Хлопоты с девчонками (гет)

Даже в пятнадцать лет отношения у Рэтчета с девушками… не сказать, чтобы складывались идеально.

Признаться честно, у него ничего не складывалось идеально. Разве что в механике, но даже в этом случае большинство его изобретений требовало пары попыток, чтобы всё заработало как нужно, а учитывать законы физики было той ещё мукой... Но уж лётчиком он был хоть куда! Не без изъянов, конечно. Обычно ему приходилось полировать вмятины и всё в таком духе, и его несколько раз арестовывали за опасное вождение, и... эм...

В общем, вернёмся к теме.

Девушки. Он их не особо понимал. Когда сверстники, с которыми он вырос, начинали заглядываться на девушек, его это вводило в некоторое замешательство. В том возрасте он объяснил себе это тем, что окружён сплошь не Лобэксами. Ведь существовало немало рас, интересовавшихся только своим видом. И, честно говоря, так оно и было — Рэтчет не понимал, как может привлечь кого-то, если у тебя… шерсть. И даже лица у большинства людей, с которыми он вырос, были куда более плоские — уж точно не такие звериные мордочки как у него. Рэтчет провёл несколько ночей в полном замешательстве, пытаясь понять, как правильно целоваться. Чтобы получилось так же, как показывают в голофильмах — с языком и всем прочим. У него рот был устроен иначе. Ну и как?

А потом он встретил Энжелу.

Конечно, поначалу он был слишком отвлечён другими темами, чтобы думать о ней в каком-то другом ключе, кроме как о «сумасшедшей воровке». Потом она стала «неуклюжей умницей». Потом они вроде как пытались остановить Кварка, ну, и…

Однако, когда он пытался заснуть… возможно, к нему приходили… соответствующие мысли.

Но на самом деле нет… когда он стал намного старше и лучше понял, как всё это работает, он догадался, что прежде его посещали естественные мысли подростка, только начавшего вырабатывать гормоны и осознавшего, почему именно эта девушка ему подходит. Рэтчет не осознавал, что она Ломбэкс, до самого конца игры, но увидел полосатый жёлтый мех, тонкую талию, большие глаза и уши, и в его подсознании всё это сложилось в формулу «вставьте деталь А в слот Б».

Хм, образно говоря.

Но на самом деле романтически она его не привлекала. Просто… к нему пришло осознание. Пройдёт не один год, прежде чем он поймёт, что дело всё было в том, насколько Энжела старше, так что исход вполне нормальный.

Но они разговаривали, и он впервые задал этот неловкий вопрос:

— Так… э-э… ты… ты в самом деле Ломбэкс?

Энжела удивлённо воззрилась на него и рассматривала так несколько минут, прежде чем догадалась, что он имеет в виду.

— То есть до меня ты не видел ни одного Ломбэкса. Ну, конечно, откуда бы тебе?.. И как я сразу не догадалась? — Сказала она и улыбнулась. — Да, я, как и ты. Одна из немногих, кто покинул колонии.

Рэтчет заёрзал, радуясь, что Клэнк отвлёкся на общение с компьютером.

— Э-э… извини, если это слишком личный вопрос, но… что случилось с вашим хвостом?

— А его и не было, — сказала Энжела. — У женщин не бывает хвостов. Только у парней.

— Серьёзно?

— Ага. Я всегда думала, что это для лучшей балансировки, — сказала она с хулиганской ухмылкой, которую он не совсем понял. — Между передней стороной и задней, так сказать.

Вот это он понял и рассмеялся. Энжела улыбнулась ещё шире.

— У женщин волосы длиннее, — она поправила свой «конский хвост». — И мы стройнее. Взрослые парни в плечах как танки, аж смотреть страшно.

— Взрослые парни?.. — Переспросил Рэтчет с улыбкой. — Ты намекаешь на мой рост?

Улыбка Энжелы исчезла, когда она опять внимательно посмотрела на него. Через несколько секунд, становящихся всё более неловкими, она отошла от компьютера, за которым печатала, и села рядом с Рэтчетом, всматриваясь в его лицо в поисках чего-то, ему неведомого.

— Что ты делаешь, когда заболеваешь?

— Заболеваю? — Резкая смена темы его немало удивила. — Да я… вроде как, и не болею. Практически. А что?

— Любопытно. А что ты ешь?

Он замялся, не понимая, к чему она клонит.

— Э-э… ем? Ну, не знаю… на Вэлдин популярно барбекю из жаб, а я умею готовить довольно крутые жареные корешки.

Она прикрыла рот рукой, и он не знал, как на это реагировать. Она выглядела почти… расстроенной.

— Тебе сколько… пятнадцать? Шестнадцать?

Он пожал плечами и кивнул:

— Приблизительно. А что?

— Ты немного низковат для своего возраста, — сказала она. — Мне тридцать пять. Покинула родную галактику, как только меня сочли достаточно взрослой, и… так и не получил возможности вернуться домой. Меня вдруг осенило, что у тебя прошлое совсем другое.

Рэтчет неловко переступил с ноги на ногу, мелко вибрируя ушами в попытке не опустить их, чтобы не выдать своих эмоций.

— Наверное.

— Знаешь, — вдруг сказала Энжела, резко изменив тон и наклонившись вперёд. — Там, на Фастуне, девчонки бы тебя считали шикарным красавцем.

Он замер, глаза расширились:

— Р… реально?

— Абсолютно! С такой-то прелестной мордашкой, — Энжела указала на свою мордочку. — У большинства парней лицо более плоское и очень густые брови. Вытянутые вперёд мордочки у мужчин встречаются редко и считаются очень привлекательными. А эти глаза? Тебя бы в модельный бизнес взяли без вопросов, я тебя уверяю.

Рэтчет покраснел, одна рука поднялась и опустилась к уху.

— Да?

— Ага. Добавь сюда своё супергеройское амплуа, и тебе пришлось бы буквально отбиваться от девушек. Многие дети в твоём возрасте даже считать не все умеют, — заявила Энжела, и он удивлённо вскинул брови.

— Дети?

— Да, Рэтчет, — сказала она и глубоко вздохнула. — Дети. Ты же ребёнок. Едва ли старшеклассник. И спасаешь галактику практически в одиночку.

Он усмехнулся, гордо расправив плечи, и она выдавила из себя неловкую улыбку в ответ, прежде чем резко вскочить и вернуться к компьютеру.

Только спустя почти десять лет, когда Тэлвин принесла ему пиво на день рождения и поздравила с тем, что он наконец-то стал взрослым, он понял, что Энжела была расстроена этим осознанием, и почему именно.

* * *

Честный во всём, Рэтчет солгал бы, пытаясь убедить себя, что единственный взгляд на Сашу не принёс ему чёткого осознания: она самая горячая штучка, которую он когда-либо видел. В тот год у него определённо разыгрались гормоны, как и воображение. Хорошая, и вместе с тем неприятная, сторона полёта по разным галактикам и приобретения большей известности как актёра (и, следовательно, шофёра Клэнка), чем галактического супергероя, заключалась в том, что очень немногие дамы-не роботы хотели вставать на пути его внезапно возросшего либидо. Роботэссы, конечно, появлялись, но они просто пытались добраться до Клэнка, и мало интересовали уже самого Рэтчета. Разве что Кортни Гирс, но её облик, определённо, изначально создавался, чтобы не роботов услаждать, так что этот случай можно было в расчёт не брать. Одним словом, арканить девочек своим супергеройским амплуа — о чём мог когда-нибудь об этом пожалеть, — Рэтчет не собирался.

Но потом появилась Саша, которая, казалось, была примерно его возраста, такая же пушистая, как он, с такой же мордочкой, хвостом и отличной попкой (серьёзно! Для себя он открыл, что всегда был большим поклонником бёдер и всего, что с ними связано), и когда они вдвоём не были сосредоточены на спасении галактики, Саша, похоже, отвечала ему взаимностью.

Оказалось, что и флиртует он, в общем-то, неплохо. По крайней мере, если она хихикала над ним, то исключительно в случаях, когда он провоцировал её специально. А после того, как галактика была спасена, и они сидели вместе на последней премьере «Секретного агента Клэнка», Саша протянула руку и сжала его ладонь.

Он бы был на седьмом небе от счастья уже от одного этого, но потом она поцеловала его в щёку в конце, и он, наверное, умер бы счастливым прямо там.

Она стала его первой девушкой.

Он не был её первым парнем. Гораздо позже он узнал, что Ломбэксы растут медленнее Казаров, поэтому, хотя они были довольно близки по возрасту (она на пару лет старше), Саша была гораздо опытнее его. Но её это не волновало. Она была рада, что всё происходит медленно — медленнее, чем ему бы хотелось, честно говоря, но он всё равно ценил это.

Она научила его, как по-кошачьи проявляют нежность — он был абсолютно прав, когда догадался, что его рот не предназначен для поцелуев, как у других двуногих. И его фантазии о том, чтобы использовать руки, когти и зубы чаще, чем предполагалось в голофильмах, оказались природными инстинктами, а не просто личными странностями.

Было и кое-что несовпадающее. Реакции её тела, которые не совпадали с его. Но в целом их союз был отличным, и не только в романтическом смысле.

— В переносном и буквальном, — пошутил Рэтчет однажды вечером, когда они лежали и смотрели голофильм. Она толкнула его локтем так сильно, что ему стало больно, но он всё равно рассмеялась.

Но в самом деле они были половинками единого целого. И дело было не только в физическом контакте, не только в том, что они — прекрасные любовники; они были и отличными дузьями. Он постоянно смешил её, а она давала ему чувство безопасности. Они были вместе почти год, и он мог себе признаться, что любит её. Но…

Жизнь. Жизнь просто встала у неё на пути:

Саша хотела остепениться, начать политическую карьеру, завести семью. А Рэтчет был не таким. Он не забросил исследования всего и вся. Он жаждал приключений. Он буквально не мог ничего иного, кроме как чинить космические корабли и спасать галактики. А космические корабли не приносили такого же удовольствия, как рисковать жизнью, сражаясь с армией безумных машин-убийц.

— Я всегда буду любить тебя, — нежно сказала Саша, проводя пальцами по кончикам его ушей, — но, думаю, ничего больше мы тут поделать не сможем, ты согласен?

— Да, — прошептал он в ответ. — Да, пожалуй.

Кошачьи расы не целовались, как другие двуногие, но она прижалась губами к его виску, между уголком глаза и мочкой уха, и к месту, обычно прикрытому шлемом. Что разлилось негой по всему его телу. В ответ он почесал её бок, скользя пальцами от основания лопатки до бедра. Она замурлыкала, прижимаясь к нему крепче, прежде чем отстраниться.

— Береги себя, Рэтчет. Я доверяю Клэнку твою безопасность, но не позволяй никому разбить тебе сердце.

Так они и расстались. Она отдала ему свой корабль, а он питал к ней страсть вплоть до того момента, как похитители увезли его на «Зону Страха». Каждый день бороться за жизнь, выслушивая клевету со всех сторон, убивать тех, кем ты восхищался, и каждую секунду пытаться придумать, как сбежать, и…

После этого Рэтчет уже не мог позволить себе всю эту близость. Что Саша прекрасно понимала.

* * *

Тэлвин была…

Когда он встретил её, Рэтчет уже давно не думал о девушках в таком ключе. Он почти реабилитировался после «Зоны Страха» и кошмары его больше не мучили, но всё ещё не был готов «вернуться в игру», если можно так выразиться. Он знал, что уже не так игрив, как раньше, но отчасти это было связано с взрослением, а отчасти — просто с… процессом восстановления. Он со многим смирился и как-то… привык быть героем. Вот такая у него была жизнь. У него был друг в лице Клэнка… ну, и Кварка, если можно так сказать. А девушки были… ну, честно говоря, девушки были тем, на что Рэтчет находил время только тогда, когда его телу действительно требовалась разрядка. Это никогда не длилось дольше нескольких часов, и в целом всех это устраивало.

Поэтому, когда появилась Тэлвин, она поначалу даже не обратила внимания на его гормоны. Он всё равно был немного рассеян. Если они и флиртовали, он этого не замечал — так иногда и льётся поток шуток в мире героев.

Впрочем, её знания о Ломбэксах его немного… заинтриговали. Его раздражало, что она знала о его народе больше, чем он сам, но это же и завораживало. Он хотел расспросить её о чём угодно, но она могла говорить так покровительственно, что он обычно молчал.

А потом Зони украли Клэнка, и ему стало решительно всё равно.

— Вы давно дружите, да? — Тихо спросила Тэлвин, когда было уже поздно, он устал, а вся вселенная казалась ему отстойной.

— Мой первый и единственный друг, — тихо откликнулся он. — Мне нужно его вернуть, Тэлвин.

Она кивнула, внимательно наблюдая за ним.

— Ты знаешь, что занятно: я никогда не понимал многого из того, что отец рассказывал о Ломбэксах. Он говорил, что вы, ребята, всегда казались очень асоциальными, но при этом очень крепко привязывались к небольшим группам людей. Видимо, он имел в виду выбранную вами семью. Вначале я этого не понимала, но вы с Клэнком — вы семья. И теперь я отчётливо это вижу.

— Ну, да… — Рэтчет вздохнул и откинулся на диван, глядя в потолок. — Он был рядом со мной во многих безумных переделках.

— Да уж. Извини, просто… интересно, — продолжила она. — Все это рассказывал мне отец. Он был одержим Ломбэксами. Их историей, их культурой… но всё это было чисто теоретическим. Не знаю, встречался ли он со многими из вас. Я точно не встречалась до тебя. У него были все эти теории, которым он меня научил — эти концепции. И вот ты здесь, и ты — нечто гораздо большее.

Рэтчет повернул голову и посмотрел на неё, не понимая, к чему она клонит:

— Без обид, но мне всё равно. Я не какой-то… экземпляр для исторических книг, понятно? Я просто…

Она положила руку ему на колено, и он замолчал. Судя по её доброй улыбке, именно этого она и добивалась — просто пыталась успокоить его и остановить, прежде чем он начнёт развивать эту тему.

Хотя это было странно. Не выглядело так, как будто она с самого начала это задумала. Хоя так оно и было, но в представлении Рэтчета перепалки и ссоры затевались не так. Просто было… приятно.

— Отец говорил, что все Ломбэксы по натуре герои, — тихо проговорила она. — Они сражались в великих войнах и спасли всю вселенную, не вовлекая никого другого. Когда я впервые услышала о тебе, я подумала, ну, знаешь… типичный Ломбэкс. Вечно пытаешься спасти положение. Но это не про тебя, правда? Ты нетипичный. Ты просто хороший парень.

Он криво усмехнулся:

— Раньше я таким не было. Видела бы ты меня, когда я впервые встретил Клэнка. Его стараниями я стал лучше.

— Нет, — тихо сказала Тэлвин. — Думаю, он просто дал тебе понять, что не обязательно на всех огрызаться, чтобы выжить. Что не обязательно быть одному.

Сохранить улыбку стало труднее. Даже выдержать её взгляд он теперь не мог. И снова отвёл глаза к потолку — потому что так было спокойнее. Спокойнее, чем видеть её глаза — такие большие, добрые и понимающие. Спокойнее, чем ощущать тёплую нежную ладонь на своей ноге. Спокойнее, чем вся Тэлвин — которая была здесь, такая хорошая, а он огрызнулся на неё, как последний мерзавец, потому что Клэнк сейчас неизвестно, где, потерянный, одинокий; и, внезапно, Рэтчету невыносимо захотелось…

— Тебе не нужно быть одному, Рэтчет, — прошептала Тэлвин. Вторая рука переплелась с его пальцами, а его бок согрелся от её прикосновения. — Рядом всегда есть те, кто придёт тебе на помощь. Стоит тебе только попросить…

Он крепче сжал руку Тэлвин, всё ещё не решаясь взглянуть ей в лицо. Всё это было неправильно, и от того ещё более несправедливо. Он не должен был это делать. Даже думать об этом. Не сейчас. Не…

Тэлвин вжалась в его плечо и шею, целуя в подбородок и плавно двигаясь к шее. Невольный вздох и, сам того не желая, Рэтчет опустил свободную руку ей на плечо. И тут же попытался убрать, но рука сама собой спустилась к локтю Тэлвин, а затем снова поднялась, чтобы запустить пальцы в её волосы.

Когда он снова повернулся в её сторону, она отстранилась, и с минуту они просто смотрели друг на друга, беззвучно задавая вопросы, которые было слишком неловко произносить вслух. Быть может, они неправы. Не созданы друг для друга. И время сейчас неподходящее. Он эмоционально нестабилен, она смущена его присутствием, и, в добавок, оба они были воинами, со всеми вытекающими отсюда проблемами. В этом союзе столько всего было неправильно.

А затем она снова прижалась к нему, и он притянул её ещё ближе.

* * *

Тот случай легко мог стать единичным — вызванным эмоциональным истощением и одиночеством с обеих сторон. По сути, именно таким он и был. Не то чтобы их влекло друг к другу каждую ночь. Они даже не находились на одной космической станции большую часть времени.

Отношения с Сашей были совсем иными — сколь физическими, столь и эмоциональными. С Тэлвин же… на языке вертелось назвать их «менее продиктованными страстью», но это было далеко не так. Поскольку, то, что у него было с Тэлвин, ощущалось порой в сто раз сильнее, чем когда-либо с Сашей. Однако в случае с новой девушкой Рэтчет не испытывал потребности производить на неё впечатление. Когда кто-то из них ошибался — что с ней случалось чуть ли не чаще, чем с ним, — то не спешили извиняться или что-то подобное. Рэтчету не было необходимости постоянно находиться рядом с Тэлвин, чтобы доказать, что между ними что-то есть.

Просто… всё шло как шло. С Тэлвин было комфортно и легко, она стала его лучшим другом не роботом, и иногда у них был странный, но прекрасный секс, и на этом всё.

С Сашей всё было иначе; потому что сейчас, даже с учётом всех биологических различий между ним и Тэлвин, он никогда не зацикливался на них так же, как в случае с ней. Будучи с Сашей, он всегда чувствовал себя немного неуверенно, поскольку не был Казаром. Конечно, большую роль тогда сыграло, что он был юн и неуверен в себе, но не в последнюю очередь и то, что он никогда не соответствовал её ожиданиям.

И хотя Тэлвин порой напоминала об этих различиях словами, что он — последний Ломбэкс во вселенной (что изменилось бы, разве что, реши Энжела вновь появиться на горизонте), Рэтчета это не беспокоило. Возможно, потому что Тэлвин — одна из немногих в целой вселенной, — понимала, как устроено его тело, а не считала, что он просто похож на Казара. Или потому, что различий между ним и Тэлвин так много, что сравнивать нет нужды. Или потому, что физическая привязанность волновала их меньше, чем эмоциональная… как бы то ни было, он никогда не зацикливался на том, что отличается от неё.

Просто начал тщательнее ухаживать за своим мехом, а она стала класть в еду меньше тех специи и масел, что раздражали его чувствительное обоняние. Одним словом, приспособились друг к другу.

* * *

Рэтчет думал, что может быть, слишком уж странно ему, после всего, встречаться с Сашей, но… ничего странного не произошло.

Он вышел из душа и увидел её, прислонившуюся к стене в ожидании, и на её лице заиграла улыбка, когда Рэтчет осторожно встретился с ней взглядом.

— Как поживаешь? Ну, в смысле, не считая побегов из тюрьмы.

— Да, как всегда, — неопределённо ответил он. — Спасаю галактики, чиню космические корабли, слежу за Кварком, чтобы он куда-нибудь не вляпался… все дела.

— Ясно, — откликнулась Саша. — Судя по тому, что Тэлвин о тебе рассказывала, она не в курсе, что мы встречались.

Рэтчет неловко улыбнулся и почесал ухо:

— А… да, ну, это… э-э…

— Ни разу об этом не разговаривали? Ничего страшного. Я тоже каждому встречному об этом не рассказываю.

Неловкий смех, вырывающийся из его горла, был, может, и не совсем уместным, но ничего лучше он не придумал. Улыбка Саши, напротив, была не такой уверенной, какой она пыталась её изобразить, и какое-то время они просто молча улыбались друг другу, не зная, как дальше вести разговор.

В конце концов Рэтчет пожал плечами:

— Хорошо выглядишь, Саша.

— И ты ничего. Ну, в смысле… насколько оно возможно после трёх месяцев тюрьмы и, сколько там, десяти лет спасения вселенной?

— Восемь, и я восприму это как ответный комплимент.

— О, отлично, потому что именно это я и имела в виду, — она тихонько рассмеялась. — Я это сказала в том смысле, что… В прошлый раз, когда мы разговаривали после «Зоны Страха», я видела, насколько тебе было тяжело. Рада видеть, что ты всё это преодолел.

Его губы тронуло подобие улыбки.

— А ты? Как там вся эта история с работой советником?

— О, знаешь… — Саша закатила глаза и сделала неопределённый жест. — Папа… всегда будет таким, какой он есть, а политика — дело непростое, но… эй. Жизнь, можно сказать, удалась.

— Хорошо. Рада, что у тебя всё получилось.

Саша кивнула, затем ухмыльнулась и сделала полшага вперёд:

— Раз уж мы так здорово обходим эту тему, я сама её подниму. Тэлвин, да?

Он рассмеялся и на этот раз почесал оба уха.

— Да… да, это… нечто.

— Очень даже горяча для Марказианки.

— Ну, эй, если хочешь…

Она сделала ещё один шаг вперёд, чтобы шлёпнуть его по руке — ровно настолько, чтобы больно было лишь слегка, как в старые добрые времена. Он рассмеялся, и через секунду она тоже. Вскоре их смех стих, и Рэтчет взглянул на неё исподлобья.

— Так что… э-э… эту тему мы закрыли, я правильно понял?

Саша помедлила, затем улыбнулась и кивнула.

— Да. То есть… С одной стороны, нет, потому что, чёрт возьми, Рэтчет, это же ты сбежал! — Наигранно воскликнула она, прежде чем продолжить нормальным голосом, небрежно пожав плечами. — Но в основном да. Я рада, что ты счастлив. Настолько счастлив, насколько это вообще возможно.

— И как я должен это понимать?

Саша посмотрела на него в упор, и в её улыбке проскользнула нежность.

— Ты знаешь, как, Рэтчет.

В конце концов, это было одной из причин, по которой он не смог с ней остепениться. Он чуть беспомощно улыбнулся в ответ, и на этом всё закончилось.

Также удивляло, что, после всего, Саша и Тэлвин действительно подружились. Они продолжали общаться, особенно когда он и Тэлвин вступила в «Силы обороны Полэриса». Рэтчету казалось, что ему стоило беспокоиться, когда Тэлвина периодически выбирали сопровождать Сашу по галактике, но всё было не так уж плохо. За исключением тех случаев, когда он приезжал забрать Тэлвина после миссии, и две девушки лишь на секунду бросали на него взгляд, прежде чем разразиться смехом.

— Что? — Спросил он, но обе приняли совершенно невинное выражение лица.

— Ничего!

— Мы совсем не про тебя, — заверила Тэлвин. — Абсолютно никак с тобой не связано.

— И с твоими ушами, — добавила Саша, и Тэлвин фыркнул.

Ему ничего не оставалось, кроме как не обращать на это внимания.

В целом, девушки доставляли ровно столько же хлопот, сколько и стоили.