Другая (джен)

Люмин заставляет себя смотреть в зеркала и не шарахаться от них. Видеть себя живой и на свободе всё ещё… непривычно.

Она не видела своего отражения… сколько? Она не знает, сколько провела в заключении: день, столетие, миллион лет? Время там величина несущественная и очень относительная.

Но теперь она на свободе. Другой мир. Другое время. Другая она.

Люмин больше не носит белый. Она больше не достойна его. Она согрешила. Окончательно стала павшей звездой.

Теперь она ходит в сером. Меч сменился битой. Она больше не может использовать силу стихий, зато научилась ломать кости одним ударом.

Она павшая. Безымянная. Ей больше нет места на небосклоне. Её крылья вырвали с мясом и сожгли, оставив на память безобразные шрамы. Поэтому Люмин больше не оголяет спину, носит толстовки.

Когда-то пшеничного цвета волосы посерели. То ли после наказания, то ли из-за наказания. Ведь она недостойна.

В ней вообще мало чего осталось от той Люмин, что очнулась в том мире столетия назад.

Только глаза остались того же нечеловеческого жёлтого цвета.

Она смотрит на себя в зеркало и качает головой.

Она не узнаёт себя. Она ли это вообще? Её воспоминания о себе очень расплывчаты и неточны. Она и врала, и не врала, когда говорила, что ничего о себе не помнит. Она не хочет помнить, но помнит. Люмин помнит, почему её наказали, но понятия не имеет, как она оказалась на космической станции.

Да и надо ли ей это знать? Тот мир научил её, что иногда лучше неведение. Иногда лучше закрыть глаза и пройти мимо.

Она повзрослела. Но в тоже время… теперь она может позволить побыть себе безответственным и беспечным ребёнком.

Оказывается, мир не рухнет, если она откажется помогать. Всегда есть кто-то, кто сделает это за неё.

Оказывается, можно бездельничать, закинув ноги на стол, пока вокруг всё горит и несётся в пропасть.

Оказывается, можно самой просить помощи! И всегда будет кто-то, кто согласится решить её проблемы. Или хотя бы поможет дельным советом.

Конечно, она так не делает. Но сам факт того, что она может себе это позволить, и ей за это ничего не будет, невероятно греет душу.

Конечно, она всё также помогает. За одним лишь исключением. Теперь она помогает только тем, кому хочет. Только тем, кто ей нравится. Не выслушивая, что нельзя делать различия между нуждающимся.

Дань Хэну всё равно, он в принципе не альтруистичен. Март 7 ленива, чтобы делать что-то самой. Пом-Пом интересует только экспересс и пассажиры. А господин Янг и Химеко предпочитают не вмешиваться в «дела молодых».

Люмин уговаривает себя не привязываться к ним. Они все — лишь случайные попутчики экспресса. Их дороги могут разойтись в любую минуту. Они могут умереть в любую минуту.

Даже она.

Люмин совершила два самых страшных греха: отдала умирающему Архонту своё бессмертие и убила своего близнеца.

Но она не могла поступить иначе.

Иногда, очень редко, ей снится тот мир. Снятся её друзья, любимые… Они все сгорели в небесном огне, которые обрушили на тот мир её старшие родственники. Весь мир сгорел. Их народ никогда не забывает обиды, нанесённые соотечественникам.

Наказание Люмин было лишь вопросом времени.

Она даже не протестовала.

Ей больше не за что было сражаться. Не за кого умирать. Она осталась там, вместе с друзьями. Обугленная, сожжённая заживо, раздавленная метеоритами.

Поэтому она и не хочет больше привязываться. Когда вырезают без наркоза сердце, это слишком больно.

Поэтому и привязывается к ним. Они залечивают раны, нанесённые старшими родственниками.

Люмин усмехается, глядя сквозь своё отражение. Ничему она не учится и учиться не хочет.

Пусть она больше не достойна звёзд в глазах старших родственников, она всё же нашла лазейку: теперь она пассажир Звёздного экспресса, её зовут Стелла, она вновь путешествует между планетами.

В этом мире тоже происходит масса всего непонятного: Эоны, стеллароны, охотники за стелларонами… Но в кои-то веки она не одна. Она всего лишь «одна из».

Поэтому Люмин намерена получить удовольствие от этого приключения, чего бы это не стоило.