Сладкая судьба (гет)

Вечер в шоколадной фабрике окутывался ароматом ванили и карамели. Амелия Баккет, расположившись в библиотеке, рассеянно перелистывала страницы старинного сборника рецептов. За окном сгущались сумерки, а тишину нарушал лишь тихий шелест бумаги и далекое гудение механизмов фабрики.

С тех пор как её младший брат Чарли унаследовал шоколадную империю, жизнь семьи Баккет изменилась до неузнаваемости. Теперь они жили в причудливом доме прямо внутри фабрики, а Амелия помогала в разработке новых вкусов и дизайна упаковок.

— Какое неожиданное зрелище! Книга вместо экрана, как архаично и… очаровательно, — раздался за спиной знакомый голос с характерными музыкальными интонациями.

Амелия даже не обернулась, но улыбка тронула её губы. Она давно заметила, что эксцентричный шоколатье Вилли Вонка будто случайно оказывается там же, где и она.

— Бумажные страницы хранят истории иначе, мистер Вонка, — ответила она, наконец поворачиваясь к нему.

Вонка стоял, опираясь на свою трость, в неизменном фиолетовом сюртуке и цилиндре. Его глаза, яркие и пытливые, на мгновение встретились с её взглядом, прежде чем он торопливо отвел их в сторону.

— Просто Вилли, помнишь? — он нервно поправил перчатки. — Мы ведь давно знакомы. Почти семья! Хотя нет, не семья. Определённо не семья.

Амелия мягко рассмеялась. За три года она привыкла к его странностям и находила в них что-то трогательное.

— Что привело тебя в библиотеку, Вилли?

— О! Я… шёл мимо. Абсолютно случайно, — он начал бродить между книжными шкафами, беспорядочно касаясь корешков книг. — А потом заметил свет и подумал, кто бы это мог быть? И вот, это оказалась ты. Опять. Какое удивительное совпадение, правда?

Амелия закрыла книгу и подошла ближе:

— Уже третье за сегодня.

— Ты считаешь? — Вонка замер, его обычно бледные щеки едва заметно порозовели.

— Трудно не заметить, — она улыбнулась ещё шире.

Вилли нервно рассмеялся и вдруг, словно вспомнив о чём-то важном, воскликнул:

— Я изобрел новую конфету! Она меняет вкус в зависимости от твоего настроения. Хочешь попробовать?

Не дожидаясь ответа, он достал из кармана маленькую радужную конфету.

— Амелия, ты… — он замялся. — Ты особенная. Как идеальный баланс между горьким шоколадом и карамелью. Сложная, но гармоничная.

Амелия приняла конфету, их пальцы на мгновение соприкоснулись, и Вонка вздрогнул, но не отстранился.

— Знаешь, — тихо произнесла она, — иногда мне кажется, что все эти случайные встречи не так уж случайны.

Вилли Вонка, впервые на её памяти, потерял дар речи. Он стоял, широко раскрыв глаза, а потом неожиданно улыбнулся — не своей обычной механической улыбкой, а искренне, тепло.

— Возможно, — прошептал он, — в этом и есть самая сладкая тайна моей фабрики.

Амелия стояла на балконе стеклянного лифта, который медленно поднимался над ночной фабрикой. Внизу, насколько хватало глаз, раскинулось волшебное королевство Вонки — реки из шоколада, поля конфетных цветов, мармеладные леса, все озаренное мягким светом разноцветных фонарей.

Она нервно теребила край своего платья. Записка, которую она нашла на подушке, была написана знакомым витиеватым почерком: “Полночь. Стеклянный лифт. Захвати улыбку. ~ В.”

Лифт остановился на самой высокой точке фабрики — на прозрачной платформе под куполом, где сквозь стекло было видно звездное небо. Воздух здесь был пропитан ароматом ванили и свежего шоколада.

Вилли Вонка стоял спиной к ней, без своего привычного цилиндра, глядя в ночное небо. Услышав звук лифта, он повернулся, и Амелия заметила непривычную для него нервозность.

— Ты пришла, — произнес он с облегчением, будто не был уверен в этом.

— Твоё приглашение было слишком интригующим, чтобы отказать, — улыбнулась Амелия, подходя ближе.

Вонка сделал странное движение, словно хотел взять её за руку, но в последний момент передумал. Вместо этого он указал наверх:

— Сегодня особенная ночь. Каждые семьдесят лет в небе появляется Карамельная луна. Не настоящая луна, конечно, просто так её называют из-за цвета. Я… я хотел, чтобы ты увидела это вместе со мной.

Амелия посмотрела вверх — действительно, луна имела необычный золотисто-янтарный оттенок.

— Это прекрасно, Вилли, — прошептала она.

— Знаешь, — начал он, нервно поправляя перчатку, — конфеты, шоколад, карамель — я всегда понимал их лучше, чем людей. Формулы, рецепты, пропорции — в них есть порядок, логика. А люди… люди непредсказуемы.

Амелия молча слушала, чувствуя, что он приближается к чему-то важному.

— Но потом появился Чарли, и я начал понимать, что значит иметь семью, — продолжил Вонка. — А потом… потом появилась ты.

Он наконец повернулся к ней, в его глазах отражался карамельный свет луны.

— Ты словно самый сложный рецепт, Эмили. Я никак не могу разгадать все ингредиенты, но результат… результат совершенен.

Амелия почувствовала, как её сердце ускоряет ритм. Она осторожно протянула руку и коснулась его пальцев.

— Возможно, некоторые рецепты не нужно разгадывать. Их нужно просто… почувствовать.

Вонка замер от её прикосновения, но не отстранился. Вместо этого он нерешительно снял свою перчатку — жест, который для него значил гораздо больше, чем могло показаться. Его пальцы, бледные и давно не знавшие прикосновений, осторожно переплелись с её.

— Я создал тысячи сладостей, — прошептал он, глядя на их соединенные руки, — но никогда не чувствовал ничего слаще этого момента.

Амелия улыбнулась и сделала шаг ближе. Лунный свет окутывал их золотистым сиянием, а воздух вокруг словно замер в ожидании.

Вилли наклонился к ней, его движения были неуверенными, почти застенчивыми. Их губы встретились в нежном, осторожном поцелуе, который был слаще любой конфеты, когда-либо созданной на этой фабрике.

Когда они отстранились друг от друга, на лице Вонки сияла улыбка — не театральная, не натянутая, а искренняя и немного удивленная, как у человека, который только что открыл для себя новый удивительный вкус.

— Кажется, я только что изобрел новую конфету, — пробормотал он, не отпуская её руки. — “Поцелуй под Карамельной луной”. Она будет особенной.

Амелия рассмеялась, прижимаясь к нему ближе:

— Уверена, что это будет твой лучший рецепт.

Над ними сияла Карамельная луна, а внизу раскинулась сказочная фабрика — мир, созданный из фантазий и сладостей, где, наконец, расцвела самая удивительная конфета из всех — любовь.

Семейный обед в доме Вонки-старшего стал уже доброй традицией. Раз в месяц все собирались в уютной гостиной дантиста, где старые обиды были давно забыты, а стены украшали фотографии разных поколений семьи.

За столом сидели доктор Уилбур Вонка, чья строгость с годами смягчилась, семья Баккет в полном составе, включая бабушек и дедушек, Чарли, уже почти взрослый юноша, и, конечно, Амелия. Сам Вилли Вонка, казалось, был более нервным, чем обычно, постоянно поправляя идеально выглаженные перчатки и бросая странные взгляды на карманные часы.

— Сын, ты будто проглотил живого умпа-лумпу, — заметил доктор Вонка, наблюдая, как Вилли едва притронулся к своему десерту — уникальному шоколадному торту, меняющему вкус с каждым кусочком.

— Я… просто размышляю о важных… вещах, — отозвался Вилли, бросив быстрый взгляд на Амелию, которая увлеченно беседовала с его отцом о последних достижениях в стоматологии.

— Знаешь, папа, — говорила Эмили, — мы с Вилли разработали конфету, которая фактически укрепляет зубную эмаль!

Доктор Вонка с гордостью посмотрел на сына:

— Всегда знал, что однажды ты поймешь важность здоровых зубов.

— Зубы! Да, очень важно, — рассеянно произнес Вилли, затем внезапно встал, чуть не опрокинув свой стул. — Я бы хотел… если можно… сказать кое-что.

Все разговоры за столом стихли. Чарли с интересом посмотрел на своего наставника и друга, а родители обменялись понимающими взглядами.

Вилли сделал глубокий вдох и повернулся к Амелии:

— Амелия Баккет, ты… — он замялся, затем достал маленькую шоколадную коробочку. — Знаешь, я изобрел тысячи сладостей. Буквально тысячи! Но ни одна из них не сравнится с тем, что я чувствую, когда ты рядом.

Амелия смотрела на него широко распахнутыми глазами, а в комнате воцарилась абсолютная тишина.

— Когда-то я думал, что мой мир идеален — полон сладостей, выдумок и умпа-лумп, — продолжил Вилли, его голос стал увереннее. — Но потом появился Чарли, который научил меня ценить семью. А затем появилась ты, и я понял, что все эти годы мой рецепт счастья был неполным.

Он открыл коробочку, внутри которой оказалось кольцо с нежно мерцающим камнем цвета карамели.

— Это не просто кольцо, — пояснил Вонка с нервной улыбкой. — Камень сделан из особого кристаллизованного сахара, который никогда не растает и не разрушится. Как… как моя любовь к тебе.

Доктор Вонка, наблюдавший за сыном, не скрывал гордой улыбки. Чарли радостно сжимал кулаки в предвкушении, а бабушка Джозефина даже прослезилась.

Вилли опустился на одно колено, слегка неуклюже, но с решимостью в глазах:

— Амелия Баккет, согласна ли ты стать моей женой, хранительницей моих секретов и соавтором величайшей сладости в мире — нашей семьи?

Глаза Амелия наполнились слезами. Она протянула руку к его лицу, нежно касаясь щеки:

— Да, Вилли. Да, конечно, да!

Когда он надел кольцо на её палец, камень засиял всеми оттенками карамели, словно живой. Вилли поднялся и неуверенно обнял Амелию, все еще не привыкший к таким открытым проявлениям чувств.

Доктор Вонка первым нарушил эмоциональную тишину, встав и подняв бокал:

— За моего сына, который наконец нашел самый важный ингредиент в жизни. И за Амелию, которая скоро станет Вонкой!

— За Амелию и Вилли! — подхватил Чарли, а его дедушка Джо добавил:

— Кто бы мог подумать, что наша маленькая Ами покорит сердце самого загадочного шоколатье в мире!

Вилли, всё ещё держа Амелию за руку, шепнул ей на ухо:

— Обещаю, наша свадьба будет самым волшебным событием после открытия шоколадной фабрики. Мы можем даже сделать шоколадный водопад частью церемонии!

Амелия рассмеялась, прижимаясь к нему:

— Я люблю тебя, Вилли Вонка. Со всеми твоими выдумками, шоколадками и странностями.

В этот момент даже самая волшебная конфета в мире не могла бы быть слаще, чем чувство, переполнявшее сердце Вилли Вонки — создателя сладостей, который наконец нашел свой главный рецепт счастья.