Испытание всей жизни (гет)

Гарри Поттер знал, что должен был бы нервничать, но он вовсе не был взволнован. Он был более чем готов к так называемому слушанию по делу о применении магии несовершеннолетним. Причиной его спокойствия был человек, сидевший рядом с ним. На самом деле он даже с нетерпением ждал слушания: он собирался обратить всё против тех, кто посчитал удачной идею обвинить его лишь потому, что не хотел, чтобы правда стала известна. Он думал, что Фадж и все остальные, кто придумал эту аферу, чтобы судить его таким образом перед Визенгамотом, должны были бы хорошенько подготовиться — ведь хотя ему и было всего пятнадцать, раз его вынудили участвовать в Турнире трёх волшебников, он формально считался совершеннолетним.

Он взглянул на Нила Трента с приподнятой бровью. — У нас есть всё, что нам может понадобиться, Нил?

Нил кивнул. — У нас есть всё, что нужно, и даже больше, лорд Поттер‑Блэк. Я знаю, ты хочешь, чтобы я называл тебя Гарри, но сегодня нам нужно использовать твой формальный титул, чтобы Фадж и Амбридж поняли, как сильно они облажались. Мне придётся задействовать твой титул с самого начала, чтобы никто не смог попытаться скрыть какие‑либо доказательства, которые у нас есть. Ты уверен, что хочешь выдвигать обвинения против Фаджа, Амбридж и Дамблдора?

Гарри коротко кивнул. — Я более чем уверен, что хочу выдвинуть против них обвинения. Я не стану просто стоять в стороне и смотреть, как Фадж и Амбридж очерняют меня. Я больше не намерен закрывать глаза на то, что сделал Дамблдор. Пора волшебному миру увидеть, какие люди занимают руководящие посты. Когда слушание вернётся к тем, кто этого заслуживает, я хотел бы начать с Дамблдора.

Нил снова кивнул, пока они шли в зал суда номер десять. Он сопроводил Гарри к столу защиты и подождал, пока тот не сел, затем подошёл к месту, где Амелия Боунс и Августа Лонгботтом разговаривали друг с другом. — Доброе утро, дамы. Хочу поблагодарить вас обеих за помощь в последние пару дней. Августа, вы сегодня будете председательствовать в качестве старшей ведьмы, не так ли?

Августа усмехнулась и кивнула. — Да, Нил, я. Корнелиус пытался добиться того, чтобы именно он председательствовал по этому делу, но мы дали ему понять, что это невозможно, поскольку именно он настаивал на слушании при поддержке Делорес Амбридж. Словом, он был недоволен, но мы будем использовать это как доказательство его личной заинтересованности против мистера Поттера.

Теперь настала очередь Нила усмехнуться. — На самом деле Гарри теперь официально лорд Поттер‑Блэк. Я первым делом это заявлю, чтобы Фадж и Амбридж поняли, насколько сильно они облажались. И ещё хочу поблагодарить вас за то, что вы проследили, чтобы все были на слушании — теперь Фадж не сможет сказать, что не намеревался устраивать полноценное разбирательство. Я действительно считаю, что Гарри сегодня собирается похоронить Дамблдора, Фаджа и Амбридж и сделать так, чтобы они больше никогда не могли использовать свои должности в корыстных целях.

Амелия посмотрела на Гарри, затем снова на Нила и, наконец, спросила: — Он в этом уверен, Нил?

Нил кивнул и признался: — Амелия, мы долго и тщательно обсуждали это. Я убедился, что Гарри понимает, к каким последствиям приведёт использование его титула для Фаджа, Амбридж и даже Дамблдора. Ему надоело, что люди используют свои посты в корыстных целях и эксплуатируют его как трамплин тем или иным способом. Мы не смогли найти другого способа гарантировать, что такое больше не повторится. Гарри понимает, что это всё взорвёт, и он готов к этому. Вопрос в том, готовы ли вы к той шквалу скандала, который вот‑вот разразится?

Амелия кивнула в знак согласия с Нилом. — Мы готовы, Нил. Вернись к Гарри, мы начнём скоро.

Нил чуть улыбнулся и вернулся к Гарри, сел рядом с мальчиком. Он не удержался от улыбки, увидев, как нервничает тот. — Амелия и Августа теперь в курсе нашего плана. Не волнуйся, Гарри. Всё будет хорошо, и к тому моменту, как мы уйдём отсюда, всё станет только лучше. Ладно?

Гарри вздохнул. — Я знаю, что так и будет, но мне не нравится, что для того, чтобы что‑то изменить, что должно было быть сделано давно, придётся выставить свою жизнь на показ всем и каждому. О, как радостно! Вот идут Фадж, Амбридж и Дамблдор. Он замолчал, заметив выражение лица Дамблдора, когда тот увидел Нила рядом с ним, и усмехнулся. — Похоже, Дамблдор недоволен тем, что у меня в качестве юриста сидишь ты. Не могу поверить, что он собирался привести меня сюда без адвоката.

Нил фыркнул. — Думаю, он полагал, что ты будешь рассчитывать на него, чтобы вывести тебя из дела, Гарри. Смотри, он идёт к нам. Он поднял взгляд как раз в тот момент, когда Альбус остановился у стола. — Можем ли мы вам чем‑то помочь, директор?

Альбус нахмурился, но, проигнорировав Нила, обратился к Гарри и заявил: — Я рассчитывал сидеть здесь и представлять тебя, Гарри. Ты можешь отпустить мистера Трента.

Гарри посмотрел на Альбуса и проворчал: — Я доволен, что меня представляет Нил, директор. К тому же он юрист, а вы — нет.

— Правда, Гарри, я смогу представлять твои интересы, — настаивал Альбус.

Гарри покачал головой и фыркнул: — Я вполне доволен тем, что меня представляет Нил, директор. Не пора ли вам занять своё место? Кажется, они собираются начинать.

Альбус пристально посмотрел на Гарри, затем наконец кивнул. — Ладно, Гарри, но помни: я здесь, чтобы помочь тебе.

Гарри фыркнул. — Если ты так говоришь, директор. Он отвёл взгляд от Альбуса и снова посмотрел вперёд, где Фадж и Амбридж смотрели на него округлив глаза. Он не смог сдержать лёгкой усмешки, приподняв бровь; он был уверен, что они ломали головы, что он задумал, раз рядом с ним адвокат

Он повернул голову к Амелии Боунс; она встала, откашлялась и произнесла:

— Заседание суда объявляется открытым. Мы собрались здесь для рассмотрения дела «Министерство магии против Гарри Поттера» по обвинению в применении магии несовершеннолетним вне школы.

Амелия встала, откашлялась, чтобы привлечь внимание, и, наконец, произнесла: — Заседание суда объявляется открытым. Сегодня мы собрались для рассмотрения дела «Министерство магии против Гарри Поттера» по обвинению в применении магии несовершеннолетним вне школы. Она подождала минуту, пока несколько членов Визенгамота, которые начали выкрикивать в возмущении, не утихли. Ей пришлось сдержать усмешку — она знала, что это одна из расплат, которую Фадж получит, когда всё закончится.

Когда все, наконец, успокоились, она щёлкнула палочкой, вызвав хлопок, и резко сказала: — Все будут хранить тишину, пока им не дадут слово. Председательствует в качестве старшей ведьмы по этому делу регентша мадам Августа Лонгботтом. Это дело инициировано министром Корнелиусом Фаджем, который хочет изгнать Гарри Поттера — Мальчика, который выжил, за применение магии против двух дементоров, напавших на него. Ему также вменяется использование магии в присутствии магла. Мистер Поттер, как вы себя признаёте?

Нил встал и удивил всех, обращаясь к Визенгамоту: — Если вы собираетесь обращаться к моему подзащитному, используйте его правильный титул. Гарри Поттер — лорд Поттер‑Блэк, и так его следует называть в ходе этой пародии на слушание. Более того, мой подзащитный не признаёт себя виновным по обоим пунктам обвинения.

Августа, которая старалась не рассмеяться, кивнула и согласилась: — С этого момента мистера Поттера будут называть лордом Поттер‑Блэком.

Фадж тяжело сглотнул и потребовал: — Как Поттер может быть лордом Поттер‑Блэком? Он не может принимать титулы, он же несовершеннолетний!

Нил усмехнулся и ответил: — Это потому, что, хотя ему и всего пятнадцать лет, он был эмансипирован, о чём вы и все остальные узнали бы, будь у вас глаза, чтобы прочитать мелкий шрифт правил Турнира трёх волшебников, министр. Так что дело против лорда Поттер‑Блэка о применении магии вне школы не может стоять по простой причине: с октября его четвёртого года он в юридическом смысле считался совершеннолетним. Если бы его не заставили участвовать в Турнире трёх волшебников, тогда он был бы несовершеннолетним, но поскольку Министерство и Дамблдор принудили его к участию, это автоматически эмансипировало его. В правилах турнира было указано, что несовершеннолетние не могут участвовать, но Дамблдор не сказал лорду Поттер‑Блэку, что он не обязан принимать участие; следовательно, как только он попал в камеру с другими участниками, он был эмансипирован самой магией.

Августа кивнула, но прежде чем она успела ответить, Фадж резко воскликнул: — Это нелепо. Если бы Поттер стал эмансипирован, я бы об этом знал.

Августа нахмурилась на Фаджа и предупредила: — Следите за тем, как вы говорите с лордом Поттер‑Блэком и о нём, министр. Мне всё равно, министр вы или нет — вы в моём зале суда, так что держите в голове приличную речь, когда обращаетесь к лорду одного из Древнейших и Благородных Домов. Ясно?

Лицо Фаджа покраснело, но Луциус Малфой протяжно произнёс: — Есть простой способ узнать, прав ли господин Трент, а я думаю, что прав. Мадам Лонгботтом, не могли бы вы послать запрос в отдел наследственных дел Министерства? Они легко проверят, действительно ли лорд Поттер‑Блэк — лорд Поттер‑Блэк.

Августа знала, что Луциус говорит правду, и так и сделала. Пять минут спустя перед ней приземлился лист бумаги. Она посмотрела на всех, затем на Фаджа и подтвердила: — Министр, лорд Поттер‑Блэк был эмансипирован с 31 октября 1994 года. Поэтому я постановляю: дело о применении лордом Поттер‑Блэком магии вне школы отклоняется. Теперь перейдём к обвинению в применении магии в присутствии магла. Мистер Трент, признаёт ли лорд Поттер‑Блэк свою невиновность по этому пункту?

Нил кивнул и пояснил: — Хотя лорд Поттер‑Блэк и применял магию в присутствии магла, этот магл осведомлён о магии. Он был вынужден вызвать патронуса, чтобы спасти себя и своего двоюродного брата, когда на них напали два дементора по дороге домой.

Амбридж фыркнула: — Неужели нам серьёзно предлагают поверить, что два дементора, находящиеся под контролем Министерства, напали на мальчика? Он ничего иное, как лжец, ищущий внимания.

Нил холодно посмотрел на Амбридж и прошипел: — Вы только что подписали себе билет наружу, Амбридж. Не забываете ли вы, что этот, как вы его называете, мальчик — лорд и принадлежит не одному, а двум Древним и Благородным Домам? Мы намерены возбудить против вас, министра Фаджа и против «Ежедневного Пророка» дело о клевете. Единственная причина, по которой мы не заявляем иск о клевете против всего Министерства магии, — в том, что лорд Поттер‑Блэк не хочет заставлять всех расплачиваться за ошибки нескольких человек.

Этот маленький мальчик не подаст на меня в суд. По крайней мере, не подаст, если понимает, что для него лучше, — осмелилась сказать Амбридж, наклонившись вперёд в кресле.

Гарри прищурился и, наконец, спросил: — Мадам Лонгботтом, можно мне сказать слово?

Августа улыбнулась и подбодрила его: — Слово предоставляется вам, лорд Поттер‑Блэк.

Гарри улыбнулся и встал. Он хладнокровно посмотрел на Амбридж и усмехнулся: — О, я собираюсь выдвинуть против вас и министра Фаджа обвинения, Амбридж. Ваш последний комментарий можно также расценивать как угрозу в мой адрес, так что я включу это в список обвинений против вас. Более того, я также выдвинусь обвинения против директора Дамблдора за его участие во всём этом. Если суду угодно, я хотел бы воспроизвести своё воспоминание о ночи, когда на меня напали дементоры. Я также хотел бы, если возможно, показать воспоминание о ночи, когда Волдеморт воскрес. Если бы Фадж запросил это воспоминание тогда, всего этого можно было бы избежать. Я отказываюсь быть чьим‑то козлом отпущения дольше, чем уже был.

Фадж в шоке посмотрел на Гарри и отверг его заявления: — Думаю, в этом нет необходимости. Очевидно, он просто пытается выкрутиться.

Амелия закатила глаза и посмотрела на Фаджа: — Вы что, пытаетесь что‑то скрыть, министр? Мне кажется, просмотр воспоминаний лорда Поттер‑Блэка помог бы быстро всё прояснить.

Августа увидела, что Фадж собирается снова открыть рот, и вмешалась: — Думаю, мы должны просмотреть воспоминания лорда Поттер‑Блэка. Как сказала мадам Боунс, это всё быстро прояснит. Амелия, если вы возьмёте воспоминания лорда Поттер‑Блэка, мы сможем закончить эту пародию на суд.

Амелия кивнула и подошла к Гарри: — Подумайте о воспоминаниях, которые вы хотите показать, лорд Поттер‑Блэк.

Гарри так и сделал, затем сел обратно, когда у Амелии оказались оба воспоминания плюс ещё два дополнительных. — Спасибо, мадам Боунс. Мадам Боунс, у вас есть ещё два дополнительных воспоминания, которые, на мой взгляд, будут полезны Визенгамоту.

— Спасибо, лорд Поттер‑Блэк, — пробормотала Амелия. Потом она посмотрела на Августу: — Я сейчас воспроизведу воспоминания.

Августа кивнула: — Прошу, Амелия. Она откинулась в кресле вместе со всеми членами Визенхамота и наблюдала за происходящим. Её взгляд стал холодным, когда разворачивались две основные сцены. Когда были воспроизведены два дополнительных воспоминания, она сжалась, и в её глазах вспыхнула ярость; она посмотрела на Альбуса и Фаджа, которые побледнели, увидев происходящее. Когда все четыре воспоминания были окончательно воспроизведены, она обратилась к Гарри: — Лорд Поттер‑Блэк, из этого ясно видно, что вы — потерпевшая сторона во всём, что здесь произошло. Воспользовавшись своим положением старшей ведьмы, я снимаю с вас все обвинения. Более того, с этого момента Амбридж, министр Фадж и Дамблдор будут преданы суду. Всем троим предстоит многое объяснить

Фадж побледнел и воскликнул: — Вы не имеете права судить меня, Лонгботтом! Я — министр магии.

Гарри это надоело; он встал и провозгласил: — Я, лорд Гарри Джеймс Поттер‑Блэк, выношу вотум недоверия так называемому министру магии Корнелиусу Фаджу.

Луциус встал и подхватил: — Я, лорд Луциус Абраксас Малфой, поддерживаю вотум недоверия лорда Поттер‑Блэка в отношении министра Фаджа. Более того, я предлагаю немедленно привлечь Дамблдора, Фаджа и Амбридж к ответственности за то, что они сделали. Все трое поддержали эту пародию на судебное разбирательство, которое вообще не должно было состояться.

Августа была поражена, но скрыла это и воскликнула: — Все, кто за вотум недоверия министру Фаджу, осветите свои палочки синим светом. Все, кто за проведение трёх судов сегодня, осветите палочки зелёным. Все, кто против любого из этих предложений, осветите палочки красным. Она не удивилась, когда оба предложения были приняты с результатом 90 % против 10 %. — Тогда объявляю перерыв на тридцать минут; после перерыва мы вновь соберёмся, чтобы начать разбирательства.

После того как зал опустел, оставив в нём лишь нескольких человек, Августа позвала Луциуса к себе. — Удивлена увидеть, что вы на стороне молодого Гарри, Луциус.

Луциус усмехнулся и ответил: — В последние недели я поддерживал связь с Гарри. Узнав правду, я ни за что не позволил бы Дамблдору, Фаджу или Амбридж подставить его. Я сказал Фаджу, что он пожалеет, если станет добиваться отчисления, но тот всё равно пошёл вперёд. Как вы видели, я присутствовал при воскрешении Риддла, но я метал проклятия в адрес моих так называемых соратников — Пожирателей Смерти. Я предупреждал Гарри перед третьим заданием, что что‑то произойдёт, и поэтому он смог выжить.

Августа усмехнулась. — Значит, вы поддержите нас, когда я сниму обвинения с Сириуса?

Луциус фыркнул. — Поддержу.

Гарри покачал головой и засмеялся. — Луциус, да вы же любите Сириуса.

Луциус простонал. — Надо было так говорить, чтобы все услышали, Гарри?

Гарри усмехнулся в ответ: — Ну конечно, Луциус. Как ещё все узнают, что ты станешь моим отцом, когда Сириус будет оправдан? Знали ли вы, что у Луциуса и Сириуса когда‑то были отношения в молодости? Теперь они снова вместе. Сириус и Луциус оба будут меня усыновлять, как только Сириус будет полностью очищен.

Луциус покачал головой. — Гарри, помолчи.

Гарри рассмеялся. — Ты знаешь, что я тебя люблю, Луциус.

Луциус положил руку Гарри на плечо и улыбнулся: — Я знаю, и я тоже тебя люблю, сынок. Ну что, готов к этой части?

Гарри хихикнул. — Я к этому готов давно.

Нил усмехнулся и закатил глаза, заметив удивлённые лица Амелии и Августы. — Они всегда такие. К вам быстро привыкнуть.

Амелия не смогла не улыбнуться тихо. — Хорошо, что у него есть кто‑то на его стороне. Приятно видеть, что он не замкнулся после всего, что с ним произошло.

Нил кивнул. — Это так. Когда он впервые пришёл ко мне с просьбой представлять его, он был закрыт. Он не знал, кому можно и нужно доверять, но мы справились. В конце концов я дал магический присяг, что не буду использовать его в собственных интересах, и что всё, что он скажет или сделает в моём присутствии, останется между нами, если он сам не даст иного разрешения. Гарри очень умён и знает, чего хочет — он хочет, чтобы его оставили в покое. Где Гарри должен сесть, раз он собирается занять свои места до начала слушаний?

Августа, которая тихо говорила с Гарри, ответила: — Он будет сидеть на месте Поттер. Полагаю, сегодня он претендует лишь на места Поттер и Блэк, верно?

Нил рассмеялся. — Да, сегодня он претендует только на них. Он сказал мне, что не хочет быть в центре внимания больше, чем уже является.

Августа хихикнула и нежно взъерошила Гарри волосы. — В таком случае он займёт свои места, а затем сядет на место Поттер. Вот идут все, в том числе посланные авроры и те, кто задержал Амбридж, Фаджа и Дамблдора и заковал их в подавляющие магию наручники. Пора начинать развлечение. Она подошла к своему месту, села и подождала, пока все остальные не заняли свои места. Убедившись, что все уселись и двери закрыты, она щёлкнула палочкой. — Прежде чем мы начнём слушания, лорд Поттер‑Блэк хотел бы заявить о своих местах. Лорд Поттер‑Блэк, слово вам.

Гарри откашлялся и вытянул палочку прямо вверх. — Я, Гарри Джеймс Поттер‑Блэк, настоящим заявляю о своих законных местах перед телом Визенгамота. Клянусь хранить законы нашего мира. Клянусь быть честным и беспристрастным ко всем, кто предстанет перед нами. Так говорю я, так тому и быть! Он усмехнулся, увидев вспышку яркого света, свидетельствовавшую о принятии и запечатлении клятвы. Затем он подошёл к креслу, на котором теперь был герб Поттер и Блэк, причём герб Поттер был больше. Сев, он огляделся и увидел кресло с гербом Блэк, где герб Поттер был меньшего размера.

Он кивнул Августе, увидев её взгляд. — Я готов, мадам Лонгботтом.

Августа кивнула и оглядела присутствующих. Её не удивило, что в гостевой зоне было много людей. — Всем сохранять тишину, если вам не дадут слово. Мы будем применять веритасерум к троим, предстающим перед судом, чтобы знать, говорят ли они правду. Начнём с Корнелиуса Фаджа, которому вменяются клевета, уголовная небрежность, лишение жизни человека до того, как он предстал бы перед Визенгамотом, и, наконец, попытка убить человека, который, как он знал, невиновен в убийстве Поттеров, дав приказ о немедленном применении поцелуя дементора в отношении Сириуса Ориона Блэка без разрешения Визенгамота. Как вы себя признаёте, Корнелиус?

Фадж тяжело сглотнул, когда его усадили в кресло в передней части зала. — Вы не можете так со мной поступать! Я — министр магии!

Амелия покачала головой, привязала его к креслу, затем принудительно раскрыла ему рот и капнула три капли веритасерума ему на язык. Она усмехнулась, увидев, как он его проглотил. — Вы теперь бывший министр магии, Корнелиус. Посмотрим, действует ли веритасерум. Как вас зовут?

— Корнелиус Освальд Фадж, — ответил Фадж монотонным тоном.

Амелия удовлетворённо кивнула. — Действует. Переходим к делу. Вы сознательно и умышленно клеветали на лорда Поттер‑Блэка?

— Да. Я не мог допустить, чтобы люди узнали, что Волдеморт вернулся.

Глаза Амелии сверкнули. — Посылали ли вы дементоров на лорда Поттер‑Блэка?

— Нет, — выпалил Фадж, хотя пытался не отвечать.

— Знаете ли вы, кто посылал дементоров на лорда Поттер‑Блэка? — спросила Амелия.

Фадж сглотнул. — Да.

— Кто послал дементоров на пятнадцатилетнего мальчика, мистер Фадж? — холодно спросила Амелия.

Фадж тяжело сглотнул. — Делорес Амбридж.

— Почему вы позволили, чтобы Барти Крауч‑младший получил поцелуй дементора до того, как сотрудники Отдела по соблюдению магических законов (Дмп) успели допросить его? — спросила Амелия спустя несколько секунд молчания

Потому что если бы его допросили, выяснилось бы, что Волдеморт вернулся, — выдавил Фадж. Он не хотел это говорить, но не смог сдержать информацию.

Амелия нахмурилась. — Почему вы не хотели, чтобы стало известно, что Волдеморт вернулся?

Фадж вспотел, пытался сдержать ответ и в конце концов сдался. — Мне заплатили большие деньги, чтобы никто не поверил, что Волдеморт вернулся.

Глаза Амелии сузились. — Кто заплатил вам эти деньги?

Корнелиус заговорил и запинаясь выпалил: — Филлип Паркинсон дал мне деньги по приказу самого Волдеморта.

Глаз Амелии дернулся, но она сохранила самообладание и приказала двум аврорам арестовать Филлиппа Паркинсона. Затем она снова посмотрела на Корнелиуса. — Почему вы отдали приказ дементорам применить «поцелуй дементора» к Сириусу Блэку?

— Я сделал это потому, что Дамблдор попросил меня, — ответил он.

Глаза Амелии сузились. — Почему Дамблдор попросил вас об этом?

— Он знал, что если Блэк освободится, то получит опеку над Поттером, и тогда он потеряет своё оружие, — скомкал слова Корнелиус; он уже не мог ничего скрывать и надеялся, что Амелия не станет задавать ему больше вопросов.

Амелия заметила, что Фадж побледнел, и решила рискнуть: — Совершали ли вы какие‑либо другие преступления, о которых нам неизвестно?

Фадж прикусил губу, пытаясь не отвечать, но не сумел сдержаться. — Да.

Амелия покачала головой. — Какие?

— Я брал взятки от нескольких людей. Я проследил, чтобы в Министерстве не могли трудоустроиться маглорожденные. Я обеспечил проход законов Делорес, особенно тех, что касались магических существ. Я брал деньги у Дамблдора, которые тот взял из хранилища Поттера, чтобы скрыть факт того, что Поттера жестоко обращают тётя и дядя. Я делал так, чтобы Поттера считали вруном, ищущим внимания. Я сообщил Волдеморту, что собираюсь предъявить Поттеру обвинение в том, что, как мне было видно, не выдержит проверки, но я всё равно добьюсь, чтобы оно «прилипло».

Амелия с отвращением покачала головой. — Вы сторонник Волдеморта или помеченный Пожиратель Смерти?

Фадж дрожащим голосом ответил: — Да, сторонник. Нет, помеченным Пожирателем я не являюсь.

Глаза Амелии вспыхнули яростью. — У меня больше нет вопросов.

Августа посмотрела вниз на Корнелиуса и сурово уставилась на него, затем обратилась к коллеге‑ведьмам и волшебникам: — Те из вас, кто признаёт Фаджа виновным по всем обвинениям, осветите палочки синим светом. Те, кто считает его невиновным, осветите палочки красным. Фадж был признан виновным единогласным голосованием, что неудивительно. — Корнелиус Освальд Фадж, вы признаны виновным по всем пунктам обвинения. Вам назначено наказание — пятнадцать лет в Азкабане. Вы также обязаны возместить лорду Поттер‑Блэку ущерб за очернение его чести. Кроме того, вы обязаны вернуть деньги, полученные из хранилища лорда Поттер‑Блэка, с начисленными процентами. Стражи, отведите его в изолятор.

Амелия жестом приказала аврору, держащему Амбридж, усадить её в кресло. Как только Амбридж была посажена и прикована, Амелия подошла и капнула три капли веритасерума ей на язык. Она выдержала две минуты и затем спросила: — Как вас зовут?

— Долорес Джейн Амбридж, — ответила Амбридж.

Амелия кивнула. — Вам вменяются клевета, использование служебного положения в личных целях и попытка убийства лорда Поттер‑Блэка и его магловского двоюродного брата Дадли Дурсли. Почему вы посылали дементоров на лорда Поттер‑Блэка?

Амбридж ёрзнула, борясь с действием зелья, и проиграла. — Потому что он выставил бы Корнелиуса в дурном свете, а я этого допустить не могла. Поттер должен был умереть, и он даже с этим не справился, — проговорила она.

Амелия нахмурилась. — Почему лорд Поттер‑Блэк должен был умереть?

Амбридж фыркнула. — Он должен был умереть, чтобы Корнелиус, Дамблдор, сам Волдеморт и я могли поделить его богатство. Когда Поттер исчез бы с дороги, наш мир стал бы таким, каким мы его хотим.

Амелия сжала губы. — Что вы натворили, используя своё положение в Министерстве для личной выгоды?

Амбридж улыбнулась и ответила: — Я проследила, чтобы законы проходили так, чтобы метисам нельзя было вступать в брак или иметь детей. Я помогала некоторым получить работы, на которые они не были годны. Я усложняла метисам возможность устроиться на работу. Я игнорировала служебные записки и воровала у людей.

Амелия покачала головой. — Больше вопросов нет.

Августа вздохнула. — Те из вас, кто считает Долорес Джейн Амбридж виновной в клевете, использовании служебного положения в личных целях и попытке убийства лорда Поттер‑Блэка и его двоюродного брата, осветите палочки синим светом. Те, кто считает её невиновной, осветите палочки красным. Она кивнула, увидев, что все признали Амбридж виновной. — Долорес Джейн Амбридж, вы признаны виновной по всем предъявленным обвинениям. Вам назначено наказание — двадцать лет в Азкабане.

Она дожидалась, пока аврор уведёт Амбридж, затем обратилась к трём аврорам, стоявшим возле Альбуса: — Приведите мистера Дамблдора в кресло и надёжно свяжите его. Альбус Дамблдор, вам вменяются похищение, кража, попытка присвоения наследства, 375 случаев подвергания детей опасности, 375 случаев пренебрежения заботой о детях и незаконное запечатывание завещания. Как вы себя признаёте?

Альбус ответил с дедовской улыбкой: — Всё, что я делал, было ради Большего Блага.

Августа покачала головой и кивнула Амелии, чтобы та приступила. Она наблюдала, как Амелия вынуждена была открыть Дамблдору рот, чтобы дать ему зелье. — Начинайте допрос, когда зелье подействует, — велела она.

Амелия кивнула и подождала четыре минуты, чтобы убедиться в действии зелья. — Как вас зовут?

— Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, — ответил Альбус.

— Вы незаконно запечатали завещание Поттеров? — спросила Амелия.

— Да, — признался Дамблдор.

— Почему?

— Потому что я не мог позволить, чтобы Гарри достался кому‑то, кроме сестры Лили. Мне нужно было, чтобы Гарри восхищался мной, а он бы этого не сделал, если бы вырос с кем‑то, кто любил и заботился о нём, — ответил Дамблдор.

Амелия закатила глаза. — Почему вы не выступили и не заявили, что Сириус Блэк не был хранителем тайны?

Альбус покачал головой, пытаясь сопротивляться действию зелья. Он не думал, что окажется на суде, поэтому не позаботился об антидоте к зелью правды. — Если бы Сириус Блэк остался на свободе, он получил бы опеку над Гарри. Я не мог этого допустить, поэтому молчал о том, что он не был хранителем тайны. Я не мог позволить ему мешать моим планам, — признался он.

Амелия устремила на него взгляд. — Что вы сделали с Гарри Поттером с тех пор, как он вернулся в мир волшебников?

Альбус вздохнул. — Я воровал у него деньги. Я блокировал его магические способности. Я шпионял за ним. Я давал ему зелья верности. Я наложил на него заклинания, чтобы он не любил слизеринцев. Я наложил на него заклинания, чтобы он слушал Рона и Джиневру Уизли. Этим летом, выступая его магическим опекуном, я подписал брачный контракт, чтобы он женился на Джиневре Уизли. Я не сказал ему, что он не обязан участвовать в Турнире трёх волшебников. Я устроил для него испытания, чтобы оценить его способности.

Амелия ахнула. — Почему вы так подвергали опасности учеников Хогвартса?

Альбус улыбнулся, хотя и пытался не отвечать. — Я знал, что Гарри спасёт их. Я не волновался за учеников. Мне нужно было знать, что Гарри пожертвует собой, когда придёт время столкнуться с Томом.

Августа посмотрела на Гарри, и тот выпалил: — Почему я должен пожертвовать собой?

— Потому что у тебя в голове крестраж. Что стоит жизнь одного человека, если он может спасти бесчисленное множество? После того как Гарри пожертвует собой, я добью Тома и получу славу. Я — лидер Света, меня должны почитать все остальные, — ответил Дамблдор.

Взгляд Гарри вспыхнул. — Вы играли не только моей жизнью, но и жизнями других, лишь чтобы люди преклонялись перед вами. Вы ничем не лучше Тома Риддла. И к вашему сведению: гоблины смогли уничтожить крестраж в моей голове, когда сняли те блоки, которые вы наложили. Гоблины также отыскали и уничтожили остальные крестражи Риддла. Что касается брачного контракта — он недействителен. Я решил не наказывать всю семью Уизли, поэтому наказанию подлежат только Молли и Джиневра: они будут работать на меня десять лет, а затем будут свободны.

Амелия провела рукой по волосам. — Когда вы говорите «ради Большего блага», чьё «большее благо» вы имеете в виду?

— Моё, конечно. Мне нужно, чтобы все обращались ко мне за ответами. Я — лучший волшебник, — ответил он.

— Почему вы наложили блоки на лорда Поттер‑Блэка? — спросила Амелия.

Альбус сдерживал ответ сорок пять секунд, но затем выпалил: — Я не мог позволить Гарри стать сильнее меня. Если бы я не наложил на него блоки, он бы превзошёл меня по силе, а я этого допустить не мог. Теперь, когда он снял блоки, мне придётся найти способ вернуть их.

Глаза Амелии похолодели. — Не думаю, Дамблдор. У меня больше нет вопросов.

Августа была в ярости. — Те из вас, кто считает Альбуса Дамблдора виновным, осветите палочки синим светом. Те, кто считает его невиновным, осветите палочки красным. Большинство членов Визенгамота признали его виновным; лишь немногие осветили палочки красным — вероятно, друзья Дамблдора. Она быстро посоветовалась с коллегами и затем обратилась к Дамблдору.

— Мы признаём вас виновным по всем обвинениям, Альбус Дамблдор. Вам назначается наказание: десять лет в гоблинских рудниках за кражи и попытку присвоения наследства. После отбывания десяти лет в рудниках вы проведёте ещё десять лет в Азкабане. Кроме того, ваша магия будет ограничена — вы сможете использовать лишь 25 % своей силы, как вы сделали с лордом Поттер‑Блэком; это ограничение сохранится на всю оставшуюся жизнь. Вы обязаны вернуть каждую кнату, сикль и галлеон, украденные у лорда Поттер‑Блэка, с начисленными процентами. Также вы лишаетесь всех титулов и Ордена Мерлина первой степени.

Глаза Альбуса расширились от шока. Он не мог поверить в то, что с ним происходит. — Вы не можете так со мной поступать! Я — Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, и я знаю, что лучше для всех! Я лишь поступал правильно!

Гарри покачал головой и встал. Он получил разрешение у Августы связать магию Альбуса. Когда он наложил привязку, он прорычал: — Ты не лучше никого из нас. Ты не получаешь право делать всё, что хочешь, лишь ради собственного удовольствия. Ты должен был быть тем, на кого люди равняются, а с этим ты не справился. Надеюсь, ты сгниёшь в аду. Теперь ты почувствуешь то, что чувствовал я, когда не мог получить доступ ко всей своей магии. Наслаждайся пребыванием в гоблинских рудниках.

Он вернулся на своё место и наблюдал, как Альбуса уводят четверо авроров и четверо гоблинов, появившихся к этому моменту. Он не мог не облегчённо вздохнуть — наконец-то всё закончилось. — Мы закончили с процессами? — спросил он.

Августа усмехнулась. — Я закрываю эту сессию Визенгамота. — Она посмотрела на Гарри и усмехнулась. — Теперь мы покончим.

Гарри с облегчением выдохнул. — Слава Мерлину! Я пойду кое‑что сделать и отдохну. Увидимся завтра на нашей с Невиллом запоздалой вечеринке по случаю дня рождения. — Он обнял Луциуса, Амелию, Августу и даже Нила, затем вышел из зала суда. Ему нужно было время, чтобы всё переварить в одиночестве. Ему хотелось хоть раз почувствовать себя свободным. Ему хотелось почувствовать себя ровесником, а не кем‑то старше своих лет. Ему просто нужно было немного времени для себя, поэтому он решил пройтись по магазинам, а потом зайти в кафе. Впервые с начала всех событий он почувствовал облегчение. Он не испытывал угрызений совести за то, что сделал с Альбусом, как думал, что будет; он чувствовал, что справедливость восторжествовала, и был этому рад.

Хотя суды закончились, он был уверен, что последуют новые обвинения — из‑за того, что вскрылось в показаниях Фаджа, Амбридж и Дамблдора. Он постарается держать семью Уизли в стороне как можно больше, поэтому Молли и Джиневра будут работать на него десять лет. Он не мог не задуматься, не стоило ли Амелии спросить у Альбуса о других его преступлениях. Возможно, он обсудит это с ней позже, когда соберётся с ней, Августой, Сириусом, Ремусом, Северусом, Луциусом и Нилом, чтобы поговорить о делах Хогвартса.