Обретая близость (гет)

𝙏𝙪𝙧𝙣 𝙩𝙝𝙚 𝙡𝙞𝙜𝙝𝙩𝙨 𝙤𝙣 𝙩𝙝𝙚 𝙣𝙞𝙜𝙝𝙩 𝙞𝙨 𝙩𝙤𝙤 𝙡𝙤𝙣𝙜

𝙆𝙚𝙚𝙥 𝙮𝙤𝙪𝙧𝙨𝙚𝙡𝙛 𝙬𝙖𝙧𝙢 𝙄'𝙢 𝙘𝙤𝙢𝙞𝙣𝙜 𝙝𝙤𝙢𝙚

𝙄 𝙘𝙖𝙣𝙣𝙤𝙩 𝙝𝙚𝙡𝙥 𝙮𝙤𝙪, 𝙮𝙤𝙪 𝙮𝙤𝙪𝙧𝙨𝙚𝙡𝙛 𝙢𝙪𝙨𝙩 𝙨𝙚𝙚

𝘿𝙚𝙘𝙞𝙙𝙚 𝙣𝙤𝙬 𝙤𝙣 𝙬𝙝𝙖𝙩 𝙮𝙤𝙪 𝙬𝙖𝙣𝙩 𝙩𝙤 𝙗𝙚

𝙏𝙪𝙧𝙣 𝙩𝙝𝙚 𝙡𝙞𝙜𝙝𝙩𝙨 𝙙𝙤𝙬𝙣

𝙏𝙝𝙚 𝙡𝙞𝙜𝙝𝙩𝙨 𝙖𝙧𝙚 𝙩𝙤𝙤 𝙨𝙩𝙧𝙤𝙣𝙜

A-ha "Turn the lights down"

Он вошёл в комнату, не включая свет. Призрачное серебро полной Луны заливало пространство, создавая рассеянный, мягкий полумрак. Он увидел её. Её силуэт был похож на рисунок, набросанный тонким карандашом, — хрупкий и невесомый. Она стояла у окна, спиной к нему, обхватив чашку руками, и казалась почти эфемерной. Лунный свет, пробиваясь сквозь окно, превращал её длинные, распущенные волосы в жидкий шёлк.

Тихий звук его шагов заставил её вздрогнуть. Она не видела его, но чувствовала, как он приближается. Воздух вокруг стал плотным, наполненным его запахом — запахом свежести и чего-то неуловимого, только ему присущего. Она сжала чашку в руках, и от этого простого движения её сердце забилось чаще.

Её тело замерло. Она ощущала, как напряжение нарастает; было такое ощущение, будто она ждала этого момента всю жизнь. Она знала, что он не будет настаивать, и знала также, что это должно случиться, и что это произойдет. Сегодня. Сейчас. Как неизбежное, таинственное, волшебное, как эта серебряная Луна. И это было так волнующе, что она не могла ни двигаться, ни говорить.

Он знал, что она чувствует его присутствие, даже не обернувшись. Она не издала ни звука, но он видел, как напряглись её плечи, как она чуть сильнее сжала чашку. Это был её способ сказать "я знаю, что ты здесь". Он не торопился. Эта тишина была частью их ритуала. За годы, что они знали друг друга, и за те месяцы, что она жила у него, они хорошо изучили невысказанный язык друг друга, состоящий из взглядов, мимолетных прикосновений и пауз. Он понимал, что она не боится его, а лишь волнуется. Это волнение было ожиданием. Ожиданием того, что должно было случиться. Он тоже ждал, давно, но никогда не настаивал, уважая её пространство и её чувства.

Он медленно, почти бесшумно, подошёл к ней, стараясь не нарушить эту хрупкую тишину. Её тело, освещенное луной, казалось произведением искусства, которое он боялся испортить. Он остановился за её спиной, чувствуя её тепло и слыша её дыхание, осторожно положил руки ей на плечи. Она чуть вздрогнула и медленно опустила чашку на прикроватный столик, и этот тихий стук был единственным звуком в залитой лунным светом комнате.

Его руки нежно обняли её, и она прижалась к ним своими, словно в нерешительном жесте, будто одновременно ища защиты, и сомневаясь, стоит ли ей открываться. Её руки, сжатые в ладонях, символизировали внутренний конфликт: открыться ему или продолжать обороняться? В этом движении было так много хрупкости, так много нежности. Она была похожа на маленькую птичку, которая попала в руки человеку и не знает, чего от него ждать.

Он наклонился и вдохнул аромат её волос, который всегда напоминал ему о цветущих вишнях. Этот момент был наполнен ожиданием. Это было не просто прикосновение, а молчаливое обещание нежности, финальный аккорд в долгой, трепетной мелодии, которую они играли уже много месяцев.

Она почувствовала его тепло, его дыхание на своей шее. Он нежно коснулся её плеча, и это прикосновение было таким лёгким, что она едва его ощутила. Но оно пронзило её до самого сердца. Её кожа наполнилась мурашками, и она закрыла глаза, погружаясь в этот момент. Она больше не хотела ни о чем думать.

Воздух вокруг них был пропитан его невысказанным желанием, и она ощущала его, как тонкий, дурманящий аромат. Он не говорил ничего, и в этом молчаливом ожидании было что-то, что трогало её до самой глубины души. Это было не просто физическое желание, а что-то гораздо более глубокое и искреннее. Она понимала, что он хочет её, давно, и эта мысль вызывала в ней целый вихрь противоречивых чувств. Каждое его прикосновение — нежное, но в то же время уверенное — несло в себе силу, которая одновременно пугала и манила. Она не могла отрицать, что он привлекал её, и это влечение было тем сильнее, чем больше она проводила с ним времени.

Но с другой стороны, в её сердце всё ещё жила боль от прошлого, свежая, как незажившая рана. Воспоминания о предательстве, о лжи, о разбитых обещаниях не давали ей покоя. Страх снова довериться, страх потерять себя — все эти мысли боролись в ней, словно дикие звери в клетке, не давая покоя. Она пыталась понять себя, понять, чего она на самом деле хочет. Это влечение к нему — это истинное чувство или просто желание забыться, найти временное утешение в его объятиях? Она боялась, что, поддавшись этому моменту, она снова совершит ошибку, которая будет преследовать её ещё долгие годы.

Она повернула голову, чтобы посмотреть на него, и её глаза, полные лунного света, были похожи на две тёмные звёзды. В них он видел всё то, о чём они никогда не говорили. Кто он для неё? Друг, который хочет чего-то большего? Её парень, с которым ещё ничего не было? Неужели он — это то, что ей было нужно, но она боялась себе в этом признаться?

Он — нежность, которую она заслуживает, и безопасность, в которой она так сильно нуждается

—Я не знаю...— прошептала она, и её голос дрогнул.

Он осторожно взял её лицо в ладони, и его прикосновение было нежным, но уверенным. Она смотрела на него, и он видел, как в её глазах борются страх и желание. Она хотела верить ему, хотела отдаться этому чувству, но прошлые раны не давали ей покоя. Она боялась, что если сейчас откроется, то это волшебство, эта магия доверия, возникшая между ними, исчезнет.

—Я понимаю. Если ты не уверена, тогда...— начал он , но она почти неслышно произнесла:

—Я... я хочу...

Она смотрела в его глаза, и в их глубине видела не только нежность, но и ту особенную силу, которая не давила, а успокаивала. Это была не требовательность, а уверенность в себе и в своих чувствах. Она почувствовала, что ему можно довериться, что он не причинит ей боли, что рядом с ним она может быть уязвимой без страха. В его взгляде она видела желание, влечение, страсть, но в этом не было ни капли принуждения. Наоборот, он давал ей пространство для выбора, позволяя самой решить. Она чувствовала, как их энергии переплетаются, как что-то естественное и давно назревшее происходит между ними. Она как будто сдавалась, но это не было поражением. Это было признание того, от чего она так долго бежала, чего боялась. Она доверилась этому моменту и себе, своим чувствам.Она слабо кивнула, и этот маленький, почти незаметный жест был для него самым важным ответом. Он медленно подался вперёд, и её сердце замерло в ожидании. Поцелуй был долгим и глубоким, нежным и понимающим. Она закрыла глаза, погружаясь в него, впитывая каждую секунду.

Она чувствовала его губы на своих, тёплые и мягкие, его дыхание, горячее и трепетное. Она чувствовала, как его руки на её талии нежно прижимают её к себе. Его прикосновения были осторожными, будто он боялся, что она исчезнет, словно мираж. Всё её тело откликнулось на это прикосновение. Она чувствовала, как по коже бегут мурашки, как её сердце начинает биться в унисон с его сердцем. В этот момент не было ничего, кроме них двоих — её и его. Она чувствовала его, его силу, его желание, его потребность в ней. И это было именно то, чего ей так не хватало. Она знала, что он не причинит ей боль, что он просто хочет быть рядом. И она тоже этого хотела.

Ночь наполняла комнату какой-то особой тишиной, лишь лунный свет, проникая сквозь лёгкие занавески, рассеивался по стенам и полу. В пространстве замерло что-то невесомое, хрупкое. Это было похоже на невидимую завесу, сотканную из их совместного дыхания и биения сердец, которая, казалось, остановила время.

Взгляд девушки на мгновение упал на болшое зеркало, находившееся как раз напротив кровати: их отражение, окутанное мягким светом Луны, выглядело как ожившая картина. Её миниатюрная фигура, утонувшая в его объятиях, казалась частью его самого. Они были не двумя людьми, а единым целым, созданным из света и тени. Это было так красиво и так правильно, что она почувствовала, как её сердце наполняется нежностью. Зеркало словно отражало не просто их образы, а нечто гораздо более глубокое и интимное. Их силуэты, очерченные мерцающим, мистическим серебром, Луна превратила в фигуры, словно вырезанные из самого воздуха. Это было не прямое отражение реальности, а скорее её квинтэссенция. И это добавляло

моменту особой хрупкости. Казалось, что любое неосторожное движение, любой резкий звук могут разрушить это волшебство.

Он был рядом, его рука скользнула по её щеке; в этом прикосновении была вся нежность,которое он испытывал, и вся страсть, которую он долгое время сдерживал месяцами. Он мог бы в один миг завладеть ею, разорвать тонкую нить её согласия, отдаться порыву. Но он не хотел так. В этом трепете его пальцев, в этой неторопливости — было желание не спугнуть её, не разрушить хрупкий мир, который они так долго строили. Он уже обладал ею давно, в своих мыслях, но сейчас, в реальности, он выбрал нежность и трепет, показывая, что его любовь — это не напор, а бережное, трепетное прикосновение.

В ответ на эту бережность, она потянулась к нему, её рука коснулась его плеча, ощущая под ладонью рельеф мышц, затем она провела ладонью по его лбу, и это простое движение заставило его тело вздрогнуть. Он почувствовал её близость, её тепло, согласие и этот жест сказал больше, чем любые слова.

Она чувствовала, как по её телу бегут мурашки, и это было приятное, волнующее ощущение, не имевшее ничего общего с холодом от страха. Она прижалась к нему, её обнажённая кожа встретилась с его, и это было восхитительно, завораживающе и невероятно притягательно.

Конечно, она помнила всё, что происходило, но волнение было настолько сильным, что она даже не подозревала, что такое возможно. Это любовное томление, это влечение, словно стирали грань между реальностью и сном. Она не теряла память в прямом смысле, нет, но словно растворялась в интенсивности переживаемых ощущений. Она словно плыла в этом чувственном тумане, где каждое его прикосновение, каждый взгляд, каждая его фраза достигали её сквозь пелену этого наваждения.

Она слышала его хриплый шёпот, полный страсти и нежности, в промежутках между поцелуями.

—Малышка... я схожу с ума от тебя, — повторял он, и она чувствовала, как её собственное волнение нарастает с каждой секундой. Его губы накрывали её, сначала осторожно, словно пробуя на вкус её согласие. Потом, почувствовав её ответ, поцелуи сстановились глубже, страстнее. Он целовал её, приоткрывая губы и дразня её своим языком, она ощущала его властное, но в то же время нежное прикосновение, которое исследовало её рот, заставляя её отвечать ему всё с большей страстью.

—Я ждал этого... хотел так сильно, его горячее дыхание обожгло её.

—Но так, чтобы ты тоже хотела...

—Да...— её ответ был едва слышным шепотом, растворившимся в воздухе.

Её сознание уходило за грань реальности. Все мысли исчезли, остались только ощущения: жгучее дыхание, прохлада его пальцев на её коже, тепло его губ, когда его поцелуи спускались ниже, оставляя за собой след на её шее. Его руки скользили по её телу, то прижимая с силой к себе, то нежно лаская, оставляя за собой волну мурашек.

Его губы двигались дальше, к груди, и она вздрогнула, когда он коснулся её кожи. Это был не напор, а оглушительная нежность, которая заставляла её сердце биться в бешеном ритме. Она понимала его силу, его желание, его потребность в ней. Впервые за долгое время она чувствовала себя по-настоящему живой. И это было именно то, чего ей так не хватало. Он целовал её медленно, словно пробуя на вкус. От этого нежного, но чувственного прикосновения напряжение, которое всё ещё таилось в её теле, начало растворяться. Она почувствовала, как её мышцы расслабляются, а по венам разливается приятная, тягучая нега.

Его пальцы, тёплые и уверенные, коснулись её живота, но не спешили. Он двигался осторожно, будто читал её реакцию; он почувствовал не страх, а скорее волнение от чего-то нового, от осознания того, что её тело принадлежит ему, что он может делать с ней всё, что захочет.

Его движения стали медленными и плавными, пальцы скользили по её бёдрам, по внутренней стороне ног, оставляя за собой огненный след на её коже. Она чувствовала, как её тело отзывается на каждое его прикосновение. Казалось, что он не просто касался её, а разжигал в ней огонь, который начинался где-то глубоко внутри и распространялся по всему телу. Её дыхание участилось, она не могла ни о чём думать, кроме его прикосновений. Она закрыла глаза, отдаваясь ощущениям.

Его заводило в ней всё. То, как она отвечала, но всё равно оставалась сдержанной, будто часть её оставалась тайной, которую он так хотел разгадать. И это не было игрой, её лёгкая зажатость была подлинной. И это сводило его с ума. Нежная, робкая реакция говорила больше, чем любые слова. Он видел, как она, поначалу чуть зажатая, постепенно расслаблялась в его руках. Это было не просто физическое возбуждение, это был адреналин и кайф, который он получал, чувствуя, как она доверяется ему всё больше. Каждое её тихое дыхание, каждая нерешительная ласка — всё это говорило о её искренности. Он понимал, что эта близость особенная, потому что она не притворялась, а просто была собой.

Когда он вошел в неё, это не было похоже ни на что, что она могла бы представить. Не боль, не страх, а такая концентрация чувств; её тело мгновенно отреагировало, оно принадлежало теперь ему. Именно в этот момент её охватило чувство невесомости. Она перестала чувствовать себя в пространстве. Вся её реальность сузилась до одного мгновения: до его теплого тела, до его глубоког, прерывистого дыхания. Она была заполнена им, и это чувство было всепоглощающим и полным.

Затем его движения стали увереннее, и она отвечала ему, прижимаясь всем телом. Ее дыхание участилось, тело напряглось, и она почувствовала, как внутри зарождается и начинает расти что-то мощное, неостановимое. Это было похоже на накатывающий прилив, который, набирая силу с каждой секундой, грозил накрыть ее с головой. Каждое его прикосновение было новым толчком, каждый поцелуй — волной, несущей с собой не только физическое наслаждение, но и обещание полного слияния.

В момент, когда напряжение стало невыносимо прекрасным, волна обрушилась с невероятной силой. Наслаждение прокатилось по ней, она больше не принадлежала себе: становясь частью этого мощного потока, который вырвался на свободу.

Она выгнулась в его руках, словно в попытке дотянуться до чего-то невидимого, но бесконечно желанного. В этот момент она была одновременно беспомощна перед силой наслаждения и абсолютно сильна в своей способности его переживать. Ее тело дрожало от восторга, каждая клеточка отзывалась на этот мощный всплеск чувств. Она прижалась к нему, желая усилить это переживание, сделать его не только своим, но и общим. Она стремилась впитать его в себя, стать с ним единым целым.

Её реакция не просто сводила его с ума, она была зеркалом его собственного наслаждения. Он чувствовал, как её отчаянное желание слияния передается ему, и он сам прижимал её к себе еще крепче, будто пытаясь стереть границу между ними. В этот момент она была не просто рядом, она была частью его, и он тонул в её бездне наслаждения, которая становилась их общей бездной.