Я смотрю на тебя... (гет)

Алый закат опускался на улицы ночного Корусанта, озаряя красными лучами всё вокруг. Энакин стоял в зале совета магистров и безмолвно смотрел сквозь панорамное окно на огромный город. Вид был прекрасным и, в то же время, грустным, он навевал столько разнообразных мыслей, столько воспоминаний… И не все они были хорошими… Скорее, многие из них являлись печальными…

Прошло уже много лет с того дня как Скайуокер стал джедаем. Он больше не был тем маленьким мальчиком, мечтающим любой ценой улететь с Татуина и посетить каждую планету Галактики. Энакину было уже тридцать, и он являлся взрослым, сильным, привлекательным мужчиной, и, что ещё не маловажно, заместителем гранд-магистра джедаев. Но и это всё не сулило счастливую безоблачную жизнь, а потому Скайуокер раз за разом возвращался в прошлое…

Его судьба изменилась там, на Набу, во время роковой миссии по охране Падме. Десять лет до неё, он жил мечтами об Амидале, о новой встрече со своей королевой, со своим ангелом, единственной с которой он видел свою дальнейшую жизнь.

Столько радости от новой встречи, столько чувств и эмоций… Столько надежд! И всё пошло прахом.

Энакин никогда не был трусом или слабаком, ни в жизни, ни в бою, ни в чувствах, и потому признаться Падме в своей любви при первом же удобном случае стало для него первостепенной задачей. Скайуокер был прямолинеен, романтичен, настойчив, он искренне верил в то, что если приложить все усилия, то любимая обязательно ответит взаимностью, и они будут счастливы, очень счастливы…

Но, вопреки его ожиданиям, всё обернулось иначе.

Энакин сгорал от любви, он вкладывал в каждое слово своего признания все свои чувства, всю свою душу, он десять лет неустанно мечтал о Падме, увидеть её, сказать самое важное, прикоснуться, поцеловать…

И вот он делал всё это у красивейшего озера на Набу, на миг даже начинало казаться, что мечта Скайуокера сбывалась… Однако…

Судьба сыграла с избранным злую шутку.

И, вместо долгожданных ответных чувств любви, Энакин получил резкий отказ, жёсткий и безапелляционный, такой, какого даже в самых страшных своих представлениях не ожидал. И, несмотря на всю его настойчивость, несмотря на уговоры, Падме была непреклонна.

Скайуокер любил Амидалу больше жизни, но она, теперь уже не его ангел, не любила его. Падме видела в Энакине друга, товарища, кого угодно, но только не спутника свой жизни, и это было больно… Очень больно!

Не в силах совладать со своими эмоциями и, подпитываемый тревогой из-за снов, которые стали являться ему о матери, Скайуокер бросил всё и сбежал на Татуин. Как оказалось это было верное решение. Шми не так давно попала в плен к таскенам, и никто из её семьи не был в состоянии спасти женщину. Энакин успел, он смог найти свою дорогую маму и вызволить её из плена. Неудачная попытка построить отношения с Падме завершилась для него удачей по спасению родного и близкого человека.

Не желая оставлять мать в столь опасном месте ни на секунду, Скайуокер забрал Шми с Татуина и отвёз её и её новую семью на Корусант, поселив в небольшой квартире на Среднем уровне.

А после, после события жизни полетели слишком быстро, чтобы можно было помнить их в деталях. Возвращение на Набу, примирение с Падме, с которой так ничего кроме дружбы и не сложилось. Завершение миссии. Начало Войны клонов.

Избежав смерти матери и лишившись Падме, Энакин навсегда закрыл своё сердце от ненужных и излишних чувств любви, став более внимательным и осмотрительным, решив стать идеальным джедаем.

Миссия за миссией, бой за боем, появление нового падавана…

Жизнь шла своим чередом, а Энакин упорно шёл к его цели одинокого, но сильного и идеального воина, рыцаря-джедая.

Став более собранным и внимательным, он вовремя предотвратил трагедию, которая едва не случилась с Асокой. И, благодаря стараниям Энакина, Тано живая и невредимая, абсолютно оправданная, осталась в Ордене.

Лишившись лазейки в виде потери матери, а также, любовных отношений с Падме для своего будущего ученика, Сидиус одновременно лишился и увесистой части контроля над ним. Манипулировать Энакином стало сложнее, и Скайуокер быстро раскрыл тёмные планы Палпатина по захвату Галактики.

По идее, канцлера-ситха должны были арестовать и после суда отправить в тюрьму. Но и здесь судьба распорядилась иначе. Мейс, который всегда ратовал за сдержанность и спокойствие, за следование всем правилам кодекса, самолично отправился убить Сидиуса. Энакин хотел его остановить, убийство — было не выходом, и не путём джедая. Он со всех ног мчался в сенат, чтобы предотвратить непоправимое, но… Не успел.

К моменту, когда Скайуокер прибыл на место, и магистр Винду, и Дарт Сидиус были уже мертвы, в сокрушительном бою повергнув друг друга.

В Галактике воцарился мир. И, казалось, этот мир принёс в неё Энакин, получивший за свои заслуги звание заместителя гранд-магистра джедаев. Но это не давало успокоения или счастья. История с Падме по-прежнему терзала и гложила душу.

У Энакина, казалось, было всё, он был успешен и идеален во всём, но не было в его жизни лишь одного — взаимной и счастливой любви. И этот факт заставлял меркнуть все остальные достижения. Скайуокер, познав отказ, не мог быть полностью уверенным и полностью счастливым, таким, каким был раньше. Хотя, на первый взгляд у него была идеальная жизнь.

А что, по сути, в ней было? Постоянные проблемы Галактики. Миссии, миссии, миссии… Магистрские дела Ордена. И ещё… Обучение падавана.

В зал совета, внезапно, вошла Асока, заставив Энакина невольно отвлечься от его воспоминаний и взглянуть на неё… И в этом взгляде, таком привычном и, казалось бы, обычном, читалось столь многое, в этом взгляде читалось всё…

Энакин взглянул на Асоку, вновь замирая на месте. С того дня, как они встретились впервые, также прошло слишком много времени. Тогда она была ещё ребёнком, угловатой и нескладной девчонкой, которая всеми силами старалась показать свою женственность, нося открытые наряды. Сейчас же, наоборот, она одевалась почти во всё закрытое, но вся её красота и женственность была видна и так. Асока была высокой, стройной, изящной, с идеальными округлыми формами и милым нежным лицом. Она была прекрасна для тогруты, но и по меркам других рас тоже вызывала неподдельный интерес. Больше не неуклюжая угловатая девчонка, женщина, красивая, утончённая, изящная, от которой не хотелось отрывать взгляд…

Вопреки подобным мыслям, Энакин, всё же, сделал усилие и отвернулся, пялиться на свою ученицу вот так безо всякой причины было просто неприличным, и Скайуокер старался сдерживать свои порывы, хотя, похоже, Тано так ничего и не заметила.

— Может, потренируемся, учитель? — с приятной улыбкой произнесла тогрута, и Энакин безмолвно кивнул в знак согласия, в конце концов, обучать её было частью его джедайских обязанностей, и Скайуокер искренне надеялся, что у него, как у мастера, получится сделать из своего падавана идеального рыцаря-джедая.

Впрочем, тренировать Асоку сейчас было ещё сложнее, нежели просто разговаривать с ней ни о чём. Это требовало куда более близкого контакта, чем просто смотреть на неё не отрывая глаз. В любом случае, Энакин пытался быть предельно собранным и сосредоточенным именно на деле, стараясь не отвлекаться на не нужные побочные мысли.

Вот Скайуокер и Тано были уже в тренировочном зале. Сегодня они здесь находились одни. Вот мужчина слегка прошёлся по помещению и строго заявил:

— Ну, покажи, чему ты научилась за последнее время.

Энакин не был весёлым и задорным, как обычно, но Асока и на это не обратила особого внимания, в конце концов, иногда её учителю нужно было быть и строгим, не зря же он являлся заместителем гранд-магистра джедаев.

Поставив ноги в нужную позицию, Асока взяла мечи в руки и с лёгкостью выполнила приём, который изучила совсем недавно. Движения дались ей легко, они были плавными и грациозными, но, стараясь больше концентрироваться на эффективности боя, нежели на красоте, с которой тогрута совершала свои манёвры, Скайуокер тут же заметил ошибку.

Что-что, а умение сражаться у него было не отнять, Энакин был лучшим из бойцов Ордена, и недочёты в приёмах замечал сразу.

— Ты неправильно сделала стойку. Так тебя легко будет сбить с ног. Дай, я покажу, — совершенно без каких-либо непристойных мыслей, Скайуокер спокойно зашёл за спину Тано и стал её поправлять.

Сильные руки мужчины легли на предплечья женщины, и в этот момент, казалось, весь мир перевернулся. Энакин просто хотел поправить положение конечностей Асоки, чтобы она увереннее держала мечи и могла с большей силой атаковать и защищаться, но прикосновение к Тано, к её гладкой нежной коже, на тех участках, где она была слегка оголена, будто током отдалось по всему телу Скайуокера.

Он был рядом со своей ученицей, он мог направлять её и указывать ей, что делать в бою, так, как это было раньше, во времена её детства, вот только сейчас ощущения были совсем иные.

Асока была слишком близко, она буквально всем её стройным изящным станом прижималась к Энакину, он мог почувствовать мягкость её кожи, тепло её тела, аромат её духов и даже, на какое-то мгновение, могло показаться, что услышать биение её сердце, которое с каждым новым ударом отдавалось в унисон с сердцем Скайуокера. Это были странные ощущения, и совсем не те, которые должна была вызывать простая тренировка ученика. Это наводило на неправильные мысли и абсолютно не правильные действия.

Энакина всего буквально затрясло от странной, слишком интимной близости с Асокой, и он ничего не мог поделать с той бурей эмоций, которая сейчас творилась у него в душе.

Скайуокер попытался вести себя по-прежнему сдержанно и достойно, начав было исправлять стойку ног Тано. Его рука легла ей на бедро, и это действие получилось куда более эротичным, чем позволяла субординация. Кисть мужчины буквально прошлась глядящим движением по верхней части ноги женщины вместо того, чтобы рука мастера просто поправила положение ног падавана. И это было невыносимо. Этого просто не должно было быть!

Резко отстранившись от Асоки, Энакин сделал вид, будто ничего не произошло, и попытался переключиться на тренировку. В конце концов, стойку Тано он поправил, и теперь она была такой, как полагалось. Стоило не зацикливаться ни на чём лишнем и вести себя нормально.

— Давай устроим спарринг. Попробуй применить приём в бою.

Произнеся эти слова, Энакин с лёгкостью снял световой меч с пояса. Бои были тем, что поглощало его с головой и всегда помогало отвлечься от любых проблем. В силу боя Скайуокер верил и сейчас, когда ситуация была почти безвыходной.

Активировав синий световой клинок, мужчина занял ожидающую позицию, приготовившись к тому, что женщина будет атаковать. Не медля ни секунды, юркая и прыткая Асока ринулась в бой.

Она начала с нескольких обманных манёвров, чтобы использование приёма было неожиданным, и спарринг был чуть подольше. Но, сам обучав её, Энакин с лёгкостью парировал знакомые удары, а после контратаковал.

Ещё какое-то время мастер и падаван сражались, почти на равных, и Скайуокер думал, что вот оно спасение от неправильных мыслей, чувств и эмоций, хороший бой скроет всё, но, внезапно произошло то, что мужчина никак не ожидал. Попытавшись выполнить новый приём, Асока вновь неправильно сделала стойку, споткнулась и, неловко падая, потянула Энакина за собой.

Учитель и ученица рухнули на пол, причём в весьма двусмысленной позиции.

Тано распласталась на твёрдой деревянной поверхности, обеими лопатками прижатая к ней, такая открытая и беспомощная, как никогда, а Скайуокер вольготно устроился на ней, так, как будто они сейчас не сражались, а занимались непонятно чем…

Асока была столь близко, Энакин чувствовал её сердцебиение, он невольно и неотрывно смотрел в её синие, как море, бездонные глаза. Казалось, ещё лишь миг, ещё секунда, ещё несколько сантиметров, и можно было склониться и поцеловать свою ученицу. Это был столь сильный соблазн, что в данный момент буквально кружилась голова…

Она лежала под ним, вся такая разгорячённая, ничем не скованная, свободная, и тоже с вызовом смотрела в глаза своему учителю, но, в то же время, совершенно не понимая, что происходит.

Прошло несколько мгновений, и первая опомнилась Асока.

— Простите, мастер. Я снова ошиблась. Вы были правы, такое положение тела для выполнения этого приёма неустойчиво… — пыталась было оправдаться Тано, но Скайуокер её уже не слышал.

Быстро поднявшись с пола, он сорвался с места, чтобы не сорваться с катушек, и рассерженно бросив напоследок:

— Хорошенько отработай этот приём, — молниеносно вышел из тренировочного зала.

Энакин злился, но злился больше на себя, чем на Асоку. Он смотрел на неё, и больше не видел в ней просто падавана или боевого товарища. Он видел в ней женщину, красивую, желанную, но в первую очередь любимую. За годы их совместной работы учитель и ученица так сблизились, что стали духовно почти родными, и если бы эту связь можно было перевести не только на духовный уровень, то, вряд ли можно было назвать подобные отношения просто дружескими. Энакин чувствовал особенную привязанность к Асоке, не такую, братскую, как к Оби-Вану, и это томило и гложило его.

Потерпев неудачу с Падме, Скайоукер думал, что навсегда закрыл своё сердце от любви, и теперь сможет стать идеальным джедаем, но судьба и Сила вновь сыграли со своим избранным злую шутку.

Энакин проклинал всё на свете, тысячу раз ругаясь на грязном татуинском языке, и тысячу раз задаваясь одним необъяснимым вопросом — почему, и ну, почему Асока была женщиной, да ещё такой красивой женщиной? Будь она парнем, Скайуокеру и в голову не пришло бы ничего такого. Он хорошенько побил бы своего ученика во время спарринга, отругал за плохо выполненный приём и заставил бы тренироваться до вечера. А в данной ситуации…

Нет! Асока была красива, очень красива, но привлекала в ней не только красота. Тано вызывала в своём мастере не только физические желания. Энакин видел много женщин, очень соблазнительных, но ни одна из них не притягивала и не манила его, как Асока. И подобных чувств он не испытывал почти никогда. Любовь к Асоке была не просто в похоти, она была в сердце, и думать о ней, как о своей потенциальной возлюбленной Скайуокер не мог перестать даже при том, что у них ничего никогда не было, да и точно не будет. Асока притягивала его близостью по духу, единением характеров. С ней Энакин мог быть сам собой, даже более открытым, чем с Оби-Ваном, и одновременно с ней он не мог быть открытым вообще. Слишком не правильны, слишком запретны были его чувства к падавану.

Он смотрел на неё и не видел в ней ученицу, он видел в ней женщину, которую хотелось обнять, прижать крепко-крепко к себе и оберегать и защищать всю оставшуюся жизнь, отдав за неё всё, даже саму эту жизнь!

Подобные чувства Энакин испытывал лишь однажды, к Падме, и они были неправильными и не естественными! Потому, что обернулись в итоге, самыми сильными болью и разочарованием в его жизни!

Скайуокер понимал, что это снова была дорога в никуда, Асока, как и Падме, не видела его чувств и не замечала, Асока хотела и всю жизнь стремилась к тому, чтобы стать идеальным джедаем, а кодекс явно запрещал привязанности.

И Энакин, как заместитель гранд-магистра Ордена джедаев, просто ненавидел себя за то, что его сердце противоречило правильному пути джедая!

Эти чувства и к Падме, и к Асоке были не правильными, не верными, запретными, они ломали, как их жизнь, так и его собственную, и, тем не менее, они были, и по воле судьбы, спустя много лет, были точно такими же. Энакин с огромной досадой осознавал, что вновь допустил ошибку, вновь позволил себе полюбить, вопреки всем своим обещаниям, и это было невыносимо.

Он злился на себя, ненавидел себя за то, что словно тёмной стороне, вновь отдался этому ужасному чувству любви, и уже ничего не мог с ним поделать. Чувству, которое никому не было нужно!

И, осознавая подобную реальность, наконец-то, до конца и полностью признаваясь себе, что он действительно полюбил Асоку, Энакин решил во что бы то ни стало избавиться от этой «болезни».

Во что бы то ни стало избавиться от этих чувств!