Хороший день (джен)

Петр Романович Щукин сидел в любимом ресторане за любимым столиком и целенаправленно напивался. Дело, которое второй день никак не желало приходить к логическому завершению, портило не только настроение, но и аппетит. Каждая новая версия разваливалась, едва становились известны новые обстоятельства. Устав от вопросов и расспросов Щукин сбежал из части. И уже второй час, пребывая все в более мрачном расположении духа, глушил коньяк как воду. Официанты, бегающие туда-сюда с подносами, ничему не удивлялись. Тем более картина была донельзя знакомой. Кто этот господин знали почти все, разве только Петруша, работающий второй день, даже не догадывался, кто перед ним. Он видел просто усталого и раздраженного человека, которому вдруг очень захотелось помочь. Ведь день, пусть и почти завершившийся, сегодня был таким солнечным. Грех было скучать и тем более пьянствовать, даже если и на сердце тяжело.

— Вы бы поаккуратнее с зеленым змием, барин! — кудрявый и высокий Петруша, всего неделю как приехавший из родного села в шумный и страшный Петербург, еще не растерял свежести, а в глазах так и сияло желание помочь страждущему. Да и больно напоминал этот барин Петруше их старосту, человека хоть и вспыльчивого, но доброго. Уж каких каверз Петруша да другие мальчишки ему не устраивали, а он все забывал и поил чаем с вкусными пирогами, что пекла его жена — дородная, выше старосты, Прасковья Алексеевна. — Может, вам цыпленка подать? Соус к нему такой пахучий, на травах, что слюна сама собой во рту образуется. А еще овощи у нас сегодня по новомодному рецепту из Парыжа самого.

— Сам-то пробовал эту французскую новомодность? — Щукин, прищурившись, разглядывал Петрушу через плескавшийся в рюмке коньяк.

— Как можно-то! — Петруша искренне удивился. — Это ж для господ в ресторации. Правда, повар наш обещал угостить, но это только как закроемся. Если хозяин дозволит.

— Повар... — Щукин застыл с рюмкой у губ и даже словно стал выглядеть трезвее. — А ведь и вправду повар. Даже то, что он отсутствовал в день, когда несчастие произошло...

— Что за несчастие? — Петруша так и знал, что барин горе заливает. Уж больно пил: третий раз уж графин приносили.

— Вот ты бы решился попробовать что-то настолько вкусное, что аж само в рот просится? Да еще и точно зная, что никто об этом не узнает?

— Я вот нет, — Петруша недоуменно смотрел на Щукина. — Но я думаю, что могут быть люди, что не устоят. Вот мой брат однажды водки хватанул. Так еле-еле с того света вернули. Доктор сразу сказал, что с братом. А вот откуда водку он взял, только через неделю дознались.

— А неси-ка мне горячее! Все, о чем говорил. — Щукин отставил от себя так и не выпитую рюмку. — Сдается мне, братец, что сослужил ты мне хорошую службу.

Через час, когда солнце сменилось сумерками, а Щукин, повеселевший и уже совершенно трезвый, покинул ресторацию, Петруша недоуменно смотрел на серебряную монету, подаренную этим странным господином. Именно тогда к нему и подошел Степан.

— Ты поаккуратнее с Петром Романычем. Человек он из полиции. Убийц да всякую нечисть ловит. Но очень уж себе на уме. А еще слышал я, что он людей мертвых режет.

— Ну у всякого своя работа, — Петруша перекрестился и все же положил монету в карман. — Главное, чтобы хорошо поработав, можно было хорошо поесть.

— Артамон зовёт. Хозяин разрешил ему всех угостить сегодня. Доволен, что новое меню по вкусу пришлось. Даже закрываемся пораньше. Все съели господа.

— Вот видишь! — Петруша, мгновенно позабыв и про Петра Романыча, и про монету, понесся вслед за Степаном. — Хороший сегодня день все же!