Презумпция невиновности (гет)

Льюис немного задержалась в музее. Профессор последний, кого Шарлотта видела перед закрытием. Предположим, она сама почти экспонат, целыми днями проводит время то в библиотеке, то в архиве, то в запасниках. Глупо получается, взрослой женщине требуется перерыв: чашка кофе, горячая пища, уютная кровать. Она спит по четыре часа в сутки, с таким графиком невозможно выкроить хоть минуту-другую.

Для мужчин слово — антрополог, звучит словно "сумасшедшая". Стоит ей заговорить с кавалером о пирамидах Египта, обрядах древних майя или эпохе династии Мин, у них сразу организуются какие-то дела, проблемы дома. Самое обидное, ей плевать на личную жизнь. Трудно понять чего хочет сердце, когда твой разум полностью занят теми, кого уже тысячу лет нет на Земле, кто превратился в прах.

Знала бы мама, чем она занимается. Шарлотта бесстрашно идёт по подземному коридору, скоро она увидит свет в конце тоннеля.

"Надеюсь, я не забыла пропуск, растяпа", — Август и так пропустит её, охранник давно знает, кому не спится по ночам.

Длинный, почти нескончаемый коридор, на стенах расположены лампы, та что за поворотом, мигает второй день. Бут обещал привести эллектрика. Марко сказал, наверху до сих пор согласовывают замену. Конечно, этот месяц сплошные хлопоты. В Нью-Йорке выборы, значит будут задействованы учреждения, где огромный наплыв посетителей. Чёртовы бюрократы, думают лишь о собственных шкурах.

Её отдел не такой большой, уместится в паре комнат, причём вместе с архивами. Смитсоновскому институту больше уделяют внимание, чем их Американскому музею естественной истории. Она преувеличивает, финансируются конкретные сегменты, остальным приходится ждать чуть ли не годами. Сдаётся ей, в этом году помощь задержалась в кармане одного неприятного типа. Сидни Гласс сомнительный сотрудник, его невысокий пост помогает обкрадывать бюджет направо и налево.

— Только не снова, — девушка оступается перед тем, как лампа мигнув, гаснет. — Проклятые туфли, — в темноте Шарлотта видит не так много. Приходится воспользоваться сотовым. Фонарик освещает часть коридора, несколько дверей, остальное выглядит ужасно — будто ты находишься в небытие, вокруг сплошная тьма. — Учту на будущее, — она снимает надоевшие туфли, босиком гораздо лучше двигаться. — Мистер Гласс, вы поплатитесь за это.

Ей не нужна карта чтобы найти путь дальше. Выучила наизусть коридоры с его затхлыми ароматами, пугающими звуками, теснотой. Один шажок для человека...

— Ты не на Луне, Шарлотта.

Звук собственного голоса немного успокаивает. С чего бы вдруг ей бояться. Девушка проходит мимо большой двери с бронзовой ручкой. Прямо за ней, десяток саркофагов, все пустые, мумии находятся отдельно, во избежание порчи экспонатов. Там никого нет, воображение говорит обратное. Двадцать чашек кофе за день. Организм человека на шестьесят процентов состоит из воды, её — из чёрного крепкого кофе.

Женщина касается ладонью стены. Опора есть, значит я существую. Она прошла нужный поворот, дальше должна быть "клетка". Небольшое помещение в котором сидит охранник словно дематериализовалось. Льюис мыслит логически, верит лишь в науку, рациональность её второе имя.

Откуда-то пахнет гнилью, стойкий запах, как на болотах. Неужели какую-то из труб прорвало? Догадку подтверждают несколько капель воды, упавшие Шарлотте на лицо.

— Провались всё пропадом, — Льюис выбирает из списка номеров нужный, нажимает кнопку дозвона. — Август, ответь мне, прошу.

— Абонент временно не доступен, оставьте сообщение или перезвоните позже, — голос в трубке самый ненавистный из всех.

— Что такое? — приём здесь средний, однако можно дозвонится. — Бут, где тебя черти носят, — девушка поводит плечами от холода, на ней тонкая блузка, пиджак, юбка достающая до коленей не греет, ноги совсем замёрзли. — Классическая ситуация — девушка в беде, — антропологу не до смеха. — Эй, что за... — никакой ошибки, на бетонном полу вода, набралось достаточно, чтобы она доставала почти до щиколоток. — Мне надоели эти игры, — свет от сотового выхватывает из темноты коридор залитый водой.

Не понятно откуда она берётся, ведь сверху перестало капать. Прежде всего безопасность. Отлично, положиться на случай и действовать. Девушка бежит по коридору, освещая экраном телефона себе дорогу. Где все двери?

— Боже мой, — вырывается у антрополога.

Вместо стен и потолочных перекрытий из бетона, каменная кладка. Довольно старая, почти древняя. Повсюду как прежде вода.

— Замечательно, — позади стена. — Куда меня занесло? Только вперёд, не оглядываться? Плохая компания, — в воде что-то или кто-то плавает.

По дороге Шарлотта потеряла туфли. Ерунда, шпильки бесполезны. Нога саднит, ей показалось, в воде она наступила на что-то острое. Потерпит.

Вот когда она с Робином на спор пошла ловить рыбу в озере, проблем было больше. Пиявки облепили все ноги, приходилось их отрывать, укусы долго чесались. Локсли извинялся, Шарлотта только улыбалась, говорила: люди платят за такую терапию, она получила её бесплатно.

Они были детьми. Их разбросало по городам, они больше никогда не виделись. Щербатый мальчишка, вечно ходил весь в ссадинах и синяках, осваивал экстремальное катание на велосипеде. Дикий восторг: вас двое, вы будто летите над землёй, ощущая, как обнимает ветер. В конце было падение, смех, перепачканные лица, первый поцелуй: несмелый, больше дружеский.

— Ты чего? — шепчет рыжая.

— Ты мне нравишься, — Робин не привык лгать, тем более Шарлотте.

— С ума сошёл? — им по четырнадцать, рано, слишком рано.

— От такой красоты, — Локсли поднимает с земли зеркальце, протирает краем футболки. — Посмотри, ты похожа на принцессу...

Подростки сидят на земле, сработал закон притяжения, они преодолели Гору Забвения, теперь могут объявить всем: они не трусы.

— Шутник, — Льюис достаёт из кармана шорт платок. — Чумазый, — она наоборот растирает грязь по его лицу, к тому же ещё смеётся.

— Мы с тобой герои, Шарлотта, — рядом лежит велосипед: обода погнуты, шины спущены, спиц не хватает, руль сломан.

— Как нас угораздило? — хорошо что остались живы, им попадёт от родителей.

— Они знали, мы не спасуем перед опасностью, — одна его куртка цела, правда рукав отсутствует. — Вот, так теплее, — Робин накидывает куртку Льюис на плечи, Шарлотта почти утопает в ней.

— А как же ты? — солнце садится за горизонт, до города придётся идти пешком.

— Я горячий парень, — улыбка Локсли становится шире. — Тем более мы вместе, — признание слишком туманное, портить их крепкую дружбу глупой любовью не стоит.

— Где ты сейчас, Робин?

Бывает, вы погружены в собственные мысли и воспоминания настолько глубоко, что не видите ничего вокруг. С Шарлоттой случилось тоже самое. Боль в ноге, холод, страх — второстепенны. Душу греет образ из детства. Как жаль, им не найти друг друга.

— Лес? Чего я не понимаю, скажите? — конкретно ни к кому не обращаясь, спрашивает Льюис.

Верхушки деревьев сливаются с чернотой неба, повсюду стоит приторно-гнилостный запах. Оправившись от шока, антрополог оборачивается назад. Там откуда она пришла, находится земляной холм поросший густой травой.

— Я явно не в Канзасе.

Очередное разочарование: связи нет, батарея в телефоне села, одета Льюис неподходяще для таких туристических прогулок. Определить стороны света и двигаться. Куда? Здесь не Центральный парк, заблудишься, считай погиб. Женщина прислушивается. Звуки: кто-то кричит, плачет? Наконец девушка видит клубы дыма, чувствует запах гари. Бежать в том направлении. Ноги сами несут антрополога на встречу с неизвестностью.

* * *

Льюис пробирается сквозь колючие кусты, стараясь снизить ущерб для ног. Ступни будут болеть чаще и сильнее. Их учили выживать, пусть не в таких ситуациях. Девушка останавливается на время. Пирочинный нож в кармане, благо она его не выложила. Несколько движенией, пиджак остался без рукавов. Вполне сносно. Обматать каждую ногу, а там самодельную обувь можно будет выбросить. Теперь она готова.

— Жилет отлично сидит, — выдавить вялую улыбку удаётся не сразу. — Показалось?

Девушка раздвигает заросли кустарника. В сотне метров от неё стоят дома. Соломенная крыша одного из них сгорела, пламя перекинулось на стены. Повсюду валяются вещи: одежда, какая-то утварь. К изгороди привязана лошадь, возле домов даже ходят куры. Девушка добирается до горящего дома, осматривается вокруг. Где все люди?

— Нет, отпустите меня! — крик становится громче.

— Ты виновна, — женский голос совсем хриплый.

— Освободите меня, прошу вас... Я сделаю всё, что вы захотите!

— Поздно, дочь моя.

Шарлотта наконец находит источник звука. На опушке леса разведён костёр, в центре столб, к нему привязана молодая женщина. Льюис подбирается ближе, прячется за стеной дома. Шесть человек в балахонах, среди них женщина средних лет, она держит в руках зажённый факел.

— Ты предала нас, — женщина даёт знак остальным, они берутся за руки, факел касается самого низа костра, хворост постепенно начинает гореть.

— Мама, прошу тебя, прости меня! — надрывается пленница.

— Агата, искупи свою вину, умри как подобает женщинам нашего Ковена.

Огонь как живой, поднимается выше, женщина плачет.

— Я должна ей помочь, — Шарлотта собирается обнаружить себя.

— Не стоит, это дело Ковена, — на плечо антропологу ложится чья-то рука.

— Пустите, — хватка очень сильная. Девушка желает лично посмотреть в глаза подлецу, который может спокойно наблюдать, как убивают человека. — Робин? — её не подводит зрение, даже по прошествии после стольких лет, узнать Локсли для неё не трудно.

— Нам пора, миледи, — мужчина силой уводит её за собой, судя по странной одежде, женщина не местная.

— Вы чокнутый? — на её совести смерть.

Льюис пытается вырваться, в ответ рука "Робина" ещё крепче стискивает её запястье.

— Вы после всё поймёте, миледи. Ковен ведьм уничтожает своих предателей, а вы... — она рыжая, такая малость будет стоит ей жизни, лучше им не появляться в городе. — Пока не знаете с чем столкнулись.