Разбитое трио (джен)

Тяжелый, свинцовый дождь сеял слезы по небесам, отражая горечь, что царила в сердце Пэй Мина. С тех пор как Ши Уду исчез, словно растворившись в воздухе после того ужасного случая, генерал Мингуан не находил себе места. Он знал, что Черные Воды, Хэ Сюань, искалечил их общего друга, лишив не только жизни, но и отделив голову от тела, не давая воскреснуть. Это знание было подобно занозе, впившейся в самое сердце. День за днем, ночь за ночью он бродил по окрестностям Черных Вод, искал, надеялся найти хоть какой-то след, хоть клочок ткани, что подтвердил бы или опроверг ужасные догадки.

И вот, среди бушующих вод, где небо сливалось с землей в серой пелене, он увидел его. Недалеко от места, где простиралось царство Чёрных Вод — безжизненное, туманное, пропитанное отчаянием. На краю этого мрачного царства, у самой кромки мутной воды, что-то привлекло его внимание. Белел предмет, контрастирующий с вечной тьмой этого места.

*

— Нет… Нет, это не может быть он. Мой разум отказывался принимать то, что видели глаза. Сердце заколотилось в груди, словно загнанная птица. Я ускорил шаг, дождь хлестал по лицу, смешиваясь со слезами, которые я уже не мог сдерживать. Каждый шаг по этой проклятой земле был шагом в бездну.

И вот я увидел. На мокром, черном песке, среди обломков чего-то, что когда-то было прекрасным, лежало тело. Белое, безжизненное. Голова. И рядом… тело. Обезглавленное. Как в насмешку, рядом лежал и сломанный веер повелителя воды, символ силы небожителя. Это было тело моего друга, моего брата по духу, Ши Уду. Я узнал бы его даже среди тысяч. Его изящные черты, даже искаженные смертью, были знакомы до боли. Вечная надменность, скрывавшая столько боли, теперь была навсегда застывшей маской.

Его веер, символ его власти, его гордости, его самого, лежал поломанным и растоптанным мусором рядом с головой. Этот изверг. Этот негодяй. Он не просто убил его. Он растоптал всё, что делало Ши Уду небожителем.

— Уду! — мой крик сорвался с губ, хриплый и надломленный. Я бросился к нему, не обращая внимания на дождь, на холод, на всё. Я упал на колени рядом с ним, мои руки, дрожащие от ужаса и скорби, не осмеливались коснуться его. Насколько же хрупким он казался теперь, этот могучий Бог Вод.

Ши Уду. Мой друг. Мой брат. Сколько вечеров мы провели вместе, обмениваясь острыми шутками, делясь секретами, поддерживая друг друга под масками высокомерия. Мы были "Тремя Опухолями", неразлучными, непобедимыми. Теперь нас осталось двое. Одна из наших опор сломлена навсегда.

Я смотрел на него, и в голове билась одна мысль: Что я мог сделать? Что я мог сказать? Он был так горд. Он жил ради своего брата. Я знал, я чувствовал, как сильно он любил Цинсюаня. Эта любовь, эта одержимость, загнала его в ловушку, из которой он не смог выбраться.

И тут, сквозь пелену слез, мне пришла в голову другая мысль, пугающая своей правдивостью. Если бы я был на его месте… если бы Цинсюань был в такой опасности… поступил бы я иначе? Поднял бы руку на другого, чтобы спасти брата? Ответил бы на зло злом, чтобы защитить того, кого любишь больше всего на свете? Да! Ответ был пугающим, но честным. Я бы поступил так же. И это знание делало мою боль ещё острее. Его вина… она была столь же человечна, сколь и трагична. Он не был монстром, он был человеком, который зашёл слишком далеко ради любви. И теперь он заплатил высшую цену.

Я, Пэй Мин, Генерал Мингуан, покровитель северных земель, плакал. Плакал над телом своего лучшего друга. Плакал над его болью, над его судьбой, над нашей сломанной дружбой. Плакал над тем, что я, возможно, тоже способен на такие поступки ради тех, кого люблю. Плакал над тем, что мир, который мы знали, оказался жестоким и беспощадным, разрывая на части даже самые крепкие узы.

Медленно, дрожащей рукой, я осторожно прикоснулся к его холодной щеке.

— Уду… мой друг… — прошептал я, чувствуя, как холод его кожи проникает и в моё сердце. — Ты не был одинок в этом мире. И я… я понимаю. Я понимаю всё.

Но слов от Ши Уду, как втайне надеялся, я так и не услышал. Его молчание было самым громким обвинением этому жестокому миру. И моим самым страшным приговором.

*

Дождь продолжал сеять свою печальную песнь. Пэй Мин, сломленный, сидел у тела своего друга, ставшего жертвой безжалостной кармы и собственной отчаянной любви. Он искал, и он нашел. Нашел лишь подтверждение своей самой худшей догадки, найдя то, что когда-то было его другом, а теперь стало лишь печальным напоминанием о сломанных судьбах и трагической цене, которую приходится платить за истинную преданность. И думал, как об этом рассказать Линвэнь, которая тоже втайне ждет хороших новостей. Как сообщить подруге правду и разбить и её сердце?