Такая разная Элион (джен)

Звезда Трибы, древний артефакт, реагировала на зов крови, на королевское родство, пронзая туманные измерения и указывая путь. Седрик ненавидел такие задания. Он был стратегом, воином, верным слугой, но никак не нянькой для потерявшихся принцесс. Однако приказ Князя Фобоса был ясен и категоричен: найти его сестру, пропавшую тринадцать лет назад. И Седрик, как всегда, выполнил его.

Место назначения: мир под названием Земля. Планета, полная наивных существ, скрывающих свои магические секреты за повседневной рутиной. Звезда привела его к юной девушке, окружённой другими подростками.

Первое, что бросилось Седрику в глаза при виде Элион, — это её поразительное сходство с Фобосом: светлые волосы, светлые, почти прозрачные глаза. Но на этом сходство заканчивалось. Глаза Элион были распахнуты с такой невинностью, с такой наивностью, что Седрик невольно поморщился. «Наивная дурочка», — пронеслось у него в голове. — «И Князь ждёт, что я приведу ему это?» — Он был совсем никудышным психологом, если с первого взгляда мог так фатально ошибиться.

Элион оказалась именно такой, какой выглядела: болтушкой и хохотушкой. Она легко заводила знакомства, её смех разносился по школьным коридорам, и она без умолку рассказывала о своих друзьях, уроках, мечтах. Седрику, искусному манипулятору, не составило труда втереться к ней в доверие и стать её другом. Он слушал её нескончаемые рассказы, кивал, делал вид, что искренне интересуется её земной жизнью, а сам собирал информацию, мысленно готовясь к тому моменту, когда нужно будет вернуть её в Меридиан.

Единственное, что слегка настораживало Седрика, — это одна странность. Элион с восторгом рассказывала о своём «проекте», в который она «вложила всю душу». Она была полна энтузиазма, но ни одна из её подруг не горела желанием взглянуть на него. Когда Элион в очередной раз предложила показать своё «творение», подруги неловко переглянулись, натянуто улыбнулись, и их глаза на мгновение потускнели, в них появилось что-то неуловимое — то ли страх, то ли скрытое отвращение.

Седрик, видя такое странное поведение и продолжая выполнять задание Фобоса, выразил желание посмотреть. Он заметил, как Элион просияла, а в глазах её подруг мелькнул отчётливый страх и почти неприкрытое отвращение. Странно, подумал Седрик. Что же может так пугать этих земных девчонок? Он уже предвкушал, как легко развеет их глупые страхи.

Всё стало ясно, когда Седрик увидел "проект" Элион.

В её комнате на небольшом столике стояла большая стеклянная банка, полностью заполненная какой-то мутной зеленоватой жидкостью. Внутри неё, медленно и отвратительно шевелясь, росло нечто. Это было нечто непонятное, бесформенное, отдалённо напоминающее то ли большой кусок сырого мяса, то ли недоразвитый плод, гомункула, выращенного в лабораторных условиях. Оно пульсировало, а от него к стенкам банки тянулись тонкие нити или щупальца, что-то вроде корней.

Седрик замер. Он ожидал увидеть странный рисунок или незаконченную скульптуру, но никак не это. Его обычно невозмутимое лицо исказилось. И тут, к его ужасу, это «нечто» моргнуло. Медленно, влажно раскрылись и закрылись сразу три пары глаз, расположенных на разных сторонах этой колышущейся массы. И все эти шесть глаз одновременно уставились на Седрика с явным, недвусмысленным гастрономическим интересом.

«Что-то не так, Седрик?» — Элион склонила голову набок с той же наивной улыбкой, от которой у него по коже побежали мурашки. — «Он ведь такой милый, правда? Я назвала его К'Тулху. Наверное, он немного проголодался. Но не волнуйся, он меня любит».

Седрик почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. По его жилам разлился холод. Что сделает кнчзь Фобос когда Седрик приведёт его сестру? И то, что она с такой любовью выращивает? О, князь проклянет его не только до седьмого колена, но и до седьмого измерения! И Седрик с содроганием осознал ужасную правду. Тирания Князя Фобоса, его беспощадные законы, его мрачные Башни Тумана — всё это покажется райским уголком по сравнению с ЭТИМ. Элион — наивная дурочка? Нет. Она была чем-то гораздо, гораздо худшим. И ему придётся вернуть её. И её любимое дитя.

Ситуация только что приняла поистине кошмарный оборот.

Звезда Трибы мерцала в ладони Седрика, ведя его сквозь лабиринт земных улиц, сквозь мишуру и шум человеческого мира. Тринадцать лет поисков. Тринадцать лет прошло с тех пор, как принц Фобос потерял свою сестру, и тринадцать лет Седрик по его приказу выискивал каждый возможный след, каждую мельчайшую зацепку. Наконец Звезда привела его к цели — и к глубокому осознанию того, что он, Седрик, самый никудышный психолог во всех десяти измерениях.

Элион. Светловолосая, светлоглазая, как и её брат, но на этом сходство заканчивалось. Её глаза были наивно распахнуты, словно в них не было ни капли ума, лишь бездонная, почти пугающая простота. Первое впечатление Седрика было точным и безжалостным: «наивная дурочка». Она оказалась болтушкой и хохотушкой, её смех звенел мелодично, но часто без видимой причины. Седрику не составило ни малейшего труда стать её другом. Он просто слушал, кивал и иногда задавал наводящие вопросы, попутно собирая информацию для Фобоса. Это была лёгкая работа, слишком лёгкая, и это не могло не настораживать.

Единственное, что действительно вызывало у него лёгкое беспокойство, — это странное отношение подруг Элион к её «проекту, в который она вложила душу». Стоило Элион с сияющими глазами упомянуть о нём, как лица её приятельниц мгновенно вытягивались, глаза бегали, а в воздухе повисала неловкая тишина. Они всегда находили тысячу причин, чтобы уклониться от просмотра, ссылаясь на занятость, усталость или внезапную забывчивость.

Седрик, продолжая выполнять задание Фобоса, решил проверить это странное явление. «Знаешь, Элион, — сказал он как-то вечером, — ты так увлечённо рассказываешь о своём проекте, но я ни разу его не видел. Мне было бы очень интересно на него взглянуть».

На лице Элион вспыхнула радость. Она схватила его за руку и потянула в свою комнату, щебеча о своём творении. Седрик мельком взглянул на подруг Элион, сидевших на диване. Он замер. В их глазах на долю секунды мелькнули такой неподдельный страх и такое скрытое отвращение, что у Седрика ёкнуло сердце. Это было не просто нежелание смотреть. Это было болезненное избегание.

Всё стало ясно, когда Седрик увидел проект Элион.

На столе под яркой лампой стояла большая стеклянная банка, наполненная мутной густой жидкостью. И в этой жидкости… росло нечто. Нечто непонятное, шевелящееся, пульсирующее, по форме больше напоминающее недоразвитого гомункула, чем что-либо ещё. Оно было бледным, студенистым, с тонкими, почти прозрачными отростками, которые медленно извивались, словно щупальца, едва касаясь стенок банки.

У Седрика перехватило дыхание. Это было отвратительно. И, к его ужасу, это «нечто» медленно повернулось в его сторону. Мутная поверхность его «головы» вдруг дрогнула, и Седрик увидел, как на ней раскрылись сразу три пары глаз. Желтоватых, без зрачков, и они смотрели прямо на него.

С явным гастрономическим интересом.

Примитивный, животный ужас пробрал Седрика до костей. Оно было не просто уродливым. Оно было голодным. И смотрело на него как на потенциальный обед.

Элион, не замечая его потрясения, сияла от радости. «Это мой малыш!» — воскликнула она с любовью в голосе, поглаживая банку. «Он такой умный, правда? Скоро он вырастет большим и сильным!»

Седрик с содроганием осознал, что князь Фобос точно его проклянет. Не просто разозлится — проклянет до седьмого колена, когда он приведёт его сестру. И, что ещё хуже, то, что она с такой любовью выращивает. Потому что вернуть её придётся. Фобос не потерпит, чтобы его сестра осталась на Земле. И перспектива вернуться на Мередиан с Элион и этим…

Тирания князя Фобоса, его жестокие приказы, его холодная отстранённость — всё это вдруг показалось Седрику райским блаженством по сравнению с ЭТИМ. По крайней мере, Фобос был предсказуем. А Элион? И её очаровательный «малыш»? Седрик почувствовал, как по спине побежали мурашки, и понял, что его миссия только что перешла из категории «сложных» в категорию «экзистенциального кошмара».

Болезненно-зелёный свет звезды Трибп пульсировал в чешуйчатой руке Седрика, словно маяк, ведущий его по обыденным, ничего не подозревающим улицам Хизерфилда. Тринадцать лет. Тринадцать лет прошло с тех пор, как принц Фобос в своей холодной, расчётливой ярости приказал похитить его младшую сестру Элион и отправить её в другое измерение. Теперь пришло время вернуть её. Приказ принца был ясен: найти её, определить её характер и подготовить к тому, чтобы она заняла своё законное (и полностью подчинённое) место на Меридиане.

Седрик, верный слуга и хитрый стратег, считал себя экспертом в манипуляциях, мастером психологической войны. Однако, когда он наконец предстал перед девушкой, его словно ударило током, и он с ужасом осознал, что он совершенно, возможно, даже трагически, не подходит на роль психолога.

Элион, воплощение светлой, почти неземной невинности, была именно такой, как предсказывало пророчество: светлые волосы, в которых солнечный свет играл, как в золоте, и глаза цвета летнего неба. Как и у Фобоса, да, но если во взгляде её брата читались холод древней силы и абсолютное превосходство, то глаза Элион были большими, бесхитростно выразительными и, по профессиональной оценке Седрика, совершенно лишёнными единой связного мысли. «Наивная дурочка», — мысленно охарактеризовал он её, с рептильной точностью навесив на неё пренебрежительный ярлык.

Она была вихрем смеха и бессмысленной болтовни, неиссякаемым источником солнечных, почти агрессивно оптимистичных наблюдений. Подружиться с ней было до пугающего легко. Ему нужно было лишь кивнуть, произнести пару уместных, ни к чему не обязывающих фраз, и она заполняла тишину историями о школе, своих друзьях, своём последнем увлечении. Седрик, прирождённый оборотень, принял человеческий облик, излучая располагающую к себе искренность, и Элион расцвела от его притворного внимания, полностью очарованная своим «новым утончённым другом».

Первая настоящая волна беспокойства, слабый, почти незаметный проблеск страха, возникла, когда Элион заговорила о своём самом заветном желании, о своём, как она его называла, «проекте души» для предстоящей научной ярмарки. «Никто из моих друзей не хочет его видеть, Седрик, — надула она губы, и её ясные глаза на мгновение затуманились от разочарования. — Они просто не понимают моего замысла».

Седрик, всегда преданный своей миссии — понять все грани сестры Фобоса, — с привычной ободряющей улыбкой сказал: «Возможно, им просто нужен более… проницательный взгляд. Я был бы рад увидеть это, Элион».

Её лицо засияло, как солнечный камень из Меридиана, прогоняя нахлынувшую тоску. Но когда она объявила о своём плане компании друзей, Седрик внимательно за ними понаблюдал. Их улыбки померкли, а взгляды заметались в странной смеси страха и едва скрываемого отвращения. Одна девочка незаметно крепче сжала свой рюкзак, другая пробормотала что-то про домашнее задание, не отрывая взгляда от пола. Это было тревожно. Змей Меридиана нечасто видел такое искреннее отвращение к чему-то столь безобидному на первый взгляд.

На следующий день в тщательно организованной спальне Элион, превращенной во временную лабораторию, тщательно выстроенное самообладание Седрика начало давать трещину. В воздухе раздавался тихий гул небольшого увлажнителя и слабое, довольно тревожное бульканье. В центре рабочего стола стояла большая чистая стеклянная банка, обычно используемая для хранения чучел, залитая мягким светом настольной лампы.

Внутри, в вязкой янтарной жидкости, находилось... что-то.

Она мягко пульсировала — мясистая масса неопределённой формы, отдалённо напоминающая внутренний орган, но какая-то неправильная, слишком пёстрая, слишком асимметричная. Щупальца, отдалённо напоминающие сухожилия, зашевелились на стекле, когда Седрик наклонился ближе. Его рептилоидные инстинкты кричали в нём, первобытный сигнал тревоги прорывался сквозь человеческое обличье.

А затем, когда у Седрика перехватило дыхание, три пары немигающих глаз — не одинаковых, а разбросанных по поверхности, как жемчужины на чудовищной шкуре, — медленно, нарочито заморгали.

Эти глаза тошнотворно яркого жёлтого цвета смотрели на него оценивающе и с глубоким, тревожным голодом. Из банки донеслось влажное, нетерпеливое бульканье — звук, который нёс в себе неоспоримое, ужасающе ясное послание: еда.

Элион, совершенно не замечая холодного пота, выступившего на чешуе Седрика, сияла от радости. «Разве он не чудесный, Седрик?» — прощебетала она с материнской гордостью в голосе. «Я кормила его специальной смесью из питательной пасты и… других продуктов. Он так быстро растёт! Мой малыш обязательно полюбит тебя!»

Седрик почувствовал дрожь — не от страха, а от глубокого, экзистенциального ужаса. Фобос. Принц Фобос, деспотичный, жаждущий власти правитель Меридиана, который спустил бы шкуру со своей матери ради крупицы власти, который упивался жестокостью... его железная хватка, его хладнокровные амбиции, его безжалостная тирания были всего лишь детскими истериками по сравнению с безмятежным, неподдельным ужасом, расцветающим в маленьком стерильном сосуде Элион.

Он должен был вернуть её. И её «ребёнка».

От одной этой мысли по его змеиному телу пробежала дрожь, предвещавшая будущее, которое было гораздо страшнее любого проклятия, которое мог бы сотворить Фобос. Да, он нашёл сестру Принца. Но он также нашёл существо, которое она с любовью взрастила и которое смотрело на него с явным гастрономическим интересом. И Седрик с мрачной уверенностью знал, что Фобос не только проклянет его, но, возможно, даже позавидует ему, ведь он, Седрик, только что столкнулся с кошмаром, по сравнению с которым самые чудовищные творения Фобоса казались милыми щенками. У него было предчувствие, холодная, ползучая уверенность в том, что после встречи с давно потерянной, милой психопаткой сестрой и её ручным гомункулом Фобосу самому понадобится терапия.

Седрик сжал в руке звезду Трибы, чувствуя, как её холодное сияние пронизывает его до костей. Он выполнил приказ. Нашёл её. Элион. Сестра Фобоса, похищенная тринадцать лет назад. Но то, что он увидел, не имело ничего общего с тем, что ему рассказывали. Девушка стояла перед ним, скрестив руки, её тёмные глаза сверлили его с такой язвительной насмешкой, что он на мгновение застыл. Она выглядела… как Фобос. Тот же высокомерный прищур, тот же холод в голосе. — Ну что, очередной сказочник? — её губы искривились в ухмылке. — Или, может, очередной «спаситель», который решил, что я ему нужна?

Седрик попытался улыбнуться, но его лицо скривилось в гримасе. — Ты… не такая, как я ожидал.

— О, значит, тебе кто-то уже успел наговорить про «бедную потерянную принцессу»? — она фыркнула. — Жаль разочаровывать, но я давно перестала верить в сказки.

Он знал, что она жила на Земле. Что её воспитывали чужие люди. Но он не ожидал… этого. Элион не верила никому. Она шарахалась от его протянутой руки. Смотрела на стражниц Завесы, как на врагов. Даже когда её привезли в замок, она отказалась от всего, что могло бы сделать её похожей на принцессу. — Я не наряжаюсь в куклы, — бросила она, когда служанки попытались надеть на неё платье.

Фобос наблюдал за ней с неожиданным интересом. Он ожидал слабую, наивную девочку, которую можно будет сломать. Которая будет цепляться за корону, за власть, за любовь семьи, которой у неё никогда не было. Но Элион… Она смотрела на трон, как на пустую безделушку.

— Забирай, — сказала она Фобосу, когда он впервые попытался её испытать. — Мне это не нужно.

Он замер. — Ты… отказываешься?

— Я не играю в твои игры, — она повернулась к нему, и в её глазах горел тот же холод, что и в его. — Ты хочешь власть? Бери. Ты думал, я буду бороться? Цепляться за что-то, чего у меня никогда не было? Фобос почувствовал, как его план даёт трещину. Она не боялась его. И это… Это было интересно.

Комната была тускло освещена, по стенам плясали тени. Седрик вошёл. Его сердце бешено колотилось от предвкушения, взгляд скользил по комнате, пока не остановился на ней. Там, ссутулившись в кресле, сидела девушка, которая не оправдала его ожиданий. Светлые волосы спутались, обрамляя бледное лицо, а глаза поразительного оттенка индиго сузились, когда она посмотрела на него с явным недоверием.

— Элион, — прошептал он, и это имя прозвучало как молитва. Но когда он подошёл ближе, она отпрянула, насторожившись. Она словно ждала, что он нанесёт удар, чтобы доказать, что она так долго терпела ложь и манипуляции.

Сердце Седрика сжалось при виде неё — живого свидетельства жестокости судьбы. Раны на её руках рассказывали тысячу историй о боли и предательстве, но её лицо оставалось невозмутимым и непреклонным. Она научилась не чувствовать, подавлять любые проявления эмоций.

Он протянул руку, чтобы утереть ей слёзы, но она отпрянула, и в её глазах вспыхнуло подозрение.

«Кто ты?» — спросила она хриплым шёпотом. «Чего ты от меня хочешь?»

Пока Седрик пытался объяснить, рассказать правду о своей миссии и о том, что он предан ей, она слушала его с недоверием, и выражение её лица было нечитаемым. Принцесса, девушка, рождённая под счастливой звездой, казалось, видела в нём очередного шарлатана, ещё один голос в хоре обмана, который сформировал её жизнь.

В этот момент Седрик осознал всю глубину её разочарования. Её вырвали из родного дома, лишили права по рождению и бросили в мир лжи и манипуляций. Шрамы на её руках были лишь физическим проявлением душевных ран, которые она носила в себе.

Наблюдая за ней, Седрик почувствовал родство с юной принцессой. Оба они сформировались под влиянием переменчивых прихотей власти, оба научились ожесточать свои сердца, чтобы не чувствовать боли, которая подстерегала их за каждым углом. Но даже осознавая эту параллель, он понимал, что не сможет спасти её от бремени прошлого. Этот груз она должна нести в одиночку, он стал частью её сущности.

Когда они прибыли во дворец Меридиана, Элион отказалась от роскоши и богатства, которые её ждали. Вместо этого она надела привычную тёмную одежду, которая символизировала тени, ставшие её убежищем. Когда они расположились в величественных залах, она замкнулась в себе, словно призрак, блуждающий на задворках жизни, к которой она не принадлежала.

Тогда Седрик понял, что задача будет не из лёгких. Чтобы завоевать её доверие и помочь ей найти своё место в этом новом мире, ему нужно было доказать, что он достоин её сердца, которое она оберегала. Он был готов принять этот вызов, ведь если кто-то и заслуживал шанса на счастье, то это была упрямая, ранимая и невероятно стойкая принцесса.

Звезда Трибы в его руках пульсировала тусклым, болезненным светом, словно израненное сердце. Седрик стоял в тени книжного магазина и наблюдал за своей целью. Все отчёты, все донесения, все наблюдения рисовали образ Элион Браун — милой, немного наивной девочки, увлекающейся рисованием и окружённой подругами. Князь Фобос описывал свою пропавшую сестру как светлый лучик, чистый сосуд, который легко наполнить нужными идеями. Идеальная марионетка. Но когда Звезда привела его к ней, настоящей, в тихий переулок за школой, Седрик понял, что все его знания — ложь. Она стояла, прислонившись к кирпичной стене, и смотрела на него так, словно он был всего лишь очередной неприятностью в бесконечной череде других. Ни страха, ни удивления. Только холодное, оценивающее любопытство в глазах, которые казались слишком взрослыми для тринадцатилетнего лица. В её взгляде он с леденящим душу узнаванием увидел отблеск самого Фобоса — ту же тяжесть, то же презрение к миру. — Принцесса Элион, — начал он, стараясь, чтобы его голос звучал торжественно и убедительно. — Я пришёл, чтобы вернуть вас домой, на Меридиан.

Уголок её губ дёрнулся в усмешке, лишённой всякого веселья. — Принцесса? Вы опоздали со своими сказками лет на десять. Что вам нужно? Её голос был тихим, но в нём звенела сталь. Седрик на мгновение растерялся. Эта девочка не была чистым сосудом. Она была сосудом, до краёв наполненным ядом и горечью.

— Ваши родители…

— Те люди, которые называли себя моими родителями? — фыркнула она. — Я ещё в пять лет поняла, что не имею к ним никакого отношения. Слишком уж они старались изображать любовь. Фальшь всегда чувствуется. Как и ваши слова, кстати. В этот момент из-за угла выбежали они, Стражницы. В своих ярких нелепых костюмах, с горящими решимостью глазами.

— Элион, отойди от него! — крикнула рыжеволосая, сжимая в руке Сердце Кондракара. Элион даже не обернулась. Она лишь бросила на них через плечо взгляд, полный такого едкого презрения, что девушки на мгновение замерли.

— О, цирк приехал, — пробормотала она. — Спасительницы в трико. Смотреть на вас тошно.

Седрик воспользовался их замешательством. Он шагнул к Элион, намереваясь создать портал. Девочка инстинктивно отшатнулась, вжавшись в стену, когда его рука оказалась слишком близко. Её движение было резким и отточенным, как у загнанного зверя. — Не трогай меня, — прошипела она, и в её голосе не было страха, только приказ. Он замер, и его взгляд упал на её руки. Рукав старого тёмного свитера задрался, обнажив запястье. Кожа была испещрена сетью тонких белых шрамов и несколькими уродливыми пятнами от старых ожогов. Картина была настолько жуткой, что Седрик невольно отступил. Он видел подобные следы на руках воинов, прошедших через пытки. В её глазах не было боли. Лишь пустота. Она давно разучилась чувствовать боль. И плакать тоже. Слёзы высыхают, когда понимаешь, что никто не придёт тебя утешить. Она слишком рано усвоила этот урок: за каждой ласковой улыбкой приёмной «матери» мог последовать болезненный удар, «случайно» пролитый на руки кипяток, унизительные слова. Мир научил её не доверять теплу. В следующее мгновение он всё же открыл портал, и вихрь поглотил их, оставив Стражниц в пустом переулке. Переход на Меридиан не произвёл на неё никакого впечатления. Она не ахнула при виде двух солнц, не восхитилась причудливой архитектурой замка. Она просто шла рядом с Седриком по бесконечным коридорам, глядя перед собой немигающим взглядом. В покоях, приготовленных для неё, служанки разложили на кровати восхитительные платья из шёлка и парчи светлых, радостных тонов. Элион окинула их равнодушным взглядом. — Уберите, — тихо сказала она.

Служанки замерли. — Но, ваше высочество… это приказ князя…

— Мне всё равно, чей это приказ. Я это не надену. Она осталась в своих земных тёмных брюках и мешковатом свитере, который скрывал её тело и шрамы. Броня, к которой она привыкла. Фобос ждал её в тронном зале. Он был сама любезность, само воплощение братской любви. Он подошёл к ней, широко раскинув руки для объятий. — Сестра! Наконец-то ты дома!

Элион не сдвинулась с места. Она смотрела на него, и её взгляд медленно скользил по его лицу, короне, мантии. В нём не было ни родственного тепла, ни радости от обретения семьи. Только анализ. Оценка новой угрозы. — Мне не нужен трон, — сказала она голосом, лишённым интонаций. — Мне не нужна ваша сила и власть.

Фобос опустил руки. Маска радушия на его лице дала трещину, сменившись недоумением, а затем и раздражением. — О чём ты говоришь, сестра? Это твоё по праву рождения! Всё это — для тебя!

Она горько усмехнулась. — Не лгите. Хотя бы вы. Вам нужна не я. Вам нужна принцесса. Символ. Ключ к силе. Пешка в вашей игре. Она повернулась и посмотрела в огромное витражное окно, за которым простирался чужой для неё мир. — Я просто устала, — почти прошептала она, и в этом шёпоте было больше отчаяния, чем в любом крике. — Я очень, очень устала.

Позже, оставшись одна в роскошной комнате, похожей на золотую клетку, Элион села на пол, прислонившись спиной к холодной стене. Она медленно провела пальцами по старым шрамам на руке. Они не болели. Ничего не болело. Внутри была лишь серая вязкая пустота. Она не верила Фобосу. Не верила Седрику. Не верила Стражницам. Она никому не верила. В её мире не было места доверию. Были только расчёт, ложь и боль, которая давно перестала быть болью и стала частью её самой. Ей говорили, что она — Свет Меридиана, его надежда, его будущая королева. Но Элион знала правду. Она не была ни светом, ни надеждой. Она была разбитым зеркалом, отражающим уродство мира, который её создал. И она была абсолютно уверена в одном. Элион никому и никогда не была нужна. Нужна была только принцесса.

Лучи заходящего солнца, пробивавшиеся сквозь грязное окно школьного автобуса, окутывали Элион Браун тревожным сиянием. Её волосы, ниспадавшие каскадом чистейшей платины, всегда были тщательно убраны с лица, обрамляя его в царственной и в то же время строгой манере, которая производила поразительное, почти суровое впечатление. Её глаза поразительного ярко-зелёного цвета часто рефлекторно прищуривались, когда она глубоко задумывалась или раздражалась, что придавало им остроту и пронзительность — ядовитый изумрудный блеск. А ещё у неё была едва заметная, почти неуловимая морщинка над левой бровью, крошечная неровность, которая, казалось, придавала её лицу выражение вечного скептицизма.

Она этого не знала, но это были не просто черты лица, а их отголоски. Отголоски лица, которое когда-то преследовало жителей самых высоких башен Меридиана, лица, которое заставляло трепетать сердца империй, более молодой и чуть менее жестокой версии самого принца Фобоса. Элион неосознанно отражала саму его сущность: то, как она наклоняла голову, оценивая что-то, почти повелительное движение её руки, когда она отмахивалась от чего-то незначительного, едва заметная понимающая ухмылка, которая иногда появлялась на её губах, совершенно лишённая искреннего веселья. Она словно была чисто женским воплощением своего старшего брата, живой, дышащей тенью, неосознанной и невинной в своём подражании.

Иногда дома она ловила на себе его взгляд. Едва заметное, почти неуловимое движение «матери», когда Элион, погруженная в свои мысли, с особой, сдержанной грацией, не совсем обычной для подростка, поправляла выбившуюся прядь платиновых волос. Её «отец» откашливался, внезапно обнаружив, что вечерняя газета очень интересна, и отводил взгляд от её лица, когда она смотрела на него своими блестящими прищуренными зелёными глазами, ожидая ответа на какой-нибудь обыденный вопрос. Они любили её, она это знала, но на их лицах всегда мелькала тень чего-то похожего на страх, прежде чем они вновь проявляли свою родительскую теплоту. Элион почувствовала едва уловимую перемену в воздухе, мгновенное напряжение, но не смогла понять, в чём дело. Это оставило в ней пустоту, чувство одиночества и отчуждённости.

Иногда бывало и хуже. Однажды вечером она зашла в «Серебряного дракона», ресторан бабушки Хэй Линь, чтобы купить остатки яичных рулетов. В воздухе витал аромат имбиря и сои, свет был приглушённым, и на стенах плясали длинные тени. Элион, чьи глаза ещё не привыкли к темноте после яркого уличного освещения, увидела за прилавком Янь Линь, которая тихо напевала, наводя порядок. — Бабушка Янь Линь? — тихо спросила Элион.

Ян Линь, обернувшись, увидела Элион, стоявшую в полумраке. Её древнее, мудрое лицо, обычно озаряемое безмятежной улыбкой, застыло. Фарфоровая чашка, которую она держала в руке, выскользнула из пальцев и с резким, неприятным звуком разбилась о полированный пол. Ян Линь даже не вздрогнула от этого звука. Она открыла рот, издав звук, похожий на сдавленный хрип, и её глаза, широко раскрывшиеся от внезапного, неподдельного ужаса, уставились на Элион. Она застыла, словно искусно сделанная фарфоровая кукла, с перехваченным дыханием, не в силах пошевелиться.

Элион, сбитая с толку, почувствовала, как по спине пробежал холодок. «С вами всё в порядке, бабушка Янь Линь?» — спросила она, нерешительно делая шаг вперёд. Но старуха отпрянула, едва заметно вздрогнув, и не сводила глаз с лица Элион, словно смотрела в саму бездну. Элион отступила, смущённая и обиженная, пробормотала извинения и поспешила уйти, оставив перепуганную старушку медленно и неуверенно наклоняться и собирать осколки разбитой чашки.

Почему? — задавалась вопросом Элион, глядя на своё отражение в окне автобуса и видя лишь девушку с платиновыми волосами и зелёными глазами. Почему люди иногда так смотрят на неё? Как будто она чужая или, что ещё хуже, замаскированное чудовище. Её отражение, искажённое движущимся стеклом, казалось, насмехалось над ней, и в её собственных глазах мелькнуло что-то холодное и непроницаемое.

Единственным местом, где воздух не был пропитан невысказанным страхом, единственным местом, где она чувствовала, что её действительно видят и, по-своему, принимают, был старый книжный магазин на углу Мейпл-стрит. Там пахло старой бумагой, забытыми мечтами и лёгкой примесью пыльной магии. И там был Седрик.

Седрик, владелец заведения, был странным человеком. Высокий и пугающе стройный, с изящной, почти змеиной грацией. Но её всегда привлекали его глаза. Они блестели с тревожной интенсивностью, в их глубине читалась древность, они видели в ней что-то такое, чего не видел никто другой. Казалось, он всегда чего-то ждал, наблюдал, а его тонкие губы часто изгибались в едва заметной хищной улыбке, которая не доходила до глаз.

"Элион, моя дорогая", — мурлыкал он, его голос был низким, как гулкий гравий под ногами, всякий раз, когда она переступала порог. "Мы снова вернулись, не так ли? У меня было предчувствие, что вы почтите нас своим присутствием. Он перекладывал новую книгу через прилавок или приносил ей редкий том с какой-нибудь потайной полки, его длинные бледные пальцы касались ее с мимолетным прикосновением, в котором чувствовалось странное собственничество. «Думаю, этот вариант, — сказал бы он, — вполне подходит для такой... особенной девушки, как ты».

Он относился к ней не просто как к ценному клиенту, а как к чему-то бесконечно более ценному. Когда он смотрел на неё, в его взгляде читалось глубокое почтение, почти обожание, совершенно лишённое страха, который она видела в других. Так смотрят на бесценный артефакт, на редкую драгоценность, которая была утеряна, а теперь наконец найдена. Элион, изголодавшаяся по искреннему признанию, наслаждалась его особой теплотой, не замечая, как иногда в его глазах вспыхивало почти лихорадочное торжество.

Седрик наблюдал за ней, пока она терялась среди полок. Её платиновые волосы блестели в тусклом свете, а зелёные глаза внимательно изучали корешки книг. На его губах играла едва заметная ухмылка. Она была идеальна. Точная копия, даже в жестах, осанке, самой сути. Безупречное отражение.

Он поправил очки на носу, не сводя с неё глаз, и в их глубине мелькнуло холодное, расчётливое удовлетворение. Да, она была сокровищем. Бесценным, прекрасным и совершенно ничего не подозревающим сокровищем. А у него, Седрика, была священная клятва, особая, жизненно важная миссия. Он будет охранять её. Он будет защищать её. И когда придёт время, он вернёт эту драгоценную королевскую жемчужину, целую и невредимую, прямо своему принцу. Он должен.

Седрик удовлетворённо выдыхает. Он выполнил приказ князя Фобоса и вернул его сестру обратно на Мередиан. Казалось бы, миссия завершена, можно расслабиться.

Но уже на исходе первой недели его зацепила странная мысль: подруги Элион — те самые девчонки-стражницы — не торопились её спасать от тирана-брата. Сначала он решил, что просто недооценил их страх перед Фобосом. Однако вскоре всё встало на свои места.

Утро первое: "Это тебе за заботу!"

Седрик проснулся от странного ощущения — что-то тяжёлое и мохнатое медленно ползло по его груди. Открыв глаза, он увидел гигантского ядовитого тарантула, разглядывающего его с почти человеческим любопытством.

— "Доброе утро, Седрик!" — раздался радостный голос.

Элион стояла рядом, сияя улыбкой.

— "Я нашла его в саду! Он такой милый, правда? Я назвала его Пушок!"

Седрик, не двигаясь, медленно перевёл взгляд на паука, затем на девочку.

— "Элион…" — начал он осторожно.

— "Он тебе нравится? Я думала, тебе будет приятно!"

Приятно. Да, конечно.

День третий: "Наука требует тишины"

Фобос обычно был терпелив. Но даже у его хладнокровия были пределы.

— "ЭЛИОН!!!" — его рёв разнёсся по всему замку.

Седрик, проходивший мимо лаборатории, увидел, как князь буквально выпихивает чумазую сестру за дверь.

— "Ты взорвала третий ретортор за сегодня! ИСЧЕЗНИ!"

Элион, покрытая сажей, лишь хихикнула:

— "Но это же было красиво!"

Фобос закрыл дверь с таким грохотом, что, казалось, стены задрожали.

Неделя спустя: "Зоопарк в спальне"

Слуги начали жаловаться.

— "Она тащит в свою комнату всё, что шевелится!" — шептала одна из горничных.

— "Говорит, что на улице холодно и страшно, а они же живые, им тоже надо греться!" — добавил стражник, нервно оглядываясь.

Седрик заглянул в покои Элион и замер.

На кровати грелась змея. В углу копошился скорпион. На подоконнике сидела пара летучих мышей. А сама Элион, сидя посреди этого безумия, увлечённо кормила паука Пушка какими-то ягодами.

— "Они же все ядовитые!" — выдавил он.

— "Ну да. Но они добрые!" — ответила она, как будто это объясняло всё.

Месяц спустя: "Мы готовы заплатить"

Седрик и Фобос стояли на балконе, глядя вдаль.

— "Они её не заберут, да?" — устало спросил князь.

— "Похоже, что нет."

— "А если… заплатить?"

Седрик задумался.

— "Знаешь… это может сработать."

Фобос вздохнул.

— "Скажи стражницам: пусть забирают. И пусть берут столько золота, сколько унесут."

Седрик кивнул.

— "А если они откажутся?"

Фобос повернулся к нему с мрачной решимостью.

— "Тогда удваиваем ставку."

Эпилог: "Сделка века"

Когда Корнелия, Вилл, Тарани, Ирма и Хай Лин прибыли в замок, они ожидали увидеть заточенную в темнице Элион.

Вместо этого им вручили сундук с золотом и сказали:

— "Заберите её. Пожалуйста."

Элион, сидя верхом на гигантской ящерице, махнула рукой:

— "Ой, а можно я ещё на недельку останусь? Я тут почти приручила дракона!"

Фобос закрыл лицо руками.

Стражницы переглянулись.

— "…Может, нам и правда взять деньги?" — прошептала Ирма.

Уилл вздохнула.

— "Ладно. Но только если нам дадут ещё один сундук."

Седрик тут же кивнул:

— "Договорились."

И, возможно, впервые в истории Мередиана и Земли все стороны остались довольны сделкой.

Седрик довольно улыбался, скрестив руки на груди. Наконец-то все шло по плану. Элион, эта наивная, вечно щебечущая девочка, была возвращена на Мередиан, и теперь Фобосу оставалось лишь дождаться момента, чтобы завладеть короной. А там — и Седрик больше не будет вынужден терпеть ее бесконечные глупости.

Фобос, конечно, тоже не выносил ее, но играл роль заботливого брата с таким мастерством, что даже Седрик порой задумывался — а вдруг князь и правда к ней привязан? Но нет. Фобос был слишком расчетлив для таких слабостей.

И вот, в один из дней, когда все должно было наконец завершиться, их планы рухнули в одно мгновение.

Элион, как обычно, болтала без умолку, прогуливаясь по зачарованному саду Фобоса.

"...и потом я подумала, а что если бы у нас были не только розы, но и другие цветы? Например, те, что светятся в темноте! Или те, что поют! Ой, Фобос, а ты можешь сделать поющие цветы? Или... или..."

Фобос стиснул зубы, но сохранял улыбку. Седрик, стоявший чуть поодаль, уже мысленно проклинал все на свете.

И вдруг...

Элион резко замолчала.

Оба мужчины насторожились.

Затем раздался радостный визг, и прежде чем кто-либо успел среагировать, девочка бросилась к кустам роз, откуда вытащила...

Огромного ядовитого паука.

Фобос и Седрик застыли.

-"Ой, какой ты милый!" -Элион прижала чудовищного паука к груди, будто плюшевую игрушку, а тот, казалось, уже смирился с судьбой и беспомощно обвис в ее руках. -"Смотрите! Смотрите! Он такой пушистый! И лапки... ой, какие лапки!"- она тыкала пальцем в его жуткие конечности, а паук лишь слабо шевелился, словно понимая, что сопротивляться бесполезно.

Фобос медленно повернулся к Седрику. Тот ответил ему таким же ошеломленным взглядом.

-"Элион..." — наконец выдавил Фобос. -"Это... ядовитый паук."

-"Да! И он такой милый!"— Элион сияла.- "Я всегда мечтала о таком! Теперь мне корона не нужна, я хочу еще пауков! И змей! И скорпионов!"

В голове Фобоса что-то щелкнуло.

Он медленно улыбнулся.

-"Элион, дорогая..."— его голос стал мягким, почти шепотом.- "А если я построю для тебя огромный террариум и разрешу держать любое животное, которое тебе понравится... ты отдашь корону Мередиана мне?"

Элион замерла, широко раскрыв глаза.

-"О, и еще..".— Фобос наклонился к ней, делая вид, что делится секретом. "Седрик может оборачиваться в нага. Хочешь, он будет твоим?"

Седрик побледнел. -"ЧТО?!"

Но его возмущение потонуло в радостном визге Элион.

-"ДА! ДА! ДА!"— она прыгала на месте, не выпуская паука. "Я согласна! Террариум! Пауки! И Седрик-наг!"

Фобос торжествующе взглянул на своего советника.

-"Кажется, мы нашли идеальное решение."

Седрик открыл рот, чтобы возразить, но...

Элион уже тащила его за руку, радостно болтая:

-"Седрик, а ты правда умеешь превращаться? А покажешь? А можно тебя погладить? А ты будешь жить в террариуме?"

Седрик посмотрел на Фобоса.

-"Мой князь..."- его голос дрожал.- "Вы предали меня."

Фобос лишь рассмеялся.

-"Нет, Седрик. Я просто нашел более... практичное применение твоим талантам."

И пока Элион тащила своего нового «питомца» осматривать будущий террариум, Фобос с удовлетворением наблюдал за этим хаосом.

План изменился.

Но корона теперь точно была его.

Тронный зал Мередиана сверкал золотом и бархатом, а сотни придворных замерли в почтительном поклоне, ожидая, когда юная принцесса Элион произнесет свою первую коронационную речь.

Она стояла перед троном, сжимая в руках тяжелую корону, и медленно оглядывала зал. Седрик, стоящий чуть поодаль, приторно улыбался, а Фобос, застывший в тени колонны, прятал в уголке губ ядовитую усмешку.

Элион перевела взгляд с одного на другого.

— Я… буду править всем этим? — ее голос дрогнул.

В голове пронеслось: олимпиада по химии через месяц, несданный проект по физике, мистер Райн, который обещал превратить ее в чучело, если она снова провалит контрольную…

— НЕ ХОЧУ! — вдруг вырвалось у нее.

Придворные ахнули. Фобос приподнял бровь, а Седрик замер с открытым ртом.

— У меня олимпиада через месяц! Мистер Райн сделает из меня чучело! Боже, у меня еще и проект несданный! — Элион заломила руки, затем резко повернулась к Фобосу. — Ты же мой старший брат! Правь дальше! Сам!

Не дав ему опомниться, она сдернула с себя корону и, смахнув с его головы княжескую шапку, криво водрузила на него золотой венец.

— Вот! Теперь ты король! Поздравляю! — выпалила она и широким шагом почти побежала к выходу.

— Элион! — Фобос, наконец, нашел голос.

— Нет-нет-нет! Я зав. живого уголка в школе! О боже, я забыла о мисс Хартман! Она меня удавит собственным шарфом, если я еще раз пропущу репетицию! А мисс Блум сожрет мои бренные останки, если узнает, что я не сдала реферат!

Двери тронного зала с грохотом захлопнулись.

В мертвой тишине Фобос медленно поднял руку, ощупал корону на голове, затем перевел взгляд на Седрика.

— …Что только что произошло?

Седрик, все еще в ступоре, выдавил:

— Кажется, ваше величество… вас только что короновали.

Фобос посмотрел на дверь, потом на придворных, потом снова на дверь.

— …Черт.

А где-то в коридорах замка раздавался топот убегающих сандалий и отчаянный вопль:

— Я НЕ ГОТОВА К ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ!

P.S. Мистер Райн так и не простил ей пропущенную контрольную. Но зато хомяки из живого уголка были безумно рады ее возвращению. ??