Домовладелица, лягушка и дьявольский порошок (джен)

Миссис Хадсон яростно схватила губку для мытья посуды и принялась тереть ею ни в чем не повинную тарелку в горошек — свадебный подарок давно почившей матери. Как же она могла быть столь легкомысленна! Ведь Шерлок уже два года назад, еще до своего «самоубийства», разоблачил перед ней вероломство мистера Чаттерджи, а она, дуреха, снова повелась на его вранье! «Я развелся со своей женой из Данкастера, миссис Хадсон, клянусь вам! Между нами все кончено, можете мне верить!» И она ведь поверила, старая клуша! Кто ж знал, что у мистера Чаттерджи есть еще одна благоверная, в Исламабаде!

— Все-таки после мистера Хадсона я так и не встретила достойного человека, — миссис Хадсон обиженно поджала губы и убрала многострадальную тарелку в шкаф. — Да и его достоинства, надо сказать, были весьма специфичны… — она вздохнула и повесила полотенце на крючок.

Настроение было окончательно испорчено. В таком состоянии миссис Хадсон хотелось лишь включить серию своего любимого детектива под названием «Она написала убийство» (впечатлительной домовладелице нравилось представлять себя на месте главной героини — уж тогда бы она утерла нос самому Шерлоку!..) и, заварив себе чашку горячего шоколада, устроиться перед телевизором в своем любимом кресле.

Так она и поступила. Приготовив с детства любимый напиток, она прошла в гостиную и включила телевизор. А затем ее взгляд упал на коробочку с ароматной пахучей смесью. Миссис Хадсон получила ее недавно в подарок от сестры. Вайолет заверила ее, что эти травы обладают лекарственным эффектом и отлично успокаивают нервы. Как раз то, что мне нужно, подумала миссис Хадсон. Открыв коробочку, она взяла щепотку смеси и добавила ее в ароматное масло, наполнявшее глиняную мисочку, под которой стояла свечка. Обычно, когда ей нужно было расслабиться, миссис Хадсон зажигала свечку, и комнату наполнял приятный запах благоухающего масла. Что ж, сегодня она усилит его целительные свойства.

Миссис Хадсон чиркнула спичкой, и свечка полыхнула крохотным пламенем. Поставив ее на место, домовладелица с довольным видом уселась в кресло и принялась потягивать горячий шоколад, наблюдая за очередным расследованием Джессики Флетчер.

Однако уже спустя двадцать минут ее веки непривычно потяжелели, и миссис Хадсон нестерпимо захотелось спать. Она с недоумением посмотрела на опустевшую чашку из-под горячего шоколада — неужели переборщила с дозой молока?.. Да нет, она приготовила его по обычному рецепту, не добавляя никаких дополнительных ингредиентов. Наверное, это сериал виноват — как назло, ей попался один из самых нудных эпизодов. Миссис Хадсон сонно отставила чашку и протяжно зевнула. Ничего, она сейчас прикроет на секунду глаза и сразу же почувствует себя бодрее. Первую половину эпизода она может и пропустить — за годы совместной жизни с Шерлоком она и так стала экспертом в области частного сыска, так что ей не составит никакого труда найти… найти… разгадку…

Когда миссис Хадсон открыла глаза, она поначалу не могла сообразить, что с ней происходит, и где она вообще находится. В гостиной было очень темно — судя по всему, давно наступила ночь. Джессика Флетчер исчезла с экрана телевизора, где двое миловидных ведущих обсуждали очередную сплетню из жизни популярной кинозвезды. А воздух в комнате стал таким плотным, что при желании его можно было резать ножом.

— Ну ничего себе!.. — всплеснула руками миссис Хадсон. Этот привычный жест вызвал у нее легкое головокружение, а еще она поняла, что по какой-то причине у нее заплетается язык. Миссис Хадсон с искренним недоумением уставилась в стоящую на кофейном столике чашку, пытаясь вспомнить, что она пила. Воспоминания никак не хотели приходить, и домовладелица нетвердой рукой взяла чашку и принюхалась, но органы обоняния впервые за долгие годы отказались ей повиноваться. Миссис Хадсон показалось, будто в чашке побывал чистый спирт, и, поморщившись, она вернула ее на столик.

— Ничего… не понимаю, — со вздохом констатировала она. Ей стоило бы отправиться в свою спальню и проспать остаток ночи, а утром на свежую голову приступить к решению ее насущных проблем, но миссис Хадсон вдруг поняла, что забыла, в какой стороне находится ее спальня. Это ее позабавило.

— Ну надо же! — икнула она и рассмеялась. — Какой… конфуз.

Телевизионная передача, из которой она не могла разобрать ни слова, очень быстро ей наскучила, и она решительно выключила телевизор, но тут же поняла свою ошибку. С выключенным экраном комната окончательно погрузилась во тьму, и миссис Хадсон полностью потеряла ориентацию в пространстве. Она принялась лихорадочно шарить руками по сторонам, и вскоре ее пальцы нащупали включатель напольной лампы. Миссис Хадсон с облегчением нажала на кнопку, и комнату залил мягкий электрический свет.

— Ну вот, так-то лучше, — довольно покивала она. Ее голова продолжала кружиться, мысли путались — одним словом, миссис Хадсон будто пребывала во сне. Единственным плюсом этого незавидного положения было то обстоятельство, что она совершенно позабыла о вероломстве мистера Чаттерджи, и ее настроение значительно улучшилось. Мурлыкая себе под нос давно забытую хит-парадами мелодию, миссис Хадсон с блаженным видом огляделась по сторонам, и вдруг ее взгляд упал на позавчерашнюю газету, лежащую на кофейном столике. Сейчас она уже не могла этого вспомнить, но вчера миссис Хадсон читала ее перед сном и оставила на развороте, посвященном криминальной хронике. В углу страницы, рядом с заголовком, был напечатан портрет Филиппа Андерсона — криминалиста Скотланд-Ярда, который когда-то причислял себя к заклятым врагам Шерлока Холмса, но после «воскрешения из мертвых» последнего превратился в его самого ревностного почитателя. Андерсон даже основал фан-клуб Шерлока под названием «Пустой катафалк», который после возвращения знаменитого детектива в Лондон продолжал пополняться новыми членами. Миссис Хадсон вдруг поняла, насколько забавным и милым было это преданное обожание. И как замечательно, что Андерсон все-таки осознал свои ошибки и встал на путь истинный! Прям как ее бывший муж.

Хотя, по здравом размышлении подумала миссис Хадсон, в случае ее мужа все было несколько иначе — электрический стул любого грешника наставит на истинный путь.

— И все-таки он настоящий душка! — с чувством заявила она, приложив руки к груди. — Такой милый мальчик! Будь я на сорок лет моложе, обязательно бы в него влюбилась! — миссис Хадсон вдруг задумалась, а затем глупо хихикнула. — А впрочем, я и сейчас могу в него влюбиться! Вот умора-то будет!

С этими словами миссис Хадсон, покачиваясь, встала, и нетвердой походкой направилась к старому комоду-секретеру, где она хранила письменные принадлежности. Достав оттуда чистую бумагу и ручку, она бухнулась обратно в кресло и, снова хихикнув, покусала кончик ручки.

— Как здорово я это придумала! — от радостного возбуждения она едва не подпрыгивала. — И почему это мне раньше не приходило в голову?

Вдохновенно склонившись над бумагой, миссис Хадсон принялась сочинять свой проникновенный опус.

* * *

Утром криминалист Скотланд-Ярда Филипп Андерсон получил самую необычную корреспонденцию в своей жизни.

На его письменном столе оказался с виду ничем не примечательный конверт, подписанный неровным, прыгающим почерком. Андерсон, подумав, что это послание от очередной благотворительной организации по спасению с деревьев бездомных котов, уже собирался выбросить конверт в мусорную корзину, как вдруг его взгляд упал на обратный адрес, и его глаза едва не вылезли из орбит.

— Бейкер-стрит? — с придыханием прошептал он. Больше не было и речи о том, чтобы избавиться от послания — напротив, Андерсон благоговейно опустил его на стол, будто оно было бесценным сокровищем, вверенным его попечению. — Неужели сам великий Шерлок Холмс решил вступить со мной в переписку?..

Сглотнув, Андерсон дрожащими руками взял ножницы (как он пожалел в ту минуту о том, что никогда не держал ножа для бумаги, считая, что письма можно открывать и так — самонадеянный глупец!..) и, от напряжения слегка высунув кончик языка, бережно разрезал конверт и достал оттуда драгоценное послание.

Оно гласило:

«Дорогой Андерсон! Еще несколько лет назад сама мысль о том, чтобы обратиться к вам, показалась бы мне смехотворной, но я думаю, что вы поймете, как многое изменилось за эти годы. Сегодня, когда мне попалась на глаза ваша фотография в одной из газет, мне подумалось, что мы с вами, как это говорят, начали не с той ноги. Когда-то давно вы проводили обыск в моей квартире (ума не приложу, что вы надеялись там найти!..), а потом повели себя самым бессовестным образом, натравив на меня полицейских, но все это осталось в прошлом. Давайте же забудем обо всех разногласиях, что нас разделяли, и начнем наши отношения с чистого листа. Я думаю, вы согласитесь со мной — это решение принесет пользу всем, кто нас окружает, и в первую очередь нам самим!»

С величайшим трепетом Андерсон целых три раза перечитал это искреннее послание, и его сердце наполнилось радостью — еще миг, и оно бы выпрыгнуло у него из груди.

— О, Шерлок!.. — с чувством прошептал он. Его глаза наполнились слезами, и он поспешил смахнуть их до того, как они затеряются в его бороде. — Я не смел и надеяться на прощение, но столь трогательное предложение дружбы, это просто…

У него не нашлось слов. Прижав к груди драгоценное письмо, Андерсон поспешил составить ответ. Он был столь взволнован, что испортил несколько черновиков, пять раз начиная все заново, но в конце концов написал свой ответ.

Вот что прочитала тем же вечером миссис Хадсон.

«Дорогой Шерлок! О, как я рад был получить ваше письмо, столь благосклонное к такому ничтожному маленькому человечку, каким почитает себя ваш покорный слуга! После стольких лет несправедливостей, которые вы претерпели по моей вине, я не мог и помыслить, что когда-нибудь вы не только простите меня, но и протянете мне руку дружбы. Конечно, я с благодарностью принимаю ее, смиренно надеясь, что мои прежние ошибки останутся в прошлом — уверяю вас, Шерлок, я вас не подведу!»

Миссис Хадсон прочитала вдохновенное письмо Андерсона два раза, то и дело прерываясь на хихиканье. Несмотря на то, что она хорошо выспалась, поела и даже прогулялась по Бейкер-стрит, ее состояние не изменилось, и в голове у нее продолжали роиться странные идеи, то и дело пробиравшие ее на смех. А поскольку Шерлок и Джон уехали куда-то на север, расследовать исчезновение отпрыска какого-то знатного лорда, миссис Хадсон была предоставлена самой себе, и некому было озаботиться ее здоровьем.

— Вот ведь дурачок!.. — соединив вместе ладони, она залилась смехом. — Думает, что я предлагаю ему дружбу!.. Нет, мой милый, все гораздо серьезнее — я уверена, что мы с тобой просто созданы друг для друга!

Сделав столь пылкое заявление, миссис Хадсон снова взялась за перо и бумагу, и следующим утром бедный Андерсон, который не мог ни есть, ни спать, предвкушая ответ «Шерлока Холмса», едва дыша от переполнявших его эмоций, прочитал следующее письмо:

«Дорогой Андерсон! Кажется, мы с вами неправильно друг друга поняли. Мое послание было не предложением дружбы, а свидетельством моего желания соединиться с вами в более тесном союзе. Подумайте сами — в моем распоряжении целая квартира. Единственное развлечение в моей жизни — занудное копошение этой старой бабы (здесь миссис Хадсон имела в виду Джессику Флетчер), которое стало столь предсказуемым, что давно перестало пробуждать во мне всякий интерес. Конечно, периодически ко мне еще наведывается этот старый неверный хрыч (этим определением миссис Хадсон наградила мистера Чаттерджи), но разве можете вы с ним сравниться? Я жажду общения с кем-то совершенно другим, с юным и прекрасным человеком, рядом с которым мне никогда не будет скучно, и который поможет мне воплотить в жизнь мои самые смелые мечты! Так не говорите о дружбе, мой дорогой Андерсон, когда мое сердце переполняют совсем иные дерзания!»

Когда следующим утром бедняга Андерсон получил это письмо, он сначала побледнел, потом покраснел, потом его бросило в жар, и он ясно ощутил, как шевелятся волосы в его бороде. Затем у него подкосились ноги, и он упал бы в обморок, если бы и так не сидел на полу в своем кабинетике, сжимая взмокшими пальцами это непонятное, но столь волнующее послание.

— Что же это такое?.. — пробормотал Андерсон, вновь и вновь перечитывая доставленное с Бейкер-стрит письмо. На лбу у него выступил пот, и он поспешно вытер его рукавом рубашки и на всякий случай расстегнул ее верхнюю пуговицу — от переполнявших его эмоций ему стало трудно дышать, и он боялся потерять сознание.

— Что же это такое?.. — повторил он пересохшими губами. — О чем Шерлок мне пишет?.. Нет, конечно, я всегда знал, что он остер на язык, но называть миссис Хадсон «этой старой бабой» как-то слишком, разве нет?.. Хотя… — Андерсон призадумался, лихорадочно соображая, так что у него из ушей едва не повалил пар. — Хотя, наверное, он употребил этот эпитет в пылу раздражения, потому что за годы совместного проживания он настолько хорошо изучил миссис Хадсон, что теперь он воспринимает ее предсказуемость как насмешку над своим интеллектом — вот, он ведь пишет, что ее «занудное копошение» перестало возбуждать… то есть, пробуждать в нем всякий интерес. А «старый неверный хрыч»? — Андерсон нервно облизал губы. — Неужели он говорит так о Джоне, о своем лучшем друге?.. — сомнения овладели его сердцем, но, подражая своему кумиру, он усиленно пытался соображать, и это принесло плоды. — С другой стороны, отрицать бесполезно — Джон всегда отличался ветреностью, и если я правильно уловил смысл того разговора Грега и Стеллы, он был не совсем верен своей жене, так что… О Боже, Боже, что я только говорю!.. — обливаясь потом, с мольбой в голосе воскликнул Андерсон. — Я пытаюсь убедить себя в том, что Шерлок жаждет моего общества, потому что его пресытили прежние симпатии, и теперь он…

Тут Андерсон изменился в лице. Наконец-то до него дошло.

— А-а-а, не может такого быть! — отбросив от себя письмо, он вскочил на ноги, едва не своротив тумбочку, и отбежал к окну с таким диким видом, будто его в любой момент могла укусить гремучая змея. — Шерлок не такой, я точно это знаю! И ему прекрасно известно, что я тоже не такой, он ведь знает все на свете! Он даже просек, когда мы с Салли… — тут Андерсон испуганно замолчал и заозирался по сторонам, будто ожидая, что в любой миг в его кабинетике материализуется кто-нибудь из коллег и разоблачит его недостойное поведение. Но этого не произошло, и Андерсон, переведя дух, вернулся к собственному недостойному предположению.

— Нет, Шерлок определенно не мог иметь в виду нечто столь неподобающее, — пробормотал он и сделал несколько осторожных шагов в сторону брошенного письма. — Скорее всего, ему просто одиноко, он чувствует себя покинутым своими друзьями и поэтому пытается… подружиться с кем-нибудь еще, — Андерсон слегка покраснел, но мысленно приказал себе прекратить вести себя «как глупая девчонка». Как бы демонстрируя решительность своих намерений, он смело поднял письмо с пола и тут же взялся за написание ответа.

Этим же вечером миссис Хадсон прочла его письмо.

«Дорогой Шерлок! Надеюсь, вы простите медлительность ума вашему верному почитателю — признаюсь, порой я совсем за вами не поспеваю. Теперь, после ваших разъяснений, я понял, что вы имели в виду, и могу вас заверить: вы всегда можете на меня положиться. Я готов сделать ваши мечты своими мечтами и наполнить свое сердце вашими дерзаниями!»

Не в силах сдерживать рвавшийся наружу хохот, миссис Хадсон дала ему волю, а, отсмеявшись, лукаво подмигнула сама себе и принялась строчить ответ.

* * *

Поздним вечером следующего дня, когда на Лондон уже опустилась ночь, Шерлок Холмс, дьявольски уставший и невероятно вымотанный очередной поездкой в провинцию, наконец-то переступил порог своей квартиры по Бейкер-стрит. Хотя его расследование окончилось успешно, и он сумел вычислить злоумышленника, стоявшего за похищением сына того скаредного аристократа, их с Джоном обратная дорога в Лондон продлилась вместо двух часов целых четыре, потому что очередные экологические активисты решили заблокировать железнодорожные пути, по которым везли какие-то отходы. Спустя час бесплодных дискуссий, которые мягкотелый машинист вел с их боевитой предводительницей, потерявший терпение Шерлок решил проблему вполне в холмсовском духе: вытащил из кармана ничего не подозревавшего Джона его револьвер и выпустил несколько пуль поверх голов несчастных борцов за будущее Земли. После такого перформанса последние пришли к выводу, что планета может и подождать, и разбежались кто куда, побросав свои яркие плакаты и веревки с консервными банками. Поезд, наконец, тронулся, однако злоключения Шерлока на этом не закончились. Не оценившие его усилий по возобновлению движения пассажиры вызвали полицию, и на следующей станции в вагон заявился отряд самых твердолобых служителей порядка, которые только встречались Шерлоку (а он таковых за годы детективной практики повидал немало). Конечно, они сняли его и Джона с поезда и отвезли в участок, где принялись составлять протокол. Только звонок от подчиненного Майкрофта заставил их оставить это занятие — а поскольку злоключения младшего брата всегда забавляли старшего Холмса, вмешиваться он не торопился. В конце концов, пусть и с большой неохотой, полицейские все-таки отпустили Шерлока и Джона, и те возобновили путь, вернувшись в Лондон глубоким вечером. Джон поспешил к дочери (Грег и Стелла за свои героические усилия на ниве присмотра за детьми определенно заслужили медаль), а Шерлок отправился на Бейкер-стрит, мечтая лишь о том, как он рухнет на кровать и проспит столько, сколько ему нравится, и никакие безмозглые индивиды, хоть экоактивисты, хоть полицейские, не потревожат его покой.

Поднимаясь по лестнице, Шерлок уловил странный сладковатый запах, напомнивший ему о полусгнивших тропических фруктах. По-хорошему, ему стоило бы задуматься о его происхождении, однако он слишком устал и слишком много энергии потратил впустую, чтобы размышлять о содержании мусорных баков миссис Хадсон. Поэтому он отмахнулся от этого запаха, как от назойливого насекомого, а когда оказался на втором этаже, где никакие посторонние ароматы не бередили его ноздри, то и вовсе отодвинул его на задворки сознания. Не включая свет, Шерлок прошел в свою спальню и, даже не утруждая себя переодеванием в пижаму, лег на кровать и через минуту заснул.

Однако его пребывание в царстве Морфея продлилось не больше получаса. Вскоре после наступления полуночи в спальню Шерлока потекли тихие звуки скрипичной музыки. Они не сразу разбудили детектива, и некоторое время ему снился престранный сон: шестилетний Уильям, старший сын Майкрофта и Молли, играл на скрипке, стоя на рогах, украшавших огромную волосатую голову глупо улыбавшегося полицейского. А позади него четырехлетний Филипп, его младший брат, размахивал плакатом, на котором был изображен Джон в облике зеленой и почему-то бородатой лягушки. Несколько мгновений Шерлок брезгливо смотрел этот сон, а затем, в который раз за этот день, его терпению пришел конец — ведь разве может Холмсам сниться подобный бред? Он поморщился, поморгал и проснулся — а в следующий миг с криком ужаса свалился с кровати.

Оказалось, что его сон был вовсе не сном. Бородатая лягушка с плаката Филиппа была настоящей, и в жизни она выглядела еще уродливее, чем во сне. Льющийся из окна лунный свет осветил ее безобразное лицо, покрытое бородавками, и омерзительное скользкое тельце. Она была похожа на десятикратно увеличенного монстра из консервной банки, которого показывали в том научно-фантастическом сериале, который любил смотреть Майкрофт. Шерлоку это существо всегда напоминало помесь склизкого червя и особо уродливой козюли, и в детстве этот образ нанес ему тяжелую психологическую травму. А теперь он явился сожрать его заживо!

— А-а-а-а!.. — заорал Шерлок, бросаясь наутек. Детский ночной кошмар, материализовавшийся прямо у него в спальне, напрочь лишил его возможности соображать, и разумом Шерлока завладела лишь одна мысль: он должен как можно скорее добраться до Майкрофта! Майкрофт точно знает, как положить этому конец!

Но до Майкрофта Шерлок не добрался. В коридоре он запнулся о какую-то невесть откуда взявшуюся конструкцию из бумаги и палок, и в тщетной попытке обрести равновесие ввалился в гостиную и, впечатавшись в кресло Джона, упал на пол. Все это время не стихала треклятая скрипичная музыка, а мерзкая лягушка не оставила своих попыток добраться до Шерлока. Когда ее уродливая бородатая рожа показалась в дверях гостиной, Шерлок в отчаянии крикнул:

— Не подходи ко мне, ты, противное создание! Возвращайся обратно на планету Татуин!

Планета Татуин, к слову, принадлежала уже к другой кинематографической вселенной, к той, что так любили его племянники Уильям и Филипп, но объятый ужасом Шерлок об этом позабыл. Кое-как он поднялся на ноги и схватил кочергу, намереваясь отразить возможное нападение лягушки, как вдруг последняя жалобно пропищала:

— Пожалуйста, Шерлок, не убивайте меня! Я не хотел сделать ничего плохого — я ведь действовал в точности с вашими инструкциями!..

Такого поворота Шерлок не ожидал — в конце концов, его познания в культурной области были не столь обширны, и он не представлял, из какой еще вселенной могла явиться эта тварь, если не из любимого сериала Майкрофта. Не опуская грозно занесенной кочерги, он сделал полшага вперед к этому неопознанному пришельцу, а тот, напуганный не меньше Шерлока, поспешил подкрепить свои слова действиями:

— Смотрите, это всего лишь я — ваш бедный преданный фанат… — лягушка неуклюже включила свет, и на несколько секунд Шерлок зажмурился, привыкая к нему, а когда он снова открыл глаза…

— Андерсон?! — от изумления он выронил кочергу. — Какого дьявола вы здесь устроили?!

Бедный криминалист, при свете напоминавший лохматый стручок фасоли, едва не плакал.

— Я все испортил, да? Я так и знал, что что-нибудь напутаю!.. Я включил не ту музыку, да? Или все дело в костюме? Вы писали, что для торжественной инициации в ваш клуб нужно выбрать образ, максимально приближенный к первой роли в школьном театре — но я ведь играл мистера Жаба из «Ветра в ивах», и…

— Стоп-стоп-стоп! — Шерлок замахал руками, прерывая его сбивчивые объяснения. — Я ничего не понял из того, что вы тут лопочете, Андерсон! Я ничего вам не писал! И уж точно не говорил, что вам следует изобразить существо из моих… то есть, из самых страшных кошмаров Майкрофта!

На бородатом лице Андерсона возникла растерянность.

— Не писали? Но ведь я получаю ваши письма последние два дня. Вот, посмотрите… — он торопливо достал из складок костюма лист бумаги и протянул его Шерлоку.

«Дорогой Андерсон! — прочитал обескураженный детектив. — Как здорово, что вы ответили согласием на мое предложение! Чтобы скрепить наш союз, вам необходимо пройти ритуал инициации, предназначенный для всех, кто желает вступить в клуб моих друзей! Вот что вам нужно сделать: завтра ровно в двенадцать часов ночи приходите ко мне на квартиру в костюме героя, которого вы играли в вашем первом спектакле в школьном театре. В сопровождении сонатины ре-мажор Шуберта вы должны зайти в мою комнату, оставив на пороге ваше художественное приношение».

Шерлок поднял глаза от письма, глядя на кучу из бумаги и палок, во тьме преградившую ему путь к спасению.

— Это была пагода, — вздохнул Андерсон. — Я всегда любил мастерить поделки из бумаги.

Шерлок поморщился и вернулся к чтению.

— «Буду ждать вас с нетерпением — уже предвкушаю наш долгий полночный разговор», — дочитал он вслух и с возмущением посмотрел на незадачливого криминалиста. — Да здесь даже нет подписи! С чего вы решили, что я отправил вам это письмо?!

Этот вопрос растерял Андерсона.

— Но я… — он запнулся, стремительно краснея под слоем зеленого грима и двумя мохнатыми помпонами, которые Шерлок в полусне принял за бородавки. — Но на конверте стоял ваш адрес, и…

— О, ну конечно! — Шерлок закатил глаза. Его испуг окончательно ушел, уступив место привычной раздражительности. — Узнаю ход мыслей среднестатистического полицейского! А вам не приходило в голову, что это могло быть чьей-то шуткой? Уверен, инспекторы Лестрейд и Хопкинс сейчас вовсю над вами потешаются!

— Но я… — бедняга Андерсон готов был сквозь землю провалиться от стыда.

— Вам пора домой, вот что я скажу, — бескомпромиссно отчеканил Шерлок. — Пойдемте, я вас провожу.

Когда они спустились на первый этаж, Шерлок снова уловил тот сладковатый тошнотворный запах.

— Да что это за день такой! — воскликнул он. — Мало того что меня атакуют лягушки-переростки, так еще в моем доме так воняет, будто мой химический опыт снова закончился провалом! Миссис Хадсон! Миссис Хадсон, вы что, хотите, чтобы к нам заявилась санитарная служба?? — он замолотил кулаком в дверь ее гостиной, из-под которой, несмотря на поздний час, лился свет. Ну конечно — Андерсон ведь разбудил своим спектаклем половину улицы!

И вдруг дверь распахнулась. Нестерпимый запах ударил в ноздри Шерлоку и Андерсону и едва не сшиб их с ног. На пороге гостиной стояла миссис Хадсон, и вид у нее был совершенно невменяемый.

— Ах, вот ты где, мой милый козлик! — пропищала она, увидев Андерсона. — Как же долго я тебя ждала!..

И детектив, и криминалист от этого заявления дар речи потеряли.

— Так это вы мне писали?.. — выдохнул Андерсон.

Миссис Хадсон захихикала и, взяв его за руки, пустилась в пляс.

— Мой милый козлик, мой милый козлик!.. — запела она, полностью игнорируя тот факт, что Андерсону больше бы подошло обращение «лягушонок».

— Да вы ума решились! — приложив к носу платок, Шерлок быстро прошел в гостиную и настежь открыл окна. — У вас все признаки отравления — что вы тут курили??

— Я ничего не курила! — прощебетала миссис Хадсон. — Я всего лишь очистила комнату целебными благовониями, которые подарила мне сестра, и должна сказать, они обладают поистине чудодейственным эффектом!

Шерлок взял коробочку, на которую она указала, и непроизвольно выронил платок.

— Корень Дьяволовой ноги! — его глаза расширились от ужаса. — Да это же смертельно опасная отрава! Я заказал одну ради эксперимента — как она только к вам попала??

Миссис Хадсон с безмятежным видом пожала плечами.

— А я всегда тебе говорила, Шерлок — не надо разбрасывать свои вещи где попало, — и она снова увлекла в танце ошарашенного Андерсона.

Шерлок, вне себя от страха, бросился вызывать скорую…

* * *

В общем, несмотря на все опасения среднего Холмса, миссис Хадсон все-таки не только выжила, но и полностью пришла в себя после капитального очищения организма, осуществленного под строгим надзором доктора Ватсона. Желание писать анонимные письма криминалистам Скотланд-Ярда выветрилось из нее вместе с остатками адской смеси, но Андерсон все-таки предпочел не рисковать и попросил перевести его в провинцию. Конечно, у него не было оснований сомневаться в благонадежности обитателей Бейкер-стрит, но он боялся даже представить, что будет, если Грег Лестрейд прознает, что он шастал ночью по спальне Шерлока Холмса в костюме гигантской лягушки.