Без памяти (гет)

Очнуться в общественном туалете в луже из воды и собственной блевотины — сомнительное удовольствие. И мне довелось прочувствовать это на собственной шкуре буквально только что.

Голова болела, как от удара, во рту будто низзлы нагадили, мокрая одежда неприятно липла к телу, вонь стояла такая, что я едва сдерживался, чтобы не блевануть снова. Мерлин и Моргана, какого сраного пикси вообще происходит?

С трудом я смог открыть глаза и тут же увидел перед собой смутно знакомую физиономию. Очертания лица расплывались, но было очевидно, что это какой-то темноволосый парень. Я попытался сфокусировать взгляд на нём и успел увидеть, как выражение его лица меняется с сосредоточенного на расслабленное, а губы растягиваются в широченной улыбке.

— Живой, — голос парня мне тоже показался знакомым, но я в упор не мог вспомнить, откуда я могу его знать. — Крауч, ты чего тут?

Крауч? Я нахмурился. Это он мне? А, ну да, точно. Крауч — это я. Бартемиус-младший, если точнее. Как будто других мужских имён, кроме папашиного, не осталось. До какой же степени надо перестать соображать, чтобы собственное имя не сразу вспомнить? Сознание на мгновение прояснилось, кажется, я планировал зайти в «Дырявый котёл»… Это что же, я ухитрился так напиться, что ничего не помню? Или меня кто-то оглушил?

— Крауч! Эй! — перед моими глазами пощёлкали пальцами, и я снова обратил внимание на парня, сидящего передо мной на корточках. Кажется, я слишком глубоко ушёл в свои мысли, и он уже достаточно долго пытался до меня докричаться.

— Ты в порядке, Крауч? Слышишь меня?

— А? Да… Слышу… Не помню ничего… — я сел ровнее, тряхнул головой.

— У-у-у, как ты нажрался! Не боишься получить нагоняй от отца? — в голосе парня была отчётливо слышна насмешка, и я тут же огрызнулся.

— Хочу и нажираюсь! Это никого не касается! — недовольно поджав губы, я хотел потереть глаза, но, взглянув на свою руку, передумал. — Мы вместе пришли?

— Нет, конечно. С чего бы? Я зашёл-то на минуту — в туалет и купить что-нибудь на ужин. А тут ты валяешься. Башку вон об раковину разбил, придурок.

Я невольно потянулся к голове, но парень остановил меня.

— Да я залечил уже тебе всё. Что с тобой такое? Ты всегда производил впечатление такого правильного, знаешь, аж зубы сводит. А тут вдруг пьяный на полу в туалете валяешься.

— Вообще не представляю. Не помню ничего совершенно, — я снова тряхнул головой, пытаясь привести мысли в порядок, а потом попытался подняться на ноги, придерживаясь за раковину, но не смог — рука соскользнула с эмалированного края умывальника.

— Прямо-таки совсем ничего не помнишь? Даже меня? — парень усмехнулся, резко встал и подошёл ближе. Над головой что-то скрипнуло пару раз, а потом в туалете стало значительно тише. Вода перестала течь из крана. Затем парень вытащил откуда-то из кармана волшебную палочку, взмахнул ею, шепча очищающие заклинания, и через пару секунд я уже был сухим, относительно чистым и не сидел больше в грязной луже.

— Спасибо, — пробормотал я, уставившись на свои колени. — Ну, не прямо совсем ничего. Про себя я помню. Барти Крауч, волшебник, учился в Хогвартсе, отец заставил пойти работать в министерство…

Пока я говорил, воспоминания постепенно сами вылезали на поверхность, но я всё равно чувствовал, что что-то упускаю. Всё это было какое-то поверхностное, как будто о постороннем человеке. Никаких лиц в памяти не возникало, никаких имён тоже. И это было очень неприятно и даже как-то немного страшно. Ну не мог же я просто от выпитого пива, или что я там пил, настолько всё забыть! Не мог же?

Видимо, что-то такое отразилось у меня на лице, потому что парень присел снова передо мной на корточки, нахмурившись, и положил руку мне на плечо.

— Всё в порядке, не нервничай. Ты всё вспомнишь. Я — Сириус. Сириус Блэк, старший брат твоего… друга, Регулуса.

Стоило мне услышать имя, как в голове словно что-то щёлкнуло. Сириус Блэк, гриффиндорец, мечта всех девчонок и даже некоторых парней, любимец учителей и директора, наглый и самоуверенный. Вряд ли я с ним дружил. Но вместо того, чтобы посмеяться надо мной и бросить одного, он сидит тут со мной, помогает и всего один раз подколол меня насчёт отца.

Я поднял взгляд на Блэка, вздохнул. Кажется, он понял, что я вспомнил его, потому что снова растянул губы в усмешке.

— Всё, придурь, вставай. Жить будешь. И вспомнишь всё, что нужно, — Сириус снова встал и подал мне руку, помогая подняться следом. — Пойдём, съедим что-нибудь. Составишь мне компанию, раз ты тоже один. Или ты с гриффиндорцами за один стол не садишься?

— Почему ты решил, что я один?

Поесть я и правда не возражал — в животе было так пусто, что мне казалось, будто стенки желудка вот-вот слипнутся. Что такого было страшного в гриффиндорцах, чтобы с ними нельзя было сидеть рядом, я тоже не понимал. Разве что, возможно, в школе они вели себя отвратительно, вызывая лишь желание держаться от них всех подальше… Но сейчас я не видел в компании Блэка ничего страшного. А вот почему он был так уверен, что я пришёл один, было интересно.

— Да потому что тебя бы уже искали, если бы ты пришёл с кем-нибудь.

Да. Наверное, это было логично. Видимо, я всё-таки сильно напился, раз так плохо соображал. Но при этом было странно, что меня совершенно не шатало при ходьбе. Не мог же я протрезветь так быстро?

Мы вышли из туалета и, пройдя по небольшому узкому коридору, попали в крошечный душный зальчик «Дырявого котла». Народу там было совсем немного, с тусклых люстр, почти не дававших света, свисала клочьями декоративная паутина, а на барной стойке стояли самодельные светильники из турнепса с вырезанными в них жуткими рожами.

— Хэллоуин сегодня… — задумчиво произнёс я, осознавая, что весь этот декор в пабе не просто так. Надо же было так упиться, что даже число сегодняшнее забыл…

— Ага, — отозвался Сириус, усаживаясь за один из пустых столиков, и тут же вальяжно развалился на стуле, закинув ногу на ногу. — Везёт магглам, ничего не знают, могут спокойно праздновать и веселиться.

Я задумчиво кивнул. Воспоминания возвращались урывками, словно отзываясь на получаемую извне информацию. Вот Блэк сказал, что магглы ничего не знают, а я сразу вспомнил, что в Британии ввели военное положение из-за Тёмного Лорда. С подачи моего отца ввели, между прочим. Разрешили мракоборцам применять непростительные заклинания и сажать людей без суда и следствия за одно только наличие метки на предплечье.

А Блэк тем временем продолжал болтать.

— Первый Хэллоуин за последние несколько лет, который мы не отмечаем. Это же катастрофа! Но деваться некуда… Джеймс с семьёй вынужден скрываться, Ремус, как назло, приболел именно сегодня, у Питера тоже какие-то дела нарисовались. А я вынужден тут с тобой возиться. Эх… Но! — Сириус резко подался вперёд, взмахивая рукой. — Поверь мне, любая компания лучше, чем общество моей матушки. Готов спорить, старая грымза опять проводит какие-нибудь ритуалы, отмечая Самайн. А мне маггловский Хэллоуин больше по душе. Он как-то добрее, не знаю. А ты что думаешь, Крауч?

Я ничего не думал. Я натужно пытался вспомнить хоть что-нибудь ещё о себе и своей жизни, об окружавших меня людях… Да хоть о том же Регулусе, которого Сириус назвал моим другом. Но ничего не получалось, а вежливость требовала ответа на вопрос.

— Мне кажется, одно другому не мешает. В конце концов, ритуалы разные бывают. Традиционные на Самайн, как правило, хорошие, полезные. Они дом защищают от всяких бед. А колядки всякие — это скорее для детей развлечение. Как раз чтобы взрослым не мешать заниматься делами.

— Какой же ты зануда. Как был занудой в школе, так им и остался, — Сириус фыркнул. — Можно подумать, никаких других развлечений нет, кроме как конфеты выпрашивать. Ты просто не умеешь отдыхать.

Прозвучало это всё как-то обидно. Неужели я и правда такой, как Блэк описал? Не удивительно тогда, что я пришёл в паб один. Кому интересно с занудой время проводить? Хотелось ответить что-нибудь язвительное, но ничего в голову не приходило, поэтому я был вынужден сердито стиснуть зубы и уставиться в стол, чтобы скрыть своё настроение. Вот только Сириус всё равно всё понял и заметил.

— Да ладно тебе! Не обижайся. Я же не со зла. Лили вон тоже зануда редкостная, а Джеймс на ней женился.

Но больше он ничего сказать не успел, потому что его прервал появившийся домовик-официант, возникший из ниоткуда, чтобы спросить, чем желают ужинать господа волшебники. Господа волшебники переглянулись и, не сговариваясь, оба попросили чай. Сириус ещё решил взять себе кусок пирога с дичью, я же, немного подумав, остановил свой выбор на яблочном.

Разговор был прерван, возвращаться к прежней теме никто из нас не хотел, поэтому какое-то время мы сидели молча. А потом Блэк задал мне вопрос, от которого я чуть не подавился слюной и закашлялся.

— Крауч, что у вас было с моим братом?

— Что? В смысле? Ничего не было! — я несколько раз с силой стукнул себя по груди, чтобы прочистить горло, и шокировано уставился на своего собеседника. Ничего такого я не помнил. Хотя, при том, что я вообще на удивление мало что помнил, исключать такой вариант было нельзя. Но всё же мне казалось, что вряд ли меня с Регулусом связывало что-то, кроме дружбы.

— Да? Что-то не похоже… Он с самого первого курса все разговоры к тебе сводил. Никогда и ни от кого у него так глаза не горели, как от тебя. Невозможно настолько восторгаться человеком, не испытывая к нему никаких чувств. Он был слишком очевидно в тебя влюблён. А при том, сколько вы времени проводили вместе, ты его чувства явно поощрял.

— Я… — прервав себя на полуслове, я на мгновение опустил взгляд, а потом снова посмотрел на Сириуса. Что сказать на это, я не знал. И было совершенно не понятно, то ли Блэк обвинял меня в чём-то, то ли просто хотел узнать подробности. А я не помнил ничего.

Наверное, я выглядел очень растерянно, потому что Сириус внезапно улыбнулся как-то грустно, а затем, перегнувшись ко мне через стол, легонько потрепал по волосам.

— Эх ты… Не умеешь ты пить. Лучше больше не пытайся, ладно? И в Мунго зайди сегодня же. Похоже, ты сильно о раковину головой приложился.

Снова появился домовик-официант — теперь уже с нашим заказом. Расставил перед нами чашки и тарелки, а затем исчез. Видимо, отправился на кухню. А мы с Блэком снова замолчали. Неловкость, повисшую между нами, казалось, можно было потрогать, настолько ощутимой она была. Я не понимал, что происходит. То он подкалывает меня, то вроде как заботится, то обвиняет непонятно в чём, то опять проявляет какое-то снисходительное участие.

Сделав глоток чая, я поморщился — он был слишком крепким и явно с сахаром. Противным, одним словом. Это можно было, конечно, исправить молоком, но его, увы, не было. Сириус же буквально в пару глотков ополовинил свою чашку и принялся за пирог. Мне же кусок в горло не лез, хотя я чувствовал себя голодным. Было как-то очень не по себе. Будто должно произойти что-то неприятное.

И в ту же секунду, будто в ответ на мои мысли, вилка с грохотом выпала из рук Сириуса, а сам он вскочил, роняя стул. Я невольно встал следом за ним, вглядываясь в его побледневшее лицо и полные ужаса глаза, чувствуя, как к горлу подкатывает паника. Что-то случилось. Все тут же повернулись в нашу сторону, но это не имело никакого значения.

— Годрикова впадина, улица Певереллов, пятьдесят… — едва слышно выдохнул Блэк, глядя в пространство перед собой. — Крыса!

— Что? — я ничего не понял из его бормотания, а тугой комок страха уже свернулся в пищеводе, распирая его изнутри.

— Я вспомнил адрес. Их сдали. Прости, мне надо бежать.

— Стой!

Не знаю, чем я руководствовался. Наверное, просто хотел объяснений, а Сириус намеревался сбежать, ничего толком не сказав. Поэтому я и попытался удержать его, схватив за руку. А он, не ожидав, что я так сделаю, уже настроился на трансгрессию, поэтому перенесло нас обоих. Не рассчитывая на попутчика, Блэк не удержался на ногах и рухнул на мощёную дорогу, а я повалился на него сверху.

Мы оказались на улице какого-то небольшого старинного городка. Моросил дождь, фонари едва справлялись с освещением, а украшенные к Хэллоуину дома выглядели слишком печально и блёкло для праздника.

— Ты зачем за мной увязался, придурок? — Сириус резко спихнул меня с себя, вскакивая, а я не удержался и вскрикнул от боли, пронзивший ногу.

— Потому что ты ничего не объяснил! — я задрал штанину, сразу почувствовав пальцами влагу, и увидел, что нога ниже колена глубоко разодрана. Расщепило…

— А я и не должен тебе ничего объяснять! — рявкнул Блэк и, поспешно оглядевшись, побежал вниз по улице. Я скорее поднялся тоже, но стоило мне опереться на повреждённую ногу, как я чуть не упал от острой боли и зажмурился так, что из глаз выступили слёзы.

— Блэк! Блэк, стой! Сириус! — я намерен был добиться объяснений и похромал следом за ним, пытаясь ускориться. Стоило мне назвать его по имени, как Сириус притормозил и обернулся, увидел, как я ковыляю следом, выругался и вернулся.

— Мантикора тебя задери, Крауч! Тебе заняться нечем? — Блэк перекинул мою руку через плечо, и я тут же повис на нём. За те несколько шагов, что я прошёл, лоб у меня покрылся испариной, ощущения были такие, что я сейчас хлопнусь в обморок от боли.

— Что происходит, Блэк? Кого сдали?

Поджав недовольно губы, Сириус стремительно зашагал по улице в нужном ему направлении. Я едва поспевал за ним, прыгая на одной ноге и цепляясь за его куртку, чтобы не упасть. Наконец, через несколько шагов он снова заговорил.

— Поттеров. Они прятались под Фиделиусом. Сам-знаешь-кому зачем-то потребовался их сын, и им пришлось прятаться.

— А хранитель? — я не до конца сформулировал свой вопрос, не очень понимая, что именно хочу узнать, но Сириусу и не нужны были чёткие формулировки.

— Мы решили поступить хитро. Всем сказали, что хранителем буду я, а на самом деле сделали им другого человека. А он… Он сдал их.

— Погоди… То есть ты хочешь сказать, что мы сейчас идём в дом, который сейчас должен разносить самый сильный и опасный маг последних десятилетий?! Ты грёбаный псих!

— Там мои друзья! И маленький ребёнок! — Сириус резко остановился и попытался сбросить мою руку с плеча. — А тебя я с собой не звал!

— Один ты туда не пойдёшь точно, — я крепче вцепился в куртку Блэка. — У двоих шансов выжить больше.

Не знаю, что на меня нашло. Но почему-то остаться одному с кровоточащей ногой мне было страшнее, чем влезть в бой с опасным магом, помогая людям, с которыми даже не общался. Сириус посмотрел на меня с нескрываемым скепсисом, задержав взгляд на до сих пор задранной штанине, потом вздохнул и пошёл дальше, не пытаясь больше от меня отвязаться.

— Я бы поспорил, что нас двое. Максимум полтора.

Я не стал отвечать на очередной подкол. Что бы там Блэк ни думал о моей способности сражаться, я не хотел оставаться один в незнакомом месте.

* * *

Дошли мы до нужного дома быстро. Я даже рот приоткрыл, с ужасом разглядывая то, что осталось от здания. Половина второго этажа просто отсутствовала, стены вокруг были чёрные, будто обгоревшие. Выглядело всё так, будто там был взрыв.

Пока я пытался справиться с эмоциями, Сириус сбросил-таки мою руку с плеча и кинулся в дом. Осознав, что он оставил меня одного на улице, я поковылял следом.

В доме был разгром. Вся мебель была поломана и перевёрнута, под ногами хрустело битое стекло. Я медленно шёл от входной двери по широкому холлу, настороженно сжимая в руках волшебную палочку и оглядываясь по сторонам. На глаза попалась безжизненная рука, виднеющаяся из-за дивана, и я вздрогнул, невольно отшатнувшись.

Было слишком тихо, никаких звуков боя, и это пугало не на шутку. Я даже хотел позвать Блэка, но в последний момент передумал. Вдруг там западня? Вдруг его поймали, а я выдам своё присутствие и лишусь преимущества… Хотя, конечно, с моей ногой сейчас преимущество было бы очень сомнительным. Но всё же.

На лестнице, ведущей на второй этаж, раздались шаги, и я нервно отпрыгнул, направив палочку в сторону ступеней, готовый в любую секунду выстрелить заклинанием. Но, к счастью, это оказался Блэк. От облегчения я сел прямо там, где стоял. Просто сполз по стенке на пол, устало вытирая лоб рукой. Сириус выглядел откровенно паршиво — как будто убили не его друзей, а его самого.

— Крауч! Ты чего опять на полу? — Блэка аж перекосило, он кинулся ко мне, усаживаясь опять передо мной на корточки. И только в этот момент я заметил, что у него на руках спящий ребёнок. — Ты в порядке?

— Да, я… Я просто… Всё нормально, — я попытался подняться, и Сириус тут же подхватил меня под локоть, помогая. — А это… Ребёнок?

— Гарри… Это их сын. Каким-то чудом выжил. Я ничего не понимаю. Тут никого больше нет. Только… Только они.

— Его в Мунго надо, — я нахмурился, разглядывая мальчика. На лбу у него был кровоточащий порез, ни один ребёнок не смог бы спать с таким. А значит, он был, скорее всего, без сознания. — Посмотри, его чем-то зацепило. Это нехорошо, надо чем-то обработать лоб и вообще всё проверить. Мало ли…

— Да, наверное, — Сириус затравленно огляделся. — Давай ты его туда отнесёшь. Ногу тебе заодно подлечат. А у меня ещё дела… Надо… Надо кое-что сделать.

— Ты куда это собрался? — глаза Блэка забегали, он явно избегал смотреть на меня, и тут меня осенило. Он решил поквитаться с тем, кто был хранителем тайны! — Блэк, ты никуда не пойдёшь. Даже не думай!

— Крауч, ты не понимаешь! Мне очень надо, — Блэк попытался пихнуть мне в руки ребёнка, но я не дал ему этого сделать.

— Нет, я всё понимаю! Ты импульсивный идиот! Хочешь разобраться с хранителем, но ни драккла не продумал!

— Он их предал! Он всех нас предал! — Сириус снова попытался отдать мне ребёнка.

— Это ты знаешь, что он предал. А все вокруг уверены, что это сделал ты, придурок! И если ты сейчас пойдёшь с ним разбираться, это всё закончится тем, что он тебя спровоцирует, ты убьёшь его, и на тебя повесят сразу три смерти!

— И правильно сделают. Я и правда виноват. Это была моя идея с хранителем. Я поручил их безопасность предателю, а надо было самому.

— Они могли с тобой не согласиться. Могли вообще замкнуть Фиделиус на себя. Они тоже ответственны за это. А уж как виноват этот ваш предатель, я уже и не говорю! Так что нечего брать всю ответственность на себя одного, — главное сейчас было не дать Сириусу сплавить мне ребёнка, иначе у меня не осталось бы никаких шансов удержать его. Его праведный гнев сейчас был плохим помощником. — У мелкого есть какие-нибудь ещё родственники?

— Я не… Я не знаю, — Сириус шумно выдохнул сквозь зубы. — У Лили была сестра, но она маггла. Это плохой вариант. Она не любила Лили, она ненавидит магию, она не справится с ребёнком-волшебником.

— А ещё кто-нибудь? Бабушки, дедушки? Может, крёстные родители? — я намеревался выяснить, кто может позаботиться о ребёнке, кого позвать на помощь, пока я буду пытаться образумить этого упрямца.

— Нет, никого… Я его крёстный, но больше никого…

— И ты хочешь обречь себя на тюремный срок?! — я чуть не задохнулся от возмущения. — Ты единственный оставшийся у ребёнка близкий человек! И ты готов одним махом окончательно сломать жизнь и себе, и мелкому?! Ты с ума сошёл?!

Тут на улице раздался хлопок, будто кто-то трансгрессировал, и мы с Сириусом синхронно вздрогнули. Это мог быть кто угодно и с какими угодно намерениями. Я даже невольно прижался к Блэку и схватил его за плечо. Дверь грохнула, распахиваясь, и весь дверной проём закрыла собой огромная фигура.

— Хагрид! — Блэк облегчённо вздохнул, а у меня подкосились ноги, и я чуть не упал, слишком уж нервозный выдался вечер. — Хагрид! Как хорошо, что ты тут!

— А, Сириус! Привет. Да мне, эта, профессор Дамблдор сказал. Беда, говорит, случилась. С домовиком школьным меня отправил. А этот чевой-то тут? Крауч, да?

— Это со мной, увязался следом. Он нашёл их, Хагрид, понимаешь? Сам-знаешь-кто их нашёл! Убил Джеймса и Лили! Хагрид, я тебя прошу, возьми Гарри, позаботься о нём. Покажи его Дамблдору или в Мугно. Видишь, у него тут царапина какая-то. Пожалуйста, Хагрид. А мне… Мне надо ещё кое-какие дела закончить.

— Э… Ладно, да, — кажется, Хагрид не успевал за ходом мысли Сириуса и не до конца осознал ещё, что произошло, потому что действовал и говорил он как-то заторможенно. Видимо, первый шок от известий вверг его в ступор. — А как же я отсюдова-то… Я же, эта, не умею.

Пока Хагрид соображал, Блэк уже впихнул ему в руки ребёнка, поправляя на ходу сползающее одеяло.

— Я Джеймсу одалживал свой мотоцикл. Он достаточно большой и может летать. Возьми его, он должен там где-то в сарае быть.

— Ага… Ладно, — Хагрид медленно кивнул и, прижимая малыша к своей огромной груди вышел из дома.

А я тут же вцепился Блэку в руку, не давая ему никуда уйти без меня.

— Крауч, пусти.

— Нет.

— Пусти, тебе говорят! — Сириус попытался отодрать меня от себя, но я только крепче сжал его плечо. — Мне надо найти его!

— Тебе нельзя! Тебя посадят! А у тебя ребёнок маленький остался! Ты хочешь его бросить одного?!

— Дамблдор о нём позаботится!

— Делать ему больше нечего, как о всяких спиногрызах заботиться! У него целая школа ещё таких! Ты его крёстный, и ты готов его бросить?!

— Предатель заслуживает наказания. Крауч, пусти.

— Нет! — я ещё сильнее вцепился в Блэка и задышал часто и глубоко. Не помню, откуда я это знал, но я точно помнил, что от такого дыхания можно упасть в обморок. Видит Мерлин, я не хотел этого делать, но обстоятельства вынуждали меня идти на крайние меры. — Не думал, что ты такой жестокий. Ладно мелкий, ты его с полувеликаном отправил. А как же я? Меня ты готов вообще одного бросить тут? В пустом доме, полном мертвецов, с серьёзной раной на ноге! Я не смогу трансгрессировать в таком состоянии!

— Вызови своего домовика, он тебя доставит в Мунго, — Блэк оскалился в очередной попытке вырваться, но я держался крепко, а он, видимо, не хотел применять силу.

— Сириус, мне плохо. Я сейчас сознание потеряю, — и я почти не врал. От боли в ноге мне действительно было очень нехорошо, а от частого дыхания уже начала кружиться голова.

— Крауч, ты ебанутый?! Прекрати сейчас же! — он встряхнул меня за плечи, но этим сделал только хуже; я закашлялся, поперхнувшись слюной, в глазах потемнело, и я стал заваливаться куда-то на бок, не удержавшись на ногах. — Барти!

Это был первый раз за вечер, когда он назвал меня по имени. Да ещё и с таким страхом в голосе. Неужели мой план сработал, и он задержится? Но на этой мысли моё сознание всё же решило меня покинуть, додышался.

* * *

— Барти! Барти! Мерлин, да что с тобой?

Я почувствовал под спиной жёсткую поверхность пола, тёплые руки, касающиеся моего лица. Неприятная дрожь в теле говорила о том, что в сознание меня приводили заклинанием, потому что в противном случае я чувствовал бы только слабость. С трудом разлепив глаза, я увидел перед собой обеспокоенное лицо Сириуса. Опять. Как там говорят? Один раз — случайность, два раза — совпадение, три раза — система? В любом случае тенденция мне не нравилась, и я предпочёл бы на совпадении закончить, не превращая это в систему.

— Очнулся… Мерлин, Крауч, ты издеваешься, наверное?

— Н-нет. Я не… — я осторожно приподнялся на локтях, и в ту же секунду у меня снова закружилась голова. Перестарался, кажется. — Не оставляй меня одного, пожалуйста. Мне страшно. Я почти ничего не помню и не понимаю, почему.

— Я тебе уже говорил, вызови домовика, он тебя отправит хоть домой, хоть в Мунго, куда скажешь, — Сириус провёл руками по лицу, а затем помог мне сесть.

— Я не помню ни одного имени… Я даже не помню, есть ли у нас вообще домовики.

— Наверняка есть. И зачем ты только увязался за мной, Мерлин… И с ногой всё было бы в порядке, и не впутался бы в это дерьмо.

— А ты понаделал бы глупостей, — я нахмурился и поджал губы. — Сириус, пожалуйста…

— Что «пожалуйста»? Что «пожалуйста»? Хватит меня по имени называть! Ты за все годы, что мы вместе учились, ни разу не назвал меня по имени! Не больше пары фраз из себя в мой адрес выдавил за всё время! Так что не надо теперь делать вид, что тебе есть дело до меня или моих друзей!

Блэк вскочил, намереваясь опять сбежать, но я схватил его за штанину. Я не мог себе это объяснить, но я почему-то до ужаса не хотел, чтобы он отправился поквитаться с предателем, кем бы он ни был. Это не должно было закончиться ничем хорошим.

— Да что ты цепляешься за меня?!

— Сириус, послушай. Подожди. Пожалуйста, дай мне сказать. Я… Я не знаю, почему мы не общались в школе. Не помню просто. Не знаю, почему не помню, но это так. Я не знаю, почему мы не общались, наверное, были причины. Но сейчас я этого не помню. И я вижу, что ты сейчас на грани того, чтобы совершить самую большую глупость в жизни. Остановись, пожалуйста.

— Зачем тебе это? — Сириус поджал губы и с каким-то непонятным выражением лица посмотрел на меня сверху вниз.

— Не знаю, — честно ответил я. — Мне страшно. Я ничего и никого не помню, сейчас у меня есть только ты. И если ты сейчас уйдёшь, я чувствую, что это всё плохо кончится.

Блэк вздохнул, спрятал лицо в ладонях и всё же опустился рядом со мной. Потом он медленно отнял руки от лица и с плохо скрываемой болью посмотрел на меня.

— Я не могу вот так просто отпустить ситуацию, будто ничего не произошло. Мой друг предал меня и других моих друзей. Я просто спать не смогу, зная, что он там где-то ходит безнаказанный. Что ты предлагаешь?

— Заяви на него в аврорат. Расскажи всё как есть. Я через отца договорюсь, чтобы всё сделали тихо, чтобы он ничего не заподозрил. Его арестуют и отдадут дементорам. Сейчас следствие ведут быстро.

— Ты правда ничего не помнишь? — Блэк внезапно решил сменить тему.

— Не знаю. Наверное, всё-таки не прямо ничего, но многое, — я пожал плечами. — А есть что-то такое особенное, что мне надо или не надо помнить?

— Не знаю, — в тон мне ответил Сириус. — Просто я подумал… Раз ты вдруг всё забыл, может, нам стоит попробовать начать всё сначала? Ну, общение…

— Давай, — легко согласился я. Не знаю уж, что там такое у нас было, что мы не общались, память отказывалась мне выдавать нужные воспоминания. Но сейчас я не испытывал по отношению к Блэку никакого негатива, даже наоборот. В конце концов, он ведь за весь вечер так ни разу и не кинул меня одного. Если бы действительно хотел, никакие мои просьбы и уговоры его не убедили бы.

Моё согласие подействовало на Сириуса волшебным образом. Его лицо сразу посветлело, часть скорбных складок на лице разгладилась, и только нечеловеческая тоска из глаз никуда не ушла, но всё равно теперь он выглядел гораздо живее, чем ещё пару мгновений назад. Он даже попытался улыбнуться. Вышло криво, но всё же.

— Давай-ка доставим тебя в Мунго, не нравится мне твоя рана.

Я опустил взгляд на ноги. Штанина успела спуститься, но не до конца, и было видно, что кровь всё ещё течёт. Не так сильно, как в самом начале, но брюки и носок уже промокли насквозь, голень болезненно пульсировала.

— Пойдём-пойдём, — Блэк встал, подхватил меня под мышки и поставил на ноги. — Чем раньше обратимся, тем быстрее тебя отпустят.

— А ты потом свалишь бить морду этому своему бывшему приятелю, да?

— Нет, не свалю, обещаю. Если хочешь, я тебя даже подожду, пока тебе ногу лечат.

— Ладно, — я кивнул и ухватил Сириуса за руки. Он тоже кивнул, зачем-то прижал меня к себе и трансгрессировал.

* * *

В Мунго было светло и пахло лекарственными зельями. Несколько человек сидело в коридоре, ожидая, когда их пригласят к целителю. Усадив меня на один из диванчиков рядом с какой-то пожилой дамой, у которой на голове вместо волос росли цветы, Блэк подошёл к молодой ведьме за стойкой регистрации и, наклонившись к ней, начал что-то вдохновенно говорить, время от времени взмахивая руками и указывая на меня. Девушка пару раз приподнималась, смотрела на меня, кивала, потом записала что-то в журнал, а потом взмахнула палочкой, из которой вылетела серебристая белка и поскакала куда-то. Через минуту на первый этаж с хлопком трансгрессировала пара санитаров и сразу же направились ко мне.

— Мистер Крауч, добрый вечер, — кивнул мне один из них. — Сейчас мы вас доставим в палату, потом вас осмотрит целитель. Если всё будет в порядке, завтра утром мы вас отпустим.

— Утром? — голос у меня дрогнул, и я тут же принялся высматривать за их спинами Сириуса. Санитары тем временем подхватили меня заклинанием и разместили на носилки.

— Да, мистер Крауч. Вам следовало обратиться к нам сразу же, тогда всё было бы проще и быстрее. Сейчас не ясно, в каком состоянии ваша рана, нужно, чтобы целитель понаблюдал вас, чтобы не было осложнений.

Я в панике начал вертеться на носилках, чтобы увидеть, где Блэк. Он обещал меня дождаться, но до утра он вряд ли досидит. Ещё не хватало, чтобы он побежал мстить, пользуясь тем, что я не смогу его остановить. Но Сириус подошёл раньше, чем я его увидел.

— Эй, ну как ты? — пока врачи несли меня к палате, он шёл рядом, нервно одёргивая куртку.

— Меня до утра продержат.

— Ничего себе! — Блэк взлохматил себе волосы. — Тебе надо было сразу в Мунго отправляться, а не таскаться со мной.

— Я не мог. И ты знаешь, почему, — я недовольно поджал губы. — Только попробуй отправиться его искать, пока я здесь.

— Нет, я же обещал. Если хочешь, утром, как тебя отпустят, вместе пойдём в аврорат.

— Только попробуй сбежать, — я зажмурился, покачал головой и внезапно почувствовал, как меня треплют по волосам. Резко открыв глаза, я взглянул на Блэка, но тот шёл рядом, как ни в чём не бывало.

В палате я был один. Целитель пришёл почти сразу, осмотрел мою ногу, обработал несколькими зельями, в одном из которых я узнал бадьян, забинтовал и оставил на тумбочке стакан с зельем сна без сновидений. Брюки мои отправились, как мне сказали, в стирку. Рубашку мне предложили заменить на что-то, напоминающее пижаму, но переодеваться я не спешил.

Когда целитель ушёл, в палату ко мне тут же просочился Сириус. Конечно, я ничего не помнил и пока никому об этом не говорил, но что-то мне подсказывало, что вёл он себя далеко не как обычно. То ли смерть друзей на него так повлияла, то ли что, но я был почти уверен, что в любое другое время он бы так со мной не возился.

Усевшись ко мне на кровать, Блэк сначала долго молчал, потом начал рассказывать истории из своей жизни. Как его первый раз расщепило при трансгрессии, как они с Джеймсом тренировали заклинания и что-то у них пошло не так, после чего оба ходили с рогами почти неделю, потому что мадам Помфри отказалась их лечить — в качестве наказания за несоблюдение правил безопасности во время тренировки. Потом ещё что-то рассказывал, я начал дремать и плохо запомнил.

А потом всю мою сонливость как рукой сняло — дверь в палату резко распахнулась, и на пороге возник мой отец. Не то чтобы я узнал его сразу, нет. Просто догадался, что это он.

— Бартемиус, в чём дело?

Ни тебе «привет», ни тебе «как себя чувствуешь». Шикарно просто. Сириус, почти лежавший у меня в ногах, тут же подобрался, сел ровнее, чувствуя ту же неловкость в присутствии моего отца, что и я. Но мистер Крауч-старший будто и не заметил, что я не один.

— Мне сообщили, что ты ранен. В чём дело?

Обалденная формулировочка. Не «что случилось», а «в чём дело». А уж какие интонации! В этом весь мой отец.

От последней мысли меня передёрнуло — до его появления я и не помнил, какой он бывает мерзкий и грубый. А сейчас вот вспомнил. Отвратительно.

— Меня расщепило при трансгрессии, — я пожал плечами. А что я мог ещё сказать? Не врать же. И без того недовольное лицо отца тут же перекосило, он презрительно поджал губы, сморщил нос, как будто увидел грязь, и посмотрел на меня так, что мне тут же захотелось исчезнуть.

— Я разочарован. Волшебники, которые умеют трансгрессировать, на больничной койке из-за этого не оказываются. Расщепление — удел алкоголиков и неумёх.

— Это я виноват, сэр, простите, — влез в разговор Сириус. — Я трансгрессировал и не учёл, что нас двое.

— Молодой человек, вас не учили не перебивать? — отец послал Блэку такой же презрительный взгляд, что и мне перед этим, а затем снова повернулся ко мне. — Я разочарован.

Больше он мне ничего не сказал, только покачал головой и вышел из палаты. Сириус проводил его обалдевшим взглядом, потом повернулся ко мне.

— Ну у тебя и папаша… Нет, я слышал, что он зверюга, но чтобы настолько… — он развёл руками. — Они бы с моей мамашей спелись. Она тоже… стерва та ещё. Как ты с ним живёшь вообще?

— Без понятия. Как-то живу, — я пожал плечами.

— Я бы сбежал. Это ж с ума сойти можно — каждый раз такое выслушивать.

Какое-то время мы ещё болтали, Сириус жаловался на родителей, на кузин, старательно обходил вниманием Регулуса, хотя мне было гораздо интереснее послушать про него. Но долго я не высидел, не прошло и часа, как я заснул.

* * *

Утром, когда я проснулся, я обнаружил Блэка по прежнему лежащим у меня в ногах. Правда, теперь он спал, обняв меня рукой за колени. Это выглядело странно, и мне стало как-то не по себе. В этом было что-то слишком интимное, не для просто знакомых. Поёжившись, я подтянул ноги к себе. Сириус завозился, почувствовав сквозь сон, что что-то поменялось, приподнялся на локтях, хлопая глазами, мутным взглядом посмотрел на меня.

— Барти? — его голос спросонья звучал сипло. — Как нога? Болит?

Я прислушался к собственным ощущениям и покачал головой. Кажется, всё было действительно в порядке. Блэк слабо улыбнулся и сел, вытаскивая из-под себя одеяло.

— Надо, наверное, целителя позвать. Пускай посмотрит, как там у тебя, и отпустит уже.

— Ага, — я кивнул и подёргал бинты на ноге. — А потом сразу в отдел правопорядка. Нужно им всё рассказать. На самом деле это хорошо, что тебя пока не ловят. Это значит, что информация ещё не просочилась и никто не успел сделать неправильные выводы.

— Да, наверное, — Блэк задумчиво уставился в окно, расположенное в противоположной от входа стене, почти у меня за спиной. — Никогда не думал, что скажу это, но… Ты классный парень, Барти. И отличный друг. Правда. Жаль, что при таких обстоятельствах…

Он явно не договорил, что хотел. То ли не смог нормально сформулировать мысль, то ли не был до конца уверен, что стоит говорить то, что думает, то ли ещё что. Я не стал ничего уточнять и переспрашивать. В конце концов, уж как вышло. Лично мне гораздо больше было жаль, что я ничего не помню. Хотя, возможно, это был мой шанс начать что-то заново, исправить какие-то ошибки… Кто знает?

Сириус не успел позвать целителя, тот пришёл сам. Снял бинты, осмотрел ногу, применил несколько диагностических заклинаний и удовлетворённо кивнул.

— Всё в порядке, снова можете бегать. Старайтесь в дальнейшем быть внимательнее. И, если вдруг что, не тяните, сразу обращайтесь к нам с любыми травмами.

— Да, я постараюсь. Спасибо.

Брюки мне вернули идеально чистыми и выглаженными — видимо, местные домовики постарались. Хорошо бы было, конечно, ещё и рубашку сменить, потому что я в итоге спал в ней, но сейчас важнее было проконтролировать, что Блэк дойдёт до министерства и всё расскажет. Несмотря на то, что сегодня было воскресенье, судя по календарю, наверняка там были какие-то дежурные, готовые принять заявление.

* * *

Даже при том, что был выходной, в министерстве было полно народу. Дождавшись лифта, мы с Блэком спустились на нужный этаж и, пройдя по длинному извилистому коридору, дошли до кабинетов рядовых мракоборцев. Вряд ли в воскресенье на месте был бы кто-нибудь из начальства, поэтому логичнее было поискать дежурных.

Тут одна из дверей открылась, и из кабинета вышел парень, с виду на пару лет старше Блэка. Увидев нас, он тут же подошёл ближе.

— Фрэнк, дружище! — Сириус криво улыбнулся, раскрывая объятия подошедшему мракоборцу.

— Сириус, привет! Не ожидал тебя тут увидеть. Крауч, — если Блэка парень похлопал по плечу, то мне лишь кивнул. — Отца своего ищешь?

— А, нет, не ищу, — глаза б мои его не видели после его ночного визита ко мне в палату. — Я просто хотел убедиться, что вот… товарищ… не пойдёт вершить самосуд.

Я поджал губы и строго посмотрел на Сириуса.

— Абсолютно всё расскажи, даже то, что тебе может показаться неважным. Ты мне обещал.

— Да, да, я помню, — губы Сириуса дрогнули, он взглянул на ничего не понимающего Фрэнка, затем снова посмотрел на меня. — Береги себя…

С этими словами он потрепал меня по волосам (что за дурацкая манера!), а затем подхватил мракоборца под локоть и повёл обратно в сторону кабинета, откуда тот вышел.

— Пойдём, Фрэнк, надо серьёзно поговорить.

* * *

Дома я оказался ещё очень нескоро — выбраться из министерства было целым квестом, в ходе которого я узнал о себе много нового. Оказалось, что я работаю секретарём в отделе магического хозяйства (это даже звучало страшно), ушёл накануне с работы на час раньше положенного, никого не предупредив, и вообще самоуверенный и наглый тип, который считает, что раз отец — глава отдела магического правопорядка, то мне всё дозволено. В итоге я просто сбежал от своего начальника, пока он не начал брызгать слюной во все стороны, и постарался затеряться в атриуме среди волшебников. Но он будто бы маячок на меня повесил, потому что оторваться не получалось, и тогда я просто заскочил в камин и выпалил первое, что пришло в голову. Мне повезло — домашний камин отозвался на фразу «дом семьи Краучей», и уже меньше чем через минуту я вывалился на пол в холле у себя дома.

Правда, о том, что я попал именно к себе домой, узнал я не сразу, только после того, как рядом со мной возникла причитающая домовушка, назвавшая меня молодым хозяином. Винки (именно так она себя назвала) тут же очистила меня от золы и хотела было тащить в столовую обедать, но я отказался, сославшись на необходимость сходить в душ. Винки восприняла это как руководство к действию и тут же исчезла, предупредив, что принесёт чистое полотенце, а я поплёлся на второй этаж, предполагая, что ванная комната должна быть там.

То ли память всё же не окончательно мне отказала, то ли мне просто повезло, но ванная действительно оказалась наверху. Винки, подготовив всё, что требовалось, оставила дверь открытой — не знаю, зачем, но сейчас это было очень кстати. Перспектива заглядывать во все двери в поисках нужного мне помещения меня как-то не прельщала совершенно. Я пока не был готов признаваться всем, что у меня серьёзные проблемы, одного Сириуса было больше чем достаточно.

Закрыв за собой дверь в ванную комнату, я прижался к ней спиной и вздохнул. Интересно, как он там? Всё в порядке или нет? Я ведь хотел помочь, но вдруг наоборот только добавил проблем? В любом случае сейчас выяснить это не представлялось возможным. Пока он всё расскажет, пока они всё запишут, пока зададут ещё тысячу уточняющих вопросов… Могут ещё и задержать до выяснения обстоятельств! Мне ничего не оставалось делать, кроме как ждать.

Сняв рубашку и кинув её на пол, я собрался снимать и брюки, но тут мой взгляд зацепился за какое-то тёмное вытянутое пятно на левой руке. Подсознание сработало быстрее, чем я успел хоть что-то понять.

— Блять!!! — если бы я мог отбросить в сторону собственную руку, я бы непременно это сделал. — Блять!!!

Тёмная метка. Тёмная, мать её, метка. Какого ебучего Мерлина?! Сердце стучало где-то в ушах, не давая дышать, ноги задрожали. Когда? Как? Какого драккла эта дрянь делает у меня на руке? Я ничего не помнил, ничего не понимал. Как такое могло произойти?

— Ма-а-ам!!! Мама!!! — заорав дурным голосом, я выскочил из ванной комнаты, потом спохватился, что фактически выставил предплечье на всеобщее обозрение, поспешно вернулся и натянул рубашку обратно. — Мама!!!

На мои вопли из одной из комнат выскочила женщина средних лет и кинулась ко мне. Дожили. Кто и что со мной сделал, интересно, что я не узнаю родных и знакомых, не помню почти ничего из своей жизни и при этом ещё и имею метку Тёмного лорда?

— Барти, сынок, что случилось? — женщина… нет, стоп, мама. Это мама, а не просто какая-то женщина. Мама обхватила моё лицо ладонями, привстав на цыпочки, чтобы дотянуться, и мне сразу стало как-то легче. Хоть кто-то из родителей ко мне относится тепло и по-доброму.

— Мама, отец дома, ты не знаешь?

— Нет… У него заседание Визенгамота перенесли на сегодня. Ты в порядке? Ты так кричал, я испугалась.

Мерлин, знала бы она, как испугался я! Наверное, это было не так уж плохо, что отца дома не было. Бежать к нему сразу с таким известием было немного страшно, хотя признаюсь честно, я в первый момент именно так и хотел сделать.

— Всё в порядке, мам. Просто вспомнил кое-что важное, надо было с ним поговорить. Но раз его нет, тогда потом.

— Уверен? Вчера из Мунго присылали патронуса, сказали, что ты ранен. Отец посреди ночи сорвался к тебе, я даже не ожидала…

— Да, мамуль, всё хорошо, правда. Просто ногу расщепило. С другом неудачно трансгрессировал, он хотел своих тоже знакомых поздравить. Вчера же праздник был.

Мама всплеснула руками.

— Вы что же, пьяными трансгрессировали? Барти, ну как же так!

— Да не пили мы, мам, просто так получилось. Не нервничай, — я обнял её покрепче, чмокнул в макушку, а затем отстранился. — Я вообще в душ сейчас шёл. Всё, не переживай, всё в порядке.

Вывернувшись из объятий матери, я скрылся в ванной комнате и запер дверь заклинанием. Мерлин и Моргана, во что я вляпался? Включив воду посильнее, я с силой укусил себя за кулак, зажмурился и с тихим стоном сполз по двери на пол. Что же делать? Наверное, всё же надо было поговорить с отцом, рассказать ему всё, как есть, попросить помощи. Вот только… Какова вероятность его неадекватной реакции? Вдруг он решит, что я ему не сын больше, и не захочет разбираться даже, а сразу прикажет кинуть меня в Азкабан? С него станется…

Может, лучше пойти в отдел правопорядка и сдаться им? Пускай проводят расследование… А станут ли? Приказ отца — всех с меткой в тюрьму без суда и следствия. Хорошо, если не сразу дементорам скормят. Может, в Мунго? Пожаловаться на пропавшую частично память, попросить помощи. Нет, тоже плохо. Вдруг они смогут с лёгкостью мне всё восстановить, а там выяснится, что я эту метку добровольно принял? Тогда без вариантов посадят. Лучше уж сразу себе аваду в лоб.

Но и скрывать это всё тоже не вариант. А вдруг кто-то случайно увидит мою руку и доложит? Это будет вообще катастрофа. Я тогда в жизни не докажу, что ничего не помню, обвинят ещё в том, что я намеренно на себя наложил Обливиейт, чтобы уйти от ответственности. Логично же — если человек скрывает что-то, значит, он не совсем честен с окружающими. А если кому-то метку поставили насильно, то и скрывать он это не станет, а пойдёт тут же к мракоборцам за помощью.

В моём случае лучше всё же через отца. У него связи, в конце концов. Должны быть. Не может не быть связей. И влияние, которое он не захочет потерять. А значит, если увидит, что я с ним честен, что готов сотрудничать, то скорее придумает что-нибудь, чтобы прикрыть не только мою задницу, но и свою. Можно предложить ему воспользоваться ситуацией, чтобы дополнительно очернить сторонников Тёмного лорда. Мол, вот, посмотрите — похищают детей видных политиков, стирают им память, ставят метки свои, чтобы дискредитировать действующую власть. Беспредел! Да, пожалуй, так я ему всё и скажу. И даже если выяснится потом, что я это сделал по своей воле, он уже запустит процесс в нужном направлении и будет вынужден меня вытащить.

Принятое решение меня несколько успокоило, так что я наконец разделся, кинул свои вещи на пол у стены, чтобы Винки потом забрала их, а сам встал под струи горячей воды. Мне было просто жизненно необходимо смыть с себя весь накопившийся за последние несколько часов стресс, поотмокать и расслабиться.

* * *

Успокоиться не вышло. Физически, конечно, после душа я чувствовал себя гораздо лучше, но вот морально… Обдумывая сложившуюся ситуацию и так, и эдак, я накрутил себя до такого состояния, что не мог ни сидеть, ни лежать. Почти час я метался по комнате, как тигр в клетке, даже не пытаясь перестать грызть ногти, и представлял себе самые ужасные варианты развития событий. Отец вызовет мракоборцев, отец арестует меня сам, отец оглушит и свяжет меня и сразу кинет в Азкабан в обход официальной процедуры, отец призовёт дементоров, чтобы казнить меня на месте, за мной придут пожиратели и заставят на них работать, а потом меня арестуют, посадят и казнят…

В конце концов я не выдержал и позвал Винки. Домовушка явилась мгновенно и замерла передо мной, низко опуская голову и теребя ручками наволочку.

— Молодой хозяин звать Винки, сэр?

— Да. Винки, у меня к тебе будет просьба. Как только отец вернётся домой, сообщи мне, хорошо? Прямо сразу сообщи.

Винки пискнула, схватилась за уши и принялась их выкручивать.

— Винки плохой эльф! Винки не сказать молодой хозяин про мистер Крауч, сэр! Мистер Крауч, сэр, вернуться полчаса назад. Мистер Крауч, сэр, просить его ни с чем не беспокоить, сэр.

Я, услышав, что отец дома, направился было к двери, но остановился на полпути.

— Он чем-то занят?

— Да, молодой хозяин, сэр. Мистер Крауч, сэр, пишет речь для предвыборной кампании, сэр.

Я едва не фыркнул, закатив глаза, а затем, игнорируя причитания Винки, решительно вышел из комнаты. Предвыборная кампания может и подождать, моя проблема сейчас гораздо важнее.

Кабинет отца я вычислил по поведению домовушки — чем ближе я подходил к нужной двери, тем громче и горестнее причитала Винки. Где-то в глубине души мне было её жаль, мне не хотелось, чтобы из-за меня её наказали. Но я надеялся, что смогу достаточно привлечь внимание отца к себе, чтобы он и думать забыл про домовушку.

Постучался я чисто символически, чтобы соблюсти правила приличия и предупредить, что захожу, а вовсе не для того, чтобы получить или не получить разрешение. Распахнул дверь я сразу же, не дожидаясь ответа, поэтому негодование своё отец выплеснул сразу на меня.

— Я же просил меня не беспокоить! Бартемиус! Выйди вон!

— Отец, это срочно! — уходить я даже не думал. Настроившись наконец поговорить с ним, я уже был не в состоянии отступить. Этот вопрос надо было решать прямо сейчас.

— Я пишу речь для предвыборной кампании! Ты мешаешь!

— Вся твоя предвыборная кампания рискует пойти низзлу под хвост, если ты меня не выслушаешь! Это действительно срочно!

Отец, видимо, не ожидал от меня такой настойчивости. Неужели я за всю жизнь ни разу с ним не спорил, не пытался отстоять свою позицию? Отмахнувшись от этой мысли и стараясь не смотреть на побагровевшее от злости лицо отца слишком пристально, я подошёл к его столу и сел на край стула для посетителей. Ощущение было такое, будто я пришёл к нему в кабинет на работу в министерство, а не в собственном доме. Сделал глубокий вдох, выдохнул.

— Отец, у меня очень, очень серьёзная проблема.

— Очень жаль, что ты не в состоянии решить её самостоятельно, — отец недовольно поджал губы и смерил меня презрительным взглядом.

— О, только давай без этого сейчас! — я невольно потёр пальцами переносицу и уголки глаз. — Я был бы счастлив, если бы мог разобраться со всем без твоего участия, поверь. Но, к сожалению, это невозможно.

— И что же ты натворил?

— Понятия не имею. Я не помню ничего, что было до вчерашнего вечера. Только так, знаешь, обрывки. Знакомых не узнаю. Тебя, маму. Имён ничьих не помню. Я не знаю, что я мог натворить. Но решить вот эту проблему самостоятельно я не могу, — с последней фразой я закатал рукав на левой руке и показал отцу своё предплечье.

Лицо отца в этот момент надо было видеть. Мне даже на мгновение показалось, что его сейчас удар хватит. Он с шумом втянул носом воздух, поднимаясь из-за стола, лицо его из багрового стало чуть ли не фиолетовым, он схватился за свою палочку и наставил её на меня, видимо, раздумывая, не пора ли атаковать или вызывать мракоборцев. Я невольно встал тоже, поднимая руки в примирительно-защитном жесте, готовый в любую секунду бежать.

— Отец, не надо! Пожалуйста! Послушай, неужели ты думаешь, что я пришёл бы к тебе за помощью, если бы действительно был одним из них?

Рука отца дрогнула, но палочку он так и не опустил. Он тяжело дышал, пытаясь справиться с охватившими его эмоциями, а я мысленно просил все возможные высшие силы, чтобы он успокоился и услышал меня.

— Кто мне даст гарантию, что это не хитрый ход, чтобы подослать ко мне шпиона в твоём лице?

Я нервно облизал пересохшие губы и выдохнул. Вот ведь… Интересно, я на его месте вёл бы себя так же?

— Тебе не кажется, что мне было бы проще шпионить, не поднимая такую бучу? Мне ничего не стоило бы скрыть от всех эту штуку. Мама готова верить во всё, что ей скажут, лишь бы не переживать, а ты мной не сильно интересуешься. Если бы я действительно хотел шпионить, я бы никому ничего не сказал. Но я пришёл к тебе. Потому что мне страшно, отец! Ты понимаешь? Мне страшно, я не понимаю, что происходит! Я не помню почти ничего из того, что было до вчерашнего вечера! Если хочешь, можешь проверить!

Я едва успел договорить, как в меня полетело заклинание, следом ещё одно, затем ещё. От первого я просто увернулся, отскочив в сторону, от второго пришлось пригибаться к полу, от чего я не удержался на ногах и упал, поэтому от третьего заклинания уходил уже перекатом, прячась за креслом.

— Отец, прекрати! — я хотел воззвать к его разуму, но отвлёкся и четвёртое заклинание пропустил. Тугие верёвки крепко опутали меня по рукам и ногам, не давая пошевелиться, но я всё равно дёргался, подсознательно стремясь к свободе. — Мерлин, отец! Что ты творишь?! Отпусти!

Но он меня проигнорировал. Валяясь на полу и изо всех сил стараясь не расплакаться, как маленький, от боли и обиды, я пытался вывернуться, чтобы хотя бы видеть, что происходит вокруг меня. Где-то рядом раздались тяжёлые шаги отца, затем полыхнуло красным, и меня с силой впечатало в пол — он попытался меня обезоружить. Вот только палочки при мне не было, я шёл разговаривать, а не драться.

— Безоружен, значит… Ладно, допустим, — меня перевернули с бока на спину, судя по ощущениям, ногой, и я увидел, как отец навис надо мной, постукивая по ладони волшебной палочкой. — Легилименс.

Ощущения от проникновения в сознание были премерзкие — будто кто-то пальцами влез мне прямо в мозг и ковырялся там. Перед мысленным взором замелькали в обратном порядке воспоминания: как я нервно вышагиваю по комнате, отмокаю в душе, моя паника от увиденной метки, поход с Блэком в отдел правопорядка, Мунго, дом Поттеров, туалет «Дырявого котла»…

А затем я словно провалился в густой туман. Наверное, я подсознательно надеялся, что отец сможет пробиться к моим воспоминаниям, потому что остро почувствовал разочарование. А может быть, это было разочарование отца, кто знает. Он ведь тоже не мог найти того, что искал. Иногда мелькали какие-то фрагменты, которые я не мог опознать. Был смутно знакомый коридор: каменные стены, высокие стрельчатые окна, пыль, вьющаяся в лучах солнца. Был лес с высоченными деревьями в три обхвата, не меньше. Был какой-то мальчишка-подросток, чем-то похожий на Сириуса, но точно не он. Может, Регулус?

Внезапно мерзкое ощущение копающихся в голове пальцев прошло, но я не успел толком проморгаться, как мне прилетела звонкая оплеуха. Больно было — что называется звёзды из глаз посыпались. А ещё безумно обидно.

— Не смей закрываться от меня, — от ледяного тона отца было, кажется, ещё больнее и обильнее, чем от удара.

— Да не закрываюсь я! Я правда ничего не помню! — я всё-таки не выдержал, из глаз потекли слёзы. За что он так со мной? Неужели я не заслужил от него хоть каплю… не знаю… уважения? Просто родительского тепла?

Мне не дали додумать мысль — отец снова полез копаться у меня в голове. Ощущалось это настолько противно, что меня едва не стошнило. Снова замелькали воспоминания — абсолютно те же, что в прошлый раз. Ничего нового отец, как ни старался, найти не смог. Отменил он заклинание так же резко и неожиданно, как и применил, а затем убрал стягивающие мне руки верёвки. Стоило мне почувствовать свободу, я резко повернулся на бок, зажимая рот ладонью и стараясь дышать глубоко и размеренно, чтобы не вырвало. Слёзы неконтролируемо текли по щекам, и я уже не знал, от чего: от боли, обиды или от рвотных позывов.

— Поднимайся. Сегодня я занят, а завтра мы вместе пойдём в Мунго. Пускай специалисты разбираются, что там у тебя с памятью произошло. А насчёт этого… — отец грубо пнул меня носком ботинка по руке. — Я разберусь. Если ты действительно не при чём, я сделаю всё, чтобы виновные понесли наказание. Но не дай Мерлин я узнаю, что ты вступил в ряды пожирателей добровольно! Ты пожалеешь, что вообще появился на свет.

Я уже пожалел. Нет человека — нет проблемы. Если бы меня не было, то не было бы и этой истории с неведомо откуда взявшейся меткой, не было бы проблем с потерей памяти, не было бы этого непонятного отношения отца ко мне. Не было бы ничего. С трудом поднявшись на ноги, я вышел в коридор, пошатываясь. Ощущения были такие, будто меня пытали, а не воспоминания мои просматривали. На кой драккл заводить детей, если потом к ним так относиться?

В коридоре меня всё-таки стошнило. И, словно каким-то образом это узнав, рядом со мной тут же появилась Винки. Щелчком пальчиков она всё убрала, затем взяла своей крошечной ладошкой за руку и перенесла в ванную комнату. Не спрашивая моего мнения, умыла меня, а пока она это делала, я заодно прополоскал рот водой. А когда она посчитала, что мы закончили, перенесла меня в мою комнату. Ну, по крайней мере я предположил, что это должна быть именно моя комната. Просто потому что, во-первых, больше некуда, а во-вторых, она выглядела достаточно комфортно и приятно на мой вкус.

Больше всего меня радовали тёмно-серые, почти чёрные, плотные шторы. С такими отлично спать по утрам в выходные. Наверное, именно этим я и руководствовался, когда решался вопрос о том, чем занавесить окна. Почему-то я был уверен, что комнатой должен был заниматься я сам. Родители не были похожи на людей, приветствующих тёмные цвета в интерьере. Хоть что-то мне удалось отстоять в своей жизни.

Со стены над кроватью на меня смотрело несколько колдографий. На одной стояли две школьные сборные по квиддичу — Слизерина и Рейвенкло. Ребята на снимке толкались и махали руками в объектив, но, увы, я никого не узнавал. На другом снимке были запечатлены какие-то девочки с Рейвенкло. Они явно не ожидали, что их будут снимать, поэтому недовольно хмурились, поворачиваясь в сторону фотографа, а одна даже замахивалась какой-то увесистой книжкой. Была колдография, на которой маленький единорожек пил воду из ручья, окружённого высокими деревьями. Были ещё снимки с видами, в том числе откуда-то с большой высоты.

Но больше всего моё внимание привлёк кадр, на котором был запечатлён я, только на несколько лет младше, а рядом мальчишка, которого отец мельком видел в моих почти утерянных воспоминаниях. Наверное, это всё-таки и правда был Регулус, он был достаточно сильно похож внешне на Сириуса, хотя, справедливости ради, настолько же сильно от него отличался. Интересно, почему он до сих пор никак себя не проявил? Сириус говорил, что мы с Регулусом друзья, даже подозревал, что нас связывает нечто большее. Но за почти полные сутки, наполненные таким количеством событий, он ни разу не дал о себе знать. Не в курсе, что у меня тут столько приключений? Будет ли это слишком нагло с моей стороны, если я сам ему о себе напомню?

Наверное, проще всего было отправить к нему Патронус, это было гораздо быстрее, чем почтой. Был ещё вариант попросить Винки передать записку, но это всё равно было дольше: найти чем и на чём писать, написать ещё… Заклинанием было проще всего — так я думал, устало падая на кровать.

— Винки, подай мне мою палочку, пожалуйста.

Домовушка мгновенно отыскала артефакт и вложила мне его в руку, а я попытался настроиться, чтобы призвать магического защитника, но из палочки только серебристые искры посыпались. Даже не облачко, а просто искры. Ещё несколько раз раздражённо взмахнув палочкой, я откинул её на тумбочку. Вот ведь невезуха. То ли я слишком устал, то ли все мои воспоминания, которыми можно было воспользоваться для заклинания, пропали, то ли проблема ещё в чём-то.

— Винки, ты сможешь передать от меня письмо Регулусу Блэку? — я даже не посмотрел в сторону домовушки, уверенный в её ответе. И тем сильнее был шокирован, когда его услышал.

— Винки очень жалеть, молодой хозяин, сэр, но Винки не мочь. Мистер Регулус, сэр, мёртв уже почти два года, молодой хозяин, сэр…

Два года. Два драккловых года.

Я лежал на кровати и разглядывал потолок, не понимая, как я вообще оказался в подобной ситуации. Без единого воспоминания, с меткой Тёмного лорда, за которую меня могут посадить пожизненно. А единственный человек, который мог мне хоть что-то объяснить, как-то поддержать, мёртв уже два года.

Я сначала не поверил Винки. Надеялся, что она могла ошибиться, не про того кого-нибудь подумала. Мало ли, вдруг всё-таки… Но нет, ошибки не было. Винки даже обиделась сначала, что я заподозрил её в неосведомлённости, но потом всё же сжалилась, увидев, насколько я раздавлен этой новостью. Правда, отметила между делом, что первый раз я так не расстраивался, когда узнал о смерти Регулуса.

Но несмотря на то, что поверить пришлось, смириться не получалось. У меня даже не было шанса заново его узнать, а если память восстановить не удастся, всё, что нас связывало, пропадёт навсегда. От этого мне почему-то стало так страшно, что я даже с кровати вскочил и принялся мерить шагами комнату. Потом потребовал, чтобы Винки нашла мне все-все письма от Регулуса. Домовушка прижала уши, посмотрела на меня странно, затем щелчком пальцев выдвинула нижний ящик тумбочки, из которого вылетела стопка писем, перетянутая чёрной лентой.

Следующие несколько часов я провёл за чтением писем. Судя по проставленным датам, мы гораздо чаще виделись лично, но для такого небольшого количества дней, что мы не проводили вместе, писем от Регулуса было слишком много. К сожалению, было не ясно, на все ли письма я отвечал, но зато всегда было понятно, когда Регулус отвечал мне. Каждое его письмо было полно эмоций, и это так разительно отличалось от образа подростка с колдографии… Там Блэк-младший представал в образе холодного аристократа, рядом с которым я выглядел максимально по-простому, как деревенский ребёнок. В письмах же он буквально фонтанировал эмоциями.

Было слишком больно читать всё это, понимая, что человека больше нет. А мы ведь, похоже, были действительно близкими друзьями. Регулус жаловался мне на строгую мать, из-за которой он боится лишний раз высказывать своё мнение, жаловался на брата, который позволял себе спорить с родителями, был совершенно не управляемым и из-за которого мать всё своё внимание сосредоточила на Регулусе. Жаловался на кузин, которые, объединив усилия с его матерью, пытались подобрать ему невесту. «Но зачем мне невеста, когда у меня есть ты, Барти?» — писал он почти в каждом письме.

Не знаю, то ли всё действительно было слишком очевидно, то ли я просто после слов Сириуса знал, на что обращать внимание, но сомнений в том, что Регулус был влюблён в меня, не оставалось. Чем более поздние письма я брал читать, тем откровеннее он писал о своих чувствах ко мне.

«Если бы ты только мог почувствовать, как дорог мне, Барти».

«Иногда мне кажется, что без тебя я не проживу и минуты».

«Так скучаю по тебе, что уже не нахожу себе места».

«Ты сегодня снился мне. Не знаю, как теперь смотреть тебе в глаза после такого, но это было прекрасно».

«Задыхаюсь от невозможности прикоснуться к тебе».

Я читал, читал, то краснея от смущения, то улыбаясь, то едва сдерживая слёзы. Мерлин, если до потери памяти я не понимал ничего, не замечал его чувств, то я просто идиот. А если замечал и поощрял, но при этом не отвечал взаимностью? Так пакостно стало на душе. Если я не верну свои воспоминания, то уже никогда не узнаю, что там было, потому что никто не сможет мне об этом рассказать так, как мог рассказать сам Регулус.

Последнее его письмо было не похоже на все другие. Складывалось впечатление, что он пытается свои эмоции сдержать — впервые за всю переписку. А ещё оно пугало. Оно действительно было последним — прощальным. Регулус шёл умирать.

«Барти! (впервые только по имени, без привычных уже «дорогой» или «родной мой»)⁽¹⁾

Я слишком многое должен был тебе сказать, но уже не скажу никогда. Прости, что всё так получается, но я больше не могу так жить. Прости, что не говорил тебе ничего, но такими вещами не делятся даже с близкими людьми. Особенно с ними. Я не хочу подвергать тебя опасности, поэтому ограничусь общими формулировками.

Я ошибся. Ошибся так, как не ошибался никогда. Не знаю, оправдывает меня это или нет, но меня вводили в заблуждение всё это время. Но я наконец узнал правду, прозрел и больше так не могу. Не уверен, получится ли у меня положить этому конец, но я постараюсь хотя бы его приблизить.

Возможно, скоро ты услышишь, что я пропал, не выхожу на связь с родными. Не заблуждайся, я не вернусь. Я не пропал без вести, меня просто нет больше. Не говори никому, что ты знаешь, не показывай никому это письмо. Я хочу, чтобы мои последние слова навсегда остались только между нами. Я тебя люблю, если вдруг за все эти годы ты этого не понял. Люблю и поэтому хочу, чтобы ты жил и умер свободным человеком. Забудь всё, что я говорил тебе раньше (ага, спасибо, уже забыл), важнее свободы нет ничего.

И не грусти, пожалуйста, слишком сильно от того, что я умер. Никто не может жить вечно. А те, кто утверждают обратное — опасные безумцы, которые пытаются играть в бога. Не верь им. Прости за всё.

Твой Регулус»

Я укусил себя за кулак. Да что же это такое? Я совершенно не помнил ничего про младшего Блэка, и даже письма не пробудили никаких воспоминаний. Но на душе было так отвратительно, будто я потерял не просто лучшего друга, а родного человека. Последнее письмо просто добило меня, я отшвырнул в сторону все листы, исписанные убористым почерком, и вернулся на кровать в надежде заснуть и хотя бы несколько часов не думать обо всём. Но сон не шёл.

Два года. Два драккловых года. А я всё забыл. И то, что Регулус мне говорил, как он и хотел, и даже больше. Я повернулся на бок, устав изучать потолок. Сейчас я очень жалел, что уже вышел из того возраста, когда плакать можно всем, не только девчонкам, потому что ну очень уж хотелось разреветься. Было жалко Регулуса, который наверняка не хотел умирать так рано, но сделал с собой что-то ужасное, было жалко себя, что я остался один на один со своими проблемами, безо всякой поддержки. Или всё-таки нет?

Я рывком сел на кровати и яростно потёр глаза, которые горели от непролитых слёз. Осознание пришло быстро. Я всё-таки был не настолько один, как думал. Сириус знал, что я потерял память, мы договорились с ним попробовать стать друзьями, он весь прошлый вечер возился со мной, хотя мог вполне послать меня к дракклам и побежать наносить всем справедливость. Он стал невольным свидетелем того, какие «замечательные» у меня отношения с отцом. Он поймёт моё желание поговорить с ним обо всём, что произошло.

Несмотря на то, что перед этим у меня ничего не вышло, я снова схватился за волшебную палочку. Наверное, я просто неправильно действовал. Я пытался призвать Патронуса просто на уверенности, что я могу, будучи при этом уставшим и растерянными. А нужно было хотя бы попробовать вызвать в себе нужный настрой, воспользовавшись тем скудным набором воспоминаний, который у меня есть. Неужели я не наскребу за целые сутки ничего хоть сколько-нибудь позитивного?

Найти позитив оказалось сложнее, чем я думал. Всё так или иначе было чем-то омрачено. Общение с мамой — обнаружением на себе метки. Ничем не объяснимая забота Сириуса — обстоятельствами нашего вчерашнего общения. Но я отчаянно пытался призвать Патронуса, размахивал палочкой, пытаясь колдовать невербально, шептал нужное заклинание в надежде, что вслух получится лучше. В глазах уже рябило от серебристых искр, разлетающихся во все стороны из палочки. Ну что же, что вспомнить? Так мало воспоминаний… Я почти отчаялся.

А потом я поймал то, что было нужно. Совершенно случайно, просто перебирая воспоминания о вчерашнем вечере буквально поминутно. И нашёл то, от чего у меня в груди стало разливаться приятное тепло. Я и не думал, что мое имя, произнесённое дрожащим от страха голосом, может так воодушевлять. Ну что же, Блэк, ты сейчас получишь от меня Патронуса только потому, что отнёсся ко мне по-доброму.

Я прямо физически ощутил, как тепло от воспоминания, сконцентрировавшись где-то внутри, пошло по рукам к самым кончикам пальцев и выстрелило из палочки серебристым облаком, стремительно приобретающим форму. И одновременно с этим левую руку в районе метки прострелило болью.

— Ай, блять! — я не сдержался, громко выругавшись, и даже не смог толком рассмотреть, какую форму приобрёл мой Патронус.

— Сириус, нам надо срочно встретиться! — наговорив сообщение, я взмахнул рукой, прогоняя магического защитника. — Найди Сириуса Блэка.

* * *

Надо ли уточнять, что с моей стороны было крайне наивно полагать, что мне сразу же удастся связаться с Блэком? Моя радость от появления в комнате чужого Патронуса быстро сменилась разочарованием, когда я услышал незнакомый голос, а затем и шоком, когда я понял, что именно услышал.

«Уважаемый Бартемиус Крауч-младший, информируем вас о том, что мистер Сириус Блэк-третий в настоящий момент находится в камере предварительного заключения на время проведения следственных мероприятий. Для встречи с ним в часы свиданий с заключёнными вам необходимо обратиться в отдел магического правопорядка для получения одноразового пропуска-портала на остров Азкабан».

У меня даже ругаться сил не осталось. Возможно, мне это просто казалось, но выглядело так, будто весь мир резко ополчился против меня. Была уже глубокая ночь, но мне было жизненно необходимо попасть к Сириусу, я понимал, что просто не смогу заснуть, пока не поговорю с ним обо всём. Наверное, с моей стороны было нехорошо пользоваться должностью отца в своих интересах, но сейчас мне было плевать.

Камином я перенёсся в министерство, такое непривычно пустое в это время суток. Но я не сомневался — в отделе правопорядка должны быть дежурные, как и в выходные. И действительно, из-под одной из дверей пробивался свет. Я решительно толкнул дверь и увидел в кабинете давешнего мракоборца — Фрэнка. Увидев меня, он на мгновение рот приоткрыл от удивления, но потом тут же собрался и, выйдя из-за стола, подошёл ко мне.

— Крауч? Что-то случилось?

— Да, случилось, — вообще, я хотел устроить им всем разнос и потребовать встречи с Блэком, но, приглядевшись к лицу Фрэнка, понял, что он тоже устал, возможно, даже посильнее меня. — Вы зачем Блэка в Азкабан определили? Он же… как это… Не потерпевший… Типа свидетеля, наверное.

— Во-первых, он не прямо в самом Азкабане, — Фрэнк сжал пальцами переносицу. — На острове отдельное здание для камер предварительного заключения, дементоров там нет. Он там исключительно на время следствия. А во-вторых, он у тебя такой свидетель, знаешь ли! Ты в курсе вообще, что он незарегистрированный анимаг? И драккл его знает, что ещё он и его приятели успели нарушить.

— По-моему, в текущей ситуации анимагия — это полнейшая ерунда по сравнению с тем, что может быть вообще.

— Я понимаю. Но я здесь не один работаю, ты же понимаешь, — вздохнув, Фрэнк сел обратно за стол и подложил под подбородок сцепленные в замок руки. — У нас тут есть люди, которые придерживаются более формального подхода к работе. А ещё у нас есть руководители, в частности, твой отец, который, если узнает, что мы вот так попустительски относимся к нарушениям законодательства, нам хорошенько так наваляет. Если бы Сириус мне наедине всё рассказал, я бы придумал, как донести информацию до остальных так, чтобы он не попал под раздачу. Но он вывалил всю информацию при куче народу дежурных. Поэтому он теперь в следственном изоляторе.

— Блять… — я плюхнулся на стул для посетителей и подпёр щёку ладонью. — И чего теперь? Я с ним поговорить хотел…

— Если ничего на него не накопают, кроме того, что он сам рассказал, то отпустят. Сразу, как поймают Петтигрю. Заплатит штраф, конечно, за отсутствие регистрации, принудительно зарегистрируют его. А потом пойдёт на все четыре стороны. Как долго он там просидит, сказать не могу, как получится. А у тебя что-то срочное?

Я задумался, провёл ладонями по лицу, вздохнул. Срочное ли? Для успокоения моих нервов — однозначно. Объективно — вряд ли.

— Не знаю. Так, средне. Просто у меня были слишком насыщенные событиями и информацией сутки, у меня нервы на пределе. Хотел поговорить, чтобы как-то… не знаю, успокоиться? Может, он бы мне что-нибудь подсказал. Я в такой неприятной ситуации оказался… Обратился к отцу за помощью, но он так отреагировал, что я уже не уверен, что он мне поможет.

— Да мне можешь не рассказывать. Про ваши с отцом отношения только слепой или тупой не знает. Таким людям, как он, нельзя заводить семью. Как руководитель, он хорош, но… Чисто по-человечески… — Фрэнк поморщился и посмотрел куда-то поверх моей головы.

Ну замечательно вообще. Даже в отделе правопорядка все в курсе, как меня не любит отец. Это только мой начальник почему-то уверен, что я отцовский любимчик и пользуюсь своими связями в личных целях. Конечно, обалденно пользуюсь. Это, наверное, от большой любви и невероятных связей в министерстве он меня запихнул в отдел магического хозяйства. Спасибо, что хоть секретарём, а не уборщиком, тут для этого домовики есть. Это при том, что я со своим дипломом мог даже в невыразимцы попробовать податься.

— Может, тебе помочь чем? — из размышлений меня вырвал голос Фрэнка. — Если у тебя действительно какие-то проблемы, я могу попробовать помочь. Не под протокол, а так, по-простому. Пока никого нет всё равно.

— Да нет, спасибо… — я вздохнул. С одной стороны, привлечь ещё кого-нибудь к решению проблемы, было, возможно, не самым плохим решением, но при том, в чём эта проблема заключалась, было слишком страшно болтать об этом всем подряд. — Пока не надо. Отец обещал попробовать сначала через специалистов в Мунго решить вопрос. Хотя, мне кажется, что тут скорее задачка для менталистов отдела тайн.

— Не уверен, что сейчас обращаться в отдел тайн — хорошая идея. Ты не в курсе? Ходят слухи, что кто-то сливает информацию из министерства. Причём сплошь и рядом такую, к которой ни у кого, кроме невыразимцев, нет доступа. Слухи, к сожалению, не подтверждённые, отдел тайн молчит, естественно. Это же удар по их репутации, из самого защищённого отдела не может ничего выйти наружу. Поэтому они от всего открещиваются. Но всё же есть подозрения, что там кто-то крысятничает. В силу убеждений или за деньги, не знаю.

— Драккл их задери… Тогда и правда к ним лучше не стоит.

— Крауч, ты смотри. Если действительно что-то серьёзное, лучше расскажи. Чем раньше начать решать проблему, тем проще её решить, пока она не обросла дополнительными трудностями.

Понятное дело, Фрэнк был прав. Я не знаю, какие отношения нас с ним связывали раньше, насколько близко мы были знакомы, но сейчас, этой ночью, он был настроен вполне доброжелательно по отношению ко мне. И он действительно выглядел как человек, который искренне хочет помочь, даже не зная, в чём заключается проблема. Но я не знал, как он отреагирует на факт наличия у меня метки. Если отреагирует, как мой отец, то вот от него я не смогу отделаться никак и отправлюсь благополучно в Азкабан. И хорошо, если в такие же камеры предварительного заключения, как Сириус.

О том, что может быть, если Фрэнк отнесётся к метке спокойнее, выслушает и войдёт в положение, я думать не хотел. Если вдруг потом вылезет информация о том, что у меня на руке клеймо, а Фрэнк об этом знал, но ничего не сделал, у него будут из-за меня большие проблемы. А подставлять так человека, который ничего плохого мне не сделал, мне не хотелось совершенно.

А потом вдруг меня прошиб холодный пот. Я даже прокрутил в голове заново эту мысль. Клеймо. Почему мне вдруг пришло в голову это слово? Почему я сравнил метку с клеймом? Воспоминаний не было, но подсознание моё вряд ли трогали, а значит, это лезет откуда-то оттуда. Я что-то знал? Или… На ум тут же пришло последнее письмо Регулуса, там что-то было про свободу. Могли меня на эту мысль натолкнуть слова погибшего друга? Вдруг он тоже что-то знал?

Всё это как-то разом свалилось на меня, и я только укрепился в мысли, что мне надо поговорить с Сириусом и о его брате, и о моей проблеме. Но сначала мне надо было перечитать ещё раз письмо, а потом взять его с собой на разговор.

— М-м-м… Нет, пока я посмотрю, что сможет и захочет сделать отец. Проблема слишком сложная, я пока не хочу впутывать в это других, это может оказаться небезопасно. Мне бы лучше пока с Блэком встретиться, желательно завтра, не позже. Я не знаю, чем обернётся наш с отцом поход в Мунго, и хотел бы успеть переговорить перед этим с Сириусом.

— Ладно, как знаешь. Выпишу тебе пропуск на утро. Восемь утра подойдёт? Портал на остров и пропуск пришлю с домовиком. Там тебя встретят и проводят, куда нужно.

* * *

И всё же усталость брала своё. Сил у меня хватило только на то, чтобы ещё один раз прочитать письмо Регулуса. То, как он акцентировал внимание на слове «свободным», мне не нравилось. Он явно вкладывал в это какой-то особый смысл, но из-за того, что я ничего не помнил, уловить этот смысл у меня не получалось. То же самое относилось и к последним строкам. Регулус мог ограничиться фразой, что никто не вечен. Но он зачем-то стал развивать эту тему дальше. Что-то было в этом не так, но я не мог понять, что именно. Нужно было поговорить с Сириусом.

Но раньше утра к нему меня всё равно не пустили бы. Ждать, когда мне пришлют портал с пропуском, я был уже не в состоянии, и, несмотря на то, что спать мне оставалось всего часа три или около того, я всё же лёг, поручив Винки разбудить меня без пятнадцати восемь. Оставшегося времени мне должно было хватить, чтобы продрать глаза и переодеться. Скинув с себя только брюки, я рухнул на кровать и буквально через секунду отключился.

Снился мне Регулус. Он укоризненно смотрел на меня, качал головой и повторял: «Я же предупреждал». Я пытался объяснить ему, что ничего не помню, спрашивал, о чём именно он меня предупреждал, но никакого ответа не добился. А потом меня разбудила Винки, и я от неожиданности подскочил на кровати слишком резко, из-за чего у меня в глазах на секунду потемнело. Домовушка тут же принялась предлагать мне попить чаю, позавтракать, но я отказался, времени на это уже не было.

Пока переодевался, я заметил, с каким ужасом Винки уставилась на мою руку. Я даже подумал, что она что-нибудь скажет, но она молчала, и тогда я решил, пока мне не прислали портал, сам подтолкнуть её к разговору.

— М-м-м… Винки, ты так на меня смотришь странно. Что-то не так?

— У молодой хозяин клеймо раба. Сильно-сильно клеймо раба. Сильнее, чем домовой эльф. Бедный, бедный молодой хозяин. Клеймо раба страшно.

— Ты только сейчас заметила? — наверное, я должен был почувствовать хоть что-то от слов Винки, но мне было почему-то всё равно. Я был даже не удивлён. И только слова Регулуса из письма крутились в голове. «Свободным человеком»… Он знал, о чём говорил?

— Молодой хозяин, сэр, раньше не показывать Винки руку. Винки думать, что молодой хозяин кто-то проклясть. Винки знать, что бывать сильные проклятия, которые не лечиться. Винки думать…

— Да я понял, — я перебил домовушку, и она тут же прижала уши. — Как давно у меня это?

— Винки точно не сказать, около года. Молодой хозяин обычно нечасто бывать дома.

— Блять.

Винки снова поджала уши, когда я выругался. Если отец сможет выяснить, что метка у меня настолько давно, он опять начнёт сомневаться в моей искренности сейчас. А отправляться за решётку или на корм дементорам мне совершенно не хотелось. От мрачных мыслей меня отвлекло появление незнакомого домовика. Чуть поклонившись, он протянул мне конверт с печатью отдела правопорядка и, как только я забрал у него этот конверт, исчез.

Внутри был бланк пропуска и шахматная фигурка ферзя. До момента отправления оставалось не больше пары минут, так что я поспешил застегнуть рубашку, убрал в карманы брюк письмо Регулуса и волшебную палочку, взял пропуск с порталом в руки, оглядел в последний раз комнату, чтобы убедиться, что мне не нужно ещё что-нибудь взять с собой. Но ничего в голову больше не пришло, так что ровно в восемь, когда портал засветился синим, меня перенесло из моей теплой и уютной комнаты на порог незнакомого мне здания — каменной коробки с едва различимыми окнами, расположенной на крошечном острове в самом сердце Северного моря, теснящейся в тени огромного здания тюрьмы.

На двери была прикреплена табличка: «Бюро пропусков», а чуть ниже на листе пергамента от руки было написано: «Вход в следственный изолятор с другой стороны». Поёжившись, я постучался. Наверное, лучше было сначала уточнить в бюро пропусков, как мне действовать дальше. Внутри было тихо, и я собирался уже постучаться ещё раз, но тут дверь резко распахнулась. За ней стоял какой-то сурового вида старик, больше похожий, на мой взгляд, на смотрителя маяка, чем на сотрудника тюрьмы.

— Чего надо? — вежливостью старик не отличался. Меня это слегка покоробило, но я постарался на этом не зацикливаться. Когда работаешь, а может даже и живёшь в таких условиях, хочешь не хочешь, а станешь грубым. Да и контингент тут в основном тоже такой, что не до вежливости сразу.

— Здравствуйте. У меня пропуск на посещение подследственного, — я показал старику бумагу.

Он нахмурился, разглядывая её, пожевал губы, затем буркнул:

— Это не ко мне. Написано же, вход в СИЗО с другой стороны. У меня тут только пропуска выписывают.

— А, хорошо, спасибо, — но моя благодарность повисла в воздухе, потому что старик захлопнул дверь, даже не попрощавшись. — Ладно, допустим…

Пожалев, что не оделся теплее, я вытащил палочку из кармана и применил на себя согревающие чары. Сразу стало гораздо приятнее. Обойдя здание, я обнаружил ещё одну дверь, уже с табличкой «Следственный изолятор» и припиской «Не стучать, всё равно не слышно». Пожав плечами, я подёргал дверь и, определив, что она открывается от себя, с силой толкнул её, проходя внутрь.

Оказался я в длинном, полутёмном коридоре с одной единственной дверью в его противоположном конце. За неимением других вариантов я направился туда. Не удивительно, что они просили не стучать. Здесь и правда не слышно будет, что происходит снаружи. За второй дверью оказался небольшой кабинет, в точности такой же, как подавляющее большинство кабинетов министерства. Три стола впритирку друг к другу, два стула для посетителей, железный шкаф для документов, искусственное окно, показывавшее тропический пляж. С моим появлением сидящие на своих рабочих местах сотрудники резко оборвали разговор и с интересом уставились на меня.

— Здравствуйте. У меня пропуск на посещение подследственного.

— Давайте сюда, — отозвался один из парней, самый молодой из троих, лет тридцати. Я протянул ему пропуск, подходя ближе, и замер перед его столом в ожидании. — Мистер Крауч, да? Палочку сдайте, пожалуйста. В помещение СИЗО с артефактами нельзя.

Вздохнув, я выложил на стол волшебную палочку. Как всё строго… Пока мой пропуск проверяли на подлинность и вписывали с него данные в журнал, ко мне подошёл второй сотрудник и принялся сканировать меня волшебной палочкой.

— Так это вы вчера в ночи Патронуса прислали? — я кивнул, чувствуя, что краснею от насмешливого тона мужчины. — Из карманов всё вытащите, пожалуйста.

Кроме письма Регулуса, у меня ничего с собой не было. Пока мужчина проверял письмо на постороннюю магию, мне вернули пропуск.

— Сейчас выйдете в коридор, немного пройдёте и на стене справа будет прямоугольник с рунами по контуру. Пропуск туда приложите, и для вас откроется дверь в комнату для встреч, — объяснил мне дальнейшие действия парень, вписывавший меня в журнал.

— Ничего не обнаружено, запиши, — тем временем отозвался его коллега, закончив проверку письма и вернув его мне. — У вас будет полчаса на общение, имейте это в виду.

— А почему так мало? — убрав письмо обратно в карман брюк, я заглянул в пропуск, чтобы уточнить, не написано ли что-то про длительность посещения там, но ничего не нашёл.

— Стандартное время. Если бы его обвиняли в чём-нибудь серьёзном, вам бы выделили вообще минут десять или пятнадцать. А так он только до выяснения обстоятельств.

Всего полчаса на серьёзный разговор — слишком мало, конечно, но лучше, чем ничего. Вздохнув, я попрощался с сотрудниками изолятора и вышел в коридор. Когда я шёл от входа, никаких прямоугольников с рунами я не заметил, но этому быстро нашлось объяснение — они были не активны. Видимо, пока меня проверяли, кто-то из мужчин эти руны активировал, потому что теперь они были слегка подсвечены.

Я приложил пропуск к нужному месту, и лист тут же втянулся в стену, после чего рунический прямоугольник расширился до размеров двери, затем проступила ручка — можно было заходить внутрь. Стоило мне пройти в комнату, как дверь за моей спиной закрылась, а вместо неё появилась другая дверь в противоположной стене. Честно говоря, я думал, что она откроется сразу, но этого не произошло, и я позволил себе осмотреться.

В комнате не было совершено ничего интересного. Простой металлический стол, выглядящий цельным, и два стула, прикрученных к полу. Стол, кажется, тоже был прикручен. Максимально примитивная обстановка, созданы все условия, чтобы снизить вероятность побега. Наверное, это было правильно, но всё равно чувствовал я себя как-то некомфортно. Впрочем, что ещё ждать от тюрьмы и следственного изолятора при ней.

Наконец вторая дверь открылась, и уже знакомый мне мужчина — третий, который не принимал участие в моём досмотре и регистрации, — втолкнул за плечо Сириуса. Честно говоря, я подсознательно ждал, что на Блэке будут наручники или что-то в таком духе, и вздохнул с облегчением, когда ничего такого не обнаружил.

— Крауч! — увидев меня, Сириус расплылся в улыбке, больше напоминающей оскал, и тут же полез обниматься. — Я тебя уже заждался. Думал, что после Патронуса от Джека ты прибежишь разносить тут всё по камушкам от возмущения.

— Я слишком хотел спать и не стал требовать от Фрэнка выдать мне пропуск немедленно.

— У вас полчаса, — перебил нас сотрудник СИЗО, после чего вышел, закрыв за собой дверь, а над ней загорелся красным таймер с обратным отсчётом.

— Ну чего, рассказывай, как ты, — Сириус уселся на один из стульев, облокачиваясь на стол. — Посреди ночи прислать мне Патронуса с требованием о встрече — это сильно. Хорошо, что я не спал, а то перепугался бы при виде призрачной совы.

— Да на самом деле отвратительно всё, — я занял второй стул, упёрся локтями в колени и сцепил руки в замок, чтобы не было заметно, как они у меня дрожат. — Я думал, что самая моя большая проблема — это пропавшие воспоминания. Только оказалось, что всё ещё хуже. Обещай только, что не убьёшь меня на месте.

— Да мне нечем, — хохотнул Сириус. — Палочку забрали, мебель прикрутили. А придушить себя ты мне вряд ли дашь. Неужели всё настолько плохо? Ты кого-то изнасиловал и забыл?

— Хуже… — я вздохнул. Весь мой запал прошёл, теперь мне стало страшно, но отступать уже было некуда. Я слишком много успел сказать, и Сириус бы не оставил меня в покое, пока я не признался бы. Поэтому я просто молча закатал рукав и, зажмурившись, положил руку на стол.

Повисла гробовая тишина. Я ждал чего угодно — воплей негодования, вопросов, даже готов был к тому, что Блэк накинется на меня с кулаками, чтобы прибить на месте, но он молчал и, кажется, даже с места не сдвинулся. Тогда я осторожно приоткрыл глаза и увидел, что Сириус сидит всё в той же позе, только теперь прижал ладони к щекам.

— И… И ты ничего даже не скажешь?

— А я не знаю, что сказать, — Блэк убрал, наконец, руки от лица и откинулся на спинку стула. Улыбка сошла с его лица, а выглядеть он стал заметно бледнее, чем перед этим. — У меня тут мир рушится на глазах… Одной новостью больше, одной меньше — какая разница уже. У меня только один вопрос. Как тебя с этой штукой не задержали на входе?

— Не знаю. Рукава закатать не просили, а магическое сканирование ничего не показало. Наверное, оно как-то защищено от обнаружения. Хотя вот Винки говорит, что она чувствует эту гадость. Назвала её клеймом раба.

— Винки? Ты вспомнил, как зовут твоего домового эльфа?

— Не вспомнил. Она сама себя по имени называет. Она говорит, что уже где-то с год чувствует это, но думала, что это неснимаемое проклятие. А сегодня впервые увидела мою руку и тут же сказала, что это клеймо раба, который хуже, чем домовики.

— Пиздец, — Сириус буквально одним словом описал моё состояние и отношение к этой ситуации.

— Именно. Я сам вчера заметил, когда переодевался. Психанул страшно, к отцу пошёл сразу. Я же не помню ничего, как так вообще вышло. А он, понятное дело, не поверил, связал, дважды легилиментил меня, врезал ещё. Сегодня вот в Мунго пойдём выяснять, что с памятью делать. С одной стороны, я хочу вспомнить, потому что у меня вся жизнь как будто стёрлась. А с другой стороны, страшно. Вдруг я сам пошёл в ряды пожирателей? Отец меня на месте прикончит тогда.

— Ты поддерживаешь идеи Сам-знаешь-кого?

Я уставился на Сириуса, медленно раскатывая рукав обратно и застёгивая манжет. Поддерживаю ли я?

— Он ведь… Он ведь о превосходстве чистокровных над магглами и магглорождёнными говорит, да? Я… Я не знаю. Понимаешь, если его идеи обоснованы чем-то…

— Да ничем они не обоснованы, кроме его раздутого эго. Его и его приспешников и сторонников, — Сириус недовольно поджал губы и скрестил руки на груди. — Ты же помнишь Лили, такая потрясающая волшебница была.

— Не помню, — перебил я его, но он будто не заметил этого.

— Если бы чистокровные были бы лучше, разве достигла бы она таких успехов? Все эти теории — полная ерунда. У чистокровных только книг и информации о древней магии больше. И если бы они готовы были этой информацией делиться, вообще не было бы никаких проблем. А так… Они только за счёт этого выезжают.

— Ну… Значит, не поддерживаю. Я не знаю, что меня сподвигло.

— Хорошо. Запомни это. И не забудь, когда тебе вернут старые воспоминания. Ты всегда можешь покаяться, сказать, что ошибался, что тебя обманули. Или наоборот, что ты намеренно пошёл на этот шаг, чтобы шпионить в стане врага в пользу министерства.

— То есть, если что… Ты на моей стороне? Поддержишь, если что? — настороженно спросил я. Губы опять пересохли, пришлось их облизать. Вроде всё оказалось не так страшно, как я думал, но меня всё равно всего трясло. Прошло всего десять минут от времени, выделенного на встречу, но самое главное мы уже обсудили и, кажется, решили.

— Если ты искренне не поддерживаешь Сам-знаешь-кого, то, конечно же, на твоей. Не нервничай ты так, всё наладится. Дрожишь вон весь.

Я вздохнул, затем выложил из кармана на стол письмо Регулуса. Нужно было ещё и это обсудить всё же.

— Я ещё по поводу твоего брата хотел поговорить. Почему ты мне не сказал вчера, что он уже почти два года, как умер?

— Я думал, ты помнишь. До сих пор в голове не укладывается, что ты столько всего забыл. Себя-то ты помнишь, колдовать можешь, про ситуацию политическую тоже.

— Ну вот видишь, как-то странно у меня потёрлось. Выборочно. Пускай менталисты разбираются, я уже устал голову ломать. Почитай, пожалуйста, и скажи, что ты думаешь об этом.

— Ты готов мне доверить ваши с Регом секретки? Вау! — Сириус усмехнулся, цепляя пальцами письмо.

— Читай уже! — я насупился. Поразительное умение сделать из всего цирк. Интересно, этому на Гриффиндоре учат или это у него от природы?

Блэк фыркнул и принялся читать. Я внимательно следил за ним, как он хмурится, как беззвучно шевелит губами, ухмыляется — наверное, дошёл до места с признанием в любви. Наконец, он закончил и отложил письмо, облокотился на стол и, кривя губы в некоем подобии улыбки, уставился на меня.

— А я ведь говорил, что он в тебя влюблён.

— Звучит так, будто ты ревнуешь, — я сказал это просто так, чтобы закрыть тему и перевести разговор в нужное мне русло, но то, как Сириус резко побледнел, поджал губы и выпрямился, меня несколько напрягло.

— Не говори глупости. Зачем ты дал мне это читать?

— Тебе не показались странными последние строки? Почему он так заостряет внимание на свободе? Что он такого мне мог говорить, что в письме просит забыть об этом? И вот там, про вечную жизнь. Понятное дело, что все люди смертны… Зачем он так на этом подробно остановился? Я не понимаю. Такое ощущение, что он пытался мне на что-то намекнуть, подсказать что-то.

— Ну, насчёт свободы — это очевидно. Он принял метку, причём ещё в школе. И не скрывал этого, по крайней мере от родителей точно. Они так гордились им. Подозреваю, что тебя он тоже этим грузил. Не знаю, почему ты так долго не поддавался, а потом вдруг вляпался в это дело, особенно после такого откровенного предупреждения. Но это, я думаю, скоро выяснится.

Сириус нахмурился, потёр переносицу, снова взял письмо, проглядел его.

— Ты знаешь… Вот ты говорил про свою Винки… А я сейчас вспомнил, что Кричер… Ну, наш эльф… Так вот, он был единственный, кто не разделял восторгов матушки по поводу вступления Рега в ряды пожирателей. Скрывал это, конечно, но у него по физиономии было видно. А после того, как Рег пропал, Кричер несколько дней сильно болел, матушка даже думала ему голову отрубить, но он всё же взял себя в руки и вернулся к работе.

— Как интересно… — задумчиво протянул я. Дело обрастало новыми подробностями.

— Не то слово, интересно! — Сириус, кажется, был воодушевлён этим. Наверное, это было не так плохо, это могло отвлечь его от мыслей на тему погибших друзей. — Как только меня отпустят, сходим с тобой в гости к моим, пообщаемся с Кричером. Он меня не переносит, но в твоём присутствии, может быть, скорее пойдёт на контакт.

Я не успел согласиться на такой план действий, потому что на всю комнату раздался гул — время вышло. Дверь за спиной Сириуса тут же открылась, и в комнату вошёл всё тот же мужчина-сопровождающий.

— Всё, Блэк, двигай. Свидание окончено.

— Фу, какой ты грубый, Джеки, — Сириус демонстративно надул губы, легко поднялся со стула и подошёл к сопровождающему. — Ну что, значит, мы договорились, Крауч? Как только, так сразу в гости к матушке.

Продолжая кривляться, он отсалютовал мне, развернулся на каблуках и зашагал прочь из комнаты в сопровождении сотрудника изолятора.

— Веди меня, Джек! Веди по этому тернистому пути к звёздам!

Джек закатил глаза и показал в спину Блэку средний палец, после чего обратился ко мне:

— За своими вещами не забудьте зайти.

* * *

Отец меня уже заждался и встретил мощным подзатыльником.

— Куда это ты уже успел с самого утра рвануть? Скрыться хотел?

— Хотел бы — скрылся, — огрызнулся я, потирая голову. Рука у отца была тяжёлая, а удар хорошо поставлен. Невольно я задумался, сколько раз за свою жизнь я получал от него подзатыльники и оплеухи. — Я в изоляторе был, у Блэка. Его вчера туда поместили, ты не в курсе разве?

— Я всегда в курсе всего, что происходит в моём отделе. А вот какого Мерлина ты таскался к Блэку?

— Потому что он там из-за меня. Я его уговорил пойти к мракоборцам и рассказать всё как есть касательно Поттеров, а не бежать на поиски предателя и устраивать самосуд.

Отец смерил меня недоверчивым взглядом, но от комментариев воздержался. В принципе, тут и правда нечего было сказать. Снова подозревать меня во лжи он, видимо, не хотел, понимая, что если окажется не прав, ему придётся извиняться передо мной. К тому же, раз он был в курсе всего, как он утверждал, то наверняка должен был знать, что Сириус действительно приходил в отдел правопорядка со мной вместе, тот мракоборец, Фрэнк, мог это подтвердить.

К счастью, спрашивать, зачем именно я ходил к Блэку, отец не стал. Не думаю, что он одобрил бы то, что я рассказал про метку ещё кому-то. И так придётся привлечь к этому слишком много народу, в том числе целителей из Мунго. Конечно, они обязаны хранить врачебную тайну, но это распространяется только на диагноз и не имеет никакого значения, если есть запрос от Визенгамота. А вот про метку у меня на руке они могут и доложить, если отец не примет меры.

И вот уже во второй раз за два дня я оказался в холле больницы. Отец едва ли не за шкирку подтащил меня к стойке регистрации и потребовал от девушки проводить нас к менталисту, ссылаясь на то, что нам назначено. Регистраторша невольно вжала голову в плечи от тона отца и принялась спешно листать журнал в поисках соответствующей записи. Наконец, она всё нашла и дрожащим голосом назвала номер кабинета, в который нам надо было пройти.

— Это пятый этаж, — добавила она, и меня передёрнуло. То, что на пятом этаже Мунго содержатся сумасшедшие волшебники, я почему-то помнил. Видимо, словосочетание «пятый этаж Мунго» — это что-то из серии исторической памяти всех волшебников, передаётся с молоком матери из поколения в поколение.

Нас действительно ждали. Пожилой седеющий целитель пожал руку отцу, приветливо поздоровался со мной и предложил нам сесть. Я с удовольствием расположился в мягком кресле, которое не шло ни в какое сравнение по уровню комфорта ни со стульями в СИЗО, ни даже со стулом в кабинете отца. Отец же от предложения отказался и коршуном навис у меня за спиной. Я скосил на него глаза, поёжился и перевёл взгляд на целителя, стараясь расслабиться и не обращать внимание на отца.

— Ну что же, мистер Крауч, рассказывайте, что вас беспокоит, — глядя мне в глаза и улыбаясь, начал разговор целитель. Судя по всему, отец хотел сразу рассказать то, как он видит ситуацию, но целитель взмахнул рукой, не давая ему возможности ответить. — Нет-нет, я бы хотел для начала выслушать молодого человека.

— М-м-м… Тридцать первого числа вечером я очнулся в туалете паба «Дырявый котёл». Я так понимаю, меня привёл в чувство мистер Сириус Блэк, который по случайности именно в этот момент был в пабе и зашёл в туалет. Судя по тому, что я наблюдал вокруг себя, перед обмороком меня вырвало, а при падении я ударился головой о раковину. Когда я очнулся, я не сразу вспомнил, кто я такой, мистера Блэка я также не узнал, пока он не назвался. Было смутное воспоминание, что я планировал пойти в «Дырявый котёл», но с какой целью, я не знаю. Никаких воспоминаний о том, что было перед этим, у меня нет. Я не узнал мать, я не помнил, где живу, есть ли у нас домовые эльфы. Не помнил, где и кем я работаю, никаких воспоминаний о школе. Но при этом я помню заклинания и могу колдовать, помню приблизительно, какая у нас политическая обстановка в стране. Но все эти воспоминания какие-то блёклые, как будто они были не со мной. Прошло уже достаточно много времени, но ситуация к лучшему почти не поменялась. Иногда всплывают какие-то обрывки, но ничего существенного. Гораздо больше информации о себе и своей жизни я получил за эти пару дней, общаясь с окружением, чем реально вспомнив. Отец вчера вечером дважды применял ко мне легилименцию, может подтвердить.

Закончив, я пожал плечами. Про метку пока говорить не стал, потому что не был уверен, входит ли это в планы отца, а конфликтовать с ним мне как-то не хотелось.

— Очень плохо, что применял. Когда имеешь дело с потерей памяти, любое вмешательство неспециалиста может усугубить ситуацию, — целитель покачал головой, продолжая, впрочем, улыбаться. — Вам есть, что добавить к рассказу сына, мистер Крауч?

— Да, есть. Нам критически важно восстановить ему память, так как там должны быть важные воспоминания. Руку свою покажи, — последняя фраза отца была обращена ко мне.

Вздохнув, я закатал рукав. В очередной раз. Интересно, когда-нибудь, это закончится?

— Вот! Полюбуйтесь! — голос отца звенел от напряжения и злости. — Когда только успел?! Вчера прибежал ко мне чуть ли не в слезах, с воплями «я ничего не помню», рукой размахивал, просил помочь.

— Да что ты передёргиваешь?! — возмутился я. — Ни в каких слезах я не прибегал! Просто попросил помочь! А ты мне мозги чуть не вывернул наизнанку да ещё и врезал!

— Господа, успокойтесь! — целитель повысил голос, и мы с отцом тут же замолчали. — Вам следовало сразу обратиться в Мунго, а не заниматься самодеятельностью и рукоприкладством. Молодой человек, вы позволите мне называть вас Барти?

— Да, конечно, — я пожал плечами и настороженно покосился на отца. Всё-таки он был каким-то очень неприятным человеком. Правильно Фрэнк сказал, что таким нельзя заводить семью, они все в работе и ответственности перед страной.

— Очень хорошо, Барти. Расслабьтесь, я сейчас осторожно посмотрю, что у вас с воспоминаниями. А вы, мистер Крауч, подождите за дверью, пожалуйста. Врачебная тайна всё-таки. Ваш сын потом сам вам расскажет всё, что сочтёт нужным.

— Я здесь не в качестве отца, — резко ответил он целителю, и я вздохнул. Ну да, кто бы сомневался. — Я здесь как глава отдела магического правопорядка и представитель Визенгамота.

— Да? — лицо целителя вытянулось, он приподнял брови и качнул слегка головой. — Хорошо, мистер Крауч. Если вы здесь в качестве представителя власти, тогда жду от вас официальный запрос. Ответим вам в установленные законом сроки. А сейчас покиньте кабинет, пожалуйста.

Я не смог скрыть восторга от того, как легко и непринужденно целитель поставил моего отца на место. Папашу же всего перекосило, он побагровел не хуже, чем вчера, когда узнал про метку, стиснул кулаки, и мне на мгновение показалось, что он с удовольствием врезал бы сейчас целителю. Но вместо этого он рявкнул: «Будет вам запрос», — и выскочил из кабинета хлопнув дверью.

Целитель проводил его взглядом, затем повернулся ко мне.

— Вы знаете, у магглов есть такой целитель, психолог называется. Помогает людям решать проблемы во взаимоотношениях с другими, внутренние конфликты тоже. Мне кажется, нам стоит брать с магглов пример в этом вопросе. Вам с отцом не помешало бы пройти совместно курс терапии для налаживания отношений.

— Возможно, не знаю. Не уверен, что в нашем случае это что-нибудь дало бы.

— Не будьте столь категоричны, Барти. Иногда даже просто обсудить с кем-нибудь свои проблемы может быть полезно. А если вам еще и совет хороший дадут, то это вообще замечательно, — целитель покачал головой, переставил своё кресло ближе и сел напротив меня. — Но сейчас мы не об этом. Вы готовы, Барти? Расслабьтесь и не закрывайте от меня сознание. Я постараюсь не доставлять вам дискомфорта, но если вы не будете сопротивляться, всё пройдёт быстро и без затруднений.

Я кивнул. Спорить и доказывать, что и не планировал закрываться, не хотелось. Может, это у врачей стандартная просьба. Сев в кресле поудобнее, я позволил целителю зафиксировать моё лицо в ладонях, после чего он пристально стал вглядываться мне в глаза. Сначала я даже не почувствовал ничего, и только когда внезапно воспоминания о прошедших полутора днях начали всплывать в моём сознании независимо от меня, я понял, что целитель принялся за работу.

Пока воспоминания были свежими, всё шло гладко. Но когда целитель дошёл до вечера в «Дырявом котле», я почти физически почувствовал, как он споткнулся на моменте, когда я очнулся. Дальше было пусто. Целитель ещё какое-то время пытался пробиться сквозь туман, но ничего не получалось, так что он разорвал зрительный контакт и убрал руки. После этого поправил ворот мантии и облокотился о спинку своего кресла.

— Не нравится мне это. На Обливиэйт не похоже. Да и вообще на любую коррекцию памяти при помощи легилименции и аналогичных чар. Я бы решил, что это изменения органического характера…

— Что вы имеете в виду?

— Многие волшебники со мной не согласятся, но любой человек — это огромное количество химических процессов. Наше тело принимает извне и вырабатывает самостоятельно огромное количество разных веществ. Некоторые вещества могут оказывать влияние на головной мозг. К сожалению, этот орган очень мало изучен как магглами, так и волшебниками, поэтому никто не может точно сказать, как и что может повлиять. Я сейчас вижу картину, характерную для воздействия каких-то веществ на области мозга, отвечающие за память. Но чтобы сказать точно, что именно оказало такое воздействие и насколько оно обратимо, нужно пройти полное обследование. Сдадите ряд анализов, специалисты посмотрят и определят, что случилось. Хорошо, что вы не стали очень тянуть, чем больше проходит времени с момента обнаружения потери памяти, тем сложнее будет что-то сделать.

Я потёр переносицу, задумавшись. Выходила какая-то отвратительная картина. Кто-то меня опоил чем-то, чтобы стереть память? Очень может быть. Возможно, я этого опасался или вообще знал доподлинно, и потому при первой же возможности попытался вызвать рвоту, но, видимо, это не помогло. Что ж, наверное, так и было.

— Я понял, — целитель, видимо, ждал от меня реакции, поэтому пришлось отвечать. — Наверное, лучше не затягивать с обследованием, да?

— Всё верно. Если вы сейчас подпишете согласие, то в течение часа мы поместим вас в палату и начнём.

* * *

Обследование мне не понравилось. Впрочем, оно и не должно было. Сдавать кровь было ещё ничего, но всякие мазки изо всех возможных мест наверняка должны были нанести мне непоправимую психологическую травму. Теперь оставалось только дождаться результатов. Но одно я мог сказать точно — норму пребывания в Мунго до конца года я перевыполнил. Надо было постараться больше сюда не попадать.

Лежать в палате одному было скучно. Был бы рядом Блэк, можно было бы поболтать о всякой ерунде. Но он сидел в изоляторе, и было совершено не ясно, когда его выпустят. Никакой информации о поимке того парня-предателя не было. Как там говорил мракоборец Фрэнк? Петтигрю, кажется. Я не помнил этого парня, но ассоциации фамилия вызывала самые неприятные. Какие-то крысиные. Причём именно ассоциации с уличными крысами, которые переносят заразу, а не с теми милашками, которых люди держат дома в качестве питомцев. При мыслях об этой фамилии мне почему-то представлялась плешивая зверюга размером с полкошки. Омерзительно, в общем.

Маялся я в ожидании недолго. Из-за того, что ночью я почти не поспал, я вырубился достаточно быстро, не зная, чем себя занять. Спал я, правда, очень неспокойно, постоянно просыпался и крутился, поэтому, когда ко мне пришёл целитель — всё тот же, который просматривал мои воспоминания, — я сразу же поднялся, чтобы узнать, насколько всё плохо.

— Барти, результаты ваших анализов готовы, — пока я, сидя на кровати, пытался привести себя в порядок хотя бы приблизительно, целитель расположился на стуле рядом. — Порадовать мне вас, к сожалению, нечем. Нашим специалистам удалось выяснить, что вас в течение достаточно длительного времени поили зельем подчинения. Это что-то вроде Империуса, только более мягкого действия, не такого откровенного. Его применение сложнее выявить по косвенным признакам. Сейчас уже невозможно сказать точно, но предположительно уже больше года вас им опаивали.

— Больше года? Вы сможете это как-то зафиксировать? Мой домовик мне сказал, что метка на руке у меня появилась примерно год назад.

— Значит, вероятность того, что это произошло под влиянием зелья, достаточно высока, — целитель несколько раз кивнул на мои слова. — Если дело дойдёт до суда, это будет достаточным основанием для вашего оправдания. Что же касается ваших воспоминаний… У вас в крови мы обнаружили следы алкоголя. Незначительные, предположительно вы пили что-то не крепче пива. Но зелье подчинения совершенно не сочетается с алкоголем. При их смешивании организм получает сильнейшее отравление — как раз из-за него вас тошнило — и необратимые изменения в головном мозге, приводящие к почти полной потере памяти. К счастью, это никак не сказывается на способности сохранять новые воспоминания, так что это не помешает вам жить полноценно дальше. Но старые воспоминания восстановить невозможно. Единственное, что может у вас иногда всплывать — это эмоционально не окрашенные воспоминания.

Почти полная потеря памяти. Это звучало как приговор. Значит, я ничего не смогу вспомнить. Никогда. А при том, что у очень многих моментов в моей жизни свидетелей не было или же они больше никогда ничего мне не расскажут, я не смогу даже по чужим рассказам восстановить всё. Наверное, если бы мне сейчас сказали, что должны отрезать мне ногу и я больше никогда не смогу ходить так же легко и уверенно, как прежде, я бы почувствовал что-то подобное. Нужно было это как-то переварить. А потом рассказать Сириусу. Отцу можно не говорить, он запрос собирался отправить, а вот Блэку надо будет. Заодно успокоить его, что я никого не поддерживаю, оно само так вышло.

— Барти, вы слышите меня? — целитель окликнул меня, видимо, я настолько глубоко ушёл в свои мысли, что это стало заметно со стороны.

— Нет, — честно признался я. — Извините, задумался.

— Я понимаю. Это сложно принять. Я просто хотел сказать вам, что это не конец света. Сейчас ваша основная задача — избегать попадания в организм зелья подчинения. Спиртное тоже лучше не употреблять в течение ближайшего месяца, пока зелье не будет полностью выведено из организма. Новые воспоминания будут сохраняться, а с восстановлением утраченных вам помогут ваши друзья, знакомые, родные. И вы снова заживёте полноценной жизнью.

— Хорошо, я вас понял… — я вздохнул и с усилием потёр глаза. Слишком много событий, новостей и впечатлений за каких-то два дня. С ума можно сойти.

— Советую вам ещё обратиться с заявлением в отдел правопорядка…

Целитель ещё что-то говорил, но я снова перестал его слушать. Внезапно до меня дошло: если меня опаивали зельем достаточно долго, фактически насильно затащили в ряды пожирателей, то это исключительно вопрос времени, когда они снова про меня вспомнят. Скорее всего они все не в курсе, что из-за того, что я позволил себе выпить, не только эффект от зелья прошёл, но и воспоминаний никаких, на которых можно было бы сыграть, у меня не осталось. Если бы они узнали, какую я деятельность тут развёл, они бы уже пришли по мою душу. Но это не значит, что они не придут. Либо им от меня что-нибудь потребуется, либо до них дойдёт информация, что я соскочил с крючка. В любом случае, меня ждут большие проблемы. И их придётся как-то решать.

Из Мунго меня отпустили почти сразу после того, как результаты обследования были готовы. Дали мне на руки подробную выписку, где было расписано всё, что мне говорил целитель, в очередной раз посоветовали обратиться в отдел правопорядка. Но мне пока не хотелось действовать открыто, чтобы не привлекать к себе ненужное внимание.

Отец, конечно же, меня ждать не стал. Видимо, был слишком оскорблён тем, что целитель его прогнал. Так по-детски… Пока перед ним все лебезят, он строит из себя такого важного, серьёзного, строгого. Но стоило ему напомнить, что он превышает свои полномочия, как он включил обиду и пошёл дуться, забыв, что вообще-то подозревал меня в неискренности и пособничестве Тёмному лорду и планировал следить, чтобы я не сбежал. В общем, выглядело это всё максимально по-идиотски.

В отдел правопорядка я всё-таки пошёл, но не для того, чтобы что-то там заявлять. Что бы я им сказал? Здравствуйте, меня кто-то опаивал запрещённым зельем, а теперь я ничего не помню, потому что выпил пива, но вы найдите негодяев? Бред. У меня даже подозрений никаких нет, кто мог это сделать. Нет, это всё было глупо и бесполезно, нужно было допрашивать конкретных пойманных пожирателей, знают ли они что-нибудь об этом. Сейчас же я шёл, чтобы договориться о новом пропуске к Сириусу — на завтра.

В коридоре отдела я увидел Фрэнка и тут же подошёл к нему, как к единственному условно-знакомому мне человеку.

— А, Крауч, снова ты. Привет. Был у Сириуса? Нормально всё?

— Да, спасибо. Хотел вот ещё на завтра пропуск выписать. Выяснилось кое-что новое по моей проблеме, хочу его держать в курсе ситуации.

— Понятно. Обратись там к кому-нибудь из ребят. Меня Скримджер вызвал, что-то хочет мне поручить. Вроде как задание аж от твоего отца.

— Да-а-а? — заинтересованно протянул я, тут же поворачиваясь в направлении противоположном тому, куда шёл. Пропуск подождёт. — Я могу попросить тебя об одолжении? Просто я подозреваю, что это может быть как раз по моей проблеме… Если я прав, расскажешь мне, что конкретно тебе поручили? Хочу быть в курсе, что там отец насчёт этого всего думает.

— Ну… Если это будет действительно касаться тебя и не будет никак противоречить приказу начальства, расскажу, — неуверенно кивнул Фрэнк и поспешил дальше по коридору. — Ладно, я побежал. Давай, удачи тебе.

Пропуск мне выписали без вопросов. Разве что пришлось долго сидеть и ждать, пока всё заполнят, наложат кучу разных чар на бланк, создадут мне одноразовый портал на следующий день и выдадут всё в конверте. Пока я сидел в кабинете, вернулся Фрэнк. Перехватив его взгляд, я поёжился — мне на мгновение показалось, что он с удовольствием меня прикончил бы, если бы тут не было слишком много людей. Значит, сто процентов из-за меня его вызывали. Но, судя по тому, что он не захотел со мной ничего обсудить, ему запретили ставить меня в известность. Ну и ладно, не больно-то и хотелось.

---

1) здесь и далее по тексту письма в скобках — мысли Барти от прочитанного

Вернуться к тексту

Новый пропуск к Сириусу был на двенадцать часов, поэтому я позволил себе поспать подольше. Так что, когда Винки пришла меня будить, я с трудом смог продрать глаза, но зато чувствовал себя после сна более живым, чем в предыдущие дни. От завтрака я отказался, хотя Винки и пыталась открутить себе уши, убеждая поесть и ссылаясь на то, что моя мама очень переживает, что я хожу голодный. Но мне со всем происходящим в моей жизни дурдомом кусок в горло не лез.

Ровно в полдень портал перенёс меня к следственному изолятору. Теперь я уже знал, куда идти, поэтому сразу обогнул здание и, открыв нужную дверь, снова попал в длинный коридор. Когда я почти дошёл до двери в кабинет, она внезапно распахнулась, и оттуда вышел… Дамблдор. И опять меня настигло это мерзкое ощущение: никакого реального узнавания человека, просто какое-то непонятно откуда взявшееся понимание, что человек с длинной седой бородой — это директор Хогвартса, которого зовут Альбус Дамблдор.

Не осознав до конца, с кем именно я встретился, я на автомате поздоровался и намеревался пойти дальше, но… Как всегда, в общем. Тактическое планирование — явно не моя тема.

— Добрый день, Барти, — директор ответил на моё приветствие и, видимо, счёл это достаточным поводом, чтобы поболтать. — К Сириусу идёшь, верно?

— Да… — слегка насторожившись, ответил я. — А что, есть ещё какие-то варианты?

— А, нет, нет. Просто, я помню, в школе вы не очень ладили. Рад, что вам удалось преодолеть разногласия и недопонимание. Сириус рассказал мне, что вы были вместе в тот злополучный вечер.

— Эм… Да, типа того…

— Спасибо, что смог отговорить его от опрометчивых действий. Страшно представить, чем всё могло закончиться. Друзья ведь для этого и нужны, не только поддержать в трудной ситуации, но и остановить вовремя.

— Ага, — я не знал, что сказать, и чувствовал себя очень неловко. Я шёл к Сириусу и не рассчитывал, что застряну в коридоре с Дамблдором.

— Ты выглядишь очень озабоченным, — старик покачал головой. — Не отмечаешь?

— Не отмечаю что? — я насторожился ещё больше.

— А ты разве не знаешь? Вся Британия ликует из-за исчезновения Волдеморта.

Я завис. Тёмный лорд исчез? Когда? Как? Значит ли это, что я теперь могу не бояться, что его сторонники придут за мной? Мысли пустились вскачь, я не успевал зацепиться ни за одну из них. Можно уже радоваться и расслабиться или ещё нет?

Видимо, моё недоумение и смятение отразилось на лице, потому что Дамблдор снисходительно улыбнулся и похлопал меня по плечу.

— Весь в отца, совершенно не умеешь отдыхать. Вы с ним похожи гораздо больше, чем ты думаешь, — я невольно скривился от сравнения с отцом, но Дамблдор этого, кажется, не заметил. Или не захотел замечать. — Кстати, о твоём отце, Барти. Он вчера прислал мне письмо, просил о встрече. Пишет, что это касается тебя. Я был несколько удивлён, мне всегда казалось, что мистер Крауч придерживается позиции, что ты должен добиться всего сам. Ты не знаешь случайно, о чём он хотел поговорить?

— Уэ… Догадываюсь, — скривившись ещё сильнее, я потёр шею и отвёл взгляд. — Не понимаю, правда, зачем ему понадобилось привлекать к этому вас.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать, Барти?

Я задумался. Хочу ли я? Не знаю. Спрятав руки в карманы, я сначала опустил взгляд на свои ботинки, потом снова поднял голову и посмотрел прямо в глаза директору. Мне скрывать было нечего, но…

— Я думаю, мой отец справится сам. У него прекрасно получается рассказывать всем, какой я плохой сын. Если вы не возражаете, я пойду.

— Да, конечно, мой мальчик. Не буду задерживать тебя, — Дамблдор кивнул мне на прощанье и зашагал прочь по коридору. И мне показалось, что последний его взгляд был полон сочувствия. Стало сразу как-то неприятно. Все вокруг видят, до какой степени напряжённые у меня отношения с отцом, все мне сочувствуют… А я ничего даже не пытаюсь изменить, как будто меня всё устраивает.

* * *

Процедура регистрации прошла абсолютно так же, как и в прошлый раз, и через пять минут я уже заходил в комнату для свиданий с задержанными. Вскоре привели и Блэка, двери закрылись, включился таймер.

— Ну, рассказывай, — Сириус не стал тратить время на долгие приветствия. — Были в Мунго? Что там сказали?

— Всё плохо, воспоминания не восстановить. Меня долго поили зельем подчинения, оказывается. А оно совершенно не совместимо с алкоголем. Видимо, тридцать первого я зачем-то решил выпить пива, и это всё просочеталось так, что теперь у меня фактически нет прошлого. А, ну и, скорее всего, метку мне именно под это зелье и поставили. Уж не знаю, зачем они так хотели меня заполучить и что я успел за это время натворить. В любом случае, сейчас зелье больше не действует, — я постарался изложить факты как можно короче, чтобы не терять драгоценное время на лишние слова. — Я сейчас видел Дамблдора. Он у тебя был?

— Да, приходил узнать, как дела. Ничего особенного. Ты лучше скажи, как отец твой на это отреагировал.

— Пф, это надо было видеть, — я усмехнулся и скрестил руки на груди, откидываясь на спинку стула, но потом сел снова ровно, уж очень стул был неудобный. — Целитель попросил его выйти, вежливо попросил. Типа медицинская тайна, все дела. Мол, сын вам потом сам расскажет. Так он, знаешь, что сделал? Он заявил, что он там не как мой отец, а как представитель министерства! Ну и целитель, недолго думая, выставил его, потребовав официальный запрос. Так что пока папаша не в курсе. Ему ответят в установленные законом сроки, — на последней фразе я хохотнул и взъерошил себе волосы. И с удивлением поймал на себе какой-то непонятный взгляд Сириуса, будто… Не знаю. Нет, наверное, мне всё же показалось. Но стало как-то не по себе.

— Он не сможет просто так направить никакой запрос, ему откажут в предоставлении информации. Ему придётся открывать уголовное дело, причём, наверное, на тебя. Скорее всего, когда придёт информация из Мунго, твой статус поменяют с подозреваемого на свидетеля или потерпевшего, но всё равно неприятно.

— А, так вот зачем Фрэнка вызывали к начальству… — заметив непонимание в глазах Блэка, я пояснил. — Вчера заходил к ним пропуск к тебе выписать и встретил его. Парой слов перекинулись, и он мне сказал, что его вызвал Скримджер по поручению моего отца. Ну и пока я там торчал, он успел вернуться и смотрел на меня так, будто хочет мне голову оторвать.

— Да ладно тебе, он хоть и мракоборец, но не зверь всё-таки, — Сириус пожал плечами. — В конце концов, всё выяснится и наладится. То, что тебя до сих пор не арестовали, говорит о том, что они хотят разобраться в ситуации, а не сделать месячную норму по задержаниям и закрытым делам.

— Надеюсь… — вздохнув, я посмотрел на таймер. Осталось ещё двадцать пять минут. — Так всё-таки… Зачем приходил Дамблдор? Что он от тебя хотел?

— Ну… Попросил рассказать про тот вечер, про нашу схему с Хранителем. Предупредил, что на конец недели запланировано заседание Визенгамота. Он, как верховный чародей, будет ходатайствовать на применении сыворотки правды. Спрашивал, кого хотел бы позвать в свидетели. Я тебя назвал, ты же не против?

— Н-нет… Не уверен, что мои показания помогут, правда. Я же был с тобой только вечером тридцать первого, остальное знаю только с твоих слов. Плюс у меня самого репутация оказалась подмочена… Посмотрим, в общем.

— Да, посмотрим… Спасибо, что тормознул меня… — Сириус резко помрачнел и поник. — Я вот сижу тут, не самые приятные условия, знаешь ли. И мысли одолевают всякие… В принципе, я же мог предотвратить всё, если бы только не предложил другого хранителя. Я был настолько уверен, что на Питера никто не подумает, что все будут охотиться за мной, а он будет вне подозрений и в безопасности… А фактически отдал друзей в руки предателя… Чувствую себя так отвратительно из-за этого. Если бы меня кинули к дементорам, я бы, наверное, поехал крышей от этого. А меня бы кинули к ним, если бы я пошёл разбираться сам.

— Да ладно тебе… — я невольно скривился, представив себе, во что это всё в итоге могло вылиться. — Как верно заметил Дамблдор, друзья для того и нужны, чтобы вовремя остановить.

— Да… Всё-таки, он мировой дед… А, точно, вспомнил, что он ещё говорил. Гарри всё-таки отдали сестре Лили. Я заикнулся, что хотел бы забрать его потом, но он сказал, что это исключено. Там какая-то сложная ерунда с кровной защитой. Дамблдор уверен, что Сам-знаешь-кто убился об Гарри благодаря какой-то древней природной защитной магии от матери, а проживание в семье ближайших кровных родственников должно эту магию подпитывать.

— Зачем? Если он действительно умер, то и защита больше не нужна.

Сириус пожал плечами и сжал пальцами переносицу.

— Не знаю. Я так понял, директор считает, что Сам-знаешь-кто может вернуться. Вроде как он искал способы обрести бессмертие и мог что-то накопать.

От слов Блэка у меня по телу прошла волна мурашек. Бессмертие? Регулус писал про вечную жизнь в своём письме. Неужели он что-то узнал об этих изысканиях Тёмного лорда? Вдруг он пытался намекнуть мне на это, чтобы я смог предпринять что-нибудь?

— Эй, Крауч! Барти! Ты в порядке? — Сириус приподнялся со стула и пощёлкал пальцами у меня перед носом, от чего я вздрогнул. — Ты так побледнел…

— Да, всё нормально… Скорей бы тебя выпустили. А меня бы не посадили… Нам нужно допросить вашего эльфа.

— Ты… — Сириус тоже побледнел, кажется, до него дошло то же, что и до меня. — Ты думаешь, Рег что-то знал?

— Возможно. Если там действительно что-то есть, и мы это выясним… В общем, если всё закончится благополучно, то можно будет забрать мелкого от магглов.

— Звучит, как план, — губы Блэка изогнулись в хитрой улыбке. — Мне кажется, из тебя вышел бы отличный Мародёр.

— Эм… Блэк… — я скептически изогнул бровь. — Ты не знаешь, что значит это слово на самом деле, да?

— И что же оно значит?

— Мародёры — это люди, которые во время войны или стихийных бедствий обирают трупы, выносят ценные вещи из опустевших домов и магазинов. Сомнительный комплимент.

Сириус тут же надулся. Не знаю, о чём именно он думал в этот момент, но он явно был разочарован.

— Но звучит же круто… Кто вообще придумал, что оно должно означать именно это?

— Так сложилось исторически, — философски заметил я, разводя руками. — В любом случае, какой бы смысл ты ни вкладывал в это, лучше не называй меня так.

— Какой же ты зану-у-уда! — протянул Сириус, качнувшись на стуле. — Тебе надо в преподы идти. Самое то для тебя. И вообще, ты меня отвлёк. Я тебя попросить хотел, пока я тут кисну, а ты вроде как на свободе… Поищи, пожалуйста, где могут жить родственники Лили. Я понимаю, их наверняка спрятали… Но все волшебники, в том числе и Дамблдор часто слишком полагаются на магию. Попробуй через магглов поискать. Вдруг получится. Сам понимаешь, скрыть можно дом, ну максимум квартал, если привлечь много народу. Но они же не могут вообще не выходить, не выезжать никуда. Пожалуйста. Я хочу быть уверен, что у Гарри всё хорошо.

Я посмотрел на Сириуса, потом на таймер. Скоро уже загудит, меньше двух минут осталось. Сразу стало как-то не по себе — зачем только пришёл? Только мне искать какого-то ребёнка и семью магглов не хватало. Особенно при том, что меня подозревают в верности Тёмному лорду, который об этого ребёнка убился. Ещё решат, что я хочу отомстить и довести начатое им до конца… Не хватало мне лишних проблем и подозрений в свой адрес.

— Барти? Пожалуйста…

— Ладно, я попробую.

Ответные слова благодарности утонули в громком гуле сигнала, оповещающего о завершении встречи. Из комнаты я вышел сразу же, как появилась «моя» дверь, не прощаясь. Почему я не отказал ему? Неужели достаточно только сделать жалобные щенячьи глазки, чтобы я готов был делать то, что мне совершенно не надо? Дракклов Блэк. Скорей бы его уже выпустили, чтобы можно было спихнуть поиски мелкого на него. Решив для себя, что стоит пока взять паузу с посещениями, я поспешил забрать свою волшебную палочку и покинуть остров.

* * *

До самого вечера мои мысли крутились вокруг Дамблдора. Моему отцу зачем-то понадобилось с ним встретиться насчёт меня. Почти наверняка речь пойдёт о метке. Но с какой целью отец хочет привлечь к этому директора? В качестве верховного чародея? Он хочет провести закрытое заседание сокращённым составом, чтобы информация не просочилась никуда? Или наоборот, хочет устроить показательную порку? Да нет, вряд ли. Публичность только помешает его карьерным планам, ему это не нужно. Может, хочет посоветоваться, как бы, с одной стороны, меня наказать, а с другой стороны, замять дело? Не знаю. Всё это было слишком сложно.

Зачем вообще нужно было писать? Они ведь почти каждый день видятся в Визенгамоте. Я видел газеты, столько пожирателей уже поймано, что каждый день проводится по нескольку заседаний. Правда, многие из них закрытые, поэтому ничего толком и нет про тех, кого судили. Хотя… Вчера-то отец, скорее всего, не присутствовал ни на одном. Утром он мотался со мной в Мунго, затем раздавал указания насчёт меня своим подчинённым. Поэтому и написал Дамблдору. Да, наверное, именно так всё и было. Но всё равно я не понимал, зачем он решил привлечь к этому директора.

Сегодня был только вторник. В конце недели, скорее всего, в пятницу, будет заседание по Блэку, куда меня вызовут в качестве свидетеля. Если не посадят раньше. Хотя, даже если посадят, всё равно могут вызвать, наверное. У меня есть два дня, чтобы хотя бы начать поиски мелкого, потому что Сириус наверняка будет спрашивать, как у меня успехи. А ещё мне надо, чтобы на меня при этом не вышли какие-нибудь из ещё не пойманных пожирателей, потому что это станет большой проблемой. А ещё надо не забывать про отца, который почти наверняка завёл на меня уголовное дело и хочет поговорить обо мне с Дамблдором. Если кто-нибудь из них захочет, чтобы я при этом присутствовал, у меня не будет другого выбора, кроме как подчиниться.

Около семи часов у меня в комнате появилась Винки и сообщила, что отец требует моего присутствия на ужине. Никогда не думал, что можно испытывать страх и раздражение одновременно. Раздражён я был на отца — вот ведь пристал, какая ему разница, где я буду есть и буду ли вообще? А страх… Страх был от того, что отец наверняка захочет поговорить со мной насчёт метки, а значит, про всё узнает мама. Она наверняка расстроится…

Но Винки не уходила, всем своим видом намекая на то, что если я не спущусь, то проблемы будут и у меня, и у неё. Так что пришлось переодеваться во что-нибудь прилично-нейтральное, чтобы никого не злить лишний раз. И с длинным рукавом обязательно. После долгих раздумий мой выбор пал на тёмно-синий джемпер. Не слишком официально, но и не совсем уж по-домашнему. Сойдёт, в общем.

Когда я наконец спустился в столовую, родители уже были оба за столом. Отец окинул меня придирчивым взглядом, видимо, рассчитывая докопаться до того, как я выгляжу, но не нашёл ничего неподобающего, поэтому был вынужден найти другой повод сделать мне замечание.

— Бартемиус, мне казалось, мы объясняли тебе, что опаздывать неприлично. Что ты себе позволяешь?

— Дорогой, ну перестань, — тихо заговорила мама, накрыв ладонь отца своей. — Мы же не на званом ужине, только втроём, по-семейному…

— То есть ты считаешь, что уважительно относиться можно только к гостям? А родители так, пустое место? — резко отозвался отец и убрал руку.

— Прошу меня простить, — стиснув зубы, я поспешил прервать этот цирк. Ещё не хватало, чтобы он отчитывал мать за то, что она за меня заступилась. — Мне нужно было переодеться.

— Садись, — отец посмотрел на меня исподлобья, после чего позвал Винки, чтобы она подавала ужин.

Минут пять мы провели в молчании, было слышно только, как стучат о тарелки столовые приборы. Но дольше отец не выдержал и, обращаясь сразу ко всем, принялся ворчать.

— Это просто возмутительно. Стоило мне только отлучиться по своим делам и пропустить заседание Визенгамота, как там уже выносят оправдательные приговоры. И кому! Этому отвратительному мальчишке Снейпу! Да у него на лице написано, что он уголовник! Бартемиус, ты, кажется, говорил, что он был лучшим зельеваром в школе среди всех курсов, верно?

— Возможно, — я поднял недовольный взгляд на отца и поджал губы. Нашёл, у кого спрашивать, драккл его задери. У человека, который потерял память почти полностью.

— Скольких, интересно, он успел отравить по приказу Того-кого-нельзя-называть? И Дамблдор — сам Дамблдор! Он его оправдывает и позволяет отпустить прямо в зале суда! Якобы он уже давно на нашей стороне и шпионил в нашу пользу.

— Ну так… Может быть, он действительно шпионил? Ты об этом не думал, отец? Стал бы Дамблдор его оправдывать, если бы он был совсем уж мерзавцем?

— Дамблдор слишком верит людям. В военное время это недопустимо, — отрезал отец, откладывая в сторону нож с вилкой. — Кстати, о нём. Я вчера написал ему. Сразу, как узнал, что он отпустил Снейпа. И он сегодня мне ответил. Договорились с ним встретиться завтра в шесть в Хогвартсе. Я хотел обсудить с ним твою проблему. Мне очень не понравилось заключение целителей из Мунго.

— А что, официальный ответ уже пришёл? — я удивлённо приподнял брови. Это было довольно странно; судя по настрою целителя, они бы выдержали максимальные сроки на ответ.

— Нет, он должен будет прийти в пятницу. Я взял твой экземпляр выписки.

— Что? Ты рылся в моих вещах? — я с трудом сдержался, чтобы не вскочить. Что ещё он мог у меня найти?

— Мне эти документы принесла Винки. А что, стоит провести у тебя обыск?

— Нет. Просто это неприлично. Ты мог просто попросить у меня. По-человечески.

— А ты мог сразу мне показать всё. По-человечески, — мне показалось, что голос отца сейчас прозвучал скорее обиженно, чем сердито, но я не был уверен. — В любом случае, беседа с Дамблдором будет носить частный характер. Пока что. В зависимости от того, к чему мы придём, я буду решать, выносить ли это на официальный уровень.

Я покосился на мать. Она сидела бледная и напряжённая, неохотно ковыряя вилкой в тарелке. Наверняка она хотела спросить, о чём мы, но боялась отца. А может быть, боялась узнать правду. Кто знает, могла ли она догадываться о том, что происходит…

— Хорошо, я понял тебя, отец. Почему в шесть, а не раньше?

— Из Азкабана пришло письмо, Каркаров хочет назвать несколько фамилий в обмен на смягчение наказания. Завтра днём будет заседание.

Каркаров? Эта фамилия мне совершенно ни о чём не говорила. Разве только было ясно, что этот тип — иностранец. Интересно, были ли мы знакомы… Если он, спасая свою задницу, назовёт мою фамилию, замять дело не получится. Даже если по итогу меня оправдают, отец меня со свету сживёт, потому что его карьере придёт конец.

* * *

Уже ближе к ночи, лёжа в кровати, я снова вспомнил про просьбу Сириуса. Интересно, как он рассчитывает, что я найду ребёнка, если я не помню никого? Того, что я узнал за эти дни, явно недостаточно, чтобы найти человека в многомиллионной стране. Я знал имя матери мелкого — Лили. Знал её фамилию по мужу. И знал, что у неё есть сестра, которая живёт в маггловском мире. Возможно, она уже замужем, сменила фамилию, и найти её теперь почти невозможно. Я не знал ни имени её, ни даже примерного возраста. Спросить всё это у Сириуса я, конечно же, не додумался, и теперь надо было как-то разбираться самому.

Вытащив из нижнего ящика тумбы письма от Регулуса, я принялся бегло их просматривать в поисках знакомых имён. Ни одной Лили не было, зато в нескольких местах я встречал фамилию Поттер и сразу же притормаживал, чтобы почитать внимательнее, но в основном всё было применительно к Сириусу. И только в одном письме, датированном концом декабря семьдесят пятого года, Регулус рассказывал, что Поттер и его брат довольно жёстко отмутузили Снейпа из-за какой-то Эванс, причём в ход шла не только магия, но и кулаки. После чего Регулус ещё немного повозмущался на тему того, что «Поттер совсем с ума сошёл с этой своей грязнокровкой, и что только он в ней нашёл?»

Задумываться о том, почему в тот год Регулус оставался в школе на праздники, а я нет, было сейчас некогда. Фамилия Эванс была единственной зацепкой в моих предстоящих поисках. Если предположить, что Поттер действительно настолько сошёл с ума с ней, насколько писал Регулус, то он вполне мог начать с ней встречаться. А там уже дело за девушкой — вовремя залететь, чтобы кавалер никуда не делся. Слово «грязнокровка» меня, правда, покоробило. Как будто мы тут в селекцию играем, выводим породистых собак или лошадей. Но и на это сейчас можно было закрыть глаза. Каким бы словом Регулус эту Эванс ни называл, оно максимально чётко указывало на её происхождение. А у кого ещё может быть сестра-маггла, как не у магглорождённой?

— Винки! — позвал я, и домовушка в ту же секунду появилась передо мной. — Скажи, пожалуйста… Ты не знаешь, может быть, у магглов есть какие-нибудь документы, списки, где перечислены все люди, которые живут в стране? Они же как-то должны узнавать, кто есть кто. Метрики о рождении какие-нибудь, не знаю.

— Винки не знать, но Винки мочь поспрашивать у других эльфов. У Винки быть брат Тинки, Тинки жить в другой семье, он мочь знать. Молодой хозяин, сэр, разрешать Винки ходить в гости к Тинки?

— Да, сходи к нему, узнай. Если что-то подобное у магглов есть, у меня будет к тебе просьба раздобыть для меня копии таких списков. Мне надо будет найти одного человека.

— Хорошо, молодой хозяин, сэр. Винки всё сделать, — и с этими словами домовушка куда-то трансгрессировала. А я задумался. Я даже не знал, что у неё, оказывается, есть брат. Я даже не уверен, что эта информация была в моих потерянных воспоминаниях. Интересно, в чьей семье живёт этот Тинки. Надо было спросить, конечно, но я вовремя не сообразил, так что теперь оставалось только ждать возвращения Винки.