Гарри Поттер. Заклинание бессонницы (джен)

Гарри понял, что заснул на уроке зельеварения, когда перо дернулось у него в пальцах и провело кривую линию прямо через слово «настаивание». Рядом Рон, подпирая щёку, пытался сделать вид, что внимательно читает, но глаза у него закрывались на каждом третьем слове.

— Поттер, — протянул Снейп таким тоном, как будто нашёл в котле походный сапог, — если вы собираетесь спать на моём занятии, по крайней мере, не оставляйте улику на пергаменте.

Класс захихикал вяло. Смех был какой-то ватный — половина учеников выглядела так, будто всю ночь таскала камни для новой башни.

После урока Гарри с Роном поплелись к Большому залу. В воздухе стоял аромат овсяного печенья, но даже он не бодрил.

— Если ещё раз залипнем у Зеркала Небылиц… — Рон потянулся, хрустнуло в плечах. — Я клянусь, разобью его на семь осколков и запрячу в разные шкафы.

— Это ты говоришь каждый вечер, — усмехнулся Гарри. — А потом находишь новую «сцену», где, оказывается, ты чемпион сразу двух кубков и Верховный Голова школы.

— Не «Верховный», а просто Голова, — обиделся Рон. — И вообще меня туда назначили справедливо… Слушай, ты тоже видел сегодня странный сон?

Гарри нахмурился. Сон с ночи почти выветрился, оставив за собой привкус дыма и какой-то приглушённый звон.

— Будто кто-то… шептал, — сказал он, — не слова, а как шум прибоя. И буквы… они плыли.

— Буквы, — повторил Рон. — У меня в старом учебнике по трансфигурации заглавные «Т» превратились в молоточки и стучали. Очевидно, предупреждали, что нас разбудит Гермиона.

Она и правда появилась за их спинами так тихо, что оба вздрогнули.

— Предупреждала я вас неделю, — сказала Гермиона, ставя на стол стопку книг. — И не молоточками, а словами. Сколько можно сидеть по вечерам у этого… магического кинаппарата?

— Зеркала, — поправил Гарри. — И мы не «сидим». Мы расследуем… эм… психологические аспекты отражений.

— Психологические аспекты отражений? — Гермиона издала звук, похожий на фырканье кошки. — Психологические аспекты сна гораздо важнее. Посмотрите вокруг.

Они оглянулись. За соседним столом Парвати выливала сироп прямо на скатерть, не попав ни разу в тарелку. Дин Томас пил чай с закрытыми глазами. Невилл подсчитывал ложки, сбившись уже на «восемь… восемь…»

— Это не только вы, — тихо сказала Гермиона. — Вчера я пыталась поговорить с Макгонагалл, но она велела «не драматизировать». А сегодня утром Флитвик забыл слово «левитация». Флитвик!

В Большом зале заскрипели стулья — ученики лениво поднимались на уроки. Гарри поймал взгляд Малфоя: тот выглядел так же измученно, что даже не попытался съязвить.

На Защите от тёмных искусств профессор, невысокий и с нарочито доброжелательной улыбкой, предложил тренировать щиты. Заклинания, которые раньше у ребят получались на раз-два, теперь расплывались, как туман. Лучи света били в стороны, щиты схлопывались беззвучно.

— Концентрации, — подбадривал профессор. — Чуть больше концентрации!

— Концентрации… — пробормотал Рон, почесав висок. — Её бы сначала найти.

Гарри поднял палочку. В голове крутился не щит, а шёпот из сна — ровный, липкий. Он качнулся, и только чья-то рука — Гермиона — попала под локоть.

— После занятий — в библиотеку, — прошептала она. — Без споров.

— А обед? — спросил Рон с последней надеждой.

— Возьмёшь с собой яблоко.

Библиотека встретила их холодком и запахом тонкой пыли. Мадам Пинс шуршала где-то в дальнем ряду, как строгий призрак. Гермиона шла между стеллажами быстро, на знакомых ногах, но сегодня в её шагах было больше нетерпения, чем обычно.

— Видели? — прошептала она, едва не ткнув пальцем в аккуратно выстроенный ряд одинаковых книг в тёмно-синих обложках. — Новая партия учебников по истории магии. Их завезли три дня назад.

— Ну и что? — спросил Рон, но уже тянулся к корешку.

— Не трогай! — одёрнула его Гермиона, доставая платочек, аккуратно подцепляя книгу через ткань и перенося на стол. — Смотрите.

Она развернула книгу на середине. Гарри наклонился. На странице сперва всё было как обычно: плотный набор текста, миниатюрные гравюры. Но стоило чуть-чуть отвести взгляд — и казалось, что буквы… дышат. Чёрные штрихи будто дрожали на белом.

— Тебе не кажется? — спросил Гарри.

— Смотри вбок, краем глаза, — сказала Гермиона. — Вот так.

Теперь Гарри увидел яснее: в строках едва заметно переливались символы, как чешуя рыбы в воде. Внутри букв тонко поблёскивали крошечные, почти неразличимые знаки — не латинские и не руны, что-то совсем другое, чужое.

— Это… — начал Рон. — Это неприятно.

— Согласна, — коротко сказала Гермиона и вынула из сумки увеличительное стекло. — Если это то, о чём я думаю, заклинание вплетено непосредственно в шрифт.

Гарри поёжился. Шёпот из сна снова будто провёл по затылку холодным пером.

— Что именно делает это заклинание? — спросил он.

— Судя по рисунку — возбуждает кору головного мозга. Не даёт уйти в глубокую фазу сна. Человек вроде бы спит, но не отдыхает. Чем больше читаешь — тем хуже засыпаешь. А если не читаешь, но тебя окружают те, кто читает… — Гермиона запнулась, и Рон уставился на неё.

— Что «если»?

— Слова распространяются, — сказала она. — Это акустическая подпись. Думаю, вокруг книжных полок ночью слышны не совсем звуки… некий ритм. Он цепляется за уставшие мозги.

Рон сглотнул.

— И мы ещё смеёлись над Невиллом, который заснул на параде шляп у Флитвика.

Гарри опустил ладонь на страницу — не касаясь букв. Холодок от бумаги был как от зимнего окна.

— Кто мог это сделать? — он произнёс почти шёпотом. — Зачем?

Гермиона подняла глаза.

— Если ослабляешь учеников, они хуже защищаются. Снижается качество магии, рассеивается внимание. В случае нападения…

— Они не выстоят, — договорил Рон.

Тишину порезал сухой кашель. Мадам Пинс появилась из-за шкафа, глядя на троицу подозрительно, как на котят, которые вот-вот уронят чернильницу.

— Библиотека — не место для театра, — сказала она резко. — Если вы не берёте книги, покиньте читальный зал.

— Мы как раз берём, — отозвалась Гермиона с ангельской улыбкой, ловко оборачивая учебник в тряпицу. — Для… сравнительного анализа шрифтов.

— Хм, — сказала мадам Пинс и ушла, не переставая подозревать.

— Нам нужно подтвердить догадку, — шепнула Гермиона, когда библиотекарша скрылась. — Проверить ещё пару экземпляров, убедиться в повторяемости рисунка, затем…

— Затем к Макгонагалл? — оживился Рон.

— К Макгонагалл — только с доказательствами, — возразила Гермиона. — И лучше сначала — к тому, кто сможет видеть структуру чар. К профессору Флитвику. Но…

— Но? — Гарри почувствовал, как удивительно тяжёлая зевота поднимается к горлу.

— Он сам выглядит уставшим. И если кто-то внедрил это в учебники, значит, у него есть доступ к поставкам, — Гермиона покосилась на тёмные ряды книг. — И неплохое понимание арканной типографии.

— Арканной чего? — не понял Рон.

— Искусства вплетать чары в материальные носители. Шрифты, узоры, орнаменты… Это древняя вещь. Её опасно использовать даже в благих целях.

Гарри кивнул, хотя больше хотел приложить щёку к прохладному столу. Шёпот у него в голове будто набирал слова: «Читай… ещё страницу… ещё строку…» Он резко выпрямился.

— Если это действует уже на меня, — прошептал он, — мы не можем тянуть.

— Мы не тянем, — сказала Гермиона. Она вынула из кармана белый мелок, провела над страницей небольшую арку и бормотнула: — Revelio scriptum.

Буквы вспыхнули на долю секунды, словно вытянулись из своих чёрных оболочек. Над строками проступила тонкая серая вязь, как паутина на рассвете. В центре — крохотный знак, похожий на узелок с четырьмя хвостами.

— Видите? — голос Гермионы дрогнул от возбуждения и тревоги. — Это не просто подпитка бодрствования. Это канал. Энергия уходит… куда-то.

— Кому-то, — сказал Гарри.

— Или во что-то, — добавил Рон.

Скрипнула дверь библиотеки. Они втроём одновременно вздрогнули, спрятав страницу. Вошёл профессор Снейп. Он не спешил; взгляд медленно скользил по шкафам, по столам, по лицам.

— Что за… сравнительный анализ шрифтов? — спросил он бесцветным голосом, остановившись в трёх шагах.

— Мы… — Рон сделал вдох. — Мы тренируемся в… росчерках перьев. Для каллиграфии. Очень важно для дисциплины мысли, вы же сами говорили, профессор.

На секунду Гарри показалось, что уголок рта Снейпа дёрнулся. Но, возможно, это была просто игра полумрака.

— Если вы решили заняться каллиграфией, — произнёс он, — занимайтесь ею на своих местах. Библиотека не резиновая. И… — его взгляд упал на синий учебник, завернутый в платок. — Не уносите новоприбывшие издания без регистрации у мадам Пинс.

— Разумеется, — ровно ответила Гермиона, гладя узел платка так, будто это был котёнок.

Снейп задержался на мгновение, потом свернул к другому ряду. Простучали его шаги, исчезли.

— Он чувствовал, — прошептал Рон. — Взгляд у него был… как у кота, который знает, где мышь, даже если мышь в сапоге.

— Тем более нужно действовать быстро, — решительно сказала Гермиона. — Вечером — в кабинет Флитвика. Попросим посмотреть в увеличительной линзе и через его резонатор. Если подтвердится — сразу к директору.

— К Дамблдору, — повторил Гарри, и от одного этого слова стало теплее между лопаток. — Он поймёт.

Гермиона кивнула. Потом посмотрела на Гарри внимательнее.

— Ты сейчас уснёшь прямо здесь.

— Нет, — возмутился Гарри, тут же зевнул так широко, что защипало глаза. — Мы ещё… урок травологии… и надо…

— Яблоко, — напомнил Рон и сунул ему в руку круглое зелёное спасение. — Держись до вечера. А потом — никаких зеркальных кинотеатров. Слышишь, Поттер? Гермиона, скажи ему.

— Скажу обоим, — строго сказала она, убирая учебник в сумку. — Пока мы не разберёмся, режим — как у гномов-часовщиков. В десять — отбой.

— В десять, — вздохнул Рон. — Как в детдоме у тёти Мюриэль.

Они вышли из библиотеки. Коридоры Хогвартса казались сегодня длиннее, чем обычно, и тени в нишах — глубже. Гарри поймал своё отражение в узком зеркале между портретами: под глазами легли тёмные дуги, волосы торчали во все стороны. Где-то за стеной глухо шептал ветер, словно перелистывая огромную невидимую книгу.

«Читай… ещё страницу… ещё строку…»

Гарри резко отвёл взгляд и ускорил шаг.

Вечером им предстояло заглянуть в самую ткань букв и в то, что прячется между ними. А пока — нужно было дотянуть до конца дня и не уснуть на ходу.

Туманное утро накрыло Хогвартс, и Гарри, спеша на завтрак, заметил: почти никто из студентов не разговаривал. В зале царила тягучая, сонная тишина. Даже близнецы Уизли не шутили — они лениво ковыряли овсянку, зевая синхронно.

Гарри, Рон и Гермиона сидели ближе к концу стола. Гермиона была бледна, но решительна:

— Сегодня вечером идём к Флитвику. Он единственный способен подтвердить магическую структуру заклятия.

— А если он тоже под действием? — спросил Рон, едва держась за кружку чая. — Вчера он чуть не упал с подиума, когда показывал заклинание левитации.

— Тем более нельзя тянуть, — отрезала Гермиона.

День тянулся мучительно медленно. На истории магии половина класса спала сидя, а профессор Биннс, как обычно, не заметил. Гарри старался писать конспект, но буквы на пергаменте двоились. Вдруг он почувствовал лёгкий холодок на ладони — вспомнил учебник, в котором шевелились знаки. Шёпот в голове шевельнулся снова, словно напоминая: «Читай…».

Он встряхнул головой, но знал: Гермиона права. Это не обычная усталость.

Когда стемнело, они пробрались в башню, где жил профессор Флитвик. Маленький кабинет сиял свечами, а на полках аккуратно выстроились хрустальные шары и зеркала. Сам профессор сидел в кресле, уткнувшись в толстый том. Он поднял голову — глаза были красные от недосыпа.

— Гарри, мисс Грейнджер, мистер Уизли, — голос его звучал мягко, но устало. — Что привело вас в столь поздний час?

Гермиона развернула учебник на столе.

— Профессор, посмотрите, пожалуйста. Мы подозреваем, что эти книги заколдованы.

Флитвик прищурился, достал увеличительное стекло и тонкой палочкой коснулся страницы. Сначала ничего не происходило, потом буквы зашевелились, как стая черных мошек. В воздухе повисла тонкая серебристая вязь.

Профессор резко вдохнул.

— Это… somnus fractus, древнее руническое заклинание. Оно разрушает фазы сна. Кто-то встроил его в шрифт.

— Значит, мы не ошиблись, — тихо сказала Гермиона. — Но зачем?

Флитвик тяжело поднялся, подошёл к шкафу и вынул крохотный медный резонатор. Устройство зажужжало, и из книги потянулась струйка серого дыма, уходящая в каменный пол.

— Энергия, — пробормотал он. — Магическая энергия студентов собирается и уходит куда-то ниже.

Гарри почувствовал, как мурашки побежали по коже.

— То есть кто-то тянет силы прямо из нас?

Флитвик кивнул.

— Да. И делает это очень умело.

Они спустились вместе в библиотеку. Ночь была тихой, даже привидения не показывались. Стеллажи синих учебников стояли неподвижно, но Гарри теперь ясно слышал шёпот, исходящий от полок.

Флитвик установил резонатор. Серебристая нить показала путь: заклинание уходило сквозь пол, вглубь замка.

— Там подвал, — сказала Гермиона. — Старые архивы.

— Никогда туда не спускался, — признался Рон. — И не жажду.

— Но мы должны, — ответил Гарри, глядя на нитку света. Она тянулась в тёмный угол, словно приглашала.

Шаги в коридоре заставили их замереть. Из-за поворота вышел Снейп. В руках у него был другой учебник из той же партии. Он остановился, взглянул прямо на них.

— Что за экскурсия в столь неподходящее время? — холодно спросил он.

Гарри почувствовал, как сердце ухнуло в пятки. Гермиона судорожно спрятала резонатор.

— Мы… изучаем дополнительные материалы, — начала она, но Снейп перебил:

— Лгать у вас не получается. Я знаю, что вы уже сунули нос куда не следует.

Он бросил быстрый взгляд на светящуюся нить, и на секунду показалось, что в его глазах мелькнуло что-то похожее на тревогу.

— Ступайте по спальням, — произнёс он. — А книги оставьте здесь.

С этими словами он развернулся и скрылся в тени.

— Он что-то знает, — прошептал Гарри, когда тишина вернулась. — Он не удивился.

— Или он сам в этом замешан, — добавил Рон.

Гермиона покачала головой.

— Не факт. Но ясно одно: нитка ведёт в архив. Там источник чар. И если мы не разгадаем его, Хогвартс будет вымотан до последнего ученика.

Они переглянулись. Решение было принято.

Впереди их ждала ночь в старых подвалах замка.

Подвал архива встретил их ледяным воздухом и запахом старой бумаги. Узкий проход между стеллажами уходил в темноту, а серебристая нить, исходившая от резонатора Флитвику, теперь сияла ярче, как путеводная звезда.

— Вот и пришли, — пробормотал Рон, сжимая палочку так, что побелели пальцы. — Могли бы хоть факелы повесить.

— Тише, — предупредила Гермиона. — Здесь чужая магия.

Они шли всё глубже, пока не наткнулись на небольшую круглую залу. В центре стоял постамент, а на нём — массивный кристалл, похожий на застывший кусок ночного неба. Серебристые нити тянулись к нему со всех сторон, словно паутина, вплетённая в стены. Кристалл медленно пульсировал, издавая глухой гул.

— Вот куда уходит энергия, — шёпотом сказал Гарри. — Он её собирает.

Вдруг из тени выступила фигура. Это был новый профессор истории магии — высокий, худой, с узким лицом. Его глаза блестели фанатичным огнём.

— Вы быстрее, чем я думал, — сказал он, даже не удивившись. — Но всё равно опоздали. Кристалл уже полон. Силы Хогвартса теперь мои.

— Зачем? — не выдержала Гермиона. — Вы губите учеников, ослабляете школу!

— Школа — лишь средство, — усмехнулся профессор. — Слабые волшебники удобны. Они не смогут сопротивляться, когда тьма вернётся.

Рон шагнул вперёд.

— Тогда вам придётся пройти через нас.

Профессор поднял палочку, и воздух завибрировал. С потолка посыпались искры, пол задрожал. Кристалл начал светиться, выпуская туманную дымку.

— Гарри! — крикнула Гермиона. — Заклинание щита, быстро!

Гарри вскинул палочку:

— Protego Maxima!

Полупрозрачный купол закрыл их от волны тумана. Рон бросил ослепляющее заклинание, но противник легко отбил его. Гермиона выхватила из сумки свиток с контррунами и начала читать, одновременно чертя в воздухе знаки.

— Держите его, пока я разрываю связь!

Гарри чувствовал, как усталость тянет вниз, руки дрожат. Каждое слово заклинания давалось с трудом, но он сжал зубы. Рон прикрывал его, раз за разом отбивая тёмные разряды.

— Быстрее, Гермиона! — выкрикнул он, пригибаясь под очередным всплеском.

Кристалл засветился так ярко, что ослепил. Гермиона закончила формулу и ударила концом палочки прямо в пол под постаментом. Сеть серебристых нитей разорвалась, и кристалл завыл, словно живое существо.

— Нет! — закричал профессор, бросаясь к артефакту.

Гарри собрал последние силы:

— Expelliarmus!

Заклинание ударило точно. Палочка профессора вылетела из его руки, отскочила и исчезла в темноте. Кристалл, лишённый подпитки, затрещал и рассыпался в пыль, которая мгновенно исчезла, словно растворилась в воздухе.

В зале наступила гулкая тишина. Профессор рухнул на колени, бессильно опустив голову.

— Всё… всё потеряно…

Дверь с грохотом распахнулась. На пороге стоял Дамблдор. Его лицо было суровым, глаза сияли, как холодное пламя.

— Боюсь, сэр, — сказал он тихо, — что потеряно лишь ваше право называться учителем.

Утром в Хогвартсе воздух словно очистился. Ученики просыпались посвежевшими, глаза снова блестели. На уроках больше не было сонных провалов, смех вернулся в коридоры.

В кабинете директора Дамблдор внимательно слушал Гарри, Рона и Гермиону. Потом сказал:

— Вы поступили мужественно. Но помните: даже самые великие волшебники слабы без простых вещей — сна, отдыха, ясного ума.

Гермиона кивнула, будто подтверждая свои мысли. Рон смущённо отвёл глаза.

Уже в гостиной Гриффиндора, вечером, Гарри развалился в кресле. Рон зевнул и сказал:

— Ну что, может, партия в шахматы?

Гермиона грозно посмотрела на него поверх книги.

— В десять отбой. Без исключений.

Рон вздохнул, но улыбнулся. Гарри впервые за много дней почувствовал, как усталость становится не врагом, а мягким другом, ведущим к настоящему сну.

И впервые за неделю он заснул спокойно.