Ягоза (джен)

Тени от высоких витражей ложились на пол причудливыми узорами, а в воздухе витал тонкий аромат старых книг и дорогих духов. Габриэль стоял у мольберта, его пальцы сжимали кисть с почти болезненной крепкостью, но мысли были далеко от холста. Внезапно в комнате мелькнуло движение: крошечное, едва уловимое. Но он заметил. Быстрым, отточенным движением, его руки сомкнулись в воздухе, словно капкан. Между ладоней, в теплой, но неумолимой ловушке, оказался Нууру. Крошечное существо могло лишь шевелить головой, беспомощно уставившись на своего обладателя широко раскрытыми глазами.

— Нууру, —голос Габриэля прозвучал мягко, но в глубине сквозила сталь. — Мы с тобой, кажется, кое-что упустили в наших планах.

Его глаза, холодные и голубые, рассматривали фиолетовую глубину глаз Нууру. Он еще крепче сжал руки на маленьком тельце. Его взгляд стал острее. Нууру неловко поерзал в руках Агреста.

— Что вы имеете ввиду, хозяин? — спросил Нууру тихим, дрожащим голосом. Габриэль сжал его еще крепче, до тех пор, пока у квами не перехватило дыхание. Нууру внезапно скользнул мимо больших ладоней, как будто он сам не имел физического тела. Габриэль не дрогнул, лишь слегка приподнял бровь, когда Нууру выскользнул из его хватки, словно тень. Его пальцы медленно сомкнулись вновь, но теперь в них оставалась лишь пустота. Он опустил руки, но не расслабился.

— Как интересно, — его голос прозвучал почти задумчиво, но в нем явно читалось ледяное раздражение. — Ты становишься… изворотливее. Или просто забыл, кто здесь хозяин?

Он сделал шаг вперед, его тень накрыла Нууру, словно сеть. В глазах Габриэля вспыхнул холодный огонь.

— Ты знаешь, Нууру, — он наклонился чуть ниже, и его шепот теперь звучал как скользящий по коже клинок, — я не люблю, когда от меня ускользают. Особенно те, кто должен служить.

В воздухе повисло молчание, тяжелое и густое, будто предгрозовое. Габриэль ждал. И в этом ожидании уже заключался ответ. Он не позволит Нууру играть с ним в кошки-мышки.

— хозяин, я, — но Нууру заткнулся. Его крылья затрепетали, когда Габриэль наклонился, впиваясь в него взглядом. Внезапно зашла Натали, говоря, что Адриан успешно добрался домой после мероприятия в школе. Нууру юркнул под пиджак Габриэля, забравшись во внутренний карман. Габриэль едва заметно вздрогнул, когда дверь кабинета бесшумно открылась, впуская Натали. Его осанка мгновенно стала безупречной, а выражение лица стало невозмутимым, словно ничего не происходило. Только легкое учащение пульса выдавало мимолетное напряжение.

— Спасибо, Натали, — его голос звучал ровно, с привычной учтивой холодностью. — Я рад, что Адриан в порядке.

Он небрежно провел ладонью по пиджаку, будто поправляя складки, но на самом деле проверяя, надежно ли укрылся Нууру в кармане. Там, в темноте, крошечное существо притихло, прижавшись к ткани. Нурру заметно вздрогнул от его прикосновения. Он подслушивал разговор Натали и своего хозяина.

Натали кивнула и уже собиралась удалиться, но задержалась на пороге:

— Вы сегодня кажетесь... напряженным, месье Агрест. Вас что-то беспокоит?

Габриэль едва уловимо замер. Его пальцы сжались в кулак, но тут же расслабились.

— Просто погружен в мысли о новой коллекции, — он слегка улыбнулся, но в глазах не было ни капли тепла. — Не беспокойтесь.

Как только дверь закрылась за Натали, его рука резко нырнула во внутренний карман, вытаскивая Нууру за крыло. Крылья Нууру затрепетали, когда Габриэль силой потянула его за мягкое, но крепкое крылышко, и Габриэль не смог сдержать ухмылки.

— Ты думал, это конец разговора? — прошипел он, сжимая пальцы на крыльях квами так, чтобы тот не мог вырваться. — Мы только начинаем.

Квами мог вырваться, снова выскользнуть, или исчезнуть, но то только больше разозлит Габриэля. Вместо того он решил просто остаться в большой ладони, как маленькая игрушка. Габриэль ощутил дрожь, пробежавшую по крошечному тельцу в его руке. Его пальцы сомкнулись чуть крепче, не настолько, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы Нууру понял: бегство сейчас было бы ошибкой.

— Умный выбор, — прошептал он, и в его голосе скользнуло что-то между одобрением и угрозой.

Он поднес квами к самому лицу, так что их разделяли лишь сантиметры. Голубые глаза Габриэля сузились, изучая каждую мельчайшую реакцию Нууру: расширение зрачков, нервное подрагивание усиков, едва уловимый стук крошечного сердца.

— Ты слушал. Ты всегда слушаешь, — его слова были тихими, но каждое из них падало, как камень в бездонный колодец. — Но сегодня ты услышишь меня.

Он медленно разжал ладонь, позволяя Нууру лежать на ней, но не выпуская полностью. Его большой палец лег на спинку квами, едва касаясь, но готовый в любой момент прижать сильнее. Крылышки квами все еще подрагивали. Его кожа была приятной текстуры, нежной и легкой. Мясистая подушечка пальца Габриэля едва заметно погладила его спину между крыльев.

— но я не знаю, что вы хотите узнать, хозяин. — сказал Нууру дрожащим голосом, посмотрев на Габриэля. Агрест замер на мгновение, его палец застыл между трепещущих крыльев Нууру. В его взгляде вспыхнуло что-то невысказанное, тень раздражения, смешанного с холодным любопытством.

— Ты прав, — прошептал он, и его голос стал мягче, но от этого не менее опасным. — Я еще не задал вопрос.

Он медленно провел подушечкой пальца вдоль спинки квами, ощущая под кожей мелкую дрожь. Нууру был таким хрупким в его руке, и все же в этой хрупкости скрывалась сила, способная создавать монстров, переворачивать судьбы. Это вызывало у суперзлодея что-то вроде извращенного восхищения.

— Но ты уже боишься ответа, — продолжил Габриэль, наклоняясь так близко, что его дыхание коснулось фиолетовой кожи Нууру. — Почему? Что ты скрываешь?

Нууру покачал головой:

— Я ничего не скрываю, правда! — он обеспокоенно пытался оправдаться. — Всё, что вы хотели узнать о Камнях Чудес, я рассказал. Я рассказал вам то, что знаю.

Нууру пошевелился под давлением пальца Габриэля. Он был услужливым и робким, что делало его легкой добычей садизма Габриэля.

— Пожалуйста, отпустите меня, хозяин. — Квами почти умолял, надеясь, что Габриэль выпустит его. Габриэль замер, его холодные голубые глаза сузились до ледяных щелочек. Палец на спине Нууру не ослабевал, а лишь слегка усиливал давление ровно настолько, чтобы квами почувствовал, что сопротивление бесполезно.

— Ты — древнее существо. Ты служил другим до меня. И ты точно знаешь больше, чем говоришь.

В его голосе прозвучала сталь. Он наклонился еще ближе, и теперь его шепот был подобен лезвию, скользящему по горлу:

— Я не прошу. Я требую. Последний шанс, Нууру. Что ты утаил?

Квами дрожал, его крылья судорожно сжимались, но бежать было невозможно. Габриэль держал его в ловушке из пальцев, и даже если бы Нууру попытался исчезнуть, он знал, что после этого его хозяин станет только жестче.

Тишина в кабинете стала невыносимой. Даже воздух казался густым, словно пропитанным невысказанными угрозами. Габриэль не сводил ледяного взгляда с Нууру, его пальцы по-прежнему сжимали крошечное существо, готовые в любой момент превратить ласку в боль.

— Хорошо, — наконец прошептал Нууру, его голос дрожал, как лист на ветру. — Есть одна вещь...

Габриэль едва заметно улыбнулся, но в его глазах не было ни капли удовлетворения — только холодный расчет.

— Говори.

— Камни Чудес... они не просто даруют силу. Они меняют того, кто ими пользуется. — Нууру замолчал, словно боясь продолжать. Габриэль нахмурился. Его палец слегка усилил давление на спину квами, заставляя того вздрогнуть.

— Что ты имеешь в виду?

— Они... они впитывают эмоции, желания, даже страхи своего владельца. Со временем... — Нууру замолчал, но Габриэль уже понял.

— Со временем они начинают управлять им, — закончил он вместо квами, и в его голосе прозвучало что-то, отдаленно напоминающее интерес.

Нууру кивнул, его крылья дрожали.

— Именно так. И чем дольше вы их используете, тем сильнее это влияние.

Габриэль задумался. Его взгляд стал отстраненным, словно он уже видел перед собой не кабинет, а далекие перспективы, которые открывались перед ним.

— Значит, ты все это время скрывал от меня, что мои планы могут быть не совсем... моими? — Его голос стал тише, но от этого только опаснее.

Нууру попытался отстраниться, но Габриэль тут же сжал пальцы, не давая ему ни шанса на побег.

— Я не хотел... Я думал, вы и так достаточно сильны, чтобы противостоять этому!

Габриэль рассмеялся. Звук был холодным, как зимний ветер.

— Как трогательно. Ты заботился о моем благополучии.

Он резко поднял руку, поднеся Нууру к самому лицу. Их глаза встретились: голубые, как лед, и фиолетовые, полные страха.

— Но теперь ты рассказал мне правду. И знаешь что? — Габриэль наклонился ближе, его шепот был подобен лезвию. — Мне все равно. Если Камни хотят играть со мной в эту игру, пусть попробуют. Я не из тех, кого можно сломать.

Нууру замер. В его глазах мелькнуло что-то, отдаленно напоминающее ужас.

— Вы не понимаете... — голос квами затих, он недоговорил.

— О, я понимаю прекрасно, — перебил его Габриэль. — И теперь у меня есть для тебя новое задание.

Он разжал пальцы, позволяя Нууру свободно сесть на его ладонь, но взгляд его оставался непреклонным.

— Ты расскажешь мне все, что знаешь. Каждую деталь. Каждую мелочь. И если я заподозрю, что ты снова лжешь... — Он не договорил, но Нууру понял без слов.

Квами опустил голову, будто сомневаясь. Ему хотелось противиться этим жестоким словам, за которыми скрывалось еще больше садизма и желания причинить еще больше боли людям, даже незнакомым.

— Хорошо, хозяин. — выдохнул Нууру, на что Габриэль улыбнулся. Его улыбка была ледяной, олицетворяя его торжество и внутреннюю гордость за самого себя.

Тени в кабинете удлинились, сливаясь с наступающими сумерками. За окном погасли последние отблески заката, и только слабый свет настольной лампы выхватывал из темноты фигуру Габриэля, склонившегося над дрожащим Нууру. Разговор длился уже больше часа, но напряжение в воздухе не рассеивалось, оно лишь сгущалось, как грозовые тучи перед бурей.

Габриэль слушал, не прерывая. Его пальцы, прежде сжимавшие квами с угрожающей силой, теперь лишь изредка касались его крыльев, будто проверяя, не попытается ли тот исчезнуть. Но Нууру и не думал бежать. Его голос звучал тихо, прерывисто, словно каждое слово давалось ему с трудом. Он рассказывал о древних хранителях Камней, о тех, кто поддался их влиянию и исчез в пучине собственных амбиций. Габриэль лишь хмурился, но в глубине его холодных глаз вспыхивали искры, то ли гнева, то ли азарта.

— Значит, ты утверждаешь, что даже те, кто создавал эти Камни, боялись их силы? — Габриэль наконец прервал молчание, и его голос, ровный и тихий, контрастировал с едва сдерживаемой яростью. Но то была не ярость, а азарт. Ему и правда было интересно.

— Они не боялись силы. Они боялись... цены. — отозвался Нууру с кивком.

Габриэль откинулся в кресле, его тень на стене изогнулась, как крыло хищной птицы. Он задумался, и в эти минуты тишины Нууру казалось, что время замедлилось. Даже часы на стене, обычно мерно отсчитывающие секунды, теперь звучали глухо, будто сквозь толщу воды.

— Цена, — наконец повторил Габриэль, и в его голосе прозвучало что-то, отдаленно напоминающее презрение. — Ты думаешь, это меня остановит?

Нууру не ответил. Он знал, что любые слова теперь как спичка в пороховом погребе.

Габриэль внезапно встал, подойдя к окну. Нууру наконец смог выскользнуть на стол. Силуэт Агреста четко вырисовывался на фоне ночного неба, и Нууру впервые за весь вечер увидел в его осанке не только уверенность, но и что-то еще: натянутость, словно тетива лука перед выстрелом.

— Хорошо, — произнес Габриэль, не оборачиваясь. — Допустим, ты прав. Допустим, Камни действительно опасны для того, кто не умеет их контролировать. — Он медленно повернулся, и в его глазах горел холодный огонь. — Но это лишь значит, что я должен стать сильнее их.

Нууру сжался. Он хотел возразить, предупредить, но слова застряли в горле. Вместо этого он лишь прошептал:

— Вы не представляете, с чем играете...

Габриэль рассмеялся. Звук был коротким, тихим:

— О, я представляю. И именно поэтому я выиграю.

За окном пролетела ворона, ее крик на мгновение нарушил тишину. Габриэль взглянул на часы: прошло уже два часа. Пора заканчивать этот разговор.

— На сегодня достаточно, — сказал он, повернувшись. Квами тут же отпрянул, но не улетел, словно понимая, что бегство бессмысленно. — Но помни: если я обнаружу, что ты снова что-то скрываешь...

Он не стал заканчивать фразу. Угроза висела в воздухе, тяжелая и неоспоримая. Нууру молча кивнул.

Габриэль потушил лампу, погрузив кабинет в темноту. Нууру оглянулся по сторонам, а затем его взгляд упал на виноград на тарелке.

Тишина в особняке Агрестов ночью была особого рода: густой, бархатной, почти осязаемой. Она не приносила покоя, а лишь подчеркивала гулкое эхо одиночества, что скрывалось за высокими стенами. Лунный свет, пробиваясь сквозь щели тяжелых портьер, ложился на пол призрачными серебристыми полосами, едва освещая спальню.

Габриэль спал. Его сон, обычно жестко контролируемый и лишенный глубины, в эту ночь оказался владением иных сил. Во сне он снова стоял на утесе, а ветер трепал белые волосы Эмили. Она смеялась, и звук этого смеха был единственной музыкой, которую его душа признавала. Он протянул руку, пальцы уже почти коснулись ее плеча, когда картина распалась, как дым. Утес превратился в холодный мрамор пола, а смех — в навязчивый, предательский шепот эха. Ее лицо, такое ясное мгновение назад, ускользало, растворяясь в небытии, оставляя после себя лишь всепоглощающую, леденящую пустоту. Во сне он закричал ее имя, но звук застрял в горле. И вместо него из его глаз, сомкнутых веками, потекли слезы. Две одинокие капли, горячие и соленые, прокатились по вискам и затерялись в светлых волосах.

Именно этот соленый, насыщенный болью вкус и уловил Нууру. Квами, катающий виноградинку по прикроватной тумбочке, встрепенулся. Голод, вечный и назойливый, заставил его дрогнуть. Но это был не просто голод. Слезы Габриэля… они пахли невысказанной тайной, ничем не разбавленной эмоцией, которой его хозяин никогда не позволял себе в состоянии бодрствования. Соблазн был слишком велик. Осторожно, словно сама тень, он сполз вниз и приземлился на подушку. Габриэль вздрогнул во сне, его лицо исказилось беззвучной гримасой боли. Он поморщился во сне, поворачивая голову в сторону. Нууру замер, ожидая. Когда хозяин снова погрузился в беспокойные глубины сна, квами приблизился к влажному следу на его виске. Крошечный язык коснулся кожи. Эффект был мгновенным: вкус отчаяния и тоски, такой концентрированный и мощный, что у Нууру потемнело в глазах. Он жадно приник к коже, стараясь не пропустить ни капли этого редкого пира.

Но в своей жадности он потерял осторожность. Его маленькое тельце потерлось о щеку спящего, крылья нервно взметнулись, касаясь ресниц. Габриэль проснулся мгновенно. Не так, как просыпаются обычные люди, не медленно и смутно. Его сознание вспыхнуло, как лезвие, обнаженное из ножен. Прежде чем он успел осознать, что происходит, его рука уже сомкнулась вокруг источника движения. Пальцы впились во что-то маленькое, теплое и слегка упругое. Резкий свет ночника ослепил Нууру. Он замер в железной хватке, по телу пробежала крупная дрожь. На его фиолетовой мордочке еще блестели крошечные капельки от слез Габриэля.

Габриэль поднес сжатую ладонь к лицу. Его ледяные глаза, еще влажные от сна, сузились, когда он увидел предательский блеск на фиолетовой коже квами. Он не сказал ни слова. Просто смотрел. Тишина растягивалась, становясь гуще и тяжелее. В его взгляде не было гнева, лишь глубокая, бездонная усталость и что-то еще, что Нууру не мог распознать.

— Ты… — голос Габриэля был хриплым от сна и непривычно тихим, без привычной стальной оправы. — Ты питаешься этим?

Нууру не мог солгать. Не сейчас. Он лишь кивнул, опустив голову. Пальцы, сжимавшие его, не разжались, но и не сдавили сильнее. Габриэль откинулся на подушки, его взгляд уставился в потолок, куда-то в бесконечность, глаза слегка закатились. Он не мог оторваться от сна. Все эти войны с подростками умаяли его. Казалось, он снова видит тот сон, где ему было комфортно и тепло всего на мгновение.

— Они были о ней? — прошептал Нууру, осмелев. Его собственный страх вдруг уступил место любопытству.

Габриэль медленно перевел на него взгляд. Казалось, он вот-вот раздавит квами за эту наглость. Но вместо этого его губы тронула едва заметная, горькая улыбка.

— Не все твои вопросы должны иметь ответы, Нууру.

— Но… они были настоящими, — продолжил квами, чувствуя странную, новую для себя смелость. — Сильными. Я… я такого еще не пробовал.

Габриэль закрыл глаза. На мгновение его маска непоколебимого владыки полностью распалась, обнажив невыносимую усталость одинокого человека. Он снова был тем, кем был в ту ночь — сломленным мужем, стоящим на коленях перед пустотой, которую оставила после себя его Эмили.

— Уходи, Нууру, — его голос прозвучал почти как просьба. — Оставь меня.

Но его рука не открылась. Она так и сжимала квами, будто в этом крошечном существе была единственная нить, связывающая его с реальностью в этот миг полного краха всех его защит. Габриэль снова отвернул голову.

Нууру не шевелился. Он чувствовал, как бьется большое, тяжелое сердце в груди хозяина. Ровный, мерный стук, который вдруг сбился.

— Иногда… даже скалам нужна тишина, — очень тихо сказал Нууру. Это была не услуга, не лесть. Это была просто констатация факта. Габриэль снова посмотрел на него. Гнев, ярость, холодная расчетливость — всего этого в его взгляде не было. Была лишь та самая, обнаженная боль, которую он так тщательно скрывал ото всех, даже от самого себя. Он разжал пальцы. Нууру не улетел. Он остался сидеть на его ладони, смотря на него своими большими, фиолетовыми глазами.

— Спи, хозяин, — прошептал Нууру. — Я никому не расскажу.

Габриэль медленно, почти машинально, положил квами на соседнюю подушку. Он перевернулся на бок, спиной к Нууру, к миру, к реальности. Его плечи напряглись, а затем медленно расслабились, будто с них свалилась невидимая тяжесть.

— Никому, — тихо, уже почти во сне, повторил он, явно с угрозой.

Он не сказал «спасибо». Он никогда бы этого не сказал. Но в тишине комнаты, нарушаемой лишь его ровным дыханием, эти слова висели неназванными, но понятными. Нууру сидел на подушке, наблюдая, как его хозяин постепенно погружается в забытье, на этот раз более спокойное, лишенное призраков. Лунный свет теперь освещал профиль Габриэля, делая его резкие черты чуть мягче.

Когда дыхание Габриэля стало глубоким и ровным, Нууру наконец сдвинулся с места. Он подобрал с простыни еще одну, почти невидимую соленую каплю, последнюю слезу той ночи. На этот раз он ел медленно, с уважением к той цене, которую за нее заплатили. Затем он устроился в складках одеяла рядом с головой спящего человека, на посту. Охраняя не хозяина от врагов, а его боль от посторонних глаз.