Третье Пророчество (джен)

Хруст ветвей за окном был слишком громким для обычной сентябрьской ночи. Луна медленно ползла по небу, отбрасывая тусклый свет на пол спальни. Гарри Поттер проснулся внезапно — сердце стучало в груди, как после дуэли. Он сел на кровати, провёл рукой по лицу и посмотрел в окно. Там, за стеклом, еле заметно качалась старая яблоня, которую они с Джинни посадили ещё в первый год после свадьбы.

Но это не дерево его разбудило.

Он снова видел её.

Ту самую женщину в чёрном. Высокую, неподвижную, с закрытым лицом. В каждом сне она стояла в разных местах — иногда на обломках Хогвартса, иногда посреди Лютного переулка, но каждый раз — с одним и тем же предметом в руке: крест, сложенный из двух неровных кусков — древесины и чёрного обсидиана. Странный артефакт источал холод даже во сне. Она ничего не говорила. Только смотрела. Без глаз, без слов — но с угрозой, которая чувствовалась в воздухе.

Гарри встал и подошёл к окну. Его отражение в стекле было неузнаваемым: тёмные круги под глазами, вросшая щетина, волосы чуть длиннее, чем обычно. Он давно не спал нормально.

Сначала он думал, что это просто стресс — работа в Аврорате не становилась легче, особенно с новым поколением магов, которые всё чаще интересовались запрещённой магией. Но эти сны... они были чем-то другим. Они не просто приходили — они оставляли ощущение, будто кто-то влезал в его разум. И не просто наблюдал — а искал что-то внутри.

Сзади послышался тихий шорох. Джинни повернулась в постели и сонно пробормотала:

— Ты опять не спишь?

Гарри не ответил сразу. Он всё ещё смотрел в окно, пытаясь прогнать образ женщины, будто тот всё ещё был там, в отражении.

— Этот сон... он стал другим, — наконец произнёс он. — Я видел её снова. Только теперь — за ней были стены с рунами. Старые, почти стертые. Я уверен — это нечто из Отдела Тайн.

— Гарри... — Джинни села в кровати, закутавшись в одеяло. — Ты уверен, что не... воображаешь?

Он повернулся к ней. В его взгляде не было сомнений.

— Я видел Вуаль. Она трепетала, как будто что-то хотело прорваться обратно.

Джинни побледнела. Она помнила ту историю. Все помнили. Как Сириус Блэк исчез — просто исчез, и никто, даже Дамблдор, не смог его вернуть. Вуаль была границей, последней и непереступаемой.

— Это не может быть просто совпадением, — тихо продолжил Гарри. — В последние две недели в магическом мире происходят странности. Исчезли два бывших Пожирателя. Один из них успел написать на стене своей каморы фразу: "Они возвращаются из-за Вуали" — и исчез. Ни следа. Ни магии, ни тела.

Джинни молча смотрела на него. Она знала, что Гарри не станет бить тревогу просто так. Он всегда был осторожен, особенно после войны. Но в его голосе сейчас был страх. Тот же страх, с которым он когда-то говорил о Волан-де-Морте.

— Ты должен поговорить с Гермионой, — сказала она наконец. — Если кто и может разобраться с Вуалью, так это она. Она теперь Министр. И она не раз уже заглядывала в архивы Отдела Тайн, ты же знаешь.

Гарри кивнул. Он уже решил: на рассвете он отправится в Министерство. Но внутри него копилось ощущение, что всё уже началось. Что цепочка была запущена — и пророчество, которое не сбывалось десятилетиями, наконец начало дышать.

Он ещё раз посмотрел в окно. Тень от дерева больше не двигалась. Но где-то вдалеке, за горизонтом, словно раздался глухой, древний шепот:

"Когда дважды падёт Тьма..."

Министерство магии выглядело иначе после войны — больше света, меньше мрака, новые законы и перемены, которые казались невозможными ещё десять лет назад. Но даже сквозь свежий мрамор и стеклянные арки, Гарри чувствовал, что истинная магия власти по-прежнему скрывалась под землёй. В старых коридорах, где воздух был пропитан древними чарами.

Он шёл знакомыми шагами по спиральному спуску, ведущему к архивам Министерства, туда, где когда-то лежали неприкосновенные тайны — и теперь находился кабинет Гермионы. Он знал: хоть она и стала Министром Магии, душой она осталась исследователем, и большую часть времени проводила среди пергаментов, свитков и пыли, вместо того чтобы наслаждаться кабинетом на последнем этаже.

Дверь в архивы была приоткрыта. За ней звучал тихий голос. Гарри узнал его мгновенно.

— Проклятье, почему эти руны такие нестабильные?.. — пробормотала Гермиона, склонившись над светящимся манускриптом. Перед ней, на парящем кристаллическом столе, вращалась стеклянная сфера — одна из пророческих сфер из Отдела Тайн.

Он постучал, но Гермиона уже знала, что это он. Не обернувшись, она сказала:

— Ты не мог выбрать более подходящего времени. Я как раз работаю над этим.

— Над пророчеством? — Гарри подошёл ближе, вглядываясь в знакомый туман, закрученный в сферу.

— Да. Но не тем, которое мы знаем. Это — другое пророчество. Забытое. Неактивированное. Никто не знал, кому оно предназначено. Оно пролежало запечатанным более пятидесяти лет... до вчерашнего вечера.

Гермиона протянула ему пергамент. На нём медленно проступали строки, выведенные чернилами, которые казались живыми:

Когда дважды падёт Тьма и восстанет из праха,

Когда дитя Смерти выберет путь иного знамени,

Тогда мир забудет, кто был героем.

И откроется Вуаль, сквозь которую не возвращаются.

Гарри вчитался в слова. Каждая строка отзывалась тревогой внутри него.

— "Дважды падёт Тьма" — это, видимо, про Том Риддла, — начал он. — Первый раз, когда он исчез после Лили и Джеймса. Второй — в Битве за Хогвартс.

— Верно, — кивнула Гермиона. — Но кто такое "дитя Смерти"?

Они оба замолчали.

— Это может быть не только Риддл, — сказал Гарри. — Кто-то, кто произошёл от него. Или кто-то, чья магия родилась в момент его смерти.

— Не забывай, — добавила Гермиона, — магия не умирает. Она трансформируется. То, что мы победили его, не значит, что последствия его существования исчезли.

Она провела рукой над сферой, и туман внутри неё внезапно окрасился в тёмно-синий. Внутри показалось лицо — расплывчатое, юное. Гарри не сразу понял, кого он видит, но что-то в чертах показалось смутно знакомым.

И тут раздался шорох за дверью.

— Гермиона, — сказал Гарри, — ты кого-то ждала?

— Нет.

Дверь открылась сама. На пороге стоял высокий мужчина в длинном сером плаще. Лицо — бледное, вытянутое, с застывшим спокойствием. Платиновые волосы были зачёсаны назад, и в его серых глазах было что-то такое, что не менялось с юности.

— Драко Малфой, — произнёс Гарри, напрягшись.

— Не беспокойся, Поттер. Я пришёл не ссориться, — спокойно ответил Драко. — Я пришёл, потому что... мне нужна помощь. Ваше пророчество — касается и меня.

Гермиона и Гарри переглянулись.

— Что ты имеешь в виду? — настороженно спросила Гермиона.

— Мой сын — Скорпиус, — начал Драко, — исчез три дня назад. Мы думали, он сбежал в очередную экспедицию с друзьями из Нурменгарда, они иногда увлекаются эзотерикой. Но он не взял ни сову, ни палочку. И вот что оставил на стене своей комнаты:

Он достал из-за пазухи пергамент. На нём — грубо начерченный символ: крест из дерева и обсидиана.

Гарри почувствовал, как у него холодеют пальцы. Он видел этот символ в каждом сне.

— Он знал что-то, чего мы не знали. Он говорил... что хочет "прикоснуться к Вуали". Он говорил, что может её открыть. Что "там" — ждёт кто-то, кто может изменить всё. И он верит, что этот "кто-то" — не зло. А спасение.

— Это безумие, — прошептала Гермиона. — Если он действительно попытался войти...

— Он может быть уже по ту сторону, — закончил Гарри, глядя на символ. — А если Вуаль действительно открывается...

Он замолчал.

Потому что внутри него родилась мысль, которую он боялся даже допустить:

А если кто-то по ту сторону уже пытается выйти?

Глубоко под Министерством Магии, ниже уровня Отдела Пророчеств, находится зал, который по сей день остаётся самой охраняемой территорией в магическом мире — Зал Вуали. Самой древней границы между жизнью и тем, что лежит за её пределами.

Гарри стоял перед трепещущей тканью, серой и невесомой, словно сотканной из дыма. Он помнил, как однажды сюда вошёл Сириус Блэк — и не вернулся. Сколько лет прошло, а ткань всё так же дрожала в безветрии, как будто по ту сторону кто-то дышал.

Рядом с ним стояли Гермиона и Драко Малфой. На этот раз без споров и упрёков — каждый понимал, насколько тонка грань между их миром и надвигающейся тенью.

— Все защитные печати ослабли, — сказала Гермиона, вглядываясь в цепочку рун, что опоясывали зал. — Это не просто след от присутствия. Кто-то целенаправленно ломает их изнутри.

— Или кто-то из наших дал доступ, — тихо добавил Драко. — Я не исключаю, что Скорпиус мог использовать кровь. Мою кровь. Он был умным. Слишком умным.

Гарри слушал их, но мысли его были далеко. Он чувствовал… притяжение. Будто кто-то звал его сквозь Вуаль. Как когда-то зов Смертельной Реликвии — манящий, ледяной, древний.

Он вытянул руку. Ткань дрогнула. Мир вокруг потемнел на секунду, будто вспышка молнии прошла внутри него. Его охватило ощущение: если он сейчас сделает шаг — всё изменится. Не только для него, но для всего мира магии.

— Гарри, — сказала Гермиона твёрдо, — не делай этого.

Он обернулся. И вдруг понял — она тоже чувствует зов. И боится. Не за себя — за него.

— Я должен, — ответил он. — Он — мальчик. Он ищет истину, но не знает, с чем имеет дело. Если он там... я вытащу его. Или останусь с ним. Я больше не позволю Вуали забрать кого-то одного.

Гермиона подошла ближе, коснулась его плеча.

— Ты должен помнить: всё, что там — не обязательно истина. За Вуалью нет времени. Нет добра и зла. Только отражения. Смыслы теряются.

— Я не ищу смысла, — Гарри посмотрел на неё. — Я ищу правду. Если Пророчество оживает, его нельзя игнорировать. Кто-то должен войти.

Он сделал шаг.

Мир содрогнулся.

На секунду Гарри почувствовал, как всё вокруг исчезает — звук, свет, гравитация, даже тело. Он не падал, но словно рассыпался, проходя через бесконечную ткань реальности. За гранью — не было ни тьмы, ни света. Только нечто... вневременное.

И вдруг — он упал.

Под ногами оказался камень. Вокруг — руины, напоминавшие Хогвартс, но искажённые. Башни были вывернуты внутрь, окна смотрели в пустоту, а небо было серым, как водная гладь.

Он услышал голос.

— Гарри Поттер.

Из тумана вышел мальчик. Скорпиус Малфой. Его лицо было спокойным, но в глазах — что-то чуждое.

— Ты прошёл. Это значит, что ты один из нас.

— Один из кого?

Скорпиус усмехнулся. И жестом указал на возвышенность позади.

Там стояла она.

Женщина в чёрном.

Теперь Гарри видел её лицо. Оно было без возраста. Ни юное, ни старое. Ни злое, ни доброе. Но в глазах — пустота. Не злая. Просто... нечеловеческая.

— Ты думаешь, я зло? — её голос звучал не вслух, а внутри него. — Я — последствие. Вы называли меня Тьмой, потому что не понимали, что Я — память магии.

Гарри сжал палочку.

— Зачем ты забрала мальчика?

— Он пришёл сам. Он хочет мира, но вы, люди, не знаете, что такое мир. Для вас покой — это смерть. Для меня — это возвращение. Магия была создана не вами. Она была дана вам — и теперь она уходит.

— Ты — дитя Смерти? — спросил Гарри.

— Я — не её дитя. Я — её тень. И ты, Гарри Поттер, был когда-то моим отражением. Но теперь... выбор за тобой.

Позади послышался шёпот. Тысячи голосов. Лица. Он узнал Сириуса. Фреда. Лили. Джеймса. Тонкс. Лупина. Даже Седрика. Все они стояли в тени этой женщины.

И Гарри вдруг понял: они не мертвы. Они — в памяти. В самой магии. В её глубине. И Вуаль — не граница смерти, а граница знания. Но если пройти до конца, можно навсегда потерять форму. Остаться мыслью.

— Верни мальчика, — сказал Гарри.

Женщина молча кивнула. Скорпиус шагнул к Гарри, и в тот момент всё затрепетало. Мир снова потемнел, и Гарри ощутил, как всё возвращается.

—

Он открыл глаза на холодном полу Зала Вуали. Рядом лежал Скорпиус, живой, но без сознания.

— Он спасён, — прошептала Гермиона. — Ты вытащил его.

— Но она не исчезла, — ответил Гарри, глядя на дрожащую ткань. — Она ждёт. Пророчество сбылось лишь частично. Магия... меняется. И она уже никогда не будет прежней.

Через неделю после возвращения, Гарри стоял у озера у Хогвартса. Осенний ветер рвал листья с деревьев, но он чувствовал в нём другое — дыхание перемен.

Он больше не был просто "Мальчиком, который выжил". Теперь он был Смотрителем Порога.

А Вуаль всё ещё трепетала в глубинах Министерства.

И однажды, она снова позовёт.