Судьба Зеррины (джен)

Запись первая. Цель

Это первая запись в моём дневнике. Мы с напарником Марком долго шли по следам легенд, засиживались допоздна в архивах Британского музея, засыпали над старыми морскими картами в читальных залах. Конечно, мы были не одни в своих поисках. Закрытое общество «CORVUS», чьим агентом я являюсь с восемнадцати лет, всегда заботится о своих исследователях. После таинственного исчезновения моего отца где-то в туманных глубинах Тихого океана я продолжила его дело. Я ищу Пятиугольный остров — мифическое место из самых древних манускриптов, которое отец считал ключом ко всем потерянным цивилизациям. Мой поиск длится уже более десяти лет, и до вчерашнего дня у меня были лишь косвенные подтверждения и полустёртые записи в судовых журналах. Но теперь всё изменилось.

* * *

Запись вторая. Удача

Ровно месяц прошёл с первой записи, и сегодня удача наконец улыбнулась нам. Мы добрались до координат, откуда, как верил отец, открывался путь к острову. Звучит невероятно, но это было судьбоносное знамение. Спустя столько лет бесплодных поисков я обнаружила его личный полевой дневник. Он был спрятан самым незамысловатым образом — в потайном отсеке под обложкой моей любимой книги детства, «20 000 льё под водой» Жюля Верна. Я взяла её с полки в лондонской штаб-квартире «CORVUS», поддавшись ностальгии, и она сама раскрылась на нужной странице. Мельчайший почерк отца, схемы, расчёты… Координаты.

Мы шли на сверхзвуковом гидроцикле «Нереида», одном из последних разработок Общества. Благодаря высокому доверию руководства я имела полный доступ ко всем наработкам наших учёных. Атлантика встретила нас свинцовыми волнами и пронизывающим до костей ветром. Солёные брызги хлестали по стеклу шлема, но внутри меня горел огонь — я была ближе, чем когда-либо. И тут, в разгулявшейся мощи океана, я заметила его — одинокий, древний маяк. Он стоял на одинокой скале, и его свет, тяжёлый и медленный, прорезал пелену тумана и дождя. Он работал, вопреки времени и стихиям, освещая путь морям, наверное, не одну сотню лет. Его упрямый, одинокий свет подбодрил меня, словно говорил: «Ты на правильном пути. Он был здесь».

Древние ящеры, патрулирующие подступы к острову, были похожи на ожившие скалы. Их бугристая кожа сливалась с водой, а огромные, бездонные глаза смотрели сквозь нас. Технология активного камуфляжа «Нереиды» делала своё дело — мы были для них пустым местом, фантомом. Казалось, сама реальность отказывалась признавать наше вторжение в эти запретные воды.

Когда мы сошли на берег, ткань мира дрогнула. Воздух стал густым, тяжёлым, наполненным запахом влажного камня, пыли веков и чего-то ещё — сладковатого и металлического, чего я никогда раньше не чувствовала. Я ощутила это всем своим существом — я была там, где должна была быть. Но эйфорию тут же сменил леденящий ужас.

Перед нами открылась картина, больше похожая на видение Данте: сотни людей в одинаковых серых робах, движущихся в такт невидимой, неумолимой команде. Они укладывали массивные серые кирпичи, их лица были масками без мысли, глаза пусты и потухши. Их движения были точными, механическими, лишёнными всякого смысла, кроме слепого повиновения. Мы попытались затеряться в этой живой машине, но нас вычислили мгновенно. К нам подошли двое в тёмных униформах, без единого слова взяли под руки и повели по мостовой из отполированного временем камня.

* * *

Запись третья. Клетка

Меня привели в комнату. Не в камеру. В комнату. И это было самым ужасным. Это была точная, до жути совершенная копия моей квартиры в Челси. Та же трещина на потолке над кроватью, те же потертости на паркете у дивана, тот самый вид из окна на кирпичную стену соседнего дома. Даже забытая на тумбочке книга — «Гарри Поттер и философский камень» — лежала раскрытой на той же странице. Что уж скрывать, я обожаю эту вселенную. Но всё это лирика. Даже воздух пах знакомым ароматом дорогого эрл грея и старой древесины — всё было так, как я любила. Даже это они скопировали! Но если подойти к окну, открывался настоящий вид, открывалась правда, скрытая за красивым фасадом: безостановочное движение рабочих-зомби, мерные шаги ящеров-охранников и суровые очертания циклопической архитектуры, уходящей в свинцовое небо.

Дни текли медленно, сливаясь в однообразную, удушливую вереницу. Воздух в комнате, несмотря на видимость уюта, становился всё тяжелее, стены давили. В один из таких вечеров я не выдержала — мне отчаянно нужно было выйти, вдохнуть настоящего, пусть даже отравленного, воздуха этого места.

Я выскользнула во внутренний двор — пустынное пространство, замощённое тем же древним камнем. Повинуясь необъяснимому импульсу, я забрела в самый тёмный, заброшенный его угол, где высокие стены отбрасывали густую тень. И там, в полумраке, я увидела её. Статую. Величественную фигуру воина в причудливых, покрытых патиной доспехах, с огромным мечом, упирающимся в землю. Я не подозревала о её существовании, да и как можно было вообразить, что в этом полном боли месте может быть такая красота. Рядом, прямо на стене, висела огромная каменная плита с высеченной картой мира, покрытая толстыми слоями краски и вековой пыли.

Сердце заколотилось. Я осторожно провела пальцем по поверхности. Краска, старая и потрескавшаяся, отслаивалась пластами, как глина. Мне срочно нужно было узнать все тайны, которые она хранила. Я, словно что-то в меня вселилось, начала руками вгрызаться в глину, пока не дошла до твёрдой поверхности, видимо, это был один из основополагающих слоёв. Да! Получилось!

Под привычными очертаниями материков проступали другие моря, неведомые земли, исчезнувшие архипелаги. Карте могли быть миллионы лет. Я не стала сдирать всё, боясь оставить следы, лишь запомнила увиденное: остров здесь был изображён в центре паутины таинственных линий, соединявших его с миром.

И тут в памяти, словно вспышка, возник голос отца. Его рассказ у камина в нашем лондонском особняке. Он говорил о главной площади этого города и о древнем мосте, ведущем к дворцу. Интересно было то, что для каждого этот переход выглядел по-разному; мой отец видел деревянный верёвочный мост, но в книгах была упомянута арка, играющая роль портала в основной дворец.

«Он похож на нервную систему, дорогая, — шептал он, его глаза блестели. — И если найти ключ, если активировать его… всё изменится. Всё оживёт». Я почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Желание броситься на поиски этого моста было огненным и мгновенным. Но его тут же сменила трезвая, ледяная волна: я слишком слаба. Я ничего не знаю об этом месте. Я не уверена, хочу ли я, чтобы что-то «оживало» здесь. Впервые за все годы поисков я почувствовала не триумф, а леденящий страх и горькое разочарование. Это место было не сокровищем, а ловушкой, прекрасной и смертельной. Горячие слёзы потекли по моим щекам, я так устала от вечного поиска правды. Хотелось сдаться.

Обернувшись, я снова увидела статую Воина. Он стоял в тени, величественный и спокойный, и его каменный взгляд, обращённый вдаль, почему-то вдруг вселил в меня странное, иррациональное чувство безопасности. Смешно, не правда ли? Искать защиту у куска камня. Я хотела подойти к нему и крепко прижаться, ища приюта в этом опасном месте. Я забралась на его мощное плечо, свесила ноги и задумалась, глядя на открывающуюся панораму. Я увидела ту самую Великую Площадь, которую описывал отец. Я видела лишь её верхний ярус — она уходила глубоко вниз, в непроглядную тьму, подобно амфитеатру богов. Ввысь, к низкому небу, тянулись исполинские каменные столбы, и на вершине каждого из них стоял колоссальный каменный слон, застывший в вечном молчании. Лишь сейчас до меня начало доходить, где я нахожусь. Промелькнула мысль, что, возможно, именно здесь брала начало наша реальность, это место было её колыбелью. Глубина веков давила на виски.

Я так погрузилась в свои мысли, что не услышала приближения шагов. Лишь тень, длинная и узкая, накрыла меня. Я вздрогнула. На земле рядом со мной стояла Смотрительница — женщина невероятного роста, под три метра. Её лицо было строгим, но не злым. Без слов она легко, почти невесомо, сняла меня с постамента и взяла на руки, как ребёнка.

— Тебя здесь не должно быть, — сказала она тихо. Её голос был низким, бархатным, и в нём звучала не угроза, а усталая констатация факта. — Ты же знаешь правила?

— Мне нехорошо, — выпалила я, придумывая ответ на ходу и опуская глаза. — В комнате душно. Я решила подышать. Должно быть, я заболела...

Она молча смотрела на меня. Я знала, что она видит ложь как на ладони, но в её взгляде не было гнева. Была какая-то древняя, всепонимающая печаль. И странное ощущение, что ей можно доверять, не отпускало меня. Она перевела свой взгляд на статую.

— Ты знаешь, на чьём плече только что сидела? — спросила она. — Это первый воин. Первый рыцарь королевства. Второй муж нашей королевы Зеррины

Имя прозвучало в тишине как удар гонга, отзываясь эхом в самых потаённых уголках памяти.

Она отпустила меня. Я не побежала, а почти что поплелась обратно в свою комнату-клетку, чувствуя тяжесть этого нового знания.

Первым делом я схватила телефон — к удивлению, связь была, логотип «CORVUS» стабильно светился в углу экрана. Я открыла картографическое приложение Общества, ввела координаты. Спутник, казалось, с трудом смог сфокусироваться, но через мгновение чёткое изображение появилось. Остров. Идеальный, правильный пятиугольник. Геометрия, невозможная для природы.

Я смотрела на экран, на этот древний, безупречный символ, и наконец осознала всю глубину происходящего. Я оказалась в месте, которому миллионы лет. В месте, которое когда-то знал и боялся весь мир. И теперь мне предстояло сделать выбор: использовать свои навыки и бежать обратно в Лондон, к креслу у камина в штаб-квартире… или остаться. Остаться, чтобы найти мост, найти дворец и решить — активировать ли его. Чтобы изменить всё.