Path to the Peaks (гет)

лавление

Часть 1

В древние времена, когда Вселенная Дисней была юной и безмятежной, далеко за пределами известных королевств, среди залитых лунным сиянием серебристых холмов, жил род хранителей — могущественных волшебников, оберегающих равновесие между мирами. В укромном замке, сотканном из лунных лучей и звездной пыли, в семье верховного хранителя Алкиноя и его прекрасной супруги Амалии на свет появилась дочь — дитя особого предназначения.

Младенца нарекли Сафиресмерой, ибо глаза ее поразительно напоминали сияющие звезды на ночном небесном своде. Волосы девочки отливали глубокой чернотой вороньего крыла с голубым отливом, а кожа сияла молочным жемчугом. Она была истинным дитем своих родителей —воплощением совершенства и красоты.

С самого рождения Сафиресмера впитывала древние знания и учения хранителей. Обладая редким даром восприятия тайн мироздания, она постигала магические искусства, которым ее обучали наставники из лучших волшебников Вселенной Дисней. Отец неустанно развивал в дочери способности к обережению равновесия между мирами и отражению любой угрозы Злых сил.

С самого детства её окружали устоявшиеся стереотипы о том, каким должен быть идеальный образ девушки. Родители постоянно твердили ей: «Ты — юная леди, и твое предназначение — вышивать, сидеть у окна, дожидаясь своего принца на белом коне».

Однако Сафиресмера не разделяла эти взгляды и продолжала идти по стопам своего отца, мечтая стать такой же сильной, независимой и справедливой личностью, как он.

Ее отец, известный своими прогрессивными взглядами, всегда поощрял ее стремление к саморазвитию и самостоятельности. Он часто брал ее с собой в путешествия, показывая красоты окружающего мира и рассказывая увлекательные истории о далеких странах и народах. Сафиресмера жадно впитывала эти знания, мечтая однажды отправиться в собственное приключение.

В то время как отец поддерживал ее устремления, мать делала все возможное, чтобы Сафиресмера следовала традиционным ролям женщины. Она обучала ее домашним делам, шитью и этикету, считая, что именно это и составляет суть женского предназначения. Однако Амалия чувствовала, что ее душа рвется к чему-то большему, нежели просто быть украшением в доме.

Несмотря на противоречивые ожидания родителей, Сафиресмера твердо решила идти своим путем, не поддаваясь давлению общества. Она мечтала доказать, что женщина может быть сильной, независимой и успешной, не теряя при этом своей женственности и грации.

Однажды, когда Сафиресмера и ее отец вернулись из одного из своих путешествий, отец внезапно почувствовал себя плохо. Он пожаловался на сильную боль в груди и затрудненное дыхание. Несмотря на все усилия лекарей, его состояние стремительно ухудшалось.

Сафиресмера была потрясена, наблюдая, как ее сильный и энергичный отец слабеет с каждым днем. Она не могла поверить, что болезнь может так быстро подкосить человека, который всегда был для нее образцом здоровья и жизненной силы.

Мать Сафиресмеры была безутешна. Она неотлучно находилась у постели мужа, пытаясь облегчить его страдания. Ее глаза были красными от слез, а лицо осунувшимся от горя и бессонных ночей.

Через несколько дней отец Сафиресмеры скончался, оставив семью в глубокой скорби. Сафиресмера была опустошена, потеряв человека, который был для нее не только отцом, но и наставником, другом и источником вдохновения.

Она помнила, как отец всегда поддерживал ее стремление к независимости и самореализации, и теперь чувствовала, что должна продолжить его дело, чтобы почтить его память.

Амалия же, казалось, потеряла всякую волю к жизни. Она замкнулась в себе, отказываясь от общения с внешним миром. Ее единственной целью стало соблюдение традиций и обычаев, которые, по ее мнению, должны были защитить Сафиресмеру от невзгод и опасностей.

Сафиресмера пыталась достучаться до матери, но та отказывалась слушать ее доводы. Между ними возникла пропасть непонимания, которая только усугублялась горем и потерей.

Но несмотря на все препятствия, Сафиресмера была полна решимости следовать своим мечтам и идти по стопам отца, защищая справедливость и помогая нуждающимся. Она знала, что это единственный способ по-настоящему почтить его память и продолжить его наследие.

Независимость и свободолюбие Сафиресмеры были для нее превыше всего.

Она твердо следовала зову своего сердца, невзирая на давление извне. Стремясь идти по стопам отца, девушка мечтала о путешествиях, открытиях и приключениях.

Однако Амалия, ее мать, была совершенно иного мнения. Овдовев, она лишь крепче вцепилась в устои и традиции, которые некогда сама же отвергала под влиянием прогрессивных взглядов супруга. Она страстно желала, чтобы Сафиресмера стала истинной леди, покорной и благовоспитанной, следующей всем правилам этикета.

Амалия приглашала в их дом знатных женихов со всех концов Вселенной: благородных принцев, отважных рыцарей, наследников великих родов. Она надеялась, что один из них сумеет покорить сердце ее дочери, и та, наконец, обретет семейное счастье, о котором мечтает каждая мать для своего чада.

Но Сафиресмера неизменно отвергала ухажеров одного за другим. Ее душа рвалась навстречу новым горизонтам, а не к семейным узам. Каждый отказ дочери словно ударял Амалию наотмашь, разбивая ее мечты вдребезги.

— Дочь моя, неужели ты не видишь, как этот юноша без ума от тебя? — взывала Амалия, когда в очередной раз Сафиресмера холодно отказывала жениху. — Он достоин твоей руки и любви. Окружит тебя заботой и лаской.

— Но, матушка, я не могу дать ему того, чего у меня самой нет — любви, — спокойно отвечала Сафиресмера. — Мое сердце жаждет свободы и странствий. Брак лишь свяжет мои крылья.

— Ох, дочь моя, твоя голова забита ветром и мечтами! — всплескивала руками Амалия. — Женщине нужен дом, семья, муж, чтобы о ней заботились. Приключения — это все прекрасно для юношей, но не для благородной девы.

— Я не ваша рабыня, матушка, чтобы следовать по проторенной дороге, — вскидывала подбородок Сафиресмера. — Я свободна, как ветер, и сама выбираю свой путь.

Подобные диалоги становились все горячее и яростнее. Амалия негодовала от своеволия и упрямства дочери. А Сафиресмера с каждым разом была все тверже в своих убеждениях, отстаивая право самой распоряжаться своей судьбой.

Между матерью и дочерью разверзлась пропасть, преодолеть которую становилось все труднее. Амалия грезила о счастливом замужестве Сафиресмеры, а сама Сафиресмера жаждала лишь странствий да открытий...

Однажды утро в замке Амалии началось как обычно — солнечные лучи пробивались сквозь высокие окна, осеняя теплом и светом богато убранную столовую залу. Служанки расставляли на длинном столе яства, источая манящие ароматы свежих булочек и фруктов.

Сафиресмера неторопливо спустилась к завтраку в легком шелковом платье летних расцветок. Она мечтательно смотрела в окно, думая о предстоящем дне. Ее прервал резкий оклик матери:

— Сафиресмера! Наконец-то ты удосужилась присоединиться ко мне. У меня есть весьма важные новости.

— Доброе утро, матушка, — поприветствовала дочь, устраиваясь за столом. — О чем речь?

Амалия встретила ее колким взглядом:

— Вчера прибыл гонец из дальних земель. К нам едет знатный рыцарь Лонселот в расцвете лет и силы. Говорят, ему нет равных в доблести и в бою. Он прибудет уже через два часа.

От этих слов Сафиресмера застыла с чашей в руках. Она прекрасно понимала, к чему все идет.

— Лонселот? Рыцарь, прославленный своими подвигами? — медленно произнесла она. — И с какой же целью он держит путь в наши края?

— Не строй из себя наивную дурочку! — отрезала Амалия. — Лонселот известен не только своей доблестью, но и знатностью рода. Венценосные особы всех миров считают за честь взять его в зятья. А ты...

Амалии перехватило дыхание от волнения, а в ее глазах заблестели огоньки надежды:

— А ты должна быть благодарна судьбе за такой подарок! Лонселот, ни много ни мало, прибыл свататься к тебе!

Сафиресмера вздрогнула и округлила глаза, едва не выронив из рук чашу. Мать торжествующе воззрилась на нее:

— Я жду, что ты на этот раз сделаешь правильный выбор, дочь моя. Не упусти свой шанс обрести достойного мужа и семейное счастье! Лонселот — великолепная партия для тебя.

Сафиресмера медленно отставила чашу и выдохнула, борясь с внезапно нахлынувшими эмоциями. Вот оно — испытание ее решимости вновь! Перед ней замаячил призрак семейной жизни, домашнего очага...

Всего того, к чему так стремилась Амалия. Но от чего сама Сафиресмера попрежнему содрогалась.

— Матушка, пойми, — наконец произнесла она твердо. — Твои чаяния понятны, но не значат для меня ничего. Я не желаю брачных уз, какого бы знатного жениха ты ни выбрала. Моя душа принадлежит странствиям и свободе.

В глазах Амалии мгновенно вспыхнул огонь гнева. Она вновь была оскорблена и уязвлена непокорностью дочери. Но прежде чем мать успела выплеснуть поток упреков, Сафиресмера вновь заговорила:

— Прошу тебя, не пытайся навязать мне чужую волю. Свобода для меня — самое драгоценное сокровище. А семейная жизнь — обуза и кандалы. Так что сэр Лонселот вряд ли услышит от меня согласие.

С этими словами она поднялась из-за стола и вышла из столовой залы, оставив Амалию кипеть от возмущения. Вновь мечты матери разбились о несгибаемость дочери!

В покоях Сафиресмеры царила суматоха и гвалт. По приказу Амалии сюда стягивались лучшие мастерицы и служанки, дабы привести дочь в надлежащий вид к приезду жениха. Амалия не сдавалась и продолжала лелеять надежду, что Лонселоту все же удастся смягчить своенравное сердце девушки.

— Госпожа, вы просто ангел во плоти! — щебетала пожилая горничная, затягивая шнуровку на корсете Сафиресмеры. — Этот наряд подчеркнет вашу стать!

— Да... только дышать в нем невозможно, — сдавленно прохрипела девушка, чувствуя, как ребра сжимаются стальными тисками.

— Терпение, госпожа! Все ради вашей красоты, — примирительно увещевала служанка.

В дверь просунулась голова молоденькой горничной:

— Парикмахеры и цирюльники прибыли! Им пора приступать к делу.

Сафиресмеру усадили в кресло, и вскоре ее волосы подверглись настоящей пытке. Локоны то завивали щипцами, то распрямляли утюжками, то убирали в сложные причудливые прически с множеством шпилек и заколок.

— Ты похожа на фрейлину императрицы! — присвистнула одна из девушек.

— Вот только кукол из меня не делайте, — проворчала Сафиресмера, ежась от холодных металлических инструментов на голове.

Когда последние штрихи были наведены в прическе, настала очередь косметики. Лица Сафиресмеры коснулись кисточки, тщательно наносящие румяна и пудру.

— Брови расчесали, скулы подчеркнули, ресницы подвели, —бормотала, не переставая, пожилая гримерша. — Изящная мадонна получилась!

— Куколка, да и только! — Сафиресмера критически оглядела свое отражение в зеркале.

Ее трудно было узнать под безупречным, но чрезмерно ярким макияжем. Сама она предпочитала натуральность и естественность.

Наконец, после долгих мучений и хлопот, был надет главный наряд — роскошное платье из парчи и шелков удивительных оттенков и фактур. На плечи девушки опустилась тяжелая мантия из горностаевого меха.

— Вы истинная царица! — захлопали в ладоши служанки. — Сэр Лонселот будет очарован!

— Если не задохнется от количества косметики на моем лице, — проворчала Сафиресмера, приподнимая тяжелые юбки, чтобы осмотреть свои ноги. — Я чувствую себя чучелом!

Тем временем Амалия нетерпеливо вышагивала по холлу замка, поджидая дочь. Служанки закончили свою работу над обликом Сафиресмеры, и настал решающий момент. От триумфальной встречи с прославленным рыцарем Лонселотом зависело многое — как семейное счастье дочери, так и честь всего рода.

Наконец из покоев показалась фигура Сафиресмеры, и Амалия ахнула, прижав руки к груди. На нее медленно плыла воплощенная мечта о самой прелестной невесте! Девушка была облачена в пышное парчовое платье цвета морской волны, расшитое жемчугом. Атласные рукава с глубокими вырезами подчеркивали изящество рук. Из-под нижних юбок виднелись шелковые туфельки с жемчужными бабочками. Роскошная горностаевая мантия ниспадала с плеч, придавая образу торжественность и величие.

Густые локоны волос были искусно уложены в затейливую прическу, украшенную жемчужными нитями. Лицо девушки буквально сияло красотой — ловко наведенный макияж придавал ему утонченность фарфоровой куклы. Амалия не могла налюбоваться этим зрелищем.

— Дочь моя, ты подобна царственной богине! — затараторила она, подбегая к Сафиресмере. — Неужели ты можешь отвергнуть счастье стать женой благородного Лонселота, когда выглядишь столь прелестно? Он будет мгновенно очарован тобой!

Сафиресмера окинула себя хмурым взглядом и поморщилась:

— Разумеется, матушка, если только сэр Лонселот мыслит подобно вам и не ценит естественную красоту. Ведь перед ним сейчас предстала не я, а искусно разукрашенная кукла.

Амалия заломила руки в отчаянии:

— Да что ты говоришь, глупышка? В тебе столько изящества и грации! Рыцарь просто не сможет осилить твоего очарования.

В этот миг за входными воротами замка раздались звуки трубных фанфар — знак приближения долгожданного гостя. Амалия пришла в совершенное ликование:

— Вот он! Мой драгоценный зять прибыл! Не посрами же меня своим упрямством, Сафиресмера, умоляю...

Девушка усмехнулась и покачала головой, заметив, как мать вновь затрепетала от надежды осчастливить ее браком по расчету.

«Не тревожься, матушка, — думала Сафиресмера. — У меня есть свои способы предстать передо рыцарем в истинном свете. Пускай на сей раз я и выгляжу жеманной куколкой согласно твоей воле, но мой внутренний жар свободы уже не погасить!»

В просторном холле царило оживление, когда мать и её дочь вошли туда в ожидании гостя. Матушка Сафиресмеры затеяла пышный прием в честь прибытия знатного гостя — отважного рыцаря Лонселота из далеких земель. Слухи о его подвигах и доблести опередили его приезд.

Сафиресмера в роскошном платье из шелка и бархата выглядела истинной красавицей. Однако ее сердце не трепетало в предвкушении новой встречи. Она знала, к чему все идет — мать вновь попытается осчастливить ее обручением.

Под звуки труб и литавр в зал въехал Лонселот в сверкающих доспехах, сидя на великолепном вороном жеребце. Он спешился и низко поклонился перед Амалией и её дочерью.

— Благородная леди Амалия, примите мои искренние почтения вашему гостеприимному дому, —произнес рыцарь звучным голосом. — А вы, прекрасная Сафиресмера, своей красотой затмили само солнце на небесах.

— Добро пожаловать в наши владения, доблестный Лонселот, — Амалия сделала реверанс. — Я слышала многое о ваших славных деяниях. Вы, несомненно, достойный муж для моей дочери.

Сафиресмера заметно поморщилась при этих словах.

Праздничный пир был роскошным, яства — изысканными, а музыканты — искусными. Лонселот то и дело бросал восхищенные взгляды на Сафиресмеру. После трапезы он подошел к ней.

— Леди Сафиресмера, ваша небесная красота впервые за много лет смутила мое сердце, — он опустился на колено. — Я прошу вашей руки и сердца. Моя жизнь отныне принадлежит вам.

Амалия едва не ликовала, глядя на эту сцену. Наконец ее мечте суждено сбыться! Однако Сафиресмера вдруг нахмурилась и покачала головой:

— Сэр Лонселот, я благодарна за ваше почтение, но увы, не могу принять ваше сватовство. Моя душа жаждет странствий, а не мирской жизни. Свобода дороже мне любых богатств.

Амалия всплеснула руками, а Лонселот изумленно уставился на девушку.

— Но, леди, разве не каждая дева мечтает о замужестве и домашнем очаге? — недоумевал он. — Я дам вам все блага, окружу любовью и заботой. Чего же более можно желать?

— Того, чего вы мне дать не в силах — крыльев для полета ввысь за новыми горизонтами, — твердо ответила Сафиресмера. — Браните меня своенравной, если желаете. Но такова моя натура.

С этими словами она покинула пиршественный зал, оставив рыцаря и мать в смятении. Амалия надолго впала в уныние после столь болезненного отказа. А Лонселот, не прощаясь, вскоре покинул замок с тяжелым сердцем.

Мать попыталась успокоить гостя:

— Она просто взволнована, сэр рыцарь. Я поговорю с ней. — она тут же пошла за дочерью, кипя от гнева.

Она вбежала в комнату дочери, закрыв дверь за собой.

Мать Сафиресмеры была вне себя от ярости из-за отказа дочери просить руки знаменитого рыцаря сэра Лонселота. Этот громкий скандал разгорелся сразу после того, как Лонселот, пленённый красотой Сафиресмеры, попросил её руки.

— Как ты посмела отвергнуть столь выгодную партию! — кричала Амалия, всплеснув руками. — Сэр Лонселот — один из самых уважаемых рыцарей королевства! Ты хоть понимаешь, какую честь он оказал нашей семье?

Сафиресмера стояла невозмутимая, как скала, устремив бесстрашный взгляд на разгневанную мать.

— Почтенная матушка, не стоит столь волноваться из-за моего выбора. Я отказала сэру Лонселоту не из каприза, но по иным причинам.

— Да что ты можешь знать о причинах в твоем юном возрасте! — Амалия была почти в истерике. — Все дело в твоем ребяческом упрямстве и мечтах о рыцарях из волшебных сказок!

— Вы ошибаетесь, матушка, — ровным тоном ответила Сафиресмера. — Никакие сказки не имеют ко мне отношения. Я всего лишь последовала зову сердца и своей истинной судьбе.

— Судьбе?! — Амалия издала возмущенный смешок. — Да о какой судьбе может идти речь? Твоя судьба — это замужество, рождение наследников и счастье в роли жены знатного вельможи! Сафиресмера грустно покачала головой:

— Увы, но вы заблуждаетесь вновь. Моя судьба, матушка, — это великое предназначение защитницы и воительницы миров Дисней. И помыслы о замужестве не вяжутся с этим высоким призванием. На лице Амалии отразилось крайнее недоумение:

— Что за вздор ты несешь, девчонка? Какие еще миры и какое воительничанье?! Ты окончательно рехнулась на почве этих своих мистических бредней!

Сафиресмера глубоко вздохнула и посмотрела в глаза матери столь проникновенным взглядом, что Амалия поневоле застыла в молчании. — Матушка, послушайте внимательно, что я скажу. Моя кровь — это кровь хранителей великого портала между мирами Вселенной Дисней. Мой удел — не просто супружество, но защита всех королевств от Тьмы и Зла, которыми эти миры подвергаются угрозе.

В наступившей тишине Сафиресмера сделала паузу и продолжила: — Сегодня я отказала доблестному Лонселоту ради того, чтобы следовать своему пути воительницы света. Ибо связать себя узами брака означало бы отказаться от этого высшего призвания. Быть может, со временем вы примете и поймете выбор своей дочери. А пока позвольте преисполниться силой и мужеством ради благой цели.

Амалия растерянно разинула рот, абсолютно сбитая с толку словами Сафиресмеры. В эту минуту она не знала, что и думать — все казалось лишь плодом девичьих грез ее юной дочери. Однако в глубине души ее что-то подталкивало поверить в то, что Сафиресмера говорит чистую правду...

Амалия , все еще кипя от негодования, покинула покои дочери с ощущением полной опустошенности. Как же ей поступить с этой упрямой девицей, столь непреклонной в своем своеволии? Неужто все ее попытки обвенчать Сафиресмеру с доблестным Лонселотом были обречены на провал?

Вдруг, подобно вспышке молнии, ее озарила спасительная мысль. Мерлин! Именно он, великий волшебник и мудрец при дворе короля Артура, мог бы помочь ей в этой запутанной ситуации. Мерлин, известный не только своими чарами, но и дальновидным умом, непременно найдет путь к решению.

Не медля ни мгновения, Амалия поспешила к своему письменному столику и обмакнула перо в чернильницу. Ее рука заскользила по пергаменту, выводя строку за строкой:

«Досточтимый Мерлин, наставник короля и хранитель древних знаний! В великой печали вынуждена я обратиться к Вашей несравненной

мудрости. Дочь моя, Сафиресмера, в безрассудстве своем отвергла

сватовство благородного сэра Лонселота, самого доблестного рыцаря

Круглого Стола. Хоть Лонселот и прославлен своими подвигами, однако ее юное сердце не находит в нем ответного чувства. Увы, девица твердит о желании истинной любви и отказывается внять доводам рассудка о выгодном брачном союзе. Молю Вас, почтенный Мерлин, яви свое

великое мастерство и колдовскую силу, дабы рассеять это наваждение и

убедить Сафиресмеру принять достойную партию. Ведь Лонселот — одно из главных украшений двора короля Артура, а брак с ним принес бы нашей семье великие почести. Со смиренной надеждой ожидаю Вашей помощи в сем деликатном деле. Амалия»

Запечатав послание, Амалия велела своему пажу немедленно отправиться к обители Мерлина и вручить весточку лично в руки волшебника. Теперь ей оставалось только ждать ответа великого мудреца.

Амалия с раннего утра сидела в беседке, попивая лекарственный чай из фарфоровой чашки. В окружении свои придворных слуг, которые оделись в одежду их королевства — сине-красное цвета. У мужчин красные штаны, синие рубахи, а у женщин полностью смешанные цвета.

На голове у Амалии корона из золота с витиеватыми украшениями, что подчёркивает её королевское происхождение. Она одета в роскошное платье с корсетом. Верх платья синего цвета с золотыми узорами и алыми элементами, красиво обрамляющими плечи и декольте. Юбка платья пышная, которая гармонично сочетает красный и синий цвет, а золотой пояс с орнаментом подчёркивает талию.

Ее золотые волосы были украшены заколками и цветами, придавая Амалии большую красоту, несмотря на её уже не молодой возраст.

День уже близится к обеду, а сэра Мерлина и его подручного филина Архимеда нигде не было.

Вдруг появился яркий свет в стволе дерева и оттуда выпрыгнул старик.

Мерлин.

Внешне Мерлин выглядит как пожилой джентльмен дедушкиного типа с добрым лицом, белыми волосами и длинной белой бородой. Он носит очки, а его фирменный наряд — длинное синее одеяние и остроконечная шляпа волшебника.

Амалия с облегчением вздохнула и раскрыла веер, с изображением меча с крыльями.

— Я уже начала думать, что вы не придёте, Мерлин, — сказала она. С боку от неё послышалось недовольное ворчание. Амалия вздрогнула и посмотрела на филина, сидящего на столе.

— Во-первых, мадам, — сказал Архимед. — Мы всегда держим слово. Вовторых, у нас произошла авария. В-третьих, не пейте ромашковый чай!

Мерлин похихикал и сел напротив Амалии, поглаживая бороду. Когда он сел поудобнее, то сразу же попытался перейти к делу.

— Мадам, насколько я понимаю, то Сафиресмера решила пойти по стопам отца? — спросил волшебник и налил себе чай в чашку, а оттуда в блюдце. — Не просто пойти по следу Алкиноя, — поправила его Амалия, продолжая размаивать веером, пока слуги убирали ромашковый чай, заменив его на жасминовый. — Она отказалась от замужества! Ей уже девятнадцать лет, и пора думать о будущем нашего рода. Но вместо этого она предпочла бегатню по Диснею в «поисках себя»! Прошу вас, Мерлин. Вы, как друг моего покойного мужа, поговорите с ней. Образумте её. Иначе быть беде.

Мерлин задумался и посмотрел на слуг, которые стояли позади своей госпожи. Лишние уши и глаза ему не особо-то и нужны. После переведу взгляд на приутихего Архимеда, филин кивнул волшебнику, понимая мысли хозяина. — Кхм-кхм, — подал наконец-то Мерлин голос. — Мадам, если позволите, я бы хотел поговорить с вами... Э-э-э, наедине. Без прислуги. Вы ведь понимаете, что я имею в виду?

Амалия повернула голову к дворецкому и кивнула ему, чтобы тот увёл всех и оставил её и мага одних. Когда все удалились, то Мерлин встал и протянул руку вдове.

— Пройдёмся по вашему чудесному саду?

Идя мимо белых роз, Мерлин и Амалия обсуждали дело. Архимед редко когда участвовал в подобных вещах, но раз речь зашла о единственном наследник верховного хранителя, то стоит отметить, что филин озабочен не меньше Мерлина или самой вдовстующей леди.

— Вы, мадам, уверены, что Сафиресмера готова к мирной и спокойной жизни супруги? — вдруг спросил сэр Мерлин, продолжая держать миледи за руку.

— Вне всяких сомнений, — ответила вдова.

— Но вы не учли вероятности, что дар рода хранителей, которого не было у вашего мужа, может передаться ей? — сказал вечно хмурый филин, сидя на плече волшебника.

— Но все эти годы магия так и не проявилась! — задумалась вдруг Амалия, прикусив губу.

Амалия действительно не могла даже подумать об этом. Алкиной с мальства не имел никаких волшебных качеств. Что делало его простым смертным человеком, и дало понять, что он изгой среди своих же, но при этом он является продолжителем рода своих предков.

— Вы не смогли увидеть это, лишь потому что магия ещё спит внутри неё, — сказал Мерлин, остановившись у пруда с лебедями. — Её сила способна пробудиться в любой момент. Поэтому нужно помочь ей научиться управлять ей. Амалия вздрогнула и выдернула руку из её из хватки Мерлина, после сделала шаг назад.

— Вы предлагаете ей осуществить её замысел?! — завопил Амалия со злобным выражением лица.

Архимед снова заворчал и слетел с плеча Мерлина на её плечо:

— Да нет же, Амалия! — сказал он. — Мы должны помочь ей контролировать магию, иначе действительно произойдёт беда!

— Архимед хочет сказать, — вмешался Мерлин, приобнял Амалию за плечи. — Что Сафиресмера должна быть готова к любым неожиданностям. Если вы хотите, чтобы она имела семью, которую она должна защищать и любить, ей стоит научиться контролировать магию. Потому что сила выйдет из неё в любой момент и навредит остальным.

— Сколько времени на это нужно? — устало вздохнула мать. Мерлин скривился и закатил глаза ко лбу, обдумывая и расчитывая.

— Минимум, где-то год. Два. Замуж можно выйти когда угодно. А вот магия развивается медленно, долго и с большим трудом, — наконец-то ответил он. — Просто скажите, согласны ли вы отдать её мне на обучение, или нет. Но если вы откажитесь, то боюсь, Сафиресмера в одиночку не справится с этим.

Амалия потерла шею и обречено вздохнула. С одной стороны он прав. Сила может передаться ей через поколение. Она слышала что-то на вроде о том, как многие волшебники теряли контроль над магией, и как это все оборачивалось. Многие из молодых даже погибли... А если это произойдёт с Сафиресмерой? А если и она погибнет из-за силы? Неужели нет выхода из положения? Или мать решительно намеревается выдать замуж дочь за первого встречного?

— Только ваше слово, — подталкивал её Архимед, сев на ближайшую ветку на вишне.

—...если это поможет ей в замужестве... То я согласна, — наконец-то сдалась Амалия, сжимая свои пальцы в замке.

— Да забудь ты на время это замужество, Амалия! — заворчал волшебник, после чего чихнул, что его колпак упал ему на лоб. И быстро вернул его на место. — Главное сейчас заняться этим, чем будет поздно...

Леди Сафиресмера практиковалась в стрельбе из лука. Все стрелы её летали с такой скоростью, будто время обогнали, да с огнём в мишень попадали. Всегда в яблочко.

Услышав позади себя чьи-то шаги, девушка напряглась. Возможно мать пришла очередную порцию женихов предлагать.

— Мама, неужели до вас не дошли те слова, которые я вам сказала сегодня утром? — недовольство выскакивало прямо в словах, что показало её раздражение. Она повернулась и увидела вместо матери старика в синей одежде. — Мерлин? Простите, я приняла вас... — её голос стал мягче, но Мерлин не винил девушку за её грубость.

— Всё в порядке, детка, — улыбнулся волшебник и подошёл ближе, взяв её за плечи и стал вертеть. — Дай-ка рассмотреть тебя. Ого, ты так выросла!

Архимед спустялся с воздуха на плоский камень и заурчал:

— С момента нашей последней встречи ты почти не изменилась. Вижу, ты променяла карсеты и платья на плащ и сапоги отца?

Сафиресмера гордо приподняла подбородок, но её щеки выдавали её смущение. Мерлин погладил юную леди по её макушке ласково, словно дедушка внучку.

— Не смущайся. Думаю, твой папа был бы рад видеть твою улыбку, пусть упокрят его душу Боги, — кивнул он, чувствуя как сам начинает чувствовать себя неловко из-за последних слов.

—... Аминь, Мерлин, — прошептала девушка и положила лук на стол и предложила волшебнику и филину сесть за стол. — Вы явно пришли по просьбе моей матери?

Мерлин сглотнул:

— Нет... То есть, да! Но... Мы с ней обсудили кое-какие обстоятельства и она согласилась оставить тебя в покое, но на время.

— Да не может быть, — устало вздохнула девушка и налила в бакалы сладкого вина, один из них протянула Мерлин, а Архимед семена лотоса. — Чтото я не уверена, что вы смогли убедить её остановиться...

Архимед вздохнул и стал ходить по столу.

— Мы сделали, Сафиресмера, все, что могли. Хотя бы на месяц или два она оставит все это на долго. Но мы поставили предлог о твоей силе...

Мерлин закашлял в кулак, чтобы филин не торопился, но Сафиресмера уже услышала достаточно, теперь она будет спрашивать.

— Какая сила? — она посмотрела на Мерлина. Тот вздохнул и понял, что и ей пора все рассказать.

Прошло больше пятнадцати минут, как Мерлин закончил объяснять ситуацию с магией. В отличие от Амалии, Сафиресмера поняла это с одного раза. Но даже этот предлог не остановит мать, подумала она, ведь её желания летят аж за облака.

— Значит, я единственная, кто из нашей семьи обладает силой, — в слух подумала миледи, а после посмотрела на Мерлина и Архимеда. — Но вряд ли мать остановится перед этим. Раз уж она так легко согласилась, значит будет делать все так, чтобы дети моего мужа стали сильнее из-за моей способности. Она явно захочет просто продать меня, но по-дороже прежнего. Теперь точно она выдаст меня замуж за Лонселота.

Мерлин тяжело вздохнул и взял её руку, поглаживая её кожу.

— Мне правда очень жаль, детка. Поэтому мы убедили её отдать тебя на обучение. Я и Йен Сида попросил о его участии. Он был ближе к твоему отцу, чем я.

Сафиресмера вздохнула.

— Хорошо... Тогда я готова.