Рассказы о любви (гет)

Осень. В эту пору всегда поднимается ветер и начинает разбрасывать повсюду только что собранные в кучи сухие опавшие листья. Дворник, проделавший свою работу впустую, посмотрел на это, почесал затылок и со вздохом принялся метлой снова собирать сухие листья в кучки. За этим действом наблюдал брюнет. Мужчина смотрел на него своими тёмно‑алыми, как гранат, глазами и покуривал сигарету. Балкон был его обиталищем тишины и спокойствия, потому что в самой квартире бушевал хаос — детский хаос.

Два ребёнка — девочка и мальчик с разницей в три года — резвились в комнате. Игрушки были разбросаны повсюду; они им уже наскучили, и теперь дети носились по комнате с подушками в руках, играя в догонялки, неуклюже мутузя друг друга подушками по бокам или по голове. За всем этим терпеливо наблюдала мать. Её левый глаз чуть дёргался, руки были скрещены на груди, а губы напряжённо натянуты в улыбке.

— Баам! Бааам! — визжала девочка, размахивая своей подушкой.

— Бум! Бу‑бум! — повторял за ней мальчик.

— Заканчиваем! — рявкнула мать.

Дети сначала замерли, потом снова начали резвиться. Мать лишь вздохнула и провела ладонью по лицу, закатывая глаза.

— Дио! Дети меня снова не слушают! — взмолилась она, оборачиваясь к вошедшему в комнату мужчине.

Он чуть замер. Было понятно, что зашёл он не с целью помогать с отпрысками, поэтому улыбнулся чуть виновато. Женщина нахмурилась, поняв, почему он так на неё посмотрел.

— Чико, Ясуказу, довольно, — спокойным, но твёрдым тоном, будто скомандовал, произнёс мужчина.

Дети тут же замерли, а потом со звонким смехом побросали подушки и побежали к отцу. Он в приветствии развёл руками и поймал их в свои широкие объятия. Женщина же надула обиженно губки:

— Почему они тебя больше слушаются, чем меня?

— Потому что ты мама, которая приласкает, а не папа, который может поругать и наказать.

Дио потёрся носом о носы детей; те зажмурились и рассмеялись. Женщина надулась ещё сильней.

— Я вообще‑то тоже могу поругать.

— Признайся, Фокс, у тебя ругать детей плохо получается, — с улыбкой произнёс Дио.

— Плохо‑плохо, — повторил сынишка.

— Да! — согласилась дочка.

Мать только фыркнула, уперев руки в бока, и посмотрела на детей:

— Ах так? Тогда никаких сладостей по вечерам!

— Ну почему‑у?! — тут же начали возражать дети.

— Пока не научитесь меня слушаться! — тут же заявила она.

Малыши прекратили возмущаться и оба закрыли рты ручками. Отец посмеялся над возникшей картиной, но мать не унималась:

— А вы, мистер, будете их баловать в тайне от меня — останетесь спать в гостиной!

Брюнет ещё раз прыснул смехом, но не стал продолжать. Сделав более серьёзное лицо, отсалютовал своей жене:

— Как прикажете, командир.

Дети тут же повторили незамысловатый жест отца, также состроив серьёзные лица, как у него. Тут уже мать начала смеяться над получившейся картиной. Что‑что, а Дио становился совсем как ребёнок при общении с детьми.

* * *

На улицах гулял летний зной. Рынки были в самом разгаре торговых деяний. Торговцы привезли много всякого заморского товара — от съедобного до несъедобного. Самое то для воронья, коим была и Фокси.

Воровка была достаточно умелой, чтобы не попасться обычному стражнику. Ловко могла умыкнуть кошелёк у прохожего или стащить яблоко незаметно для зазевавшегося продавца. Девушка довольно улыбалась и грызла очередной сворованный фрукт. Её взгляд только и выискивал очередную жертву.

Вот она видит очередной кошелёк, выглядывающий из‑под рубахи. Её рука уже привычно размяла пальцы. Проходя мимо цели, она ловко выуживает кошелёк и собирается уже покинуть место преступления, как чувствует натяжение. Её руку что‑то обвило.

— Тебе никто не говорил, что воровать средь бела дня нехорошо?

Девушка обернулась и увидела юношу, стоящего позади неё. Народ на улице расступился, освобождая пространство, и тут она заметила, как пара тонких железных нитей тянется от её руки с кошельком к этому парню.

— А тебе никто не говорил, что девушку хватать за руку неприлично?!

Сказав это, она быстрым движением выудила резак из потайного кармана, легко срезала железные нити и бросилась бежать. Парень не ожидал этого и, чуть оторопев, дал девушке фору в минуты две.

— Остановись!

С выкриком он рванул следом за девушкой. Фокси бежала, не оглядываясь, ловко проскальзывая между прохожими, и юркнула в узкий переулок. Чуть сбавила ход, прислушалась. Звуков погони она не уловила и, с облегчением, уже спокойным шагом пошла по переулку.

— Дурачьё. Думал, что какими‑то нитками меня так легко будет поймать? — довольная собой, девушка заглянула в украденный кошелёк и стала перебирать монеты. — Тут одни старые монеты, а где жетоны?

— Может, мне показать свой жетон? — раздался голос сверху.

Фокси уже рванула с места, чтобы её не поймали, но было уже поздно. Её ноги обвили нити, и она упала на землю. Девушка охнула и приподнялась на локти. Весь переулок был опутан этими нитями. Она успела задаться вопросом «как?», когда парень сам ей дал ответ:

— Ты так стремительно убежала, что я боялся тебя не найти. Но твой бег был достаточно осторожен, чтобы я смог увидеть тебя с крыш и заранее приготовиться встречать тебя здесь.

— Вот чёрт…

— Я рад, что ты решила забежать именно в этот переулок.

Фокси, понимая, что уже не сбежит, села на землю и подняла руки вверх.

— Молодец.

Парень, стоявший на краю крыши, спустился в переулок к девушке. Достал зачарованные кандалы и спокойно надел их на запястья воровки.

— В гильдии с тобой мигом разберутся.

И он был прав. С ней расправились быстро. Но не в пользу него:

— Её надо перевоспитать! Раз уж ты её поймал, тебе и перевоспитывать, Дио. Я наложу на вас одно нехитрое заклинание привязывания. Обычные путы! Ни она, ни ты не уйдёте друг от друга до окончания срока. Уж позаботься о ней, Дио.

Глава гильдии не дал парню и слова сказать, как уже поставил его перед фактом: именно он будет заниматься ею. Не дал высказать своё возмущение — лёгким движением пальцев и тихим шёпотком глава наложил названное заклинание, и у обоих на запястьях появились золотые обручи.

Дио просто поставили перед фактом, не дав выбора. Фокси сопротивлялась первые три дня. Сначала она пыталась разорвать неосязаемую нить, соединяющую их обручи на запястьях. Потом пыталась снять обруч с руки. Далее пробовала сломать обруч и, в конечном итоге, пыталась убежать от Дио как можно дальше. Но ничто ей не помогало. Нить не разрушалась, обруч не снимался и не повреждался, а, уйдя на далёкое расстояние, у неё всё тело немело, и больше она не могла что‑либо сделать, пока её не найдёт Дио, который, в свою очередь, находил её по почти незаметной нити от своего обруча.

Расклад дел не радовал и Дио. Он не мог заниматься другими заданиями и постоянно должен был быть рядом с девушкой. Когда та убегала далеко от него, его обруч начинал причинять боль, и эта боль становилась сильнее, пока он её не найдёт.

Три недели ему пришлось ходить на привязи — три недели. За неделю он показал ей, что значит быть наёмником гильдии. Помог ощутить благодарность людей, которым она помогала. Даже спас мальчишку от необдуманного действия. Фокси на своём примере показала, что станет с маленьким вором, начни он воровать. Дио же подсказал ему, куда можно обратиться за помощью, и что это совсем не постыдно.

Вторую неделю Фокси даже не пыталась улизнуть от невольного надзирателя. Она заметно присмирела и стала чаще заговаривать на тему работы в гильдии и о том, стоило ли вообще воровать.

— А какова твоя причина? Почему ты выбрала такое ремесло? — задавая вопросы девушке, брюнет сидел на лавочке под деревом.

Фокси задумалась совсем немного. Крутя локон своих русых волос на пальце, она вдумчиво начала говорить:

— У меня родители были ворами. Они говорят, что и их родители были ими. Вроде как семейное ремесло. А причин, наверное, они сами уже не помнили. Как тут не стать на их путь и тоже начать воровать? — Отпустив локон, Фокси посмотрела на темнеющее небо. — Как тут не воровать, когда с самого рождения окружающие тебя взрослые относились к этому делу как к обычному ремеслу?! Возможно, я понимала, что это не совсем правильно, но прекратить уже не могла.

Дио наблюдал за ней, смотрел на неё и слушал. Что‑то говорить он даже не собирался, но слова сами выскользнули с его губ:

— У меня похожая ситуация.

Фокси посмотрела на него и собиралась уже что‑то сказать, но промолчала, не позволяя себе перебивать.

— Когда вокруг тебя лишь одни убийцы, ты сам начинаешь мыслить, будто это нормально. Я рос среди сирот, которых готовили в качестве элитных убийц. Организация сама занималась воспитанием и обучением всех детей. Неудивительно, что выходцы из таких «учреждений» считали своё ремесло чем‑то обычным.

— Но ты не убиваешь, — недоверчиво сощурилась Фокси.

— Теперь не убиваю, — твёрдо подтвердил Дио.

Девушка облегчённо выдохнула, а потом усмехнулась. Дио заметил её улыбку на полузатенённом лице, и ему даже понравился этот образ. Сейчас девушка была такая мягкая и красивая.

Последняя неделя пролетела совсем незаметно. Лето уже стремилось угасать, и стали появляться первые жёлтые листья. Фокси искренне принесла извинения, но не стала обещать, что перестанет воровать. На что глава гильдии ответил ей предложением вступить в их гильдию:

— Ты станешь нашим экспертом по воровству! Будешь помогать раскрывать подобные происшествия, работать отмычками и красть определённые вещи. Всё это — на легальном уровне! Мы выдадим тебе удостоверение и характерный сертификат. Правда, если ты будешь что‑то красть вне задания, тебя будут наказывать в соответствии с законами.

Глава улыбался, хитро улыбался. Дио даже показалось, что именно поэтому он и отправил её «перевоспитываться». Брюнет глянул на Фокси, уверенно считая, что та согласится, ведь она уже сказала, что не обещает отойти от своего ремесла.

— Нет, простите! — Девушка замахала руками перед собой. — Я не думаю, что это будет хорошей идеей. Я лучше отправлюсь туда, где мне не придётся прибегать к своему… ремеслу. — Кривая неуверенная улыбка.

Глава гильдии лишь вздохнул. Он не стал удерживать девушку и посоветовал ей поискать у ворот города торговые караваны. Они всегда путешествуют по разным странам, и, возможно, так она найдёт свой новый путь.

Когда же девушка ушла из кабинета главы, мужчина смотрел на Дио и улыбался. Брюнет сначала не понимал, чего это он на него так уставился, но слова дали ясно понять, что глава гильдии всё же видит его насквозь:

— Будешь тормозить — она уйдёт и не вернётся. Ты её больше ни‑ког‑да не увидишь.

— О чём это вы?

— Уверен, что встретишь такую девушку вновь?

Дио нахмурился и, категорически отрицая предположения главы, вышел из кабинета. Но, уже направляясь в свою комнату в общежитии гильдии, парень остановился. В голове мешались мысли и вопросы, мешая сосредоточиться. И, в конце концов, Дио сорвался с места и побежал догонять девушку. Там, у восточных ворот, стояли караваны торговцев, с которыми Фокси уже договорилась о поездке.

— Фэль Д‑Эхэ! — окликнул он её.

Девушка обернулась на голос и была удивлена появлением Дио.

— А, это ты. Если прибежал уговаривать меня вступить в вашу гильдию, то спешу разочаровать: я не соглашусь.

— Нет, подожди. Я… — Дио восстанавливал дыхание после пробежки. От ворот до гильдии было немалое расстояние. — Я, в общем… Останься.

Краска начала проявляться на лице парня. Девушка же непонимающе вскинула бровь. Её окликнул глава каравана, но она не спешила отворачиваться от Дио.

— Почему? Назови хотя бы одну причину, чтобы я осталась.

Дио невольно отвёл глаза. Она пыталась поймать его взгляд и, неспособная это сделать, лишь сильнее хмурилась. Сердце в груди Дио колотилось с такой силой, что, казалось, Фокси услышит его биение. Парень искал причину — вескую причину, чтобы девушка осталась, — но не мог её найти. А повод, по которому он бросился её догонять, казался ему смехотворным.

Сколько прошло времени? Три смешных недели. Влюбиться в буквально первую встречную девушку… Дио и поверить не мог, если бы это не случилось с ним.

В конце концов ему уже было поздно что‑то придумывать. Да и с фантазией у него всё было туго. Собравшись с духом, Дио посмотрел ей прямо в глаза и сказал…

— БОМММ! — прозвучал первый бой вечерних колоколов. Потом ещё раз: — БОМММ!

Звон башенных часов оглушил и не позволил ничего из произнесённого услышать. Казалось, Дио зря собирался с силами: на второй раз он уже не решится. Девушка смотрела на него, не шевелясь. Вечерний звон отбивал семёрку. Вот — минута. Вторая.

Внезапно лицо девушки раскраснелось, и она закрыла его ладонями. Дио был в недоумении. Она услышала? Нет, не могла. Может, поняла по губам?

Понимание этого заставило зардеть и самого Дио. Парень отвернулся и уже готов был уйти, бросив попытку остановить девушку, но та бегом сократила между ними дистанцию и поймала его в объятия.

— Я тоже тебя люблю! — выпалила она во весь голос, одновременно смеясь и плача.

Дио замер и уже поспешил оправдаться: сказал, что она ошиблась и он ничего такого не говорил. Но девушка его не слушала. Она поймала его лицо ладонями и притянула к себе. Лёгкий, почти неуловимый аромат мёда и сливок на губах запомнился брюнету на всю жизнь.

* * *

— Вот так мы и начали встречаться, — завершил свой рассказ Дио и посмотрел на детей.

Дети с интересом слушали папин рассказ, но под конец дочка успела уснуть, а сынишка, дослушав папу до конца, с улыбкой прокомментировал:

— Красивая история.

Лето — такое время, когда не лень сходить на тренировку. Таким делом занялись и девушки гильдии. Рёка, Тидори и Акицунэ бодро шагали в сторону тренировочного комплекса. Все девушки были в облегающих костюмах для тренировок — чтобы ничего не мешало.

Троицу сопровождали встречные мужчины взглядами и тихонько присвистывали. Парни тоже не ленились посещать тренировочный комплекс. Поэтому у входа в зал и стояли Тэренс, Ностас и Сайбэ.

Двое людей проводили девушек взглядом, и рыжий не сдержался, чтобы не прокомментировать скрывшихся за дверьми зала:

— А наши дамы зажигают!

Тэренс усмехнулся, а Сайбэ и ухом не повёл. Драконид лишь молча потягивал свой холодный лимонад из бутылки. Ностас, не увидев сопротивления, продолжил:

— Тидори — девушка видная. На мой взгляд, её буфера имеют первое место среди любой девушки в Силяйрисе! Акицунэ же уступает ей, но она прекрасна своей фигурой. Не будь она змеёй в прямом смысле, я бы приударил за ней. Хотя, если подумать, больше всех мне нравится наша жгучая брюнетка. Ох, Рёка — та ещё штучка. Я слышал, она принцесса вампирского клана.

— Вижу, тебе все девушки нравятся, — недовольно проворчал Тэренс.

— Отнюдь. Девушка должна быть не только привлекательна внешне, но и внутренне. Согласись, ты не получишь ни капли удовольствия от той, которая не знает, как поддержать твою беседу. Ну или хотя бы посмеяться над моими шутками.

— Пфф, шутки у тебя плоские, как доска, — проворчал Сайбэ.

— О‑о‑о! А наш экзот знает толк в юморе? Поделись тогда с невежами своими знаниями, о уважаемый драконид!

— Ностас, перестань. Твои шутки и правда порой совсем не смешные.

Тэренс встал между рыжим и рассердившимся серебровласым низким драконидом. Ностас улыбался, смотря на хмурое лицо Сайбэ, и чувствовал себя победителем.

— В любом случае девушки любят красивых и высоких парней. А я высокий и красивый.

Ностас пригладил свою рыжую копну волос и, ухмыльнувшись, бросил надменный взгляд на Сайбэ. Драконид тихо рыкнул, но на провокацию отвечать не стал. Лишь его хвост раздражённо хлестал воздух под ногами.

— Вы ведь не встречаетесь? А значит, Рё — вполне свободная дама. Может, мне улыбнётся удача, и наша заморская принцесса обратит‑таки на меня внимание?!

— Ну давай, испытай удачу, — недовольно проворчал Сайбэ, провожая покидающего их компанию рыжего мужчину.

— Не надо провоцировать друг друга на пустую драку. Ностас, вот что оно тебе даст?

— Чувство победы, Тэренс. Чувство победы.

…

Та беседа оставила неприятный осадок у драконида. Да, они не встречаются, но почему он раздражён, когда происходит подобное? И дело не только в её походах в тренировочный зал. Даже когда она просто общается с кем‑то из посторонних или с другими мужчинами, внутри Сайбэ начинал закипать. Ему казалось, что это неправильно. Кто он такой, чтобы хоть как‑то запрещать подруге общаться с другими?

Но то, как эти «другие люди» смотрят на неё, или то, как они о ней говорят… Один раз драконид даже не вытерпел и ударил‑таки одного нахала, который начал в открытую рассказывать свои неприличные фантазии. Сдачу, конечно, получил — прямо в глаз, — поэтому сейчас и сидел в медпункте у Акицунэ.

— И‑и… Значит, ты не понимаешь, что с тобой творится?! Это который раз уже? Десятый?

— Девятый.

— А‑ха‑ха, а мне уже показалось, что ты на этой неделе побил рекорд в драках, — демоница ехидно улыбнулась, но не переставала обрабатывать антисептиком место ушиба.

Драконид прошипел от боли: кожа на месте удара потрескалась, и теперь антисептик проникал в ткани, сильно раздражая ушиб.

— Тсс, не шипи. Уже давно не маленький. Хотя к тебе слово «маленький» всегда будет применимо. Ростом‑то ты невелик.

Акицунэ ещё некоторое время повозилась с фингалом под глазом у Сайбэ и, закончив, констатировала:

— Судя по результатам анализа, мой дорогой воин, ты страдаешь от жгучей ревности.

Драконид удивился. Широко распахнув глаза, он непонимающе уставился на гильдейского медика и невольно скривился — глаз болеть не перестал.

— Это как понимать? Ревную?!

— Да, дружочек. Вы когда начнёте встречаться? Ваши отношения не назовёшь чисто дружескими — если смотреть, как Рёка на тебя смотрит и каким тоном говорит о тебе. Думаю, она ждёт не дождётся твоего открытого внимания. А ты ходишь тут угрюмый и только фыркаешь на каждого мимо проходящего мужчину.

— Я не ревную. С чего бы мне, — начал было возражать Сайбэ, но получалось это у него крайне неловко.

— Ну, раздражительность при разговоре о Рёке — особенно когда разговор идёт не просто «о напарнице». Нервозность при виде взглядов мужчин в её сторону. Неприязнь к тем ситуациям, когда Рё общается с другими мужчинами, — и не дай бог, чтобы она хотя бы ему улыбнулась, — начала перечислять Акицунэ, театрально закатывая глаза и загибая пальцы при каждом пункте. — Всё указывает на то, что ты ревнуешь её. Начни уже открыто с ней вести отношения — и всё мигом прекратится. Ведь сейчас у неё статус свободной девушки, что не мешает нашему мужскому коллективу с ней флиртовать.

Акицунэ опёрлась локтями о свой стол и улыбнулась, глядя на Сайбэ. То, как драконид краснел и пытался отрицать свои чувства, забавляло её.

…

Вечером того же дня Сайбэ всё же решил не отрицать этого — ревности. Драконид, по правде, никого и не любил. Пусть это чувство было каким‑то смутно знакомым. Он не отрицал, что большая часть его жизни словно стёрта, но был уверен: в прошлом никаких девушек у него не было. Иначе он бы сейчас не ломал голову, как относиться к их с Рёкой взаимоотношениям.

— Ах, прости! Долго ждёшь? — на одном выдохе произнесла подбежавшая высокая девушка.

Рё остановилась и чуть наклонилась, чтобы перевести дыхание. Её чёрные прямые волосы красивым водопадом прокатились по плечам при наклоне. Сайбэ неосознанно улыбнулся. Девушка, посмотрев на него и увидев его лицо, улыбнулась в ответ. Драконид кашлянул в руку, сжавшуюся в кулак, и предложил отправиться в их привычное место.

Идя в полюбившийся бар, они не держались за руки — просто шли рядом. Вампирша, улыбаясь, не отрывала от драконида взгляда, а он, в свою очередь, смотрел в сторону витрин.

— Больше не ходи туда ни при каком предлоге, — тихо начал парень.

Рёка сначала не поняла, о чём он, но затем улыбнулась:

— Но почему? Тебя что‑то тревожит. Да и тренировки пропускать нельзя — иначе навыки ослабнут.

Сайбэ чуть помедлил, затем выдохнул:

— Мне не нравится, что на тебя могут пялиться другие мужчины.

Рёка слегка оторопела от сказанного. Она остановилась; Сайбэ замер следом и посмотрел на неё. Девушка приблизилась к дракониду и с сияющими глазами проговорила:

— Ты что, ревнуешь меня?!

— С чего это ты взяла? — недовольно буркнул тот.

— Нет, правда?! Ревнуешь, — ещё сильнее удивилась вампирша, а затем начала перечислять: — Тебе не нравится, когда обо мне говорят. Не нравится, как на меня смотрят другие мужчины. Тебе не нравится, когда я общаюсь с кем‑то из других мужчин. Разве всё это не говорит о том, что ты меня ревнуешь?!

— Как ты… А, точно. Ты же чужие мысли запросто читать можешь.

— От меня никакая тайна не ускользнёт, милый. Но не думай, что я бестактная и читаю всех направо и налево, — начала было дуться Рёка, но снова расплылась в улыбке.

По ней было видно, что она хочет услышать признание от Сайбэ, но драконид упорно отрицал свою ревность:

— Брось, мы не в таких отношениях, чтобы я ревновал тебя.

— Уверен? — Рёка хитро прищурилась, а губы её расплылись в улыбке, обнажая острые клыки.

— Вполне, — почти без эмоций ответил Сайбэ, но брови его выдали.

Рёка провела костяшками пальцев по щеке драконида — аккуратно, почти неощутимо. Голос её стал непривычно мягким и бархатистым; сама девушка наклонилась к нему, чтобы не казаться такой высокой. Разница в росте у них была ощутимая.

— Твои брови всегда начинают нервно дрожать, когда ты пытаешься быть серьёзным, но не можешь.

Драконид хотел было возразить, но, стоило ему обернуться к вампирше, как Рёка поймала его за подбородок и поцеловала в шею. Сайбэ замер, не понимая, что ему теперь делать. Рёка буквально присосалась к месту на шее и отпрянула лишь тогда, когда на коже осталось яркое красное пятно. Довольная содеянным, вампирша заулыбалась:

— И вот, снова я на тебе оставила свой след. Не отвертишься теперь.

Драконид хотел прикрыть место засоса рукой, но остановился, лишь коснувшись пальцами горячей и влажной кожи. Чуть помедлив, он выдохнул и, пытаясь подавить смущение, невнятно пробормотал что‑то себе под нос. Рё знала, что он пытался сказать. Обладать телепатией и читать мысли любого существа было очень удобно — особенно когда это существо не могло внятно ничего сказать.

— Я согласна.

С того вечера многие начали замечать, как Рёка открыто общается с Сайбэ, не скрывая своего отношения к нему. А на вопросы о её поведении она легко отвечала:

— Мы встречаемся.

С первых же дней их знакомства Акицунэ невзлюбила Тэренса. Нет. Мужчина ничего дурного ей не сделал — он просто был наполовину вампиром, а демоны не любили вампиров.

Акицунэ была демоном из рода нага. Девушка могла обращаться в змееподобное существо и в таком облике заставить кого угодно окаменеть. Наги по природе не любили вампиров. Возможно, потому что вампиры — далёкие потомки демонов, но многое переняли от людей, с которыми они тоже были в родстве. В любом случае Ацу не могла просто перестать его ненавидеть.

По большей части её неприязнь выражалась грубостью и брезгливостью в адрес Тэренса. Сложная ситуация, когда ты медик в гильдии. Тэренс же относился к демонице нейтрально — насколько это было возможно в его ситуации.

— Что на этот раз? — раздражённо прошипела зеленоглазая девушка.

Она сидела в кресле, закинув ногу на ногу и скрестив на груди руки. Её взгляд — частично змеиный — сверлил дырку в Тэренсе. Мужчина недовольно буркнул что‑то про новую партию противоядий.

— Ты же отлично их изготавливаешь сам. Вот сам и делай!

— Но в твоих обязанностях — обеспечивать необходимым материалом, — холодно отвечал он ей.

— Ты меня за дуру не держи. Налови змей в лесу и наслаждайся процессом, — Акицунэ небрежно махнула рукой в сторону Тэренса и нахмурилась. — У меня полно других дел!

Полукровка цыкнул языком и, развернувшись на каблуках своих сапог, вышел из медкабинета. Демоница проводила его злым взглядом, а когда дверь захлопнулась — фыркнула:

— Вампиры.

Акицунэ не считала своё отношение неоправданным. Возможно, то, что заложено природой, никогда не изменится. Поэтому демоница никогда не свыкнется с совместной работой с вампирами. Пусть она попривыкла к присутствию молчаливой, неразговорчивой Рёки или терпела присутствие Акиры, когда тот был ещё жив.

Вспомнив про ещё одного знакомого полукровку, Акицунэ немного опешила. В мыслях повертела его образ и примерилась: нет. Девушка нахмурилась. Держа в руках ручку, она начала вертеть её туда‑сюда. Ещё раз поразмышляла про Акиру. Вспомнила, как он выглядел и как себя вёл. А вот вспомнить, что демоница к нему чувствовала, не могла. Не было никакой неприязни.

Встав с кресла, она зашагала по кабинету, продолжая размышлять. Вспоминая про Акиру, она не чувствовала такой неприязни; да и мысли о Рёке не так будоражили её. А вот стоило подумать о Тэренсе — демоницу дёрнула раздражительная ухмылка.

— Странно, — недовольно протянула она, возвращаясь за свой стол.

Демоницу озадачило то, что мысли о Тэренсе её раздражали куда сильнее, чем о Рёке или Акире. Почему она начала задаваться вопросом, что же её так раздражает в конкретно этом полукровке?

Дэле‑Анс Тэренс был полукровкой, но каким? Вампир и человек — классика. Может, вампир и демон? Нет. Он слишком слабый для такого полукровки. Вампир и эльф? А разве такие есть? С кем вообще вампиры могут завести жизнеспособное потомство? По всем внешним признакам он явно отпрыск вампира и человека. Ладно, допустим.

Что ещё? Манера поведения? О, да — его надменный взгляд, будто он на всех плевал с высокой колокольни. Посчитал себя пупом земли? Или очень важной персоной, чтобы наравне общаться с обычными членами гильдии? Что ему стоит хотя бы улыбнуться? Нет, по любому его улыбка тоже будет лицемерной. Лицемер? Да, вполне ему подходит. Постоянно ходит хмурый, всё ему не так и не этак. Окружающих за равных точно не считает. Его алые глаза так и говорят всем, на кого он посмотрит: «Ты — ничтожество».

Что ещё? Одежда. Нет, здесь он скромен. Когда он последний раз менял свой плащ? Истёрся во всех возможных местах, того и гляди, весь в дырках будет. Он больше требователен не к своей одежде, а к окружающим. О, да. Будто все вокруг ему задолжали круглую сумму. Видимо, на укладку волос не хватает. Больно причёска у него простая — для лицемерного, самоуверенного вампыреныша.

Акицунэ помотала головой. Слишком много мыслей о таком неприятном для неё типе. Поднявшись из‑за стола, она подошла к окну и распахнула ставни. От дум что‑то душно стало в её кабинете. Захотев подышать свежим воздухом, демоница‑нага упёрлась локтями о подоконник и стала смотреть вниз — на площадку с беседками и скамейками. Этакая аллея перед воротами в корпус общежитий. А там было прилично народу. Кто‑то спрятался под навесом от её взора. Кто‑то сидел в открытую на лавочке и устроил себе перекус. А вот там, у дерева, кто‑то решил вздремнуть. Милота.

Взгляд демоницы витал по площадке и высматривал неизвестно кого, но подсознательно она сама себе не хотела признаваться, что искала именно его. Знакомая копна волос выплыла из‑под навеса общежития и направлялась прямо по дорожке. Тэренс куда‑то шёл — уверенно вышагивая и прикрываясь от солнца своим занюханным шарфом. Мерзость. Вот он остановился перед пепельноволосым одуванчиком. О, Тио — наёмница из другой гильдии, в которой раньше работал и Тэренс.

Демонице стало интересно, о чём они там беседуют. Мотнула головой — что за бред. Зачем ей интересоваться этим?

Акицунэ снова присмотрелась к Тэренсу.

«А если присмотреться, он вполне симпатичн…» — мысль остановилась.

Нет‑нет‑нет. Что же это она? Какой он там симпатичный? Это, может, заиграла в ней страсть к человечине? Он ведь наполовину человек. А люди ей всегда казались симпатичными и аппетитными. Демоница шикнула сама на себя. Нельзя так просто взять и признать, что он ей нравится как‑то иначе, чем объект ненависти. Нет. Даже так нельзя признавать, что он ей так нравится. Как вообще это понимать? Нравится его ненавидеть?! В голове не укладывается.

Нахмурившись из‑за самой себя, Ацу зашагала по кабинету. Её смутила эта мимолетная мысль. Почему она так подумала о том, кто ей неприятен? Может, она что‑то упускает из виду?

Акицунэ шлепнула себя больно по щекам обеими руками, чтобы привести чувства в порядок и взбодриться. Ей нельзя так резко менять своё отношение к кому‑либо. Нет, да даже так — нельзя менять отношение. Он же вампир, пусть и на одну часть. Но если так, то почему она не ненавидит Рёку, которая — чистокровная вампирша, да ещё из высших? Нет. Рёка — тема отдельная. Тэренс не такой, как она. Он её раздражает одним лишь своим существованием.

…

Тэренс после посещения медицинского кабинета направился в свою комнату в общежитии. Если уж Ацу отказала ему в выдаче ядов, то придётся самому его добыть. Самое простое — отправиться в лес и наловить змей там. Но где гарантия, что поймаешь то, что нужно? Поэтому‑то Дэле‑Анс был зол. Его мало что бесило, но поведение той демоницы всегда доводило его до мелкой дрожи. Его демоны никогда так не бесили, как она. Её полный ненависти взгляд — и не просто ненависти, а тихой, такой, которая исподтишка бьёт.

Мысли прервались со щелчком заклёпок на его плаще. Съёмные карманы с капсулами были застёгнуты — и он мог идти в лес.

— Ей было лень дать своего яда? — буркнул Тэренс себе под нос.

Потом, поразмыслив об этом, тряхнул головой, будто стряхивая навязавшиеся мысли, словно они были просто пылинками на волосах. Правда, выйдя из корпуса общежитий, размышления не захотели его покинуть. Ацу Акицунэ вела себя с ним так с самого первого знакомства.

Тэренс слышал, что все демоны ненавидят вампиров, презирают их и ни во что не ставят. Но разве так можно в обществе разных рас? Разве она так ведёт себя с Рёкой? По крайней мере, сам Тэренс не замечал у Ацу такой яркой неприязни при общении с Рёкой. Чем же ей не понравился именно он?

Нет. Полукровка не хотел об этом думать. Он не видел смысла размышлять на эту тему, потому что у него не было цели с ней ладить. Пусть это приносило некий дискомфорт в некоторых случаях, но не критичный. Пусть бы она сдерживала свои язвительные комментарии хотя бы во время выполнения совместных заданий — если они вообще у них будут совместными.

В размышлениях Тэренс даже не заметил свою давнюю подругу, пока та сама не перегородила ему дорогу.

— Нечасто тебя увидишь в таких глубоких думах.

— Тио?! Что ты…

— Нас прислали по поручению главы «Танцующего Журавля». Не забыл, что между нашими гильдиями союз?

— А, да. Точно. Союз.

Тио с улыбкой оглядела своего давнего приятеля и, скрестив руки на груди, произнесла с прищуром:

— Что‑то больно ты задумчивый. По какой причине витаешь в облаках?

Тэренс нахмурился и раздражённо рыкнул:

— Я не витаю… в облаках.

— Хо‑о, не витаешь, а лицо явно задумчивое. Кто же так тебе в мысли вгрызся?

Тио подправила свои пепельные пряди, заведя их за ухо. Тэренс было сказал, что это она все его мысли заняла, но язык сказал иное:

— Здесь есть одна стервозная медсестра‑лекарша, что бесится лишь оттого, что якобы моя раса ей чем‑то насолила. Демоны всегда такие? Что‑то такого я не заметил у Кюдзо.

Тио лишь тихо присвистнула. Ей никогда не доводилось слышать настолько раздражённого Тэренса. Потому она и улыбнулась.

— Знаешь, думаю, это что‑то немного иное, чем просто ненависть. Если она так задевает тебя, значит, она запала тебе в душу. Иначе бы тебе было всё равно — существует она или нет.

Тэренс было хотел отрицать выводы знакомой, но Тио его и не услышала.

— Раньше тебе было плевать на окружающих, кем бы они ни были.

Полукровка прикусил язык. Она говорила правильные вещи — так, как есть, и это раздражало Тэренса сильнее. Не выдержав, полукровка поднял взгляд наверх и заметил, как на них смотрит зеленовласая демоница‑нага.

«И чего это она на меня так таращится!» — одновременно подумалось обоим.

— Ты когда‑нибудь боялся любить?

Вопрос, слетевший с нежных розовых губ, прозвучал так ненавязчиво и легко, будто она спрашивала о чём угодно, но не о любви. Мужчина недовольно нахмурился. Чем он заслужил такой вопрос? Самый неудобный для него вопрос.

Боялся ли он любить? Да. Будучи демоном, любить для него было сродни смерти. Его любимая, если станет человеком, то большую часть своей жизни он будет мёртв. Хотя почему «станет»? Она и стала. Человеческая женщина две сотни лет назад завладела его сердцем. И вот теперь её образ преследует его везде. А стоит ему признаться самому себе в привязанности к ней, как она тает прямо у него перед глазами, оставляя на душе болезненную рану.

Эта беседа началась внезапно. Они просто сидели молча в гостиной своего домика на отшибе Северных земель Архипелага — давно уже отошедшие от жизни в гильдии наёмников. Вовсе не по возрасту: просто решили оставить дело и начать жить тихо и мирно на краю страны. В камине потрескивали дрова, а за окном густела ночная тьма.

Но пускай Кюдзо и Тидори уже пять лет жили вместе как пара, отношения у них были далеко не романтические. А конкретнее: девушка всегда проявляла нежные чувства к мужчине, но он не отвечал ей той же нежностью. Отрешённый от неё, принимающий её ухаживания как что‑то обыденное и не проявляющий тёплых чувств в её сторону. Многие бы давно бросили эту затею и ушли от него, но не Тидори. Она полюбила мрачного демона в облике высокого блондина с первого взгляда, сама не в силах объяснить своё влечение к нему. За что его любить, чем он будоражит её сердце — Тидори не могла объяснить.

Когда‑то девушка своей подруге сказала, что просто чувствует с ним связь, будто они давно знакомы друг с другом. Возможно ли перерождение в их мире? Демоны, вот, переродиться вполне могут — этак спустя несколько сотен лет. А могут ли люди перерождаться — никто не знает.

— Боялся, — смиренно ответил Кюдзо, не теряя нить разговора.

— Боялся, но перестал?

Девушка смахнула пышный хвост своих светло‑лазурных волос с плеча и, улыбаясь, взглянула на собеседника.

— Да. Боялся.

— А мог бы ты объяснить мне? Если не секрет, конечно.

Мужчина некоторое время молча смотрел на девушку своими алыми глазами. Когда Тидори уже про себя решила, что он не ответит, ничего не расскажет ей, станет, как обычно, отнекиваться, Кюдзо выдохнул и печальным, тоскующим голосом начал рассказывать…

…

Лет этак двести назад он встретил девушку. Обыкновенную, с первого взгляда. Весёлую, открытую, всегда тянущуюся к окружающим. С какими бы трудностями она ни сталкивалась, всегда встречала незнакомцев с улыбкой на лице. Её руки были нежными, кожа — светлая, а светло‑лазурные волосы всегда украшали плечи. Но главным украшением был её взгляд. Чистые голубые глаза имели такую глубину, словно ты мог погрузиться в них, как в глубокое, чистое озеро.

Девушка была обычным человеком — без каких‑либо способностей или умений, без титула или богатства, не имела никакого ремесла. Она просто жила на опушке леса, на самом краю чахлой деревни.

Кюдзо встретил её, когда уже странствовал с лисом. Хейхати тогда вовсе не умел вести себя в общении с другими, всячески выдавал свою демоническую натуру. Кюдзо же, будучи айкию — демоном без эмоций, — ощутил тепло внутри себя. Любовь.

Девушка неким образом тронула сердце демона, и тот стал чувствовать краски эмоций, начал лучше понимать людей и себя. Она всем своим естеством озарила его светом, разгоняя тени, что были его сущностью. Тогда она носила имя Ринка.

Кюдзо не мог объяснить того, что с ней происходило в следующие годы. Демону только стоило понять, что он полюбил её и отдал своё сердце, — Ринка умерла в пожаре. Её дом сгорел дотла, ничего не оставив после себя. Кюдзо в тот миг чувствовал, как что‑то важное вырвали из него, и без этого «что‑то» он потерял смысл жизни.

Потом, спустя полвека, он встречает новую девушку. Внешне — другую, и имя у неё было другое, но взгляд — тот же. Пусть её волосы были черны как смоль, а глаза — цветом свежей травы, взгляд её был такой же чистый и глубокий, словно тонешь в зелёной пучине. Имя она носила — Сая, занималась скотоводством. Встретились они также — в скромной деревеньке где‑то в глуши Восточных земель Архипелага.

Стоило ему полюбить и эту девушку с таким же взглядом, как у Ринки, как и она умерла — в этот раз от болезни. Она увяла почти мгновенно и почти так же мгновенно вырвала что‑то из Кюдзо. Он снова перестал чувствовать, что живёт.

Третья встреча произошла также через полвека. Вновь — другая внешность, вновь — другое имя, и вновь — деревня. На этот раз её взглядом обладала эльфийка: златовласая и голубоглазая, утончённое создание, жительница лесного поселения под покровительством хако.

Кюдзо с опаской к ней отнёсся — больше не из‑за того, что он вновь что‑то утратит, стоит ему полюбить её. Но разве он мог приказать себе не влюбляться, если уже полюбил однажды и прочувствовал, что это такое?

Так и в этот раз: стоило демону осознать, что он снова полюбил девушку с тем же взглядом, как и она быстро угасла — в пылу сражения с браконьерами, что охотились на хако.

И вот уже в который раз Кюдзо встречает девушку с тем же взглядом. А главное — сильно упёртую и помешанную на нём. Пусть не в глухой деревне, а в шумном большом городе; пусть не скромную простушку, а бойкую наёмницу, обладательницу магии, способной укрощать ветер. Всё это было мелочью, ведь главная её особенность — это её светлый янтарный взгляд. Такой глубокий, словно всматриваешься в бездонное пространство космоса.

…

— Я полюбила тебя с первого взгляда, — твердила она мне каждый раз. И настаивала хотя бы на том, чтобы начать дружить.

Девушка слушала его рассказ очень внимательно, и по её глазам было видно: она поняла, о чём и о ком он говорил. Тидори виновато улыбнулась, опустив взгляд. Да, именно она твердила ему про любовь с первого взгляда и именно она упрашивала начать хотя бы дружить. После рассказанного девушка теперь понимала, почему он так холодно к ней относится — и почему в его глазах застыла такая боль.

— Получается, ты отдал своё сердце ей?!

Демона внутри неприятно укололо сказанное.

— Забудем, — сухо отрезал он.

Кюдзо направил взгляд в ночное небо за окном. Уже стемнело. Неужели его рассказ был настолько длинным? В руке он поглаживал и сжимал гладкий чёрный камушек, а в мыслях было лишь то, что он снова даёт слабину перед девушкой с чистым, глубоким взглядом цвета янтаря. И лишь от этой мысли ему становилось боязно. Вдруг ещё чуть‑чуть — и она исчезнет из его жизни. Снова…

В гильдиях есть как начинающие наёмники — только окончившие подготовку и приступившие к выполнению заданий и заказов, — так и долгожители. Те, кто уже не первый год занимался наймом и выполнил уже с десяток заданий. Такие наёмники гильдия нарекает «Наставниками». В их обязанностях было обучение молодёжи и обеспечение гарантированного выполнения заданий высокой сложности.

Тзи-Фид был одним из немногих — наставником для большей части наёмников в гильдии. При нём сменилось пять глав гильдии. Помимо этого, Тзи-Фид был единственным драконидом в гильдии, пока полгода назад не появился Сайбэ.

Мужчина думал, он станет общаться с соплеменником, но тот был настолько замкнут в себе, что о разговорах и речи не было. Уже немолодому, видимо, говорить не о чем с юнцом. Да, для драконида Тзи-Фид был как мужчина средних лет. В то время как Сайбэ только-только пересёк совершеннолетие.

Может, Силфер хотел поиграть в папочку? Хотя с чего бы это? Он никогда не горел желанием заводить семью. Да и с кем? Женщин своего рода он не встречал уже много лет.

Ходили слухи, что некто истребил всех драконидов, живших на своей родной территории. Силфер Тзи-Фид был уроженцем тех земель, но покинул их в молодости. Пару сотен лет прошло, если считать по человеческим годам. Сейчас, будь у него сильное желание жениться, невесту он не найдёт. По крайней мере, невесту своей породы.

— Я читала очень занимательную книжку, — сквозь раздумья он расслышал мелодичный голос своей собеседницы.

Лилиан — обыкновенная девушка, простой человек, чем-то задевший Тзи-Фида. Она не была красива, не отличалась какими-либо навыками, даже не имела расположенности к магии. Обычная травница.

— Да? Интересно, о чём же она? — Мужчина всегда смотрел на неё голодными глазами.

Они встретились на поляне. Там Лилиан собирала лекарственные травы, а Тзи-Фид пришёл на эту поляну ловить ведьму. Ведьмой оказалась невинная дева, оклеветанная суеверными деревенщинами. Ну, или это она так запудрила ему мозги, что он по уши влюбился в неё.

— Её написал один учёный, увлёкшийся биологией и репродуктивными функциями всевозможных рас. В своей книжке он описывал всяческие аномалии и рассматривал всевозможных полукровок.

— Биология, значит, да? — Тзи-Фид отломил свой кекс пополам и одну половинку целиком проглотил. — Знаю. Есть такая наука. Непопулярная в нашем регионе.

— Именно поэтому её никто не покупал, а я взяла её за грош, — девушка аккуратно взяла пальцами воздушный кекс и откусила от него кусочек.

На их столе стояли две чашки горячего шоколада и ещё пиала сладких леденцов различного вкуса. Тзи-Фид любил её баловать и водить во всякие скромные заведения, чтобы побаловать сладостями.

— И что же там пишут про «всевозможных полукровок»?

— Ну, как сказать… — помялась немного Лилиан, поводив пальцем по краю своей чашки. — Много всякого. К примеру, что дракониды свободно могут заводить детей вместе с хако и якобы они дальние родственники, ибо оба являются драконоподобными существами. Пфф, придумал же он словечко! Кто тогда, по его мнению, сами драконы? Мм…

Силфер усмехнулся. Он слышал про хако. В его народе их окликали как «Высшие дракониды». Мол, они породили их — драконидов — и являются первородной формой драконов. Якобы потому что они способны обращать свою внешность в дракона, а именно — огромного крылатого ящера.

Сам Тзи-Фид не особо верил в эти рассказы. Но то, что хако способны были менять облики, он видел собственными глазами. Никогда не забудешь то зрелище, что разворачивалось в порту, когда такой хако, управляя собственным кораблём, сам же его и нёс на своей спине. Зрелище было великолепным. Тзи-Фид даже хотел прокатиться на таком воздушном лайнере, просто чтобы ощутить, каково это. И плевать, что билет на такое судно стоил целое месячное жалование.

— Ну, допустим, у нас могут быть совместные дети, как они тогда будут выглядеть?! — поддержал разговор мужчина, подцепив своими коготками одну карамельку.

— Хм, писатель их изобразил как человекоподобных ящериц, будто хако застрял между человеческим обликом и обликом крылатой ящерицы. Морда, хвост и все дела. Не кожа, а чешуя и прочие прелести того же типа.

— Я бы полюбовался на такого отпрыска.

— Но это пустяк по сравнению с людьми. Мы, оказывается, можем заводить детей абсолютно ото всех возможных рас, — Лилиан хитро улыбнулась, откусив ещё кусочек от своего кекса.

Тзи-Фид приподнял одну бровь в недоумении, а на губах мелькнул смешок.

— Какой тонкий намёк, Лили!

— А то, — тихонько ответила девушка и пригубила своего горячего шоколада.

Драконид смотрел, как она слизала шоколадную пенку с губ, проводя своим острым язычком по ним. Любовался, как они заблестели от влаги и заалели. Оба ясно дали друг другу понять, что этот день завершится так же, как и остальные их редкие встречи.

…

Силфер вернулся в гильдию поздним вечером. Часы показывали далеко за полночь.

Администратор кафедры поприветствовал почётного наёмника и поинтересовался о ходе его задания:

— В процессе выполнения. Ведьма хитрая, всё никак не попадётся.

— Понимаю. Они всегда славились своей хитростью и изворотливостью… Только, Тзиф, ты не затягивай. Заказчики начали подозревать, что ты что-то скрываешь.

— Брось, Том, — драконид потрепал администратора по волосам. — Я выполню эту задачку, только дай время. Посмотришь — я найду ту ведьму и приведу им. Обязательно!

Парень за стойкой кафедры недовольно фыркнул, приводя свою причёску в порядок, а сам драконид уверенно зашагал в сторону общежитий.

Тзи-Фид не верил, что Лилиан — та самая ведьма. Не верил, но и уверенным не был. Уже как месяц то задание от деревенских висит за его плечами невыполненным. Но просто так сдавать, возможно, невиновную женщину, он не хотел — и, возможно, не мог. Она стала ему уже больше, чем просто знакомая. Что доказывало их недавнее ночное рандеву.

Никто из согильдийцев не знал, куда именно уходил Силфер каждый день. А следить за доверенным членом гильдии и в мыслях не было. Места встреч они выбирали специально непопулярные — те, что редко кто посещает.

Тзи-Фид даже вспомнить не мог, кто первый предложил так встречаться — он или она. Что уж там, он даже вспомнить порой не мог, о чём они разговаривали, где именно были, что пили и ели. И даже так у него не появлялось ни единого ощущения, что во всём этом что-то не так.

Тем временем где-то на отдалённой опушке леса, прилично далеко от города Силяйрис, стоял скромный домик — почти усадьба. В саду благоухают различные растения, а на балконе сидит дева. Она лениво помешивает очередное варево в чашечке и тихо что-то шепчет:

— Скоро-скоро я возьму всё, что надо от него. Скоро-скоро получу всё, что надо для меня…

Они были вместе с самого детства. Кристоф жил в поселении оборотней, своей стаи. Лерейн же жила в лесном селении эльфов. Однажды эльфийка потерялась в лесу, и вскоре ей пришлось убегать от диких лесных хищников. Если бы не Кристоф, девочку бы загрызли на том утёсе.

Оборотень‑пантера защитил девочку, за что она была ему очень благодарна. С того случая они стали видеться чаще, чем следовало эльфийке и оборотню. Их народы друг друга не любили: одни обвиняли вторых в жестокости, вторые, в свою очередь, просто ненавидели в ответ на ненависть.

Дети не понимали подобной вражды, почему и бежали с родных земель. Вдвоём они бродили из города в город, перемещаясь вместе с караванами торговцев. И так они дошли до города Силяйрис. Денег у них не было, но Кристоф мог прокормить их своей незамысловатой охотой на крыс. Лерейн же не была привередой: считая крыс обычным источником мяса, а её магия исцеления позволяла им не подхватить какую‑либо болезнь. Они и белок также употребляли в пищу — разница лишь в том, как долго и тщательно их готовить.

Возможно, они бы долго так побирались на улицах большого города, если бы их не нашёл один из отрядов наёмников гильдии. Благодаря тому случаю Лерейн и Кристоф теперь могли спать в тепле, есть горячую еду и — тем более — самим зарабатывать.

Продвижение по карьерной лестнице у них было почти совместное. Пока Кристоф не решил заниматься заданиями отдельно от Лерейн. Это обеспокоило эльфийку до такой степени, что она стала выражать недовольство посредством обиженной девочки. Сам пантер особо не задумывался над причиной её обид — по большей части потому, что у него была веская причина так поступать, о которой он не хотел ей говорить.

— Сюрприз? — сказанное Кристофом было настолько неожиданным, что Лерейн на миг забыла, что вообще‑то дуется на него.

— Да. Помнишь, я рассказывал о красивом поле в лесу, недалеко от города?

Девушка неуверенно протянула задумчивый звук: «Мм‑м». Её зелёные глаза покосились в сторону, а золотые пряди распущенных длинных волос покатились по плечам. Она знала его уже лет сорок. Для оборотня и эльфа это всё их детство. Понятие «недалеко» у них крайне относительное. Будь Лерейн человеком, точно бы спросила: «Насколько недалеко?» А так эльфийка была просто заинтересована.

— И что на том поле такого интересного? — Она вспомнила, что дуется на него, и потому состроила недовольное лицо.

Парень закрыл свои янтарные глаза, опустил лицо так низко, что его неряшливая копна светлых волос закрыла глаза, почесал себе затылок и просто сказал:

— Цветы и травы.

Только девушка начала закатывать глаза, как он тут же начал уверять, что она сама недавно говорила, что ей не хватает пары трав для работы фармацевтов в гильдии.

— Что вообще случилось? Ты на меня за что‑то обижена?! — возмутился в конце своей речи Кристоф.

Девушка всплеснула руками.

— Да неужели! До него внезапно спустилось озарение! — Эльфийка зашагала по комнате и, сделав пару кругов, пнула Кристофа в колено. — Да, обижена! И не смотри на меня так, будто не понимаешь! Ты уже почти месяц ходишь на задания без меня. У тебя появился другой напарник?! Кто мне говорил, что только со мной на задания ходить будет?!

Кристоф, ойкнув, потирал ушибленное колено. Металлическая пластина на носке её сапога удачно попала прямо в слабое место. Парень смотрел на девушку и буркнул что‑то неразборчивое себе под нос. Эльфийка нахмурилась ещё сильнее.

— Я просто хочу тебе поле показать… Соберёшь там травы, какие надо, и всё… Что тебе ещё надо?

Лерейн нахмурилась ещё сильнее — так, что аж её длинные остроконечные уши поджались вниз, словно она шипящая кошка. Кристоф умоляющим взглядом смотрел на подругу, и та, устав на него дуться, всё же согласилась сходить на поле и получить свой сюрприз.

— Но если там не так красиво, как я себе уже представила, будешь весь месяц ходить на задания только и только со мной.

Парень, начавший радоваться поднявшемуся настроению подруги, тут же приуныл. Но не стал упираться и согласился на её условия, не теряя уверенности, что ей там понравится.

…

Они ушли от города на приличное расстояние. Понятие «недалеко» у обоих было относительное — проблема любого долгожителя. В общем, они отправились в поход до поля, о котором говорил Кристоф. Лерейн уверилась, что там правда будет много полезных трав для лекарств и припарок, — потому и нагрузила дорожными мешками и себя, и Кристофа. Потому у парня и был тяжёлый шаг к концу их пути.

— Сейчас… там… у кривой ели… Повернём — и будет видна поляна.

— Интересно… насколько она большая?

— По мне, поле как поле… Там классно носиться.

— В обличии зверя, — усмехнулась эльфийка.

— Да.

Кристоф, сделав последний шаг, выгрузил дорожный мешок со своих плеч и сел на поваленное бревно у кривой ели. Эльфийка вскочила легко на это же бревно и всмотрелась вдаль. С их места и правда было видно, что за редкими деревьями леса открывалось поле — словно зелёное бескрайнее море. Лерейн посмотрела на Кристофа:

— Отдохнул?! Пошли дальше, я хочу в гильдию вернуться до темноты.

Кристоф со вздохом водрузил мешок обратно себе на спину и двинулся следом за подругой. Остаток недолгого путешествия они вспоминали своё детство — как в те времена, когда были мелкотнёй для своих рас, тоже отправлялись в поход.

— Интересно… что мама с папой делают, — чуть тоскливо сказала Лерейн.

Кристоф лишь молча улыбнулся. Ему было нечего сказать ей в ответ: у него были не такие тёплые и близкие отношения с родителями, как у подруги. Тогда они оба просто сбежали от взрослых проблем. Они оба тогда не понимали, что такого в их дружбе. Лерейн и сейчас не понимает, а вот Кристоф вырос быстрее.

Оборотни всегда несли бремя монстра. Пусть эльфы частично придавали оборотням лик защитников леса, всё равно и они боялись существ, которые, выглядя как люди, могли обратиться в зверя и растерзать любого.

«Помни, что ты можешь навредить дорогому существу, если он не в состоянии защититься от твоего гона».

Слова отца пробились из глубин памяти. В день, когда он сбегал от взрослых проблем, тогда он не придал значения этим словам. Кристоф вообще был самым спокойным оборотнем в их селении — но то, скорее, в силу юного возраста, ещё не познавшего иные аспекты любви и дружбы.

Дойдя до поляны, Кристоф привычно растянулся в улыбке, когда Лерейн обернулась к нему. Та даже не заметила, что его лицо было хмурое и недовольное от вспомнившихся слов отца.

— Место и правда хорошее!

Эльфийка начала знающим взглядом осматривать поле, которое окружал лес. Не прошло и минуты, как она уже нашла синецвет, а рядом был колокольчик. Девушка, как маленькая девочка, обрадовалась и буквально завизжала от радости:

— Ааааа! Тут растёт Волчий Зев! Он не созрел. Надо будет вернуться и собрать. Надеюсь, его никто до меня не сорвёт. Шипоцвет! Розмарин! Водосбор! Ой, ему ведь кучу влаги надо. Где он его здесь находит? Значит, где‑то рядом речка?! Озеро?! Если да, то там ещё больше растений может оказаться! Крис, это не поле, а золотая жила!

— Скорее травяная жила, — смущённо улыбался парень.

Подруга так радовалась каждой травинке, что умудрялась найти! Кристоф знал, что здесь что‑то растёт, — чисто по нюху понял. На глаз для него любая трава одна и та же. Если бы они не пахли специфично, то и предлог иной искал бы. Сейчас же, наблюдая за сияющей эльфийкой, он позабыл о том, что хотел сделать, приведя её на это поле.

Когда Кристоф уже собрался с мыслями и готовился подвести действие к своему важному решению, его опередила подруга. Лерейн свила из некоторых найденных цветов и трав венок и ловко надела его на голову друга. Кристоф успел лишь обратиться к ней по имени и замолк, когда ему неожиданно нацепили венок — пахучий. Очень знакомые нотки запаха уловил его нос. А стоило ему понять, что за запах он уловил и что с ним связано, его опередила Лерейн:

— Я благодарна тебе за то, что ты спас меня тогда на утёсе. Эти травы редко выживают на полях. Обычно растут на утёсах, где влажно и прохладно, а ветра воспитывают их быть стойкими. Я не спрашивала тебя о том, почему ты мне помог. Я не хотела думать о том, что надоем тебе. Я боялась, что ты однажды оставишь меня и уйдёшь. Крис. Спасибо, что ты со мной…

Лерейн не успела договорить, как её повалил Кристоф. По хрупкой на взгляд эльфийке примялась трава. Венок чуть скосил на голове Кристофа, а губы нежно сомкнулись на нежных губах эльфийки.

Тихо. И лишь пение скромной птички доносилось издалека.

Оборотень отпрянул от эльфийки. От нахлынувших эмоций лицо чуть исказилось, вытянулось мордой, уши видоизменились, а взгляд стал острее. Лерейн на миг испугалась — не только его вида, но и того, что он буквально набросился на неё, чего раньше не делал в обычной обстановке.

— Я люблю тебя, Лерейн Лисохвост.

Девушка вспыхнула алым до кончиков ушей. Она не могла пошевелиться: её руки были в захвате, и, если она и хотела убежать, то не могла. Убежать — да, именно так она и поступала, когда испытывала дикое смущение. И он об этом знал, потому и вынудил её оказаться в таком положении.

По её лицу было видно, как она внутри боролась с бурей эмоций. Её рот то приоткрывался в попытке что‑то произнести, то поджимался в желании молчать. Кристоф ждал. Он молча вынуждал её хоть что‑то ответить. Эльфийка же закрыла глаза. Потом открыла. Прямо смотря в изменённые глаза Кристофа, с её губ слетел вопрос:

— Ночь мы проведём под открытым небом?

Семь сотен лет — такой срок был уготован умершему демону для перерождения в новой оболочке.

Демоны этого мира не исчезают. Особенно сильные. Чем ты сильнее, тем быстрее возродишься в новом теле. А если возродишься быстрее, то, вероятнее всего, сохранишь прежние воспоминания.

Воспоминания… Они — важная часть любого демона. Без них любое создание Подземелий теряет себя, а вместе с этим — и возможность развиваться дальше.

Он это понимал. Потому и цеплялся за чёрный камень — единственное, что осталось от его любимого друга. Единственного друга…

Кюдзо являлся демоном‑айкию. Он мог облачаться во тьму, мог поглотить всё что угодно. Был способен принимать форму любого существа, сотканного из теней. Айкию — демоны тени: прожорливые и не имеющие эмоций в начальной стадии.

Прожив несколько сотен лет в обществе демонического лиса, он стал ощущать эмоции, которых ранее не знал. Дайкон, или же Хейхати, стал ему не просто другом — смыслом жизни. Лис знал, что такое эмоции: чувствовал гнев, ярость, обиду, благодарность, привязанность и любовь. Он не собирался учить этому айкию, но тот впитал все эти чувства, лишь наблюдая за ним.

Столько лет они бродили по архипелагу, меняли господ и профессии как перчатки, переживали сотни ситуаций вместе — а в итоге айкию остался один. Та война, что была развязана Югом, унесла жизнь лиса. И всё из‑за какой‑то девчонки.

— Кто говорил, что не поступит так же глупо, как я? Кто говорил, что не отдаст Сердце человеку?

Блондин лежал на столе и смотрел на чёрный камень в своей руке. Внутри камня виднелся силуэт, напоминающий лиса, свернувшегося в клубок. Размытый силуэт еле испускал свет пламени, пробивавшийся сквозь черноту камня — слабый признак жизни. Единственная зацепка, что Дайкон ещё может вернуться.

Погибнуть вне Подземелий для демона сродни самоубийству. Мало что могло убить такое существо. Без конкретных условий демона не убьёшь.

Первое и самое главное условие: демон отдал своё Сердце смертному созданию. Второе, не менее важное: демон израсходовал огромный объём своих сил. И третье условие: демон получил смертельную рану.

Кюдзо чуть сжал камень в руке. Думы о смерти собрата сильно резали его по живому. На миг блондину показалось, что камень треснул, — но нет, только показалось.

— Слушай, Дайкон… Это ведь я глупый демон. Я совершил самое главное условие, чтобы умереть, но даже получив смертельную рану, даже израсходовав в том сражении весь свой резерв… Погиб по итогу ты.

Мужчина приблизил камень к лицу, к губам, и продолжил шептать:

— Раз за разом я терял своё Сердце, а ты, лишь единожды его обретя, сгинул тотчас же.

Кюдзо чувствовал себя брошенным. Словно Хейхати наобещал всякого с три короба и просто сбежал, не выполнив обещания. Разумом он понимал, что лис никогда не смотрел в будущее и действовал в моменте, не желая планировать что‑либо. Как и тогда…

…

Грохот орудий воздушных лайнеров гремел со всех сторон. Один за другим терпели крушение маленькие кораблики. Вот раздался оглушительный гул — это главная орудийная башня пустила огонь по лайнеру вражеской стороны. Вокруг бушевал ветер, срывая обшивку с повреждённых частей огромного лайнера.

Кюдзо перерезал уже с десяток горл вражеских воинов, как под ногами ощутимо сильно тряхнуло.

Взрыв.

Там, под ним, находился машинный отдел. Неприятная мысль уколола блондина. Он стёр с лица подсохшую кровь — его ли кровь или врага, уже не разобрать. Беспокойство за собрата сильно начало его тревожить. В машинном отделе тот должен был держать оборону. Но если прогремел взрыв, значило ли это его поражение?!

Громадина, на которой они находились, начала терять высоту. Всё гудело и визжало. Кюдзо бегом направился прочь — в более безопасное место. Очередной взрыв отбросил его к краю дыры в обшивке лайнера: ещё немного — и его сорвёт порывом ветра.

Там, в свободном полёте, в потоке ветра, айкию видит, как большого огненного лиса с двумя хвостами давят напором магического пламени. Чудовищный рёв. Сдавленный рык. И демонический облик лиса будто разрывает в мелкие клочья…

…

Кюдзо приоткрыл глаз. В окно светило солнце, пуская своих солнечных зайчиков сквозь тонкие занавески.

«Я… уснул?!» — изумился мысленно блондин.

— Ты снова просидел здесь всю ночь? — тут же сбил его с назревавшей мысли женский голос.

Над ним, чуть склонившись, стояла Тидори. В одной лишь ночной сорочке, она оперлась о стол одной рукой, а другой уже потянулась к нему. Блондин выпрямил спину, медленно, корчась от дискомфорта в позвоночнике. Девушка лишь вздохнула.

— Пойду заварю чай.

— Хорошо.

Кюдзо проводил её меланхоличным взглядом и вернулся к камню в руке. Чёрный камень неизменно покоился в его сжатом кулаке. Ладони его вспотели.

Дурной сон о прошлом, который вновь его тревожил… В ту ночь от демонического лиса остался лишь этот камушек — результат его жажды жить. Правда, Кюдзо не знал, что нужно сделать, чтобы Дайкон вернулся к нему. Уже много лет прошло с того случая, а он так и не понял, как помочь другу.

Аккуратно разжав кулак, Кюдзо нежно провёл пальцами по гладкому чёрному камню с еле различимым силуэтом лиса и бережно положил его в карман.

Кюдзо продолжал жить с Тидори — их отношения особо не изменились с давнего разговора. Единственной переменой был ребёнок. Демон не проявлял к отпрыску особых чувств, боясь, что всё это — слишком хороший сон. По этой же причине он не проявлял особой нежности к любимой, пусть и неохотно признавался себе в чувствах к ней. У него не было гарантии, что он не потеряет всё это, если однажды вновь примет свою любовь к ней. И в том, что Тидори — та самая девушка, которая украла его Сердце, у Кюдзо не было сомнения.

…

Треск.

Звук был настолько тихим, что его никто не услышал. А когда Кюдзо вернулся к камню лиса, то пришёл в сильное беспокойство: покоившийся на прикроватной тумбочке чёрный камень был расколот, а от силуэта лиса в нём не осталось и следа. Кюдзо тихо опустился над осколками камня.

Тидори, вошедшая в комнату, забеспокоилась, спросила, что случилось, — и, когда к ней лицом обернулся Кюдзо, замерла в изумлении.

Слёзы крупными градинками скатывались по щекам демона, не останавливаясь. Тихо‑тихо. Кюдзо ничего не говорил, лишь держал в раскрытых ладонях остатки чёрного камня. Этого хватило девушке, чтобы понять, что случилось. Она мягко улыбнулась и, подойдя к своему мужчине, аккуратно сгребла в руки осколки камня лиса.

— Вот ты и дождался, да. Сколько лет прошло?

— Сорок восемь лет…

Девушка улыбнулась, порадовавшись, что он ей ответил: сама она и не ожидала ответа на свой легкомысленный вопрос.

— Тогда тебе следует найти его, — сказала Тидори, опустив глаза на осколки чёрного камня. — Он, наверное, очень слаб и нуждается в тебе. А я с Харукой подожду тебя дома.

Тидори подняла на Кюдзо свои взмокшие глаза. Она не хотела его отпускать, но, видя каждый раз, как он смотрел на этот камешек, с какой болью беседовал с ним и каким тоскливым выглядел, не желала потом жалеть о том, что могла запретить ему уйти на поиски давнего друга.

Кюдзо будто пребывал в прострации — казалось, слова девушки не доходили до него. Но когда она подняла на него взгляд, он уже не в силах был что‑либо скрывать. Обнял. Нежно прильнул щекой к её щеке. Чуть повернулся. Мягко коснулся губами её губ.

— Спасибо… Я люблю тебя.

…

По разорённым землям Южных земель Архипелага мчался чёрный, как смог, четвероногий зверь. Внешне он был похож то на лису, то на волка. Клочья теней срывались с его лап, ушей и хвоста.

Впереди он слышал гул — тот самый, что слышит каждое создание из Подземелий. Врата отворяются. Они уже совсем близко. Надо успеть — иначе придётся выжидать ещё полсотни лет.

Вот они проявились в осязаемом пространстве. Ещё чуть‑чуть… Прыжок.

Успел.

Врата захлопнулись буквально позади него. Зверь проскочил в последний миг — ещё бы мгновение, и он застрял бы в прослойке миров. Зверь встряхнулся. Клочья тени посыпались с него и снова собрались в лапы. Теневой зверь вдохнул полной грудью. Столько лет он был вне Подземелья — и вот вернулся в родные просторы.

Но нельзя отвлекаться. Надо искать.

Зверь почти сразу принялся вынюхивать воздух, ища след. Вот он зацепился за знакомый запах — и сорвался с места, прямиком по нему. Широкие прыжки быстро сокращали дистанцию до цели. Запах становился резче и чётче с каждым шагом.

Остановился.

Замерев на краю утёса, теневой зверь стал принюхиваться к воздуху вокруг. Пока он принюхивался, позади него становилось теплее…

Жар.

Демоническое пламя обожгло загривок теневого зверя. Скулёж был задавлен почти сразу. Перейдя на рык, теневой сфокусировал взгляд на напавшем. И стоило ему увидеть его — хвост невольно начал вилять. Скромно, робко повиливать, разбрасывая маленькие ошмётки тени, что соединялись с лапами, стоило им упасть наземь.

Лис.

Большой двухвостый лис, вздыбив огненный загривок, смотрел на теневого зверя. Скалясь и тихо рыча, он неотрывно следил за ним.

Не помнит.

Осознание важного элемента заставило теневого взгрустнуть. Память — важная часть, которая в любом случае теряется после обретения нового тела. Осознание этого заставило теневого прекратить вилять хвостом. Он робко опустился перед огромным двухвостым лисом.

Двухвостый.

У Дайкона был один хвост всю жизнь среди людей. Но в момент последней битвы у него было два хвоста. Теневой был озадачен: тот ли это лис? Все ли лисы пахнут одинаково?

Единственный способ проверить был рискованный и болезненный. Но он давно уже решил для себя, как будет встречать давнего близкого друга.

Руки.

Лапы теневого зверя стали принимать форму рук. Тело нехотя приняло вертикальное положение. Вскоре перестроились ноги, таз, грудная клетка, голова. Хрипло дыша, давя болезненные всхлипы, перед огненным лисом, преклонив колени, уже стоял высокий блондин. Он держал руки перед собой. Остатки теней соткали привычную для него одежду.

Вздох.

— Ты… помнишь меня, Дайкон? — осторожно спросил он.

Лис ощерился.

— Ты помнишь… кем ты был? — не опуская рук, продолжил теневой.

Лис рычал, а с его шерсти срывались мелкие всполохи демонического огня.

— Я Кюдзо… айкию… Помнишь?!

Боль — не от обретения вновь человеческой оболочки, а от осознания. Осознания, что лис, Дайкон, его не помнил. Что он, скорее всего, не вспомнит ничего из прошлой жизни.

Выдох.

Он был готов к подобному. Был готов — но не был способен выдержать этого. Когда ему уже казалось, что лис не вспомнил ничего из перечисленного, тот прорычал:

— Кююуу…