Несчастье (гет)

— Замечательно. Просто замечательно! Только этого нам не хватало!

Боль в ноге растёт как на дрожжах.

Я прикрываю глаза, отрешённо воспринимая мамины крики.

— Это вообще ни в какие ворота не лезет!.. Олег, ты меня вообще слушаешь? — кажется, у меня что-то сломалось в середине рефлекторной дуги.

Перелом ноги восемь раз уже должен пройти за такое-то время.

— …Мать пришла с работы! — заботливая родительница ставит на стол тарелку тёмно-зеленой субстанции. — Ты мог бы хоть посуду помыть?

— В прошлый раз ты сказала, что она помыта недостаточно… — я пытаюсь припомнить нужное слово.

— Потому что посуду моют специальной жидкостью, а не потоками музыки в этих вот дурацких наушниках! Как же мне всё надоело…

За окном клонится солнце к закату. Я машинально черпаю пластмассовой ложкой, на мой взгляд, совершенно несъедобное пойло.

Обед напоминает новую, популярную у педиатров, микстуру.

Сочетание хвоща, плауна, горечавки корня, белого гриба с трубчатой шапкой, бузины цветков в неизвестном мне агрегатном состоянии.

— Олег, это немыслимо… Почему ты ешь одноразовой ложкой? — мама наконец двигает стул и садится.

Пластик царапает дорогущий китайский фарфор.

В темную жижу почти наверняка насыпали ризоиды представителя отдела моховидных — благородного кукушкина льна.

…В пять часов вечера мы тащимся с ней в поликлинику. Мама на ходу едва успевает ругать окружающий мир.

— Почему мы должны идти пешком до соседнего дома? Почему нельзя вызвать такси прямо к подъезду…

— Мембраны моих тилакоидов требуют солнечный свет! Без них у АТФ и НАДФН не будет ни единого шанса… — я упрямо передвигаю костылями по выбоинам старой дороги.

Мама идёт рядом, теперь уже старательно пялясь в мобильник.

Интересно, какое конкретно слово она сейчас гуглит?..

Такси заворачивает в дурацкий косой переулок.

Луч фонаря скользит по крыше почти нового здания 47-й поликлиники.

Мне всегда нравилось данное место. Особенно месяц назад, когда я таскался сюда в шесть утра на массаж.

В сочетании марганцовки и благородного трехатомного спирта здание было бы ещё прекрасней, конечно.

За стойкой ресепшена старая тётка в дурацком красном платке заявляет, что врач-педиатр «преждевременно ушёл на больничный».

— Вот с… дебилы! — говорит мать, наконец садясь в очередное такси.

Интересное слово — дебил. Мне всегда нравилось думать о том, как оно появилось.

Дебилами нас называла математичка, когда мы неправильно списывали из ГДЗ упражнения.

А когда копировали слово в слово каждую цифру, она употребляла совсем неприличное слово, по иронии, начинающееся тоже на «д»…

Так вот… если разбить «дебил» на приставку, суффикс и корень… Получается, что главная часть здесь — «ил»… Хотя никого ила в этом слове, казалось бы, не было.

Или главная — «бил»? Тогда какой частью речи является «де»?

Дома нет электричества. Мама несколько раз нажимает на выключатель, словно от этого свет решит вернуться в нашу квартиру.

— Ну почему опять всё плохо?

Бабушка всегда говорила, что все несчастья от того, что никто (включая нас) не верит в приметы.

Я никогда не видел Ирину Геннадьевну, — уже 85 лет она живёт в Новосибирске, — тем не менее, с ранних лет представляю её с тяжёлым справочником всяких примет…

И, прогибаясь под данной картинкой, всегда соблюдаю последние три.

— Олег, ну что ты застрял, а? Почему с нами всегда происходят несчастья? — мама хватается руками за голову, маршируя в сторону нашей соседки.

Я искренне надеюсь, что Света Григорьевна не вспомнит, как мы с другом оторвали с её двери объявление об отключении горячей воды на три дня.

Костыли крутятся по часовой стрелке, то и дело задевая косяк старой двери.

Мама часто говорит, что у меня в голове ерунда.

На самом деле я думаю про очень интересные вещи.

Мозг рисует картинку старинного города, часовую башню, руины замка с белой башней, а на ней — огромный маяк.

Я представляю, как молодой человек в нелепых панталонах нацелил на противника блестящее лезвие шпаги.

Костыли начинают вилять в разные стороны, то и дело сопровождая поворот оглушительным грохотом.

— Олег! Иди в дом! — визжит мать с противоположного конца коридора. — Выпей обезболивающее. — Она снова поворачивается к старой соседке.

Я представляю, как у Светы Григорьевны за спиной появляются крылья, а на голове вырастают рога.

Прошлой ночью она не давала мне спать мыльной драмой.

В кухне первым делом разбиваю стакан со всем его содержимым.

Пытаюсь замести осколки, подсвечивая себе дурацким фонарём телефона. Тот гаснет, «низкий заряд»…

Таблетка — неожиданно горькая — царапает заднюю стенку и без того болящего горла.

— Меньше ледяной воды надо пить! — замечает добрая мама, натягивая в коридоре зимнюю куртку. — Света, кстати, нет только у нас!

— Замечательно!

— Олег, поторопись! У нас через пятнадцать минут — новый врач… Олег? — видимо, здесь тоже нужно было вставить реакцию.

— Ослепительно, мам, как всегда!

* * *

— Сильно ударился, да? — она садится передо мной на колени. Халат съезжает, обнажая полоску голого тела.

— Да нет, терпимо, — я выговариваю каждое слово сквозь зубы.

Поток нахлынувшей боли бьёт отбойным молотком по черепной коробке.

— Давай врача позову? — она наклоняет голову в сторону, видимо, силясь встретиться своими глазами с моими, — я курсы первой помощи окончила. У тебя перелом, сто процентов.

— Не надо ни-ка-кого врача… — нога полыхает огнём.

Я хочу сказать, что перелом здесь может поставить даже придурок. Чувак с ганглиями вместо мозгов.

— Ты не переживай… В травме даже лучше, чем в лорке, — девочка проводит рукой у меня по больному колену. — Я там раза два лежала, так кайфно… Я скоро вернусь.

Она встаёт рывком, от вида которого меня начинает мутить.

Я, как дурак, остаюсь сидеть на полусухом больничном полу.

«Ты и так дурак, Олег. Только дураки ломают ноги в больницах», — сообщает мне голос в бошке.

* * *

…Мама не может найти ключи от квартиры.

Она стоит в тёмной прихожей, выражаясь словами, к которым с ходу не подберёшь даже более-менее приличный аналог.

В дверях такси я спотыкаюсь, таща за собой дебильные железные палки.

Мама вскакивает, помогает перетащить их симметрично на две стороны.

От вида костылей с каждым днём мне хочется всё больше и больше взять и покрошить всех в винегрет.

— Врач не принял, света нет, — мама начинает перечислять все неприятности дня.

Я сжимаю челюсти крепче.

— У тебя нога, чашка разбиралась, что вот делать теперь?.. Ты первую помощь сделал? — переключилась она на уроки.

— Какую первую помощь?..

За окном проплывают дома.

— Олег, ты вообще ЭЖД открываешь?!

Девочка качается на красных качелях. Красивые. Наверно, их только поставили…

* * *

Я смотрю на неё из окна двадцать четвёртой палаты.

Качели взмывают вверх, скрипя так, что по телу каждый раз пробегает стая мурашек.

Солнце падает мне на кровать, пылинки медленно оседают на пол.

Я вспоминаю, как после наркоза, лёжа под простыней на холодной кушетке, требовал вместо лекарств солнечный свет.

Кажется, мне тогда вкололи что-то не то…

— Везёт им, гуляют… — сосед с сотрясением мозга копается пластиковой ложкой в остатках куриной котлеты.

— А тебя и так выпустят скоро! Ты ешь давай. Больше никто ничем не покормит, — я наконец отлипаю от стёкол.

— Я не хочу есть… Настроения нет.

— Дурка рядом…

Не уверен, что здесь она есть вообще.

— Мне на физкультуре бошку разбили. Специально…

Я молчу, глядя на танцующие странным зигзагом пылинки. Надо сказать что-то такое… Что-то типа «всё будет хорошо, ты не парься».

Только в лорку я попал, когда мне сломали нос одноклассники.

— Она нам машет… — неожиданно говорит мне Артём.

Теперь он тоже смотрит в окно, упираясь руками в пластиковую гору банок с несъедобным супом.

— Они сейчас упадут…

— Олег, отвяжись!.. Иди сюда, — на этих словах суп летит прямо на пол. Артём не обращает на него никакого внимания. — Иди! Алиска тебе тут сердечко рисует!

* * *

— Электронный журнал перестал скачиваться у меня ещё в ноябре… — я стараюсь придать в голос хоть немного эмоций.

Мама говорит, я повторяю интонации Луны Лавгуд из фильма про парня-волшебника, маньяка с замашками физрука нашей школы и парочкой несостоявшихся преподов ЗОТИ.

— То есть ты домашние задания не делаешь! — мама приходит в восторг. — Там вообще-то важные темы: «Первая помощь в лесу»… — она берёт телефон, набирая номер жилищника. — СЛР в чрезвычайных обстоятельствах… — восьмёрка зависает, изрядно её раздражая. — Это же очевидно! СЛР в чрезвычайных — сердечно-легочная реанимация, — мама давит на кнопки, — в обыкновенных — чаепитие с вареньем и, обязательно, шоколадной печенькой…

* * *

Мы встречаемся с ней в коридоре.

Я сижу на старой кушетке, болтая здоровой ногой.

В руках у меня телефон, точнее, старый полуразбитый самсунг.

С некоторых пор родители отказываются покупать мне любую новую вещь.

Не знаю почему.

Может, до сих пор помнят, как новый айфон я выпустил из рук через месяц после покупки. Понятно, с каким результатом…

— Привет!

Алиса оглядывается, и улыбается, словно пятилетка, увидевшая новогодний подарок Деда Мороза.

…Дурацкий халат застревает в дверях коридора. В этот момент появляется заведующая ЛОР-отделением.

— Ты здесь что делаешь, а? — начинает она разговор.

— А нельзя? Я тут просто первый день…

Я старательно показываю Алисе, что этот бред лучше оставить у неё за зубами.

— Да? — женщина делает полшага по направлению к двери. — Ну, раз ты первый день, я, как твой лечащий врач, назначу тебе несколько доп. сеансов уколов….

«Вот неудача» — пишет Алиса мне в телеграме.

* * *

Неудача.

Я смотрю на экран телефона. Тот, к прискорбию, демонстрирует однотипные квадраты черного цвета. Ах, да, у него же села зарядка.

Таксист — приветливый дядька — говорит, что поездка оплачена Богом.

Мы с мамой синхронно глядим в черное небо, проговаривая вслух слова благодарности.

— Ещё раз спасибо! — напоследок говорю я несвойственным мне искренним тоном, поднимаясь с костылями на кривоватый бордюр.

Девчонка, сидящая на снежной горке, смотрит на меня с раскрытым от ужаса ртом.

В жилищнике, или как там его называют, последний приём в шесть часов.

Мама бежит из дома прямо туда. Точнее, садится на маршрутку, а из маршрутки ещё надо пешком.

Я сижу в доме без света один. С немытыми костылями и разбитыми стёклами.

От скуки нашёл повербанк, поставил телефон заряжаться. Из гостиной взял зажигалку, привезённую папой маме в подарок… когда-то.

Не знаю, правда, зачем, мама в жизни своей не курила.

Зажёг свечи, расставил их в ряд вдоль тонкой школьной тетради.

«Первая помощь в лесу»… Да что они в ней вообще понимают? «Первая помощь в лесу» выглядит примерно вот так:

Сначала убедитесь в собственной безопасности. Проверьте деревья, дупла, внимательно посмотрите под ноги. Посмотрите в бинокль — нет ли рядом медведя…

Как в лесу можно быть в безопасности?

Мама приходит домой через час.

К тому времени холодильник безбожно потёк.

Я старательно провёл несколько раз какой-то грязной тряпкой по полу. Получилась куча разводов.

— Олег, это как вообще называется?.. — мама заходит на кухню, переводя взгляд с меня на свою бесценную тряпку.

— А что, она была не для пола?

— Это был мой старый, но очень любимый платок!.. Ладно, неважно. Ты есть хочешь?

Я представляю зелёную субстанцию. Отрицательно качаю головой, как болванчик.

— Свет дадут через час… Должен прийти рабочий… — Теперь мама вешает мокрое бельё на верёвки, злобно косясь в мою сторону. Как будто она мне говорила про это бельё…

— Представляешь, как нам повезло? — говорит она неожиданно. — Меня приняли первой… Остальных всех нафиг послали, а мне вот сказали пройти… Я им объяснила, у ребенка моего перелом.

* * *

— Представляешь, как нам повезло! Вот какая это неудача? — глаза Алисы синие, как вечерняя вода в Фонтанке.

Я прокручиваю в голове скалярные уравнения из прошлогодней домашки. О чём она там говорила?..

— Не сломай я ногу, мы бы не встретились.

— А я благодаря больнице школу сменила… — она задумчиво пялится на экран своего телефона.

— Тебя послушай, так кирпичи на голову падают на счастье… — я переворачиваю страницу в дурацкой брошюре про грипп, продолжая делать вид, что читаю.

Медсестра бодро вещает поварихе все свои подробности жизни. Молоденькая мамочка качает на руках годовалого сына. Мы сидим с Алисой в тени, на старой скамейке.

— Конечно, на счастье… — она наконец откладывает телефон в сторону.

Почти машинально я замечаю у неё синяки под глазами. — Понимаешь, есть глобальные вещи — ну, встреча с важным человеком…

— Английской королевой?

Она смеётся. Она всегда почему-то смеётся, стоит мне открыть рот ненадолго.

— А неудачи или удачи — это мостик… — продолжает она сонным голосом.

«Декса — не самый лучший препарат от отита», — думаю я, но озвучить вслух не решаюсь.

— Деревянная доска, толкающая нас к этим важным событиям…

Голова Алисы ложится мне на плечо.

Повинуясь странному чувству, я обнимаю её, аккуратно, чтобы не задеть катетер в руке.

* * *

…Свет включается резко.

От неожиданности я толкаю стакан с водой на картину.

На кухне мама разливает свой китайский чай к пирогу. В воздухе ощутимо пахнет гнилыми фруктами с рынка.

Я старательно сливаю с акварельного дома ненужные синие волны. Или, может быть, их оставить?

* * *

— Олег, привет! — Алиса подбегает ко мне, роняя на серый асфальт полусухие осенние листья.

Я киваю. Дико хочется спать.

Нога болит… Ещё болит, хотя теперь я хожу без опоры.

— Мы же с тобой на три договаривались… А сейчас, — она сверяется с часами на своём дурацком телефоне. Что у человека за привычка — постоянно таскать его за собой? — Тридцать минут ещё до трёх.

— В прошлый раз…

— Ладно, плевать!

— У тебя шнурки развязались, — солнце слепит глаза, я смотрю нам под ноги.

— Я думала, ты спросишь, куда мы пойдём.

— Значит, твои мысли оказались неправильны…

— С тобой вообще разговаривать можно нормально? — она опускается на мокрый асфальт, шнуруя кеды каким-то странным узлом.

Совсем недалеко шёл дождь.

— Смотря что считать за нормальность… Куда пойдем? — говорю я ей наконец. — Есть одно место, очень красивое. Там сейчас растут астры… — я касаюсь пальцами её тёплой ладони.

Поют птицы. Маленькие дети прыгают через скакалку. Девушка чуть постарше, чем мы, обнимает за талию парня…