Атлантида (гет)

Мы плачем невидимыми слезами, не признаваясь в любви тем, кого любили всю жизнь...

Джинни Уизли пахнет пожарами, алкоголем и смолистым ароматом магловского курева. Она стоит совсем рядом, чуть пошатывается от количества выпитого и машет руками. Губы, испачканные в красной помаде, шепчут бессвязную чушь, веснушки прыгают по алым щекам.

Тысяча и одна ссора, десятки летучемышиных сглазов и хрипло-надменных «осквернительница крови» привели их к этому самому мгновению. Малфой сбежал из-под надзора аврора, Джинни — со своего девичника. Завтра ему вынесут окончательный приговор, а она выйдет замуж за Поттера. Разные судьбы, одно место встречи.

— Удивительное совпадение, представляешь? — Джинни смеётся и отпивает смородиновый ром прямо из бутылки. — Ты совсем не изменился, Малфой, ни капельки. Сидишь под домашним арестом, но всё равно в костюме. А-ри-сто-крат.

Произносит по слогам, качается и задевает его плечом. Они будто друзья в шкурах врагов и наоборот.

Джинни Уизли девятнадцать лет, у неё впереди вся бесконечно долгая жизнь с нелюбимым мужем, дети и карьера в квиддиче. Драко Малфою пару дней назад исполнился двадцать один год, у него впереди последний суд и пожизненное заключение на нижнем этаже Азкабана в крыле с дементорами.

Бессовестно разные, до безумия чужие, они стоят напротив друг друга и впервые разговаривают абсолютно спокойно. Мир, должно быть, сошёл с ума.

— Ром закончился, мне надо чего-нибудь покрепче, пойдём, — Джинни тащит его за собой в тёмную подворотню. — Знаешь, я ведь на днях думала о тебе. Представляешь? Мы никогда нормально не общались, а я выбирала свадебное платье и вспоминала твоё лицо. Понравилось бы Малфою?

Она пьяна и без конца болтает. Сбежала с девичника, потому что устала терпеть разговоры подруг, гуляла по окраине Лондона, чтобы не встретить в центре никого из знакомых.

В воздухе пахнет ночью, угасающим летом и последними минутами свободы. Где-то вдалеке изредка проезжают магловские четырёхколёсные коробки, за одним из окон второго этажа молодая пара занимается любовью на кухонном столе.

Болтливая Джинни Уизли держит Малфоя за руку, лохматит ему волосы и оглушительно смеётся. Она думала о его веснушках и длинных пальцах, которых никогда не касалась. Происходящее нереально, судьба хохочет вместе с рыжеволосой чаровницей и вертит колесо Фортуны.

— Ты меня ненавидишь, разве нет? По крайней мере в нашу последнюю встречу так и было, — Малфой усмехается, пытается заглянуть в карие глаза. В них — целый мир, спрятанный за маревом алкоголя.

— Всё совершенно не так, Драко, — Джинни останавливается у входа в магловский бар и хлопает себя по карманам. — Подожди минутку, сейчас вернусь.

Она отпускает его запястье и скрывается за массивной дверью, улица погружается в тишину. Малфой отходит к ближайшему фонарю, смотрит на своё отражение в луже, украшенной радужными разводами; с несуществующих порезов капают бурые капли крови.

Сегодня он ещё жив, сегодня он выскользнул из квартиры, которую охраняет аврор Хопкинс, и спустился по трубе на неизвестную магловскую улицу, дабы успеть насладиться ночью свободы.

Не надо было быть отличником на уроках Трелони, чтобы предсказать итог завтрашнего суда. Его обвиняют в службе Тёмному Лорду, убийствах, пытках; на его палочке многочисленные следы «Круцио» и «Авады». Какие бы показания не дали свидетели, хорошего исхода не предвидится, адвокат обещает десять лет, на прошлом заседании присяжные настаивали на двадцати.

Малфой не верит в успех и не чувствует на языке вкуса жидкой удачи. Из Азкабана он выйдет больным безумцем, если вообще выйдет. Через двадцать лет родители умрут, друзья не вспомнят его лицо; жизнь будет сломана, как ни крути.

Джинни он увидел совершенно случайно, заметил знакомую фигуру, прыгающую по нарисованным на асфальте детским классикам. Рыжие пряди пружинили по плечам, обтянутым клетчатой рубашкой, макияж размазался по счастливому веснушчатому лицу.

Она узнала его и не прогнала. Протянула полупустую бутылку с ромом и предложила попрыгать вместе. Малфой попрыгал. На одной ноге, на двух, снова на одной, на одной, на двух, переворот.

Вчера он давал показания, сегодня прыгает по квадратикам, завтра умрёт. Жизненные повороты порой до ужаса неожиданны.

— Извини, там была очередь, и бармен не хотел продавать бутылочку из-под полы, — Джинни слетает по перилам и широко улыбается. — Ты пьёшь водку или слишком принципиальный для магловских напитков?

— Попью, — Малфой разрывает зрительный контакт с отражением, поднимает голову. В небе прячется полная луна, то и дело скрываясь за редкими тучами, от Джинни пахнет сумасбродством.

— Она очень мерзкая, но, если закрыть глаза, то можно сосредоточиться и представить, что чувствуешь только огонь внутри. Давай!

Огонь — это Джинни Уизли, но она даже не догадывается, как сильно Драко Малфой хочет почувствовать её внутри.

Первый глоток обжигает рот. Прозрачная текучая жидкость ползёт в горло, скатывается в пищевод и по пути уничтожает внутренности. Малфой вспыхивает, пытаясь сдержать рвотный позыв, ощущает себя абсолютным идиотом. Он позорно склоняется и кашляет, Джинни громко смеётся, поглаживает его по спине. Чтобы услышать этот смех ещё раз, он готов выпить сотню таких бутылок.

— Не так уж и противно, правда? Немного иначе, чем ром, но ты быстро привыкнешь, — с видом знатока Джинни делает глоток вслед за ним и даже не морщится. Бесстрашная не только на поле боя.

— Немного иначе, — неосознанно передразнивает Малфой и слабо улыбается. — Больше не чувствую язык.

— Ну-ка, покажи! — она внимательно смотрит на его губы, комично хмурит брови. Приходится открыть рот и показать обожжённое место.

— Ну фто?

— Ты обманщик, там ничего нет. Признайся, просто хотел, чтобы я подошла поближе? — Джинни пошатывается, щурится, как от солнечного света, но не отводит взгляд.

— Может быть и так, — Малфой позволяет себе лёгкий флирт, потому что завтра умрёт.

— Глупый-глупый Драко, — Джинни наконец выпрямляется и берёт его за руку кончиками пальцев, — надо было сказать об этом в школе.

— Где-то в перерыве между сглазами и «осквернительницами»? — Малфой каменеет, шутка выходит не смешной.

— Вместо, — негромко поправляет Джинни, взгляд её абсолютно трезвый. Алкогольная завеса открывается, он видит частичку мира, скрытого за карей радужкой. Мира, в котором отражаются его собственные глаза.

Ответить на признание нечего. Она завтра выходит замуж, у него нет будущего, их любви нет места в этой жизни.

Несколько минут они молча идут в пустоту улиц, по очереди передавая друг другу бутылку водки. Глоток, ещё глоток, Малфой жалеет, что так бездарно потратил годы жизни, которые мог бы провести с ней. О чём думает Джинни, он не знает.

— Почему ты выходишь за Поттера? — ответ очевиден и понятен, но он всё равно хочет услышать его вслух.

— Потому что это правильно, — она говорит вовсе не то, что вертится в голове. — Мы хорошо знаем друг друга: вкусы, привычки, желания. Гарри знает, как отлизать мне так, чтобы я кончила, я знаю, в какой позе он любит трахаться.

— А…а любовь? — Малфой отпивает ещё. Он больше не содрогается и не хочет вывернуть желудок наружу. Её пальцы всё ещё в его руке.

— Моя любовь слишком далека от меня, нам не суждено быть вместе, — Джинни грустно улыбается, касается плечом его плеча. — Она стоит в коридоре Хогвартса и кричит мне, что я недостойна быть волшебницей.

Подбородок предательски дрожит, солёные капли тают в глаза, обжигают белки и лопают сосуды. Мольбы о прощении застывают на кончике языка, он вновь пьёт, словно ничего не произошло. Трус всегда остаётся трусом. Рядом с ним она ещё более бесстрашная.

— Вчера я мерила свадебное платье, стояла перед зеркалом с причёской, в туфлях, с макияжем и думала о тебе. Позавчера, когда проснулась, тоже. И несколько дней, недель, месяцев назад, — Джинни вдруг останавливается и поднимает голову. — Я соврала, Драко. Я гуляла по окраине Лондона, потому что знала, что где-то там твоя арест-квартира. Хотела посмотреть на тебя в последний раз перед судом, увидеть твои глаза и сказать, как сильно я тебя люблю и любила.

Малфой не двигается, молча смотрит в лицо напротив так, как мечтал посмотреть все эти годы. Им действительно не суждено быть вместе, но алкоголь делает своё дело, сдерживаться невозможно. Он боится сорваться и поцеловать её.

— Ты достойна быть волшебницей. В тысячу раз достойнее, нежели я. Прости меня, — голос глухой и безжизненный.

За секунду до смерти он находит смысл жизни, реальность расплывается лужой из бесконечных слёз.

— Мне жаль, что нельзя всё отмотать назад, — Джинни бледнеет, цепляется за его запястье дрожащей рукой. — Заменить все наши ссоры на поцелуи.

— Тысяча поцелуев вместо тысячи мерзких слов, — шепчет Малфой и наклоняется вплотную к её лицу.

Горячее дыхание обжигает кожу, слезинка срывается с подбородка. В тот миг, когда луна выходит из-за туч, они целуются.

Джинни Уизли пахнет пожарами, алкоголем и магловским куревом, поцелуй с ней ощущается на языке стеклянным разочарованием. Время послушно замедляет ход, даёт им немного больше времени наедине. На улице ни одного прохожего, город вымер, потому что двое влюблённых проживают последнюю ночь вместе.

— Я рад, что сбежал и смог встретить тебя, — Малфой отстраняется и прижимает её к себе. Джинни издаёт нечленораздельный звук, что-то между смешком и всхлипом. — Я рад, что смог поцеловать тебя, подышать тем же воздухом, каким дышишь ты. Прости меня за трусость и принципы, надо было признаться, чтобы успеть всё то, что мы не успели.

Она мотает головой, вжимается лицом в его шею. Воротник рубашки мокнет от чужих страданий, Малфой дышит в рыжие волосы, перебирает пальцами мягкие пряди.

В школе он мечтал прижать её к стене и разорвать блузку, представлял, как будет трахать непослушную «осквернительницу», трогать аккуратную грудь, кончать на веснушчатый живот. Сейчас он боится раздавить её в объятиях и осторожно целует в висок.

Она — несгибаемая в жизни и хрупкая в его объятиях, он — жестокий при всех и самый ласковый наедине с ней. Им суждено быть вместе лишь на пару часов, великая любовь задыхается под гнётом неизбежности.

— Так по-дурацки всё сложилось, — Джинни отрывается от его шеи и шмыгает носом. — У меня ещё и макияж потёк, выгляжу ужасно, наверное.

Алкоголь испаряется, трезвые взгляды ранят больнее пьяных.

— Неправда. Ты прекрасна, что с ним, что без него, — Малфой убирает с её щеки прилипший волос, жадно запоминает каждое слово и прикосновение. Губы мягко задевают тонкие пальцы с серебряным кольцом; Поттер не поскупился на камень.

Джинни улыбается сквозь слёзы, смущённо смотрит из-под мокрых ресниц. Она действительно невообразимо прекрасна, Малфой представляет её в свадебном платье. Самая красивая на свете невеста выходит замуж не за него, мечты разбиваются о суровую реальность.

— Не выходи замуж за того, кого не любишь. Потом всю жизнь будет сожалеть о неправильном выборе, — прописные истины говорит человек, для которого чистота крови важнее чувств. Мир переворачивается, полярности окончательно смещаются.

— Мой правильный выбор завтра отправится в Азкабан, — она нарочито небрежно поправляет сбившиеся волосы. — Мой неправильный выбор ждёт меня дома, обещая любить и оберегать.

— Чушь! — Малфой злится, потому что её слова заставляют его захотеть остаться.

Он уже всё решил, после суда жизни не будет, все желания и мечты умрут на нижнем этаже Азкабана, глядя в пустоту под капюшонами дементоров. Джинни Уизли не удержит его, но сделает уход более болезненным.

— Я изменила неправильному выбору с правильным. Теперь мы все запутаны и смущены, — она его не слышит, вновь несёт пьяный бред. Мир в карей радужке растворяется.

— Ты знаешь, почему мы не можем быть вместе. Я крупно облажался и отвечаю за свои ошибки.

— Не веришь, что я тебя дождусь? — она наклоняет голову.

— Не хочу, чтобы ты ждала.

До рассвета слишком мало времени, чтобы тратить его на споры, их губы соприкасаются прежде, чем она успевает ответить.

Всё как во сне, в воздухе пахнет возбуждением, раздражение сменяется желанием. Малфой убеждает себя в том, что в нём говорит водка, и больше не контролирует свои действия, Джинни раздевается, потому что сама хочет.

Секс под деревом в парке не романтичный и не удобный. Сучки впиваются в спину, по коже ползают невидимые насекомые. Малфой как джентельмен расстилает свою рубашку, Джинни как леди не показывает грудь. Он никогда не узнает размер её сосков, она никогда не сделает ему минет. В каждых отношениях должны быть тайны, иначе они превратятся в обыденность.

— У тебя…у тебя это первый раз? — смущение флиртует с опьянением, водка растекается на губах сладким сиропом.

— С тобой? Да, — Джинни коротко смеётся и мотает головой. — Нет, Малфой, уже не первый, я притворюсь.

Она притворяется, что девственница, он — что для него это просто секс. Притворщиков разоблачают страстные стоны и поцелуи с языком.

Каждое касание равносильно оргазму, Малфой входит не торопясь, боится, что кончит раньше времени. Джинни смотрит ему в глаза и доверчиво гладит по голове. У неё белая кожа, шрам на шее и созвездие из родинок на плече. Малфой целует каждую звёздочку.

— Я оказалась неправа, ты очень изменился, — еле слышный шёпот с трудом различим. — Я хочу тебя в костюме и без него тоже хочу.

Он ускоряет темп, тяжело дышит в приоткрытые губы. Буквы, разбросанные в сознании, отказываются собираться в слова, вместо романтичных признаний хочется плакать и умолять судьбу сжалиться над ними.

— Я завтра приду на суд, — Джинни думает о том же, о чём и он. — Может, что-то можно изменить?

Вопрос виснет в воздухе, звонкие шлепки плоти о плоть становятся громче, жадный поцелуй соединяет души. У влюблённых схожее сердцебиение, чёткие удары звучат с погрешностью в долю секунды; унисон знаком их сердцам ещё со времён школы. Малфой кончает внутрь.

— Ты будешь меня завтра ждать? — она всё ещё тяжело дышит.

— Не приходи, — он ложится рядом с ней на спину и смотрит в небо. За тучами скрываются невыплаканные горести, неровности земли боле не ощущаются под лопатками.

— Приговор ещё неизвестен, вдруг всё повернётся иначе, — они оба знают, что это ложь, и сплетают пальцы. Сбежавшая невеста и осуждённый предатель не могут быть вместе, их любовь ломает вековые устои и рушит ценности; в конце концов обнажённые тела найдут под руинами мира.

— Я люблю тебя, Джинни, — она устраивается у него на груди, накрывается своей рубашкой. — Хочешь расскажу о звёздах?

Рыжая макушка задевает подбородок: молчание знак согласия и плохо сдерживаемых слёз.

Малфой гладит её по волосам и показывает пальцем вверх. Полярная звезда указывает путь путешественникам, но никогда не поможет выбраться из лабиринта, в которой он сам себя загнал. Вместо пожаров горит его собственное сердце.

* * *

Джинни заснёт через пару минут, убаюканная хриплым голосом. Он будет целовать её пальцы, пока никто не видит, и в одиночку допьёт водку.

Через два часа Драко Малфой на руках отнесёт Джинни домой к Гермионе, Рон встретит его на пороге, но не задаст ни единого вопроса. К себе в квартиру он вернётся за пятнадцать минут до прибытия аврора Хопкинса.

В одиннадцать часов дня в одном из брачных залов Лондона заиграет свадебный марш, в это же время судьи Визенгамота начнут занимать свои места в зале заседания. Золотые кольца лежат в бархатной коробочке, приговор готов к вынесению.

В одиннадцать часов шестнадцать минут, за четыре минуты до начала суда, Драко Малфой пойдёт в туалет и запрётся в одной из кабинок. Магловское лезвие затупится в неудачный момент, в одиннадцать восемнадцать Драко Малфой повесится на своём галстуке, зацепив его за одну из балок.

Брачный зал останется пустым, музыка стихнет через несколько мгновений после того, как начнётся. Джинни Уизли отменит свадьбу и никогда не выйдет замуж за Гарри Поттера. Их с Малфоем ребёнок так и не родится.

Заливаемая морем, Атлантида бесшумно уходит на дно. Великая любовь умирает в зачатке.