди… они же живут здесь, входят… и не боятся.

“Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа,”— мысленно произнесла Дина и старательно перекрестила подъезд.

Мгновение спустя она не могла понять, чего же ее так напугало. Страх исчез. Дина увидела, как дверь подъезда открылась и оттуда, что-то весело обсуждая, вышли двое ребят лет десяти, со снегокатом.

“Там нет никаких крыс, не бойтесь,”— тихо, но решительно сказала Дина, взяла старушку под руку и направилась к дому, несмотря на то, что та слабо сопротивлялась и просила быть осторожнее. Теперь Дина не сомневалась, что её новая знакомая психически нездорова.

Сейчас девушку удивляло лишь то, что она сама испытывала тот же страх. "Выходит боязнь штука заразная,— улыбнувшись подумала Дина,— и что это на меня нашло? Нет, надо всё-таки спать ночью, — решила она,— а то, что задают, как-то успевать нарисовать за день.» Подумав так, она улыбнулась,— подобные мысли не в первый раз приходили ей в голову.

Подъезд был чистый, с зелёными, свежеокрашенными стенами, и такими же перилами,— ничто не указывало на то, что здесь могут жить крысы. Да и вообще, здесь не было ничего устрашающего.

— Благодарствую доченька, — проворковала старушка, когда они добрались до её квартиры.

— Не за что, — ответила Дина.— Запомните,— нет у вас никаких крыс, они вам только кажутся.

Старушка некоторое время недоверчиво оглядывалась, потом вздрогнула, и внезапно, стала очень собранной и сосредоточенной.

— Зайди, есть разговор, — сказала она Дине, совсем другим тоном.

Та хотела было сказать, что ей пора, но вдруг почувствовала, что старушка действительно хочет сказать что-то важное.

В квартире у бабушки Любы повсюду висели иконы, горели свечи, пахло чем-то напоминающим ладан, но, несмотря на это, Дина ощущала там страх, тревогу и какую-то непонятную тоску.

— Я борюсь с демонами, — сказала старушка, внезапно прервав ее размышления. — Я все про них знаю, — самодовольно прибавила она. — Демоны хотят власти над людьми. Им нужны особые люди, через которых они действуют,— выкрикнула старушка.

“Надо было все же вызвать скорую,”— подумала Дина.

— Я сражалась с сильнейшим египетским демоном, — продолжала собеседница. — Теперь ему нужен новый сосуд. Он избрал тебя.

— Меня то почему? — удивилась Дина, пытаясь воззвать к остаткам разума, что может быть остались у старушки,— я верующая вообще-то.

Старушка расхохоталась.

— Таким как он это без разницы. Даже я еле жива осталась. Хотя благодать такую имею, что бесами повелеваю.

“Надо какого-нибудь прохожего с мобильником попросить вызвать скорую,”— подумала Дина.

Тут она взглянула на висящую у входа икону и вздрогнула. Это не было изображение святого. С изображения на Дину смотрело незнакомое, злое и надменное лицо. На нимбе и рядом с ликом она увидела оккультные символы в виде перевернутой пентаграммы, и другие, явно не христианские знаки. Подобным образом здесь выглядели все иконы.

“Все ясно,”— сказала Дина самой себе. Она не раз слышала от отца, что занятия оккультизмом никому не прибавляли душевного здоровья.

“Ну, да ладно,— думала Дина. —вроде бабушка не собирается выпрыгивать из окна, или кидаться на кого-то . Значит, нужно уходить.”

“Одна живете?— с сочувствием спросила она старушку. — Родственники есть?”

“Не о том ты думаешь, — сердито ответила та. — Ты теперь его новым сосудом станешь, — отрешенно будто в трансе бормотала она. — Много зла людям принесешь... От него даже в монастыре не укрыться…”

— Идти мне пора, — сказала в ответ Дина. Ей с каждой минутой становилось все более не по себе. Что-то невыносимо отвратительное ощущалось в этой квартире.

— Куда! — крикнула старушка и с неожиданной для ее возраста прытью кинулась между Диной и дверью заслонив выход спиной.— Говорю же, новым сосудом будешь!

— Ну нельзя же мне теперь жить в вашей квартире, — ласково, словно уговаривая ребенка, сказала Дина.

Старушка задумалась.

— Да, нельзя, — ответила она. —Прости, живой отпустить не могу. Много зла принесешь, — тут старушка начала делать пассы руками в направлении Дины и что-то шептать.

В тот же момент Дина почувствовала, что снова не чувствует свои ноги. Неизвестно откуда возник непонятный кисловато-горький запах от которого перехватывало дыхание. В глазах замелькали черные точки. Дина осознала что сползает по стене на пол и почти не чувствует свое тело.

“Да воскреснет Бог, и расточатся враги Его,”— Дина начала мысленно читать хорошо знакомую с детства молитву.

В первую секунду показалось, что ничего не изменилось, потом она ощутила, что может дышать, сидит на полу, и как и прежде ощущает свое тело. Только повсюду витал этот липкий горький запах, да и черные точки по прежнему мельтешили в глазах.

Дина продолжала молиться.

— Не любишь ты Бога, не любишь, — со смехом сказала старушка.— И помогать он тебе не станет.

В памяти Дины мгновенно всплыли ее грехи: думала в храме о постороннем, осуждала, злилась, радовалась возможности не посещать церковные службы. Сейчас все это предстало перед Диной, как неопровержимое доказательство того, что Бога она не любит.

“И что же,— мелькнула мысль, — придется сейчас погибнуть!— страха Дина не почувствовала, лишь протест.— Господи, я твоя! — подумала она.— Тебе меня судить. Хочешь, отдай им.” В тот же миг, туман перед глазами рассеялся. Дина почувствовала, как к ней возвращаются силы.

Закончив молитву, она поднялась с пола. Отодвинуть старушку от двери оказалось неожиданно легко. Мгновение спустя Дина уже бежала вниз по лестнице.

* * *

По поводу своей возможной гибели бабушка Люба ошибалась. Конечно, Нэс не хотел мешать Дифу играть с его добычей, но убить бы не позволил.

Незадолго до того как бабушка Люба встретила Дину, он размышлял, как это лучше сделать.

Можно было с помощью Дифа наслать на неё бесстрашие и уверенность в себе, можно проводить до дома самому, прежде сделав так, чтобы она его не узнала. Послушать, как старушка жалуется на жизнь, на демонов, с которыми всю жизнь безуспешно сражается, посочувствовать, пожелать удачи.

Второй вариант был конечно интереснее, но, в отличие от Дины, Нэс знал, что старушке не кажется, что она повелевает бесами, а опасных приключений ему все еще не хотелось.

Пока Нэс размышлял, как поступить, из окна подъезда в доме напротив он увидел бабушку Любу. Она возвращалась к себе в сопровождении незнакомой девушки в голубой куртке.

Посмотрев на Дину, Нэс вдруг почувствовал, что его путь достиг какого-то очень значимого рубежа.

В памяти чередой промелькнули: договор с Дифом, Учитель, секта, убийство деревенского священника. Тогда Нэс впервые почувствовал, что есть что-то важное, чего он не знает, и Учитель его не знает, и никто в секте не знает. Тогда Нэс ушел от Учителя и отправился на поиски. Он общался со многими владеющими Силой, размышлял над услышанным от них. Это давало мудрость, но Нэс чувствовал, что совсем не приближается к знанию, которое искал.

Однажды Нэс решил прекратить поиски, а просто заниматься тем, что ему нравится, наблюдая при этом, что происходит вокруг. Пришло ощущение, что он хоть и медленно, но движется в нужном направлении, и что Диф им недоволен.

Потом появилась Марина, женщина в зеленой шубке, наркоторговцы. В какой-то момент Нэсу показалось что его путь круто закручивается по спирали. Он подозревал, что скоро умрет, а Диф перейдет к Марине. Нэс говорил себе, что владеющему Силой не подобает бояться смерти, и старался легко принять неизбежное.

Но все же выстрел на кладбище произошел неожиданно. Нэс до сих пор не мог понять, что же произошло, а потом мир вдруг стал другим.

Люди его больше не боялись, напротив, относились с сочувствием и любопытством. Непонятно почему, их волновало, как можно родится в лесу и не знать ни дня своего рождения, ни фамилии родителей. Нэс не мог передать им этого знания, люди мыслили иначе чем он, но исходящее от них тепло, и желание помочь постепенно возвращали его к жизни.

Все омрачал один эпизод, девушка в синей куртке что-то вколола ему в руку, сказала, что теперь будет не так больно, потом все куда-то поплыло. “Никогда не видела, чтобы от промедола так вырубало,”— успел услышать он, а потом все погрузилось во тьму. Нэс очутился в древней гробнице, где хоронили тех, кто владел Силой. С ним был человек из мира живых. Он чрезвычайно радовался и гордился, что смог сюда попасть. Они вместе разбирали надпись на стене, состоящую из рисунков и символов. Там говорилось о взаимодействии людей и духов. Если что-то не понимал Нэс, ему подсказывал незнакомец. Если же что-то было непонятно незнакомцу, ему подсказывал Нэс. Они почти прочитали надпись до конца, как появился он, страж гробницы. Один из сильнейших духов, прежде служивший древнему царю.

Нэс с тем человеком едва успели скрыться, но в памяти у Нэса до сих пор стоял холодный, безжалостный образ могущественного духа, взирающий на него пустыми глазницами. Временами, Нэс ощущал его присутствие. Несколько раз он спрашивал духа, чего тот от него хочет. Дух ни разу не дал ответа. Видимо, считал ниже своего достоинства общаться с Нэсом. Тогда и Нэс в свою очередь решил его игнорировать.

Однако, в целом этот мир был добрее, ярче, интереснее прежнего. Только как здесь жить Нэс еще не понял и потому следовало быть осторожным. Да и Диф без конца говорил о том, что он не выполнил обещание. Кому и когда Нэс дал обещание, он не помнил, но надеялся, что скоро это выяснится.

Тело все еще ощущалось разрушенным, хотя люди удивлялись, как быстро на нем все заживает. Еще Нэс теперь все чаще ощущал холод. К счастью, ему удалось раздобыть куртку теплее тех, что он носил прежде.

Теперь Нэс наблюдал за Диной и чувствовал, как эти два его мира сливаются в один. Вдобавок возникло ощущение, что он все ближе к знанию, которое так долго искал. Подумав, Нэс решил познакомиться с ней поближе.

Он чувствовал, как сила Дифа действует на девушку, даже отсюда Нэс ощущал её страх.

То, что произошло потом напоминало сильный удар током, — крестное знамя невыносимо для демонов, но из за связи между ними его хозяин отчасти почувствовал то же, что и Диф.

"Сила их бога",— подумал Нэс. Он знал, что между ним и Дифом сложные отношения и это его не удивляло. Если такое бывает между людьми, почему не быть между духами.

"Бабушка Люба её убьёт,” —сказал ему Диф. Нэс понял, что имеется в виду незнакомка, и это показалось ему странным.

Нэс привык не удивляться тому, что странные вещи случаются. Он решил, что не хочет, чтобы девушка погибла и начал спускаться вниз по лестнице.

Дифу это нравилось, все шло так, как он планировал. Да и бабушка Люба, стоило духу поведать ей о своих планах, полностью оправдала его ожидания.

Внезапно Нэс почувствовал что его накрывает слабость и начинает темнеть в глазах. Подобное порой с ним бывало, особенно последнее время. Чтобы это прошло, нужно было несколько минут посидеть спокойно, но Нэс подумал, что не хочет опоздать, и решил не останавливаться.

На улице Нэс потер себе лицо снегом, но это почти не помогло. Он уже подходил к нужному подъезду, когда почувствовал, что в квартире старушки что-то происходит. Он попытался было идти быстрее, но тут снова ощутил присутствие духа из гробницы, потом стало темно.

Очнулся Нэс от того, что кто-то, в ком брезгливость смешивалась с жалостью, тряс его за плечо. По ощущению, это был мужчина средних лет. "Эй ты! Новый год закончился, — услышал он,— Тебе куда?”.

При чем тут Новый год, Нэс так и не понял. К радости незнакомца, он быстро поднялся и тот пошел по своим делам.

Взглянув на старушкины окна Нэс вздрогнул. Когда-то ему случалось наблюдать как с неба в тайгу с ушительным гулом падал большой огненный шар. Потом был удар от которого дрогнула земля и оглушительный треск. Когда Нэс пришел на то место, увидел дымящуюся дыру в земле и большое пространство поваленного леса. Ощущение от квартиры бабушки Любы сейчас было таким же.

Нэс хотел узнать, что стало с девушкой и направился к двери подъезда.

* * *

Дина быстро бежала вниз по лестнице. “Ну…ничего себе,— твердила она. — Оказывается бесы и сейчас так могут”. Она читала о подобных вещах в житиях святых, но и представить себе не могла, что такое возможно в наше время.

Потом Дина подумала о том, что возможно некоторые люди принимают эту старушку за святую и ей захотелось их предупредить. Только, было непонятно, как это сделать. Дина принялась просить Бога помочь ей, и почувствовала, что Он защитит кого нужно, подобно тому, как защитил сейчас её.

В дверях Дине встретился какой-то подросток в чёрной куртке. Лицо скрывал капюшон.

Почему-то именно его ей и захотелось сейчас предупредить об опасности.

— Знаешь бабушку из тринадцатой квартиры?— спросила она.

— Знаю, — прозвучало в ответ. Дина ощутила на себе внимательный взгляд.

— От нее лучше держаться подальше, — сказала Дина. — Она…— тут Дина замолчала, она вдруг поняла, как нелепо будут выглядеть рассказы о связи бабушки с темными силами. Да он ее саму за сумасшедшую примет!

— Она пользуется нечистой силой, — продолжил за нее незнакомец.

— Так ты…тоже веришь что…там что-то есть? — с волнением спросила Дина.

— Верю, — ответил незнакомец.

“Действительно, почему бы не верить?”— подумала Дина, и почувствовала радость. Наконец-то она встретила верующего человека.

— Так вот,— продолжала Дина. — Ты к ней в квартиру не ходи, и вообще, с ней лучше не общайся. Это опасно.

— Понял,— сказал незнакомец и вышел из подъезда.

Дина вышла следом за ним, и вдруг вспомнила, что ей пора на поезд.

— Не подскажешь, как отсюда быстро до метро дойти?— спросила она незнакомца.

— Подскажу,— ответил он. И пошел по направлению к соседней улице, кивнув Дине, чтобы следовала за ним.

— Погоди,— запыхавшись сказала Дина, пытаясь поспеть за ним, — ты же тоже шел, куда-то… иди лучше туда. А мне расскажи, как пройти…а то…это нехорошо будет…

— Ты же сама сказала, что к ней ходить не надо, — спокойно, не сбавляя шага ответил незнакомец.

Дина сразу поняла кого он имеет в виду и замолчала.

Она чувствовала, что попала в какую-то непонятную историю. Что-то важное происходило вокруг нее, а что, этого она пока понять не могла. К тому же, не отстать от незнакомца с каждой минутой становилось все труднее.

Наконец он обернулся и потянул руку к лямкам ее сумки. Дина не стала возражать.

— Как тебя зовут?— спросила она.

— Коля, — прозвучало в ответ.

Так они дошли до метро.

— Спасибо, Коля! Выручил! — с улыбкой сказала Дина, забирая у него сумку.

Она принялась искать в карманах проездной на метро, но его не было. Имеющихся у нее денег, так же не хватало на проезд.

— Идем. Знакомые довезут, — вдруг услышала она голос Коли, который все еще стоял неподалеку.

Дине ничего не оставалось, как принять его помощь. Они вышли из метро, свернули в сторону ярко освещенной трассы. На обочине стоял белый легковой автомобиль, судя по блеску, совсем новый.

Вот из него вышел человек. Вот Коля сказал ему пару слов и перед Диной распахнули дверцу. Рядом с водителем сидела девушка с густыми темными кудрями. Дина ощущала сладостный аромат ее духов.

На заднем сидении, расположилась большая собака, которая с любопытством смотрела на Дину

Новый знакомый ехал вместе с ней. Дина подумала, что ему тоже зачем-то нужно на вокзал, потому не придала этому значения.

— Куда? — спросил водитель.

— Пожалуйста на Ярославский вокзал, — чуть смущенно сказала Дина.

— К поездам дальнего следования? — бодро спросил водитель.

— Да, — ответила Дина, еще больше смутившись.

Заиграла веселая мелодичная музыка и машина тронулась.

Первое время Дина не сомневалась, что они успеют. Внезапно, на их пути оказалась пробка. Стояли в ней они недолго, но на поезд Дина всё равно опоздала. Он отошёл как раз в тот момент, когда она подбежала к платформе.

Это было очень обидно. Некоторое время Дина смотрела ему вслед и ей хотелось плакать. Тут она вспомнила многочисленные увещевания, что всё случается по воле Божьей и за всё нужно Его благодарить и решила попробовать. Представлять, как расстроятся близкие, от известия, что она не приедет на Рождество было невыносимо. Дине хотелось кричать, что жизнь к ней несправедлива, но она заставила себя мысленно произнести: "Благодарю тебя, Господи", потом ещё раз, и ещё.

Сначала это было трудно, но Дина, произносила слова благодарения снова и снова. Постепенно стало легко. На смену обиде, пришло любопытство. Дина вдруг почувствовала, что скоро узнает, почему Господь попустил ей опоздать на поезд, и это будет очень интересно.

— Что будешь делать?— спросил кто-то позади неё. Дина обернулась и увидела своего нового знакомого, он стоял, прислонившись к фонарному столбу, и наблюдал за ней.

— Переночую на вокзале, а завтра в общежитие, — ответила Дина.

— А ты?

— Тоже на вокзале переночую, — ответил он, немного подумав.— Если ты не против?

— С чего мне быть против, вокзал для всех?— слабо улыбнулась Дина.

Спустя несколько минут, они сидели в зале ожидания, выбрав самое безлюдное место. Каждый думал о своём.

Дина о том, что нужно сдавать билет на обратную дорогу, звонить домой, говорить, что не сможет приехать, потом срочно думать, как заработать. Все эти размышления нагоняли тоску, но Дина решила благодарить Бога за случившееся. Хотелось проверить, изменится ли что-то в этом случае. Дина не сомневалась, что если злиться на ситуацию и жаловаться на судьбу, то лучше точно не станет. От молитвы тоска уходила, сменяясь радостным ожиданием приготовленного для неё Богом, сюрприза.

Нэс сидел рядом надвинув капюшон на лицо, сейчас ему снова было плохо. Вокруг всё плыло, в глазах темнело, откуда-то слышались странные голоса, которых не должно быть на вокзале. Постепенно, Нэс понял, что бороться с этим бесполезно.

— Разбуди, если будет нужно, — попросил он Дину. Потом опустил голову и погрузился в созерцание проносящихся перед ним видений.

— Конечно. Спи, — донеслось до него.

Сквозь состояние, граничащее со сном, Нэс слышал, как к Дине подошли два милиционера и попросили предъявить документы. Послышался звук расстегивающейся молнии, Дина рассказывала, что опоздала на поезд, и что он её провожает, просила его не будить. Вежливо просила разрешения переночевать здесь, потому что в общежитие их уже не пустят, прибавив, что утром они обязательно туда вернуться. Милиционеры пожелали ей больше не опаздывать на поезд и ушли.

При этом Нэс почувствовал к Дине благодарность. Если бы не она, милиционеры могли бы забрать его с собой.

Потом он ни-то заснул, ни-то отключился, а когда открыл глаза, то не сразу понял, где находится. Постепенно минувшие события всплыли в памяти, Нэс поднял голову и огляделся. В глазах больше не темнело, слабость ушла, и вообще, впервые за много времени он почувствовал себя хорошо.

Дина спала, положив голову на сумку.

Нэс смотрел на нее и его не оставляло ощущение, что приблизился к чему-то очень важному, тому, что связывало воедино все что с ним было.

Кроме того, Дина казалась ему очень красивой. Высокая, с густыми темными волосами, выбивающимися из под синей шапочки, с сияющими глазами и чуть застенчивой улыбкой. Рядом с ней мир становился красивым и светлым и это нравилось Нэсу.

Его взгляд упал на правую руку Дины, лежащую поверх сумки. Нэсу редко случалось видеть такую сильную энергетику, даже захотелось к ней прикоснуться.

Стоило Нэсу потянуться к руке Дины, как та начала просыпаться.

Она открыла глаза, слегка потянулась, потом улыбнулась и посмотрела на него. Глаза у неё были зеленоватые, лучистые, словно с какой-то искоркой на дне.

Некоторое время она молча смотрела на него, потом спросила:

— А ты почему ночуешь на вокзале?

Некоторое время Нэс думал, что ответить, потом спросил:

— Ты думаешь, это неправильно?

— Нет, — ответила Дина, удивляясь подобной постановке вопроса. — Отчего же неправильно?— А вообще, где ты живешь?

— Сейчас я живу здесь, — невозмутимо ответил Нэс.

Дина тихо посмеялась, оценив шутку.

— А вообще, — спросила она, — тебе есть, куда пойти?

— Конечно, — ответил он, — я могу пойти куда захочу, — Нэс сделал жест рукой, указывая, что может отправиться в любую сторону.

Дина улыбнулась. Она хотела было спросить, есть ли у него дом, близкие, но судя по всему, собеседник явно не хотел об этом говорить. И Дина решила прекратить расспросы.

Некоторое время она молча рассматривала его при ярком свете вокзальных ламп. Дина любила рисовать людей. Передавать позу, тончайшие оттенки выражения лица, манеру двигаться.

Таких как он ей еще не встречалось.

Удивительно легкие, точные движения, непринужденная поза, отчего его тело казалось невесомым. Прямой нос, высокие скулы, ироничная полуулыбка на тонких губах, застывший внимательный взгляд. Пряди наполовину седых волос. Образ этого человека словно впечатывался в память Дины.

Еще удивляло то, что вместо того, чтобы вызывать жалость, он казался ей забавным. Дина не могла понять почему, человек ночует на вокзале, ему некуда пойти, а его совсем не жалко. Напротив, над ним хочется подшучивать и смеяться. Дина чувствовала, что Колю это нисколько не заденет.

— Признавайся, зачем ты шел в квартиру к той бабушке? — спросила она.

— А ты зачем? — спросил он, пристально глядя на нее.

— Она сказала, что не может попасть домой,— растерянно сказала Дина. — Вот я и решила ее проводить.

Рассказывать о том, что было у старушки не хотелось.

— Опасно, помогать таким, — сказал Нэс.

“Действительно, из-за нее сама на поезд опоздала,”— подумала Дина. Потом она представила старушку на улице, которая не может попасть домой и почувствовала, что не могла поступить иначе.

— Может и опасно, — согласилась она. — Но, неправильно было оставлять ее на улице.

— Ты когда-нибудь жалела, что помогла кому-то?— спросил Нэс.

— Нет, мне нравится делать людям хорошее, — улыбнулась Дина.— Хотя… знаешь, такой случай был. Не то, чтобы жалею, просто не уверена, что поступила правильно.

Нэс посмотрел на девушку с любопытством.

— Расскажи, — попросил он.

— Я тогда в киоске работала, — начала свой рассказ Дина.— Знаешь такие киоски, круглосуточно работают. Воду там продают, сигареты и еще много всего. Я на художника учусь, — прибавила она.— Рисовать задают много. А в киоске ты и сделать все успеваешь, и деньги тебе за это платят.

Так вот, сижу рисую. И чувствую, что-то мне страшно как-то. Ветер шумит. Дождь. Покупателей никого. Вспомнилось, что в эту ночь Хэлуин празднуют, это когда нечистая сила из ада выходит.

Вдруг у меня лампочка на потолке погасла. Я стала искать спички. И что-то найти не могу. Чувствую, нехорошее что-то происходит.

Вдруг мне в окно кто-то постучал. Думаю, — покупатель. Как, думаю, его без света обслуживать?

— Чего желаете? — спрашиваю.

— Здесь холодно, пусти погреться, — услышал я в ответ.

Я в окно посмотрела. Он мне неопасным показался, я его и пустила. Он правда сильно мерз.

Потом спичку зажгла, смотрю у него кровь с руки каплет. Говорю, может в скорую позвонить, он говорит,— нет.

Стала я его руку обрабатывать, смотрю, а там знак Светлых.

— Кого? — спросил Коля и внимательно посмотрел на Дину.

— Светлых, это такая оккультная секта. Они моего дедушку убили,— пояснила Дина.— И сейчас они в нашем поселке безобразничают.

Нэс вспомнил, как попросил Миру забрать Марину. Сам остался один на улице, и чувствовал, что замерзает. Внезапно он увидел, что в киоске неподалёку погас свет. Он решил проверить, не знак ли это, посланный Силой, подошёл поближе и увидел надпись "открыто, стучите", тогда он решил постучаться.

То, что было потом, Нэс помнил смутно. Когда он проснулся, то увидел, что сидит в кресле, укрытый голубой курткой, той самой, что была теперь на Дине. Сама девушка дремала, сидя на какой-то коробке, в тусклом свете утра она казалась серой.

Нэс накинул куртку ей на плечи и направился к выходу. "Когда-нибудь я тоже тебе помогу,” — сказал он, закрывая за собой дверь. Нэс успел заметить, что от его голоса девушка вздрогнула и проснулась.

Тут Нэс понял, что означают слова Дифа о невыполненном обещании.

— Опасно впускать незнакомых, — сказал он.

— Знаю, — ответила Дина. — Я подумала, лучше пусть со мной что-то случиться, чем кто-то будет замерзать на улице.

— Для кого лучше?— насмешливо спросил Нэс.

Дина покачало головой.

Она сомневалась, что поступила правильно. С одной стороны, нельзя было оставить человека замерзать на улице. С другой, она хорошо знала на что способны Светлые.

Тот день Дина часто вспоминала. Она проснулась от громких голосов родителей. Некоторое время лежала на сенном матросе, смотрела на розовеющее небо и прислушивалась. Из того что ей удалось разобрать, Дина поняла, что в Мерках, так называлась деревня где служил дедушка, произошло что-то страшное, и родители должны сейчас немедленно ехать туда. Движимая каким-то неведомым порывом она вскочила, быстро оделась и выбежав из комнаты, тихо спросила: “можно с вами”

Озабоченные страшной вестью родители даже не задумались над её словами, лишь мама машинально кивнула. Тогда, охваченная все тем же порывом, Дина выскочила на улицу, подбежала к машине и забилась в угол на заднем сидении. Какой-то внутренний голос твердил ей, что она должна поехать.

Была весна. Конец апреля. Деревья стояли окутанные радостной светло-зелёной тенью. На полянках появлялись первые цветы.

Храм Воскресения в Мерках был очень старый. Говорили, что его проектировал какой-то знаменитый архитектор. Может быть поэтому, а может по какой-либо другой причине советская власть его не тронула. Еще подъезжая к деревне, можно было видеть белую колокольню с крестом, возвышающуюся над лесом. Но сегодня, выглянув из окна машины, Дина увидела, что крест погнут.

Вот и сам храм, на окруженной берёзами поляне. Рядом две милицейские машины и пожарная.

В памяти Дины до сих пор стояли обгорелые стены. На одной из них кровью был нарисован знак Светлых, тогда она впервые увидела его; нож, пронзающий человеческий череп. Такие же знаки были и на дверях храма. На белых, слегка поросших мхом, ступенях крыльца отчётливо проступали пятна крови.

У двери, прислонившись к стене полулежал человек, Дина его не узнала, но сразу почувствовала, что он мертвый. Трое взрослых молча вышли из машины и направились к храму. Туда Дина не пошла. Она стояла и не отрываясь смотрела на мёртвое тело, покрытые копотью стены, и погнутый крест.

Взрослые что-то говорили, что-то писали. Дина видела, как из храма выносили тела. Среди убитых оказался и её дедушка. Когда родители вернулись, Дина с ужасом смотрела на отца, таким она его ещё не видела. Мама тихо плакала. Дине самой тогда хотелось плакать, но она не могла. Родители с недоумением смотрели на свою дочь, пытаясь понять, как вышло так, что Дина поехала вместе с ними и видела всё это.

“И вот я помогла одному из этих сектантов, — подумала Дина.— Интересно, что бы сказал дедушка?” Тут же она почувствовала, что он одобрил бы ее поступок и переживать из-за этого не стоит.

— Знал я твоего дедушку, — прервал ее воспоминания Нэс.

— Знал?

— Это был мудрый человек, — сказал Нэс. — Теперь понимаю, о чем нужно было его спросить.

— Да, я тоже, — прибавила Дина.— Жаль, теперь нельзя. Но, мне кажется, он одобрил бы мой поступок.

— Тоже так думаю, — ответил Нэс. Воспоминания о деревенском священнике приводили его в странное волнение.

— Слышала где-то, -— сказала Дина, — что чтобы служить Богу нужно делать добро, а не бороться со злом. Мне кажется, это правильно.

— Не боишься?— спросил Нэс.

— Нет, —ответила Дина. — Я принадлежу Богу. И без его воли ничего со мной не случится, — она сама удивилась как легко было говорить с ним о Боге.

— Вот оно как, — сказал Нэс и улыбнулся.

— У тебя есть пять рублей?— внезапно спросил он.

— Есть, а что? — спросила Дина.

— Отдай их мне, — сказал Нэс.

— Ну…возьми…— ответила Дина, немного растерявшись. Она открыла кошелек и отдала Нэсу последние пять рублей.

— Это все, что у тебя есть, — спросил он.

— Да…а у тебя денег совсем нет?— почему-то спросила Дина, Прежде она никогда не задала бы никому настолько бестактного вопроса, но теперь ее мысли путались..

— Теперь есть, — улыбнулся Нэс, забирая у нее монетку.

Он направился к ближайшему игровому автомату.

— Погоди, — сказала Дина,— там же невозможно ничего выиграть!

— Иногда возможно, — сказал Нэс и подбросил монетку кверху.

Она упала на ребро и долго вращалась на месте, куда дольше чем Нэс ожидал.

Это создавало ощущение невыносимой неопределённости, но Нэс все же опустил монетку в автомат.

На экране замелькали беспрерывно меняющиеся комбинации. Вот три одинаковые картинки выстроились в ряд, и Нэс с удивлением обнаружил, что выиграл намного больше чем хотел. Посыпались монетки.

— Вот это да!— воскликнула Дина,— Да что же это такое?!

— Всё, теперь ты можешь ехать.— сказал Нэс.

Когда Дина подошла к кассе, оказалось, что на ближайший поезд до её станции на плацкарт все билеты проданы, остались лишь купе, в которых Дина по причине их дороговизны никогда не ездила. К счастью, денег у нее хватило, даже осталось еще немного.

Поезд этот отходил сегодня утром.

К ее радости, кассир даже разрешила ей позвонить с вокзального телефона чтобы сообщить своим, что она приедет позже. Из всех ее родственников телефон был только у Витьки, старого друга их семьи. Дина ожидала услышать его заспанный голос, но оказалось Витька уже не спит. Он внимательно ее выслушал, обещал все рассказать отцу и встретить на вокзале.

Потом они с Колей сидели в зале ожидания и пили кофе и ели пирожки с капустой. После пережитых волнений все это казалось необыкновенно вкусным.

— Вот Коль, ты говоришь, что людям помогать опасно?— с иронией спросила Дина. — А мне, тогда, зачем помог?

— Помнишь, я обещал, что когда-нибудь тоже тебе помогу, —сказал он, снимая капюшон.

Дина вздрогнула и замерла.

— Так это был ты?— прошептала она.

Дина взяла его руку, приподняла рукав куртки. Так есть, символ Светлых, едва заметный шрам чуть выше запястья.

— Давно ты от них ушел? — спросила она.

— Почему ты думаешь, что я от них ушел? — с иронией спросил Нэс.

— Просто знаю, — ответила Дина. Она чувствовала, что это так, хотя и не понимала почему.

— Как они дедушку твоего убили, так и ушел,— ответил Нэс.— Посмотрел и понял, что они много чего не понимают.

— Это правильно! — ответила Дина, пытаясь справиться с волнением. — Слушай, а тебе за это от них ничего не будет?— прибавила она, подумав, что это очень глупый вопрос

— Если они меня не поймают, то ничего не будет, — ответил Нэс.

Дина засмеялась. То как он мыслил очень ее забавляло.

— Это Светлые напали на тебя тогда?— спросила она то, что волновало больше всего.

— Нет,— ответил Нэс, — нашлись другие добрые люди.

Дина снова засмеялась, она чувствовала что этому человеку все и всегда будет нипочем и это очень ее веселило. Кроме того, она восхищалась его уходом от сектантов, но к этому примешивалась тревога за него.

Она смотрела на его профиль на фоне вокзального окна, на широкую крепкую и одновременно изящную руку непринужденно лежащую на спинке стула и ей хотелось о многом спросить своего нового знакомого, но решимости не хватало. Казалось, его ответы необратимо изменят ее мир.

Все это время Диф внимательно наблюдал за ними. Он чувствовал, что Дина как нельзя лучше подходит ему в качестве нового сосуда. Все это время Дух думал чем ее лучше привлечь. Для Амона важнее всего было помогать людям, для Нэса новые знания и возможности, для Марины ощущение безопасности и собственной силы. Наблюдая за Диной Диф все больше склонялся к мысли, что важнее всего для нее будет Нэс. Он явно ей приглянулся, а для духа его уровня ничего не стоило многократно усилить эти чувства. Диф планировал, после гибели Нэса, стать для Дины памятью о нем, дух был уверен, что тогда она не захочет с ним расставаться, не прогонит молитвой, а он сможет действовать вместе с ней. Благодаря ее таланту приобретет вожделенную славу. Теперь дело оставалось за малым.

Был уже поздний час. У Дины слипались глаза.

— Спать хочется, — сказала она. — Боюсь проспать поезд.

— Я тебя разбужу,— ответил Нэс. А если что, еще денег выиграем.

Дина улыбнулась, поставила сумку на колени и опустила голову на сложенные перед собой руки.

Проснулась она от того, что услышала, как объявили посадку на её поезд. Дина открыла глаза и увидела, что её новый знакомый сидит рядом и улыбается.

— Ну вот, а ты боялась, — сказал он.

Они вышли на улицу. Ярко светило солнце, свежевыпавший снег переливался разноцветными огнями.

Нэс и Дина не спеша шли по платформе, изредка поглядывая друг на друга и улыбаясь. Вот, наконец и нужный вагон.

— Ты сейчас куда?— спросила Дина.

— Еще не придумал, — ответил он.

— Главное, от добрых людей держись подальше, — пошутила Дина.

— И ты тоже, — ответил Нэс.

Дина улыбнулась.

— А если что, где тебя можно найти?— спросила она. Очень хотелось увидеть его еще.

— Не знаю,— ответил Нэс, подумав,— если хочешь, я сам тебя найду.

— Хочу, найди,— ответила Дина. Она не сомневалась, что он сможет это сделать.

— Тогда мы ещё увидимся, — сказал Нэс.

— Обязательно, — ответила Дина.— Мысль о том, что они еще увидятся ее радовала.

Помахав на прощание рукой своему новому знакомому, она зашла в вагон.

Нэс же стоял на платформе и о чём-то сосредоточенно думал. За пару секунд до того, как закрылась дверь он зашел в вагон следом за Диной. Проводница даже не взглянула в его сторону. Поезд тронулся. С тех пор Колдунчика больше не видели в Москве.

Дина неподвижно смотрела в окно, за которым проносились похожие на айсберги московские многоэтажки. Ее мир рушился. Все в нем быстро и необратимо менялось. Материки раскалывались, горы проваливались под землю. Цветущие луга заливала вода. Новые неведомые земли поднимались из морской пучины.

Дина понятия не имела, что будет здесь потом. Она знала, теперь для нее все изменилось навсегда . В волнении она извлекла из сумки карандаш и папку с листами бумаги. Один из них лег поверх остальных. Карандаш в руке Дины заскользил по листу едва поспевая за ее мыслями. Теперь он стал словно частью ее самой. Легкие, едва заметные штрихи ложились на лист бумаги, сливаясь, переплетаясь, дополняя один другой. За окном стемнело, под потолком загорелись ровные желтые лампы, но Дина все еще не прекращала своего занятия. Лишь когда в соседних купе начал гаснуть свет она отложила карандаш и посмотрела на рисунок, с которого на нее смотрел ее новый знакомый.

Даже сейчас под его взглядом Дина ощущала волнение.

“Господи, и что это такое было? — прошептала она, глядя в окно.— Кто он, откуда? С ним как-то все непонятно… Знал моего дедушку…ушел из секты…И вообще, он такой…будто ему все нипочем. Кто же он такой?”

Нэс с портрета, казалось, чуть улыбнулся ей.

“Ладно,—сказала себе Дина. — Поживем, увидим. Обещал, что мы еще встретимся.Посмотрим.”

Она убрала рисунок в папку и принялась читать вечерние молитвы, глядя на мелькающий над лесом месяц.

А в соседнем пустом купе на багажной полке спал Нэс. Их с Диной разделяла лишь тонкая фанерная перегородка. Выбор свой он сделал и теперь перед ним лежал новый, неведомый путь. А поезд все мчал вперед, изредка разбивая гудками тишину зимнего леса.

В семье Тихоновых готовились к Рождеству. Отец Дмитрий с сыновьями принесли из леса три мешка еловых и сосновых веток. Теперь все весело украшали ими храм.

Из этих веток делали венки, которые вешали на иконы, украшая дождиком и елочными игрушками. Ветками украшали подсвечники, аналоги, просто развешивали по стенам. Старшие жалели, что с ними нет Дины. Когда все было закончено, Марина не могла отвести взгляд от старинных икон, выглядывающих из зеленых ветвей среди мигающих огоньков гирлянд. Повсюду стоял густой запах хвои. В какой то момент ей пришло в голову, что как-то, подобным образом и выглядит рай.

Остаток веток забрали домой, теперь нужно было украсить всё там и приготовить праздничное угощение.

Из магазина вернулся о. Дмитрий с двумя большими сумками продуктов, после чего Марина с его дочерями отправились на кухню. За ближайшие несколько часов им предстояло пожарить курицу, накрошить салатиков, испечь рождественские пироги. Все занимались этим с энтузиазмом, в предвкушении предстоящего праздника.

Накануне приехали двое старших детей о. Дмитрия, Маша и Кирилл. Маша оказалась очень веселой и доброжелательной, и Марина быстро с ней подружилась.

Их братья в это время занимались уборкой, мыли полы, выбивали половики, вытирать пыль. Вскоре, весь дом сверкал чистотой, а из кухни пахло пирогом. Потом все дружно украшали дом хвойными ветками.

Аня с Софией, прибрались на кухне и стали накрывать на стол к чаю, так как уже смеркалось, а значит, где-то должна уже загореться первая звезда.

Все попили чаю с вареньем и хлебом и разошлись по своим комнатам. Марина снова взяла с полки "Собор парижской Богоматери". Больше всего нравился ей эпизод, где Квазимодо спасает Эсмеральду, и хотелось ещё раз его перечитать. В процессе ей вспомнилось, как её саму когда-то спас Колдунчик, и она снова принялась грустить.

Небо, за покрытыми морозным узором стёклами, приобрело густой тёмно-синий цвет. Пришло время собираться в храм. Все одели свою самую нарядную одежду и вышли из дома.

"Смотрите сколько звёзд!—воскликнула Марина, взглянув на небо.— Она искала среди них ту, что когда-то вела волхвов. Все последовали её примеру и стали смотреть на звёзды; их было множество, больших и маленьких, ярких и не очень, казалось, каждая звезда радуется празднику. Марина меж тем продолжала поиски. Она заметила несколько ярких звёзд, но не про одну не могла сказать, что это та самая.

Подходя к церковной ограде, они услышали, как Сергий, церковный сторож, неумело, но с энтузиазмом, распевает тропарь Рождеству. В храме празднично пахло хвоей и ладаном. О. Дмитрий зажёг свет. Началась, радостная, торжественная, всем знакомая с детства Рождественская вечерняя.

Стоя на хорах, Марина, с интересом разглядывала прихожан внизу. Вот позади послышались шаги. Она обернулась и увидела, что это рыжий парень, бывший здесь звонарем, поднимается на колокольню.

— Ань, а что это за Квазимодо,— спросила Марина, кивнув в сторону лестницы.

— Это ты про Витьку?

— Да, скажи, похож?

— Похож,— донёсся до неё голос сверху,— единственное отличие, что я не глухой.

Рыжий спускался к ним.

"Вот, блин!"—подумала Марина, но решила не показывать виду что смутилась и вести себя как можно более раскованно.

— Нет. Ещё ты не горбатый, и бородавки в глазу у тебя нет, — весело прибавила она. — Видишь, я нашла ещё два отличия.

Рыжий внимательно посмотрел на неё. Под проницательным взглядом его темных глаз Марина смутилась.

— Как тебя зовут?— спросил он.

— Марина,— ответила она изо всех сил пытаясь перебороть смущение,— а тебя, я знаю, зовут Витька…но я всё равно буду звать тебя Квазимодо, потому что ты на него похож.

— Что же, зови,— ответил он, улыбнулся и направился на колокольню. Вскоре до всех донёсся праздничный благовест. Служба закончилась. Марина с Софией тушили свечи. Люди расходились по домам.

Тихоновым с Мариной теперь нужно было подготовить к завтрашнему празднику площадку вокруг храма. Они уже несколько дней свозили снег в одну кучу, так что образовалась большая снежная гора в два человеческих роста. Теперь на её склоне нужно было залить три горки разной высоты, и сделать к ним ступеньки и невысокие перила, чтобы дети не падали.

Один склон горки, самый крутой заливать не стали, здесь будет проводиться конкурс на царя горы. Горку тоже украсили ёлочными ветвями. Перед храмом залили каток.

Пока Марина, Витька и Тихоновы занимались всем этим, рядом бегала большая лохматая собака, Бим. Пёс, судя по всему, был очень привязан к Витьке, и всё время крутился около него.

Когда тот отправился в церковный подвал топить печку, пёс посмотрел на него так, словно умолял разрешить пойти с ним, и радостно завилял хвостом, когда ему позволили.

— Можно мне тоже зайти?— попросила Марина, решив проверить, в правду ли говорят, что наглость,— второе счастье.

— Заходи, — приветливо сказал Витька.

Ровными, точными движениями он раскалывал поленья и кидал в печку. Рядом сидел Бим, счастливый от того, что хозяин позволил ему находиться рядом. Марина стояла, прислонившись к косяку и наблюдала за его работой

— Вить, а что это Бим так тебя любит?— спросила она.

— Помнит, как я его спас, — сказал Витька, поглаживая собаку.

— А как это, спас?

— Иду как-то весной по берегу, смотрю, щенок мелкий на льдине плывёт, мокрый, дрожит весь, скулит. Мне жалко стало, я его вытащил.

— Как? Льдина близко к берегу подплыла?

— Нет, она, наоборот, уплывала, пришлось за ним лезть. Хорошо, там неглубоко было.

— Холодно, наверно, было?

— Да так. Мы тут каждый раз в Крещение купаемся, я привык.

— Круто, — сказала Марина, подумав, что тоже будет непременно купаться в следующее Крещение.— Можно, тебе помочь?— прибавила она.

— Можно,— ответил Витька,— если ты не боишься?

— Чего же тут бояться? Что мне делать?

Кидай это в печку,— сказал Витька, кивая на кучу дров,—И смотри, не дотрагивайся ни до чего,— он кивнул на железную дверь печки,— без рук останешься.

Марина кивнула и принялась кидать дрова в огонь, Витька меж тем продолжал их рубить. Когда значительное количество старых поленьев исчезло в печи, Витька сказал: " На сегодня хватит, завтра ещё подкину и будет нормально".

В подвале за стенкой слышались голоса. О. Дмитрий зимой пускал туда бездомных, при условии, что они будут вести себя прилично. Надо сказать, что это условие местные бродяги добросовестно выполняли и даже иногда помогали топить печку.

Когда Витька с Мариной вышли из подвала, вокруг уже никого не было.

Пока Витька запирал храм, Марина разглядывала звёзды, по-прежнему пытаясь найти ту самую звезду. Вокруг бегал Бим, радостно виляя хвостом.

— Вить, а где та звезда, которая вела волхвов?— спросила Марина, когда он подошел к ней.

Витька посмотрел на небо.

— Предполагают, что та звезда была ангелом,— сказал он,— смотри, она вела себя не так, как обычные звёзды: иногда шла, иногда останавливалась, а в Иерусалиме вообще исчезла.

— Чтобы Ирод её не видел, да? А то бы он тоже за звездой пошёл и …

— Конечно, — улыбнулся Витька.

— А сейчас эту звезду больше нельзя увидеть?

— Думаю, кто-то и может, — загадочно ответил он.— Её ведь и тогда не все видели, а только волхвы.

Грустно вздохнув, Марина взглянула в последний раз на небо и пошла к поселку.

— С Рождеством! — крикнул им вслед Сергий, Когда они выходили из церковной ограды. Витька посмотрел на часы.

— Пойдём, провожу тебя до дома, а то мне ещё Дину встречать.

— Это которая батюшкина дочка?

— Да. Она мой друг, мне нравится её встречать,— сказал Витька, улыбаясь.

Марина обернулась, посмотрела на храм, перекрестилась, потом снова подняла глаза к звездному небу, его вид наполнял ее душу радостью, даже несмотря на то, что там не было той самой звезды.

Простившись с Мариной у квартиры Тихоновых, Витька направился в сторону городка Н, где располагалась железнодорожная станция. Ехать туда было дольше, так как дорога огибала горы, но по просеке через перевал можно было дойти минут за двадцать.

Витька быстро шёл по заметенной снегом тропинке. По обе стороны вздымались поросшие лесом горы. Ярко светила луна. Следом бежал Бим.

Витька думал о том, что всё чаще на стенах появляются надписи с угрозами в адрес о. Дмитрия и его семьи. Всё чаще ему не удаётся спасти тех, кого Светлые приносят в жертву. Это были одинокие, асоциальные никому не нужные люди, на их исчезновение никто не обращал внимания. Причём, как правило, не местные.

Жертвами светлых оказывались бомжи, алкоголики и наркоманы, которых, они заманивали сюда под предлогом, что здесь дешевле наркотики, или выпивка, или легко найти жильё, или что-нибудь ещё в этом роде.

Обращение в милицию не давало результатов, да и сам Витька защищая от Светлых их жертвы оказался вне закона.

В местных газетах не раз писали о человеке в маске, который наносит прохожим арматурой тяжёлые травмы и забирает все ценности.

Да, Витька действительно надевал маску, когда пытался помешать их жертвоприношениям. Травмы старался без необходимости не наносить, а о том, чтобы забирать ценности и речи не было, но он не был уверен, что у него будет хоть какая-то возможность что-то доказать.

Несколько лет назад, в новолуние, Бим начал беспокоиться и лаять. Когда Витька отвязал его, тот отбежал немного и обернулся, глядя на хозяина и, словно умоляя его следовать за ним. Что Витька незамедлительно и сделал.

Он пошел следом за собакой и вскоре оказался на развалинах старинной усадьбы. Оттуда слышались голоса и крики и звуки ударов. Схватив валявшийся неподалекукусок арматуры, Витька с криком: “сейчас милицию вызову” кинулся туда. Три темные тени беззвучно скрылись, четвертая осталась лежать на земле. Это был дядя Саша. Он частенько пил водку на скамейке у подъезда и будучи пьяным, любил рассказывать, как работал на заводе. Два года назад у него умерла жена. Дети разъехались, так что теперь дядя Саша жил один.

К счастью, тогда Витька успел вовремя. Пока Витька вел своего соседа домой, он прерывающимся голосом рассказывал, что его били и кололи осколками бутылок. Говоря при этом, что он все равно уже мертвый, а его кровь теперь перейдет к духам.

Дома Витька первым делом вызвал скорую и милицию. Описать нападавших дядя Саша не мог и дело закрыли.

С тех пор Бим начинал скулить и рвался с цепи каждое новолуние. Всякий раз, Витька спрятав под курткой кусок арматуры, шел за ним. Иногда Бим терял след. Иногда внезапно начинал протяжно выть, а потом грустный плелся домой. Витька понимал,— это означало то, что они опоздали.

Но часто Витьке случалось отбивать от Светлых их жертвы. В последнее время сектантов становилось всё больше. Все они были вооружены. Среди них порой встречались неплохие бойцы. Его самодельную кольчугу каждый раз приходилось чинить. К счастью, удар она держала хорошо, и на теле не оставалось серьёзных повреждений.

Всё же, несмотря на это, Витька чувствовал, что ситуация заходит в тупик. Один он не справлялся. Всё чаще в голову приходили мысли, что в конце концов его, или убьют, или посадят.

— Господи, пошли мне помощника! —попросил Витька.

Он шел по просеке, без конца повторяя эту просьбу.

Лет пять назад произошло событие, которое навсегда изменило судьбу Витьки. Однажды в храме он услышал притчу о блудном сыне. Он слышал ее много раз прежде, но тут вдруг задумался: “Отец сказал старшему сыну” Все твое мое, и мое твое”. Ведь если, — подумал Витька,— я буду стараться добросовестно служить Богу, тщательно исполняя все, что он повелел, то это и ко мне будет относиться. Тогда мне будет принадлежать весь мир. Я смогу делать, что хочу.” С тех пор Витька стал стараться придерживаться всех Евангельских заповедей, старался хорошо учиться и старательно помогал родителям по дому и в огороде.

Школу он закончил с отличием. Только Дина с которой они сидели за партой, уже училась на четвертом курсе, а Витька по прежнему работал на стройке.

Ему пришлось пойти туда работать, после того как умер отец. У матери был годовалый ребёнок, и ещё трое детей погодков. На пособие было не прожить, и Витька просто не мог поступить по-другому.

Правда мама долго уговаривала его уехать учится, говорила, что они как-нибудь проживут, что всё, что почти всё, что им нужно растёт на огороде. Только Витьке про такое "как-нибудь" даже думать не хотелось. Тогда мама рассказала ему, что на самом деле вовсе не его мать, что он сын её покойной сестры и её мужа, и даже показала их фотографию, но Витька сказал, что это не имеет значения, и остался в поселке. При этом он чувствовал, что все ближе к своей цели и его дело угодно Богу. И подтверждение тому он видел в загадочном поведении Бима в новолуние.

Уехать он не мог как из-за младших, так и из-за Светлых. Правда, братья и сестры со временем подрастали, но ситуация со Светлыми по-прежнему казалась Витьке неразрешимой.

Сейчас идя по просеке и молясь о помощнике, Витька чувствовал, что Бог исполнит его просьбу.

Он размышлял, что было бы хорошо, если бы этот помощник тоже не любил убивать, был верующим, даже не обязательно православным и чтобы с ним было интересно общаться. Размышляя о этом, он добрался до станции города Н.

Дина выбежала из поезда, с радостью глядя на заснеженную платформу, сугробы, вокруг неё, невысокие дома, рядом с которыми тускло светили два фонаря.

— Я дома! — крикнула она. Поставила сумку на снег и закружилась, подняв руки к небу.

Дина была уверена, что её никто не видит, но она ошиблась. Нэс стоял за фонарным столбом и наблюдал за ней..

Оказавшись здесь, он понял, что ошибался, когда полагал, что у него нет дома. Здесь была земля его предков. Поросшие лесом древние горы, с озёрами, быстрыми реками, и заброшенными следами человеческого жилья, среди которых бродили олени и волки, и духи хранили память о минувшем. Его предки жили здесь, постигали тайны мироздания, повелевали духами, передавали друг другу свои тайные знания. Несколько минут Нэс размышлял об этом, потом поднял лицо к звездному небу, улыбнулся и сказал:

— Я дома.

Сегодня он вспоминал, как часто перед сном мама говорила ему: "Когда-нибудь, Нэс, ты встретишь лучшую девушку на свете. Она станет твоей навсегда. У вас будет ребёнок. Ты научишь его всему, что знаешь, и наш род никогда не прекратится." Он однажды спросил: "Что, если лучшая девушка на свете не захочет становиться моей? " На это мама улыбнулась и ответила: "Захочет. С остальными и связываться не стоит."

Сейчас, думая о Дине, Нэс был уверен, что она и есть лучшая девушка на свете. Только, взглянув на свою жизнь, он так и не нашёл то, о чём хотел бы рассказать своему ребёнку. Ему казалось, что все его представления о мире можно свести к словам мудреца о том, что: "Я знаю то, что я ничего не знаю." Нэс подумал, что, как сказал тот же мудрец: "Есть те, кто и этого не знают", и потому решил, что, если сможет донести до своего потомка хотя бы это,— будет уже немало, но всё же хотелось научить чему-то большему.

Пока он размышлял об этом, на платформе появился какой-то парень. Дина с радостью бросилась к нему навстречу, они обнялись, спрыгнули с платформы и направились в сторону леса. По дороге они что-то весело обсуждали, что именно, Нэс не мог разобрать, лишь изредка до него доносился смех Дины.

Глядя на них, Нэс почувствовал что-то подобное тому, как если бы, блуждая по лесу, пришёл не туда,— лучшая на свете девушка идёт рядом с другим, а он так и не нашёл то, чему хотел бы научить своего ребёнка.

Только Нэс не собирался унывать; раз зашёл не туда, нужно выбираться. Поступая так прежде, он научился легко находить дорогу в лесу, и надеялся, что и в лесу именуемом жизнью, это у него получится.

Нэс решил, что чтобы они с Диной смогли быть вместе, ему нужно прежде примириться с её Богом. Когда-то давно он уже пытался это сделать, только закончилось это плохо, причём не для него,— для Дины.

После смерти её деда Нэс захотел понять, почему некоторые из служителей их Бога не боятся, а скорее радуются смерти. Конечно ему прежде встречались люди, которые радовались ей от того, что не хотели жить, но это было другое.

Он знал тех, кого убили в ту ночь; эти люди любили жизнь как никто другой, однако и смерть они встретили с радостью, в чём и заключалась загадка для Нэса.

Для того, чтобы её разгадать, он поселился на развалинах расположенного неподалеку храма. Нэс наблюдал за этим местом, надеясь увидеть то, что поможет разобраться в этом.

Порой там появлялось что-то, от чего веяло необычайной тишиной и покоем, иногда появлялись духи подобные тем, что были в лесу. Некоторые, непонятно почему, пугали его и требовали оставить это место, да и у него самого порой часто возникало такое желание, но Нэс решил остаться.

Он вспоминал, как часто, перед сном мать говорила ему: “Когда нибудь ты узнаешь, какой бывает боль и какой бывает страх. Не робей и не прячься, как прочие. Тогда получишь власть над тем, чего прочие страшатся.” Последнее было конечно заманчиво, но в тот раз Нэс продолжал жить на развалинах просто потому, что хотел разгадать тайну христианского Бога.

Диф без конца говорил ему, что этот Бог не станет открывать ему свои тайны, так как Нэс был с теми, кто разрушал, Его храм, и советовал уйти. Однако Нэсу хотелось убедиться в этом лично, и он продолжал жить на развалинах.

Однажды кто-то окликнул его. Нэс обернулся, рядом стояла девочка чуть старше его, с чёрными косичками, в которые были заплетены голубые ленты. Такой Дина и запомнилась ему тогда. Она позвала Нэса играть с её братьями и сёстрами. Он никогда прежде не играл с детьми, и даже не представлял, как это, но быстро понял в чём суть.

К примеру, когда в игре кому-то завязывали глаза и ему нужно было ловить остальных, Нэсу не составило бы труда, быстро переловить всех, самого же его не смог бы поймать никто, даже с не завязанными глазами, но он понимал, что тогда игра утратит смысл. Потому, Нэс изображал, что ему действительно трудно убежать, или догнать кого-нибудь. При этом веселье и азарт остальных передавались ему, так что игра его забавляла. К тому же Нэсу очень нравилось, что другие дети принимают его за своего.

Больше всего ему нравилась Дина. Нэс хотелось находиться неподалёку от неё, слушать, когда она что-то рассказывает, что-то делать вместе с ней.

В отличие от других детей, Дине доставляло удовольствие расчищать внутреннюю часть храма от обломков кирпичей. По несколько часов в день этим занимались все, потом остальные дети убегали играть, а Дина и Нэс оставались. Они вытаскивали из поросшей травой щебёнки обломки кирпичей и аккуратно складывали у стены.

Однажды Нес порезался стеклом. Он не придал было этому значения, но кровь долго не останавливалась и Дина повела его к родителям.

Руку ему перевязали, но Дину в тот день он больше не видел. На следующий день она уехала.

Диф сказал ему, что богу Дины не нравится, что она с ним играет и он ее за это накажет.

Не веря духу до конца, Нэс отправился на поиски Дины и увидел ее на инвалидной коляске. Тогда он решил, что с ее богом шутки плохи и решил держаться от таких как она подальше.

Потом, внезапно встретив Дину в Москве, Нэс вновь почувствовал, что ему очень нравится находиться рядом с ней. Тогда он решил попытаться изменить отношение ее бога к себе.

Диф подал ему мысль спасать от Светлых их жертвы, сказав, что так он сможет искупить свою вину перед богом Дины, и что это понравится и родственникам Дины, и ей самой тоже. Эта мысль показалась Нэсу разумной. К тому же человеческие жертвоприношения всегда были ему отвратительны.

Нэс встал напротив холма, на котором стоял храм. "Знаю, тебе не нравится, что Светлые убивают для своих духов,— сказал он, обращаясь к богу Дины,— обещаю, постараться сделать всё, чтобы больше они никого не убили." Нэс решил не требовать ничего взамен, надеясь, что это улучшит отношение бога к нему.

Обсуждая друг с другом последние новости, и радуясь, что они наконец-то встретились, Витька с Диной добрались до посёлка.

— Придёте к нам завтра?— спросила Дина.

— Конечно,— ответил он. После чего они ещё раз обнялись, и Витька направился к дому.

Вечером в квартире Тихоновых раздался звонок в дверь.

— Дина приехала, — раздался голос Миши, и всё кинулись к двери. Тут Марина впервые увидела её.

Дина показалась ей очень красивой; высокая, стройная, с длинными тёмными локонами, и зеленоватыми глазами, словно с какой-то искоркой на дне. Марина сразу же прониклась к ней симпатией, и была очень рада, что они живут в одной комнате.

Вечером все Тихоновы собрались в большой комнате, свет выключили, зажгли свечи и гирлянду на ёлке. На двух небольших столиках накрыли стол к чаю.

Потом, пропели тропарь Рождества и сели за стол. Во время чая, каждый дарил что-нибудь всем членам семьи; это мог быть пакетик сухариков, шоколадный батончик, носки, брелок, или ещё какая-нибудь мелочь. Для Марины подарки, как ни странно, оказались у всех, кроме Дины. Вместо подарка она за то время, пока они пили чай, набросала её портрет. Сходство было удивительным, и Марина осталась очень довольна. Правда у неё самой подарков не было, но, похоже, никто не придавал этому значения. Потом все разошлись спать.

— Как у тебя получается так рисовать?— спросила Марина, когда они с Диной остались вдвоём.

— Самое главное, чтобы не было ничего случайного,—ответила та,— любая самая маленькая линия должна что-то значить.

— Как это линия может означать что-то кроме линии?

Дина улыбнулась, достала блокнот и взяла в руки карандаш. Наблюдая за ней, Марина заметила, что пока она рисовала, лицо Дины было необычно внимательным и сосредоточенным.

Спустя несколько минут на листе появились три прямые параллельные линии одинаковой длины и толщины, но при этом они очень отличались друг друга, чем именно, Марина понять не могла.

— Видишь, они совсем разные,— сказала Дина.

— Да, но почему?

— Смотри,— сказала Дина, указывая на свой рисунок,— эта линия,— угол дома, эта,— край стола, а эта,— след в небе от самолета.

Марина посмотрела на рисунок и поняла, что так и есть.

— Круто, как ты это делаешь?

— Самое главное, это всё время хорошо представлять себе то, что хочешь нарисовать.

— Это, наверное, трудно?

— Со временем привыкаешь. Тебе не душно тут спать? — кивнула она на кровать Марины под потолком.— Если что, можно поменяться.

— Нет, что-ты, мне тут нормально.

— Если хочешь, можешь брать мою одежду, какую хочешь,— сказала Дина. — В подвале, наверное, всё хорошее уже разобрали.

Марина подумала, что она говорит про мешки в церковном подвале, откуда любой прихожанин мог брать, что ему было нужно, а, так же, относить туда свою, ставшую ненужной одежду.

— Нет, почему? Я вот платье там нашла неплохое. А так, вообще, спасибо.

Пожелав друг другу спокойной ночи, Марина и Дина легли спать.

Утром все проснулись в весёлом настроении и стали собираться в храм. Сейчас будет утреня, а после много интересного. Марина с Соней аккуратно укладывали в сумку, испечённые накануне, покрытые белой глазурью пироги, от которых пахло имбирём и корицей. Среди них были большие, украшенные узорами, ими Тихоновы собирались угощать прихожан после службы. Были и маленькие, разной формы, скорее напоминающие пряники,— призы для победителей конкурсов.

Потом все дружной вереницей шли к храму по присыпанной снегом тропинке.Солнце ещё не взошло, но небо над лесом уже начало розоветь. Снег скрипел под ногами. Иней, точно кружево, покрывал ветви деревьев, и торчащую из-под снега сухую траву, казалось, вся природа принарядилась к Рождеству.

У ворот их встретил Сергий, который чистил снег и, как и вчера, неумело, но с энтузиазмом распевал тропарь праздника.

О. Дмитрий отпер двери храма, зажёг свет и ушёл в алтарь. Его дети тем временем зажигали свечи. Потом подтянулись церковные бабушки, Витька, ещё несколько постоянных прихожан.

Бабушка Мария, поднялась на хоры, и отыскивала нужные ноты. Марине и другим Тихоновым пришла пора подниматься к ней.

Вскоре под сводами храма раздалось радостное:"Благословенно Царство". Ближе к концу стали подтягиваться мамы с детьми, храм все больше заполнялся людьми. Почти все в этот день причащались.

После службы прямо в храме накрыли стол и угощали всех желающих пирогом и чаем. В это время на улице устраивали разные конкурсы. Из них Марине особо запомнилась игра в царя горы, где победители получали призы за первое, второе и третье места. Она и сама приняла в нём участие, выиграла третье место, и получила за это пряник в форме колокольчика.

Дети катались с горок, к ним присоединились и некоторые взрослые. В церковном подвале, рядом с печкой устроили выставку самодельных изделий и сувениров. Тут были игрушки, прихватки, вязаные коврики и ещё много всяких мелочей. Почти все они раздавались бесплатно. Прихожане использовали праздник как повод подарить друг другу что-нибудь сделанное своими руками.

Всё это продолжалось до тех пор, пока не был съеден весь пирог, выпит весь чай, и все порядком не подустали. Тогда люди начали расходится по домам.

Девочки убрали со столов, собрали посуду в два деревянных ящика, отец Дмитрий запер храм, оставалась открытой лишь дверь в библиотеку, которая располагалась на одном из ярусов колокольни, и ещё отдельный вход в подвал, который всегда оставался незапертым для бездомных.

Дома около двух часов, все занимались чем хотели, главным образом читали книги, Вася с Никитой играли в настольный футбол.

Потом все дружно перемыли посуду, оставшуюся после праздника, и стали накрывать на стол в комнате. Уже стемнело и скоро должны были прийти гости.

Раздался звонок в дверь. "Всем счастливого Рождества",— раздалось из подъезда. На пороге стоял Витька, его мама, два брата и две сестры, это были старые друзья их семьи.

Вскоре все собрались в зале, выключили свет, зажгли свечи и гирлянду на ёлке, спели Рождественский тропарь и сели за стол. Угощение показалось каждому удивительно вкусным. Старшие дети отца Дмитрия, Маша и Кирилл пели под гитару, и каждый по отдельности и дуэтом. потом к ним присоединилась Марина. Хорошо известные и любимые всеми песни пели все вместе. Включили музыку. Некоторые из стали танцевать, другие просто сидели и с удовольствием наблюдали за ними. Миша играл с Витей в шахматы.

В это время в дверь позвонили, О. Дмитрий пошёл открывать. Вскоре из коридора послышались голоса, батюшка вернулся и сказал, что его зовут причастить одну старушку, в далёкой деревне, которой сегодня исполнилось девяносто лет, и которая очень хочет в этот день причаститься, и что он не хочет отказывать человеку в столь важной просьбе. После чего, ещё раз поздравив всех с Рождеством, о. Дмитрий уехал, но, несмотря на это, веселье продолжалось.

Тем временем Нэс решил проверить, изменилось ли отношение бога Дины к нему, после того, что он сделал накануне. Пока длился праздник, он наблюдал за храмом издалека. Нэс не хотел появляться там в присутствии такого большого количества людей. Потому он дождался позднего вечера, и решил пройти мимо входа в церковную ограду,— посмотреть, что будет. Тогда уже можно будет думать, что делать дальше.

Нэс ожидал, что скорее всего ничего не произойдёт, или напротив, что-то укажет ему, что бог Дины относится к нему по-прежнему, как казалось Нэсу, враждебно. Однако, он всё же поднялся на гору на которой стоял храм и подошёл к ограде. Тут его заметил Сергий, который чистил снег.

— Чего ты раньше не приходил!— воскликнул он.— Сегодня же Рождество! Мы тут все празднуем, веселимся, а ты…Заходи скорее!— сказал он, открывая перед Нэсом калитку.

— Веришь, что там что-то есть?—спросил Сергий, указывая вверх.

— Да,— ответил Нэс.

— Тогда что ты бродишь непонятно где, сегодня же Рождество?! — он провёл нежданного гостя к себе в сторожку, усадильза стол и поставил перед ним чашку чая и тарелку с пирогом, которого оставался последний кусочек.

Сегодня же праздник великий,— говорил Сергий. — И небо и земля радуется. И грешники радоваться должны. Вот я грешник, а радуюсь, а ты чего?

Ничего подобного с Нэсом прежде не было, да и пирог показался ему очень вкусным. Он сидел, слушая Сергия и наблюдал, как мир вокруг пронизывает невиданная доселе, яркая слепящая аура праздника. "Не ожидал, интересно, что будет дальше?” — подумал он.

Диф понял, что Нэса теперь не просто будет убрать, но решил, что в церковной среде он может быть ему не менее полезен, чем Дина. С тех пор как падшие духи начали выдавать свои поражения за победу шел дветысячичетвертый год.