Подводная лодка в степях Жутколесья (джен)

Сергей был обычным наладчиком цехового оборудования, имел жену, восьмилетнего сына и двадцатипятилетнюю ипотеку. Но с самой юности он лелеял мечту написать роман. О небольшой средневековой деревушке окруженной непроходимой чащей, прозванной за то в народе Жутколесьем, где творятся странные и необъяснимые разности, которые должен расследовать Арторий Отважный — бесстрашный герой, ловкий мечник и неутомимый следопыт.

Вынашивая сюжет годами, покрутив его и так и эдак, Сергей наконец набрался смелости, открыл текстовый редактор и написал первую строчку. За первой пришла вторая, за второй — третья, а дальше он и сам не заметил, как, работая вечерами, ухитрился настрочить целых десять глав будущего шедевра. И все шло прекрасно до того злополучного дня…

Она стояла за ним в очереди, сухонькая старушонка с «баклажкой» «Жигулевского» и банкой соленых огурцов. Сергей тогда весь ушел в себя, обдумывая очередной хитрый злодейских ход, который с блеском раскроет его герой Арторий. Но что-то у новоиспеченного писателя не ладилось. Злодейские козни получались либо слишком сложными, либо попросту глупыми, и Сергей отчаянно злился на свою бестолковость.

— А не пустишь ли ты меня вперед, милок? Поклажа моя невелика, а ты — вона — с целой телегой стоишь, — услышал он старческий надтреснутый голос. Сергей молча подвинулся, пропуская бабулю с ее пивом и огурцами.

Кассир принялась пробивать товар, и тут выяснилось, что у бабки не хватает денег. Мол, цена на ценнике была одна, на кассе — другая… Старуха скандалит, продавцы нервничают — форменный дурдом. Сергей попытался было снова вернуться в мир грез и выдумать-таки злодею интересную сюжетную линию, но когда Арторий Отважный завопил: «Галя, у нас отмена!» — понял, что ничего выйдет.

— Я оплачу, — вздохнул Сергей. — Пробейте бабушкины покупки в мой чек, и я оплачу, — обратился он к кассирше.

На улице, ловко обернув «полторашку» черным пакетом, старушка хлестала пиво прямо из горла.

«Странно, — подумал писатель, — бабка как бабка, на алкоголичку не похожа».

— Подь-ка сюды! — Старушенция ткнула в него початой бутылкой, и Сергей, сам не зная почему, поплелся к ней.

— Добрый ты человек, — довольно крякнула бабуся, — добрый и отзывчивый. А коли так, вознагражу я тебя по-яговски:

Средь стволов в бору сосновом

Носит ветром лист кленовый.

Будет место чудесам

В мире, что придумал сам.

Если хочешь знать ответ

Загляни в этот пакет.

И бабка действительно стянула с бутылки черную «майку», развернула ее, а Сергей, точно дурак какой, полез глазеть внутрь. Внезапно голова у него закружилась, вокруг все поплыло, словно на детской карусели, замелькало быстрее, быстрее, быстрее...

Очнувшись, писатель обнаружил, что лежит лицом на брусчатке. Кряхтя и охая, Сергей поднялся на ноги и огляделся: супермаркет внезапно куда-то исчез, взамен него писателя окружали милые одноэтажные домики с покатой крышей, а вдали виднелся шпиль то ли ратуши, то ли часовни.

— Задолбали твои кошаки, — вывел его из ступора чей-то истеричный вопль. Писатель повернулся на голос и увидел молодую женщину в льняном крестьянском платье, точно с ирландского фольклорного фестиваля, огненно-рыжую, с выдающимся бюстом. Она стояла в цветущем палисаднике и кричала соседу через забор: — Никакого сладу нет, пораксопали все вокруг, позагадили, изверги блохастые.

— Но, госпожа Айрин, — примирительно ответил ей сосед — худощавый мужчина средних лет в черном плаще и островерхой шляпе, — коты — исключительно чистоплотные животные. И — прошу прощения — фекалии свои привыкли аккуратно закапывать в ямку.

— Картициус, ты мне зубы не заговаривай...

«Айрин? Картициус? Что?!»

Тем временем мимо палисадника прошагал высокий мечник в кольчуге и стальной кирасе. Он повернулся к Айрин и выкрикнул:

— Без двух минут двенадцать!

— Благодарю. Сама бы я ни за что не догадалась, — саркастично хмыкнула женщина и демонстративно поглядела на башню с огромными часами, которые, и правда, не заметить было сложно. — Как же он меня бесит, — буркнула она, когда воин удалился на почтительное расстояние, — индюк надутый.

В этот момент на площадь, в двух шагах от писателя, из домов, дворов и закоулков посыпали люди. Взрослые, старики, малышня, все в очень странной одежде, будто сшитой по средневековой гравюре. Они переговаривались, шутили, хохотали, пока не заняли какие-то строго определенные, только им известные места по периметру площади. А затем как один уставились на башню с часами.

«Бу-у-ум», — поспешили глухо «бомкнуть» часы.

— Кондитер Даниэль был обвинен несправедливо! — громогласно заявил недавний мечник и ткнул пальцем в сторону дворика дядьки-кошатника в остроконечной шляпе: — Это злой колдун Картициус наслал на него морок. Вот доказательства!

И мужчина вытряхнул из поясного мешка пучки вонючей травы и блестящие кристаллы.

— Ах, Арторий! Что бы мы без тебя делали? — воскликнула рыжая Айрин, бросилась к мечнику и повисла у него на шее, напрочь позабыв, что две минуты назад обругала того индюком.

Писатель судорожно вздохнул, сделал пару нетвердых шагов, прислонился спиной к стене какой-то лавки и схватился рукой за левый бок. Но не в области груди, а намного ниже. Пребывая в сильнейшем шоке, организм, видимо, дал сбой, и у Сергея вместо сердца прихватило поджелудочную.

«Картициус! Айрин! Даниэль! АРТОРИЙ!»

«Наверное, я спятил. Сошел с ума. Лежу где-то в клинике, и это все мне кажется».

А на площади, как ни в чем не бывало, продолжала разворачиваться драма с разоблачением. Арторий гордо поблескивал нагрудником кирасы, рыжеволосая Айрин продолжала висеть на нем, томно вздыхая, Картициус визгливо выкрикивал угрозы, хотя совсем недавно, когда он читал лекцию о чистоплотности котов, голос у него был вполне приятный с интересной хрипотцой.

«Сейчас колдун произнесет заклинание, а затем исчезнет», — подумал писатель и захихикал.

— Астрабиум фала! — гаркнул Картициус, его тут же окружил черный дым, когда дым рассеялся, выяснилось, что чародей действительно испарился.

— Возлюбленный Арторий, — воскликнула Айрин, — Картициус наверняка затаил обиду.

«Не страшись, любимая».

— Не страшись, любимая...

«Мой меч сильнее любых заклятий».

— Мой меч сильнее любых заклятий.

«Это сон. Какой-то идиотский, чрезвычайно реалистичный сон».

«Бо-о-ом!» — тем временем напомнили о себе часы, а Сергей от неожиданности тонко пискнул и подскочил на месте.

— Ну вот, закончилась десятая глава, — заявил тот, кого назвали кондитером Даниэлем.

— Напряженная выдалась работенка, — поддакнул злой колдун Картициус, вылезая из-под куста.

— Ах ты, козел безрогий! — неожиданно заверещала Айрин и отвесила Арторию Отважному звонкую оплеуху. — Вы видели? Нет, вы видели? Этот урод меня за задницу схватил.

— Сдурела? Не хватал я тебя за зад, — возмущенно парировал Арторий.

— Не оправдывайся! Вот отведу тебя к старосте, будешь знать, как лапать честных женщин...

— Прекратите! — заорал писатель и уставился на толпу совершенно безумными глазами. — Как я здесь оказался? И кто вы, вашу мать, все такие?

К Сергею, отряхивая листья и веточки с черного плаща, подошел чародей. Он лучезарно улыбнулся и протянул писателю руку.

— Картициус, местный черный маг. Человек в кольчуге — Арторий Отважный, воин и следопыт, рыжеволосая леди Айрин — его возлюбленная. Мы главные герои книги «Тайны Жутколесья». А вы, молодой человек, из какого произведения будете?

— Из произведения? Да при чем здесь произведение? Я писатель! И «Тайны Жутколесья» — мой роман.

С минуту вся площадь недоуменно таращилась на Сергея. Затем по толпе пролетел недовольный шепоток, а мужчина в длинном фартуке и коричневых нарукавниках прошагал к ним, упер руки в боки и пробасил:

— Ах, это ты? Ты, значит, автор? Ты, значит, эта скотина? — Мужчина глубоко вздохнул и закончил внезапно совершенно спокойно: — Идем со мной на скотобойню, буду из тебя отбивную делать.

— За что? — пролепетал Сергей.

— За все хорошее! — рявкнул мясник Вацлав (а, судя по всему, это был именно он), аж в ушах зазвенело. — Он еще имеет наглость спрашивать. Кто придумал мне такую биографию? Речная фея? В детстве я заблудился и жил две недели в лесу — раз! Мать хотела утопить меня в реке, чтобы избавиться от лишнего рта — два! В четырнадцать лет в амбаре меня изнасиловал упившийся медовухи дядя... Вы вдумайтесь: дядя! Родной дядя! Ты чо извращенец? И какой в итоге рейтинг будет у романа? Тридцать девять — плюс? А ты знаешь, что ждет героев непопулярных книг? То же, что и недописанных — они исчезают. Поэтому немедленно, слышишь, немедленно меняй сюжет и выкидывай оттуда пошлятину.

В процессе этой весьма эмоциональной тирады к ним успел присоединиться Арторий. Он мягко положил руку на плечо Вацлава, и мясник, потупившись, замолчал.

— Боюсь, дружище, возникшая перед нами проблема гораздо глубже и сложнее. Боюсь, автор не сможет не только ничего исправить в своем произведении, но и просто закончить его. Раз уж, как ты и сам видишь, находится здесь, в нашем мире.

Мясник отчетливо икнул и уставился на Сергея в полнейшей прострации.

Все зашумели, загалдели. А писатель, как не уверял себя, что находится в бредовом сне или наркотической галлюцинации, с каждой секундой все больше убеждался: происходящее вокруг — реальность. Он действительно попал в собственную книгу, где герои, точно актеры театра, собираются в назначенный час и начинают «играть» его персонажей, а остальное время живут какой-то своей, неведомой Сергею жизнью.

«Исчезнем. Мы все исчезнем», — зазвучали все чаще испуганные возгласы.

Сергей тихонько взял под руку Картициуса (тот показался ему самым адекватным из собравшихся), отвел в сторону и спросил:

— О чем это они?

— Вы же слышали Вацлава, — ответил чародей. — Со временем герои нечитаемых или незаконченных романов исчезают, стираются из литературной вселенной. Подобная судьба может постигнуть и нас, если не найти способ вернуть вас обратно в мир авторов, где вы продолжите писать.

— И как же мне вернуться?

— Сие никому не ведомо. Хотя были уже похожие прецеденты. Из недавнего: одна мангака попала в тело злодейки в «Серебряных нитях лунного света», сперва пыталась выбраться, но влюбилась в главного героя, да так и осталась в книге, благо произведение было и завершенным и достаточно популярным.

— Постойте! — Сергей едва не потерял дар речи от внезапной догадки. — Выходит, если вы вдруг исчезнете из литературного мира, то и я вместе с вами, раз уж меня угораздило сюда попасть.

— Что ж, это весьма вероятно.

Пока они взволнованно шептались, к писателю незамеченным успел подойти Арторий, и Сергей даже подпрыгнул от неожиданности, когда тот заговорил:

— Сдается мне... — Герой-следопыт сосредоточенно потер подбородок. — Сдается мне, в данный момент не столь важно вернуть вас в мир авторов, как найти средство просто связаться с ним. Ведь не имеет принципиального значения, кто конкретно пишет роман, главное, чтобы его вообще писали.

«Точно, — подумал Сергей и полез в карман за мобильным, но замер на полпути. — Идиот! Это — фэнтезийное псевдо-Средневековье, откуда здесь сотовая связь?»

— Есть средство! Есть! — закричал какой-то мужчина. — NPC, Мужик В Лохмотьях, — представился дядька.

— Иванов Сергей Сергеевич, — ответил писатель и пожал NPC руку.

— Помните про храм Единственной Возможности? — обратился мужчина к толпе. Некоторые согласно закивали, а дядька тут же схватил Сергея за руку и потащил через площадь к ветхому домишке. — Это способ связаться с нашим создателем, — объяснял он дорогой. — Когда автор впадает в неразрешимый творческий кризис или начинает сочинять совсем уж галиматью, мы — жители его произведения — можем подсказать ему, допустим, во сне, куда дальше должен двигаться сюжет. Другое дело, что использовать Единственную Возможность можно только раз в книгу. То есть у тебя всего одна попытка. Так что воспользуйся ей с умом.

В домишке было совершенно пусто, из мебели — пыльный стол, на котором стояла печатная машинка.

— Вот оно, средство связи, — торжественно провозгласил NPC. — Как пользоваться сам должен будешь разобраться. Не смею мешать.

И Мужик В Лохмотьях выскочил на улицу, прикрыв за собой дверь.

Сергей подошел вплотную к столу, уставился на машинку. Та внезапно заискрилась, засветилась всеми цветами радуги, пока не превратилась в старинный телефон, как из фильмов про начало двадцатого века. Иванов с минуту простоял в замешательстве, затем вздохнул и снял трубку.

* * *

Лена держала мобильный с включенной громкой связью в руке. Часом ранее к ней заглянула Танька Мохова, и они решили посплетничать на кухне под рюмочку чая.

Когда Елена начала всерьез задумываться, где же это задерживается ее супруг, тот поспешил объявиться, правда, по телефону.

То, что плел Сергей, не лезло ни в одни ворота. Лена включила громкую связь.

— ... можешь думать, что хочешь, верить, во что хочешь, но заклинаю тебя, пиши роман! Я не подшучиваю над тобой, я совершенно серьезен. Серьезнее, чем когда-либо. Зая, если ты проигнорируешь мою просьбу, мне — конец.

Пауза.

— В ящике комода... В ящике комода под футболками лежат сто двадцать тысяч, наличными. Заначка. Я копил на мотоцикл. Прости, что не сказал. Забери деньги себе. Если угодно, они — твой гонорар. Только, ради богов, пиши этот треклятый роман! Леночка, милая, пиши, любимая моя...

В эту секунду связь прервалась, и воцарилась тишина.

— Твою ж, — выругалась Лена и попыталась перезвонить вначале на неизвестный номер, а затем Сергею. Безрезультатно.

Татьяна вдруг вышла из кратковременного транса, во время которого, не моргая, таращилась на Ленкин смартфон, и заявила:

— Зная Серегу много лет, — дольше, чем тебя, — могу сказать: судя по голосу, он совершенно трезв, а еще... напуган.

— Мне тоже так показалось.

Женщины смерили друг друга долгим взглядом, затем практически синхронно поднялись с мест и направились в большую комнату к ноутбуку.

— Что это может быть? — взволнованно спросила Елена, пока загружалась операционная система.

— Если исключить вариант всамделишного попадания Сереги в мир своей книжонки (тут Танька нервно усмехнулась), то в голову приходит только одно: парень от кого-то прячется, а злоумышленники удаленно проникли в ваш компьютер, и пока кто-нибудь продолжает писать его дурацкие вирши, создается впечатление, что это делает сам Сергей.

— Идиотское какое-то объяснение.

— Согласна, но ничего толковей придумать не могу... Знаешь, подруга, давай-ка дождемся утра, и там уже на свежую голову решим, что делать.

— А роман? Я, признаться, вообще не могу сообразить, о чем писать — мысли все перепутались. — За разговором Лена успела найти и открыть файл «Тайны Жутколесья».

— Ну, содержания всего произведения мы не знаем, и читать его, нет времени. Поэтому давай оставим главных героев и станем развивать линии второстепенных персонажей. Хотя бы вот! — Татьяна щелкнула ногтем по экрану. — Кондитерша с красивым именем Даниэль. Прекрасный пример современной эмансипированной женщины в мире Средневековья. Владеет ремеслом, сама зарабатывает себе на жизнь. Пусть закрутит шашни, допустим, с зеленщиком.

Иванова только рукой махнула и тоскливо поглядела на ноутбук.

— Хорошо, — мгновенно среагировала Танька. — Тогда добавим «актуалочки». Зайдем на какой-нибудь развлекательный портал, почитаем, что сейчас людей волнует, и напишем о злободневном. Не дрейфь, Ленусик, сейчас чего-нибудь наваяем!

* * *

Ближе к двенадцати часам утра следующего дня народ снова собрался на площади. Как Картициус объяснил Сергею, ровно в двенадцать они все должны занять свои места и начать «работать», то есть претворять выдумки Иванова в жизнь. И вот большая стрелка неумолимо приближалась к заветной цифре, а Сергей про себя взмолился, чтобы Лена хоть на йоту поверила его словам и продолжила произведение.

Наконец часы «бумкнули», в течение пары минут ничего не происходило. Потом, громко цокая по брусчатке каблуками поношенных ботинок, растолкав локтями зевак, прямо к лавке мясника Вацлава прошагал грузный плечистый кондитер Даниэль. Не нужно было являться дипломированным психологом, чтобы понять — кондитер в ярости.

Не сбавляя скорости, Даниэль залепил стоящему на крыльце недоумевающему мяснику размашистую пощечину.

— Ах ты, грязная свинья! — взвизгнул кондитер. — Клялся мне, что Жозефина тебе почти как сестра, а сам... сам с ней у меня под носом. Лжец! Лжец и подлец!

— Да я... — промямлил Вацлав.

— Молчи, предатель! Ты... ты признавался мне в вечной любви, обещал хранить верность, заверял, будто все звезды мира отражаются в моих прекрасных глазах, что ни у кого нет таких изящных рук и тонкой лебединой шеи, как у меня. Что стан мой подобен изгибам стебля розы...

Мясник вытаращил глаза и разинул рот.

— В ночи под луной, — продолжал изливать душу Даниэль, — когда я любовался твоим стройным мускулистым телом (веса в Вацлаве было под добрый центнер), море шумело раскатистым призывным рокотом. Пахло росой и лазурью, птицы райских островов пели нам о любви и страсти, и ты сорвал мой незрелый бутон...

«Ё-мое... Лена...» — единственное, что смог подумать Сергей, больше в голове ничего не было; там образовался какой-то странный вакуум, ни мыслей, ни эмоций, ни времени, ни пространства, как внутри черной дыры.

— Ты растоптал мое дерзкое сердце, сердце перелетной птицы, волею злой судьбы запертой в золоченой клетке. Ты предал наши чувства, чистые и неистовые, серебряным перезвоном уносившиеся за горизонт.

«Я не могу на это слушать. Просто не могу». — Но, как выяснилось, все только начиналось.

— Мне бы ваши проблемы, — раздался чей-то мурлыкающий голос.

На перевернутую телегу в северном конце площади впрыгнул здоровенный рыжий котяра. Котофей стал на задние лапы, подбоченился и повторил:

— Мне бы ваши проблемы. Думаете, просто скитаться в подворотнях в поисках еды? Думаете, просто выжить брошенным в питерских дачах?

«Где?!» — ахнул писатель.

— Брошенным, отверженным, презираемым бездушными черствыми людьми...

«Если вчера и была надежда, что я нахожусь в здравом уме, то сегодня она, похоже, испарилась».

Кот ораторствовал еще минут тридцать, пока не охрип. А в конце своей импровизированной речи даже прочел стишок о подлости людишек. Затем спрыгнул с телеги и гордо удалился.

Часы на старой башне пробили час дня. Над площадью повисло зловещее молчание, не меньше сотни пар глаз буквально впились в Иванова. Самому же ему больше всего на свете сейчас хотелось провалиться сквозь землю.

Мяснику Вацлаву наконец удалось закрыть рот, и он неспешной танцующей походкой двинулся в сторону Сергея, по дороге к мяснику присоединился кондитер. И Вацлав и Даниэль были примерно вдвое тяжелее писателя.

— Я здесь не при чем! — выкрикнул Иванов.

— Ты это сотрешь, — прошипел Даниэль. — Вернешься в мир авторов и сотрешь к котам собачьим.

— Безусловно, — согласился Сергей совершенно искренне. — Непременно сотру.

Неожиданно послышался очень странный звук похожий на карканье пополам с икотой. Арторий Отважный вначале согнулся пополам, а затем упал на четвереньки. Мечник силился что-то сказать, но выходило у него лишь протяжное: «И-и-и».

— «Ни у кого нет таких изящных рук и тонкой лебединой шеи». И-и-и… «Стан мой подобен изгибам стебля розы». И-и-и… Я сейчас лопну со смеху!

Лицо кондитера стало приобретать цвет спелой свеклы.

От неминуемой расправы Сергея спас Картициус, он пробормотал что-то о том, будто теперешний автор только учится, а людям свойственно совершать ошибки, и завтра он, то есть автор, непременно их исправит. Обнял писателя за плечи и увел в свой дом, где, благодаря доброй душе злого мага, Сергей и проживал со вчерашнего дня.

«Да, завтра, — позже думал Иванов, засыпая. — Будем надеяться на завтра».

За кухонным столом пил чай младший брат Сергея Максим, студент-первокурсник местного Политеха, зашедший с утра пораньше в гости брату. Иванова не стала ему ничего рассказывать, наплела, будто Сережа умчался спозаранку по делам.

Отправив сына Антошку в школу, Лена снова вернулась в комнату, где за ноутбуком еще с ночи сидела Танька Мохова. Вид Татьяна имела крайне озадаченный и даже немного растерянный. Она оглянулась через плечо, увидела Лену, махнула ей рукой, мол, подойди, и ткнула пальцем в экран.

Иванова с тревогой уставилась в ноутбук, а Танька, работая в файле «Тайны Жутколесья», принялась колотить по буквенным клавишам без разбора, вышло что-то вроде «олджыпяв». Мохова молча выделила свою писанину и стерла ее. Затем, не произнося ни слова, напечатала: «Спи, мой Петя маленький. Спи, мой Петь». Опять стерла.

— А теперь смотри! — торжественно заявила Татьяна, снова настрочила ту же ахинею про «Петю маленького», но в конце добавила запятую, дефис и фразу: «спел Арторий», нажала на «делит» — ничего, на «бэк спейс» — ничего. Курсор просто уперся в букву «Й» и замер, как вкопанный.

Танька выделила несколько слов и попробовала вырезать с помощью мыши. И опять ничего не вышло. Выделенные слова остались на своем месте. Мохова не успокоилась, скопировала кусочек текста и перенесла в «Блокнот», после чего повторила все предыдущие манипуляции. С абсолютно тем же результатом.

— Как это понимать? — удивилась Иванова.

— Не знаю. Но давай-ка поспешим туда, куда собирались. Хотя… Считаю, нам нужно и не совсем туда.

Лена пристально посмотрела на Татьяну, а та коротко пояснила:

— В ФСБ.

— В ФСБ?

Танька внезапно стала очень серьезной.

— Лен, ты вообще можешь себе вообразить программу, — задумчиво проговорила она, — будь то вирус, удаленное вмешательство в систему или еще что, способную заставить редактор удалять любой «рандомный» текст и категорически не трогать тот, который относится непосредственно к роману?

Иванова совершенно смешалась. Но одно было очевидно: подруга права. Разбираться с подобной чертовщиной должны специалисты самого высокого уровня.

— А что с произведением? Прекратим?

— Ни в коем случае, — отрезала Татьяна и выразительно глянула в сторону кухни, где Максим допивал свой чай. — Займи парня, пока мы будем ездить. Пусть хоть раз сотворит что-нибудь полезное.

— А он справится?

— Еще как. У молодежи фантазия богатая.

«Все в этой семье считают меня сопляком и недотепой, — думал Макс, яростно растирая глаза, — неспособным ни единого решения в жизни принять самостоятельно. В институт, к примеру, запихали чуть не насильно, а я вообще-то блогером хотел стать. Мол, в жизни ты ничего не понимаешь. Все я понимаю! Просто держите меня за дурака».

И особенно Максим злился на Ленку. Если брат и подтрунивал над ним, то Серегина жена, напротив, никогда Макса не обижала и общаться старалась на равных. А теперь — нате вам! Ясно же, что что-то неладно, но и эта туда же: нет, Максимка, все хорошо. Нет, Максимка, это взрослые заботы. А он, получается, молокосос безмозглый? Максимка… Сами вы максимки!

Еще и рассказ какой-то придурочный заставили писать. Он что сказочник? А ведь Макс мог бы помочь Ленке и этой курице, их бывшей соседке — Таньке. Но его оставили дома выдумывать басни. Ну, он им сейчас напишет. Он им сейчас такого понапишет…

* * *

Сергей надеялся тихонько отсидеться дома у Картициуса. Не тут-то было! Первой из целой череды паломников к нему наведалась рыжая Айрин. Узнав, что в данный момент книгу сочиняет жена Иванова, натура вполне себе романтическая, девушка размечталась, как новая авторша обратит-таки на Айрин внимание и выдумает ей приличного жениха, к примеру, из купцов. А не этого «нищего олуха, который и подвиги-то совершает бесплатно». Как Сергей понял, основная суть претензий прекрасной Айрин к Арторию — глубоко финансовая.

Не успел писатель посетовать на женскую меркантильность, в дверь вошла ранее не известная госпожа с двумя детьми не старше Антошки. Дама, потрясая пальцем перед носом Иванова, так, что Сергей едва не окосел, потребовала немедленно по возвращении прописать ей корову и десяток гусей. Ему не жалко, а ей подспорье. Затем заглянул староста с предложением тщательней проработать мир и провести перенумерацию зданий. Потому что за девятым домом сразу идет одиннадцатый, а десятый отстоит далеко в стороне. Дальше были еще люди, и еще… С одним таким Иванов чуть не до мордобоя спорил, что протекающая крыша в его халупе нужна для сюжета, а не ради развлечения. Словом, когда время подошло к двенадцати, Сергей даже обрадовался.

Все традиционно собрались на площади, часы традиционно пробили нужное время, но ничего не произошло. Никто не вышел в центр с разоблачением злодея, никто не начал вопить, будто он замерзает на питерских дачах, никто не разыгрывал душещипательную любовную драму. Народ просто стоял и таращился друг на дружку.

Писатель вздохнул.

«Ну, все! Ленка, поразмыслив, решила, что я ей соврал, и бросила затею с романом. Зашибись! Сдохну в этой паршивой мною же придуманной дыре. Спасибо тебе, Леночка. Спасибо, родная».

Неожиданно резко стемнело, небо на востоке начало затягивать огромной тучей, она уже практически закрыла солнце, когда Сергей обратил внимание, что туча какой-то слишком уж правильной формы. Странное погодное явление подбиралось все ближе, и, не прошло минуты, прямо над деревушкой завис огромный металлический блин. Затем у «блина» включилась нижняя подсветка, и он принялся висеть, весело помигивая разноцветными лампочками.

«НЛО», — подумал Иванов и снова схватился за поджелудочную.

— Здравствуй, земля! — разнеслось по округе. — Я, древний высокоразвитый цивилизаций, пришел вас мало-мало покорять, однако. Кто не спрятался — древний высокоразвитый цивилизаций не виноват.

Летающая тарелка тут же стрельнула лазером с правого борта, лазер чиркнул по деревушке, и за перенумерацию строений теперь можно было не переживать: злосчастный десятый дом с двумя соседними разнесло в щепки. Народ бросился врассыпную.

— Господин Арторий, — крикнул староста, пробегая мимо со сверхзвуковой скоростью, — спасите нас!

— Это мой долг, — возвестил Арторий Отважный, вышел в центр площади, вынул меч, блеснул нагрудником кирасы, откашлялся и пропел звучным баритоном: — Спи, мой Петя маленький. Спи, мой Петь.

— И это все, что ты можешь сделать, остолоп? — рявкнула его невеста. А Сергей заметил, как прямо в них летит здоровенный кусок шпиля ратуши, срезанный лазером инопланетян.

Иванов, подчиняясь скорее какому-то внутреннему импульсу, чем логике, бросился вперед, левой рукой схватил Айрин за ворот платья, а правой — поперек талии, рванул на себя и, поворачиваясь спиной к центру площади, закрыл собой визжащую подругу следопыта. Позади раздался оглушительный удар, в тот же миг что-то больно садануло его по хребту. Сергей взвыл, но позы не поменял.

— Арторий, ты как? — закричал писатель, когда боль поутихла.

Ответ Артория Отважного восхитил бы любого пьяного боцмана. Но Сергей все равно порадовался, что его герою удалось увернуться и спастись.

— Отходим к руинам десятого дома, — продолжил Иванов, — есть шанс, что дважды они в одно место палить не станут.

— Понял тебя! Что с Айрин?

— В порядке. Побежали!

И они действительно побежали. Где-то слева Сергей явственно слышал топот подкованных сапог Артория. Волоча за шкирку прелестную возлюбленную прославленного мечника, писатель, пригнувшись, ринулся к дымящимся развалинам.

«Др-р, др-р, др-р! Тыщ-тыщ! Ань-ань-ань! Пиу-пиу-пиу!» — вопила на всю деревню из динамика летательного аппарата древняя высокоразвитая цивилизация.

Сквозь столп пыли Иванову наконец удалось разглядеть силуэт Артория, он опережал их всего на несколько шагов. Мечник добежал до развалин и ловко нырнул за уцелевший участок стены. Спустя пару секунд писатель с Айрин юркнули туда же.

— Вашу мать! — заорал кто-то противным мяукающим голосом. — Это не люди, это — наказание. И какого хрена в древности нас понесло к вашим жилищам? Чтоб вас блохи заели, жопоглазы слепошарые!

— Ой, прости! — смутился Сергей и убрал ногу с хвоста рыжего котяры, недавно ораторствовавшего на площади.

— А, писака, — неведомо чему обрадовался кот. — Будем знакомы: барон фон Дюлак-Пейрак де ла Фонталь дю Плесси-Барсьер, сокращенно — Барсик.

— Дядя Сережа, — брякнул обалдевший от такого приветствия Сергей и пожал котофею протянутую лапу.

В эту секунду корабль пришельцев зарядил лазером буквально в десяти метрах от них. Мимо друзей прогрохотала чья-то горящая повозка, врезалась в соседнюю руину и рванула, словно в треклятой телеге перевозили обогащенный уран.

— Это так они, значит, не станут стрелять в одно и то же место? — возмутился Арторий, прикрывая голову Айрин.

— Я всего лишь предположил, — парировал писатель.

— Эй, вояка! — завопил перепуганный кот. — Кого тут называют Арторием Отважным? Иди и геройствуй! Сделай что-нибудь!

— Слушай, ты, фон Херак фон Дурак де Фонтан де Барьер. Или как тебя там? Я — Арторий Отважный, а не Арторий Поехавший лезть на эту ерундовину с мечом.

Так или иначе, Артория опередил Картициус. Черный маг выступил перед летающей тарелкой, откинул полы плаща, воздел руки к небу и с лицом человека, который не знает, спит он или уже проснулся, проскандировал формулу:

— Вингардиум Левиоса! Абра-Кадабра-Чупакабра!

Удивительно, но эта галиматья не подействовала. Инопланетный корабль продолжил висеть над деревней и палить, куда глаза глядят.

* * *

У Антоши сегодня было три урока, и он быстро вернулся со школы. Дверь открыл дядя Максим, мама с тетей Таней еще не вернулись. В зале стоял раскрытый ноутбук. Пока дядя Максим разогревал обед, Антошка по складам прочел его писанину и ужаснулся.

Дело в том, что вчера, когда папа позвонил из сказочной страны, мальчик не спал, как все думали, а тихонечко спрятался в коридоре за секретером, и все конечно же слышал.

То есть папочка застрял в Жутколесье, а тут… Инопланетяне, война, разрушения! Дядя Максим совсем с ума сошел?!

Ну ничего. Сейчас Антоша все исправит.

— Папа! — закричал мальчуган. — Твой сын, Антон Сергеевич, спешит на помощь.

* * *

«Тарелка» снова в них пальнула, Сергей едва успел ухватить Картициуса за полу плаща и дернуть на себя. Промешкай он хоть секунду, судьбе черного мага можно было бы лишь посочувствовать.

Тело вдруг сделалось непривычно легким, а силы в руках прибавилось втрое. Писатель глянул вниз и остолбенел: от пяток до макушки он был закован в экзоскелет. Против собственной воли Сергей рванул в центр площади, заорал, как ненормальный: «Громовое копье!» — и шарахнул чем-то по пришельцам из «рукава» экзоскилета.

Корабль заметно накренился, но выстоял. Точнее — удержал высоту.

— Адский дождь! — продолжил горлопанить Иванов, осыпая инопланетян градом раскаленного металла. — Небесный хлыст! Призрачный дракон! Удар Лунного Мастера!

Каждый вопль имел под собой новый вид атаки. Сергей то лупил по «тарелке» лазерной нагайкой, то насылал туман, от которого жутко «ело» глаза, то пытался садануть вытянувшейся в тридцать раз ногой. Ничего не помогало.

— Секретное оружие: давай, Пикачу!

Писатель швырнул на брусчатку блестящий стальной шар. Шар раскрылся, и из него выползла какая-то хрень, похожая на больного желтухой остроухого Чебурашку.

— Пика-пика, — весело заявила «хрень».

— Пика-пика, — ответил ей Иванов.

Он уже не сомневался, что Лена сбрендила, ее увезли в дурдом, а текст пишут санитары.

Тем временем «Чебурашка» сгруппировался, состроил забавную сосредоточенную мордаху и стартанул с бешеной скоростью с земли. Подлетел к кораблю, уперся в него лапками и вытолкал пришельцев за пределы Жутколесья.

— Шня, пня, чхапрочха, кря! — внезапно выпалил Сергей.

В эту секунду часы на башне пробили час дня.

Иванова и Мохова вернулись домой.

С одной стороны в Управлении ФСБ в сумасшедших их с подругой рядить не стали. Напротив, внимательно выслушали, вежливо побеседовали и пообещали следующим утром прислать специалиста за ноутбуком. Но ее телефон тут же взял на проверку долговязый парень. Он ушел, минут двадцать отсутствовал, затем вернулся, отдал мобильный обратно Елене, а сотруднику, который общался с нею и Танькой, шепнул на ухо, вроде тихо, но Иванова услышала: «Адрес абонента, который ей звонил — Даркенвальд, 15, королевство Нортумбия. Нортумбия исчезла с политической карты мира в восемьсот шестьдесят седьмом году...»

Дома девушек ждал сюрприз. Максим и Антошка, ухватив ноутбук за клавиатуру с разных сторон, тянули устройство каждый на себя.

— Все взаправду! Папа на самом деле попал в сказочный мир, — плакал Антон.

— Не говори ерунды и не фантазируй, — отчитывал его Макс. — Отец этим компьютером тебе пользоваться не разрешает.

Иванова молча уставилась на ребят, зато Танька не растерялась: слегка ущипнула Антошку, а Максиму отвесила звонкую затрещину.

— Что тут за скандал? — рявкнула подружка.

Антоша вцепился в руку Ивановой и заголосил:

— Папочку злые силы заперли в Жутколесье, а этот, — ткнул он пальцем в своего дядю, — насылает на него пришельцев.

— Что за бред? С чего ты вообще выдумал эту дурь? — возмутился Максим.

Пришлось ему все рассказать. И про странный звонок, как выяснилось, из Нортумбии, и про текст, который то удаляется, то — нет, и про роман, что Сергей просил продолжить, и про поход в ФСБ.

Юноша нервно пересек комнату и замер.

— А ведь, действительно, некоторые слова невозможно стереть. Я хотел заменить «летать» на «парить», и ничего не вышло. Без проблем удалялось только написанное с ошибками. Я еще подумал: может, настройка какая дебильная в «текстовике» стоит.

— Ничего там не стоит, — буркнула Татьяна. — Завтра утром эфэсбэшники заберут ноутбук на проверку. Вот тебе и вся «настройка».

Макс снова принялся мерить комнату шагами.

— О чем конкретно просил Серега, когда звонил? В идеале, дословно, — проворчал парень.

— Ну, во-первых, мы должны дополнять произведение день за днем новыми событиями. Во-вторых, сюжет просто обязан быть захватывающим и интересным, иначе у романа не будет читателей. А, мол, не будет читателей — все персонажи Жутколесья исчезнут.

— Пранк? — задумчиво пробормотал Максим. — Да, нет. Сроду Серый шутником не был… Знаете что? Давайте-ка выполним его просьбу, будем писать всерьез. По крайней мере, пока у нас ФСБ комп не заберет.

«Вот только, — подумала Лена, отправив Антошку в комнату и усаживаясь за компьютер. — Чего мы там уже успели нагородить?»

Иванова вчиталась в текст. Макс с Танькой, стоя по бокам, тоже склонились над ноутбуком.

— Бредятина, каких свет не видывал, — подытожила Мохова через некоторое время.

И Лена и Татьяна от чего-то с надеждой уставились на Максима. Юноша пару раз горестно вздохнул, почесал нос и выдал:

— Стереть мы все равно ничего не можем. Значит, стоит попробовать все исправить, то есть придумать логическое объяснение уже написанной белиберде.

— Да чем такое объяснишь? В особенности инопланетян твоих дурацких.

— Уж придется расстараться!

* * *

С утра пораньше в дверь дома Картициуса настойчиво забарабанили. Сам черный маг куда-то запропастился, и открывать пришлось Сергею. На пороге стоял староста.

— Тама, — выпалил он и ткнул пальцем куда-то в сторону леса. — Тама энти. Ну, те, что из летучего корабля. Идем! — Затем схватил писателя за рукав и потянул в указанном направлении.

Они ходко миновали площадь, руины десятого дома, перелесок, овраг и подошли к воротам стены, окружавшей деревушку. У ворот двое стражников, переминаясь с ноги на ногу, таращились на неизвестное гуманоидное существо, худощавое, высокое, с вытянутым черепом и огромными черными глазищами в пол-лица.

— Приветствую, земляне, — поздоровалось существо. — Мне неловко просить, но не одолжите ли вы нам немного еды? Наш экипаж пролетел три тысячи световых лет, корабль застрял в лесах, изгнанный вашим супергероем Пикачу, и припасов совсем не осталось…

— А не совестно тебе, — перебил Сергей, — клянчить провиант после того, как вы чуть не разнесли деревню?

— Совестно, конечно, — потупился гуманоид, — но мы ж пришельцы, мы по-другому не умеем.

— И откуда вы, пришельцы, взялись на нашу голову? — полюбопытствовал писатель.

— С Планеты неправильных слов. Меня зовут Олджыпяв, а там, за деревьями, стоят, стесняются выйти Поклал и Болеменя.

Писатель вздохнул и посмотрел на старосту.

— Если вы не слишком в обиде на наших новых друзей, может, приютим страдальцев?

Староста исподлобья глянул на гуманоида, что-то возмущенно пробормотал себе в бороду, крякнул, но, похоже, природное человеколюбие в нем победило раздражение, и старик, развернувшись, махнул рукой, предлагая непрошенным гостям следовать за ним в селенье. Пришельцы времени не тратили, похватали свои пожитки, какие унести смогли, и торопко двинулись вместе с Сергеем следом за старостой.

— Я, — рассказывал Иванову Олджыпяв, — первый контр-адмирал межгалактического флота, командующий передовой космической эскадрильи шестой звездной армии Ее Высочества светлейшей княгини, Олджыпяв Непричом-Ихний.

— Ты только барону фон Дюлак-Пейрак де ла Фонталю дю Плесси-Барсьеру, сокращенно — Барсику так не представляйся. Расстроится.

— А кто это? — полюбопытствовал инопланетный адмирал.

— Кот.

За разговором не заметили, как пришли в деревню. Узнав о произошедшем, сердобольный Картициус с помощью Айрин накрыл инопланетянам воистину шикарный стол. За это пришельцы рассыпались в благодарностях до того цветисто, что Сергей и черный маг, заслушавшись, едва не пропустили бой часов — выскочили на площадь за секунду до первого удара. Гуманоиды выбежали следом, ведомые неуемным любопытством, способным притупить даже чувство голода. Олджыпяв и его команда предусмотрительно спрятались за высоким Картициусовым крыльцом, чтобы не портить стройную картину мира Жутколесья.

Началось.

В центр вышел Арторий Отважный.

— Я долго размышлял над необъяснимыми событиями последних дней, рассуждал, использовал весь свой прежний опыт, пытался найти решение. Но снова и снова упирался в тупик. И вот сегодня утром — эврика! — я все понял. Общеизвестно, что рядом с нашим привычным, чувственно доступным миром сосуществуют другие смежные миры с иным числом пространственных или временных координат. Случается, параллельные вселенные сталкиваются друг с другом, соприкасаются. Так и только так можно объяснить появление в нашем мире неизвестного летательного аппарата, едва не уничтожившего поселение, и внезапное помешательство кондитера Даниэля.

Мечник прочистил горло, заговорил громче:

— Но заставить соприкоснуться параллельные миры одного желания недостаточно. Нужна чья-то грозная, мощная воля, способная запустить движение заряженных магией частиц со сверхзвуковой или даже сверхсветовой скоростью в специально сконструированном для этих целей агрегате, который…

«Называется адронный коллайдер, — додумал за Артория Сергей. — Лепили бы (в том, что книгу пишет не Лена, Иванов к тому времени был уверен) сразу его, чего мелочиться? Теория о множестве вселенной, скорость света и скорость звука в дремучем Средневековье у вас есть, почему бы не быть адронному коллайдеру?»

— Кто же, во имя небес, может обладать подобным могуществом? — тем временем закончил Арторий Отважный, и все как по команде посмотрели на Картициуса.

— Не я, — спокойно возразил чернокнижник. — Сварить сонное зелье, сотворить любовный приворот, наслать морок и дурман — пожалуйста. Но для постройки Магического Ускорителя нужны знания на две головы выше моих.

Толпа зашушукалась, кто-то верил словам Картициуса, кто-то — нет.

— Так или иначе, магический Ускоритель — это прибор, — произнесла внезапно поумневшая Айрин. — То есть не метафизический, а вполне себе реальный объект. Верно?

Картициус подтвердил и Айрин продолжила:

— Значит, из чего-то его собрали. Сомневаюсь, что детали для подобных Ускорителей продаются в каждой второй лавке на рынке.

— Еще бы, — надменно бросил злой волшебник. — Необходим как минимум специфический бриллиант довольно большого размера, определенным образом преломляющий лучи. А такой можно выписать с гонцом только у двух ювелиров в тридцати милях отсюда.

Айрин обвела взглядом собравшихся, предлагая им самим додуматься до решения проблемы. Первым сообразил Сергей:

— Тогда все просто. Нужно связаться с обоими ювелирами и узнать у них, заказывал ли кто отсюда этот бриллиант. Сможешь, Картициус?

Маг кивнул и направился к дому.

Примерно через час, на протяжении которого народ строил догадки одна глупее другой, на крыльцо снова вышел черный маг.

— Мне удалось телепатически пообщаться с мастерскими. И в одной из них действительно купили подобный бриллиант с доставкой в Жутколесье.

— Ну, чего тянешь? — нетерпеливо влез Арторий Отважный.

— Дело в том, — заявил чародей с постным видом, — что этот покупатель — ты. Даже не совсем покупатель, ибо, узнав, кому понадобился камень, мастерская решила тебе его подарить в знак признательности за прошлые заслуги.

— Замечательно, — деланно обрадовался Арторий. — И на кой он мне сдался?

— Очевидно, чтобы собрать Ускоритель, — заявил Сергей и тут же протестующе поднял руку, когда мечник попытался возразить. — Арторий, — проговорил он, — имел ли кто-то возможность от твоего имени связаться с ювелирами?

— Нет, — решительно перебил Арторий Отважный, даже не дослушав. — Необходимо скрепить письмо личной печатью, храню я ее дома в ящике стола. А жилье свое приучен крепко-накрепко запирать, ибо с давних лет занимаюсь коллекционированием редких видов оружия и опасаюсь, как бы на него не наткнулись детишки.

Сергей хотел было спросить о гостях, что в последнее время посещали Артория, но решил не взращивать в людях излишнюю подозрительность и просто предложил:

— Давай-ка осмотрим твое жилище, а заодно проверим, на месте ли печать.

Так они и поступили. Но, что обидно, ничего хоть сколько-нибудь подозрительного в доме не обнаружили. Несмотря на то, что писатель облазил все углы, ко всему приглядывался, прислушивался и даже принюхивался. И — ничего, хоть ты тресни.

Пока Сергей не обратил внимания на раскрытое оконце под самым потолком. Он придвинул шаткий табурет, кое-как на него взгромоздился и принялся внимательно рассматривать деревянную раму. Старания его увенчались успехом: между двумя соседними элементами декоративной резьбы прилип волосок. Ярко-рыжий, но слишком короткий для пышной гривы рыжеволосой Айрин.

— Арторий, — крикнул Иванов и едва не грохнулся с табурета, — ты всегда держишь это окно открытым?

— Ага, — откликнулся мечник. — Человек в него все равно не пролезет, даже ребенок.

— Не пролезет, — задумчиво повторил Сергей. — Человек не пролезет… Дружище, послушай, а где Барсик? Ты видел его на площади? Он вообще там был?

— Н-нет, кажется, — проговорил Арторий и уверенно добавил: — Нет. Точно — нет. Долбаный дю Плесси-Барсьер обычно обращает на себя столько внимания, что не заметить его было бы сложно.

В эту секунду над площадью раскатился взрыв инфернального хохота, и Сергей от неожиданности таки свалился со стула. Арторий инстинктивно схватился за меч, но остался стоять на месте.

— МР-Р-РЯУ, АХ-ХА-ХА-ХА, НЕЧТОЖНЫЕ ЛЮДИШКИ, — разнеслось над деревней, — ТРЕПЕЩИТЕ! ТЕПЕРЬ ВЕЛИКОЕ, ОБИЖЕННОЕ, НО НЕ ПОКОРЕННОЕ ПЛЕМЯ КОТОВ ВОССТАНЕТ ИЗ ПЕПЛА, ВОЗНЕСЕТСЯ НА ОЛИМП БЫЛОГО МОГУЩЕСТВА. СЕЙЧАС ВЫ УЗРЕЕТЕ НАШУ ИСТИННУЮ СИЛУ. ПРИ ПОМОЩИ МАГИЧЕСКОГО УСКОРИТЕЛЯ Я ОТПРАВЛЮ ВАС ВСЕХ В ИНЫЕ ПРОСТРАНСТВА И МИРЫ. А В ОСОБЕННОСТИ ТЕБЯ, ПРОКЛЯТЫЙ ЛИЦИМЕР КАРТИЦИУС, ЧТО ПРИТВОРЯЛСЯ ДОБРЕНЬКИМ, КОРМИЛ НАС И ПРИВЕЧАЛ, А В ДУШЕ НАВЕРНЯКА ПРЕЗИРАЛ И НАДСМЕХАЛСЯ.

Писатель и мечник выбежали на улицу как раз, чтобы увидеть высоченный черный вихрь, вздымающийся к небу. Вихрь несся с бешеной скоростью от полуразрушенной ратуши прямиком на жилище колдуна.

Из-за крыльца в страхе выскочили инопланетяне и бросились врассыпную. И только Болеменя застыл столбом, не мигая, уставившись на катаклизм.

— Ужин,- плаксиво пролепетал гуманоид. — Наш вкусный ужин… Ах ты, сволочуга! — завопил пришелец, полез за пазуху, вынул оттуда прибор похожий на лазерный бластер, лихо сиганул за перила крыльца и, взгромоздив руки с бластером на поручень, принялся палить по магическому вихрю.

На пятом выстреле ураган замер, задрожал и рассыпался черным туманом по брусчатке.

— Занять оборону! — крикнул Олджыпяв и припустился обратно к крыльцу.

Следующий накат вихря отражал уже залп из двух бластеров.

— В атаку! — скомандовал Олджипяв, и они с Болеменей двинулись было к ратуше, но их опередила диверсионно разведывательная группа в виде Поклала, который шел им навстречу, держа за шкирку брыкающегося кота.

Дю Плесси-Барсьер вопил на разные голоса, крыл пришельца отборнейшей базарной бранью и силился тяпнуть за запястье. Но Поклал, не смотря ни на что, руки не разжимал.

— Вот — виновник торжества. А ускоритель его проклятый я разнес в щепки, — доложил Поклал Олджыпяву.

— Отличная работа, лейтенант Девяти-Эташкин, — похвалил командир подчиненного и тут же обратился к местным: — Что станем делать с возмутителем спокойствия?

Народ раздраженно зашушукался.

— На неделю лишить вкусняшек! — выкрикнул кто-то из толпы. — В лотке не убирать! Тапкой его, тапкой!

— Ну что же вы, люди, — укоризненно покачал головой Картициус. — Разве ж в нас живет только злоба, и совсем не осталось места милосердию? Ты ведь раскаиваешься, Барсик?

— Конечно, — охотно ответил кот. — Вы уж меня простите, я не хотел.

— Вот видите! — Чернокнижник мило улыбнулся и хотел что-то добавить, но часы на башне громко «бомкнули», отпраздновав окончание этого сумасшествия.

— Вашу, идиотов, мать! — заорал Сергей и схватился за волосы. — Какое стадо ослов это пишет? Вы там что пьяные все… Кстати, Картициус, у тебя выпить не найдется?

— Найдется, — заверил маг. — Идемте. В доме как раз накрыт стол.

Народ радостно потянулся к Картициусу. И только фон Дюлак-Пейрак де ла Фонталь дю Плесси-Барсьер, так же известный как Барсик, пользуясь всеобщей суматохой, незаметно юркнул за угол.

— Это был только первый раунд, господин Поклал Девяти-Эташкин. Когда-нибудь ты разуешься… да, когда-нибудь ты снимешь обувь, лейтенант, — едва слышно проговорил он и мстительно расхохотался.

(Продолжение следует...)

Майор Разумовский просматривал записи с камер видеонаблюдения. Сегодня утром он забрал рабочий ноутбук Иванова. Компьютер ему передал парень по имени Максим, супруги писателя хватило только на то, чтобы черкануть косую закорючку в документе, и она, не попрощавшись, скрылась в глубине квартиры. У самого Максима, не смотря на юность, старчески подрагивали губы, и дергался глаз.

— Оно пишет, — поведал парнишка, понизив голос до конфиденциального шепота. — Оно пишет само. Олджыпяв, Болеменя. До чего нелепые имена… Разберитесь с этим! — рявкнул пацан и захлопнул дверь прямо перед носом старшего офицера Федеральной службы безопасности.

Разумовский, несколько опешив от внезапного помешательства домочадцев Иванова, снова вернулся в Управление и первым делом сунул компьютер спецам, а сам принялся просматривать видеоматериалы из ближайших к дому писателя магазинов, собранные еще накануне, сразу после того, как жена Иванова сообщила, что последний раз видела супруга, когда тот выходил за продуктами.

Он то ускорял воспроизведение, то замедлял, внимательно вглядываясь в экран, пока, наконец, старания не увенчались успехом. У кассы супермаркета «Солнышко» выстроилась небольшая очередь, в хвосте которой стоял Сергей Иванов собственной персоной. Очередь медленно двигалась, за Ивановым стали занимать еще какие-то люди, но вот что странно, следующий за Сергеем покупатель (девушка с пучком салата и пакетом свеклы) держалась на добрых полтора метра от писателя. Внезапно Иванов обернулся, точно его окликнули, поглядел на пространство между собой и девушкой, кивнул пустому месту и сдвинулся вправо, словно пропуская кого-то вперед. После чего кассир перестала пробивать продукты, сложила руки на стойку и принялась глазеть в стену, а очередь преспокойно продолжила стоять, переминаясь с ноги на ногу, будто ничего особенного не происходит. Длилось сие удивительное действо не меньше семи минут. Затем Иванов внезапно сделал шаг вперед, начал вынимать из тележки покупки, и процесс расчета на кассе пошел своим чередом.

Разумовский, пересмотрев видео на всякий случай еще раз, отыскал номер телефона супермаркета и потянулся к мобильному. После длительного и довольно бестолкового разговора с администрацией магазина выяснилось, что девушка, сидевшая на кассе в тот день, сегодня тоже работает. Сотрудник ФСБ не стал терять времени и перепоручать беседу с кассиршей кому-то из подчиненных, сорвался с места и поехал в супермаркет «Солнышко» сам.

Он вышел из авто и, на ходу застегивая куртку, направился к магазину, когда его вдруг окликнули.

— Евгений Николаевич, — протянула бабуля, хитро сощурившись.

Мало того, что бабку эту Разумовский знать не знал, а та звала его по имени, так еще и старушенция средь бела дня у входа в супермаркет хлестала дорогущий вискарь прямо из горла, даже не потрудившись прикрыть бутылку.

— Сообразил-таки, прохвост, откуда ветер дует, — расхохоталась старуха. — Но ничего, есть еще у бабушки крапленый туз в рукаве:

Средь стволов в бору сосновом

Носит ветром лист кленовый.

Знаю средство супротив

Тебя, славный детектив.

Хочешь разгадать секрет?

— Загляни в этот пакет.

Бабуся полезла в сумку, вытянула из нее самую обыкновенную помятую магазинную черную «майку», расправила ее. И тут произошло невероятное: майор Евгений Разумовский — следователь, офицер ФСБ — послушно, точно баран какой, поплелся в сторону старухи.

«Да что за черт? Стой! Остановись!» — мысленно кричал себе Евгений, но тщетно, ноги сами несли его к злополучной бабке. Ходульно переступая с ноги на ногу, он, наконец, подошел к ней вплотную и против воли склонился над треклятым мешком.

Перед глазами все закружилось, словно в калейдоскопе, поплыло…

Евгений Николаевич очнулся, растянувшись на изумрудной поляне, усеянной полевыми цветами и редкими берёзками. Поднялся, осмотрелся — и остолбенел, разинув рот. Над ним в небе висело привычное жёлтое Солнце, но с одной нелепой деталью: у него были весёлые глазки-бусинки, нос-пуговка и идиотски-радостная улыбка во всю физиономию.

— Тра-ля-ля, тра-ля-ля, здесь мы целая семья, — запело Солнце, ухмыляясь, как Мик Джагер под «спидами» — тучка с неба воду льет, зайка песенки поет.

Разумовский дёрнулся и подпрыгнул на месте, будто наступил на раскалённый уголь.

Тут же на поляну выскочил заяц в подтяжках и белой рубашонке, затянув тонким голоском:

— Здравствуйте, березы! Распускайте косы. Радостно засмейтесь и воды напейтесь. Тучка в гости к вам пришла, тучка дождик принесла…

«Где я? Что за бред? О чём они орут?.. Стоп, это же… мой стишок из первого класса! — озарило Евгения Николаевича. — Тот самый, за который обещали робота-трансформера, а вручили шоколадку с фундуком…»

— Будет дождик долго лить — будут звери много пить, — не затыкался зайчик. — Тучка с неба дождик льет, зайка песенки поет. Солнышко нам светит. Улыбайтесь, дети!

«Ну надо же… — мысленно ахнул Разумовский. — Вот это я был малолетний стихоплет».

— Отставить пение! — буркнул эфэсбэшник. — Вы кто такие? Что я здесь делаю?

Солнце лучезарно ухмыльнулось:

— А сам-то ты кто будешь?

— Федеральная служба безопасности. Майор Разумовский Евгений Николаевич.

Берёзы вдруг зашелестели, хотя ветра не было ни малейшего.

— Женечка! — воскликнула одна из них. — Наш Женечка. Большой-то какой вырос.

— Да ещё и офицер! — запищала её юная соседка, тоненькая, словно тростинка. — Классный! Классный! Классный!

Происходящее здорово напоминало безумный сон, а Евгений уже готов был взорваться от дурацкого концерта.

— Что здесь происходит? — перешел он на командирский рык.

Березы нестройно смолкли, а заяц вытянулся во фронт.

— Товарищ майор, — отрапортовал ушастый, — вы находитесь внутри собственного стихотворения, написанного тридцать лет назад. Ваша учительница, Тамара Михайловна, до сих пор читает его детям на уроках. Благодаря этому мы и существуем… а вы — попали сюда.

Галлюцинация? Не похоже… Если это правда, то может объяснить исчезновение Иванова и той японской мангаки Кимико Ватанабе, до кучи.

— Можно ли отсюда выбраться? — Он повернулся к зайцу.

— Сие только Бабе-яге и ведомо…

— Кому?!

— Бабе-яге. Она сюда людей отправляет — она и знает.

Понятного стало еще меньше. Выходит, противная старуха с бутылкой виски и пакетом у входа в магазин и есть Баба-яга? Или его чем-то отравили, и все вокруг — не более чем мираж?

Додумать он не успел, потому что заяц сосредоточенно почесал за ухом и выдал:

— Сбежать отсюда против воли Яги Яговны, пожалуй, нельзя, но вот связаться с внешним миром — можно попробовать. На север-северо-запад отсюда лежит поляна Единственной возможности. Если доберетесь, сумеете отправить сообщение коллегам, чтобы те попытались что-нибудь предпринять.

Не тратя слов, майор зашагал в указанном направлении. Со временем лес сделался гуще и мрачнее, высокие раскидистые кроны деревьев плохо пропускали солнечные лучи, и внизу царила вечная полутьма. Идти было легко, почти ничего не преграждало ему путь, лишь редкий кустарник мог расти в подобных условиях.

На поляну Евгений наткнулся совершенно случайно, Возьми он чуть левее, обогнул бы, не заметив, искомое.

Опушка была примечательна тем, что ровно посреди нее стоял добротный письменный стол с резными ножками. А на глянцевой столешнице валялся блестящий мегафон. Разумовский взял рупор в руки, с минуту глядел на него, раздумывая. А затем поднес ко рту.

Капитан Фатеев зашел к своему начальнику, но кабинет оказался пуст.

«Опять куда-то усвистал», — мысленно вздохнул Фатеев и уселся за стол Разумовского.

На столе — записка.

«Саня, я в «Солнышко» до свидетеля. Если к вечеру не вернусь, забери у пацанов ноут Иванова. По словам супруги, потеряшка наш слезно просил писать его роман дальше. Не в службу, а в дружбу: черкани там пару строк. Евгений».

Пришлось тащиться к спецам за ноутбуком. В техническом отделе его промурыжили добрых полчаса. Сначала всучили не тот компьютер (благо, Алексей это быстро обнаружил, сверив с документами присвоенный номер), затем выяснилось, что ноутбук унес какой-то Леха. Всем отделом искали Леху. Нашли. Оказалось парень решил почистить Иванову Виндоус от вирусов.

На эмоциях Фатеев отчитал нерадивого сотрудника. Мол, если тот хочет работать компьютерщиком-надомником, пусть уматывает со службы и чистит что угодно: хоть «компы», хоть бассейны…

Наконец удалось вернуться в кабинет Разумовского. Литераторствовать Александр решил именно там — меньше отвлекают.

Сел. Почесал в затылке, придумывая, о чем будет писать. Ничего не надумал и решил вначале прочесть пару последних глав Ивановского романа, для связности сюжета.

Прочел и расплевался с досады: какая несусветная претенциозная чушь! Тут тебе и летающая тарелка, затасканная сотнями авторов до дыр, и мультивселенная, и ускоритель частиц. И даже дань современной «повесточке»: «голубизна» посреди стилизованного Средневековья. Да в Средние века этих Вацлава с Даниэлем камнями б закидали!

Н-да-а… Если Иванов решится публиковать подобную ахинею, долго же он будет искать издателя.

Стоп!

«По словам супруги, наш потеряшка слезно просил писать роман...»

Выходит, текст-то не его. Фатеев вернулся в начало и с удивлением обнаружил, что проглотил залпом целых три главы: отличный фэнтези-детектив в вымышленном Средневековье! Хоть местами клишированный, но интересный.

Ничтоже сумняшеся капитан выделил всю ересь, начиная с дурацкого гомоскандала мясника и кондитера, и недрогнувшей рукой нажал на delet. Ничего. Вообще ничего! Не стерлось ни одной буквы. Попытался вырезать мышью — безрезультатно.

— А вот это уже интересно, — усмехнулся Фатеев, сощурившись. — Очень интересно…

Он на минуту задумался, затем фыркнул, подмигнул пустым стенам, весело бросил: «чем черт не шутит», засучил рукава и принялся колотить по клавишам.

* * *

Проклятые часы на проклятой башне пробили проклятые двенадцать раз. Сергей стоял, свесив голову, опираясь на дружеское плечо злого мага. Он ждал чего угодно: внезапного отрастания третьей ноги, геморроя, Второго пришествия, изнасилования Вацлава котом, войны с динозаврами, но точно не того, что произошло через пару минут.

Воздух в центре площади дрогнул, подернулся дымкой, и посреди странного тумана появился силуэт мужчины. В черном кителе, в капитанских погонах, с нашивкой на рукаве: ФСБ РФ.

— Мне нужен Сергей Иванов, — заявил мужчина, невидяще глядя в пространство. — Может ли со мной поговорить человек по имени Сергей Иванов?

— Я! — отозвался писатель и ринулся к капитану. — Я — Сергей Иванов.

«Не может быть… Не может этого быть! — думал Сергей, утирая слезы радости. — Неужели у кого-то в моей семье есть мозг, и он додумался обратиться в Федеральную службу безопасности?»

Писатель добежал до капитана, попытался пожать эфэсбэшнику руку, но тот продолжал стоять столбом.

— Где вы? Как вы туда попали? — спросил мужчина монотонным голосом. — Рассказывайте. И очень подробно.

— Ну… — Сергей потер висок, — началось все с того, что я расплатился за старушку на кассе…

* * *

Фатеев совершенно квадратными глазами таращился в монитор. Там, где он ставил дефис и оставлял пустое место для реплики оппонента своего книжного альтер эго, спустя секунду сами собою начинали появляться осмысленные ответы.

Нейросеть бы, пожалуй, так смогла. Только вот это — текстовый редактор, а не нейросеть!

— Как вас оттуда вытащить? — напечатал Александр.

«Откуда я знаю?»- заорал Word, влепив против всех правил русского языка два вопросительных и три восклицательных знака.

— Хорошо, — спокойно настрочил Фатеев. — Опишите женщину, которая отправила вас в ваше произведение…

Вдруг раздался страшный писк, визг и скрежет. Все динамики по улице Светланской, перестав наигрывать легкую музыку, разразились ревом:

«Говорит майор Разумовский. Слышите, парни? Это майор Евгений Разумовский! Писатель Иванов и мангака Ватанабе не исчезли, они попали в собственные произведения. Так сказали Солнышко и Зайка. Я тоже очутился в своем стихе… Но это не важно! Немедленно езжайте к супермаркету, где исчез Иванов, и ищите там Бабу-ягу. Пакуйте бабку, везите в Управление и крутите старую перхоть юлой! Но главное… Запомните — главное: не смотрите ей в пакет!»

Если бы Александр Николаевич Фатеев ежегодно не проходил медицинское освидетельствование, он бы завел личный автомобиль и со спокойной душой поехал прямиком в сумасшедший дом — сдаваться. А так пришлось немедленно собирать опергруппу и мчать к супермаркету «Солнышко» на всех парах.

Бабу-ягу он узнал сразу. Редко встретишь старушку, которая, вальяжно развалившись в дорогущем кресле, у входа в магазин курит кальян.

— А-а-а, Фатеев, — усмехнулась бабуся и облизнулась на манер Джокера. — Ты чо такой серьезный?

— Руки! — гаркнул капитан.

— Ноги, жопа, голова — все на месте! Ты чего хотел-то, милок?

Вместо ответа Александр кивком приказал оперативникам крутить бабку, буркнув шепотом ближайшему: «Про пакет вы слышали».

Удивительно, но старушенция не сопротивлялась — полезла в машину вперед сотрудников. А в Управлении каким-то чудом сама ухитрилась отыскать кабинет, куда Фатеев собирался ее вести. Вошла и плюхнулась на офисный стул.

— Сразу скажу: ни писаку, ни мента из ихних сказок я вытащить не в состоянии, — с места в карьер понеслась Баба-яга.

— А кто в состоянии? — спокойно поинтересовался капитан, приткнувшись на диванчике.

Бабуся откинулась на спинку и задрала ногу на ногу.

— Кощей, естественно, — ухмыльнулась она. — Дам я тебе, отрок, клубочек, положи его на пенечек да произнеси слова: «Мимо тещиного я без шуток не хожу: то ей хе…»

Фатеев врезал кулаком по столу.

— Сейчас отвезу тебя в УВД и оформлю на пятнадцать суток за курение в общественном месте и дебош.

— Уж посмеяться нельзя… — обиделась старушка. — Не буду я тебе помогать! Сам выкручивайся…

Баба-яга внезапно хлопнула в ладоши и исчезла. Просто взяла и растворилась в прохладном воздухе кабинета.

Фатеев протер глаза, поморгал. Ничего не поменялась: бабка на своем месте назад не появилась. И как об этом доложить начальству? Хотя, сие Александра сейчас мало волновало. Главное — что теперь делать? Как выручать начальника и Иванова?

Но Александр Фатеев служил в Федеральной службе безопасности России не первый год, к сложным задачам привык. Ему и жизнью порой рисковать доводилось. Он справится. Должен справиться!

— Мы еще посмотрим кто кого, старая карга. Мы еще посмотрим… Держись, майор! — заявил капитан и пошел за ноутбуком.

* * *

«Сегодня мясник Вацлав грозился оттяпать мне яйца старым ржавым топором, — выводил Иванов кусочком угля на задней стене дома Картициуса за неимением других письменный принадлежностей. — И я его не виню. ФСБ больше не появлялась. Порой мне кажется, что приход мужчины в капитанских погонах был галлюцинацией. Если ты это читаешь, милый друг, знай: меня звали Сергей, и я не хотел ничего плохого. Не хотел! Я лишь винт в этой системе. Бессловесная шестерня, раскручивающая маховик истории, деталь адского механизма. Мне остается лишь ждать… и ждать… и ждать...»

— Скоро двенадцать, — услышал он за спиной голос Артория; выглядел прославленный мечник тоже неважно: темные круги под глазами, потухший взгляд, морщины в уголках губ. — Выпить хочешь?

Писатель кивнул и взял бурдюк с вином из рук следопыта. Отпил пару глотков, и они вдвоем поплелись на площадь.

Часы отбили двенадцать раз, Сергей вздохнул и уселся на брусчатку. Пошло оно все! Что бы не произошло, хоть убей, он с места не сдвинется.

Воздух задрожал, как в прошлый раз, и из внезапного сгустка тумана выпрыгнула пожилая женщина. Сергей ее сразу узнал.

— Слушай сюда, Баба-яга или как тебя там, — заорал вдруг издалека Картициус. — Меня зовут капитан Фатеев, если забыла. И твоя судьба теперь в моих руках! Заруби себе на крючковатом носу: либо ты сейчас же вытаскиваешь майора и Иванова, либо я пропишу тебе такое будущее — все местные маньяки зачитаются.

— Да не могу я, сказала же, — взвизгнула бабка. — Только тебе одному это по силам. Волшебная палочка-то у тебя! Ума сообразить не хватает? Ведь не дурак же, раз догадался меня сюда запихать…

* * *

Фатеев с недоумением уставился в экран.

Ему одному? О чем это она? Как ему помочь начальнику и писателю? При чем здесь волшебная палочка?

И тут его осенило. Ну, конечно, волшебная палочка! Перо. То есть в его случае — ноутбук. До чего же все оказалось просто!

* * *

Мир перед глазами Сергея подернулся серой пеленой и закружился, он попытался встать, но не смог. Площадь качалась под ногами, точно сбесившаяся. Звуки тоже слились в неясную какофонию. А туманная пелена стала еще гуще.

— Товарищ капитан, вы очень заняты? — услышал писатель сквозь монотонный гул.

— Очень, — куда отчетливей буркнули в ответ. — Зайди через полчаса.

Иванов потерял сознание.

Когда очнулся, увидел перед собой стены, крашенные в светло-зеленый. Стены были явно из бетона. Огляделся. На полу рядом с ним лежал мужчина с короткой стрижкой, в легкой куртке и синих джинсах. Он тоже кое-как разлепил один глаз и приподнялся на руках.

— Управление… — потрясенно ахнул мужчина. — Я в родной конторе. Как я выбрался?

— Я тебя спас, — хохотнул еще один дядька, которого Иванов сначала не заметил. — Все проще простого! Надо было лишь вписать тебя в произведение Иванова, а затем настрочить: Иванов Сергей и Евгений Разумовский, благополучно покинув «Тайны Жутколесья», вернулись в свой мир. И — вуаля! — вы здесь.

— С ума сойти, — простонал Сергей. — Я уж чуть было не рехнулся в собственной книжонке… Спасибо вам, товарищ капитан.

Капитан неопределенно махнул рукой, а писатель поднялся на ноги и направился к своему ноутбуку, стоявшему тут же на столе. Наклонился, вчитался в текст.

— Мужики, — вдруг воскликнул он, — глядите!

«Баба-яга оказалась наредкость зловредным существом, и на Фатеева здорово взъелась, — печатал сам собой компьютер. — А потому твердо решила отомстить. Она захихикала, окинула площадь недобрым взглядом и твердым шагом направилась к храму Единственной Возможности...»

Внезапно комнату наполнил знакомый гул, пространство задрожало, зарябило и пошло волнами. Силуэты, сперва неясные и расплывчатые, начали приобретать все более явные очертания.

Посреди кабинета в Управлении ФСБ, стояли: гордо поблескивая кирасой, мечник Арторий Отважный, его возлюбленная Айрин в симпатичном средневековом платье, злой колдун Картициус, Олджыпяв, Поклал, Болеменя, NPC Мужик В Лохмотьях…

— @б вашу мать! — завопил дурным голосом барон фон Дюлак-Пейрак де ла Фонталь дю Плесси-Барсьер, сокращенно — Барсик.

Конец первой части.