дьявол носит... Prada? (джен)

Невилл Лонгботтом всегда был парнем, которого легко смутить. Но ничто, абсолютно ничто, не могло подготовить его к тому, что он увидел в тот злополучный вторник.

Он задержался после зельеварения, чтобы забрать забытую мандрагору. Класс был пуст, лишь слабый запах кипящего драконьего навоза висел в воздухе. И тут он увидел его.

Профессор Снейп, собственной персоной, стоял перед зеркалом, облаченный… в платье. Не просто в платье, а в платье, которое Невилл узнал бы где угодно. Это было любимое платье его бабушки, Августы Лонгботтом, из плотного, темно-зеленого бархата, с высоким воротником и кружевными манжетами.

Невилл замер, словно парализованный заклинанием Петрификус Тоталус. Снейп, казалось, не заметил его. Он вертелся перед зеркалом, хмурясь и поправляя несуществующие складки на юбке. В его глазах читалось что-то… не то чтобы удовольствие, скорее, какая-то странная, болезненная задумчивость.

Невилл не мог больше выносить этого зрелища. Он выронил мандрагору, которая с оглушительным визгом покатилась по полу. Снейп резко обернулся, его лицо исказилось от ярости.

"Лонгботтом! Что ты здесь делаешь?!" прорычал он, его голос был низким и угрожающим.

Невилл не мог выдавить из себя ни слова. Он просто стоял, уставившись на Снейпа в бабушкином платье, его мозг отказывался обрабатывать увиденное.

"Убирайся!" заорал Снейп, его лицо побагровело. "И чтобы я больше тебя здесь не видел!"

Невилл развернулся и выбежал из класса, оставив мандрагору и здравый смысл позади.

С того дня жизнь Невилла превратилась в кошмар.

Каждую ночь, когда он закрывал глаза, он видел Снейпа. Сначала это был просто Снейп, стоящий в бабушкином платье. Но постепенно кошмары становились все более странными и пугающими.

В одном кошмаре Снейп танцевал вальс с мандрагорой, одетый в платье, которое постоянно меняло цвет и форму. В другом он читал лекцию по зельеварению, но вместо ингредиентов использовал кружева и пуговицы с платья. В самом ужасном кошмаре Снейп преследовал Невилла по коридорам Хогвартса, размахивая бабушкиной сумочкой и крича: "Где моя мандрагора, Лонгботтом?! Где моя мандрагора?!"

Невилл перестал спать. Он боялся закрыть глаза, боялся снова увидеть Снейпа в этом проклятом платье. Он стал раздражительным, рассеянным и постоянно вздрагивал от каждого шороха.

Гермиона и Рон заметили его состояние.

"Невилл, с тобой все в порядке?" спросила Гермиона, обеспокоенно глядя на его бледное лицо и темные круги под глазами.

Невилл покачал головой. Он не мог рассказать им. Как он мог объяснить, что его мучают кошмары о профессоре Снейпе в бабушкином платье? Они бы решили, что он сошел с ума.

"Я просто… не высыпаюсь," пробормотал он.

Но Гермиона не поверила ему. Она была слишком умна.

"Невилл, ты что-то скрываешь," сказала она твердо. "Ты должен нам рассказать. Мы твои друзья, мы поможем."

Невилл колебался. Он боялся, что они подумают о нем, но он больше не мог это выносить.

Он рассказал им все. О том, как он увидел Снейпа в бабушкином платье, о кошмарах, о своем страхе.

Гермиона и Рон слушали его молча, их лица выражали смесь удивления и сочувствия.

Когда он закончил, Рон разразился нервным смехом.

"Снейп… в платье твоей бабушки? Это… это невероятно!"

Гермиона одернула его локтем. "Рон! Это не смешно. Невилл страдает."

"Я знаю, я знаю," сказал Рон, стараясь сдержать смех. "Просто… это так… непредсказуемо."

Гермиона задумалась. "Невилл, я думаю, тебе нужно поговорить с кем-то об этом. С профессором МакГонагалл, может быть, или с мадам Помфри."

Невилл покачал головой. "

"Я не могу. Они подумают, что я сумасшедший. И Снейп… он меня убьет, если узнает, что я видел."

"Но ты не можешь так продолжать, Невилл," настаивала Гермиона. "Твое здоровье ухудшается. И кто знает, что еще может случиться, если ты не будешь спать?"

Рон, уже успокоившись, кивнул. "Гермиона права. Мы не можем оставить тебя одного с этим. Может, мы можем как-то… помочь тебе справиться с этим?"

Невилл посмотрел на своих друзей, на их искреннюю заботу. Впервые за долгое время он почувствовал проблеск надежды.

"Я не знаю, как," прошептал он. "Это так… странно."

"Мы найдем способ," сказала Гермиона решительно. "Может быть, мы сможем найти какое-то зелье, которое поможет тебе лучше спать. Или, может быть, мы сможем… поговорить с кем-то, кто сможет объяснить, почему Снейп мог быть в таком виде. Хотя, признаюсь, это звучит как самая нелепая вещь, которую я когда-либо слышала."

Рон хихикнул. "Представь, если бы это было частью какого-то заклинания. Или… или он просто решил попробовать что-то новое?"

"Рон!"

"Ладно, ладно," сказал Рон, поднимая руки. "Но все равно, это очень странно. Может, мы можем попробовать… ну, не знаю… нарисовать это? Чтобы выплеснуть все это из головы?"

Невилл удивленно посмотрел на Рона. "Нарисовать?"

"Да! Ты же хорошо рисуешь, Невилл. Может, если ты сможешь изобразить свои кошмары на бумаге, они станут менее… реальными?"

Идея была настолько абсурдной, что Невиллу показалось, что он может попробовать. Он всегда любил рисовать растения, но никогда не думал о том, чтобы рисовать свои страхи.

"Я… я попробую," сказал он, чувствуя, как в груди зарождается крошечная искорка решимости.

Следующие несколько дней были странными. Невилл, Гермиона и Рон провели много времени в гостиной Гриффиндора, пытаясь найти решение проблемы. Гермиона изучала книги по снотворным зельям и заклинаниям, Рон пытался придумать шутки, чтобы разрядить обстановку (что получалось с переменным успехом), а Невилл… Невилл рисовал.

Он рисовал Снейпа в бабушкином платье. Сначала это были просто наброски, но потом он начал добавлять детали: кружева, складки бархата, выражение лица Снейпа. Он рисовал мандрагору, которая танцевала с ним, и сумочку, которая угрожающе махала.

С каждым рисунком кошмары становились немного менее пугающими. Они все еще приходили, но теперь Невилл мог их проанализировать, увидеть их абсурдность. Он начал понимать, что это всего лишь его страхи, его тревоги

, проявившиеся в самой странной и неожиданной форме.

Однажды вечером, когда Невилл рисовал особенно яркий и тревожный образ Снейпа, танцующего с гигантской, злобной мандрагорой, Гермиона подошла к нему.

"Невилл," сказала она тихо, "я нашла кое-что. В старой книге по истории магии есть упоминание о редком типе заклинания, которое может вызывать очень специфические и яркие сны, основанные на глубоко скрытых страхах или травмах. Оно называется 'Зеркало Подсознания'."

Невилл поднял голову, его глаза блестели от любопытства. "Зеркало Подсознания? Что это?"

"Говорят, что оно может отражать самые потаенные уголки разума, заставляя человека столкнуться с тем, что его тревожит, в самой гротескной форме. И иногда, чтобы заклинание рассеялось, нужно не бороться с ним, а принять его, понять его смысл."

Рон, который до этого пытался изобразить Снейпа в платье, рисуя его с помощью уголька на салфетке, прислушался. "Значит, Снейп… он как бы столкнулся с чем-то своим, и это вылилось в такое… платье?"

Гермиона пожала плечами. "Это лишь предположение. Но если это так, то твои кошмары — это не просто случайность. Это отражение чего-то, что произошло с ним, или чего-то, что он сам боится."

Невилл задумался. Мысль о том, что Снейп мог испытывать что-то подобное, что-то, что заставляло его так себя вести, была… странной. Но она также давала ему новую перспективу. Он больше не чувствовал себя единственным, кто страдает от этого странного видения.

"Но как это поможет мне?" спросил он.

"Если это заклинание, то, возможно, оно уже начало рассеиваться, потому что ты начал его понимать," ответила Гермиона. "И твои рисунки… они помогают тебе это сделать. Ты как бы вытаскиваешь эти образы из своей головы и делаешь их менее пугающими, потому что ты их контролируешь."

Рон, закончив свой шедевр на салфетке, показал его друзьям. На нем был изображен Снейп в нелепом, развевающемся платье, с огромными, испуганными глазами.

"Вот! Это мой Снейп в платье!" воскликнул он. "Может, если мы все будем рисовать его, он станет менее страшным?"

Невилл улыбнулся. Впервые за долгое время он почувствовал, что не одинок в своей борьбе. Он посмотрел на свои рисунки, на рисунок Рона, на Гермиону, которая с серьезным видом изучала древние фолианты.

"Я думаю… я думаю, вы правы," сказал он. "Может быть, это не просто кошмар. Может быть, это… урок."

С того дня Невилл

продолжал рисовать. Он рисовал Снейпа в платье, но теперь в его рисунках появилась ирония, даже юмор. Он рисовал Снейпа, танцующего с мандрагорой, но теперь мандрагора была одета в крошечное платье, сшитое из лепестков роз. Он рисовал Снейпа, преследующего его по коридорам Хогвартса, но теперь Невилл убегал от него на метле, смеясь и размахивая бабушкиной сумочкой.

Гермиона продолжала изучать книги, пытаясь найти способ помочь Невиллу. Рон, в свою очередь, стал неофициальным придворным шутом, постоянно придумывая новые и абсурдные сценарии с участием Снейпа в платье. Он даже начал писать балладу о "Зельеварном Призраке в Бархате", которая пользовалась огромной популярностью среди гриффиндорцев.

Постепенно, кошмары стали реже и менее интенсивными. Невилл начал высыпаться, его лицо порозовело, и он снова стал тем робким, но добрым парнем, которого все знали и любили.

Однажды утром, когда Невилл шел на зельеварение, он столкнулся со Снейпом в коридоре. Снейп посмотрел на него своим обычным, пронзительным взглядом, но на этот раз в его глазах не было ярости. Было что-то… другое. Что-то похожее на… смущение?

Снейп прошел мимо, не сказав ни слова. Но Невилл заметил, что он слегка покраснел.

В тот день на зельеварении Снейп был на удивление терпелив к Невиллу. Он даже помог ему исправить ошибку в зелье, не сказав ни одного саркастического замечания.

После урока Невилл набрался смелости и подошел к Снейпу.

"Профессор Снейп," сказал он тихо.

Снейп повернулся к нему, его лицо оставалось непроницаемым.

"Лонгботтом?"

"Я… я хотел сказать… спасибо," пробормотал Невилл.

Снейп нахмурился. "За что?"

"За… за то, что были терпеливы сегодня. И… за все остальное."

Снейп посмотрел на Невилла долгим, изучающим взглядом. Затем он вздохнул и отвернулся.

"Не стоит благодарности, Лонгботтом," сказал он. "Просто постарайся не забывать мандрагоры в следующий раз."

И с этими словами Снейп ушел.

Невилл стоял, глядя ему вслед. Он не знал, что именно произошло, но он чувствовал, что что-то изменилось. Что-то между ним и Снейпом. Что-то, что было связано с платьем, с кошмарами, с рисунками и с дружбой.

Больше Невилл никогда не видел Снейпа в бабушкином платье. Кошмары прекратились. И хотя он никогда не узнал, почему Снейп был в таком виде, он понял, что иногда самые странные и пугающие вещи могут привести к неожиданным открытиям и даже… к исцелению.

Он продолжал рисовать, но теперь его рисунки были полны жизни и юмора. Он рисовал своих друзей, свои растения, свои мечты. И иногда, когда он чувствовал себя особенно смелым, он рисовал Снейпа. Но теперь Снейп был одет в обычную мантию, и на его лице была едва заметная улыбка.

Иногда, когда Невилл проходил мимо Снейпа в коридоре, он ловил на себе его взгляд. И в этом взгляде он видел не только ярость и презрение, но и что-то еще. Что-то похожее на… благодарность.

И Невилл понимал, что даже самые странные и пугающие кошмары могут привести к чему-то хорошему. Если у тебя есть друзья, которые готовы поддержать тебя, и если ты готов столкнуться со своими страхами лицом к лицу. Даже если эти страхи одеты в бабушкино платье.

Иногда, проходя мимо портрета Августы Лонгботтом в гостиной Гриффиндора, Невилл ловил себя на мысли, что она как будто подмигивает ему. Он не был уверен, было ли это игрой его воображения, или же бабушка знала что-то, чего не знал он. Может быть, она даже видела Снейпа в своем платье и находила это забавным.

Рон, конечно, не упускал возможности подшутить над этим. Он утверждал, что Августа Лонгботтом заколдовала платье, чтобы оно преследовало Снейпа, как наказание за его скверный характер. Гермиона закатывала глаза, но в глубине души она тоже находила эту идею забавной.

Со временем история о Снейпе в бабушкином платье стала легендой Хогвартса. Ее рассказывали шепотом первокурсникам, как страшную сказку на ночь, и пересказывали с хохотом старшекурсники, как забавную байку.

Невилл, конечно, старался не распространяться об этом. Он понимал, что Снейп, вероятно, не оценит, если эта история станет достоянием общественности. Но втайне он был рад, что его кошмар превратился в нечто, что могло рассмешить других.

Однажды, уже после окончания Хогвартса, Невилл, работавший профессором гербологии, случайно наткнулся на старую коробку в кабинете профессора Спраут. В коробке лежали старые учебники, засохшие растения и… старое, темно-зеленое бархатное платье.

Невилл замер. Это было оно. То самое платье. Он взял его в руки, ощущая знакомую тяжесть бархата. Он не мог понять, как оно оказалось здесь.

В этот момент в кабинет вошла профессор Спраут.

"А, Невилл! Что ты там нашел?" спросила она, подходя к нему.

Невилл показал ей платье.

"О, это! Да, это платье Августы Лонгботтом. Она оставила его здесь много лет назад. Говорила, что оно ей больше не нужно."

Невилл удивленно посмотрел на профессора Спраут.

"Но… почему оно здесь?"

Профессор Спраут пожала плечами. "Она не объяснила. Просто сказала, что оно должно остаться в Хогвартсе. Может быть, она хотела, чтобы кто-то нашел его и использовал для чего-то хорошего."

Невилл задумался. Он не знал, что делать с платьем. Он не мог просто выбросить его. Это было бы неуважительно по отношению к его бабушке.

Вдруг ему пришла в голову идея.

Он отнес платье в мастерскую, где работали домовые эльфы. Он попросил их перешить платье в небольшие подушечки, наполненные успокаивающими травами.

Затем он раздал эти подушечки ученикам, которые страдали от кошмаров и тревоги.

Подушечки оказались очень эффективными. Ученики спали лучше, их кошмары исчезли, и они стали более спокойными и сосредоточенными.

Невилл улыбнулся. Он знал, что его бабушка была бы довольна. Ее платье, которое когда-то было источником его кошмаров, теперь помогало другим.

Иногда, когда Невилл видел ученика, спящего с подушечкой из бабушкиного платья, он вспоминал Снейпа. Он задавался вопросом, что случилось с ним после войны. Он надеялся, что он нашел покой и что его кошмары тоже исчезли.

Он понимал, что Снейп был сложным человеком, с темным прошлым и множеством секретов. Но он также понимал, что даже самые сложные люди заслуживают сочувствия и понимания.