Я в порядке, Сэмми (джен)

Серый осенний день окутал небольшой городок в Южной Докоте тёмными облаками, предвещая сильные грозы. Деревья ещё не потеряли листву, однако сменили зелёный цвет окраса на жёлтые и красные оттенки. Захудалый мотель становился мрачнее под гнётом небес, а его вывеска то загоралась, то гасла, делая это самым неравномернейшим образом. На парковке стояло всего несколько машин, которые не щадили ни время, ни пролетаюшие мимо голуби. Грязные дорожки вели к обшарпанным дверям, нуждающимся в замене далеко не первый год. В одну из таких дверей, с покосившимися цифрами 312, зашёл мальчик лет восьми. Его старые кроссовки не было полностью видно из-за мешковатых джинсов, а из-под великоватой распахнутой куртки виднелась потрёпанная жизнью футболка с логотипом какой-то старой группы. В его раскрасневшихся от холода руках был большой бумажный пакет с продуктами и ключи, с помощью которых он еле-еле сумел закрыть скрипящую дверь.

— Сэмми, я вернулся, — зазвучал детский голосок в тишине номера, пока его обладатель уже направлялся в сторону кухни.

Там он застал младшего брата спящим прямо за столом. Маленький мальчик, сложивший руки под головой, лёг поверх рабочей тетради и задремал. Тёмные, давно не стриженные волосы частично падали ему на лицо, а макушку закрывал натянутый капюшон серой кофты на замке. Рядом лежал пенал с карандашами, стоял стакан с недопитым соком и пустая тарелка с крошками.

Юноша с тёмно-русыми волосами усмехнулся, ставя пакет на стол. Сняв куртку, Дин небрежно бросил её на пол, а сам подошёл к Сэму и, хоть и не без труда, поднял его на руки. Среднему из Винчестеров удалось дотащить младшего до комнаты, где он уложил его на кровать. Тяжело выдохнув, парниша накинул на него плед и его взгляд задержался на брате с задумчивостью.

Дин никогда не просил никого о том, чтобы быть нянькой. Впрочем, его и не спрашивали. Его просто оставляли наедине с Сэмом, и Дин понимал, что если он не позаботится о младшем, то никто этого не сделает. Перед глазами всплывает воспоминание, когда Сэма впервые оставили на старшего брата: отец сидит рядом на диване с бутылкой виски в руке и измученным видом, Дин сидит рядом, а в его руках спит Сэмми, которому не исполнилось и года. Дин не знает, должен ли он поддержать папу, должен ли что-то сказать или сделать для него. Он просто.. не знает. Отец нервно пьёт прямо из бутылки, периодически протирая глаза. Его старший сын не в силах даже поднять глаза на него, его сквовывает страх перед неизвестностью и тревога от отсутствия чувства безопасности. Единственная сильная фигура в мире Дина на глазах становилась развалиной. И прежде, чем он набирается смелости что-либо сказать, Джон уходит из дома, предварительно бросив сухое «Я скоро вернусь». А Дин остаётся сидеть растерянным, совершенно потерянным не только в своих чувствах и мыслях, но и во всём мире. И пока шли минуты, перетекавшие в часы, лучше не становилось. Сэм просыпался, плакал, а Дин убаюкивал его и всё повторялось вновь, раз за разом заставляя Дина волноваться ещё больше. Вскоре, конечно, этот цикл прервался, но не так, как хотел бы этого старший из братьев. Сэм плакал громко и надрывисто, не желая сейчас так просто ложиться спать, пока его укачивали тонкие ручки его брата. Дину было страшно, пугающие до смерти мысли преследовали его и разрывали душу, отдаваясь болью в груди. «Это из-за меня он плачет? Ему плохо? Он умирает? Я и его потеряю, как маму?» — задавал сам себе вопросы мальчик, тщетно пытаясь дышать ровнее. Прозрачная, маленькая жемчужина скатилась по его бледной щеке, а по тонким губам прошлась дрожь. Его пронзительные зелёные глаза поднялись к потолку, и малыш безмолвно взмолился ангелам, закрыв веки в этот миг.

Неожиданный гром заставил парня вернуться в реальность. Дин вздрогнул и обнаружил, что уже почти разобрал продукты. Это были самые дешёвые из возможных консервы, пакеты с лапшой быстрого приготовления, спагетти, апельсиновый сок и совсем немного овощей. Всё по списку и ничего лишнего Разложив продукты по местам, а куртку вернув на вешалку, Дин осмотрелся и, решив, что заслужил немного отдыха, ушёл в основную комнату, где сел рядом с диваном на ковёр, не забыв прихватить одну из своих немногочисленных игрушек — пожарную машинку. Её подарили ему на четвёртый день рождения, поэтому она была уже достаточно потёртой местами, где-то не хватало деталей, не хватало заднего левого колеса, но она всё равно приносила радость в монохромные и депрессивные будни, напоминая о том, что Дин всё ещё мог мечтать и фантазировать. Она дарила призрачное напоминание о том, какая жизнь у них всех была.

Сквозь шум ветра, гул грома и ночную глубину послышалось, как на парковку заехала Импала. Знакомый рёв двигателя постепенно заглох, а два жёлтых глаза погасли, из-за чего Малышка слилась с темнотой улицы. Дождь ещё шумел, но даже так Дин приглушённо слышал, как неторопливо хлопает дверь машины, а его отец бредёт к двери дольше обычного. То, как Джон долго возится с ключом в двери, как его ботинки слегка волочатся по земле, как его тело не совсем уверенно стоит, должно было заставить Дина насторожиться и приготовиться к чему-то плохому, но он даже не отвлёкся от игры. В его маленьком, безопасном мире мальчик представлял себя пожарным. Самым храбрым, самым смелым и самым лучшим пожарным, который спасает людей. В этом мире он мог спасти всех, в этом мире не было печали и смертей. В этом мире он мог спокойно пойти в школу, поиграть с друзьями, помочь другим. Там он мог всё.

Перед глазами Дина помимо красной машинки замелькали чёрные отцовские ботинки. Он поднял голову, чтобы взглянуть на Джона и хотя бы поздороваться с ним, однако улыбка тут же померкла, стоило ему увидеть в руке отца бутылку виски. Зелёные, невинные глаза переместились от руки мужчины к его с холодным выражением лицу. Прежде, чем они успели оценить настроение, которое тот принёс с собой, их озарила вспышка, а следом была только тьма.

На кухне раздавался тихий стук ложки о керамику, тиканье настенных часов и лёгкие металлические щелчки. За столом сидели братья, солнечные лучи еле-еле озаряли их, кое-как пробираясь сквозь отступающие тучи и занавески. В руке младшего брата была ложка, а в руке старшего — пистолет.

Сэмми молча смотрел на плавающие в молоке цветные колечки, пропитанные сахаром и красителем, но взгляд то и дело что обращался к старшему, который за утро не проронил ни слова. Дин же методично разбирал отцовский пистолет и чистил его, делая это отточенными движениями, подобно роботу на заводе. Его лицо оставалось спокойным, непоколебимым. И всё же от Сэма было ничего не утаить. Он видел, как его брат закапывает глубоко в себе все свои чувства, все переживания и всю боль, делая это не в первый раз. Сердце Сэма окутывало волнение от невозможности помочь тому, кто всегда вступался за него, кто всегда хотел для него лучшего. Под одним из ничего не выражавших глаз Дина красуется тёмное багровое пятно, а веко на этом глазу прикрыто чуть больше, чем на здоровом. Это утро могло стать обычным, просто утром, в котором два брата завтракают, обсуждают какие-то нелепые вещи и смеются с других глупостей. Но этой роскоши их лишили давным-давно.

— Дин? — раздался сквозь гнетущую тишину голос мальчика. Его глаза были прикованы к искалеченному лицу.

— Я в порядке, Сэмми, — сразу отрезал Дин, даже не взглянув на него. — Я упал. Ешь свои хлопья.

— Хорошо..

Сэм перевёл взгляд в свою тарелку и тихий хруст наполнил комнату, иногда заглушая лёгкий стук металла о металл, но только не мысли двух несчастных мальчиков. Сэм, хоть и не был ещё настолько проницательным и осознанным, всё равно ощущал бушующее где-то внутри брата напряжение, неумолимую тревогу и стоицизм, по-прежнему формирующийся в нём. Он ощущал исходящее волнами горе, ощущал, какая усталость лежит на ещё хрупких плечах его брата.. и ощущал полную беспомощность. Он не мог помочь ему, да и никто не мог. А Дин...

Его взгляд не отрывался от пистолета. Все детали лежали на расстеленной тряпочке, руки крепко сжимали оружие, а повреждённый участок лица, казалось, пульсировал болью. Парень вновь не заметил, как погрузился в собственные мысли, уносясь не только в пучину своих раздумий и переживаний, но и в далёкие воспоминания.

И вот, снова эта ночь. Сэм плачет, Дин растерян, а отца нет несколько часов. Дин слышит, как надрывается его брат, видит, как все его попытки исправить ситуацию заканчиваются провалом и чувствует, как дрожат его собственные ладони. Маленькие жемчужины катятся по его лицу, пока он шёпотом умоляет Сэма перестать плакать. Губы мальчика дрожат, взгляд замыливается от скапливающихся слёз, в горле стоит ком, мешающий дышать. А в голове только одна мысль: "Ангелы, помогите". И, всё же, по мере того, как часовая стрелка неумолимо движется дальше, Дин чувствует всё большее отчаяние и одиночество. Единственным здравым решением мальчик находит взять телефон и набрать лишь один номер, который он знает. Одной рукой он держит Сэма, а другой — большую телефонную трубку белого цвета. Гудки кажутся ему бесконечными, в перерывах между которыми он вытирает собственные слёзы рукавом.

— Если это не что-то серьёзное, клянусь, Джон, я тебя..

— Бобби.. — прерывает его детский, заплаканный голосок, пока на фоне слышится плач младенца. Мгновение на том проводе стоит тишина.

— Дин? — с небольшим недоумением переспрашивает Сингер, а затем его тон с грубого меняется на искренне обеспокоенный. — Что случилось? Где ваш папа? Вы с Сэмом целы?

— Папа, он.. он сказал, что скоро вернётся, но его нет уже давно, — надрывистым голосом объяснял Дин, подавляя очередные порывы рыданий и делая судорожные вдохи. — А я.. Сэм плачет, я не знаю, почему, Бобби, я не знаю, что сделать, а вдруг он..

— Так, малыш, тише, — осадил он заикающегося мальчика, — с твоим папой всё наверняка хорошо. Сделай глубокий вдох, а затем выдох, — услышав, что Дин его послушался, Роберт сам себе удовлетворённо кивнул. — Так, хорошо. Теперь опиши, что с Сэмом. У него есть температура? Ему жарко? Холодно?

— Я.. — мальчишка затих. Через минуту небольших шуршаний его голос раздался снова. — Кажется, нет.. он не горячий.. но ему и не холодно..

— Ладно, это уже что-то. Когда ты в последний раз его кормил?

— Кормил? — растерянно прозвучало слово, прорываясь через всхлипы.

— Ты ему ничего не давал? Чёрт, Дин, конечно же его нужно кормить. В холодильнике наверняка должна быть смесь. Найди бутылочку и разогрей в микроволновке, смотри, чтобы она была тёплой, но не горячей. Ты всё понял?

— Да, я.. я.. понял. Только не уходи, ладно? Пожалуйста, не уходи, Бобби, я быстро, — взмолился Дин, тихо шмыгая носом и с надеждой слушая хрипловатый голос отцовского друга.

— Эй, всё хорошо. Я не уйду, буду на связи. Не торопись, я никуда не денусь. А теперь иди уже и покорми своего брата, а то у меня сейчас из ушей кровь пойдёт.

Ничего не ответив, Дин поспешил на кухню. Там он поставил трубку на стол, а сам заглянул в полупустой холодильник. Это напомнило ему о том, что он сам не ужинал, но эта мысль ускользнула от него в тот миг, когда взгляду попалась заветная бутылочка. Он с горем пополам разогрел её, а затем, удостоверившись, что содержимое достаточно тёплое, Дин поднёс к губам младшего братца соску, и тот с радостью её принял. Рыдания наконец прекратились, и старший уловил её. Тишину. Наконец-то стало тихо и спокойно, наконец-то его брату станет лучше. Облегчение наступило так резко, что Дин всхлипнул, утирая только что выступившие слёзы. Зажав телефонную трубку между плечом и ухом, он продолжил кормить брата, медленно и аккуратно двигаясь к дивану в гостиной.

— Бобби, я вернулся.. всё получилось, он больше не плачет. Спасибо, Бобби, я бы.. спасибо.. спасибо, спасибо, спасибо..

— Нет проблем, парень. Звони в любое время, я помогу всем, чем смогу, — с наступившим спокойствием отвечал Бобби, сонно вздыхая.

— Можно попросить тебя ещё кое о чём?..

— О чём же?

— Поговори со мной немного, пожалуйста..

Бобби, застигнутый врасплох такой просьбой, на несколько секунд замолчал, будто даже переставая дышать. Он не ожидал именно таких слов, не ожидал, что у него, ворчливого и вечно пьяного отшельника, будут искать поддержки и утешения, и уж тем более он не ожидал, что согласится.

— Конечно, пацан, — сказал Бобби менее уверенно, чем хотел, но потом тут же исправил свой тон. — О чём хочешь поговорить?

Телефонный разговор завершился через пару часов, когда Сингер услышал по ту сторону вместо внятной речи только тихое сопение. Дин уснул на диване, в защитном жесте обнимая своего младшего брата, словно закрывая его от всего мира, пока рядом с ним лежала телефонная трубка. Сэм был сыт и доволен, а Дин получил небольшую эмоциональную разрядку, пусть этому и предшествовал сильный стресс, который не должны переживать дети его возраста. Он устал, так сильно, как никогда за свои четыре года... Вот только он и представить не мог, как ему придётся уставать изо дня в день последующие годы всей своей жизни. Ему придётся быть сильным для себя, отца, младшего брата и порой даже для целого мира, но в его душе всегда будет тот несчастный четырёхлетний мальчик, на долю которого взвалилось слишком многое. Вся его жизнь станет испытанием, таким тяжёлым, и всё же наполненным светлыми моментами, за которые он будет всегда сражаться. Он будет бороться за весь мир, за свой дом и свою семью. И когда надежда угаснет, силы иссякнут и покажется, что всё кончено, Дин будет повторять себе: "Нужно бороться, нужно сражаться до конца, и будь что будет".