Слепые глаза (гет)

На арене царила тишина. Даже приглушённый шорох дождя не доносился с серого, затянутого тучами неба. В каменистой местности, среди обрушившихся валунов, лежала маленькая фигура подростка — с угольно‑чёрными волосами, запятнанными его собственной алой кровью, которая омывала тело мерцающей лужей. Даже свирепая мать‑дракон, причинившая ему боль, молчала; всем присутствующим чувствовалась угасающая жизненная энергия, исходившая от мальчика.

В сознании зрителей звучала только одна мысль: «Мы убили Гарри Поттера. Наш спаситель, мальчик‑который‑выжил, ушёл».

«Что мы наделали?»

Они подстрекали дракона, даже применяя жалящие заклинания, чтобы разозлить зверя. Но Гарри просто стоял и смотрел на раненого дракона своими заплаканными изумрудными глазами. Никто не расслышал невнятных слов: «Простите их, ибо они слепы и не понимают, что делают». Он поднял глаза к облачному небу и прошептал: «Дай мне силы, чтобы поднять завесу».

Он глубоко вздохнул, прежде чем наложить разрушающие чары на цепи дракона. В восторге мать провозгласила свою свободу, но волшебники, слепые ко всему, кроме собственных желаний развлечения, отреагировали бурно. Они стреляли в дракона заклинание за заклинанием, освещая арену болезненным радужным сиянием. Разъярённая и испытывающая боль венгерская хвосторога дергалась и металась, будучи в опасной близости от того, чтобы уничтожить свои драгоценные яйца. Гарри увидел, что эти жизни почти угасают, и наложил защитное заклинание — не на себя, а на невинные яйца. Слегка беловатый прозрачный купол ожил и окружил кладку примерно полдюжины яиц.

Особо злое розовое заклинание пронзило шкуру дракона, оставив рубцы и тёмно‑золотую кровь. Она судорожно дернулась, и её когти прорвали грудь Гарри, вбив его в высокие стены арены. Толпа смеялась и издевалась над его безнадёжным положением. Его защитный барьер на мгновение замигал, но крепко удержался вокруг яиц. Неустрашимый Гарри медленно встал на ноги; кровь текла по его лицу — окровавленному, но непоколебимому.

Затем, к удивлению всех, кроме одного, Гарри открыл рот и начал петь. Слов не было, только ритмичные ноты, плывшие в воздухе, почти осязаемые. Его голос встретили грубым хриплым смехом и насмешками. Но дракон прислушался: она услышала его грубый подростковый голос и почувствовала, как магия окутывает её тёплыми, заботливыми объятиями, успокаивая гнев. Она прекратила рычать и осторожно свернулась клубком вокруг защитного купола, окружающего яйца. Закрыв жёлтые глаза со щелевидными зрачками, венгерская хвосторога — самый агрессивный дракон здесь — положила морду на передние лапы, словно уснула

Ошеломлённые укротители драконов застыли в замешательстве, а затем тоже услышали звуки музыки. Один за другим они опустили палочки и повернулись к Гарри. Постепенно толпа успокоилась — всех очаровал его голос. Это был грубый подростковый голос, едва достигший зрелости, но чистый и сладкий по тембру.

Теперь он пел на неизвестном языке, полном гласных и размеренных арий. Мягкие бледно‑зеленые огни, напоминающие весенние ростки, материализовались перед Гарри и затанцевали — это был танец надежды и обещания.

Музыка проникала в сердца слушателей, струилась по их телам, даря покой и удовлетворение. Непроизвольно в их сознании возникали видения — образы, вызванные сокровенными воспоминаниями о близких: радостные, полные любви. Слёзы текли по лицам многих; их глаза становились ясными и сверкали внутренним светом.

Слишком скоро случилась катастрофа. Скалистая арена, ослабленная каждым соперником, начала рушиться. Панические движения четырёх драконов оказались слишком разрушительными для стабилизирующих чар. Грохот предвещал оползень под ногами Гарри, но он не пошевелился — вернее, не мог. Бледный и ослабевший от потери крови, он продолжал петь, исчерпывая остатки своей магии голосом сердца. Песня внезапно оборвалась, когда он сорвался с каменистого оползня, оставив после себя звенящую тишину, пока затухающие отголоски землетрясения стихали.

Гермиона сидела в среднем ряду трибун, прижав руки ко рту; её заплаканные карие глаза не отрывались от тела её лучшего друга. Ибо не было сомнений: в его зелёных глазах больше не сверкало прежнее сияние.

Что он сделал? Почему он так поступил?

Её крик горя нарушил глухую тишину. Прорвавшись сквозь ряды зрителей, она выбежала на арену. Она слышала крики печали и недоверия позади себя, когда бросалась к Гарри. Она опустилась на колени у его изголовья, не обращая внимания на кровь, пропитавшую её джинсы, и по стеклянному блеску его когда‑то ярких изумрудных глаз поняла, что потеряла своего лучшего друга и что он никогда не вернётся. Гермиона уткнулась головой в его грудь, не замечая брызг едва тёплой алой крови, смешивавшейся со слезами, стекавшими по её щекам. Целители и преподаватели окружили их, требуя осмотреть Мальчика‑Выжившего.

«Что мы наделали?»

Затем на разбитом полу арены произошло чудо.

Гермиона почувствовала, как нежная тёплая рука вытерла её слёзы. Она подняла голову и увидела, как бледно‑золотистый образ Гарри выходит из его тела. Прозрачный, но отчётливо очерченный силуэт поднял одну руку и положил её ей на плечо; нежная и любящая улыбка озарила его лицо. Слёзы вновь навернулись в её глаза: она знала, что это был её Гарри — его душа.

Душа Гарри поднялась, и воцарилась тишина, полная трепета и удивления. Шаг за шагом он вышел из круга учителей и предстал перед толпой ведьм и волшебников, как сделал это полчаса назад.

И он улыбнулся.

Это была не радостная улыбка, а лёгкий грустный изгиб губ; тем не менее она обладала глубокой силой и излучала ощущение защищённости. Затем душа Гарри слегка повернулась к западу и открыла мерцающую золотую дверь, едва заметную во внезапном потоке солнечного света.

Последний образ, который Гермиона увидела, — его спина, исчезающая в новом приключении. Медленно мерцающие зелёные огни погасли. Отпустив теперь уже холодное тело, Гермиона огляделась вокруг и была поражена увиденным: впервые она увидела на лицах окружающего её волшебного мира любовь и сострадание, смешанные с печалью и стыдом. Она склонила голову и вытерла последние слёзы.

Он вернул волшебникам человечность: его песня очистила завесу ненависти, зависти и страха.

Спасибо тебе, Гарри, за то, что открыл им слепые глаза.