Cheat me again (гет)

Солнце нещадно пекло голову. Северус жмурился от его лучей, мысленно ругая себя за то, что догулялся до самого пекла... Ну ладно, вышел побродить с утра по ещё свежим и прохладным улочкам Коукворта, это понятно. Но зачем было торчать на улице до самого полудня? Теперь до дома топать ещё минут двадцать, по этакой-то жаре. И хоть бы кепку надел или солнечные очки додумался взять, в самом деле!

Северус лениво брел по дороге, пиная носком ботинка попадавшиеся по пути камешки и с каждым шагом поднимая облако пыли. И почему Лили так любит это лето?! Жарища же, духота, чего хорошего?.. По улице пройдешься днем — с тебя семь потов сойдёт, в самом прямом смысле. Ещё и эти мухи, осы и слепни повсюду носятся. Северус уже мог вслепую, по одному лишь жужжанию определить, кому вздумалось на него приземлиться, и чётким, отточенным движением руки уничтожить гада. Или гадину. Как же раздражает...

А Лили всё равно нравится это лето, чтоб его. Солнышко, цветочки, бабочки... Одна романтика в голове.

Так, стоп. Какая разница, что там у неё в голове? Вот вообще никакой. Никакой! От слова совсем. В этом мире есть вещи и поинтереснее, чем размышления о том, что же такого находит младшая Эванс в самом невыносимом времени года. В конце концов, это исключительно её дело. Его никак не касающееся. Нашёл о чем думать, конечно!

Северус помотал головой, отгоняя ненужные мысли и очередного слепня, с громким жужжанием носившегося у его уха.

— А ну, улетел куда подальше, пока не прибил, — буркнул Северус.

Он был совсем не в духе от этого пекла и зноя. Так еще и жужжит кто-то под ухом всё время! Так ещё и думается всё о чем-то не о том! Надоело! Вот о чем правда неплохо бы подумать, так это о домашнем задании по истории магии. Объёмы просто чудовищные, Флитвик там, наверное, головой обо что-то ударился. На дворе — начало августа, да что там начало, уже к середине месяца дело идёт, а он и не садился за конспекты! Надо начать, причём сегодня же. А то не хватало ещё приехать в Хогвартс с несделанной домашкой и смехотворными оправданиями из разряда "забыл — не успел", как какой-нибудь Поттер или Блэк! Уж чем-чем, а учёбой надо заниматься. Лили вот наверняка уже последние конспекты дописывает, а может, и вовсе перешла к дополнительным заданиям по желанию... Она же любимица Флитвика, как-никак.

Опять эта Лили. Да пусть хоть всю историю магии пройдёт за оставшиеся два курса, ему-то что! Если ей летом заняться, кроме как учебой, нечем, это не его проблемы. Вот вообще не об этом сейчас надо думать! Самому бы хоть обязательное задание на лето осилить...

Неожиданно сквозь мрачные мысли Северуса прорвался чей-то голос:

— Сев! Сев!

Сев... От этого слова у него по спине пробежали мурашки. Лили была первой, кто называла его так. Потом за ней подтянулись и другие члены семьи Эвансов, кроме разве что Петуньи.

Он остановился и обернулся на голос. Приложил ладонь козырьком к глазам: больно уж ярко слепило солнце. Стоило Северусу увидеть, кто именно его звал, у него перехватило дыхание. Он даже поперхнулся от неожиданности. Как же он теперь жалел, что не сделал вид, будто не расслышал, что кто-то вообще его окликнул!

Миссис Эванс. В своём ярко-голубом сарафане под цвет глаз, который она носила каждое лето и который было очень ей к лицу. Со своими завитыми в кудряшки светлыми волосами. Со своими тканевыми сумками, которые она всегда брала с собой в магазин. Она шла прямо навстречу ему, неотвратимо приближаясь с каждой секундой.

Вот угораздило же... Северус, вспотевший и разрумянившийся от жары, покраснел ещё сильнее, если это вообще было возможно.

Как же ему хотелось сейчас развернуться на все сто восемьдесят градусов и опрометью броситься бежать! Прочь, прочь, прочь, куда угодно, лишь бы подальше отсюда! Однако, к сожалению, он давно перерос тот возраст, в котором подобное поведение могло бы быть допустимо. Даже если сейчас он и убежит — всё равно ведь потом где-нибудь столкнётся с миссис Эванс лицом к лицу, никуда не денется от её расспросов, и уж тогда-то позора не оберется, объясняя свой недавний побег...

Нет уж, лучше стоять на месте. Придётся вынести эту пытку. Терпение, терпение. Да и так ли всё плохо?

Северус задумчиво прищурился, пытаясь прочитать по лицу миссис Эванс, что у неё на уме. Лили, несомненно, рассказала ей об их ссоре — она слишком любит свою маму, чтобы что-то от нее скрывать. То, что миссис Эванс обо всем знает, Северус даже не ставил под сомнение. Теперь он пытался понять, насколько миссис Эванс в бешенстве оттого, что он так ужасно оскорбил, предал её дочь, да еще и публично? Собирается ли она накричать на него, или, быть может, даже ударить, отвесить пощечину?.. А может, она начнёт плакать и дрожащим от слез голосом спрашивать, как он мог так обидеть её любимую девочку... О Мерлин...

Волна стыда захлестнула Северуса, накрыла с головой. Он замер, не двигаясь с места, почти перестав дышать. Что бы ни сделала с ним миссис Эванс за ту мерзкую сцену у озера, она будет в полном праве. Вот оно, возмездие. Ему надлежало выпить горькую чашу до дна, до самого донышка. В конце концов, должен же он был рано или поздно получить по заслугам!

— Сев! — в очередной раз воскликнула миссис Эванс, расплываясь в самой милой из своих улыбок. — Как же я рада тебя видеть, мой мальчик!

У Северуса тревожно засосало под ложечкой. Доброжелательность миссис Эванс испугала его куда сильнее, чем её крики, упрёки, обвинения, слёзы! Что-то тут было не то! Придётся быть начеку, морально готовиться ко всему. Вообще ко всему, к чему угодно! Он весь напрягся в ожидании подвоха.

— Здравствуйте, миссис Эванс, — вежливо поздоровался он, мельком заглянув ей в лицо. Какого Мерлина она так и лучится радостью?! И это при встрече с тем, кто так оскорбил и унизил её дочь, её обожаемую Лили, в которой она души не чает!.. Что, что вообще происходит?

— Сев, милый! Как же я скучала, как же мы все по тебе скучали!.. — прежде чем Северус успел опомниться, миссис Эванс так и стиснула его в объятьях, разроняв все свои сумки и рассыпав только что купленные продукты. Северус впервые за долгое время благословил судьбу: она послала ему идеальный предлог, под которым он мог вывернуться из горячих объятий миссис Эванс — нужно же было помочь ей обратно уложить в пакеты их содержимое! Присев на корточки, он начал поспешно складывать продукты под бурные излияния благодарности миссис Эванс. Не то чтобы Северус взаправду боялся, что цель её объятий в том, чтобы задушить его до смерти, но всё же предпочитал соблюдать осторожность. Мало ли... Как знать, на что способна мать, чьё дитя так жестоко обидели! Так что — осторожность, осторожность и ещё раз осторожность. Хотя бы до поры до времени, пока причина радушия миссис Эванс не станет окончательно ему ясна.

Не прошло и минуты, как Северус уже проворно разложил всё по пакетам и едва не отдал их обратно миссис Эванс, уже слов не находившей от благодарности... Но вовремя спохватился, что это было бы ужасно невежливо. Пакеты тяжёлые, дорога до дома Эвансов длинная, а мать Лили уже немолода и к тому же женщина. И к тому же — мать Лили.

— Давайте я донесу, — предложил он, избегая смотреть миссис Эванс в глаза.

— Сев, родной мой! Вот спасибо! — ахнула та в полном восторге.

Северус выдавил из себя бледное подобие улыбки (на большее он сейчас не был способен) и понес сумки, сопровождаемый миссис Эванс, к её дому.

Теперь, кроме жары, пыльной дороги, зудения и жужжания со всех сторон, к его мучениям добавились довольно тяжёлые, до краёв полные сумки и — не менее тяжёлое осознание того, что он идёт к Эвансам... Да, понятное дело, он пробудет у них не дольше минуты: оставит пакеты у порога, попрощается со всеми и быстренько уйдёт восвояси, но вдруг придется столкнуться с Лили?.. Что он ей скажет?.. Как она на него посмотрит? А вдруг они останутся наедине? Этого он боялся и, вместе с тем, хотел больше всего.

— Что-то тебя совсем не видать, Сев, — пеняла ему меж тем миссис Эванс. — Прошлым летом, помнится, что ни день, так ты к Лили приходил. Гуляли, общались вместе, задания на лето готовили! А теперь что? Уж и лето на исходе, а ты к нам и носу не кажешь. Куда это годится, родной мой?

Ах, вот оно что! Мерлин, да Лили ничего не сказала миссис Эванс об их ссоре! Но почему? Зачем скрыла?.. От этой мысли Северусу стало совсем не по себе: эта добрая женщина так мило и дружелюбно беседовала с ним... Даже не подозревая, что изливает свои ласки на ужасного человека, предавшего её дочь!

— Простите, миссис Эванс, я был так занят, — робко забормотал Северус, сгорая от стыда. Как же он ненавидел себя сейчас за ту "паршивую грязнокровку", кажется, без колебаний запустил бы себе в сердце Авада Кедавра, будь при нем волшебная палочка! — Если бы было свободное время, непременно провел бы его у вас.

— И Лили о тебе слышать не хочет. Спрашиваю, что случилось, а она — "все нормально". Что за ответ такой? — покачала головой миссис Эванс, горестно вздыхая и качая головой, — Сев, милый, ну хоть ты-то мне объясни, в чем дело!

Северус нахмурился. У Лили явно имелись причины, по которым она решила скрыть их ссору от матери. Может, не хотела беспокоить? Миссис Эванс и правда очень впечатлительна, иной раз расплачется из-за таких пустяков, что и плакать-то ровным счетом не из-за чего, а потом поди попробуй её утешить. Что же с ней будет, если она услышит о чем-то действительно ужасном, о том, что её дочку так жестоко обидели?.. Да с ней же удар случится, тем более с сердцем у миссис Эванс давно проблемы.

— Сев, я тебе как самой себе доверяю! Ну скажи уже, наконец, — не унималась миссис Эванс, глядя на него умоляющими глазами, полными слез. — Я так за дружбу вашу переживаю, ты и представить не можешь... Такие друзья были хорошие, не разлей вода, везде вместе, каждый день вдвоём, а теперь совсем не видитесь, не общаетесь! Ты, как я погляжу, улыбаться совсем перестал, грустный такой, что без слез не взглянешь, да и Лили какая-то вялая, целыми днями учится, из дому не выходит!

Северус прикусил губу. При этих словах миссис Эванс ему вдруг захотелось уткнуться ей носом в плечо и разреветься, как он делал когда-то в детстве. Но он, отвернувшись в сторону, усилием воли сдержал слезы, хотя у него щипало в носу и в горле стоял ком.

— Невесело Лили без тебя, совсем невесело! — повторила миссис Эванс, утирая слезинку, прочертившую след по её щеке.

Северус чуть слышно вздохнул. Вот как, как объяснить миссис Эванс, что Лили невесело не без него, а от его слов, от его предательства? Как?.. Впрочем, об этом нельзя говорить ни в коем случае: миссис Эванс и без того успела прослезиться. Надо бы её успокоить поскорее, как бы ей с сердцем плохо не стало.

— Не волнуйтесь, — медленно начал он, со всей тщательностью подбирая слова, — всё хорошо, просто у нас с Лили разные интересы. Мы повзрослели, изменились, нам теперь и говорить-то не о чем... — и ведь, если вдуматься, он не соглал ни единым словом. Опустил очень важный, определяющий, ключевой момент — да, но солгал — абсолютно нет. В этом был весь Северус. За это-то умение выкручиваться его и распределили на Слизерин.

— И что ж, что интересы разные?! — в сердцах крикнула миссис Эванс. — Мой Грегори увлекался рыбалкой, а я жить не могла без оперы! Мы не то что дружить из-за этого не перестали, мы, я тебе больше скажу, Сев, поженились! И ни разу об этом не пожалели! Интересы у них разные... — она была просто вне себя от возмущения. — Ну, жениться с разными интересами, может, и правда перебор, — подумав, прибавила она, заметно угасив свой пыл. — Но дружить-то уж точно можно!

Северус вздохнул. Скорей бы уже дойти до дома Эвансов, оставить там сумки с продуктами и уйти, окончить этот разговор, принимавший самый неожиданный оборот! Их ещё мириться сейчас заставят, чего доброго! И он-то всеми руками и ногами "за" то, чтобы дружить с Лили по-прежнему, как ни в чем не бывало, вот только простить то, что он сделал, невозможно. Не-воз-мож-но — и точка. И загладить вину ничем нельзя. Сколько ни проси прощения, всё тщетно. Такое просто не прощают. "Грязнокровка" — это же самое ужасное, самое низкое, самое гнусное оскорбление из всех, что только существуют по меркам магического общества!

— Да-да, если интересы разные, так даже лучше! — убежденно говорила меж тем миссис Эванс. — Вы можете делиться своими увлечениями друг с другом! Каждый день узнавать что-то новое! Расширять кругозор! Если интересы разные — это ведь и интересней, в самом деле!

Северус представил, как Лили читает ему нотацию о безнравственности темной магии, а он слушает, оживленно кивает, соглашаясь с каждым ее словом, и поспешно конспектирует в блокнот; а потом в ответ учит её Непростительным заклятьям, и она прикладывает все усилия, пытаясь освоить Круцио, Империус, Авада Кедавра... Он невольно усмехнулся. Слишком уж забавно это выглядело в его воображении. Но в реальной жизни это не сработает, как ни пытайся. Это же абсурд, полный бред.

Миссис Эванс просто восприняла слово "интересы" как "хобби", в то время как под ним Северус подразумевал "идеологии". Она не поняла — тем лучше для неё. Чего зря беспокоиться? В её-то возрасте...

— Да-да, вы правы, — ответил он покорно.

На горизонте уже показался дом Эвансов. Северус ускорил шаг, оторвавшись от своей спутницы и не прислушиваясь к её дальнейшим наставлениям о том, что "людям с одинаковыми интересами вообще вместе делать нечего, кроме как умирать от скуки". Со стороны могло бы показаться, что он слабак, устал нести тяжёлые сумки и хочет поскорее поставить их на землю, но Северусу уже было всё равно, кто и что подумает о его физических данных. Он почти пробежал оставшееся расстояние, поставил пакеты у порога, но, заметив, что входная дверь слегка приоткрыта, решил, приличия ради, всё же внести продукты в дом.

Руки были заняты, поэтому он толкнул дверь плечом, заставив ее открыться, переступил порог, поставил сумки на пол и хотел было уже идти, как вдруг, неожиданно для самого себя, оказался нос к носу с Лили! Она стояла прямо напротив него в лёгком белом сарафанчике чуть выше колен. С белой панамкой в руках. Босиком. С распущенными огненно-рыжими волосами. С огромным изумлением в ярких зеленых глазах. Такая красивая, что у Северуса на миг перехватило дыхание.

— Ты... гулять, да? — севшим от волнения голосом спросил он. — Там так горячо, так горячо... в смысле, жарко! Или ты уже с прогулки?

Изумления в глазах Лили как не бывало. Она мигом опомнилась, обдала его ледяным взглядом, презрительно поджала губы, развернулась и, быстро взлетев по лестнице, закрылась в своей комнате. Громко хлопнув дверью так, что слышно было во всём доме. Заперевшись на замок изнутри. Не удостоив его ни единым словом.

Северус понимал, что простить его невозможно. Но должен же он был хотя бы попытаться! Сердце рвалось из груди, словно обезумевшее. Он так давно не видел Лили! Каждый раз, стоило ему встретить ее, над ним начинала действовать магия, которой он был полностью подвластен, сопротивляться которой был не в силах. Эта магия — как яд, к которому не существует противоядия, как болезнь, которую не излечишь никакими лекарствами... Что ж, решено. Извиниться. На коленях умолять о прощении. Не уходить, пока не простит!

Миссис Эванс вошла в дом, и Северус осторожно спросил, можно ли ему побыть у них — сказал, что он так устал нести тяжёлые сумки по жаре и пеклу, что ему нужно хоть немного передохнуть. Та в ответ так и засияла от радости, только что в ладоши не захлопала.

— Конечно, милый, ещё спрашиваешь! Я о том только и прошу тебя. С Лили пообщайся побольше, — заговорщически подмигнув, прибавила она.

— Обязательно, — отвечал Северус, вдруг преисполнившийся уверенности в себе. Сложно сказать, что с ним случилось... Он ощущал мир вокруг так, словно превратился в гриффиндорца, или же — вконец опьянел от огневиски. Он был обязан добиться её прощения, добиться любой ценой. И он добьётся, драккл его подери!

Несколько месяцев глухой депрессии, в которые он дошёл до такого отчаяния, что потерял веру в возможность прощения, остались позади. Пришло время действовать! Бороться за то, чтобы быть прощенным, бороться за свое счастье, бороться за дружбу с Лили, бороться за её любовь... Бороться. Стоять до последнего. Добиться своего.

И он добьётся. Добьётся всего, чего захочет, не будь он Северусом Снейпом.

* * *

В доме Эвансов было прохладно, благо кондиционеры работали на совесть. После жаркой, душной улицы Северусу только этого и надо было! Миссис Эванс же, на седьмом небе от счастья, что он наконец-то посетил их, усадила его в самое мягкое кресло в гостиной, предложила принести мороженого и всё допрашивалась, какое ему больше нравится. Но Северус отказался — он был здесь не ради того, чтобы выбирать между эскимо и рожком с клубникой или прохлаждаться в кресле под кондиционером, наслаждаясь гостеприимством миссис Эванс. Нет. Сейчас были дела поважнее. Точнее, дело. Всего одно, но такое сложное...

— Я пойду поговорю с Лилс, — осторожно сказал он, поднимаясь с кресла.

— Ох, верно, верно! — обрадованно закивала миссис Эванс. — Пообщайтесь, пообщайтесь, родные мои. Глядишь ты, Сев, и Лили расшевелишь, и сам встряхнешься, повеселеешь! Как хорошо-то!.. Как хорошо!

Да не очень, миссис Эванс. Что уж тут хорошего... Тут еще попробуй прощения допросись. Какова вообще вероятность, что Лили станет его слушать? Хе-хе, как ни печально это признавать, но нулевая, а то и вовсе отрицательная, если такая бывает. Северус горько усмехнулся. Что он ей скажет? Какими словами выразит то, насколько сильно он сожалеет о том мерзком ругательстве, сорвавшемся с языка неожиданно для него самого?! Чем он ей докажет, что "грязнокровка" — последнее слово, которым он характеризует Лили?.. Как же всё сложно!

Вся его бравада вмиг улетучилась, как только дошло до дела. Еле волоча ноги, он с обреченным видом поплелся к комнате Лили. Медленно, точно боясь оступиться и упасть, поднялся по лестнице, непременно наступая на каждую ступеньку обеими ногами, крепко держась за перила. Добрел наконец до двери нужной ему комнаты — и остановился.

Сердце колотилось как бешеное. Он нервно сглотнул... Поднял дрожащую руку и слабо постучался в дверь. В ответ — тишина.

— Лили, это я. Хочу поговорить с тобой! — ещё раз постучав, выдохнул Северус.

Стук в дверь.

— Лили!

Снова стук, уже громче и решительнее прежнего.

— Лили, ответь, пожалуйста! Я хотел извиниться и... и всё тебе объяснить!

Тишина.

— Лили, дай мне шанс! Последний шанс! Вот увидишь, я исправлюсь, ты не пожалеешь!

Молчание.

— Лили!..

Из-за двери не раздалось ни звука в ответ. Северус уже полчаса торчал у неё под дверью, час, полтора, два... За дверью было тихо. Ни шагов, ни вздохов, ни шелеста переворачиваемых страниц, ни скрипа пера по пергаменту, ни бормотания под нос — ничего! Как будто там вообще никого нет. Через окно сбежала, что ли? Кстати, вполне возможно — всего лишь второй этаж. Конечно, все равно довольно рискованно, но, быть может, Лили настолько его ненавидит, что уже на всё готова, лишь бы не терпеть его присутствие? А может, ей стало плохо от жары, и она грохнулась в обморок? И ведь даже не узнаешь, даже не узнаешь, дверь заперта изнутри! Хотя нет, на этот счёт можно не волноваться: у Эвансов повсюду установлены кондиционеры. Может, просто задремала? Но Северусу доводилось видеть, как спит Лили: она всегда громко сопит во сне и то и дело ворочается с боку на бок, так что кровать скрипит. А тут — полная, ничем не нарушаемая тишина... Почему она так затаилась? Нет, с ним-то понятно, почему не разговаривает, но вот почему сидит без единого звука? Она там умерла? Мерлин... Что с ней?

Северус уже три часа сидел около её двери. Не выдержав, он резко заколотил в дверь с такой силой, что отбил костяшки пальцев до синяков. Со злостью пнул дверь ногой. Потом ещё, и ещё, и ещё раз. Головой, что ли, удариться о дверь, чтобы она открыла?! А может, просто выломать уже её, дверь эту?..

— Всё, я пошёл! Больше меня здесь не увидишь! — крикнул он раздражённо. И громко потопал прочь от комнаты Лили. С оглушительным грохотом спустился по лестнице. Перевел дыхание. Выждал пару минут и тихо, на цыпочках, вернулся обратно. Пусть думает, что он ушёл. Это заставит её быстрее покинуть свое убежище. А он всё равно не уйдёт, не поговорив с ней! Считает себя самой хитрой, думает, что обвела его вокруг пальца — не на того напала! Ты имеешь дело со слизеринцем, Лили, а слизеринцы всегда добиваются того, что им нужно. Пусть и не всегда честным путем.

За дверью раздались шаги. Они то приближались, то удалялись, очевидно, Лили ходила по комнате вперёд-назад.

— Ну выйди ты уже... — пробормотал Северус.

Но Лили сидела в своей комнате ещё два часа. Правда, теперь она по крайней мере подавала признаки жизни. Из комнаты то и дело доносились звуки, по которым можно было угадать, чем она занята: читает ли книгу, валяется ли на кровати, пишет ли письмо подруге или домашнее задание.

Северус уже не стоял, прислонившись к стене и скрестив руки на груди, как всё это время; он сидел на полу, то и дело поглядывая на свои наручные часы и бесшумно вздыхая. Сколько ещё придётся ждать?..

Наконец дверь раскрылась. Из-за неё появилась Лили.

Северус поспешно вскочил на ноги, похолодев от волнения.

— Лили!

Лили прошла мимо, едва взглянув в его сторону. Так, словно его вообще здесь не было. Или как будто она ослепла. Но Северус слишком долго ждал, чтобы позволить ей уйти вот так. Он крепко схватил её за руку, заставив остановиться и окатить его ледяным взглядом. Мда уж... Северус надеялся, что она хоть немножко смягчится, увидев, что он целый день провел у запертой двери, дожидаясь её, но не тут-то было. Она была холодна, как лёд — да даже и не так. Лёд по сравнению с ней показался бы огнём.

— Пусти! — Лили дёрнулась, пытаясь высвободить руку.

— Не пущу, пока не выслушаешь.

— Ничего нового ты мне не скажешь! — Лили предприняла очередную попытку вырваться, но Северус лишь ещё крепче сжал её руку. Он был сильнее, и это не оставляло ей шанса на побег.

— Лили, прости меня. Прости! Я... Я не смогу жить, если не простишь, — Северус с мольбой глядел ей в глаза.

Лили не слушала: она пыталась разжать его пальцы, со всей силы сжимавшие её запястье, рыча от бессилия.

— Пусти, я сказала! — крикнула она вне себя от злости. — Я очень больно кусаюсь!

Северус и правда слишком сильно стиснул ей запястье (боялся, что уйдёт, не выслушав его извинений), это не могло не причинять боль. Осознав это, он слегка ослабил хватку. Лили только этого и надо было: резким рывком она высвободила наконец руку и побежала прочь. Северус тут же бросился следом за ней, безжалостно проклиная себя. Он допустил серьёзную оплошность: попробовал усмирить физической силой дерзкую, свободолюбивую, упрямую гриффиндорку! Это не могло сойти ему с рук. Он ещё легко отделался...

Почти добежав до лестницы, Лили вдруг остановилась, тяжело дыша. Неожиданно обернулась, едва не врезавшись лицом ему в грудь:

— Не прикасайся ко мне! Слышишь? Больше никогда не смей меня трогать!

— Лили, прости... Я просто хотел поговорить с тобой!

Лили молча отвернулась.

— Я боялся, что ты уйдёшь и не станешь меня слушать. Прости, что сделал тебе больно, — умоляюще прошептал Северус.

— Ты всегда делаешь мне больно! — крикнула Лили. — Скажи, пожалуйста, что в фразе "Между нами всё кончено" тебе непонятно?! Я не вожусь с Пожирателями, так что пошёл отсюда! Видеть тебя не хочу!.. Вон!

— Но, Лили, я еще не Пожиратель... — начал было Северус, предостерегающе поднимая руки.

— Ключевое слово — "ещё"? Обрадовал, нечего сказать! — глаза Лили метали молнии. — ПОШЁЛ ВОН! НИ СЛОВА БОЛЬШЕ! ТЫ МНЕ ОТВРАТИТЕЛЕН!.. — с этими словами она со всей силы оттолкнула от себя Северуса и бросилась вниз по лестнице.

— Лили! Постой, Лили!.. Подожди! — он ничего не мог с собой поделать: ноги сами несли его следом за этой рыжеволосой бестией. Хотя бестией ли?.. Он оскорбил её паршивой грязнокровкой, ничего хуже, унизительнее для магглорожденной и быть не может... Как еще Лили должна реагировать? Нет, теперь она имеет полное право срывать на нём всю злость, а ему остаётся терпеть и смиренно, на коленях, вымаливать прощение.

Лили бегом спустилась вниз, в гостиную. Северус — за ней.

Мистер Эванс, уже вернувшийся с работы и читавший газету, сидя в кресле, удивлённо поднял на них глаза. Миссис Эванс, высунувшись из кухни на шум и увидев их вдвоём, так и всплеснула руками:

— Вот радость! Помирились! В догонялки бегают! Кто водит?

— Я, миссис Эванс, — с серьёзным видом ответил Северус. Лили без лишних слов ринулась из дома, так что он едва поспевал за ней. И сколько ещё придётся так бегать? Вряд ли его дыхалки хватит надолго! Всё-таки надо было ходить на пробежки, вот оно, отсутствие тренировок...

Но Лили, вопреки всем ожиданиям, остановилась, едва они оказались в саду Эвансов. Её лицо было серьёзно, как никогда. Северус выжидающе молчал: ей явно было что сказать.

— Я знаю все твои слова наперёд, — тихо начала она, — все эти твои "прости" и "я не хотел"... Поэтому даже слушать не буду. Лучше выслушай меня ты. Ты пытаешься усидеть на двух стульях: хочешь и дружбу со мной сохранить, и Пожирателем смерти стать. Только вот не получится всё сразу, придётся выбирать что-то одно!

— Я готов бросить тёмную магию. Я бы не пошел на это, но ради тебя... Ради тебя, — с чувством сказал Северус.

— Ради меня! — с горечью повторила Лили. — Ага, а потом будешь всё время мне напоминать, что вот, ты лишился своего "призвания" ради меня, стольким пожертвовал ради меня, разрушил свою жизнь ради меня, и теперь я у тебя в долгу! Пожизненном! Тебе же ни в чем не откажешь после этого! Нет уж! Обойдусь! Не надо мне таких жертв! Делай то, что сам хочешь, а не то, чего я от тебя жду!

— Тебя не поймёшь, — удивлённо заметил Северус. — Я становлюсь Пожирателем — тебе не нравится, я не становлюсь Пожирателем — тебе тоже не нравится.

— Я не хочу, чтобы твоё решение зависело от меня, только и всего, — серьёзно глядя ему в глаза, ответила Лили. — Не хочу быть ответственной за твой выбор. Это твой выбор. Твой и только твой. Свой я уже сделала. Давно.

С этими словами она испытующе посмотрела ему в глаза. Ее пристальный взгляд задержался на его лице всего на мгновенье, но, кажется, за это время она успела увидеть его насквозь, со всеми мыслями, чувствами, мечтами и целями.

А Северус просто тонул в её глазах. Какая красивая... Ангел.

Тяжело вздохнув, Лили отвернулась.

— Я всё поняла, не объясняй. И не приходи к нам больше, ладно? Прощай.

— Лили!.. Я готов бросить тёмную магию, слышишь? Я брошу, только прости!

Но было поздно. Она уже добежала до крыльца и исчезла за дверью. В окне первого этажа мелькнула её тень на фоне нежно-розовых занавесок. Затем пропала и тень — Лили ушла в свою комнату.

А Северус всё стоял в саду Эвансов, недоумевая, в чём дело. Лили хотела, чтобы он не становился Пожирателем смерти — он не станет, хотела, чтобы бросил тёмную магию — он бросит... Да хоть в Аврорат ради нее пойдёт, чтоб ему! Через столько принципов переступил ради неё одной — и всё равно не угодил! Чего ей ещё от него надо? Почему по-прежнему не может простить его? Ах да, Лили не понравилось, что он это делает ради неё, — но, драккл подери, любая на её месте тронулась бы до слез, растаяла бы от умиления, была бы счастлива, что ей одной удалось направить злодея и тёмного волшебника на путь истинный! А Лили всё не то и не так. Она как изо льда сделана. О Мерлин...

С ней вообще возможно помириться?