Спасённый (гет)

Конфундус после удара о воду слетел почти полностью. Правда, мысли еще путались, но инстинкт самосохранения и проблески здравого смысла помогли задержать дыхание и не наглотаться воды. К счастью, наколдованные путы на запястьях успели ослабнуть, Драко смог их разорвать простым физическим усилием. Плыть стало легче, но, к сожалению, это была лишь маленькая победа. Берег в обозримом пространстве не наблюдался, а из-за сплошных серых туч невозможно было определить, в какой стороне солнце. Куда двигаться и тратить невеликие силы, было совершенно непонятно. Ко всему прочему, волнение на море усиливалось. Вместе с волнами стремительно начала накатывать паника. А ведь как неплохо начинался день…

В отличие от большинства пожирателей, Драко вроде как повезло. Благодаря юному возрасту и отсутствию серьезных преступлений в Азкабане ему пришлось отсидеть только с мая до конца августа. Потом он должен был вернуться и закончить Хогвартс, как бы доказывая, что является примерным гражданином и не таит злобу на новую власть. Драко возблагодарил Мерлина за щадящий приговор, хотя по сравнению с отцом все равно считал себя неудачником.

Удивительно, но Люциус выкрутился и в этот раз: веритасерум и куча свидетелей доказали, что Люциус Малфой был лишен палочки самим Волдемортом, жил в собственном доме заложником, в школу во время сражения пришел исключительно ради спасения сына. В результате Люциус отделался лишь крупным штрафом, вряд ли что-то значащим для его кошелька. Конечно, старший Малфой пытался вытащить и младшего, но попытка Драко навредить Дамблдору была слишком громкой, чтобы Визенгамот ее проигнорировал.

Лето закончилось, Драко с нетерпением ждал возвращения домой. Ранним утром первого сентября тюремный охранник принес вещи, переданные накануне Нарциссой. Совершенно счастливый Драко не обратил внимания ни на тяжелый взгляд охранника, ни на его поджатые губы, ни на время от времени подрагивающие руки, нервно сжимающие волшебную палочку. И только тогда, когда вместо центрального выхода они свернули на узкую, ведущую вверх лестницу, Драко забеспокоился, но сделать ничего не успел, получив удар по голове.

— Паршивая семейка! Как я вас всех ненавижу! — злобно шипел охранник, затаскивая оглушенного Драко на небольшую открытую площадку — видимо, смотровую. — Пусть теперь твой гнилой папаша узнает, каково это — потерять единственного сына.

Далее из его сбивчивого монолога стало понятно, что мстил он не конкретно Люциусу, а пожирателю, который вышел из войны без потерь. Будь на месте Драко кто-нибудь другой — наверняка не повезло бы и ему. Непонятно, что было в голове у сошедшего с ума охранника, но сразу убивать он Драко не стал. Связал руки, добавил конфундус, перекинул через метлу и полетел прочь от Азкабана. Драко, находясь под заклятьем, с пульсирующим от боли затылком, осознал произошедшее только в воде.

Жить хотелось безумно, но даже приспособленный к экстремальным ситуациям организм волшебника оказался не способен долго сопротивляться холодным водам Северного моря. Ослабленный плохим питанием Азкабана, с не до конца ясным сознанием, Драко какое-то время еще держался на плаву, но с каждым разом беспалочковые чары выходили хуже и рассеивались все быстрее.

Покачиваясь на волнах, лежа на спине, Драко чувствовал, как медленно исчезает последняя с трудом наколдованная воздушная подушка. На новую сил не было: конечности от холода онемели, в голове вновь воцарился сумбур, будто опять оглушили конфундусом. Последнее, что ухватило измученное сознание, прежде чем окончательно погаснуть, — странный ухающе-тарахтящий звук, сопровождаемый низким гулом…

* * *

— По правому борту тридцать… Право пятнадцать… Внимание! Корзина в воде… Пловец и пострадавший в корзине, готовьтесь принять груз… Груз принят. Пострадавший, похоже, без сознания…

— Дыхания нет! Остановка сердца!

— Ну нет, парень, тебя я сегодня костлявой не отдам!

— …Пловец проводит пострадавшему реанимацию…

— Черт возьми, Роб! Кажется, ты ему ребро сломал.

— Дэн, еще раз!..

— Дышит! Хвала господу. Смотри-ка, под головой натекло.

— Вот дьявол! Дай бинт!

— Совсем никакой. Наверное, много крови потерял.

— База, прием. У нас на борту два трупа и один выживший. Выживший в состоянии гипотермии, черепно-мозговая травма, вероятны внутренние повреждения. Готовьте «скорую». Время подлета — двадцать минут…

* * *

Два аврора, которые и должны были сопроводить Драко Малфоя в министерство и вручить бумагу об освобождении, опрашивали охрану, чтобы узнать, куда делся их временный подопечный. Версию побега даже не рассматривали — слишком нелепый поступок для того, кто был почти на свободе, поэтому разыскивали возможного похитителя. Похититель вскоре нашелся сам и признался в убийстве. Только был совсем невменяемым и не смог толком объяснить, где выбросил тело. Пришлось отправить сумасшедшего в Мунго.

После признания никто не верил, что Малфой может быть живым, но порядок есть порядок, стали искать дальше. Поисковые чары оказались бесполезны — видимо, не просто так тюрьма для волшебников считалась особенной и располагалась почти в океане. Тем не менее авроры все равно оседлали метлы, но залетать далеко в море при усиливающейся непогоде никто не рискнул, и поиски вскоре прекратили.

Когда не сработал и ритуал на крови, разрешение на который в считаные часы получила чета Малфоев с помощью Гарри Поттера, министерство окончательно умыло руки. Дело об убийстве отправилось в архив, но так как прямого доказательства в виде тела не было, бывший заключенный Драко Малфой официально стал числиться пропавшим без вести.

* * *

…Роб устало откинулся на переборку. Сегодняшний полет — завершающий в его карьере пловца-спасателя, и он надеялся, что миссия пройдет удачно. Надежда не оправдалась: обратно летели с трупами. На душе было тяжело, хотелось громко и грязно выругаться.

Чертовы туристы-экстремалы. И надо им было в такую погоду выйти на паруснике в открытое море. Ради чего? Пощекотать нервы?

Так безрадостно и закончилось бы его прощальное дежурство, но внезапно невероятным образом глаз пилота углядел в серых волнах светлое пятно, на поверку оказавшееся человеком в белой рубашке! Живым! Чудо, да и только! Видимо, само провидение вело их этим курсом. Слава богу, топлива было еще достаточно, немедленно начали эвакуацию.

Роб посмотрел на два мертвых тела у дальней стенки, затем — на укутанного в термоодеяло парня с забинтованной головой. Вот ведь как судьба играет жизнями. Туристы, несмотря на современные средства спасения, не дотянули до помощи и умерли от переохлаждения, а раненый парнишка без ничего, в обычной тонкой одежонке остался жив. Интересно, сколько ему? Совсем пацан еще. И что с ним случилось? Явно ведь не по своей воле в море оказался. Пробитая голова, куча шрамов на груди и свежие характерные следы на запястьях намекают на чей-то злой умысел.

— Выходит, благодаря тем двум бедолагам тебя спасли, — хмыкнул Роб. — Значит, все не зря. Будешь жить за обоих, парень.

Словно почувствовав, что говорят о нем, спасенный распахнул веки. Роб посмотрел в глаза, оценил размер зрачков. Удовлетворенно кивнув, наклонился к самому уху и повышенным голосом, чтобы перекрыть шум винтов, спросил:

— Как тебя звать?

Спасенный открыл рот, но тут же закрыл, на лице появилась растерянность, взгляд лихорадочно заметался.

— Тише, не суетись, — ободряюще сказал Роб и слегка похлопал его по плечу. — После такого не сразу в себя приходят, бывает, и память сбоит. Не переживай, все будет хорошо.

Растерянность до конца не исчезла, но лицо спасенного немного разгладилось, он кивнул и даже чуть улыбнулся. Улыбка, правда, была неуверенной, а взгляд настолько по-детски беззащитным и в то же время полным отчаянной надежды, что у бездетного Роба что-то екнуло внутри, и неожиданно для себя он предложил:

— Я тебя завтра в госпитале навещу. Ты не против?

Гермиона всегда гордилась своей предусмотрительностью и не считала дотошность недостатком. Прежде чем что-то делать, всегда тщательно изучала материал, собирала информацию, будь это незначительный проект или местность, где ей предстояло побывать. Так что, отправляясь в командировку в Леруик, самый северный город страны и главный центр Шетладских островов, она знала, какими нуждами живет местная община и какие сложности могут ждать на переговорах со старейшиной; лично для себя наметила ряд экскурсий по некоторым историческим местам, но в первую очередь горела желанием посетить острова, где растет волшебная разновидность морских ирисов — необходимого ингредиента для многих лечебных зелий. Последнее, собственно, и было главной темой предстоящих переговоров.

Гермиона была шокирована, когда узнала, что главными добытчиками ирисов являются моряки-сквибы, которые и организовали общину в Леруике. Во времена Волдеморта прямые поставки прекратились, и последние годы доставкой ценного ресурса занимались ушлые перекупщики, что не устраивало ни министерство, ни самих моряков.

Единственный минус — добираться Гермионе предстояло своим ходом. Каминная сеть до архипелага не дотягивалась, а единственный уроженец тех мест, который мог бы ей помочь с портключом, в прошлом году вышел на пенсию и уехал к дочери в Штаты. Но Гермиона не унывала, решив, что в один конец вполне может добраться магловским способом. Самым привлекательным ей показалось путешествие на пароме из Абердина: выходит вечером, прибывает утром — как раз будет время выспаться перед встречей.

Все вышло, как Гермиона запланировала, и даже лучше. В порту ее уже ждал предупрежденный заранее сам глава общины, мистер Нортон, оказавшийся еще крепким стариком. Не слушая возражений, он сразу повез Гермиону на машине к себе домой. Там она познакомилась с его женой Кирстен — сухонькой, но очень подвижной старушкой, которая накормила ее сытным завтраком. Кирстен была простой маглой, но о существовании магов давно знала: их старший правнук родился волшебником, и в будущем его ждал Хогвартс. Гермиону она приняла со всем радушием, чем очень напоминала Молли. И, конечно же, не удержалась от вопроса о семейном положении.

— Такая умница — и не замужем? — посетовала Кирстен после ответа Гермионы и задорно подмигнула: — Но раз не нашли у себя, может, кого-нибудь встретите здесь?

— О нет, — замахала руками Гермиона. — Только прошу, не надо меня сватать. Я дома устала отбиваться от приглашений.

В общем-то так и было. С Роном у нее не сложилось. Год прожив в палатке и, честно говоря, порядком задолбавшись кормить и убирать за двумя взрослыми парнями, после войны Гермиона совсем не горела желанием вновь впрягаться в бытовые заботы. Рона она любила, наслаждалась близостью, но жить вместе готова не была, поэтому всячески тянула с помолвкой. Ну и дотянула… Нашлась для бывшего жениха более покладистая, которая и готовит лучше, и не злится на разбросанные вещи. И детей ему уже успела родить — все как хотел Рон. С тех пор друзья не оставляли Гермиону в покое и каждый считал своим долгом с кем-нибудь ее познакомить.

— Не обижайтесь на меня, Гермиона, — отвлекла ее от раздумий Кирстен. — Как еще развлекаться старой женщине, у которой даже внучки давно выскочили замуж…

После завтрака Гермиона с Нортоном переместились в кабинет. Переговоры прошли выше всяких похвал. Многое они обсудили еще при переписке, теперь основные пункты были согласованы окончательно, по остальным Нортон попросил отсрочку на три дня, чтобы посоветоваться с остальными членами общины. Это было ожидаемо, все равно Гермиона планировала задержаться в городе минимум на неделю, устроив себе небольшой отпуск. Нортон на это одобрительно покивал, сказал, что здесь есть на что посмотреть, а вот от посещения скалистых островов, где произрастали ирисы, стал отговаривать.

— Опасная затея, — хмуро сказал он. — Эти острова не для праздных прогулок.

— Это вовсе не прихоть, — возразила Гермиона. — Чем больше я буду знать о вашей работе, тем легче мне потом будет доказывать свою, а теперь уже нашу с вами точку зрения другим чиновникам!

Скрепя сердце Нортон согласился, попросив не магичить, чтобы не навредить судну и навигационным приборам, но без раздумий аппарировать, если случится какая-нибудь напасть. На удивленный вопрос, какая именно напасть имеется в виду, Гермиона услышала неожиданный ответ:

— Да, говорят, недавно келпи видели. Вроде как на норвежского похож. Сами, наверное, знаете, как он на магию реагирует.

Гермиона знала. Норвежский келпи считался одним из самых кровожадных, плохо приручался и предпочитал охотиться на магически одаренных женщин и детей.

Нортон вздохнул, потом решительно произнес:

— Вот что, я с вами пойду. Тряхну стариной.

— Не стоит утруждаться. Просто дайте сопровождающего, обещаю во всем его слушаться.

— Поймите, мисс Грейнджер, за столько лет вы первый человек из Министерства магии, который пошел нам навстречу. Пока вы здесь, я несу за вас ответственность.

— Хорошо, как скажете.

Нортон отвез ее в гостиницу, по дороге Гермиона получила несколько советов по подбору одежды и адрес подходящего магазина, где она могла приобрести необходимое для морской прогулки.

— Тут уж не до красоты, мисс. Придется вам побыть простой маглой.

— Все в порядке, — рассмеялась Гермиона, — я маглорожденная и прекрасно все понимаю…

— В таком случае до завтра, мисс Грейнджер.

* * *

По закону подлости именно келпи с ними и случился. Начиналось путешествие отлично: день солнечный, море спокойное. Гермиона оделась как полагается, безропотно позволила надеть на себя спасательный жилет и со всем вниманием прислушивалась к пояснениям Нортона и капитана катера. Особо ценные указания по привычке записывала в блокнот. Два раза они с Нортоном подплывали к островкам на надувной лодке, чтобы сделать колдоснимки и собрать наиболее привлекательные образцы растений.

После полудня набежали тучи, экскурсию стали сворачивать. Обратно шли другим курсом, чтобы напоследок заглянуть на самый крупный остров с волшебными ирисами.

— Он не похож на другие, — пояснил Нортон. — Сплошь камень, зато ирисы, рассказывают, растут даже внутри расщелины.

— Расщелины?

— Да, есть там небольшая пещера, но в нее мы заплывать не будем — опасно.

Остров отличался не только размером, но и растениями. Ирисы были более мясистыми, имели другой оттенок и довольно причудливый узор лепестков. Естественно, Гермиона тут же захотела собрать несколько экземпляров. Она почти закончила, когда лодку вдруг сильно качнуло.

— Берегись! — закричал Нортон.

Гермиона выхватила палочку и привычно сотворила щит, но мощный удар хвоста келпи — а это был именно он — пришелся на днище лодки, и через мгновение оба путешественника оказались в воде. Не повезло обоим: Гермиона лишилась палочки, а Нортона отбросило на камни, и он сильно ушиб плечо. Келпи же нацелился на лодку и методично превращал ее в ошметки. Но ясно было, что долго это не продлится. Был лишь вопрос времени, когда дикий келпи обратит внимание на людей.

— В пещеру! Там он нас не достанет!

Из двух зол выбрали меньшее и поплыли к расщелине. Сцепив зубы, Нортон кое-как работал здоровой рукой и ногами. Гермиона как могла ему помогала. В какой-то момент ей почудились выстрелы, но были ли они на самом деле, сообразить не успела: приливная волна стремительно затянула их в пещеру.

На их удачу, внутри оказался подходящий выступ, на который Гермиона, тяжело дыша, забралась сама и помогла заползти Нортону.

— Как вы?

— Хреново, мисс. Руку совсем не чувствую. Переместиться можете?

— Не знаю, я никогда не аппарировала с воды.

Усевшись рядом, Гермиона прислушалась к себе, и то, что она ощутила, ей не понравилось.

— Тут странный магический фон, — расстроенно сказала она. — Уверена, келпи поэтому здесь. Боюсь, нас может расщепить.

— Плохо. Мне было бы спокойнее, если бы вы вернулись в город.

— Я вас не брошу! — обиженно возмутилась Гермиона. — Вы пострадали из-за меня!

— Обо мне не беспокойтесь, Боб наверняка вызвал спасателей.

— Значит, будем ждать их вместе!

Словно в подтверждение слов Нортона, захрипела рация в резиновом чехле, закрепленная у него на груди:

— …ажись, отогнали зверюгу. Вы как там, живые? Прием!

— Живые! — обрадованно ответил Нортон.

Разговор с капитаном катера не продлился долго. Не выдержав магического давления, рация быстро вырубилась, но главное они поняли: келпи поблизости нет, а по их души скоро прибудут «бравые ребятки из Самбурга», потому что для катера местных спасателей здесь слишком сложный фарватер, к тому же, если Гермиона правильно расслышала сквозь помехи, они сейчас заняты поисками какого-то рыбака.

Давно Гермиона не чувствовала себя такой беспомощной. Аппарировать опасно, патронус без палочки не вызвать. Мог бы помочь зачарованный галлеон, но после битвы за Хогвартс она ни разу им не пользовалась, поэтому монета так и пылится дома в бисерной сумочке. Но больше всего злила несправедливость к Нортону и ему подобным: работая на волшебное сообщество, в случае опасности эти люди вынуждены надеяться только на себя или искать помощи у маглов!

— Интересно, как нас отсюда вытащат, — пробормотала Гермиона.

Нортон услышал, с глубоким вздохом произнес:

— Плыть придется. Хорошо бы зелье для бодрости.

Гермиона развела руками: никаких зелий у нее с собой не было. Не такая уж она и предусмотрительная, как оказалось. Видимо, слишком расслабила ее мирная жизнь.

Старику Нортону заплыв дался нелегко: лицо посерело, черты заострились, дыхание стало хриплым и тяжелым. Гермиона боялась, что, кроме плеча, он повредил что-нибудь внутри. Без палочки она смогла лишь немного облегчить ему боль и зафиксировать конечность.

Плавающий где-то неподалеку келпи тоже заставлял нервничать. Все прочитанные книги прямо утверждали, что эти полудемонические существа просто так не отступают. Не исключено, что он просто выжидает подходящий момент для нападения.

Скорее бы их уж забрали отсюда!

Из-за сплошных камней и постоянного плеска воды стрекот вертолета услышали не сразу. Через некоторое время в пещере появились два человека в масках и гидрокостюмах. Один из них, сдвинув маску на лоб, и прокричал:

— Мы пловцы-спасатели! Мы вас вытащим!

— Здесь раненый, он не сможет плыть! — громко ответила Гермиона.

Взглянув на Нортона, спасатель взялся за рацию:

— Говорит пловец «один». Нашли двух выживших. Готовьте корзину.

Совместными усилиями Нортона спустили на воду. Первый спасатель обратился ко второму:

— Ты с ним впереди, мы с девушкой сразу за тобой.

— Он справится? — забеспокоилась Гермиона. — Я могу плыть сама.

— Не волнуйтесь, мэм. Нам не впервой.

Гермиона кивнула. В конце концов, профессионалам виднее. Подав друг другу какие-то знаки, спасатели замерли на месте, и она не удержалась от еще одного вопроса:

— Чего мы ждем?

— Когда отхлынет волна, мэм. Приготовьтесь. По моей команде плывите как можно быстрее.

Гермиона мысленно себя обругала за глупый вопрос. Могла бы сама сообразить, что против течения им отсюда не выбраться.

Все-таки Гермиона себя переоценила — не смогла она быть такой же быстрой, как эти экипированные тренированные мужчины. Поэтому легко доверилась первому пловцу. Он помогал ей держаться посередине, уворачиваться от выступающих камней и подталкивал вперед, когда это было нужно.

Из пещеры выплыли благополучно. Второй пловец поразил отличной скоростью и ловкостью, первый пловец с Гермионой едва за ним поспевали. Но снаружи тревога только усилилась. Интуиция вопила во все горло, в каждой вздымающейся волне виделся силуэт келпи. Они были на полпути к корзине, когда пенная волна отбросила ее с первым пловцом обратно на скалы. Схватившись одной рукой за голову, пловец застонал.

Опасения Гермионы полностью оправдались: келпи действительно никуда не делся. А не нападал потому, что осторожничал или хотел поиграть с беспомощными жертвами. Возникающие тут и там высокие пенные всплески говорили в пользу последнего.

— Говорит пловец «два». Пловец «один» ранен!

Второму пловцу пришлось туго. Он тянул на себе дезориентированного напарника и умудрялся толкать вперед пострадавшего. Гермиона, несмотря на усталость, конечно же, стала ему помогать, взяв на себя Нортона. Тот, к слову, тоже старался не быть обузой. Эвакуационная корзина предназначалась для двоих, и в первую очередь отправили на ней раненых. Корзина только начала подниматься, как большая волна накрыла Гермиону с головой, и келпи, прокусив жилет с курткой, стремительно потянул ее вглубь. Только чудовищное самообладание помогло Гермионе не запаниковать и удержать дыхание. Но если она срочно ничего не придумает — быть ей утопленной и съеденной.

Страх смерти помог сосредоточиться и выдать самое лучшее беспалочковое оглушающее. Келпи застыл, но челюсти не разжались, зверь медленно погружался на дно, утягивая ее за собой. Гермиона лихорадочно отстегнула застежки жилета, выбралась из куртки и тут же устремилась к свету. К сожалению, столь мощный магический импульс выпил последние силы, и у нее получалось только вяло барахтаться. Пальцы не слушались, попытка сотворить воздушный пузырь провалилась. Легкие немилосердно горели, сознание стало уплывать. Еще немного — она не выдержит и все же сделает такой желанный вдох… Внезапно сильные руки обхватили ее сзади, и Гермиона почувствовала резкий рывок вверх.

Следующие минуты сохранились в памяти смутно. Запомнила только, что никак не могла надышаться, и удивительное ощущение полета в крепких объятиях своего спасителя. Это потом Гермиона узнала, что пловец просто прицепил ее к себе и в салон вертолета их подняли с помощью троса лебедки.

Очнулась Гермиона довольно быстро. Слабость, правда, еще не прошла, но в голове прояснилось. От осознания, что они живы, душу наполняла невероятная эйфория. Гермиона улыбнулась такому же довольному Нортону, порадовалась, что первый пловец выглядит бодрым, и перевела взгляд на второго, чтобы сказать ему спасибо, а если он не услышит сквозь гул, то хотя бы благодарно кивнуть. Второй пловец в этот момент как раз стянул с головы капюшон гидрокостюма и, взъерошив себе волосы, подсел к Гермионе:

— Как вы себя чувствуете?

Слова благодарности застряли в горле. Гермиона что-то невразумительно промычала и во все глаза уставилась на спасшего ее пловца. Он понял ее состояние по-своему. Бесцеремонно обхватив ее лицо ладонями, внимательно посмотрел в глаза, затем растопырил пятерню и встревоженно спросил:

— Сколько видите пальцев?

— П-пять, — наконец смогла выдавить Гермиона. — Все нормально. Я… Это запоздалая реакция на стресс.

— Хорошо, — с облегчением кивнул он. — Вы отлично справились, мэм!

— Харди, что случилось?! — в их сторону подался человек в шлеме, до этого сидящий у кабины пилотов.

— Порядок! — ответил пловец, вскинул ладонь в жесте одобрения и, широко улыбаясь, повторил слова Гермионы: — Запоздалая реакция на стресс!

«Харди. Его зовут Харди», — как мантру, повторяла про себя Гермиона, постепенно успокаиваясь. Но украдкой глазеть на пловца не переставала. Харди, в свою очередь, с любопытством поглядывал на нее, часто ерошил себе волосы, а когда встречался с ней взглядом, Гермионе казалось, что в уголках его губ прячется смущенная улыбка. Она знала, что вполне привлекательна, но сейчас, мягко говоря, была далека от идеала — одни мокрые спутанные волосы чего стоят! — поэтому не понимала такого к себе интереса. Зато очень хорошо понимала свою реакцию.

Ведь человек, который выловил ее из воды, был поразительно похож на Драко Малфоя, якобы убитого несколько лет назад.

Следующий день встретил Гермиону болью в растянутых мышцах и огромным желанием связаться с Гарри. Спасатель Харди ее жутко заинтересовал, и Гермионе не терпелось рассказать о нем другу. Но, хорошо подумав, она решила не торопиться. Гарри в свое время близко к сердцу принял гибель бывшего врага и очень сочувствовал Нарциссе, перед которой считал себя обязанным. Создавалось впечатление, будто ему стыдно перед убитой горем матерью за то, что он по-прежнему живой, хотя он-то был совершенно ни при чем!

Поэтому не стоило обнадеживать никого раньше времени. Харди мог оказаться простым маглом, сначала следует узнать все самой. Жаль, что после смерти Волдеморта у пожирателей исчезли метки: так бы посмотрела на предплечье Харди с помощью одного заклинания — и не пришлось бы напрягаться. Но пока следовало позаботиться о Нортоне, завершить с ним дела о поставках и, конечно же, приобрести волшебную палочку.

Приведя себя в порядок, Гермиона принялась за письма. Одно было Оливандеру, второе — Джастину Финч-Флетчли в Отдел по взаимодействию с маглами. Ничего секретного или незаконного: всего лишь просьба предоставить сведения о спасателях Шетланда, которые наверняка и так есть в общем доступе. Похожие запросы выполнялись Отделом не в первый раз, а маглорожденный Джастин, благодаря принадлежности к семье высших британских чиновников, имел хорошие связи, был ответственным и, самое главное, не болтливым.

Закончив, Гермиона отправилась в дом Нортонов, чтобы воспользоваться их совой, заодно договориться с Кирстин о совместном посещении госпиталя.

* * *

К огромному удивлению Гермионы, Харди сам стал инициатором их встречи. Случилось это у госпиталя в день выписки Нортона.

Такси остановилось на парковке, Гермиона вышла из машины, помогла вылезти Кирстен и, подняв голову, увидела его. Зрелище было поистине сюрреалистическим: стоит этакий Драко Малфой, в легкой кожаной куртке, темных джинсах, опирается задом на капот внедорожника и поигрывает ключами от машины. Само собой, он отличался от того однокурсника, которого помнила Гермиона. Этот «Малфой» был повзрослевшим, уверенным в себе, более развитым физически, но поразительное внешнее сходство вновь заставило Гермиону испытать легкий ступор.

Заметив прибывших, Харди выпрямился, провел ладонью по волосам и, шагнув навстречу, с улыбкой обратился к Гермионе:

— Добрый день. Я навещал напарника. Случайно узнал, что сегодня вашего спутника выписывают, и решил предложить помощь, — и махнул в сторону своей машины.

Гермиона опешила, но внутренне возликовала: не придется придумывать способы наладить знакомство!

— Неожиданно, — сказала она и с легкой насмешкой спросила: — И часто вы предлагаете спасенным свои услуги?

Можно было бы добавить о приличном крюке, который Харди предстоит сделать из-за них для возвращения в Самбург, но выросшей рядом с мегаполисом Гермионе здешние расстояния показались смехотворно маленькими: Лондон с пригородами занимал территорию больше, чем все, вместе взятые, острова архипелага.

— Нет, вы первая, — легко признался Харди. — Но если мое общество неприятно, настаивать не буду.

Кирстен придвинулась ближе, незаметно ткнула локтем Гермионе в бок и заговорщицки прошептала в ухо:

— Соглашайся, Гермиона. Видно, что парень хороший. А нам не надо будет тратиться на обратную дорогу.

И невинно захлопала глазками. Кирстен выглядела настолько забавной, что Гермиона еле сдержала смех.

— Хорошо, но исключительно ради экономии, — так же шепотом ответила она и с веселым блеском в глазах кивнула Харди: — Мы не против.

Харди, прекрасно слышавший обеих, расплылся в довольной улыбке и протянул руку для знакомства:

— Харди Блэк.

Гермиона чуть воздухом не подавилась. «Почему Блэк?» — чуть не ляпнула она, но вовремя прикусила язык и поспешно представилась сама:

— Гермиона Грейнджер.

Рукопожатие было крепким, теплым и… Гермионе вдруг захотелось, чтобы оно продлилось подольше. Судя по тому, как медленно Харди отпустил ее ладонь, ему хотелось того же самого.

«Совпадение поразительное, но почему бы и нет, — ответила себе Гермиона. — Это у британских магов носителей фамилии не осталось, зато среди маглов полно всяких Блэков и Уайтов!» И вообще, она подумает об этом позже, когда на руках окажутся хоть какие-нибудь документы Харди.

— Как ваш напарник? — поинтересовалась она чуть погодя в вестибюле госпиталя, пока они ждали Нортона.

— Отлично. Давно покинул бы это замечательное заведение, но медики решили перестраховаться и отправили Дэна на обследование. Наша работа слишком требовательна к здоровью.

Гермиона кивнула. По себе поняла, что нагрузки у спасателей адские.

Нортон тоже удивился неожиданному помощнику, но возражать не стал, сердечно его поблагодарил, пожелал скорейшего выздоровления напарнику и, прекрасно понимая, ради кого молодой человек так старается, больше не стал надоедать вопросами. Лишь успел шепнуть Гермионе, что она может на него рассчитывать и, если ей надо, представить их с Кирстен дальней родней. И потом всю дорогу они с женой тихо сидели на заднем сиденье, лишь иногда негромко переговариваясь.

— Вы не похожи на местную, — искоса взглянув на Гермиону, сказал Харди, выворачивая руль на очередном повороте.

— Я из Лондона, — с улыбкой сказала Гермиона.

— О, так вы столичная штучка, — шутливо произнес Харди. — Если не секрет, каким ветром вас занесло в наши суровые края?

Гермиона засмеялась. Мерлин! Эта магловская версия Малфоя оказалась до невозможности обаятельной!

— Навещаю знакомых и провожу здесь отпуск, — все еще посмеиваясь, ответила Гермиона.

— Вот как? Очень жаль, что ваш отдых начался неудачно.

С содроганием вспомнив челюсть келпи, Гермиона мысленно согласилась и с чувством ответила:

— Зато благодаря вам появился шанс на продолжение!

Дальнейшая беседа текла легко и непринужденно. Харди обладал хорошим кругозором, не против был пошутить, припомнил несколько забавных случаев по работе и отлично разбирался в местных реалиях. Через некоторое время Гермиона заметила, что перестала обращать внимание на его внешность, а просто наслаждается разговором с интересным собеседником. В конце поездки, узнав о ее ближайших планах, Харди тут же предложил себя в качестве гида:

— Уверяю, со мной вы не заблудитесь и увидите гораздо больше, чем написано в буклетах.

Вроде и сказал полушутя-полусерьезно, но чувствовалось, что он слегка волнуется, ожидая ее ответа.

Гермиона внимательно вгляделась в лицо Харди: открытый взгляд, ни капли презрения и высокомерия. И поняла, что согласилась бы провести с ним время просто так, без всяких со своей стороны проверок и скрытых умыслов.

— Заинтриговали, — снова улыбнулась Гермиона. — Пожалуй, от хорошего проводника я не откажусь…

Когда машина отъехала, Нортон задумчиво произнес:

— Лицо очень знакомое. Мне кажется, я где-то видел этого парня раньше.

Гермиона хотела намекнуть на «Ежедневный пророк», который в сентябре девяносто восьмого напечатал некролог, но ее опередила Кирстен, всплеснув руками:

— Их же в прошлом году по нашему телевидению показывали! Помнишь, когда у нефтяников вышка в море загорелась? Я еще подумала: такой красивый, молоденький, мог бы в кино сниматься, а он жизнью рискует.

— Точно. Наверное, девушки потом за ним толпами бегали, — добродушно заметил Нортон, но, напоровшись на свирепый взгляд жены и взглянув на Гермиону, быстро поправился: — Но, судя по всему, так и не догнали.

Кирстен покачала головой, потом, подхватив Гермиону под руку, с независимым видом повела ее в дом, недовольно пробурчав:

— Дурак старый. — И тепло обратилась к Гермионе: — Пойдем выпьем чаю, у нас еще остался яблочный пирог.

Гермиона послушно переставляла ноги и недоумевала. Не считая полета в вертолете, она общалась с Харди от силы часа полтора. Так почему от упоминания гипотетических девушек она почувствовала неприятный укол ревности?!

— Вы сказали «молоденький». В передаче упоминали его возраст?

— А как же. Самый молодой спасатель Шетланда. Двадцать два года. Сейчас двадцать три получается.

«На три года меня младше?!» — обескураженно подумала Гермиона, но, с другой стороны, новость принесла облегчение. Разница в возрасте будто стирала последний налет предвзятости, которую невольно испытывала Гермиона, сравнивая Харди со школьным задирой Малфоем.

Вечером прилетела сова от Джастина с компьютерными распечатками. Слова Кирстен подтвердились, но и только, распечатки не дали ничего существенного. С каждым именем были и черно-белые фотографии, но настолько низкого качества, зернистые, что узнать в Харди Малфоя было практически невозможно.

* * *

Что могла сказать Гермиона о следующих днях? Они были прекрасны. Старые замки, форты, особняки. Гермиона с Харди объездили почти весь Шетланд. Харди действительно прекрасно ориентировался, очень много знал и был отменным рассказчиком. Видно было, что подобные вещи ему самому интересны. К каждой официальной версии он обязательно добавлял какую-нибудь местную байку или легенду.

— Ты отлично знаешь здешние края, — восхищалась Гермиона.

— Ну, я считаю преступлением не знать историю места, где ты живешь.

Гермиона тоже так думала и мысленно печалилась: она давно перестала звать друзей в музеи и выставки — никто из них даже близко не разделял ее интересов. Однажды она все-таки уговорила Гарри и Рона пойти в музей магии, который располагался в самом министерстве, но после услышала лишь жалобы на бездарно потраченное время.

«Зачем нам эти черепки, Гермиона? У нас в настоящем проблем хватает…»

Обидно, что такого же увлеченного человека она встретила вовсе не среди магов.

Помимо исторических мест, были еще знаменитые птичьи базары и впечатляющий тюлений пляж. Как-то раз Харди неожиданно съехал на обочину, достал из бардачка бинокль и потащил Гермиону на холм.

— Уверен, сегодня они здесь!

— Ты про кого? — удивилась она.

— Погоди, увидишь, если повезет.

Им повезло. Гермиона увидела и ахнула от восхищения: недалеко от берега резвилась целая стая белобрюхих дельфинов…

— Красиво, правда? — негромко произнес Харди ей в ухо.

— Очень, — согласилась Гермиона.

Они стояли на продуваемом ветром холме, передавали друг другу бинокль, весело делились впечатлениями, и Гермиона в эти мгновения чувствовала себя самым счастливым человеком на свете…

Она как губка впитывала все, что Харди о себе рассказывал, запоминала любые незначительные детали. Поэтому легко определяла, когда в разговорах появлялась недосказанность. Особенно когда речь каким-либо образом касалась прошлого. Харди в такие моменты замирал, потом чуть дергал головой, как будто хотел о чем-то сказать, но так и не решался. Это, безусловно, добавляло вопросов в копилку подозрений, но Гермиона не настаивала и не обижалась. Она тоже была полна тайн и многое умалчивала. Получалось, что оба избегали прошлого, наслаждались настоящим и, приглядываясь друг к другу, осторожно готовились к будущему, чтобы сделать серьезный шаг.

В один день Гермиона не выдержала и спросила:

— Харди, я тебе нравлюсь?

— Я думал, это очевидно. Да, нравишься.

— Почему?

— Разве для чувства должно быть рациональное объяснение?

— И все-таки?

— Ты другая, — после некоторых раздумий ответил он.

— Столичная штучка? — съехидничала Гермиона.

Харди засмеялся и привычным жестом взъерошил себе волосы.

— Не знаю, как объяснить. Все вокруг обычные, а ты будто инопланетянка. Рядом с тобой даже воздух кажется не таким — более живым, что ли.

«Ты даже не представляешь, как близок к истине», — тоскливо подумала Гермиона. Внутри заворочалось тревожное предчувствие. Появилось огромное желание плюнуть на расследование и оставить все как есть.

Пора было себе признаться: Харди Блэк ей тоже безумно нравился.

Вояж по архипелагу закончился примечательной встречей. Харди захотел познакомить ее с человеком, который, по его признанию, много для него значил. Конечно же, Гермиона согласилась, уверенная, что предстоящее знакомство наверняка расскажет о Харди больше, чем компьютерные распечатки.

* * *

Автомобиль свернул с главной дороги, проехал примерно полмили и остановился у скромного домика, окруженного невысоким забором. Харди подхватил пакет, заполненный ими в супермаркете, и приглашающе махнул Гермионе в сторону калитки. Но в дом заходить не стал, а сразу повел ее на задний двор. Там обнаружился мужчина средних лет, колдующий над уличной жаровней. Длинной двузубой вилкой он переворачивал крупные куски мяса, и, судя по запаху, до готовности оставалось совсем недолго. Увидев Харди, он широко улыбнулся и поднял руку в приветствии:

— Вы вовремя! — Затем окинул взглядом Гермиону и приветливо ей кивнул: — Так вот какую русалку поймал Харди. Здравствуйте, мисс. Роберт Макбрэйн к вашим услугам, но для вас, как и для друзей, я просто Роб.

Гермиона тоже назвала свое имя и со смешком спросила:

— Почему русалку?

— А это не я придумал, — хитро взглянув на Харди, ответил Роб.

Харди смущенно кашлянул, затем, кивнув в сторону жаровни, насмешливо заметил:

— Вижу, ты наконец научился готовить мясо на углях.

— Но-но, не нарывайся, — Роб шутливо погрозил ему вилкой. — И радуйся, что я до сих пор не предъявил тебе счет за испорченные кастрюли.

Харди ухмыльнулся:

— И не предъявишь, я давно их отработал.

Роб вручил ему вилку и забрал пакет.

— Ладно, работник, закончи тут за меня, а мы пока с мисс Гермионой на стол накроем. — Уловив беспокойство во взгляде Харди, фыркнул: — Не волнуйся, не съем я твою красавицу.

В доме веселье Роба утихло. Неторопливо выкладывая продукты из пакета в холодильник, он серьезно произнес:

— Харди только о вас и говорит последнее время, я рад, что у него кто-то появился.

Гермиона нахмурилась:

— Что вы имеете в виду?

С холодильником было закончено, Роб положил рядом с Гермионой нож и дощечку, подвинул упаковку с хлебом и показал знаком, чтобы она его нарезала, а сам занялся тарелками.

— У него была возможность выбрать другую профессию, но он стал спасателем. Я научил его всему, что знал, и могу сказать, что это лучший мой ученик. Харди умнее, сильнее, выносливее, у него потрясающая интуиция. Он находит людей там, где никто не подумает их искать.

— Разве это плохо?

— Нет, это не плохо. Но он одержим. Раз за разом бросается в пучину, не думая о последствиях. Я боялся, что однажды море его не отпустит.

— Но зачем он так делает? — с тревогой спросила Гермиона.

— Этому есть причина, — вздохнув, ответил Роб и улыбнулся. — Но теперь мне намного спокойнее. Харди наконец обратил внимание на землю…

Через минуту на кухню ввалился объект их разговора.

— Готово! Но ты опять забыл про специи! — осуждающе воскликнул он и посмотрел на Гермиону: — Все нормально?

— Да, — улыбнулась Гермиона. — Не думала, что ты умеешь готовить.

Роб с Харди переглянулись и дружно рассмеялись. Наверное, вспомнили про испорченные кастрюли…

История Харди обросла новыми деталями, но вопросов стало больше.

Снилась полная ерунда. Хотя чего ждать от снов? В них можно видеть руками, слышать глазами, а еще летать без крыльев, успокаивать визжащие растения и разговаривать с совами, отчего-то зная, что они тебя послушают… Впрочем, другие ему и не снились, жаль только, что почти не запоминались, оставляя в памяти лишь размытые образы и слабое эхо пережитых эмоций. Иногда, правда, сны находили отражения в реальности, и ему чудилось странное: мотыльки на одной поляне как-то раз обрели очертания маленьких человечков с крыльями и, недовольно что-то пропищав, сбились в стайку и улетели; кривая ветка в парке, которую он хотел отпихнуть ногой в сторону, вдруг зыркнула на него темными глазами-бусинами и быстро зарылась в землю, и он засомневался, лежала ли она тут на самом деле; или как недавно во время миссии, когда в воде померещилась лошадиная голова.

К счастью, видения наяву были редкостью. Он списывал их появление на старую травму головы и клиническую смерть. Говорят, после нее и не такое можно увидеть, только об этом он предпочитал помалкивать. Жить странности не мешали, но карьеру могли испортить. А расставаться с морем он был пока не готов. Да и вряд ли будет готов, если не вспомнит…

Но сегодняшнее сновидение отличалось от остальных поразительной четкостью и реалистичностью.

Весь сон он пытался поймать Гермиону за руку, но она постоянно ускользала. Сначала это был перрон. Обычный такой вокзальный перрон, правда с пыхтящим старинным паровозом на рельсах. Гермиона, в узких джинсах и короткой кофточке, стояла неподалеку, потом махнула ему рукой, сделала шаг в сторону и затерялась в толпе. Расталкивая людей и уворачиваясь от тележек, он поспешил следом. Копна кудрявых волос мелькала тут и там, постепенно удаляясь. Он ускорился. Перрон неожиданно опустел и закончился небольшой сумеречной поляной, по краям которой возвышались высокие толстостволые деревья. Гермиона стояла у ближайшего дерева и листала большую книгу. Теперь на ней была мантия, подобной той, что надевают выпускники колледжей.

— Что происходит, Гермиона? — спросил он, но ответа не услышал.

Гермиона, взглянув на него, укоризненно покачала головой, захлопнула книгу и бросила ему под ноги. Книга моментально обросла шерстью, подпрыгнула и, оскалив пасть, с рычанием попыталась его укусить.

— Что за черт!

Он увернулся, пнул клыкастую книгу подальше и посмотрел на Гермиону, но она уже удалялась по тропинке вглубь темного леса. В голове возникло зловещее слово «пожиратели», он забеспокоился:

— Стой, там опасно!

К его облегчению, никакие непонятные пожиратели в лесу не встретились. Вскоре тропа вывела его к большому озеру. По мере приближения берег из пологого видоизменялся в крутой обрыв, а мантия Гермионы обрастала рюшечками, меняла цвет, в конечном итоге превратившись в пышное бальное платье. Гермиона остановилась, развернулась к нему лицом, улыбнулась, затем, к его огромному ужасу, раскинула руки и откинулась назад…

— Зачем? Ненормальная!

Он без раздумий прыгнул за ней с обрыва. Вода была прозрачной, путь освещал свет, исходящий с кончика тонкой гладкой палочки, неведомым образом оказавшейся у него в руке. Гермиона обнаружилась верхом на проплывающей мимо странной лошади с огромным рыбьим хвостом вместо задних ног. Кажется, именно такая зверюга привиделась ему недавно. Одной рукой Гермиона держалась за гриву, другой поманила его за собой. Он снова устремился следом, про себя чертыхнувшись: «Лучше бы у меня были ласты, а не дурацкий фонарик!»

— Так трансфигурируй! — зазвенел смех Гермионы у него в ушах.

Через несколько мгновений вода вокруг вспенилась и выкинула его на сушу. Подошла хмурая Гермиона; в отличие от него, совершенно сухая, в прежней одежде, разве что кофточка из серой перекрасилась в розовую.

— Почему убегала? — поднимаясь, спросил он.

— Я же просила, трансфигурируй, — строго ответила она.

— О чем ты, черт возьми?

Гермиона закатила глаза, будто он сморозил глупость, потом размахнулась и врезала ему кулаком по лицу…

…Харди распахнул глаза. Лицо горело, а пальцы, казалось, до сих пор ощущали гладкость палочки. Умывшись, посмотрел в зеркало. Лицо в порядке, боль исчезла. Усмехнулся. Да уж, странные игры играет подсознание. Удивительная девушка Гермиона и тут явила свою необычность. Вместо того чтобы, как часто это показывают в кино, дать простую пощечину, она решила сломать ему нос.

Понять бы еще за что.

* * *

Палочка была хороша. Теперь не страшно аппарировать на большие расстояния, можно сделать портключ. Отвод глаз, коррекция внешности, незаметное «акцио», усовершенствованный лично ею поисковик и другие шпионские заклинания выходили безупречно. Новая волшебная палочка, безусловно, радовала. А вот бумаги, добытые с ее помощью, не очень. На столе лежали копия медицинской карты, электронная выписка из личного дела и несколько листов-дубликатов из архива администрации Леруика, в котором хранились данные жителей Шетланда.

Если коротко, то картина получалась следующая. Жил-был мальчик по имени Харди Блэк, сирота, восемьдесят второго года рождения. Однажды по неосторожности его уносит в море. Подростка находят, в тяжелом состоянии доставляют в госпиталь, затем его берет под опеку — практически усыновляет — один из спасателей. О родителях или предыдущих опекунах ни слова, лишь невнятная заметка о жестоком обращении. Обучение указано домашнее, но последний год школу он все же посещает, где и получает аттестат с неплохими оценками. Дальше он идет по стопам опекуна: проходит спецкурсы спасателей, блестяще их заканчивает и подает заявку в Агентство морской и береговой охраны…

Гермиона устало потерла лицо ладонями. Копать дальше — это привлекать дополнительные ресурсы, а значит, выставлять Харди на обозрение многих людей с последующим для него обливиэйтом, если не подтвердится, что он волшебник. Конечно, ей этого не хотелось. Ей хотелось послать весь мир к дьяволу и быть счастливой с маглом Харди. Но это чертово зудящее внутри чувство справедливости…

— Еще есть время. Я подумаю об этом в Лондоне, — наконец сказала себе Гермиона, взмахом палочки уменьшила бумаги и убрала в зачарованный кармашек сумки.

Возвращаться она решила тем же путем, каким прибыла. Во-первых, потому, что ее хотел проводить Харди, во-вторых — банально давала себе дополнительную отсрочку.

— Думал, у тебя будет чемодан, — заметил Харди, когда Гермиона вышла из спальни только с сумкой, больше похожей на школьную.

— Предпочитаю путешествовать налегке, — отмахнулась Гермиона и последний раз окинула взглядом номер, не забыла ли чего.

Харди кашлянул и необычно серьезно произнес:

— Гермиона, на следующей неделе я собираюсь в Лондон.

— Правда? — удивилась Гермиона, но сердечко радостно забилось. — По работе?

— Да. Обычно на такие сборы ездит кто-нибудь из старожилов, но начальство не против, если в этот раз буду я. В общем… — Харди взъерошил себе волосы и выдохнул: — Когда я буду в городе, пойдешь со мной на свидание?

— Да, — широко улыбнулась Гермиона.

Харди улыбнулся в ответ. И, видимо, под влиянием чувств вдруг признался:

— А ведь ты мне недавно приснилась.

— Вот как? — сказала польщенная Гермиона и изобразила испуг. — Надеюсь, я вела себя прилично?

— Ну как сказать, — с усмешкой ответил Харди. — Ты швырнула в меня зубастой книжкой, а потом уплыла на лошади-полурыбе.

Сердце ухнуло вниз, покрылось льдом и осыпалось осколками. К горлу подступил комок, стало трудно дышать.

— А ты? Что делал ты? — с трудом выговорила Гермиона.

— Светил палочкой, хотя предпочел бы держать в руках гарпун, — недоуменно произнес Харди, озадаченный ее реакцией. — Н-да, хотел тебя развеселить, но тебе, вижу, совсем не смешно.

Все факты, недомолвки, все то, от чего она отмахивалась или откровенно игнорировала, — все это засияло яркими красками, приобрело четкость, и Гермиона поразилась, насколько была слепа.

— Ты его видел, — мелко закивала она. — Ты видел келпи. Лошадь-рыбу, когда меня спасал.

Харди напрягся, взгляд стал настороженным.

Подойдя к нему вплотную, Гермиона с каким-то отчаянием в голосе спросила:

— Скажи, Харди, почему тебя тянет в море? Ты хочешь все вспомнить, да? Каждый раз ты надеешься, что память вернется и ты узнаешь, кем был раньше. Тебя не уносило с берега, тебя нашли в море, придумали возраст и имя.

— Что ты об этом знаешь?! — не выдержал Харди, схватив ее за плечи.

Гермиона подняла на него слезящиеся глаза. И приняла решение. Сейчас она грубо и безжалостно разорвет этот узел и тем самым, вероятно, окончательно вобьет ледяной кол в свою влюбленность.

— Держи меня крепче, Харди, — прошептала она, хватаясь за него одной рукой, а другой незаметно доставая из кармана волшебную палочку. — Ты меня возненавидишь, я знаю. Сейчас просто держись крепче и не отпускай.

— Да что…

Продолжить он не успел — их поглотил вихрь аппарации…

* * *

После перемещения Гермиона ожидала от Харди дезориентации, возможно — растерянности, удивления или даже испуга, то есть того, что мог испытать с непривычки магл. Но чего она точно не ожидала — что окажется на полу с заломленной рукой.

— Что это, на хрен, было?! — прорычал Харди.

Гермиона мысленно взвыла, сетуя на свою тупость. Пусть не полицейский или военный, но его профессия тоже предполагала моментальную реакцию на опасность.

— Отпусти, мне больно.

Хватка немного ослабла, но двигаться Гермиона по-прежнему на могла.

— Отвечай!

— Это называется аппарация. Ты тоже так умеешь.

— С чего ты взяла?

— Потому что твое настоящее имя Драко Малфой, ты чистокровный волшебник, пропал без вести первого сентября тысяча девятьсот девяносто восьмого года, — быстро проговорила Гермиона и лихорадочно вспоминала, какие более весомые аргументы могли бы его убедить. — У тебя шрамы на груди!

Харди медленно ее отпустил и помог подняться.

— Верно. Есть шрамы, но о них знают несколько человек.

Гермиона глубоко вздохнула и размяла руки — что ни говори, хватка была крепкой.

— Если бы не твоя телепортация, я посчитал бы тебя сумасшедшей, — хмуро произнес Харди.

— Аппарация, а не телепортация, — поправила его Гермиона и обиженно буркнула: — Ты на меня набросился.

— Ну извини, рефлекс, — язвительно ответил Харди, — не каждый день, знаешь ли, меня похищают таким оригинальным способом.

— Зато наглядно.

— Да уж, — хмыкнул Харди и с интересом огляделся. — Где это мы?

— В Лондоне. Служебный номер в «Дырявом котле». Используется для нужд аврората. Выгляни в окно.

Харди недоверчиво посмотрел на Гермиону, потом все же подошел к окну и отодвинул штору.

— Это все настоящее? Ощущение, будто на съемки фильма попал. — Улица снаружи явно произвела на Харди впечатление. — Что такое аврорат?

— Магическая полиция. Так ты ничего не вспомнил? — разочарованно спросила Гермиона.

— Нет, — ответил он, задергивая шторку обратно. — Скорее всего, ты ошиблась. Много людей пропадают, и у многих есть шрамы.

Как бы Гермионе хотелось, чтобы было так! Но с каждой минутой она все больше убеждалась, что никакой ошибки нет.

— Ты легко перенес аппарацию, тебе снился келпи, ты его видел, в конце концов, — уверенно сказала Гермиона и, усевшись на диван, достала из сумочки распечатку, заимствованную в отделе кадров на базе спасателей. — И вот, посмотри…

Харди опустился рядом, взял лист. Бегло пробежав глазами текст, фыркнул:

— Я знаю этот список. И как перечень документов для поступления на службу может являться доказательством?

Гермиона снисходительно улыбнулась:

— Даже к волонтерам-спасателям в Британии очень строгие требования. Например, гражданство должно быть не менее трех лет. Ты же — человек из ниоткуда — вошел в штат береговой охраны. Я проверила: все твои документы оформлялись в кратчайшие сроки, ты легко прошел собеседование, получил аттестат, без проблем нашел опекуна…

— Нет, — перебил ее Харди. — Роб взял меня к себе добровольно и оформил опеку благодаря своим связям. Я вообще не знал этих бюрократических заморочек. Но оказалось, что несовершеннолетнему, у которого есть опекун, легче вписаться в общество, чем безымянному пришельцу, которого никто не ищет.

— Как ты узнал, что тебя не ищут?

Харди пожал плечами.

— В базах полиции я не значился, заявления о пропаже с моим описанием никто не подавал.

Гермиона схватилась за голову:

— Боже мой, так просто! Тебя считали мертвым, и никто не подумал обратиться в полицию!

— Ну, тебе виднее, что вы там думали. Аттестат мне тоже дался нелегко. Я ни черта не понимал, большинство учебников приходилось тупо зазубривать.

— Ладно, хорошо. Но в остальном, я уверена, без внушения обошлось.

Харди иронично выгнул бровь:

— Хочешь сказать, что я всех гипнотизировал?

— В какой-то мере — да, — кивнула Гермиона. — Когда было очень нужно, тебе помогала магия.

— Ладно, как мне вернуть память?

— Нужен целитель, специализирующийся на ментальных проклятиях, зелье и, скорее всего, опытный легилимент.

— А по-человечески?

— Медик-мозгоправ, препарат для укрепления памяти и тот, кто может заглянуть в сознание.

— Звучит круто. Так мы, получается, были знакомы?

— Мы принадлежали разным компаниям, — уклончиво ответила Гермиона.

— Я был плохим парнем? — предположил Харди.

Гермиона отвела взгляд.

— Скоро ты сам ответишь на свои вопросы.

— Видимо, все-таки плохим, — хмыкнул он. — Ладно, зови своего мозгоправа с зельем.

— Если не хочешь, я верну тебя обратно! — вырвалось у нее.

— Нет уж, идти — так до конца.

Гермиона написала записку Гарри и отправила ее с совой хозяина «Дырявого котла», с которым была соответствующая договоренность. Ожидание прошло в напряженном молчании. Ответ пришел через четверть часа с патронусом.

— Буду через десять минут! Никуда не уходи! — прокричал призрачный олень голосом Гарри и исчез.

— Ух ты! — восторженно сказал Харди. — А так я тоже могу?

— Не знаю, никогда не видела, чтобы ты вызывал патронус.

— Чей это был голос?

— Моего друга Гарри, он аврор.

Харди вздохнул:

— Прости, что набросился.

— Все нормально, — грустно улыбнулась Гермиона. — Не ожидала, что ты так умеешь.

— Пришлось научиться. Иногда пострадавшие сильно паникуют и не понимают, что их спасают.

— И ты прости, что сорвала с места.

— Ничего. Иначе я вряд ли бы поверил.

— Волнуешься?

Он поежился:

— Есть немного.

Гермиона взглянула на Харди и тут отчетливо поняла, что еще немного — и улыбчивый спасатель из Самбурга Харди Блэк навсегда исчезнет. Стало невыносимо горько. Чтобы хоть как-то отвлечься, спросила:

— Харди — потому что выносливый?

— Скорее, живучий, — хмыкнул он.

— А Блэк почему?

— Потому что у спасателей специфическое чувство юмора. — Видя ее непонимание, потянул прядь своих волос и сказал: — Смотри, я очень белый, поэтому черный, ну?

Гермиона тихонько засмеялась:

— Понятно.

— На самом деле я мог выбрать любую фамилию, но неожиданно быть Блэком мне понравилось.

— Блэк — девичья фамилия твоей матери.

— Надо же. Она…

— Жива и здорова, насколько я знаю…

Гарри появился не через десять минут, он опоздал почти на полчаса.

— Твою Моргану! И правда Малфой! — пораженно воскликнул он и наставил на Харди волшебную палочку: — Что произошло между нами на шестом курсе в туалете плаксы Миртл?

Харди шокированно уставился на Гарри. Потом чуть наклонился в сторону Гермионы и неуверенно произнес:

— Гермиона, неловко спрашивать, но что могло быть у меня с этим человеком в туалете?

— Вы подрались, — пряча улыбку, ответила Гермиона. Харди облегченно выдохнул. — Гарри, он ничего не помнит, опусти палочку.

До Гарри дошло, о чем мог подумать Харди. Сплюнув, он брезгливо скривился, затем на лице отразилось сомнение:

— Совсем не помнит? Поэтому ты просила привести целителя? Может, он вовсе не Малфой? Кровный ритуал не сработал.

— Этому есть логическое объяснение.

— И какое же, мисс Грейнджер? — раздался холодный голос Люциуса Малфоя.

В комнате сразу стало тесно. Вслед за Малфоем вошли целитель в лимонной мантии, невыразимец с каким-то прибором и сам министр Шеклболт. Харди явно было не по себе, но он хорошо держался.

— Да, Гермиона, мне тоже интересно, — сказал министр.

Перед глазами сразу всплыли строчки из учебника и записи в медицинской карте.

— Во-первых, ритуалиста и искомый объект разделяло сотни миль соленой воды, она сама по себе ослабляет или вовсе глушит любые поисковые заклинания; во-вторых — Харди сутки пролежал в искусственной коме, накачанный донорской кровью. Возможно, было что-то еще, но, считаю, эти факторы стали решающими.

— Чистую кровь разбавили магловской? — иронично заметил Гарри.

Люциус побледнел, Шеклболт, глядя на него, усмехнулся, а Гермиона укоризненно покачала головой:

— Гарри, это не смешно.

— Извините, — стушевался Гарри. — Почему он был в коме?

— Потому что у меня был проломлен череп, это была вынужденная мера, чтобы сохранить мой мозг целым, — вместо Гермионы недовольно ответил Харди. Похоже, Гарри стал его раздражать.

— Так, ладно, время идет, приступайте, — скомандовал Шеклболт.

Дальше началась суета, в которой в основном участвовали целитель и невыразимец. Они помахали вокруг Харди палочками, обсудили между собой диаграммы, похожие на голограммы, взяли кровь у Люциуса и «пациента», поместили пробирки в прибор невыразимца. Харди с интересом следил за манипуляциями, задавал вопросы Гермионе. Она отвечала, что знала. Охотно подключился целитель, с энтузиазмом поясняя свои действия:

— Совершенно верно, мисс Грейнджер, чары показывают состояние здоровья… Эти значения, молодой человек, — показатели вашей ментальной активности… Ага, все ясненько. Что? Ох, простите. Данные символы прямо указывают, что ваша амнезия — не результат обливиэйта, а следствие серьезных физических травм и сильного эмоционального потрясения… Так-так, а это что? Святой Бонам, вы даже были мертвы! Не подскажете, сколько времени не билось ваше сердце? Вам сказали, почти две минуты? Поразительно!.. Что, коллега? Замечательно! Вот и доказательства вашего родства подоспели… Что могу сказать, джентльмены. Противопоказаний для сеанса легилименции нет. Пациент психически стабилен, в прекрасной физической форме. Всем бы такую…

Стоило видеть в эту минуту Люциуса Малфоя. Его взгляд, до этого подозрительный, после подтверждения кровного родства стал жадным, прямо-таки алчущим, поза источала нетерпение, пальцы рук подрагивали. Казалось, он сейчас схватит Харди в охапку и аппарирует отсюда прочь. Харди тоже заметил его состояние и нервно повел плечами. Впрочем, успокоился Люциус быстро, веско произнес:

— Думаю, лучше провести сеанс в домашней обстановке.

— Возражаю! — бурно отреагировал целитель. — Разумнее делать это под присмотром колдомедиков в клинике.

Они заспорили. Люциус высокомерно цедил каждое слово, целитель азартно размахивал руками. Харди переводил взгляд с одного на другого и все больше хмурился. Ему не нравились оба варианта.

— Сделайте это здесь, пожалуйста, — негромко попросила Гермиона, когда спорщики на мгновение замолчали, подбирая новые аргументы. — Вы же видите, что ему неуютно.

В поисках поддержки посмотрела на Шеклболта. Он пожал плечами:

— Мне, в общем-то, все равно. Портключ в Мунго есть? — спросил он у целителя и, получив утвердительный ответ, дал добро.

Гермиона почти не удивилась, что нужным легилиментом оказался сам старший Малфой. Человек, который пережил обе магические войны, дважды отвертелся от Азкабана, смог избежать гнева хозяина за потерю крестража — а Волдеморт убивал и за меньшее, — безусловно, обладал незаурядными способностями.

Люциус приманил стул, сел напротив расположившегося на диване Харди и вытащил палочку.

— Гермиона, — серьезно произнес Харди, — если мои мозги не справятся, если вдруг умру или стану овощем, придумай что-нибудь, чтобы Роб не волновался.

У Люциуса заиграли желваки на скулах.

— Я не причиню тебе вреда, — напряженно сказал он.

Харди криво усмехнулся:

— Простите, мистер. На моем месте у любого было бы право на сомнение.

— Я обещаю, — кивнула Гермиона.

Она старалась показать уверенность, но внутри все сжималось от тревоги за человека, который стал ей очень дорог.

Люциус подождал, пока Харди выпьет зелье, предложенное целителем, потом сделал глубокий вдох, пристально посмотрел Харди в глаза и ровным, лишенным эмоций голосом медленно проговорил:

— Расслабься, успокой дыхание… Теперь сосредоточься на самом первом воспоминании. Что ты видел, слышал или, может, чувствовал?

Свои слова Люциус сопровождал еле заметными движениями палочки, погружая Харди в легкий транс.

— Больно, было больно, — отрешенно ответил Харди. — Голову разрывало на части.

— Молодец, еще, — вкрадчиво прошелестел Люциус. — Вспоминай.

— Вокруг много воды. Она везде. — Харди широко распахнул глаза, его начало знобить. — Мне страшно и очень-очень холодно…

Люциус поднял палочку выше и на грани слышимости прошептал:

— Легилименс…

Все затаили дыхание. В номере собрались те, кто был заинтересован в успехе, так что каждый из присутствующих в той или иной степени сопереживал обоим Малфоям.

Младший время от времени дергался, по телу пробегали судороги, на лице в бешеном темпе отражался весь спектр эмоций. Старшему тоже приходилось нелегко. Дыхание участилось, пот начал заливать глаза. Зная, что в подобных ситуациях опасно прерывать зрительный контакт, Гермиона, не задумываясь, вытащила платок, тихонько подошла сбоку и аккуратно промокнула Люциусу лоб. Люциус даже не заметил. Наконец он резко выдохнул и разом обмяк. Несколько секунд сидел с закрытыми глазами, затем грузно встал и склонился над Харди:

— Драко.

Взгляд Харди — вернее, теперь уже Драко — прояснился, он моргнул и прохрипел:

— Папа? Это ты?

— Да, сынок, это я.

— Я вспомнил, — Драко закашлялся. — Я все вспомнил!

Драко дернулся было встать, но тут же закатил глаза и стал заваливаться. Люциус его подхватил и бережно уложил на диван. Подбежал целитель и замахал палочкой. Через минуту сказал, что все отлично, молодой человек будет спать не менее десяти часов, но лучше, чтобы это были все двадцать четыре, и желательно в палате под контролем колдомедиков и медицинских артефактов. Люциус на этот раз не возражал. Шеклболт заставил целителя и Люциуса подписать какие-то бумаги и исчез первым. За ним потянулись остальные. Драко переместили на носилки. Гермиона судорожно вздохнула, опустила голову и не видела, каким внимательным взглядом окинул ее напоследок Люциус Малфой.

Вскоре в номере остались только она и Гарри.

— Ну и денек! — Гарри тряхнул головой. — Гермиона, ты как, в порядке?

— Отведи меня домой, пожалуйста, — бесцветным голосом попросила Гермиона.

Гарри нахмурился, но беспрекословно перенес их к ней в квартиру.

— Тебе что-нибудь нужно? — заботливо спросил он.

— Чай, если не трудно.

Усадив ее на диван, он прошел на кухню. В одном из шкафчиков увидел бутылку эльфийского вина, которую они с Джинни подарили Гермионе еще на Рождество, и сделал вывод, что сейчас это более подходящий для ситуации напиток. Состояние подруги ему совсем не нравилось.

Гермиону развезло после первого же бокала.

— Его больше нет, Гарри, — убито сказала она, из глаз потекли слезы. — Нет, и больше никогда не будет.

— Что случилось? — взяв ее за руку, встревоженно спросил Гарри, в глазах вспыхнул злой огонек. — Это Малфой? Что он сделал?! Он тебя обидел?

— Ничего он не делал.

Гермиона окончательно расклеилась. Уткнувшись в плечо Гарри, сквозь всхлипы и слезы она без утайки поведала обо всем, что произошло на островах, начиная с самой первой встречи с Харди в пещере и до последних минут. Глаза Гарри все больше округлялись. Где-то на середине рассказа он решил, что ему тоже не помешает выпить, и бутылку они с Гермионой прикончили вместе.

— Я даже не знаю, в кого влюбилась, Гарри, — продолжала всхлипывать Гермиона.

— Это как? — опешил он.

— То ли в магла Харди, похожего на Малфоя, то в ли в Малфоя, которым мог быть Харди.

— Ничего не понял, — пробормотал Гарри. — А какая разница?

Гермиона посмотрела на него как на идиота и разрыдалась еще горше. Гарри покачал головой. Даже после разрыва с Роном Гермиона не была такой разбитой.

— Только никому не говори, Гарри, ладно? Даже Джинни.

— Хорошо, но ты уверена, что Малфой будет молчать?

— Сомневаюсь, что он кому-нибудь признается, что ухаживал за грязнокровкой Грейнджер.

Через некоторое время Гарри помог осоловевшей Гермионе устроиться на диване. Когда поправлял плед, Гермиона вдруг схватила Гарри за мантию, притянула к себе и доверительно зашептала:

— Знаешь, Гарри, мама говорила, что если ты готова представить ребенка от мужчины, который тебе нравится, и готова стирать ему носки — значит, это твой мужчина. Я была готова, понимаешь? К детям, носкам и всему остальному.

— Поспи, Гермиона, — выдавил ошарашенный Гарри, — поспи, завтра будет легче.

— Правда? — с надеждой спросила она. — Обещаешь?

— Если не завтра, то чуть-чуть попозже, но обязательно будет…

Глядя на уснувшую подругу, Гарри с болью в сердце подумал: «Какая же ты сволочь, Малфой. Что ты натворил? И ведь даже по роже тебе съездить не за что».

Прежде чем шагнуть в камин, Гарри понял, что ему требуется что-нибудь покрепче легкого вина Гермионы. День был полон шокирующих открытий, и откровения подруги о носках Малфоя стали контрольным выстрелом для его бедной головы…

В кабинет ворвалась взбешенная Нарцисса и бросила кусок пергамента Люциусу на стол.

— Ты это видел?! Верни нашего сына, Люциус, слышишь?! Я не хочу потерять его снова!

Люциус прочитал записку и мрачно уставился на жену:

— Я предупреждал, что ужин у Гринграссов — провальная затея.

— Но я хотела, чтобы Драко быстрее влился в нормальное общество, общался с нормальными девушками! Тем более Астория еще свободна.

— Нарцисса, — покачал Люциус головой, — ты так ничего не поняла. Нет больше Драко, которого мы помним. Наш сын не просто жил с маглами. Он все эти годы ходил по краю бездны, отвоевывал жизни. У него теперь другие критерии нормальности. Разве ты не заметила, как он на всех нас смотрел на этом мордредовом ужине? Он будто попал в клетку к приматам и вынужден терпеть их глупые ужимки.

— Люциус, что ты такое говоришь? — ужаснулась Нарцисса.

— Говорю о том, что вижу.

Ужин действительно был провальным. Не исключено, что после этого Драко, а то и всю семью Малфоев запишут в предатели крови. Но Люциусу было плевать. Однажды потерянный, сын значил для него больше, чем мнение всех чистокровных снобов, к коим еще недавно он причислял и себя. А Драко винить вообще не стоило. Он сказал то, что думал. Или, скорее, его вынудили, чтобы унизить: как же, сын блистательных Малфоев прислуживал маглам!

Опытный в подковерных делах Люциус подозревал о подвохе, но ужин проходил относительно спокойно, появилась надежда, что после стольких лет затворничества выход в свет обойдется без эксцессов. Пока паршивке Дафне не приспичило блеснуть знаниями о простецах:

— Я слышала, что маглы вместо энервейта дышат друг другу в рот.

Сразу пошли охи и ахи, гости зашептались, старший Гринграсс откровенно ухмылялся.

— Драко, это правда? — наивно спросила Астория.

— Это называется искусственное дыхание, — ответил Драко, при этом исподлобья глядя на хозяина, прекрасно понимая, с чьей подачи все началось.

— Ужасно! Я бы лучше умерла, чем прикоснулась к маглу, — поморщилась Дафна.

Смерив ее уничижительным взглядом, Драко с издевкой сказал:

— Как иронично. В отличие от тебя, магл не побрезговал вдохнуть жизнь в чистокровного волшебника.

Лицо Дафны пошло красными пятнами. Драко с презрением посмотрел на хозяев и отчеканил: — Я делал это четыре раза. Одним из пострадавших был восьмилетний ребенок. И я нисколько не жалею, что заставил его дышать.

Признаться честно, Люциус в этот момент залюбовался сыном: гордый, знающий себе цену, уверенный в том, что делает, и нисколько не боящийся это показать. Так и должен выглядеть истинный Малфой. Драко тем временем, отложив приборы, встал из-за стола.

— Не буду больше злоупотреблять вашим гостеприимством. — Кивнул родителям: — Мама, папа, прошу прощения, но я, кажется, сыт по горло.

Вечер наглядно показал, что домой вернулся взрослый самодостаточный мужчина. А один случайный разговор помог окончательно понять, насколько сильно Драко отличается от себя прежнего.

В то утро Люциус опять встал затемно. Он до сих пор не оправился от потрясения и, просыпаясь среди ночи, часто заглядывал в комнату сына, чтобы лишний раз убедиться в его реальности. В этот раз кровать была пуста. Уняв волнение, Люциус взмахнул палочкой и отправился по следу. Драко обнаружился на кухне.

— Что ты делаешь? Пахнет гарью.

— Варил кофе, первый раз был неудачным. Непривычное хм… оборудование.

Люциус окинул взглядом помещение: большая плита с магическим огнем, очаг — кухня как кухня, всегда такой была.

— Позвал бы домовика.

— Не подумал. Да и рано еще, он спит, наверное.

«Это домовик, ему положено являться по зову хозяина!» — хотел попенять Люциус, но та чуйка, которая не раз выручала при общении с Повелителем, подсказала ему, что лучше промолчать. В Драко говорили не новомодные взгляды на права эльфов, а всего лишь иной образ жизни, к которому он привык.

— Будешь? — Драко подвинул Люциусу чашку. — Как раз две порции вышло. Не ахти какой, но пить вроде можно.

— Приемлемо, — сделав глоток, кивнул Люциус и задал вопрос, который давно вертелся на языке: — Драко, почему ты стал спасать маглов?

— Хотел вернуться в море, чтобы вспомнить.

— Для этого не обязательно было рисковать жизнью.

— Да, но надо было отдать долг.

— Кому? — поразился Люциус.

— Кому-нибудь.

— Объяснишь?

— Роб сказал, что на обратном пути из-за сильного ветра они отклонились от курса, и мое спасение — чистая случайность, чудо. Я считал, что обязан сделать чудо для других.

— Долг жизни для волшебников не пустой звук, — вынужден был согласился Люциус. — И много их было?

Драко пожал плечами:

— Не знаю, не считал, — и тут же поправился: — Нет, сначала считал, конечно, гордился. А потом…

Он опустил взгляд. Люциус мягко поинтересовался:

— Что потом?

— А потом начал считать тех, кому чуда не досталось, — со вздохом ответил Драко.

«Но это всего лишь маглы, их много, зачем так переживать?!» — чуть не выкрикнул Люциус, но снова промолчал. Потому что ясно понял, что если он так скажет, то навсегда лишится возможности сидеть, как сейчас, с сыном на кухне, разговаривать с ним по душам и пить приготовленный им кофе.

Драко повертел пустую чашку и вдруг спросил:

— Пап, для чего это все? Вся эта возня бестолковая. Ведь жизнь, она такая хрупкая — раз, и нету. Так зачем ее отравлять друг другу? — Отставив чашку в сторону, он встал из-за стола и махнул рукой. — Ладно, не обращай внимания, это был риторический вопрос…

…Люциус взглянул на притихшую жену и пообещал:

— Я его верну, Нарцисса, только послушай мой совет: больше не ищи ему девушку.

— У него кто-то есть? Магла?! — вскинулась Нарцисса и сразу сдулась. — Мне все равно, лишь бы вернулся.

* * *

После теплого кабинета погода на улице казалась особенно промозглой. Гермиона поежилась. Похоже, она совсем замоталась и не заметила, что лето давно сменила осень. Туфли пора бы сменить на ботинки или сапоги.

Три месяца прошли как в тумане. Гермиона работала на износ, лишь бы не думать, не жалеть и не мечтать о том, что могло бы быть, но не случилось. Получалось плохо. Очень часто разум — ее гордость — бессовестно подводил, шел на поводу глупого сердца, заставляя Гермиону раскладывать газетные снимки и искать в знакомых чертах того, кого, конечно, там быть не могло. Но она все же находила: улыбку, особый прищур, задумчивый взгляд… Пока не наталкивалась на презрительную усмешку или пренебрежительный жест. В такие моменты хотелось сжечь газеты в камине и наложить на себя обливиэйт. Чего, естественно, она делать не собиралась. Все равно газеты потом найдет новые, а Харди заслуживал того, чтобы о нем помнить. Оставалось надеяться, что время действительно все излечит.

Министерство осталось позади, Гермиона прошла мимо заброшенного офиса и вышла на оживленную улицу. Еще несколько минут — и она будет дома.

— Привет, Грейнджер.

Сердце сделало кульбит, на мгновение показалось, что она вернулась в прошлое: джинсы, куртка, маглы вокруг. Но торчащая из кармана волшебная палочка заставила моментально отрезветь.

— Малфой?.. Привет. Ты что-то хотел?

— Хотел поблагодарить, что вернула меня домой.

— Мог бы послать сову.

— А еще сказать, что ты была неправа.

— В чем? — удивилась Гермиона.

— Я долго размышлял, но так и не понял, за что должен был тебя возненавидеть.

— Мы не ладили в школе.

— Так ты ожидала, что вернется прежний школьник? — Драко иронично усмехнулся. — Считаешь, семь лет — недостаточный срок, чтобы повзрослеть?

— Я не знала, чего ждать, зато знала, кто уже не вернется.

Гермиона была уверена, что он презрительно фыркнет или скривится, но Драко искренне рассмеялся. И так в этот момент был похож на Харди, что пресловутые бабочки в животе приподняли сонные головы и слабо зашевелили лапками. Разговор пора было заканчивать, пока не стало хуже. Она устало спросила:

— Драко, зачем ты здесь?

— Я в Лондоне, а ты обещала свидание.

— Я обещала его Харди Блэку, — ответила изумленная Гермиона.

Драко шагнул ближе и пристально на нее посмотрел:

— Но ведь он тоже я, Гермиона. Это часть моей сути, часть моей жизни, причем не самая плохая часть, я бы даже сказал, значимая. Отказаться от нее — все равно что снова лишиться памяти.

Бабочки заворочались сильнее и стали подергивать крыльями.

— Ты обещал неделю, — упрекнула Гермиона, — а прошло три месяца.

— Н-да, незадача. — Драко виновато опустил взгляд и нехарактерным для прежнего Малфоя, но привычным для Харди жестом взъерошил себе волосы. Бабочки замахали активнее. — Но в свое оправдание могу сказать, что я потерялся.

— Что произошло? Были провалы в памяти? — сразу забеспокоилась Гермиона. — Тебе было плохо, ты попал в Мунго?

— Нет-нет, ничего такого. Отец был очень аккуратен. Сам потом несколько дней мучился головными болями, но мою память починил как следует. Я нашел себя, наконец стал целым. Но, знаешь, очень странно после стольких лет почета и уважения вдруг попасть туда, где на тебя смотрят как на вылезшее из преисподней чудовище.

Гермиона нехотя кивнула. Возвращение наследника Малфоев стало сенсацией. Новость долго мусолили, и, памятуя о его пожирательском прошлом, обыватели выдумывали версии одна нелепее другой. Гермиона сама слышала, как одна клуша уверяла другую, что Драко все это время собирал армию и готовил восстание.

— Но ты вернулся к любящей семье, друзьям.

— Да. Родители были счастливы. Друзья… Блейз, Тео, Пэнси — они тоже, наверное. Вот только оказалось, что говорить мне с ними не о чем. Многие их проблемы казались надуманными, мелочными. Самое неприятное, что на меня смотрели как на ущербного. Стоило им узнать про мою жизнь у маглов, меня начинали жалеть, будто я переболел смертельной болезнью. Вот только я-то себя ущербным не считал! Пусть я ничего не помнил, зато жил полноценной жизнью, я был лучшим в своем деле, черт возьми! В общем, я не выдержал и вернулся в Самбург.

— К маглам на работу? — поразилась Гермиона.

— Да, думал, в привычной обстановке, где надо больше действовать, а не рассуждать, быстрее приду в себя…

Драко замолчал, глубоко вздохнул и покачал головой. Гермиона осторожно положила ладонь ему на предплечье, заглянула в глаза и тихо, с пониманием произнесла:

— Но и там Драко Малфой оказался чужаком, да?

— Верно, — кивнул Драко. — Это было невыносимо. Рука все время тянулась за палочкой. Всего лишь пара взмахов — и легкие избавлены от воды. Простое заклинание левитации — и не надо возиться с ремнями и тросами… Я будто застрял между двух миров, не знал, куда двигаться. Я чувствовал себя чертовым шизофреником!

— Мне это знакомо, Драко, я очень хорошо тебя понимаю.

Он внимательно на нее посмотрел и кивнул:

— Да, пожалуй, ты лучше всего можешь понять.

— Как ты справился?

— Мне помогли. Роб посоветовал подождать и припомнил первые месяцы, когда я учился жить с нуля. — Драко хмыкнул. — Забавно. Я был уверен, что все забыл, на самом деле по-настоящему ничего не знал. Словно младенец.

— Ты рассказал Робу, что волшебник?

— Нет, но он достаточно проницателен, чтобы догадаться, что со мной происходит. А потом в Самбург прибыл отец.

— Люциус Малфой? Он не…

— Нет. Никто никого не проклинал, не ругался. Отец сказал, что раз уж я настолько омаглился, что открыто начал попирать традиции чистокровных, то надо хотя бы делать это красиво, с пользой для Малфоев.

— Однако…

— Да, я тоже удивился.

— Что он имел в виду?

— Мы пошли к Шеклболту. Не знаю, когда отец все успел, но на стол министра легла очень внушительная папка со статистикой по случаям, подобным твоему, и амбициозный проект с моим участием. Вот результат.

Драко вынул из-за пазухи бумагу и протянул Гермионе. Взгляд пробежал по строчкам: «Указ о создании подразделения по охране жизни и здоровья граждан Магического Сообщества… Учитывать опыт и организацию спасательных служб Соединенного Королевства и других стран… Сотрудничество с Департаментом правопорядка и Отделом происшествий…» Гермиона подняла на Драко восторженный взгляд:

— Потрясающе! А ты, получается…

— Главный консультант, — закончил за нее Драко.

— Поздравляю!

— Посмотрим, что из этого получится, — сдержанно сказал он, засовывая документ обратно. — Так у нас будет свидание? Долго мне ждать твоего согласия?

Бабочкам стало тесно, они вовсю махали крыльями и активно просились наружу. Гермиона широко улыбнулась:

— Считай, ты его уже получил.

— Ну наконец-то!

Драко притянул ее к себе и поцеловал. Гермионе, безусловно, понравилось, но она посчитала своим долгом возмутиться:

— Эй, свидание еще не началось!

— Прости, — без капли раскаяния ответил Драко. — Давно хотел это сделать. Еще когда увидел тебя в пещере.

Инициатором следующего поцелуя стала Гермиона.

— Свидание еще не началось, — съехидничал Драко.

— Мечтала об этом с того дня, как ты показал мне дельфинов!

Через некоторое время, после того как они вдоволь нацеловались, Драко, окинув ее взглядом, недовольно произнес:

— Хотел пригласить на прогулку, но ты слишком легко одета.

— Вообще-то я волшебница, знаю согревающие чары и трансфигурацию. Или ты сомневаешься в моих способностях?

— Я ими восхищаюсь. Просто забочусь о твоем здоровье. Нам с тобой еще детей растить.

— Каких детей?

— Обыкновенных. Светлых сероглазых мальчиков, кудрявых кареглазых девочек. Или наоборот — тоже неплохо. Неужели ты никогда не думала о детях?

— Все рано или поздно о них задумываются.

— Вот видишь.

— Ты шутишь или издеваешься?

— Нет, Гермиона Грейнджер, я тебя люблю.