Размышления Малфоя: Поттер, скука и прочие неприятности. (джен)

Перо щекотало бумагу, выводя одно слово за другим: «Война с Темным Лордом оставила за собой не одного сироту». Грустная правда, о которой никто не задумывался обманчиво легко легла на лист. Драко, державший перо пощекотать им нос, прежде чем поднять глаза на вырезки из газет — абсолютно недостойное занятие для наследника уважаемого рода.

Его могло хоть как-то оправдать лишь то, что это была его первая попытка начать дневник, и, если на эту тетрадь наткнется его отец, последняя. Но пока лорда Малфоя дома не было, мальчишка был в своем праве поддаваться плебейских сплетням и пытаться сложить картинку из кусочков совершенно разных пазлов.

«Невилл Лонгботтом был самым известным ребенком войны. Лишившись отца и почти матери, мальчик рос под суровым воспитанием бабушки». Но такая опека оказалась чрезмерной для мальчика. Достаточно сильный потенциал мог бы со временем раскрыться, но вместо этого младший Лонгботтом попал в ловушку требований, лишившись уверенности в себе. Попытки других родственников пробудить потенциал лишь ухудшили положение дел.

В памяти Драко Невилл запечатлелся как ребенок с простоватым лошадиным лицом и воистину оленьими глазами. Не было странным, что такой ребенок вызывал сочувствие и материнский инстинкт у всех, кто узнавал его историю. Гостинцы были главным выражением поддержки, передаваемой под полами мантий, подальше от всевидящих глаз леди Лонгботтом. Их следы уже успели отложиться на фигуре мальчишки, добавляя к простоте черт ещё и нескладность с излишней мягкостью.

Ходили слухи, что Невилл мог быть ребенком пророчества — идеальная дата, подходящая родословная... Сторонники этой позиции не думали шифроваться от детей пожирателей, к коим относили и Драко, с осторожностью допуская до своих детей. При этом были и такие смельчаки, что пытались донести мысль об избранности до леди Лонгботтом, что безжалостно отмахивалась от пустословов. Такие попытки заканчивались одним и тем же — громким скандалом, после которых болтуны-подлизы разочаровывались и искали утешение у новых покровителей, а их обидчица хватала за руку только влившегося в детские разговоры внука и с обещанием больше не появляться в этом доме хлопала дверью. По тем же слухам таких домов уже насчитывалось два десятка, как неизвестных, так и достопочтенных.

Драко добавил подпись: «Потерян для общества, единственная надежда на спасение — не Гриффиндор».

Подумав, что на сегодня достаточно, блондин потушил магический светильник.

Шёл 1988 год.

Дневник наследник Малфоев начал вести из-за ряда настолько скучных и банальных причин, что упоминать их не стоит. Но даже в таком обыденном деле Драко хотел выделиться, так фокус дневника сразу перескочил с мальчика на его окружение, в частности на сверстников, потому что взрослые редко бывали интересны восьмилеткам.

И чаще всего это внимание доставалось двум мальчишкам — наследникам Поттеров и Лонгботтомов. Крэббы, Гойлы, Нотты даже само упоминание о них наполняло на Драко страшную тоску, от которой могли только квиддич и забытые взрослыми газеты.

Через два года Драко узнал, что его надежды не оправдались и Невилл Лонгботтом был распределен к красно-золотым кошкам. Сожаление быстро перешло в раздражение, волнами накатывающее на всех окружающих кроме mama и papa. Даже его крестному порой доставалось, что впрочем легко пресекалось — у Северуса Снейпа был рычаг для давления. На правах друга Лили Поттер он оказался среди единиц, допущенных до Везунчика (так про себя юный Малфой прозвал сына Поттеров).

Такое прозвище даже не слишком разнилось с реальностью. Поттер-младший, с рождения окружённый множество людей, мог бы считаться избалованным ребенком, но вместо этого он был Избранным, не раз отвоевавшим право на жизнь у Судьбы.

Ещё до рождения его родители не раз бросали вызов Воландеморту, последнему известному Темному Лорду, принесшему почти в каждый дом траур и сожаления. Разговоры о пророчестве ещё больше обозлили злого волшебника, и тот посещал каждый дом, в котором рос подходящий ребенок.

В ночь, когда посетили дом Поттеров, о Везунчике ещё даже не знали, ибо рожден он не был. Джеймс Поттер вместе с другими аврорами был на очередной облаве на Пожирателей, которых было слишком много в тот год, а Лили Поттер была дома одна. Неизвестно, чем она занималась, но увидев за ней детскую кроватку, не разбираясь, Воландеморт отправил в неё смертельное заклятье.

Проклятье, прежде считающееся неотвратимым, предало своего владельца и обернулось против него. Злой волшебник погиб, столкнувшись с лучом, а женщина, служившая изначальной мишенью чар, впала в магическую кому, продлившуюся больше года. За это время и стало понятно, что на больничной койке находится не один пациент, а два или как минимум один с половиной.

Лили Поттер оказалась беременна. Вопреки всем неутешительным прогнозам врачей, зародыш рос здоровым словно не испытывая никаких сложностей от комы и предшествующего ей проклятья.

Он родился ровно через девять месяцев после визита Воландеморта, в последний час июля. Родившийся ребенок стал утешением отца семейства, жена которого продолжала лежать в коме.

Эта история пересказывалась каждым магическим изданием без изменений, в течение двух лет, пока не свершилось очередное чудо: мать мальчика не пришла в себя, добавив новое значение Самайну. К разочарованию от природы любопытных магов, после этой прекрасной новости больше не было никаких вестей — военное время и почти случившаяся трагедия сделали семейство Поттеров затворниками-параноиками, изолировавшимися почти от всего общества.

Северус Снейп был единственным человеком из окружения Драко, который был вхож в их дом, единственным, кто мог хоть немного пролить свет на жизнь младшего Поттера. Благодаря своему крестному Драко знал, что тот ребенок, известный всем как Мальчик-который-выжил, долго не умел разговаривать, а большую часть жизни провел в окружении трёх умалишённых мужчин, один из которых в добавок ещё и оборотень. И даже о том, что самым большим капризом Везунчика был полукниззл, притащенный им в детстве с улицы. Многочисленные рассказы наполнение красками сарказма и иронии создавали новый мир, прежде незнакомый мальчику.

Маленькому Драко чужая жизнь казалась намного интереснее, а отчуждение окружения заставляло бежать, искать новые способы оставаться собой. Настоящий Драко Малфой не любил показывать сопливым девчонкам мамин сад, он не хотел, чтобы мальчишки соглашались с каждым его словом. Он не хотел, чтобы его осыпали в лицо похвалами, а в спину шёпотом отправляли многочисленные проклятья и оскорбления. Возможно, Драко Малфой не хотел быть Малфоем.

Мальчик-который-выжил был умным и послушным, он никогда не купался в грязи приемов. И был почти таким же одиноким как наследник Малфоев.

Драко хотел бы с ним подружиться.

Драко был достаточно сентиментален, чтобы запомнить, что его Везунчика распределила МакКошка. Очевидные глупости всегда запоминаются лучше всего.

— Феликс Эван Поттер! — Оклик строгой преподавательницы мгновенно потонул в восторженном гуле. Дети-волшебники были рады самому существованию Мальчика-который-выжил, его же непосредственное нахождение рядом вызывало восторг, не смотря на почти полное отсутствие информации об оном — семейная ситуация Феликса не слишком располагала к близким знакомствам.

Когда вперед вышел высокий худощавый мальчик, лишь представление позволило определить в кареглазом рыжике, наследника Поттеров. Слишком уж далеки были его черты от Блэковской и Поттеровской породы, Драко на секунду прикрыл глаза, представляя, чужие семейные разборки. Спустя мгновение, развеяв фальшивую сцену, блондин их снова открыл — Феликс Поттер уже неспешно, но уверенно шёл вперёд, зная, что его дождутся и бежать некуда.

И вот Распределяющая Шляпа наконец оказалась на голове мальчишки в зале повисла благоговейная тишина, пронизанная ревностным ожиданием. Рядом с Драко Нотт с Забини делали ставки, куда забросит знаменитость. Пенси, сидящая напротив, пыталась их стукнуть, добавляя суматохи, её щеки горели. Все факультеты без исключения жаждали заполучить знаменитость в свои ряды.

Пока Шляпа молчала, тишина становилась всё тревожнее.

— Когтевран! — Наконец пронзительно прокричала Шляпа.

Некоторые ученики удивлённо переглянулись, деньги начали перемещаться к довольно ухмыляющемуся Крэббу, случайно сделавшему правильную ставку в последний меомент. Проводила взглядом нового когтевранца, Драко наткнулся взглядом на знакомого второкурсника с Гриффиндора, несколько нервно прикусившего палец. Прошедший год изменил его характер, добавив к неуверенности упрямство и нетерпимость, свойственные его факультету.

Невилл Лонгботтом, Мальчик-который-не стал-избранным, проиграл на старте и теперь был готов на крайние меры, чтобы избежать сравнения. Завистливый баран.

Малфой отвернулся и легко влился в разговор о новом законе, будто это не он витал в облаках весь вечер.

* * *

Первый же год показал, что учеба и школьная жизнь интересуют Феликса меньше квиддича, хотя стоило сказать иначе: на первый, да и на второй взгляд, в голове младшего Поттера не задерживалось ничего кроме марок характеристик мётел, имён знаменитых игроков и квиддичного счёта.

В последнем смог убедиться Драко собственной персоной, пытаясь наладить отношения. Попытка быстро провалилась, иметь дело с беспамятным придурком было ниже его достоинства, что в прочем не мешало слизеринцу пакостить в открытую, пытаясь ввязать Феликса в словесную или, вопреки правилам, иную пикировку.

К раздражению Драко, воспитание наложило на когтевранца слишком сильный отпечаток. Феликс унаследовал от своих воспитателей всё, кроме порывистости и любви к шуткам, а их успешно заменил самоконтролем, создав ещё более страшную смесь.

Слизеринец думал, что это природная компенсация отсутствия памяти и мозгов. Но версия с несчастным случаем во время квидича была не так уж плоха.

— Снова страдаешь от амнезии, Поттер?

— Прости, я так и не запомнил твое имя. Не представишься снова?

Амнезия Поттера быстро стала такой же легендарной как и он сам: когтевранец мог прекрасно запомнать имена преподавателей, призраков, домовиков, словом говоря всех, кроме других студентов, даже тех, с кем ему приходилось делить комнату. Близнецы Уизли, встретив человека, который даже не способен отличить их от других людей, предположили, что это может быть остаточное проклятье с детства. Когда в тот же вечер Феликс поздоровался с молчаливой картиной, добившись от неё ответного кивка, эта версия отпала, иначе получалось, что проклятие избранного распространялось исключительно на ровесников.

Но Драко был не единственным человеком, которому Феликс перешёл дорогу.

Рон Уизли, гордо носивший герб Гриффиндора на галстуке в тон к волосам, не гнушался причинять неприятности когтевранцу самыми разнообразными способами. Розыгрыши, исчезающее домашнее задание, постоянные язвительные фразы и проклятья, направленные в спину. Гриффиндорец-второкурсник решил сделать всё возможное, чтобы отомстить за страхи лучшего друга, даже если объект издевательств так и не узнает за что страдает. Впрочем, Феликс, казалось, даже не замечает происходящее. Полумна Лавгуд, такая же странная однокурсница Избранного, постоянно выдумывающая несуществующих созданий, и та чаще замечала причиненные неприятности.

Насколько знал Драко, ни один из этих двух когтевранцев не жаловался, обидчиков искал весь остальной факультет, даже не спрашивая разрешения жертв. Заметив напряженные взгляды, направленные ему в спину, стоило приблизиться к Поттеру, Драко благоразумно отстранился, не желая попасть под горячую руку. Это было своевременное решение: спустя несколько недель ситуация настолько накалилась, что трогать кого-нибудь из "Заучек" стало опасно — любое вторжение пресекалось порчами или возвращением розыгрышей в тройном объеме.

Когда Филиус Флитвик наконец заметил, что с его учениками что-то не так, было уже поздно. Старосты и старшекурсники уже достаточно прямолинейно донесли до остальных свою позицию, из-за чего между факультетами почти разгорелась война. Никто не был готов к тому что любители книг способны ополчиться против остальных, обнажив годами оттачиваемые умения и навыки.

Тихая капитуляция была единственным ответом принятым озлобившимися студентами. Издевательства прекратились, прошлые обидчики начали перемещаться по коридорам группами, не рискуя обнажать спину.

Второй год укрепил убеждение, что место в голове Феликса предназначено только для квиддича. Стоило ему дорасти до разрешения иметь личную метлу, как мальчик пошел пробоваться в команду — на удивление успешно. Время, проводимое им за домашним заданием уменьшилось, но каким-то чудом не иначе, тренировки не мешали избранному когтевранцу удерживать положение среднечка в учебе.

В коридорах Хогвартса мальчика видели слишком редко, чтобы обвинять в странных событиях, поэтому волна слухов о Наследнике затихла, едва покинув гостиную Гриффиндора. Стенка была отмыта от краски, а предупреждение о грядущей опасности оказалось пустышкой: помимо эффектного и жуткого (для страдающего офидиофобией Феликса) появления змеи во время дуэля Драко и Финниган, а так же взбесившихся мячей во время матча больше никаких странных событий не наблюдалось.

Конец этого года ознаменовал Кубок Школы, впервые за восемь лет врученный Когтеврану, чему поспособствовали выигранные матчи — единственная изменившаяся переменная.

А по прошествии лета произошло невероятное: Гермиона Грейнджер, так и не принятая среди других гриффиндорцев, обнаружила самого неправильного когтевранца в библиотеке. Об этом мальчишке она знала не понаслышке, да что там, она сама наблюдала за ним, пытаясь понять решение Шляпы. Феликс вызывал у неё гамму чувств, которую она предпочла бы не испытывать: интерес, зависть, обиду, раздражение.

Дни складывались в недели, те в месяцы, а Феликс упрямо копался в бумажных пылесборниках. Гермиона так и не рискнула подойти.

А зимой, после рождественских каникул, Феликс впервые вернулся не один.

* * *

— Дьявол! — Раздавшийся крик вырвался из неровного гомона, заставив окружающих оглянуться, чтобы заметить растянувшегося на земле рыжего юношу. Такое местоположение никак не могло остаться без внимания:

— Что у тебя опять случилось, Уизли?

— Не твое дело! Какая-то чертова кошка полезла мне под ноги!

Это была не единственная встреча Рона с «Чертовой кошкой», но ставшая началом его конца.

В следующий раз этого кота Уизли увидел во время зельеварения, на столе преподавателя. Зверюга, застыв подобно статуэтке, следила за происходящим в кабинете, вызывая восторженные писки студенток, принявших изменение интерьера на счёт профессора Снейпа.

— Он точно изменился!

— Думаешь? Тогда следующим шагом должна стать аккуратная шевелюра.

— Что ты, тогда его схватят, раньше чем мы подойдём! Отношение с преподавателем — это же так...

— Романтично! — Хором закончили сплетницы, томно закатив глаза. Северус наблюдал за ними уже десять минут, решая, хочет ли он тратить свои запасы. Встретившись взглядом с крестником, профессор кинул красноречивый взгляд на котел, в котором зелье, уже начало менять цвет с нужного мятного на пепельный. В котёл быстро отправили веточку лаванды, но было уже поздно: первоначальный оттенок было уже не спасти.

Драко потушил огонь и, налив образец в пробирку услышал опасное бульканье со стороны Гриффиндора. Профессор Снейп как нарочно наконец добрался до сплетниц, оказавшись в противоположной стороне класса, и, похоже ещё не заметил опасности. До взрыва оставались секунды. Зажмурившись, Драко присел, закрывая лицо руками. Переглянувшись Нотт и Забини последовали его примеру, утянув за собой сопротивляющуюся Трейси Дэвис.

Над головами детей мелькнула темная тень, скрывшись в стороне опасной зоны. Счёт секунд продолжался, но ожидаемого взрыва так и не произошло.

Выждав ещё десять секунд, Драко покинул убежище, осознав, что звук исчез. Следом за ним поднялись и другие слизеринцы — первой полскачила Трейси с жутко недовольным лицом, заставившим ребят дружно решить, что в следующий раз девушка обойдется без спасения.

Первый взгляд был направлен на собственный котел (воспитание Северуса было настолько убедительным, что другой мысли в голову и не приходило), а после быстрой проверки, Малфой наконец увидел источник спасения. Впрочем, не он один.

— Каким идиотом нужно быть, чтобы положить вместо крыльев пикси яица докси? Вам надоело жить, и вы решили так оригинально покончить с собой, а заодно и остальными? Да даже у кота мозгов больше чем у вас, олухи!

Северус раздражённо выдохнул, пытаясь взять эмоции под контроль, но получалось неважно. Драко на миг даже посочувствовал своему крестному, пока не столкнулся с ним взглядом, говорящим, что скоро придет и его очередь. — Минус сорок баллов с Гриффиндора за попытку Уизли и Лонгботтома устроить геноцид!

Драко насильно отвёл глаза и внезапно увидел кота, о котором говорил его крестный.

Темный кот с нескольким белыми пятнами на воротнике и лапах, недовольно махал коротким хвостом с кистью, явственно выражая свое отношение к происходящему. Кажется, ему сравнение с безмозглыми гриффиндорцами тоже не льстило.

Два прыжка, и полукниззл оказался снова у стола преподавателя. Окинув взглядом кабинет, он молча ушёл, аккуратно закрыв дверь за собой дверь. Без того плохое настроение преподавателя зельеварения стало ещё хуже. Северус что-то прошипел в след коту, а потом перевел взгляд на своих подопечных, забывших за своим спасением предупредить преподавателя.

Драко сжался и с тоской посмотрел на дверь, за которой скрылось животное.

В отличии от животины их ждала только выволочка.

В следующий раз странный полукниззл был обнаружен МакКошкой в школьном коридоре. Животное невозмутимо шествовало мимо преподавательницы трансфигурации, когда у последней возникли вопросы к чужому хвосту — в половину короче, чем следовало бы. Длина, впрочем, никак не мешала разместиться на кончике хвоста характерной для полукниззлов пушистой кисточке.

— Чей это кот?! — На всю школу возопила оскорблённая кошатница, заклинанием призвав животное ближе к себе. Брать в руки женщина его не стала, заставив левитировать в метре от себя к молчаливому возмущению своей жертвы.

Взяв животное под контроль, МакКошка направилась в учительскую по всей видимости влиять на других деканов. Но до кабинета препод так и не дошёл, перехваченный Северусом:

— Могу я поинтересоваться на кой черт вам понадобился этот кот?

Вопроса оказалось достаточно, чтобы МакКошка:

— Какой-то ребенок издевался над этим животным, — едва сдерживаясь бросил декан Гриффиндорцев, едко предупредив: — Если вы будете меня задерживать, я решу, что это был один из ваших студентов!

Губы крестного скривились, и Драко, наблюдающий за разворачивающийся сценой, из ниши порадовался, что недовольство крестного вызвано не его отцом. К сожалению, однажды его papa имел неосторожность рассердить зельевара, после чего был вынужден месяц тщетно проверять пишу на предмет добавок, в итоге обнаруженных в парфюме. После этого опыта Люциус остерегался доводить своего друга до такого состояния. МакКошка о грозящий ей опасности не подозревала.

— Если вы под издевательством имеете в виду хвост, то он у этого кота с момента его приобретения, — холодно бросил Северус, развеивая заклятье, держащее животное в воздухе.

Полукниззл, обретя долгожданную свободу, мгновенно оказался за спиной своего защитника. За тем опомнившись, и припомнив вчерашнюю обиду, он отошёл на несколько шагов. С надеждой, что действие осталось незамеченным, кот глянул на Северуса, но насмешка в чужих глазах мгновенно разрушила иллюзию.

— Так это ваше животное? — задала очередной вопрос МакКошка, по новому взглянув на коллегу. Внимательный взгляд, не скрываемый линзами, был готов поймать любой признак лжи.

— Если бы, — зельевар передёрнул плечами, словно не желая даже представлять такое развитие событий, и громко добавил: — Мистер Малфой, ужин предназначен для того, чтобы есть, а не греть уши. Минус три балла.

Драко облегчённо выдохнул. Настроение у его крестного улучшилось. Уже отойдя на порядочное расстояние, слизеринец услышал:

— Но последние семь лет я был уверен, что ваш любимый Джеймс Поттер прищемил бедняге хвост, — кот, видно, услышав имя недруга мгновенно с приглушённым рычанием вздыбил шерсть, но поняв, что оного не наблюдается быстро успокоился. Тем временем, Северус продолжал наговаривать на своего давнего врага: — Подобное объяснило бы почему эти двое никак не могут поладить.

Драко хихикнул и окончательно скрылся за поворотом, выходя из зоны слышимости. Если слизеринец правильно понял, то это должен быть тот самый Лорд Блэк, полукниззл Феликса, объявивший войну отцу своего характера.

И насколько юноша помнил эта ненависть была завязана не на хвосте, а на...

* * *

— А почему именно Лорд?

Драко с усилием пятился в книгу по, что б её, трансфигурации и почти из первых рядов слушал уже знакомую историю, разве что, в этот раз от другого действующего лица. В этот раз Грейнджер оставила игру в шпиона и подошла к Везунчику.

— Это долгая история. Лорд появился у нас, когда я был совсем маленький. Я сам притащил его с какого-то переулка, но как оказалось, не все взрослые это оценили. Дядя Рем и Сириус не возражали, а вот отец... Он был сильно против.

Кот, вызвавший всплеск воспоминаний, скрылся в глубинах библиотеки, словно избегая упоминания неприятного человека. Насколько слизеринец помнил, библиотека была закрытой для посещения животных, помимо мисс Норис. Этот полукниззл собирался стать вторым исключением.

Феликс тем временем продолжал:

— В то время усилился контроль за выполнением запрета на экспериментальную селекцию, и зоозащитники настаивали, что нам следует оставить малыша у себя. Я тоже был эмоционально за — всю неделю семья выслушивала мои истерики. Положение спас Сириус, забрав Лорда на Гриммо.

Рассказ прервался, и Гермиона подала голос:

— Ты так и не объяснил имя.

Драко мысленно согласился.

— Точно, — рука точно опечаталась в шрам на лбу, сделав его ещё более выделяющимся. — Я назвал его Блэкусом. Меня окружало много людей, чьи имена заканчивающихся на "ус": Ремус, Сириус, Северус... Дядя Рем, увидев, как он разгуливает по Дому Блэков, сказал, что он больше похож на лорда, чем Сириус. С тех пор и повелось... Разве, что отец и Северус зовут Лорда иначе.

— Дай угадаю, профессор Снейп зовёт его Котом?

— Бинго! А для отца это Боггарт или Чудовище.

— Ужасно.

— Не беспокойся, это у них взаимно, после папиной попытки напоить кота зельем для кастрации...

Драко несдержанно хрюкнул, невольно привлекая внимание, вспоминая крайне подробные истории крестного об испорченных отчётах главного аврора Поттера, сожженных мантиях и испачканных очках. Вишенкой на торте стало возвращение "того самого" зелья, прямиком в чашку Джеймса Поттера. Как нарочно, в этот день Северус был в гостях, проверяя состояние Лили.

Как рассказал крестный, искушение не сообщать о лишнем содержимом было слишком велико. Много раз после зельевар жалел о своем добросердечии, а может и просто о взыгравшей профессиональной деформации.

Драко поспешно покинул гостеприимную библиотеку, уже у двери встречаясь с Лордом. Подумав, наследник Малфоев, придержал дверь для животного, не желая оказаться в черном списке.

В одном из особняков Малфоев тоже жили книззлы: лощенные и беспардонно наглые, они переловили от скуки всех павлинов в главном мэноре, после чего на много лет оказались в ссылке, которую воспринимали как заслуженную пенсию. В месте ссылки подрастало уже пятое поколение волшебных кошек, осмелевших достаточно для того, чтобы выбрать своей следующей целью домовых эльфов. Добби в этом плане особенно не везло.

Книззлы становились как шелковые, стоило приехать maman, но стоило приехать papa как животные сходили с ума, разоряя особняк и его окрестности в попытках принести самую достойную добычу. В последний такой приезд особенно отличившиеся притащили Гриндилоу, а их кошачий прародитель не мудрствуя возложил перед опешивший Люциусом его же волшебную палочку и печать лорда.

Papa намёк понял и не появлялся в том особняке уже третий год.

* * *

Спустя несколько дней Драко имел счастье лицезреть грандиозный конфуз со стороны двух гриффиндорцев, сдавших испорченные отпечатками лап эссе. МакКошка была в ярости.

В этот момент Драко, припомнил вчерашнюю подножку, сбившую с ног Феликса и понял, что сделал правильный выбор. От книззлов точно нужно держаться подальше.

Когда после занятия знакомый кот обнаружился перед дверью, где усердно очищал лапы от чернил с помощью штор, для всех собравшихся источник проблем стал очевиден. Рональд, ещё несколько минут назад кричавший на Грейнджер из-за её кота, мгновенно забыл о почти доведенной до слез девушке. Рыжим ураганом парень ворвался обратно в кабинет, пытаясь заставить истину восторжествовать.

Лорд, насладившись местью и реакцией, направился было прочь по коридору, когда его подхватило неуверенное заклинание Невилла, попутно приложив о колонну.

Почему-то Драко совсем не удивился, когда в коридоре возникла потасовка. Крестный промыл мозги успешно, поэтому вместо сглаза из палочки вырвались обезоруживающее и обездвиживающее заклятье. Зная, что страна лучше помнит неизвестных героев, Драко быстро затесался в толпу, исчезнув в туннелях подземелья.

* * *

Когда на следующий день Драко увидел давнишнего полукниззла, важно вышагивающего рядом с Северусом, преследуя его на протяжении всего дня слизеринец даже засомневался, что вот принадлежит Поттеру.

На ужине кот тоже отличился, заняв место прямо на столе, по левую руку от зельевара. Полукниззл время от времени бил хвостом по бокам, но терпел взгляды. Когда кто-то кашлял или хотел заговорить, Лорд подчеркнуто вежливо передавал этому человеку салфетку, заставляя замолчать. Если салфетка не помогала, то в ход шли уже угрозы — очень уж удобно были расположены стаканы.

Ужин прошел в тишине за преподавательским столом.

Когда животное в конце ужина получило жаркое Драко задумался, не было ли у этой парочки уговора.

Ему разумеется так и не ответили.

* * *

Проблемы с работами по трансфигурации Уизли и Лонгботтома так и не пропали, постепенно переходя на домашние задания по чарам и истории магии, которую гриффиндорцев и так делали с попеременным успехом. Отпечатки лап больше не появлялись, но волшебным образом вместо обычных чернильниц под рукой оказывались невидимые, написанное заливалось чернилами или чем-то иным. Однажды в одну из работ Невилла был завернут самый настоящий бутерброд. Безнаказанность не может длиться вечно — в свертке нашлась и пара улик, пусть и сомнительного происхождения.

МакКошка засомневалась, наживая во врагах помимо зельевара и вредного кота:

— Вы утверждает, что это был не ваш розыгрыш, в дело лап какого-то полукниззла?

— Да, профессор, — раздался приглушённый дверью голос Уизли.

Вздохнув, Драко перестал подпирать стенку, в надежде раньше сдать рефераты и не видеть больше в этом году сморщенное лицо МакКошки. Теперь у него были дела поважнее. Слизеринец направился за хозяином недокниззла, решив, что не переживает следующего приступа плохого настроения Северуса.

— Эй, Поттер, там твою животину Макгонагалл растлевает.

Когда Поттер с Грейнджер сорвались с места, слизеринец проводил их взглядом, после чего направился в гостиную Слизерина. За театром абсурда наблюдать в него не было никакого желания.

Позже стало известно, что заклятье против анимагов, не сработавшие на полукниззла, прекрасно сработало на крысе, превратив её в беглого заключённого.

Драко со смущением оглядел дописаный разворот дневника, в котором стало слишком много упоминаний кота. Везунчик словно покинул страницы, уступив их волшебному питомцу, в детстве много раз спасавшему наследника Поттеров: с дерева, из лаборатории и, кто бы мог подумать, один раз от дяди-оборотня, на радостях забывшего отследить небесный цикл. За жизнь Поттера Малфой был благодарен, но... Отчего-то слизеринец всё чаще испытывал какие-то смутные чувства.

Вздохнув, Драко пролистал исписанные страницы; внутри появилось искушение вырвать их. Газетные вырезки и преувеличенные слухи сменились увиденными своими глазами картинками, но это не принесло успокоение.

Прежде запечатлевавшие только людей, страницы всё чаще тратились, становясь упоминаниями животного и не слишком приятных людей.

Действующих лиц прибавилось, и не всех Драко хотел бы видеть. Раньше на бумаге жили только Поттер и Лонгботтом, которого в одиночку вполне можно было терпеть. Уизли сам проник вслед за толстяком, с которым стал неразлучен, позже присоединилась Грейнджер, хвостом увивавшаяся за Везунчиком.

У Драко были догадки о том, что привлекло заучку.

Наверняка, приблизилась, корыстно решив выяснить, что было в мальчишке, чего не было в ней. Как мальчик мог угодить со своей дурной головой к «Умникам». Девчонка, так и не принятая среди гриффов, искала такого же изгнанника, но не смогла найти. Поттера в отличии от Грейнджер принимали, он был своим. Но каким-то образом заучке удалось то, что не получилось у Криви, поступившему в тот же год, что и Поттер — завести близкое знакомство.

Слизеринец даже не пытался предлагать дружбу, изначально претендуя только на позицию наблюдателя. Почему же он удивляется оставшись ни с чем? «И ничего не потеряв» — мгновенно дополняет подсознание.

А взгляд скользил по бумаге дальше, отмечая знакомые лица. Был ли хоть какой-то смысл в этой стопке макулатуры?

На листах дневника был отпечатан великий зельевар, его крестный. Драко не сомневался, что когда-нибудь эти воспоминания о гении зельеварения будут ценить на вес золота. Это вызывало гордость, но мальчик не желал своей рукописи такой судьбы.

В записях была не одна карикатура на умственно отсталых гриффов, вредную МакКошку, Филча... Бывало, что мальчик прятал там интересные истории своей семьи. Будто он может ими с кем-то поделиться кроме Северуса.

На бумаге не нашлось места лишь двум людям: Альбус Дамблдору, ставшему затворником более десяти лет назад, и глупому ребенку, залезшему раньше срока во взрослую шкуру.

Драко небрежно бросил свое единственное сокровище на кровать, оставив на виду. Раньше, ещё вчера, — заботясь о тетрадке, он подыскивал ей укромный уголок, не допуская до чужих глаз. Теперь же он еле удерживался от соблазна её сжечь. Однако предпочёл просто не видеть.

Субботний день, словно извиняясь за плохое начало, арендовал весеннее солнце, словно забыв, что зима только пошла на убыль. Снег, даже не догадываясь о чужом произволе, мог лишь распластаться пониже в надежде, что светило не заметит.

Идеальная погода для квиддича.

Драко выпустил отчаянно трепыхающицмя снитч и, оттолкнувшись от земли, растворился в воздухе.

Ветер, словно того и ждав, вытеснил из головы все тревоги.

* * *

Обед пришёл раньше, чем Драко его ждал, но мельтешившая внизу фигура Пэнси не оставляла выбора. Опыт показал, что девушка будет мёрзнуть до последнего, пока на неё наконец не обратят внимание. А чтобы ускорить процесс в этот раз Паркинсон караулила Слизерина в одной мантии.

Снитч уже давно оттягивал карман, так что Драко ограничился коротким виражом, штопором устремляясь к земле. Уже над самым снегом он выравнил свой полёт и мягко приземлился. Тепло солнца оказалось обманчивее, чем казалось: последствия трюков осели снежной пылью на недовольно лице Паркинсон.

Не дожидаясь, когда недовольство обратится в ругань, Драко отправился избавляться от метлы.

К его возвращению девушка успела привести себя в порядок. Малфой не сомневался, что всё это время полушубок хранился поблизости в чьих-то руках. Переплетающиеся цепочки следов на рыхлом снегу никак не могли быть намечены одним человеком, одним слизеринцем.

Возможно, ещё несколько дней назад он бы возмутился и перессорился со своей группой, но прогулка ввергла его в крайне благодушное состояние, в котором даже клубок змей был похож на букет ромашек.

Парочка слизеринцев успела добраться до зала точно к моменту открытия дверей. Весь запас времени был потрачен на то, чтобы избавиться от полушубка Пенси и безрезультатные попытки заставить блондина переодеться. Драко надеялся вернуться, поэтому все просьбы, угрозы и попытки шантажа пропустил мимо ушей.

Альбус Дамблдор как всегда появился уже в середине трапезы. Видно, искал момент, когда вероятность пересечься с учениками была невероятно низкой для школы. Директор ласково говорил с преподавателями, но избегал смотреть на столы факультетов, не замечая, как его прожигает не одна пара глаз.

Вина и сочувствие просачивались сквозь его фигуру, как бы их не скрывали.

Наследник Малфоев отодвинул от себя тарелку с десертом, осознав, что потерял аппетит. Настроение снова поползло вниз.

Перебросив лист парой ничего не значищих слов блондин направился на выход, направляясь на этот раз в библиотеку. Настроение было слишком паршивым для возвращения в комнату, а домашнее задание, к сожалению, никто не отменял.

Когда перед ним оказались знакомые фигуры, Малфой даже не удивился, решив, что это неизбежное зло, которое придется перетерпеть. А в следующую секунду Феликс застыл посреди коридора, заставив неохотно плетущегося позади Драко врезаться ему в спину, и в изумлении поднял ладонь, на которой багровыми каплями собиралась жидкость.

У слизеринца проскочила мысль, что ему стоило двигаться за девушкой — было бы чуть-чуть безопасней.

— Феликс? — Неуверенно позвала убежавшая вперёд Гермиона. Вопрос сменился пронзительным криком.

Малфой совсем не по аристократки выругался, а затем стремительно развернул не сопротивляющегося когтевранца к себе.

Картина была жуткой. Кровавые подтёки полосами раскрасили лицо, стекая из глазниц, ушей, носа, рта. Кровь была повсюду, а Феликс хлопал глазами, не осознавая, что рискует откинуться от потери крови.

— Retrorsum!

По взмаху палочки Драко жидкость направилась вверх, нарушая законы гравитации, и снова пропитала плоть.

— А теперь в больничное крыло. Быстро, — выдохнул слизеринец, пряча в дыхании предательскую дрожь голоса.

Истощение было беспощадным и стремительным. Всепоглощающая волна усталости накрыла его раньше, чем он думал; встревоженное лицо Грейнджер быстро сменилось липкой темнотой.

Очнувшись в больничной палате, Драко ни капли не удивился. Он даже подумал, что завершение этого злополучного дня и должно было быть таким. На соседней койке обнаружился Феликс, которому снова повезло, а в проходе громко распиналась магглокровка о излишней доверчивости и её последствиях.

Судя по недовольству именно девушке пришлось тащить в больничное крыло вместо одного трупа два тела. В светлой голове слизеринца запоздало всплыло менее энергозатратное заклятье стазиса.

«Придурок» — тихо констатировал он, но всё равно был услышан.

Когда Драко соизволил вынырнуть из своих мыслей, монолог на заднем фоне уже прервался, и палата погрузилась в напряжённое (исключительно для Стрейнджер⁽¹⁾!) молчание.

— Я думала, ты первым делом потеряешь сознание, — попыталась неловко разорвать повисшую тишину магглокровка.

— Мадам Помфри сказала, что ты заработал истощение, — тихим голосом добавил объект спасения.

Выдох, был единственным знаком пренебрежения, который наследник Малфоев себе позволил. Оказывается, светские разговоры ожидали его и в лазарете.

— От вида вашей крови падать в обморок я точно не буду: цвет не подходящий.

Усилием воли Драко соскреб себя с кровати, пытаясь перебороть круги перед глазами. Очертания комнаты размывались, но кроме шатающегося пола никаких других угроз не ожидалось. Хотя нет, оценка оказалась поспешной: голове Драко всё ещё угрожала мигрень от взволнованного бубнежа Грейнджер.

— Тебе нельзя подниматься, мадам Помфри сказала, что последствия истощения пройдут только через несколько дней постельного режима. Необходимо проявить осторожность, такие угрозы могут отразиться на развитии магического ядра...

Драко оттолкнулся от кровати, пытаясь поймать равновесие. Проповедь не затихала, а головная боль, получив подкрепление извне, укрепила свое влияние. Простаяв без движения пару секунд, наследник Малфоев сделал уверенный шаг. Ещё один. Мир исчезать не спешил. Уже в дверном проёме слизеринец позволил себе оглянуться:

— Я не готов терпеть твое присутствие вне учебной деятельности, так что увидимся на зельеварении, заучка-Грейнджер, если ты сможешь благополучно туда добраться.

В следующую секунду в его сторону устремился маленький, но жёсткий кулачок — волнений дня оказалось достаточно, чтобы гриффиндорке сорвало планку.

Из разбитого носа потекла голубая струйка.

— Я думал, что голубая кровь — метафора.

— Фразеологизм, — машинально поправила Поттера Стренджер.

Драко молча вышел, несдержанно хлопнув дверью. Спорить и общаться с идиотами в его планы не входило.

Кровь волшебных созданий всё же имела свои плюсы. Для остановки кровотечения хватило пары минут, ещё несколько пришлось провести в туалете, избавляясь от следов на коже.

Когда Драко вернулся в комнату, она уже не пустовала. К счастью, пара неразлучных растяп отсутствовала, позволяя немного расслабиться. Не думать, какое занятие выдать мальчишкам, отданным ему в слуги ради престижа родителей. Не ломать комедию, зрители которой не появятся.

Нотт встретил его странным вопросом:

— Кто он?

— Тот, кто умер, — хмыкнул наследник Малфоев, внезапно развеселившись. — Разве не очевидно?

Тетрадь лежала на том же месте, но Драко был уверен, что в неё заглянули не единожды. Однако вместо компромата на известный род чужое внимание привлек лист, вырванный из артефакта.

Некролог.

1) Игра слов: strange (странный) и grange (ферма) созвучны, по значению получается незнакомец, чужак, пришелец, нездешний

Вернуться к тексту