В отчаянии своём ты найдёшь спасение (джен)

Чувство вины всепоглощающее.

Стайлз нервно проводит ладонью по ёжику на голове, ни на секунду не переставая дрыгать ногой, пока сидит перед двумя коллегами его отца на самом неудобном стуле во всём мире. Двоё офицеров смотрят на него с жалостью. Их взгляды скользят к синякам на шее, гематоме на носу и разбитой губе. И, да, он знает, как это выглядит, но дела обстоят совершенно иначе, потому что все яркие следы на его теле оставлены оборотнями: Дереком, приложившим его головой об руль, а также ныне покойным Питером, чья когтистая ладонь долго не покидала его горло, пока мужчина вёл их со спортивного поля к парковке...

И вот в чём вся проблема: он не может рассказать им об этом. А даже если и рассказал бы, они бы не поверили ему. Офицер Келли, вероятнее всего, начал бы смеяться ему в лицо, поскольку у этого мужчины никогда не было чувства такта, ну а Перриш только бы молчаливо переживал за сохранность рассудка Стайлза.

— Послушайте, — он пытается ещё раз, облизывая пересохшие губы, — я не выдвигаю никаких обвинений. Мой отец не делал этого со мной. Это всё... просто огромное недоразумение. Вы же знаете меня: я неуклюжий, неугомонный и гиперактивный. Вечно попадаю в какие-то передряги. И да, я знаю, как это звучит, я знаю, знаю, потому что многие жертвы домашнего насилия говорят так, но я не жертва домашнего насилия. Мой папа хороший человек. Он не бил меня.

Келли что-то отмечает ручкой в бумагах на своём планшете. И Стайлзу совершенно не нравится то, как нахмурены его тёмные брови и как он упорно не смотрит ему в глаза. Перриш рядом с ним наклоняется вперёд, облокачиваясь на стол. И это нравится Стайлзу ещё меньше.

— Никогда?

Хорошо.

Хорошо. На самом деле плохо. Очень плохо. Потому что он не умеет убедительно врать, а ответ на этот вопрос... Они с отцом в такой заднице.

— Что вы имеете в виду? — Стайлз отводит взгляд в сторону, мысленно проклиная всё на свете. Оборотней, охотников, Дерека, Питера, эту суку — Кейт, устроившую пожар в доме Хейлов, а также самого себя. Особенно себя.

За то, что решил вытащить Скотта в ту ночь. За то, что упорно втягивал себя во все сверхъестественные дела Бейкон Хиллс.

За то, что налил отцу больше, чем полстакана.

А всё ради лучшего друга, чья голова в последнее время забита только Эллисон, и угрюмого ублюдка, у которого аллергия на слово "Спасибо".

— Хочешь сказать, в прошлом не было подобных инцидентов? — тон Перриша — само сочувствие. Стайлза тошнит от этого.

— Парень, все в Департаменте знают о его проблемах с алкоголем, — Келли даже не отрывает взгляда от своих бумаг. — А также о вспышках гнева. Его даже отстраняли на некоторое время.

— Это было очень давно.

— Да, перерыв приличный. И всё же, он вновь появился в офисе в нетрезвом виде.

В груди Стайлза образуется чёрная дыра, вытягивающая из него все чувства и эмоции, пока не остаётся только вина, что оседает горечью на языке. Если бы он не налил отцу больше, чем тот просил...

— Его снова отстраняют? — тихо спрашивает Стайлз, по-прежнему глядя в сторону.

Многозначительное молчание двух офицеров на несколько долгих секунд заполоняет небольшой офис. Вот и ответ.

— С тем, что происходит в Департаменте, мы разберёмся самостоятельно, — категорично заявляет Келли. — Сейчас речь про тебя, пацан.

— Не о чем говорить, — Стайлз мотает головой и обнимает руками живот, его правая нога по-прежнему отбивает неистовый ритм по полу. — Папа не бил меня.

Перриш устало вздыхает.

— Стайлз. Я видел, как он тащил тебя за шею возле дома Хейлов около недели назад, когда мы задерживали Дерека.

Его сердце проваливается в бездну отчаяния.

— Он не причинял мне вреда!

Но офицер невозмутимо продолжает:

— И сейчас я вижу тёмные синяки на твоём загривке.

— Это был не мой отец!

— Кто тогда?

Стайлз моментально сдувается, стискивая зубы и опуская глаза в пол.

Чёртов Питер Хейл, которому повезло умереть, вот кто. Удивительно, как даже после своей гибели он умудряется превращать его жизнь в кошмар.

Оглушающая тишина, повисшая в кабинете, нарушается щёлканьем ручки офицера Келли, когда тот вновь принимается что-то писать.

— Так и думал, — едва слышно произносит мужчина, но Стайлз всё равно улавливает эту фразу.

— Я поранился, играя в лакросс.

Келли поднимает на него холодный взгляд, пока Перриш откидывается на спинку своего стула, зажмуривает веки и сжимает пальцами переносицу.

— Не держи нас за идиотов, пацан.

— Я не дам вам ложно обвинить моего папу в том, чего он не совершал!

Чёрный картонный планшет со звонким хлопком ударяется о поверхность стола, когда офицер Келли кидает его перед собой. Стайлз мельком видит множество бумаг, скреплённых друг с другом: на них всех преобладает мелкий плотный шрифт, а немногие пробелы услужливо заполоняет красивый почерк Келли, выведенный синими чернилами.

— Вот что я скажу тебе, парень: дело касается не только синяков на твоём теле. Появление в Департаменте в нетрезвом виде. Причём неоднократное. А следовательно и управление автомобилем в состоянии алкогольного опьянения. Не говоря уже об утечке конфиденциальных данных и сведений о делах, которые твой отец взял под свой контроль. Но даже это ещё не всё, Стайлз, ты слышишь меня? Не всё. Потому что, когда Перриш был у вас дома...

— Вы не имели никакого права на обыск, — незамедлительно реагирует Стайлз, едва удерживая себя от того, чтобы не вскочить на ноги.

— Я не проводил обыск, — мягко возражает Перриш. — Шериф пригласил меня зайти после смены, пропустить по стаканчику...

— И вот как ты ему отплатил за гостеприимство?

Мужчина вновь устало вздыхает и опускает голову, словно сдаваясь. Он делает неопределённый жест рукой в сторону Келли, чтобы тот продолжил говорить, и тот продолжает:

— Когда Перриш был у вас дома, ему было сложно игнорировать всю эту атмосферу, царящую вокруг... Твой отец не готовит, верно?

— Мне шестнадцать, я в состоянии сварить макароны и сделать салат для нас двоих.

— Когда шериф в последний раз готовил для тебя еду?

Это было давно. Так давно, что он не помнит, когда именно. Кажется, его мама ещё была жива, но уже находилась в больнице. Стайлз навещал её постоянно, стойко игнорируя крики, обвинения и попытки расцарапать ему лицо. Отец был на смене. Он всегда был на смене, но в тот вечер Стайлз вернулся домой после больницы, и его папа встретил его с улыбкой, а после пригласил за стол. Они ели пюре с тушёной свининой.

— В прошлое воскресенье?

Келли бросает быстрый взгляд на календарь за спиной Стайлза, затем холодные глаза офицера вновь впиваются в него.

— В прошлое воскресенье он был на смене, пацан.

— Тогда не прошлое воскресенье, ладно. Я не помню, хорошо? Какое это вообще имеет значение?

— Твоя успеваемость в школе также начала ухудшаться. Преподаватели стали отмечать изменение в твоём поведении, в твоём самочувствии. Мистер Харрис выразил обеспокоенность из-за синяков на твоих руках.

Стайлз широко раскрывает рот, не в силах поверить в услышанное. Да, он помнит, как Скотт, не контролируя свою силу оборотня, первое время хватал его за руки или плечи, но...

— Харрис выразил обеспокоенность? Харрис?

— Помимо этого он был глубоко озабочен превышением полномочий со стороны шерифа, когда тот решил допросить его.

Что-то щёлкает в голове Стайлза. Загорается лампочка, приходит озарение. Харрис был связан с пожаром в доме Хейлов, его отец понял это. И, естественно, теперь учитель озлоблен на шерифа. Он скормит офицерам всё, что те хотят услышать, лишь бы запятнать репутацию папы. Чёрт возьми.

— Ничего из этого не служит доказательством для домашнего насилия.

— Мы не говорим о домашнем насилии, речь идёт о пренебрежении родительскими обязанностями. О безнадзорности.

Кровь в венах Стайлза превращается в лёд. Дерьмо. Дерьмо. Какое же дерьмо!

— Как часто шериф проводит время дома? — спрашивает Перриш.

И Стайлз хотел бы соврать, но не может. Всё бесполезно.

— Вы прекрасно знаете ответ на этот вопрос, — огрызается он. — Вы также прекрасно знаете, почему! У вас в Департаменте не хватает сотрудников, и некоторых из вас моему отцу приходится заменять! Это не говоря уже о том, что мама Скотта работает примерно столько же, сколько и мой папа, но к их семье у вас претензий нет!

Он жалеет о последних словах сразу же, как только произносит их, и поспешно закрывает рот, стискивая челюсть. Ему не хотелось бросать под этот ужасный автобус ещё и Мелиссу, однако вся эта несправедливость серьёзно действует ему на нервы.

— Конечно, Скотт МакКолл, — Перриш цокает языком. — Видишь ли, Стайлз, ваши преподаватели заметили, что его приступы астмы стали реже, он получил место в команде по лакроссу. Да, его оценки по-прежнему не идеальны, но, в отличие от тебя, у него всё нормально. Он не выглядит как ходячий труп.

— Во-первых, я не выгляжу как ходячий труп, спасибо. А во-вторых, вы что, спрашивали моих учителей ещё и о Скотте?

Перриш пожимает плечами.

— Мы рассматриваем множество версий. Скотт твой лучший друг, если бы он оказался вовлечен во что-то незаконное или нездоровое, ты бы тоже был втянут.

Бинго. Он втянут. Он вовлечён во всё это сверхъестественное дерьмо, вот только Скотт может моментально исцелять свои царапины, синяки и даже переломы. А человек-Стайлз в итоге вынужден сталкиваться с последствиями.

— Но у него всё нормально в школе, всё хорошо на работе. И дома миссис... мисс МакКолл часто проводит время со своим сыном. Она также часто проводит время с тобой, Стайлз. Возможно, чаще, чем шериф.

— Мой отец — хороший человек, — тихо, но упрямо говорит он, уже прекрасно понимая, что его слова ничего не изменят. Ему остаётся только надеяться на то, что они с папой смогут пройти все предстоящие проверки СЗД⁽¹⁾, а также продержаться на плаву какое-то время без привычного заработка шерифа. Возможно, Стайлз мог бы устроиться на подработку куда-нибудь. В закусочную? В библиотеку? Может, Мелисса сможет замолвить за него словечко в больнице. Он не против мыть полы и сортиры, если при этом у него будет возможность присматривать за Лидией.

Келли едва не закатывает глаза.

— Никто не говорит, что твой отец — плохой, просто...

Звук открывающейся двери заставляет офицера закрыть рот и устремить гневный взгляд на незваного посетителя. Стайлз тоже оборачивается, не в силах противостоять своему врождённому любопытству. Он тут же жалеет о том, что сделал это.

Рафаэль МакКолл тихо закрывает за собой дверь одной рукой, пока делает небольшой глоток кофе из маленького бумажного стаканчика. Его тёмные глаза медленно скользят по маленькому кабинету, отмечая всё и всех: Стайлза, офицера Келли, офицера Перриша, бумаги на столе, тихо тикающие часы на стене и единственное окно, прикрытое рулонной шторой.

— Что вы здесь делаете? — обращается к незваному гостю Келли.

Прекрасный вопрос, Стайлз не смог бы придумать лучше.

Мистер МакКолл делает ещё один глоток кофе, но его губы растягиваются в самодовольной улыбке, которую бумажный стаканчик не в силах скрыть. Он не удостаивает их ответом, лишь подцепляет большим пальцем свободной руки цепочку, на которой висит его удостоверение агента ФБР. С фотографией, подписью, печатью и всем таким. Очень серьёзно. И очень круто. И Стайлз обнаруживает, что не может оторвать взгляд от трёх крупных букв, возвышающихся над чёрно-белым фото Рафаэля.

— Что здесь делает ФБР? — тихо спрашивает он, хмуря брови. — Не здесь, в офисе. А в округе Бейкон Хиллс.

— А ты хотел бы знать, Стайлз? — с усмешкой перебрасывает ему вопрос Рафаэль, проходя вглубь небольшого кабинета с такой уверенностью и невозмутимостью, словно всё вокруг принадлежит ему и только ему. Он беззастенчиво проходит мимо их стола и заходит офицерам за спины. Его тёмный взгляд направлен на бумаги, разложенные перед Келли. — Или ты уже догадываешься о причине?

Стайлз быстро захлопывает рот. Потому что... если взглянуть на ситуацию со стороны, то появление ФБР в их округе не должно никого удивлять сейчас. Сначала в заповеднике находят расчленённое тело Лоры Хейл, после один за другим умирают люди, пропадает медсестра, которую на самом деле убил Питер... или убил Дерек, ударив её головой об стену... или Крис и его банда, Господи, в тот вечер всё было так запутанно. Лидия в больнице. Школа отчасти разгромлена, а Кейт Арджент лежит в доме Хейлов со вспоротым горлом. Слишком много кровавых событий за короткий промежуток времени для одного тихого ничем не примечательного города.

— При всём уважении, мистер МакКолл...

— Специальный агент МакКолл для вас, офицеры, — незамедлительно перебивает Перриша Рафаэль, а затем допивает остатки кофе и ставит стаканчик на стол рядом с документами на планшете Келли. Он ни на секунду не сводит с них глаз, внимательно вчитываясь в каждое слово.

— Специальный агент МакКолл, разве у вас нет других более важных дел? Уверяю вас, то, над чем мы здесь работаем, не имеет никакого отношения к вашей... специальности.

Рафаэль преувеличенно свистит, вынуждая двух мужчин, сворачивающих себе шеи в попытках посмотреть на него, поморщиться от звука.

— Вы уже сказали Стайлзу, что собираетесь отправить его в систему?

Сердце Стайлза пропускает удар.

— Что?! Нет!

На этот раз он не сдерживается и вскакивает на ноги, едва не опрокидывая стул за спиной. Перриш переключает всё своё внимание на него и миролюбиво протягивает руку, словно пытается успокоить перепуганное животное.

— Стайлз, успокойся и сядь...

— Нет! Нет! Я не успокоюсь! Я не сяду! Я нихрена не буду делать! И я не отправлюсь никуда, вы не заберёте у меня моего отца, чёрт возьми!

Он чувствует, как у него горят лёгкие, когда он пытается сделать вдох, но не может. Он не может дышать. Не может дышать, думать. Не может лишиться ещё и отца...

Как сквозь толщу воды до него доносится взволнованный голос офицера Перриша, но он не обращает никакого внимания на чужие слова и попытки успокоить его. Звон в ушах становится оглушительным. Взгляд Стайлза цепляется за единственную возвышающуюся над всеми фигуру мистера МакКолла.

Тёмный взгляд Рафаэля тоже направлен на него, и Стайлз чувствует себя так, словно с него заживо сдирают кожу, когда он замечает, что мужчина довольно улыбается.

Его отец снова пьёт, потому что глупый безрассудный Стайлз налил ему целый стакан, а не половину, как тот просил.

Его жизнь рушится, потому что Стайлз уговорил своего лучшего друга пойти с ним в заповедник, посмотреть на труп. Потому что из-за него Скотта укусил Питер. Из-за него все они оказались втянуты в это сверхъестественное, когтистое и клыкастое месиво. И теперь его папа не доверяет ему, устав от бесконечной лжи. И пьёт. И лишается работы.

И Стайлз лишается отца.

А Рафаэль МакКолл смотрит со стороны на весь этот бардак, который представляет собой Стайлз, и едва не смеётся.

1) (CPS — Child Protective Services. Служба Защиты Детей)

Вернуться к тексту