День, когда мир остановился (джен)

Распрямив свое черное платье, Хейли вошла в зал суда и заняла место рядом с остальными членами семьи. Вокруг слышался шепот, разговоры, невнятное бормотание, и если бы она обернулась, то увидела бы, что люди вокруг пристально на них смотрят. Но Хейли старалась смотреть вперед, не встречаясь глазами ни с кем: ни с судебными приставами, ни с присяжными.

Никто из них не разговаривал. Им, в сущности, не о чем было говорить. Они могли лишь надеяться, что справедливость восторжествует. Им предстоял долгий день, очередной день в нескончаемой череде таких дней. Хейли лишь надеялась, что сможет выдержать и сегодня.

Вокруг нее раздавались звуки ерзанья, кто-то перешептывался, кто-то кашлял. Постоянно слышались звуки перебираемых бумаг, скрипы ручек, открывающиеся и закрывающиеся сумочки, стуки каблуков по плитке, поскрипывание деревянных скамеек — все казалось чрезмерно громким. Даже когда судья вошел в зал, шум все равно не утихал, и судебному приставу пришлось несколько раз призвать аудиторию к порядку.

Несмотря на попытки Хейли сосредоточиться, сознание начало ускользать от нее, когда заседание, наконец, началось. Сперва говорил судья, затем судебный пристав… говорили многие, и ей казалось, что она не может понять ни слова, пока вдруг не наступила тишина и она не подняла глаза в тот момент, когда распахнулась боковая дверь, и в зал вошел мужчина, убивший ее брата.

Хейли неоднократно задавалась вопросом, что она сделает, когда увидит его: вскочит со своего места и нападет на него? Начнет проклинать его? Убежит из зала? К своему удивлению, она просто уставилась на него, и в этот момент в памяти всплыл тот ужасный день.

* * *

Это был самый обычный субботний день. Они только что поужинали и теперь отдыхали перед телевизором.

Все было хорошо, они смотрели какую-то передачу, разговаривали и смеялись. Все было нормально, пока не зазвонил телефон Франсин.

— Нет, — сказала она, отвечая на звонок. Никто особенно не обратил на это внимание. — Я позвоню ему и передам насчет тебя, — заверила собеседника Франсин, после чего положила трубку и набрала другой номер.

В этом не было ничего необычного. Только когда Хейли услышала свое имя, она подняла голову. Мать спросила ее, не видела ли она Стива. Хейли растерялась: Франсин знала, что он недавно ушел к Сноту на ночевку, почему она спрашивала?

— Нет, нет, Хейли, его там нет, и он не отвечает на звонки.

Холодок пробежал по ее спине. Можно было назвать это интуицией, неким предчувствием, но… она знала, попросту была уверена, что никогда больше не увидит Стива. Позже ей стало известно, что у Стэна и Франсин было то же самое ощущение, но никто из них не озвучил свои опасения. Едва ли это пошло бы кому-нибудь на пользу.

Те немногие люди, которым Хейли позже поведала о своем предчувствии, не поняли ее. Они спрашивали, почему она не мыслила в позитивном ключе, почему именно эта мысль первой пришла ей в голову. Но... она действительно надеялась на лучшее, а потому она решила не распространяться о своих чувствах и вместо этого принялась за дело. Когда родители отправились на поиски Стива, в конечном счете оказавшиеся бесплодными, она распространила информацию о пропаже брата в социальных сетях. Она запустила хэштег #ПоискСтиваСмита и смогла вывести его в топ благодаря своим подписчикам. Не последнюю роль в привлечении внимания к ее затее сыграли и завуалированные угрозы шантажа в адрес губернатора, основанные на компрометирующих фотографиях, которые Хейли сумела раздобыть при помощи единомышленников из организаций по защите прав женщин — такого рода фотографии не единожды помогали продвижению их публичных кампаний и акций.

Хейли почти ничего не помнила из той ночи — все было как в тумане, пронизанном непроходящим чувством тревоги. В доме беспрестанно сновали полицейские, они приходили и уходили, ведь, как резко отметила Франсин: «Дело серьезное, черт возьми!». К счастью, офицеры прониклись ситуацией и с пониманием отнеслись к ее тревоге.

Обзвонили друзей и родственников. Франсин ходила взад-вперед по гостиной, не находя покоя. Стэн, практически срываясь на рык, отдавал по телефону приказы офицерам. Хейли помнила, как они втроем делали плакаты и листовки, но им пришлось ограничиться лишь их распространением в интернете, поскольку они должны были оставаться дома в случае, если объявится Стив. Или, как она позже поняла, в случае, если бы они наткнулись на что-то, чего полиция не хотела, чтобы они видели.

Хейли помнила, что Клаус, фрустрированный своей неспособностью что-либо предпринять, бесцельно плавал кругами в своем аквариуме, что-то бормоча по-немецки. Помнила, что Роджер принял личину детектива, но, как и прочие, не мог покинуть дом, а потому сидел в кабинете Стэна в окружении нескольких дисковых телефонов, пытаясь говорить сразу по всем.

В те редкие моменты, когда члены семьи разговаривали друг с другом, они обсуждали лишь немногочисленные подвижки в расследовании пропажи Стива, например, какие территории обысканы и сколько человек задействовано в поисках. Других тем просто не было.

Они сделали все, что могли, но даже если бы этого оказалось достаточно, это было бесполезно — Стив был мертв еще до того, как они поняли, что он пропал.

* * *

Это была самая длинная ночь в ее жизни. Никто из них не пошел спать, вместо этого они сидели на диване в гостиной, прижавшись друг к другу, пока Франсин снова и снова звонила Стиву, надеясь, что на этот раз он ответит. Но каждый раз вызов оставался без ответа. Хейли разрывалась между желанием отправиться на поиски брата и страхом встретиться с тем, что она могла бы обнаружить. Стэн приказал своим коллегам из ЦРУ посодействовать в поисках, и они вместе с полицией прочесывали маршрут до дома Снота, заглядывали в кусты и мусорные баки, стучались к соседям с просьбой предоставить записи с камер на домофонах — они действительно делали все, что только можно было предпринять.

Но они ничего не нашли.

Следующее утро озарил крохотный лучик надежды. Женщина, с которой разговаривали накануне вечером, заявила, что видела кое-что на видеозаписи с камеры на двери ее дома. Пленка запечатлела, как тем вечером Стив шел по противоположной стороне дороги. Чуть дальше по улице в одном из домов распахнулась дверь, и в проеме появился мужчина. Он коротко о чем-то поговорил со Стивом, прежде чем сделать приглашающий войти жест. Стив зашел внутрь, дверь закрылась.

Он не вышел оттуда.

Узнав об этом, Хейли взмолилась, чтобы ее предчувствие оказалось ошибочным, чтобы этот человек просто держал Стива у себя взаперти по какой-то причине. Это наверняка был бы весьма травматичный опыт, но они помогли бы ему справиться с этим.

Полицейские спешно направились к этому дому, но было уже слишком поздно.

Хейли запомнила лишь то, что смотрела в сторону кухни, когда полицейские сообщили, что Стив мертв. Она не слышала, как взвыл Стэн, не видела, как Франсин рухнула на диван — все, что ей было видно с ее позиции — край кухонного стола. Ее взгляд упал на пустую тарелку, стоявшую на той стороне стола, где всегда сидел Стив. Она поняла, что он должен был поужинать с ними, но вместо этого отправился на ночевку к другу, а теперь он мертв и больше никогда не разделит с ними трапезу. Он и его друзья собирались заказать пиццу, но теперь ему уже никогда не вкусить ее вновь. Стив больше никогда не сядет за этот стол вместе с семьей. Хейли не смогла в полной мере осознать этого.

Следующие недели в ее памяти также были смутными и разрозненными, было много того, чего она не помнила. Например, она не помнила, как полицейские сообщили семье, что убийца давно скрылся с места преступления, и не помнила момент, когда им сказали, что его поймали. Не помнила, как в конечном счете она возобновила учебу, как Стэн вернулся на работу, как в доме становилось все более беспорядочно, и как десятки людей подходили к ней, произнося пустые слова утешения.

Впрочем, Хейли запомнила визит в похоронное бюро и свое возмущение тем, как ему уложили волосы. У Стива никогда не было такой прически, и быть не могло. Она уже хотела поправить волосы, как это сделала Франсин.

И она знала, что навсегда запомнит душераздирающий крик Франсин, когда гроб с телом Стива опустили в землю. Это был звук, который невозможно забыть. Она знала, что никогда не забудет как Стэн бесцельно бродил по дому с пивной бутылкой в одной руке и фотографией Стива в другой, огрызавшегося когда кто-то пытался с ним заговорить. Это были темные времена.

Хейли настояла на том, чтобы увидеть фотографии с места преступления, несмотря на то, что родители были против. Они не хотели, чтобы она это видела. То, что Стэну и Франсин пришлось опознать тело, было уже выше их сил. Хейли подкрепила свое требование аргументом, что пребывать в неведении относительно произошедшего много хуже, чем все-таки узнать об этом. Они спорили снова и снова, долго и безрезультатно, пока в один момент Хейли не осознала, что, будучи совершеннолетней, имеет легальные основания затребовать информацию. В конечном счете полицейские были вынуждены показать ей фотографии. Ей не показали снимки тела целиком — такие фотографии не оставляют места для достоинства и приватности. Эти изображения преследовали ее в ночных кошмарах, но ей было необходимо их увидеть. Конечно, она очень пожалела об этом, но иначе в ее голове постоянно крутились бы все возможные версии происходящего.

* * *

Судебный процесс вызвал лавину обвинений в адрес Стива. Например, зачем он вообще вошел в тот дом? Ему было уже четырнадцать, разве не должны люди в этом возрасте знать правила поведения с незнакомцами? Почему он не оказал сопротивления, не попытался убежать?

Хейли это бесило. Именно поэтому семья Смитов и разрешила журналистам присутствовать в зале суда. Если бы общественность знала то, что знали они… если бы знала, что Стив попытался дать отпор своему мучителю, то, возможно, они бы восприняли ситуацию иначе. Хейли чувствовала, что это было необходимо сделать во имя Стива, что все должны были узнать правду, и ход с журналистами был наилучшим способом, поскольку даже, в самый разгар суда, этот чертов трус так и не соизволил объяснить, почему он сделал то, что сделал. Его показания колебались от «мы просто играли, он споткнулся и ударился головой» до «он сам это сделал» и «просто упал замертво, наверное, случился сердечный приступ».

Во время суда прозвучали такие выражения, как «с легкостью одолен» и «признаки борьбы». У нападавшего на лице было несколько царапин — настолько глубоких, что его ДНК была обнаружена под ногтями Стива. Правда заключалась в том, что никто никогда не узнает, что в точности произошло в ту ночь. Было известно лишь то, что Стив сопротивлялся, но убийца был крупнее и сильнее.

Что преследовало семью, так это Осознание того, что в какой-то момент Стив, очевидно, понял, что что-то здесь не так, . Он наверняка догадался об истинных намерениях этого человека… Стив, должно быть, очень испугался. Знал ли он, что ему суждено погибнуть? Хотел ли он умереть, решив, что смерть предпочтительнее, чем жизнь с незабываемыми воспоминаниями о том, что с ним случилось?

Эти мысли постоянно крутились в голове у Хейли по ночам. Скорее всего, они никогда не узнают, почему этот ублюдок убил Стива. Стив стал его первой жертвой, и Хейли поклялась, что он будет и последней. Как она этого добьется, она не знала. Но знала, что сделает это.

Хейли всегда была против смертной казни. Если следовать концепции «око за око», то в мире останутся лишь слепцы, думала она. Почему правительство имело право лишать людей жизни, задавалась она вопросом. Это были абстрактные размышления, оторванные от реальности. Но как сестра, потерявшая брата, она желала, чтобы подонка повесили. Она хотела, чтобы он почувствовал всю ту боль и страх, которые испытал ее младший брат.

Сжав кулаки, Хейли слушала, как судья, перечислив обвинения в адрес обвиняемого, постановил, что этот человек — насильник, который совершил нападение в момент, когда подвернулась такая возможность, а Стив просто оказался не в то время и не в том месте.

Судебный вердикт не принес облегчения Хейли. Напротив, ей стало плохо от мысли, что если бы Стив вышел из дома всего на пять минут раньше или позже, то, возможно, он был бы жив. Украдкой бросив взгляд на отца, Хейли поняла, что будет дальше — Стэн снова проведет ночь, сидя в гостиной, где будет пересматривать семейный архив видео со Стивом и пить. Если ей все-таки удастся уснуть, то ее непременно разбудят на рассвете судорожные всхлипывания отца, проклинающего себя за то, что он не довез сына на машине до дома друга. Раньше Хейли с матерью спускались вниз, чтобы утешить его, но он отталкивал их объятия. Они давно перестали пытаться, теперь оставались на верхней площадке лестницы и слушали боль в его голосе во время алкогольных припадков ярости.

Они изменились, пусть это и звучало глупо, когда она произносила это вслух. Конечно, они изменились. Стэн пил и плакал. Франсин пила и плакал. Хейли не пила, но тоже плакала. Она стала чаще курить траву, пытаясь избавиться от боли. Роджер пил, как и прежде, однако теперь это был иной тип пьянства — пьянство от горя, несмотря на все его утверждения о том, что ему всегда было плевать на Стива.

Но изменились не только они. Мир теперь казался другим, тихим и тусклым, унылым. Родители боялись отпускать детей играть на улице. Ученики ходили в школу группами или как минимум парами. Хейли помнила, как вместе с родителями уехала из города в тот день, когда присяжные проводили реконструкцию преступления и последних минут жизни Стива: они прошли по тому маршруту, которым он следовал в тот день, а затем зашли в дом, где он потерял сперва невинность, а потом и жизнь. Они не могли оставаться здесь и наблюдать за этим. Это было слишком тяжело.

Снот неоднократно извинялся перед ней и ее родителями. Хейли было жаль его — она знала, что он винил себя, хотя ни она, ни родители не держали на него зла. Друзья Стива выглядели потерянными без него, особенно Барри, который, казалось, не понимал, куда пропал Стив и почему он больше не видятся.

* * *

Когда они вышли из зала суда в тот день, Хейли чувствовала себя пустой, так же, как после сеансов психотерапии для их семьи. Обвинительный вердикт не принес им облегчения, как и то, что убийце была назначена смертная казнь. Она знала, что Стэну пришлось изрядно подергать за ниточки, чтобы добиться смертной казни для преступника, и была чрезвычайно благодарна за это. Это было ровно тем, чего он заслуживал.

Хейли не знала, должна ли она чувствовать радость. Стив все равно был мертв, а единственное, что им оставалось, — это продолжать жить своей жизнью. Это казалось настолько несправедливым.

Вернувшись домой, семья Смитов разделилась: Франсин направилась на кухню, где она вновь и вновь встревоженно драила пол, полировала столешницу и вытирала пыль с каждой поверхности; Стэн ушел в свой кабинет заглушать боль алкоголем, сидя за компьютером. Хейли же, уединившись в своей комнате, продолжила работу над петициями, обращениями в правительство и организацией публичных акций — словом, над всем тем, что могло хоть как-то сделать так, чтобы подобная трагедия больше никогда не повторилась. Хейли надеялась, что это испытание сблизит их семью, что из этого выйдет что-то хорошее, но они лишь все сильнее отдалялись друг от друга.

Хотя им и удалось кое-как выбраться из глубокого траура и поддерживать имидж нормальной семьи, на деле они, по сути, больше не были семьей. Семьи проводят время вместе, разговаривают, обнимаются, поддерживают и утешают друг друга. Они же этого не делали. Они были просто тремя незнакомцами, которые жили под одной крышей.

* * *

Хейли часто заходила в комнату Стива, садилась на его кровать и обводила взглядом помещение. Она по-настоящему не знала его: для нее он был просто надоедливым младшим братом, но, рассматривая его комнату, она поняла, что у него были свои увлечения и интересы, на которые она прежде не обращала внимание. На полках стояли многочисленные фигурки персонажей из видеоигр, книги по Star Trek и Dungeons & Dragons, аксессуары для косплей-костюмов. Ее взгляд прошелся по гитаре и написанным от руки текстам песен. Внезапно до нее дошло, что Стив был реальной личностью, юношей со своими мечтами и амбициями. Он хотел стать певцом, разработчиком игр, детективом. Он с нетерпением ждал похода на свой первый Comic-Con в конце года. Хейли сожалела, что не удосужилась узнать его получше.

Услышав внизу горестный вой Франсин, она взглянула на дверь. Хейли помедлила, надеясь, что на этот раз Стэн все-таки выйдет из своего кабинета и утешит супругу. Однако, как она и ожидала, она не услышала шагов. Какая-то ее часть захотела спуститься вниз и наорать на отца за то, что он их избегал. Хейли понимала, что он страдает, но, черт возьми, им тоже было больно.

Встав с кровати, Хейли в последний раз окинула взглядом комнату. Выйдя в коридор и дойдя до лестницы, она остановилась в нерешительности, взявшись рукой за перила. Она очень хотела, чтобы родители обняли ее и сказали, что все будет хорошо. Даже если все знали, что это ложь.

Хейли отчаянно хотела прибежать на кухню и обнять мать, дать ей хоть какое-то утешение, ведь больше некому было это сделать. Но она не смогла. Ведь не могла дать Франсин то, чего та действительно хотела.

Она не была Стивом.

Слезы навернулись на глаза Хейли, но она не пошла вниз. Вместо этого она вернулась в свою комнату и закрыла дверь.