Цвет Судьбы (джен)

Холод въедался в кости куда сильнее, чем должна была позволять температура января в Суррее. Гарри Поттер, закутанный в старый, слишком большой для него свитер, с силой вонзил лопату в слежавшийся снег у подъезда дома №4 на Тисовой улице. Дядя Вернон поставил условие: чистый двор — иначе никакого ужина. Дыхание Гарри превращалось в белые клубы, а пальцы в дырявых перчатках немели от холода.

Он замер. Из-под цветущих кустов на него смотрели два глаза: один — ярко-голубой, как озеро в полдень, другой — изумрудно-зеленый, как его собственный. Владелица этих глаз — тощая, почти прозрачная белая кошка — была грязной и нечесаной. Но в ее утонченной мордочке и гордой шее чувствовалось благородство.

«Дворняжка», — фыркнул бы дядя Вернон. Но Гарри, всю жизнь мечтавший о хоть какой-то ласке, увидел в этом взгляде родственную душу. Он медленно протянул руку, бормоча успокаивающие слова. Кошка не убежала. Она потянулась к его пальцам и легонько ткнулась холодным носом.

Сердце Гарри растаяло быстрее сугроба под порывом теплого ветра. Рискуя гневом дяди, он завернул дрожащее создание в свой свитер и пронес в дом, в свой подсобный чулан под лестницей. Украденные молоко и кусок колбасы стали пиром для кошки. Гарри назвал ее Юки, что прочитал в одной из книжек как «снег» по-японски. Это имя идеально ей подходило.

Выхаживание Юки стало для Гарри тайной миссией, куда более важной, чем учеба или прихоти Дурслей. Он отмыл ее, вычесывал колтуны, и под белой шерстью открылась ослепительная белизна. Кошка оказалась невероятно умной и чуткой. Она словно понимала каждое его слово, а когда Гарри снились кошмары с вспышками зеленого света и зловещим смехом, она ложилась ему на грудь, мурлыча до тех пор, пока он не успокаивался. Дурсли так и не узнали о ее существовании — Юки становилась невидимой, едва заслышав их тяжелые шаги.

Прошли годы. Письма из Хогвартса, прилетевшие словно из другого мира, перевернули жизнь Гарри с ног на голову. Оказалось, он — волшебник. Оказалось, он знаменит. Хагрид, добрый великан, открыл ему правду о прошлом. И вот настал день, первого сентября. На вокзале Кингс-Кросс, с билетом в руке и совой Хедвиг в клетке, Гарри с замиранием сердца искал загадочную платформу 9¾.

Внезапно что-то большое и теплое прикоснулось к его ноге. Гарри вздрогнул и обернулся. Перед ним сидел огромный, величественный кот. Его шерсть была белее зимнего снега, а глаза — один голубой, другой зеленый — смотрели на Гарри с бездонной мудростью. Это была Юки, но выглядящая так, словно она — царица всех кошек.

Она требовательно ткнулась головой ему в руку, настойчиво прося ласки. Гарри не мог отказать. Он опустился на корточки и погрузил пальцы в ее густую шерсть. Кошка замурлыкала, и этот звук был таким умиротворяющим, что Гарри забыл о времени. Когда же он наконец поднял голову, часы показывали, что поезд «Хогвартс-экспресс» должен был уже отойти.

Сердце его упало. Он бросился к барьеру между платформами 9 и 10, но пройдя насквозь. Платформа оказалась пуста. Последний вагон скрылся в тумане. Гарри стоял в оцепенении, сжимая ручку чемодана. Он опоздал. Он пропустил свой шанс.

Вернуться на Тисовую улицу было горьким унижением. Дядя Вернон злорадствовал, тетя Петуния хмыкала с презрением. Гарри заперся в своей каморке, обняв Юки, которая, казалось, смотрела на него с тихим пониманием. Что ему теперь делать? Писать в Хогвартс? Но как?

На следующее утро раздался звонок в дверь. На пороге стояла высокая, стройная женщина в элегантном кимоно с вышитыми серебряными журавлями. Ее черные волосы были убраны в строгую прическу, а взгляд был настолько пронзительным, что Гарри почувствовал, будто она видит его насквозь.

— Гарри Поттер, — произнесла она голосом, холодным и четким, как удар клинка. — Меня зовут профессор Танака. Я преподаю в школе магии Махотокоро.

Она вошла в гостиную, где собрались потрясенные Дурсли, и без лишних церемоний объяснила ситуацию.

— Весь магический мир знает о мальчике, который выжил. Теоретически перед тобой открыты двери многих школ: Ильверморни, Шармбатон, даже суровый Колдоградец в России. Но знаменитость, — она произнесла это слово с легкой усмешкой, — имеет и обратную сторону. Никто не хочет брать на себя ответственность за столь «проблемного» ученика. Лишь Хогвартс, движимый чувством долга, согласился принять тебя. И ты умудрился опоздать.

Гарри опустил голову.

— Однако, — продолжила профессор Танака, — твоя судьба заинтересовала нашего директора, почтенного Кайдо Танака. Он человек… своеобразный. Его привлекла ирония судьбы: мальчик, спасшийся от Тёмного Лорда, мог погибнуть в поезде из-за глупой шалости двух старшеклассников, экспериментировавших с запретной магией скорости. Поезд сошел с рельсов. К счастью, обошлось без жертв, но если бы ты был там…

Гарри похолодел. Юки спасла его. Невероятным образом она отвела его от опасности.

— Директор Танака предложил тебе место в Махотокоро, — заключила женщина. — Наши методы обучения… отличаются от британских. Это твой шанс. И, что немаловажно, тебе не придется возвращаться сюда на летние каникулы. Школа становится домом для своих учеников.

Решение было очевидным. Согласие Дурслей было получено без возражений — они были рады навсегда избавиться от «ненормального» племянника.

Махотокоро оказалась не мрачным замком, а легким, воздушным комплексом пагод и садов, парящим над священной горой в Японии. Старый директор Кайдо Танака, несмотря на возраст, был полон энергии. Его глаза, такие же острые, как у профессора Танаки, светились живым интересом, когда он пригласил Гарри на чайную церемонию.

— Гарри, — сказал старик, когда они сидели на татами, глядя на цветущую сакуру в внутреннем саду. — Ты, наверное, удивлен нашему решению. Махотокоро редко принимает учеников из-за границы. Но у меня была… личная причина.

Он сделал паузу, его взгляд стал отрешенным.

— Много лет назад моя дочь, непослушная и мечтательная, сбежала в Европу, влюбилась в маггла и вышла замуж. Мы были против, гордыня ослепила нас. Она оборвала все связи. Ее звали Акико Танака. А ее дочь, твоя бабушка, вышла замуж за англичанина-магла. Ее дочь… была Лили Эванс. Твоя мать.

Гарри выронил чашку. Керамика с мягким звоном ударилась о циновку. Он смотрел на директора, не веря своим ушам.

— Лили… моя мама… была вашей правнучкой? — прошептал он.

— Да, — кивнул старик, и в его глазах блеснула печаль. — Лили никогда не узнала о своем наследии. Ее магическая сила была невероятно сильной, это родовая черта нашей семьи. И твои глаза, мальчик мой… они точь-в-точь как у моей Акико. И как у твоей кошки, если я не ошибаюсь.

В этот момент из тени вышла Юки. Она грациозно подошла к директору и позволила ему почесать себя за ухом.

— Защитники из семьи Танака часто находят своих хозяев в образе животных, — улыбнулся старик. — Особенно те, в ком течет кровь древних нэкомат. Она почуяла в тебе свою кровь. И спасла тебя. Не случайно, а по праву родства.

Гарри обнял Юки, прижавшись лицом к ее теплой шерсти.

Хогвартс, Большой Зал

Большой Зал сиял тысячами парящих свечей, отражавшихся в ночном небе под потолком. Воздух гудел от возбужденных голосов первокурсников, выстроившихся в очередь перед табуретом, на котором покоилась старая, потертая Распределяющая Шляпа.

Альбус Дамблдор, в своих лучших звездных мантий, сидел за столом преподавателей с мягкой, довольной улыбкой. Его голубой взгляд скользнул по рядам испуганных и восторженных лиц, легко находя то, что искал: взъерошенные черные волосы и след от проклятие в ту зловещую ночь. Нет, не нашел. Улыбка Дамблдора слегка потускнела. Возможно, мальчик спрятался в толпе.

Профессор Минерва МакГонагалл развернула пергамент.

— Аббот, Ханна! — выкрикнула она.

Девочка с дрожащими коленями надела Шляпу, которая через мгновение прокричала: «Пуффендуй!»

Дамблдор кивал, аплодируя, но его взгляд продолжал безуспешно искать Гарри. Тревога, тихая и холодная, начала шевелиться у него в груди. Он знал о инциденте с «Хогвартс-экспрессом». Знало все Министерство. Но Хагрид докладывал, что лично отправил мальчика на станцию.

Очередь таяла. «Малфой, Драко» — «Когтевран!». «Грейнджер, Хелена» — «Гриффиндор!».

— Поттер, Гарри! — громко и четко произнесла профессор МакГонагалл.

В Зале воцарилась мертвая тишина. Все замерли в ожидании. Шепот, прокатившийся было по залу, стих. Все глаза устремились на очередь первокурсников. Никто не вышел.

Профессор МакГонагалл нахмурилась, поднесла пергамент ближе к глазам.

— Поттер, Гарри! — повторила она громче, с легкой ноткой нетерпения.

Тишина стала гнетущей. Дамблдор перестал играть с своей бородой. Его пальцы сомкнулись на ручке кресла. Северус Снегг, сидевший по другую сторону, изобразил на своем лице маску скучающего презрения, но его черные глаза сузились.

— ПОТТЕР, ГАРРИ! — в третий раз прокричала МакГонагалл, и ее голос прозвучал уже не как призыв, а как требование, окрашенное тревогой.

Тишина взорвалась. По Залу прокатился гул удивления, сплетен и вопросов. «Где он?», «Может, испугался?»

Паника читалась не только на лицах учеников. Она была на лице Альбуса Дамблдора. Его обычное спокойствие испарилось, как дым. Он резко встал, его яркая мантия взметнулись. Лицо стало бледным и осунувшимся. Он не смотрел на учеников. Его взгляд был устремлен куда-то вдаль, будто он пытался пронзить стены замка и найти ту единственную нить судьбы, которая оборвалась.

«Он не просто опоздал, — пронеслось в голове Дамблдора. — Его нет. Его нигде нет».

Мысленно он уже перебирал возможности: Темный Лорд, похищение, несчастный случай… Или нечто худшее? Мог ли мальчик, не зная своих сил, совершить нечто, что заставило бы его исчезнуть? Защитные чары, наложенные на мальчика кровью его матери, должны были держаться, пока он считал дом Дурслей своим пристанищем. Дамблдор был в этом уверен. Но теперь в этой уверенности появилась трещина.

— Минерва, — его голос, обычно полный силы, прозвучал приглушенно. — Продолжайте церемонию. Я должен… мне нужно кое-что сделать.

Не дожидаясь ответа, он быстрыми шагами вышел из Зала, оставив за собой шепоток, переросший в громкие обсуждения. Исчезновение Мальчика-Который-Выжил в первый же день учебного года было сенсацией, затмившей даже само Распределение.

Махотокоро, Зал Предназначения

Пока в Хогвартсе царила суматоха, в Зале Предназначения школы Махотокоро царила атмосфера спокойной торжественности. Вместо готических арок здесь были легкие деревянные своды, а вместо свечей — мягкий свет бумажных фонарей, плывущих под потолком. Ученики сидели на татами рядами, одетые в темно-синие кимоно с гербом школы — цветущей сакурой и взмывающим драконом.

В центре зала на низком лакированном столике стоял идеально гладкий хрустальный шар размером с человеческую голову. Он был абсолютно прозрачен и казался пустым.

Директор Кайдо Танака, в парадном кимоно, поднялся вместе с профессором Танакой, которая держала в руках свиток с именами.

— Ученики Махотокоро, — голос директора был тихим, но он заполнял собой все пространство. — Сегодня вы не просто выберете дом. Шар Судеб покажет цвет вашей магической души и укажет путь, на котором ваш дар раскроется полнее всего. Подойдите, коснитесь шара, и он ответит вам.

Один за другим первокурсники подходили к шару. Клали на него ладонь. И шар вспыхивал разными цветами, а профессор Танака объявляла результат.

— Аоки, Кенджи! — Мальчик подошел, коснулся шара. Тот залился глубоким землисто-коричневым светом. — Факультет Земли. Специализация — травология и зельеварение!

— Сато, Хикару! — Шар вспыхнул ярко-желтым. — Факультет Молнии. Специализация — защита от темных искусств и боевая магия!

Гарри, стоявший в очереди, чувствовал себя немного не в своей тарелке. Все было так непохоже на то, что он представлял себе по рассказам Хагрида о Хогвартсе. Но рядом с его ногами, сидя с царственной осанкой, грелась Юки. Ее присутствие успокаивало.

— Потта-сан, Харии! — произнесла профессор Танака, слегка исказив его имя на японский манер.

Гарри сделал шаг вперед. Шепоток прошел по залу. Все знали, кто он. Иностранец. Тот самый мальчик. Он почувствовал на себе тяжесть сотен взглядов.

Он подошел к хрустальному шару. Его ладонь была немного влажной от волнения. Он глубоко вздохнул и положил руку на прохладную, идеально гладкую поверхность.

Произошло не сразу. Шар будто задумался. Затем из его глубины поползла дымка. Она заклубилась, смешалась и разделилась на два потока. Один поток стал ослепительно-белым, чистым и ясным, как первый снег. Другой — густым, почти черным, но не зловещим, а глубоким, как ночное небо, усыпанное звездами.

Два цвета не смешивались, а танцевали друг вокруг друга, образуя идеальный инь-ян. Затем по белому цвету пробежали искры серебра, а по черному — вспышки изумрудной зелени.

В Зале воцарилась полная тишина. Даже директор Танака поднял брови в удивлении.

Профессор Танака первая нашла слова, и в ее голосе прозвучало неподдельное почтение:

— Потта-сан, Харии! Факультет… Неба и Бездны! — Она сделала паузу, глядя на сияющий шар. — Специализация… Родовая магия и защита. Двойственная природа. Редчайшее проявление.

Гарри убрал руку, и шар снова стал прозрачным. Он не совсем понимал, что это значит, но по реакции окружающих понял, что произошло что-то исключительное.

Директор Танака подошел к нему, и его глаза сияли не просто интересом, а глубоким удовлетворением.

— Небо и Бездна, — произнес он тихо, так, чтобы слышал только Гарри. — Свет, доставшийся тебе от матери, и глубина, унаследованная от отца. И нечто большее… то, что подарила тебя сама судьба. Твой путь, Гарри, будет уникальным. Добро пожаловать домой.

Юки, сидевшая рядом, мягко ткнулась головой в его ногу. Гарри посмотрел в ее разные глаза — голубой и зеленый. И понял, что его судьба не потерялась где-то в тумане английской платформы, а продолжается. А где-то далеко, в старом замке, седовласый волшебник в отчаянии искал своего мальчика-который-выжил, который нашел свой настоящий дом.