Неприкасаемые (гет)

Наши руки случайно соприкоснулись в этом беспорядке соревновательной борьбы, и я почувствовала удар тока. Этот контакт продлился одно незаметное мгновение, но я успела ощутить как напряглось мое тело от неожиданного разряда. И кажется он ощутил тоже самое. По крайней мере судя по тому что было дальше. Нам было по 14 и с этого момента мы больше никогда не соприкасались даже случайно.

Мы учились на одной параллели и были чем-то вроде приятелей на расстоянии. Мы не были друзьями, не проводили время вместе, в основном просто пересекались в одной компании в пределах каких-то мероприятий, соревнований и другой общественной ерунды, которая делала нашу школьную жизнь забавной и активной. Мы были похожи: нам важно было быть лучшими, поэтому между нами будто образовалось негласное тренировочное соревнование — он пытался одолеть во всем меня, а я его, благодаря чему мы все время становились немного лучше.

Однако до того касания мы неплохо общались, непринужденно беседовали и перешучивались даже, находясь наедине.

Но тот разряд, то неизвестное мне ранее пронзительное чувство на соревнованиях заставило меня перестать находиться слишком близко к нему. Это волнение было каким-то непонятным и… страшным, наверно. В общем рисковать не хотелось. Если тебя разок шибанет током, то в розетку ты уже не полезешь, не правда ли?

Так мы и продолжили наше дистанционное приятельство, но легкое общение превратилось в обмен отрывистыми фразами и только вскользь, а наедине мы больше не оставались.

…Но весной перед выпуском так случилось, что нас обоих после уроков позвал к себе учитель ответственный за организацию выпускного. Помимо выпускного в этом году мы разумеется сдавали и выпускные экзамены, от которых зависело наше поступление в высшие учебные заведения и, конечно, наше будущее, поэтому все выпускники учились до вечера и в школе помимо учителей оставалась лишь наша параллель, распиханная за закрытыми дверьми кабинетов профильных предметов. Все усердно готовились к экзаменам и выпуску, потому что осталось всего пару месяцев на подготовку.

Наша любимая учительница литературы начала объяснять нам некоторые моменты по поводу выпускного, которые мы должны были потом передать остальным выпускникам. Как вдруг ее позвала наша англичанка, с которой они, вроде как, были подругами.

— Вы подождете меня минут 10? — спросила она нас своим мелодичным и ласковым голосом. Этим голосом она зачитывала нам лучшие отрывки из литературных произведений и мы каждый раз слушали ее с нескрываемым удовольствием и интересом.

— Конечно,- ответили мы без заминки почти хором. А что еще мы могли ей ответить? «Нет, мы слишком заняты и очень торопимся, заканчивайте с нами и идите куда хотите?» Или «расскажите скорее, мы просто не можем допустить того, чтобы остаться друг с другом наедине!»?

Короче, вы поняли.

И вот картина маслом: уютный кабинет литературы в начале мая. Уже почти 7, поэтому солнце начинает садиться к горизонту и окутывает помещение теплым золотистым сиянием. За окном переливаются и танцуют молодые листочки распускающихся деревьев, а в открытое окно влетает свежий ветерок, под который и танцует вся молодая листва. Так глубоко и счастливо дышится. И мысли совсем не об экзаменах, а лишь о том, как же хороша жизнь под таким солнцем. И приятная прохлада, и в то же время согревающее изнутри тепло.

Как только силуэт учительницы исчез за дверью, цокая каблучками на пару с туфельками изящной англичанки, я присела на край парты и уставилась в манящий весенний вид из окна, краем глаза, отметив, что мой партнер по ожиданию так и остался стоять, засунул руки в карманы и стал изучать на доске прямо перед собой следы последнего сегодняшнего урока литературы. Так мы и смотрели каждый в свою сторону.

…Так прошла вечность. Ну или минуты две. Я перестала любоваться видом из окна и повернула голову к портретам писателей над доской, украдкой наблюдая за силуэтом парня справа от меня: он стоял все в том же положении, оперевшись сзади на парту, абсолютно неподвижно, только глаза медленно двигались от строчки к строчке на доске. То, как он стоял симметрично и недвижимо полностью отражало его натуру и облик. Словно медная статуя, но тут скорее даже не медная, а стальная, или титановая. Такого же серебристого цвета как его взгляд. Он весь — невозмутимость, твердость и холодное присутствие. Непоколебимо блюдет свои принципы и границы. Отличный кандидат на соблюдение физической дистанции. Оказавшись в шаге от него и с кучей времени на подумать, в мыслях снова возник тот удар током. Так давно это случилось, но так ясно запомнилось. Мне стало не по себе. Я снова чувствую это непонятное волнение. В отличие от этого невозмутимого парня, я очень подвижный и порывистый человек, и очень эмоциональный. Мне стоит больших усилий не показывать все свои эмоции и мысли на лице. Мне это, конечно, удается и сейчас. Но все равно как-то некомфортно. Я продолжаю делать вид, что изучаю лица наших великих русских писателей, а сама пытаюсь догадаться, о чем думает он. Интересно, он тоже вспомнил тот момент, или он его вообще не запоминал? А если запомнил, взволновал ли он его также как меня? Волнует ли сейчас? По нему ни о чем нельзя догадаться. Молодец. Кремень.

Я слишком долго думаю о том электрическом ударе от нашего соприкосновения. И теперь мне страшно любопытно, ударит ли током снова, если я дотронусь до него. Мда… отличная идея. Теперь мне очень хочется проверить, что из этого выйдет. Беда. Обычно перед такими порывами меня отлично останавливает страх… но в этот раз мне настолько интересно, что уж очень тянет пойти туда, где страшно. Словно магнит меня притягивает человек рядом, и я уже совсем не могу сосредоточиться на портретах литературных светил.

Я налюбовалась портретами и опустила взгляд но свои туфли, убедившись, что он все также смотрит на доску. Можно подумать, он спит с открытыми глазами, там ведь уже и разглядывать нечего. Но он даже не шелохнулся за все время. Тоже задумался видимо. Украдкой я оглядела его неподвижную фигуру справа от меня. Мы все уже давно девушки и юноши. Я уже давно перестала мысленно соревноваться с ним в росте и силе. Я по-прежнему быстрее и более ловкая, а еще, думаю, что соображаю я тоже лучше. Но в остальном природа сама определила победителя.

Мой взгляд остановился на его руке, расслабленно лежавшей в кармане брюк, и навязчивая мысль проверить свою гипотезу о касании сменила мысли о различии полов. Я непроизвольно дернулась, почти оторвав ладонь от парты, и тут же застыла. Это движение произошло отдельно от головы. Так и делов наделать можно, когда голова не контролирует собственные руки. В груди заклокотало волнение от того, что я только что чуть не сделала кое-что очень неаккуратное… а еще от того, насколько все же легко и быстро я могу удовлетворить свое любопытство. Я продолжала исподтишка сверлить взглядом его ладонь. Страх и любопытство смешались в азарт… и что-то еще. Что-то еще меня подталкивало на абсолютно необоснованный поступок. Ох как интересно, как же хочется дотронуться, до того, чего нельзя касаться. И я подняла руку.

Я беззвучно, не спеша потянула свою ладонь к его руке. Сердце колотилось и гуляло в груди. А мысли постепенно полностью затихли и все мое внимание сосредоточилось на открытом кусочке его кожи между карманом и рукавом. И вот я уже в миллиметре от него. Я взялась за открытый участок руки двумя пальцами, словно пытаясь его ущипнуть, но без давления, а лишь слегка ощутимо, держась за краешек ладони. И ощутила, как по всему моему телу пробежала волна тока. Или не по моему? Или не только по моему?

Мы оба внутренне вздрогнули, но физически со стороны друг друга ощутили это почти невесомо. Пути назад нет. Я держу его за руку и чувствую, как внутри меня бурлит напряжение, которому нужен выход. Я не умею притворяться статуей как он, энергии внутри меня нужен ход — и единственный выход — это какое-то движение. Я робко провожу указательным пальцем по внутренней стороне его ладони, продвинувшись всего на сантиметр, и чувствую, как еле-еле двинулась и его рука. Недолго думая, я снова легким захватом, как щипком, беру краешек его ладони и слегка тяну на себя, дав понять, что нужно вытащить руку из кармана. И он послушно освобождает руку, оставляя ее также неподвижно висеть вдоль тела. Я чувствую маленькую победу. Я отпускаю его ладонь и уже немного смелее прислоняю тыльную сторону своей ладони к его. Он не шелохнулся. Я скольжу по его коже вниз к пальцам и завожу ладонь вновь к внутренней стороне, украдкой касаюсь кончиками пальцев его запястья и медленно скольжу от него вниз к кончикам его пальцев. А затем также медленно и по той же траектории скольжу вверх и чувствую как его рука слегка дрожит. Но тут я замираю. Я остановила свои пальцы у мозолистой кожи его большой ладони, у самого основания красивых длинных пальцев. Мое сердце грохочет так, что мне закладывает уши.

«Я уже много сделала — твоя очередь» — мысленно говорю я. И через пару секунд чувствую, как его большая ладонь медленно закрывается. Так медленно и ровно словно тиски, ход которых запустили и их уже нельзя отключить. А моя ладонь — это голубка, почти попавшая в ловушку этих тисков, с последним шансом спастись. Я понимаю, что это последний шанс освободить свою ладонь и сделать вид, что ничего не было. И больше никогда не находиться так близко.

И ничего не предпринимаю. Его ладонь ласково, но твердо обволакивает мою. Мое сердце, прыгавшее от живота к горлу и обратно, постепенно успокаивается и ощущение страха сменяется приятной щекоткой. Волнительно. И так тепло. И еще уютно. Хорошие тиски — надо брать.

Но неподвижность невыносимо покалывает, хочется ощутить движение кожи, и я делаю попытку разжать ладонь. И тут же казавшиеся стальными тиски разжимаются в ответ на мой слабый сигнал. Я немного соскальзываю вниз и проникаю своими пальцами между его, переплетая их между собой, а он, предугадав мои мотивы, сжимает свою ладонь, вновь окутывая меня своим теплом. Так мы и стояли, пока не услышали стук каблучков учительницы по коридору. Мы вздрогнули и, нехотя, отпустили ладони.

Я впервые за все время подняла на него глаза и увидела легкое волнение на его лице вместо неизменной уверенности.

Зашла учительница и поговорила с нами обо всем, о чем изначально планировала, дала задания и отпустила нас, проводив лукавой… лукавой? улыбкой… Я случайно встретила свое отражение в зеркале над раковиной, выходя из класса, и поняла, что стало причиной этой улыбки. На моих щеках розовел румянец.

Мы вышли из кабинета и немного поодаль друг от друга пошли в одну сторону — в свое крыло школы. Шагая по пустым и безмолвным коридорам, я ощутила новый прилив волнения и тревоги. В моей еще недавно пустой голове стали роиться беспорядочные мысли. Влияние момента закончилось, и мое состояние подпитывалось только собственными соображениями. А он шел впереди, как ни в чем не бывало.

Внезапно он замедлил шаг и чуть заметно протянул назад руку. Он предлагал мне взять ее. Я подняла глаза от ладони и увидела, что он даже не обернулся. Если честно я уже исчерпала свой запас смелости и авантюризма, поэтому я лишь слегка поравнялась с ним, немного скользнув рукой по его протянутой ладони — он все равно даже не удосужился проверить, заметила ли я его жест. Но дистанцию наращивать больше не хотелось, поэтому мы просто шли рядом.

Шли дни и в бесконечной подготовке к празднику и экзаменам возможности остаться вдвоем больше не представилось. И о произошедшем мы так и не поговорили. Только изредка происходило столкновение робких взглядов. Благодаря такому отвлечению эмоции, бурлившие во мне с того дня, постепенно утихали и рутина возвращала все в жизни на свои места, прошло около двух недель, прежде чем мы снова столкнулись с возможностью остаться наедине.

Середина мая встретила солнечными и жаркими днями, не привычными для нашего около-северного края. Я осталась после уроков, чтобы повторить материал. В пустом классе, залитом солнцем, так тихо и хорошо, что хотелось побыть здесь подольше. Скоро раз за разом повторявшиеся солнечные дни в классе подойдут к концу. И золотой час я буду встречать в совсем других местах, пока еще мне совершенно не знакомых. Я буду скучать по этим кабинетам. По классу и учителям. По нашим только нам понятным шуткам. По общим моментам побед и, может быть, даже… ошибок? Наверное, я больше не буду прежней, когда переступлю порог школы с аттестатом в руках?

Впереди столько нового и это приятно волнительно, но в то же время немножко страшно. Страшно, когда понимаешь, что вернуться назад уже нельзя. Какая все же жестокая шутка — время. Да, шутка. Не штука. Ведь что это, если не шутка над людьми. Мы научились плавать, летать и лечить неизлечимые болезни, предсказывать и преодолевать катаклизмы, создавать жизнь в пробирках, когда тело подводит. Единственное, что не подвластно нам — время. Время определяет наше место и наши возможности. Когда приходим в этот мир и уходим из него. Когда вставать и ложиться. Когда петь гимн и наряжать елку. Мы так зависимы от хода времени, что единственное, что мы можем — это продолжать его отсчитывать. Год, два… семнадцать. Школа заканчивается, а юность уже в самом разгаре.

Я смотрела то в тетрадь, то в окно. С улицы доносились крики играющих младшеклашек и все тот же весенний ветерок, который возвращается каждую весну и пахнет радостью и солнцем. Лучи солнца согревали мне макушку и руки, пишущие и перелистывающие конспект. Голова после 8 уроков и подготовки к экзамену по английскому была тяжелой, а припекавшее солнце мягко делало ее еще тяжелей. Строчки конспекта уже немного плыли перед глазами, а руку уже стало сводить от долго письма.

Я отложила ручку и немного потянулась, чтобы ощутить приятное нытье благодарных за хоть какое-то движение мышц. Я зевнула, отвернулась к окну, подперев щеку ладонью и стала наблюдать за школьной спортивной площадкой.

И почему я до сих пор здесь, в школе? Уже пять вечера — я давно должен быть свободен. Мысли текли привычным потоком, пока я не наткнулся на то, что его прервало: проходя по коридору я увидел в одном из кабинетов спящую на парте девушку. По сумке и брелку на ней я сразу узнал ее. Ее каштановые волосы струились по плечам и парте и отливали золотом заката. Она безмятежно сопела на парте в теплом, почти жарком, нагретом солнечными лучами кабинете своего класса. Сидела прямо в пекле, вот и напекло голову бедняге, а теперь отключилась.

Красивые волосы. И руки у нее красивые. На фоне это белой блузки даже ее бледная кожа кажется золотистой от загара. Даже в своей безмятежности она не выглядит хрупкой. Сильная и уверенная даже пока спит опустив голову на парту.

Она взяла меня за руку. Уже две недели прошло, а мы так и не поговорили. Как два пугливых кролика поглядываем друг на друга на переменах и произошедшее все больше походит на сон. Боже, мне должно быть стыдно за свою трусость. Но каждый раз, когда я пытаюсь подойти к ней и поговорить, ее увлекает в разговоры куча других людей. Всем-то она нужна: там посмотри, тут помоги, пошли туда, пошли сюда. А я только и рад списать это на знак, что еще не время, и отложить разговор. Эта своенравная девчонка меня в нокаут отправит, если я облажаюсь. За разговором с ней за словом не в карман, а в стратегический справочник надо лезть, иначе — капут. Нужно поговорить с ней. В кой-то веке никого нет рядом.

Я перешагнул порог кабинета и направился к парте, за которой мирно дремала прекраснейшая из девушек, что я знал за свою жизнь. Я шагал тихо и медленно, боясь ненароком спугнуть ее сон и возможность подольше побыть рядом. Я дошел до первого ряда, прошел к третьей парте прямо у окна и, убедившись, что она также крепко спит, тихо приподнял и поставил свободный стул так, чтобы не потревожить ее сон. Я примостился на стуле и обняв рюкзак двумя руками стал думать, глядя на ее спящую голову. Лица видно не было. Не знаю, насколько удобно спать лицом вниз, но судя по сопению, вполне. Тем лучше, глаза внезапно не откроет.

Ее волосы так блестят на солнце словно шелковые нити, так и тянется запустить в них пальцы. Но я даже не дернулся в их сторону. Любое неправильное движение и я упущу шанс поговорить, все испортив.

Как начать разговор, когда она проснется? Стоит ли сразу перейти к тому прикосновению или разрядить неловкость, которая возникнет, когда она сонная обнаружит меня рядом?

Она внезапно пошевелилась и повернула голову в мою сторону. Я напрягся, но ее глаза все еще были закрыты. Она все также спала. Одна прядя волос стала медленно скользить с макушки вниз и спускаться к ее лицу. В конце концов, она оказалась прямо у ее носа и маленькая соня стала им смешно подергивать. На секунду восхитившись картиной, я вдруг осознал, что она вот-вот проснется из-за щекотавшей нос пряди, и тут же потянулся к ее лицу рукой, чтобы убрать волосы назад. Как только я коснулся предательского локона, курносый нос в очередной раз чуть поморщился, а затем задрожали ресницы и я увидел, как она приоткрыла сонные глаза.

Гейм Овер.

Она зажмурила сонные веки и вновь открыла глаза, глядя на меня яснее. Брови приподнялись, а зеленые глаза округлились в удивлении. Затем брови нахмурились и на меня устремился недоверчивый взгляд — так смотрят с целью отличить реальность от миража. Прямо сейчас человек передо мной пытался понять, не галлюцинация ли я, и если нет, то что я тогда тут делаю.

Я замер. В этот момент я смотрел на нее и не мог ничего сказать. Ее волосы небрежно спускались со лба и обрамляли румяное, слегка помятое от сна лицо. А ее глаза вновь округлившиеся от осознания происходящего: пронзительные, цвета молодой весенней листвы за окном, прозрачные и ясные как само небо смотрели на меня в упор и приковывали к месту. Она слегка пришла в себя и тут же потянула руку, чтобы все же поправить ту непоседливую прядь, которая создала этот момент. Но тут моя рука рефлекторно дернулась и, опередив ее, коснулась пряди на лице и застыла у щеки. Замерло все: и я, и она, и мир. Замерло мое сердце, пропустившее удар. Если бы в тот момент я умер от остановки сердца, я бы не пожалел. Хотя бы объясняться не пришлось бы. Несколько секунд мы просто смотрели друг на друга в испуге и шоке: она от моих действия, а я… тоже от моих действий. И ее красоты. Внезапно шок стал уходить и на его место пришло обжигающее тепло в пальцах, касавшихся ее щеки. Это жар ее покрасневшего от смущения лица или моих покрасневших от стыда пальцев?

Я одернул руку. Никогда в жизни я не ощущал себя настолько неловко и потерянно. Но оторвать взгляд не мог.

Так мы и сидели удивленно глядя друг на друга, как будто впервые в жизни видим.

Он сидел прямо передо мной и смотрел в упор также ошарашено как и я. Как я оказалась в такой ситуации? Я просто смотрела в окно, чувствовала некоторую усталость и все. Следующее, что я увидела — его лицо и рука прямо перед глазами. Я прищурилась, чтобы убрать видение с уставших глаз, но открыв их, вновь увидела тот же образ, но уже не смотревший с нежностью, а испуганный и смущенный. Я резко поднялась и так Ижмы и оказались в таком положении — в упор глядя друг на друга.

Он смотрел мне прямо в глаза неотрывно, как застывшая статую. Но затем, его взгляд смягчился и немного расслабился.

— Выспалась? Кажется, я помешал. Я проходил мимо и, увидев тебя, из любопытства вошел. Глядя на твой мирный сон, я вдруг тоже ощутил, как сильно сегодня устал и решил присесть. Но твои волосы… Они вдруг упали прямо на нос, а ты стала морщиться… я побоялся, что ты проснешься, хотел убрать локон. Но ты все равно проснулась. Извини, если помешал.

— Н-ничего. Я, конечно, страшно удивилась спросонья при виде тебе, смотрящего на меня в упор. Но теперь все нормально. Не думала, что усну.

Сердце наконец успокоилось, но я все еще немного нервничала во всей этой ситуации. Тут я вспомнила, как взяла его за руку, и занервничала еще больше. Я опустила взгляд к тетради, взяла ручку и стала вникать в написанное, чтобы понять, на чем остановилась.

— Будешь учиться дальше?

— Да, еще немного допишу и пойду домой.

— Можно я тоже тут пока посижу.

— Ладно.

Я принялась за продолжение конспекта, изредка поглядывая на него боковым зрением: он сидел в телефоне и, кажется, что-то читал. Красивый профиль и загорелая кожа у шеи, оттененная белизной воротника рубашки. Мой взгляд невольно опустился к его левой руке, державшей телефон. Второй рукой он подпирал подбородок. И когда мои мысли обнаружили его руки, я вновь вернулась в тот миг, когда наши ладони соприкоснулись. Уже не случайно. Я продолжало на автомате переписывать текст из учебника, а мысли мои в то же время были полностью обращены к нашим рукам. Вот бы вновь коснуться его. Ощутить то тепло, разлившееся по телу, когда он сжал мою руку в ответ. В груди заныло, и от этого чувства слегка напряглась и отвела взгляд к окну. Отвлекшись на вид за окном, я ощутила как в голове прояснилось. Немного полюбовалась погодой и вновь принялась к письму.

Я не заметила, как полностью сконцентрировалась на работе и вот уже и конспект закончила. Я вспомнила о своем соседе по парте и удивилась, что он сидел так тихо и прилежно, что слышно было лишь шелест листьев, да отдаленный шум детей с улицы. Повернув голову в его сторону, я обнаружила спящую голову, расположившуюся на парте с телефоном в руке. Его лицо было обращено в мою сторону и я могла видеть его длинные ресницы, могла изучить подробнее густые красиво очерченные темные брови и падавший на лоб короткий локон. Таким мягким его лицо еще никогда не было. Словно наивный ребенок, уставший после игры, он безмятежно дремал. Я наклонила голову в том же горизонтальном направлении, что и он, чтобы лучше его рассмотреть, и мне тут же захотелось положить ее на что-нибудь. Сложив руки на парте перед собой, я вновь легла на них так, как до этого умудрилась уснуть. Наши лица были так близко, а локти и вовсе почти касались друг друга. Я вновь почувствовала то магнитное поле между нами, зашевелившееся в сантиметре пространства между наших рук. Продолжая смотреть на него. Я пыталась понять как в тот раз все вышло так просто и быстро, а затем также быстро пропало в молчании. Мое тело затекло отт долгого сидения и я слегка пошевелилась, чтобы удобнее сесть, не приподнимая головы и рук, продолжая смотреть на его спящее лицо.

Этим я потревожила его сон. Он не спеша приоткрыл глаза. Сначала мутные от сна его глаза вновь прояснились и сверкнули серебром. Несмотря на то, что я была поймана с поличным за наблюдением, я чувствовала себя слишком умиротворенно. Было так комфортно просто лежать так и видеть его полностью расслабленно перед собой.

Какое-то время мы просто лежали на парте, продолжая смотреть друг другу в глаза. Мы молчали и изучали то, что отражалось у каждого во взгляде. Он смотрел так ласково, что его холодного цвета глаза в закатном свете казались бархатными и теплыми. И в груди разливалось тепло от его взгляда. Он слегка шелохнулся и наша кожа соприкоснулась, пустив волну мурашек по моему телу. Его пальцы, лежавшие на плече, оказались рядом с моими. Он сделал маленькое движение ими и слегка накрыл кончики моих пальцев своими. Сделал паузу, будто давая мне возможность принять это движение и не желая спугнуть. Прошло немного времени и я ощутила как кончики его пальцев соскользнули с моих пальцев и по скользили вдоль моей руки рядом с лицом. В груши заклокотало.

Теперь все ощущалось таким реальным и личным. Прикосновение кожи стало обжигать и я ощутила порыв отдернуться, но была слишком заворожена происходящим. Завороженная, я продолжала неотрывно смотреть в его глаза. Они по прежнему излучали теплый свет, не знакомый мне до этого момента. Это тепло мягко окутывало и парализовывало все тело, не оставляя мне ни малейшего контроля над ним и возможности сбежать.

Тем временем он вновь слегка подвинулся в мою сторону, а его пальцы скользнули к моей щеке. И еще ближе. И еще немного… пока моя щека не оказалась лежать на его ладони. Горячая ладонь обжигала мне щеку и этот жар распространялся по всему лицу. Я ощутила, как начинаю краснеть. По телу разлилась дрожь в перемешку с волнением, но он и не думал отодвинуться, а лишь вновь сократил расстояние между нами на сантиметр. Мы по прежнем лежали на парте, но его ладонь держала мою голову, а лицо переместилось на с предплечья на плечу и было куда ближе к моему, чем изначально. Наши глаза поравнялись на расстоянии десятка сантиметров и я почувствовала, как его лоб коснулся моего. Его лицо тоже было теплым. Или это тепло излучала не кожа? Это было его дыхание. Я была так близко к нему, что кожу обдало тепло его дыхания.

Он глубоко вздохнул, прикрыл глаза и сделав небольшой круг головой потерся своим лбом о мой. Расстояние между нами, казалось, уже невозможно было сделать еще меньше. Но этим движением он стал ближе еще на миллиметр. Его глаза были по прежнему закрыты. Затем он сделала еще одно легко движение головой, продолжив все так же маневр, благодаря чему соприкоснулись теперь и наши носы. Он открыл глаза и от такой пронзительной близости у меня сбилось дыхание. Его дыхание тоже сбилось. А в глазах… в глазах кажется появилась нотка… мольбы? Я продолжала заглядывать в эти глаза в надежде увидеть еще что-нибудь и убедиться в своих догадках. Я все также не шелохнулась. Просто смотрела. Его брови чуть нахмурились и в глазах свернул огонек.

А затем они потемнели. Дыхание стало ближе и его ладонь скользнула дальше так, что кончики пальцев оказались на тыльной стороне моей шеи. Нос скользнул по кончику моего и я ждала что его губы вот вот коснутся моих… но этого не случилась. Губы скользнули мимо уголка моего рта и я почувствовала еле ощутимое прикосновение к щеке. Затем он придвинулся еще ближе и уже настойчивее прижался горячими губами к щеке. Задержавшись в этом поцелуе на пару мгновений, он немного приподнялся, запустил пальцы глубже в мои волосы, приподняв и мою голову. Его губы провели небольшую линию по моей коже от щеки до уголка моих. И запечатлели в этом уголке нежный поцелуй. Меня накрыла истома, в ушах застучало, а в груди словно забилась птица.

Я прожила эту минуту одна одном вдохе и внезапно мне не хватило воздуха, голова закружилась и как только его губы отстранились, я судорожно вдохнула пытаясь захватить как можно больше воздуха. В это мгновение он сделал тоже самое, на миг отдалившись, глубоко вздохнул и вновь уже стремительней и настойчивее приблизился к моему лицу. Он посмотрел на мои губы. Скользнул своими по ним снизу вверх, словно поглаживая и тут… он закрыл глаза и прижался к моим губам обволакивая своим теплом. Пальцы глубже зарылись в мои волосы, тело приподнялось и уже вторая его рука оказалась у моей шеи. Мы замерли в этом положении, погрузившись в ощущение тепла, разливавшегося по всему телу, достигшее жара, а затем вновь утихшее до бархатного тепла.

Спустя мгновение его руки расслабились и немного задрожали. Губы разомкнулись. Лицо отдалилось и он вновь заглянул мне в глаза. Мой взгляд немного забегал от его прямоты и случившегося. Я вновь ощутила как дрожат его руки, а в глазах прочла волнение. «Ты в порядке?» — словно спрашивал он одним лишь взглядом. Мне захотелось успокоить его дрожь и я подняла руку к его руке. Сначала правую. Затем и левую. Взяла его за ладони, лежавшие на моей шее, помедлила, следя за изменениями в его взгляде. Он слегка вздрогнул и удивился. Но дрожь унялась. А испуг пропал. И желая ощутить тепло его руки ближе, я вновь прижалась щекой к его ладони, невольно закрыв от удовольствия глаза. Такое приятное тепло. Такое желанное прикосновение. Его руки. Сейчас мне хочется, чтобы его руки всегда касались моей щеки и волос.

Я поцеловал ее. Ощущая жар и мягкость ее губ я ненадолго словно попал в транс. Но вдруг адреналин закончился и смелость отступила, давая дорогу растерянности. Поцелуй. Я поцеловал ее! Она сидит прямо передо мной, румяная от смущения и смотрит своими большими зелеными глазами так наивно и доверчиво. Я ощутил себя каким-то вторженцем в ее светлый, нетронутый такими как мои порочными мыслями, мир. И меня накрыло осознание того, что я возможно был не прав и перешел черту. Руки задрожали от волнения, накрывшего мою голову. Сердце опустилось вниз, ожидая приговора. Что дальше? Что она скажет? А если я обидел ее своими действиями и из ее глаз хлынут слезы? Я с ума схожу глядя на все сейчас. Пожалуйста, только не прокляни меня за мой поступок.

Она шелохнулась и я увидел как ее рука стала подниматься вверх к моей. Сейчас она возьмет мою руки и отбросит подальше. Ее ладонь легла на мою, но не раздраженно и резко, а ласково и мягко. Затем вторая ладонь приподнялась и также нежно обняла другую мою руку. Она заглянула глубже мне в душу своими пока немного растерянными яркими глазами, потом ее взгляд стал спокойнее. Медленным движением, продолжая держать мою левую руку в своей, она чуть крепче сжала правую, прислонила к ладони свою щеку, вновь, немного потеревшись ею и прикрыв глаза. Моя дрожь прошла. А на смену ей пришло восхищение. Сколько нежности и заботы в этой девушке скрывалось все это время, я и представить себе не мог до этого момента.

От ее нежности мое сердце стало карабкаться вверх на свое место и снова научилось стучать. Страх и волнение отошли от руля, а от рук начало по всему телу распространяться тепло, разморозившее мое окоченевшее от волнения тело. Я провел большим пальцем по ее щеке. Она вновь взглянула на меня. Страстное желание поцеловать ее еще раз заполнило мою голову и поджал губы, чтобы сдержаться.

— Ты злишься на меня за это?

— Нет

— Ты злишься на меня за то, что я не подошел раньше?

— Да

— Прости меня за это. Я должен был поговорить с тобой раньше

— Должен был

Мы замолчали. Она опустила глаза, не отпуская моих рук. Отстранилась немного и так и осталась сидеть, не предпринимая больше ничего. Я вновь провел пальцем по ее щеке, а затем немного приподнял ее лицо, призывая снова посмотреть на меня. И она последовала моему движению. Столкнувшись с ее вопросительным взглядом, я понял, что она ждет действий от меня. Ждет ответов. Ждет разговора, который я так и не начал. Я взял ее руки в свои опустил их, приблизив к себе и следую за ними взглядом, немного погладил ладони. А дальше? Дальше я взял одну ее ладонь и поднес к своей груши. Прислонил, накрыв своей рукой с легким нажатием, чтобы сквозь одежду и кожу она ощутила мое сердцебиение. И вновь поднял на нее глаза. «Посмотри, как бьется. я не в силах начать разговор со слов, но я могу начать его так. Я хочу ответить тебе, но я не хочу просто говорить. Я хочу, чтобы ты почувствовала мой ответ». В эту секунду тонкая красная ниточка, от ее мизинца протянутая к моему сердцу, на секунду стала видна мне.