Мolly&Мycroft (гет)

Слово — музыкальная шкатулка

Вечерний ритуал повторялся с завидной частотой. Двухлетний Уильям подходил к комоду и, встав на цыпочки, бережно доставал с полки музыкальную шкатулку, после чего возвращался на постель и говорил:

— Расскажешь сегодня про шкатулку, мама?

Молли улыбалась и отвечала:

— Снова про шкатулку? Эта история тебе еще не наскучила?

— Нет, — Уильям мотал головой и устраивался поудобнее. Шкатулку он держал на коленях и всегда старался обращаться с ней очень аккуратно, как с самым дорогим сокровищем.

— Хорошо, значит, расскажу про шкатулку, — соглашалась Молли и начинала свое повествование. Удивительно, но за все это время оно не наскучило и ей. Напротив, она каждый раз открывала для себя новые детали в этой знакомой истории и, казалось, не была до конца уверена в том, что в итоге все произойдет именно так, как она об этом помнила.

— Давным-давно, жил на свете один принц, — тихо заговорила Молли, и Уильям осторожно открыл крышку шкатулки. Зазвучала ласковая, певучая музыка. Уильям знал, что это играла арфа — вместе с мамой и папой он уже выучил названия многих музыкальных инструментов.

— Принц жил вместе со своей семьей в большом замке. Каждое утро ворон с черными, как уголь, крыльями облетал замок и пронзительно каркал, возвещая начало нового дня. Это был единственный обитатель внешнего мира, с которым когда-либо встречался принц. Его родители, король и королева, были очень строгими людьми и не хотели, чтобы он и его младшие брат и сестра водили дружбу с чужаками. Они думали, что если их дети покинут пределы замка, то увлекутся легкомысленными вещами и забудут о своем долге.

— Нужно помнить о своем долге, — не слишком уверенно сказал Уильям, глядя на тонкую фигурку принца, стоящего на высокой башне.

— Это верно, — согласилась Молли. — Но нужно не забывать и о своей душе. Иначе бремя долга станет слишком тяжелым и превратится в непосильную ношу.

— Принц не забыл о своей душе, — с серьезным видом заметил Уильям.

— Нет, не забыл. И все потому, что однажды холодным зимним утром, когда небо было затянуто рваными облаками, и дул такой сильный ветер, что принц продрог до костей, ворон не явился. Принц ждал его, ждал, пока холод не сковал его с такой силой, что он перестал чувствовать свои заледеневшие пальцы. Наконец, он вынужден был вернуться в замок. Обеспокоенный, принц сразу же направился к своей матери, чтобы узнать, почему ворон не прилетел. Но у королевы не было ответа. Она пожала плечами и сказала, что ворон, наверное, просто заболел и прилетит завтра. Этот ответ не слишком успокоил принца, и на следующее утро, невзирая на непогоду, он несколько часов прождал ворона на вершине самой высокой башни замка. Но тот так и не прилетел.

Уильям поежился. Музыка, которую играла шкатулка, переменилась — на смену безмятежности арфы пришли тревожные звуки флейты. Принц, закутавшись в теплый плащ, вглядывался в холодное небо, но его ожидание было напрасным.

— Поняв, что ворон не прилетит, принц вернулся в замок. На душе у него было очень тяжело. Он знал, что король и королева запретили ему и его брату и сестре покидать их дом, но принцу было невыносимо сидеть взаперти, зная, что ворон, попечению которого был вверен их замок, возможно, находится в беде. Поэтому он принял дерзкое, смелое решение. Следующей же ночью он сбежал из замка.

— Он не послушался родителей, — прошептал Уильям. — Это нехорошо.

— Да, это нехорошо, — кивнула Молли. — И поначалу принц горько пожалел о своем решении. Незнакомый мир, которого он никогда раньше не видел, испугал принца. Он остался без охраны и очень скучал по своим родным. Но принц не забыл, почему он ушел из замка. Он должен был найти ворона и, если потребуется, спасти его от гибели, и эта мысль укрепила мужество принца. Поэтому он не повернул назад, несмотря на тот страх, который испытывал перед неизвестностью.

Уильям крепче сжал шкатулку. Приближался ответственный момент, который всегда заставлял его немного волноваться. Флейта уступила первую партию струнным, сопровождаемым отдаленным рокотом барабанов, и Уильям сглотнул, призвав все свое мужество.

— И вот принц оказался на краю большой поляны и увидел крохотный домик, укрывшийся в тени густых черных деревьев. Принц подошел к нему и постучал в дверь, надеясь спросить у обитателей домика, не знают ли они, что случилось с вороном. Но ему никто не ответил. Решив, что в домике никто не живет, принц хотел было покинуть это место, но вдруг дверь слегка приоткрылась. Почувствовав неладное, принц заглянул внутрь и увидел, что на полу большой комнаты лежит девушка. Она была без сознания, и принц поспешил ей на помощь, но не сумел привести ее в чувство. Отчаявшись, он уже намеревался выбежать из домика и позвать на помощь, но тут в домик влетел соловей. Он сел на пол рядом с девушкой и прощебетал:

— О нет, благородный принц, смертные не в силах справиться с этим колдовством. Вот уже сотню лет моя госпожа страдает от тяжкого проклятья. Когда-то давно злой колдун пожелал на ней жениться, но она отвергла его. В отместку он превратил ее в ворона и заставил возвещать о новом дне обитателям холодного замка, посвятившим свое время искусству и наукам и отгородившимся от остального мира. Моя госпожа могла превратиться обратно в человека, только если ее сердце открылось бы настоящей любви. И вот, это произошло! Она полюбила юношу из того замка, но он никогда не ответит ей взаимностью, ведь он не сможет покинуть свою семью и жить с ней на воле. Боюсь, ее уже не спасти!..

Музыка разных инструментов слилась в единый бурный поток, и Уильям с замиранием сердца увидел, как принц, склонившийся над девушкой, развел в стороны руки, будто открывая перед ней свою душу.

— О нет! — воскликнул он. — Я ни за что этого не допущу! Ты стала для меня той, кто показал мне вольный мир, и отныне я больше никогда тебя не покину! Проснись, дорогая, и навсегда останься со мной!..

С этими словами он коснулся губами ее холодного лба, и девушка ожила. Увидев склоненное над ней лицо принца, она улыбнулась и прошептала:

— Как радостно, что ты все-таки пришел!..

— Как радостно, — со вздохом повторил Уильям. Принц и его госпожа взялись за руки, и переливчатые, светлые звуки музыки растаяли в воздухе, оставив после себя легкую грусть по прекрасной, но подошедшей к концу истории.

— И как здорово, что все так хорошо закончилось, — Молли мягко забрала у него шкатулку и поцеловала его в лоб. — А теперь тебе пора спать. Спокойной ночи, солнышко.

— Спокойной ночи, мама.

Молли уже подошла к двери, когда Уильям вдруг позвал ее:

— Мама?..

— Что такое, малыш?

— А что случилось с обитателями замка? Наверное, они расстроились, когда узнали, что принц их покинул.

Молли помедлила с ответом, а затем тепло улыбнулась сыну.

— Поначалу, да, они расстроились. Но принц и его возлюбленная часто наведывались к ним в гости. Он очень любил своих брата и сестру и продолжал о них заботиться.

Ее слова успокоили Уильяма.

— Это хорошо, — с облегчением сказал он и снова лег. Молли вернула шкатулку на комод, выключила свет и вышла.

— Снова сказка про принца из замка? — негромко спросил Майкрофт, когда она вошла в гостиную, где он работал.

— Конечно, — Молли меланхолично улыбнулась. — Он любит эту сказку. И она очень хорошо ложится на мелодию из музыкальной шкатулки.

Майкрофт ничего не ответил. За окном шумел холодный ветер, но он больше не мерз. Сейчас, какая бы погода ни царила на улице, в его жизни всегда было тепло.

Слово — яблоко

Опять она не успеет пообедать.

— Джейн, мне нужны результаты этих анализов через час, — Молли торопливо всунула помощнице необходимый файл. — И ты оформила бумаги, о которых просил инспектор Диммок?

— Нет, доктор Хупер, — Джейн с сожалением прикусила губу. — Приходил инспектор Лестрейд, и ему срочно понадобились результаты вскрытия последней жертвы того тройного убийства…

— Все, поняла, — кивнула Молли, быстро соображая, как лучше организовать работу. — Ладно, займись анализами, а с Диммоком я сама разберусь.

— Хорошо, доктор Хупер, — сказала Джейн и почему-то замялась.

— Что такое? — поторопила ее Молли. Она не любила, когда помощница ходила вокруг да около, вместо того чтобы прямо обо всем доложить.

— Арчи сказал, в вашей лаборатории ждет мистер Холмс, — промямлила Джейн с виноватым видом.

Черт, выругалась про себя Молли. Еще Шерлока ей не хватало! Все, с обедом однозначно можно попрощаться.

— Хорошо, спасибо, что сообщила, — сказала она вслух. — А теперь займись анализами. Я приду за ними через час.

Джейн поспешно кивнула и сочла за благо поскорее исчезнуть из поля зрения начальницы.

Без особого успеха противостоя возрастающему раздражению, Молли сжала подмышкой папку с результатами проведенных сегодня вскрытий и достала из кармана обернутое в полиэтиленовый пакет яблоко. Что ж, этим «обедом» ей придется ограничиться — на большее попросту нет времени. Она и так по самые уши завалена бумагами, а еще Шерлок заявился, как всегда, без приглашения. От него отделаться будет не так-то просто — он наверняка пришел по тому делу, что сейчас расследует Грег, чтобы еще раз осмотреть тела жертв, которые, наверное, уже так подробно задокументированы, что криминалисты Ярда знают их лучше родственников несчастных. Молли с чувством откусила огромный кусок яблока и принялась энергично его жевать. Конечно, она любила свою работу, но во время подобных авралов ей приходилось прикладывать массу усилий, чтобы не завыть от беспомощности.

— Шерлок, не хочу показаться невежливой, но сегодня у меня совсем нет времени, — поскольку руки были заняты, Молли зашла в лабораторию спиной вперед, открыв таким образом дверь, — так что говори сразу, что тебе нужно, и…

— Добрый день, доктор Хупер. Я полагал, вы на обеде.

Молли застыла посреди лаборатории с недоеденным яблоком в руке и с крайне озадаченным выражением на лице. Что там ей сказала Джейн?.. «В вашей лаборатории ждет мистер Холмс»? Ну да — она ведь не уточнила, который из них…

— Добрый день, Майкрофт, — проглотив не до конца прожеванный кусок яблока, Молли едва не поперхнулась. — Извините — я думала, пришел ваш брат.

— Я так и понял, — Майкрофт приподнял свой зонт-трость от пола, меняя его положение. — А я думал, что вы на обеде.

— Я уже закончила, — Молли продемонстрировала ему огрызок яблока и, завернув его в пакет, положила в карман, чтобы потом выбросить вместе с органическими отходами.

Майкрофт слегка нахмурился.

— Вы же не можете называть обедом одно-единственное яблоко, доктор Хупер.

Она устало потерла виски.

— Пожалуйста, я ведь уже просила вас называть меня Молли. И уверяю, мне этого достаточно. Я не могу сейчас идти на обед: мне нужно оформить кучу бумаг, провести два вскрытия и разобраться с запросами Скотланд-Ярда, который, как вам известно, не любит ждать, — она бросила на стол папку с результатами вскрытий и взяла ручку, чтобы проставить на них свою подпись. Только потом она поняла, что так и не узнала, чего хочет от нее Майкрофт, и ей стало немного совестно за свою резкость.

— Простите, я… — Молли вздохнула и прямо на него посмотрела. — Что вы хотели?

— Тройное убийство, которое расследует инспектор Лестрейд, — Майкрофт, как и всегда, был очень конкретен. — Одна из жертв была близкой подругой помощника министра внутренних дел.

К этому моменту Молли уже достаточно давно знала Холмсов, чтобы поднатореть в моментальной дешифровке скрытых смыслов в их словах.

— Понятно, — она слегка помрачнела. «Близкая подруга» в переводе с холмсовского на человеческий означало «любовница». Что ж, это было не слишком приятно, однако не требовало от Молли ничего экстраординарного.

— Что ж, теперь я понимаю, почему Грег затребовал результаты ее вскрытия, — она достала свой телефон и оперативно отправила Джейн сообщение. — Моя помощница сейчас подойдет и ответит на интересующие вас вопросы. Я так понимаю, вы хотите взглянуть на отчет о вскрытии?

Майкрофт деликатно улыбнулся.

— Вы весьма прямолинейны, доктор… Молли.

— Доктор Молли, так меня еще никто не называл, — она рассмеялась бы, но для этого ей недоставало сил. — Можете рассчитывать на полную конфиденциальность, Майкрофт. Мы не первый день имеем дело с подобными запросами.

Он слегка склонил голову.

— Благодарю вас, Молли.

В лабораторию вошла Джейн, и Молли вкратце ввела ее в курс дела, опустив подробности жизни покойной, о которых ей знать не следовало, и та пригласила Майкрофта пройти за ней. Они с Молли вежливо попрощались, и она погрузилась в свои отчеты, позабыв даже о том, что так и не пообедала.

Обиженный подобным отношением желудок напомнил ей об этом тем же вечером. Молли поняла, что жутко проголодалась, и от усталости ее слегка покачивало. Больше всего на свете ей хотелось съесть несколько высококалорийных бургеров с мега-упаковкой картошки фри и запить все это тремя литрами сладкой газировки. Как все-таки утешительно, что в современном мире существует доставка на дом!..

Зайдя в квартиру, Молли с огромным наслаждением вылезла из надоевших кроссовок и в одних носках прошла в гостиную. Чтобы развеять царившее в пустой квартире молчание, она сразу же включила телевизор и, бухнувшись на диван, взяла телефон, чтобы заказать себе еды. Однако она не успела даже открыть свое любимое приложение, как в дверь позвонили.

Ну вот, теперь это точно Шерлок, с упавшим сердцем подумала Молли. Поднявшееся было из-за предвкушения скорого отдыха настроение снова опустилось на нулевую отметку. Сейчас она не в силах с ним разговаривать, а если он попытается привлечь ее к решению очередной детективной задачки, она просто взвоет.

Однако, к большому удивлению Молли, это оказался не Шерлок.

— Доставка, — бодро сообщил ей паренек в фирменной одежде ее любимого фастфуд-ресторана.

— Но я ничего не заказывала, — растерялась Молли.

Паренек сверился с информацией в своем планшете.

— Заказал мистер А.М. Холмс. Три гамбургера, мега-упаковка картошки фри и трехлитровая бутылка «Спрайта». Ах да, еще, конечно, килограмм яблок.

— Килограмм яблок? — от неожиданности Молли рассмеялась.

— Да, именно так, — гордо подтвердил паренек, словно он сам вырастил эти яблоки в своем саду. — Ну так что, вы принимаете доставку?

После того как гамбургеры были уничтожены, от картошки фри ничего не осталось, а бутылка «Спрайта» почти опустела, Молли наконец-то нашла в себе смелость написать Майкрофту сообщение.

Большое спасибо за ужин. Вам не стоило так стараться.

Ответ пришел почти сразу же.

Не за что. Я рад, что вы довольны. И я надеюсь, что яблок будет достаточно.

Не понимая, о чем он, Молли отправила недоумевающий смайлик.

Дело в том, что я намерен положить конец вашей обеденной диете. Не согласитесь сходить со мной завтра на ленч? Обещаю: никаких яблок.

Молли рассмеялась и, слегка покраснев, написала ответ:

Если обещаете, то я согласна.

Слово — художник

Майкрофт Холмс никогда не думал, что с ним может произойти нечто подобное, отчего вся ситуация казалась ему еще более… непостижимой.

Вообще-то, он не слишком рвался на этот полугодовой курс рисования. Ему хватало забот и на основной работе в министерстве иностранных дел, не говоря уже о тех мелких, но весьма деликатных поручениях, которые время от времени доверял ему начальник. Однако, при всей своей одаренности, Майкрофт не был сведущим абсолютно во всех вопросах сверхчеловеком и прекрасно осознавал, сколь полезно бывает освоение новых навыков, далеких от основной профессии. Уже в Оксфорде он потратил довольно много времени на конный спорт, и это оказалось весьма эффективным способом как эмоциональной, так и физической разгрузки в условиях изнурительного интеллектуального труда. А недавно он решил попробовать себя в сфере художественной культуры. Сначала Майкрофт хотел освежить в памяти навыки игры на фортепиано, остававшиеся невостребованными в период учебы в Оксфорде (к сожалению, там у него не было возможности играть на собственном инструменте). Однако, к его большой досаде, педагог, с которым он планировал заниматься, уехал в продолжительную командировку в США, а другие кандидатуры Майкрофт рассматривать не пожелал. И тут ему на глаза попалось объявление о полугодовом курсе рисования для начинающих, и Майкрофт, поддавшись порыву, на него записался. Впоследствии, впрочем, им овладели сомнения. Все-таки стоять по несколько часов у мольберта было утомительно, да и присутствие в классе других «начинающих» временами изрядно ему досаждало. Однако, вынужден был признать Майкрофт после трех месяцев занятий, рисование отлично помогало «перезагрузить» сознание и свежим взглядом посмотреть на занимавшие его ум проблемы (недаром, в конце концов, сам Уинстон Черчилль любил рисовать на досуге). Так что все было бы не так уж и плохо… если бы вчера с ним не произошло нечто совершенно вопиющее.

Натурщицы (и натурщики) приходили в их класс не единожды. Несколько раз учащимся даже приходилось рисовать их обнаженными, и Майкрофт нашел это занятие полезным — оно помогло вспомнить анатомию человека и уделить внимание строению мышц, с запоминанием которого он всегда испытывал проблемы. Его работы получились вполне недурными, и одну из них, портрет полуобнаженной девушки с распущенными волосами (кажется, она изображала античную богиню), педагог даже похвалил за реализм. Поэтому Майкрофт без всякого волнения воспринял новость, что к ним придет очередная натурщица, на сей раз облаченная в платье по викторианской моде (их заданием было нарисовать портрет в историческом антураже), но вот когда он увидел ее, в нем будто что-то надломилось.

Конечно, если называть вещи своими именами, это было просто нелепо. Эта натурщица с заурядным именем (Молли Хупер, вот ведь сочетание) даже не была красивой — невысокая, волосы неброского каштанового цвета, обыкновенные карие глаза, невыразительный рот. Платье, в которое ее обрядил их педагог, напоминало футляр на пуговицах. Оно оставляло открытыми только ее ладони и, разумеется, лицо, придавая ей сходство с чопорной гувернанткой из какого-нибудь нравоучительного третьесортного романа, автор которого остался лишь в памяти самых дотошных историков литературы. И все-таки почему-то, когда Майкрофт Холмс только впервые бросил на нее взгляд, он сразу же почувствовал влечение. Эмоция, настоящего вкуса которой он до той поры не знал. Чернильная клякса, мгновенно расползшаяся по его идеальному рациональному мирку.

Сконцентрироваться было практически невозможно, работать — и подавно. Майкрофт возил по холсту карандашом, словно ленивая кухарка, которая никак не может замесить тесто. Стоило ему лишь взглянуть на Молли Хупер, как у него внутри все замирало, и карандаш переставал ему повиноваться. Он пытался сделать набросок, но все шло наперекосяк, и он вынужден был тереть холст ластиком и начинать сызнова, но ничего не получалось. В итоге к концу первого сеанса, когда другие ученики уже были готовы перейти от этюда к картине, Майкрофт не продвинулся ни на йоту. Их педагог никак это не прокомментировал, хотя Майкрофт видел, что такой результат его озадачил.

На эту работу им было отведено всего два сеанса. С одной стороны, это можно было расценивать как благословение (Майкрофт знал, что не выдержал бы этих мучений, продлись они дольше), но, с другой стороны, мысли о предстоящем занятии совершенно сбили его с толку, и он стал страшиться его едва ли не сильнее, чем своего самого первого урока по плаванию в далеком детстве. До этого момента Майкрофт был твердо уверен в том, что ни одна женщина не стоит того, чтобы ради нее теряли голову, а теперь, похоже, с ним именно это и произошло! Кроме того, если он не справится с заданием, педагог наверняка захочет разобраться в причине его провала, а это приведет к таким неловкостям, о которых Майкрофт не мог даже помыслить. Одним словом, на занятие он шел в состоянии, близком к нервному помешательству, а такого с ним еще никогда не было.

Однако Майкрофт и не предполагал, что в студии его ожидало нечто еще более поразительное.

Как выяснилось, педагог приготовил им сюрприз. На первом сеансе Молли Хупер предстала перед ними в закрытом платье, которое женщина викторианской эпохи надевала на прогулку или по случаю визита, а сегодня они увидели ее в пеньюаре и накинутом поверх него вечернем халате. Где же было настоящее лицо женщины той поры? Когда она носила маску — днем, выходя в свет, или вечером, в собственной спальне? В поиске ответа на этот вопрос и заключалось их задание. Если бы не все обстоятельства, Майкрофт даже счел бы его забавным. В действительности, разумеется, оно совершенно его растеряло.

Он больше не чувствовал того влечения, которое вызвала в нем Молли на первом сеансе. Ему на смену пришло томление, и он смутно понимал, что оно имеет не телесное, а духовное происхождение. Майкрофту страстно захотелось узнать ее, открыть для себя, что она за человек. Он рассеянно водил карандашом по холсту, толком не осознавая, что делает. В голове у него возникло что-то вроде фильма. Он видел, как Молли просыпается утром, садится за туалетный столик, чтобы привести себя в порядок. Майкрофт совершенно точно знал, какая одежда висит у нее в шкафу, и какому наряду она отдаст предпочтение в том или ином случае. Но он не представлял, что творилось у нее в душе, а именно это занимало его больше всего, и Майкрофт испытывал непонятную тоску из-за того, что никак не может это разглядеть.

Он не заметил, как урок подошел к концу. Педагог начал ходить между студентами, оценивать их работы, хвалить и делать замечания. Когда он встал у мольберта Майкрофта, то хлопнул в ладоши и воскликнул:

— Замечательно, мистер Холмс! Просто замечательно!

Движимые любопытством, другие студенты подошли к Майкрофту, чтобы взглянуть на его работу, а он будто только что очнулся из забытья и не до конца осознал, что то, что он видит перед собой, не было сном.

С холста на него смотрела молодая женщина. Она была одета в строгое викторианское платье, но сидела к зрителю спиной, так что он видел лишь ее отражение в зеркале, которое, презрев реальность, показывало ее внутренний мир. В отражении на ней была одета легкая туника, а в ее волосы были вплетены ромашки. Она смеялась, прикрыв лицо рукой, и ее смех был столь заразителен, что Майкрофт сам невольно улыбнулся.

— Как красиво, — прозвучал голос позади него. — Мне очень нравится.

Майкрофт обернулся. Молли Хупер смотрела на его работу и улыбалась, совсем как на картине. Не хватало только ромашек, но Майкрофт уже знал, что купит их вечером, когда после ужина они вместе отправятся гулять по городу.

Слово — скатерть

Молли Хупер знала, что хозяйка ее ателье будет очень рада этому заказу, но ей он принес печаль. Пусть она и не хотела в этом признаваться даже самой себе.

Холмсы были их клиентами уже не одно поколение. Разумеется, когда мужчины из этой уважаемой семьи желали сшить себе новый костюм, они обращались к мистеру Клиффорду на углу Бонд-стрит, но когда речь заходила о женском гардеробе или домашнем хозяйстве, Холмсы всегда шли к мадам Дюпаж. Элегантная француженка до сих пор гордилась тем, что это ей выпала честь пошить свадебное платье для будущей миссис Холмс сорока годами ранее, и она с большим тщанием подходила к каждой просьбе именитого семейства, какой бы тривиальной она ни казалась. Вот и сегодня ей, разумеется, будет очень приятно узнать, что Майкрофт Холмс, старший сын той дамы, которую она навсегда запомнила цветущей юной невестой, поручил работницам ее ателье приведение в порядок трех старинных скатертей, которым предстояло украсить столы на его собственной свадьбе. Это была очень ответственная и очень почетная работа, и мадам Дюпаж, конечно, возьмется за нее со свойственными ей энергичностью и энтузиазмом. И Молли, разумеется, сделает все возможное, чтобы не подвести свою работодательницу, хотя на душе у нее будет тоскливо и тяжело.

Конечно, она сама во всем виновата. Позволить себе влюбиться в Майкрофта Холмса было с ее стороны верхом глупости — такие, как он, не обращают внимания на продавщиц и модисток. Майкрофт Холмс был государственным служащим и, если верить слухам, которые не без самодовольства временами роняла среди работниц мадам Дюпаж, к нему прислушивались политики обеих господствующих партий, и Черчилль, и Эттли, и их многочисленные соратники. Весь его внешний вид говорил о том, что он очень умен, уверен в себе и богат — безупречные дорогие костюмы-тройки, изящные аксессуары, до блеска вычищенные туфли и зонт-трость, которой он напоминал мистера Чемберлена, последнего довоенного премьера. На этом, впрочем, сходство заканчивалось — в отличие от Чемберлена, желавшего принести своей стране мир, но в итоге вынужденного объявить войну, Майкрофт Холмс всегда четко понимал, какой линии ему лучше всего придерживаться. Это касалось как политики, так и частной жизни, поэтому, когда в прошлом году миссис Холмс мягко намекнула ему, что неплохо было бы найти себе спутницу, Майкрофт не стал терять времени даром. Его нареченной стала мисс Антея Смоллвуд — единственная дочь обедневшего баронета, историк искусств и к тому же ослепительно красивая женщина. Их свадьба должна была состояться через неделю, и хотя невеста не пожелала выйти замуж в платье от мадам Дюпаж, отдав предпочтение более современному фасону (что, конечно, несколько уязвило мастерицу, но Холмсам она была готова простить почти все), это не означало, что в услугах ателье не было необходимости. Мадам Дюпаж пошила костюмы для дюжины приглашенных дам, а ее работницы усиленно трудились над оформлением зала, в котором состоится торжество. А сегодня они получили новое задание — привести в порядок свадебные скатерти.

Молли с любовью провела ладонью по гладкой плотной ткани. Ей было около ста лет, но она очень хорошо сохранилась — сказались бережное отношение и разумный уход. Работать с такой тканью было одно удовольствие. Молли и две ее коллеги внимательно осмотрели скатерти на предмет повреждений (таковых оказалось несколько, но они были незначительными и легко устранились), затем привели в порядок бахрому, подправили вышивку, а напоследок прогладили и накрахмалили скатерти. Мадам Дюпаж осталась очень довольна их работой. Что же касалось Молли, то пока она трудилась над скатертями, то почти сумела примириться с женитьбой Майкрофта. Конечно, он ей не предназначался, и думать иначе было нелепо. Она всего лишь бедная девушка, вынужденная работать в ателье в ожидании вступительных экзаменов в медицинский университет, на который она так долго копила деньги. Майкрофт Холмс, наверное, даже не знает, как ее зовут. Она бы на его месте точно этого не запомнила. Хотя, кто знает, что бы делала Молли, окажись она на его месте…

Скатерти должны были забрать во вторник, но почему-то в тот день посыльный Холмсов за ними не приехал. Молли осознала это только в среду утром — накануне она с другими девушками целых три часа участвовала в примерке нового выходного платья одной особенно строптивой клиентки, и эта утомительная процедура совершенно ее измотала. Однако на следующий день, придя в ателье и увидев, что большая коробка с литерой «Х» все еще стоит на почетном месте в подсобке, она с недоумением окликнула свою подругу:

— Мидж, а что, Холмсы так и не забрали скатерти?

— Нет, — помотала та головой. — Вчера никто не пришел.

Молли нахмурилась.

— Это странно, — пробормотала она. — Обычно они всегда вовремя забирают заказы.

— Мало ли что могло случиться, — пожала плечами Мидж. — В конце концов, они готовятся к свадьбе. В Масгрейве наверняка царит жуткий кавардак.

— Наверняка, — машинально повторила Молли. Хотя она согласилась с подругой, интуиция подсказывала ей, что все не так просто.

Подтверждение ее опасений появилось в ателье ближе к полудню в обличье самого Майкрофта Холмса. Как только Молли увидела его, у нее упало сердце. Она поняла сразу же — свадьбы не будет.

Со стороны могло показаться, что он выглядел как обычно. На безупречном светло-сером костюме-тройке ни пылинки, лицо невозмутимо, а пальцы уверенно сжимают ручку зонта. Однако Молли, не обратив внимания на привычные детали, служившие маской, увидела то, что было действительно важно. Несмотря на то, что Майкрофт старался держаться прямо, его плечи чуть осунулись, а в светло-серых глазах под личиной бесстрастности скрывалось страдание. Молли стало очень его жаль, и ее чувства усилились, когда он заговорил:

— Мисс Хупер, добрый день. Прошу прощения, что мы не сообщили вам заранее, что не сможем вовремя забрать заказ. К сожалению, вчера нас всех… отвлекли.

Так он запомнил, как ее зовут?.. Почему-то это обстоятельство растеряло Молли, будто, ошибившись в одном суждении на его счет, она испугалась того, что и остальные окажутся неправильными. Однако она сумела совладать со своим смущением и жестом предложила ему сесть.

— Вам не стоит извиняться, мистер Холмс — вы вправе забрать свой заказ в любое удобное для вас время. Пожалуйста, подождите минутку — я сейчас его принесу…

— Не стоит, мисс Хупер, — Майкрофт покачал головой. — Заказ уже неактуален. Свадьбы не будет.

Молли опустилась на стул, который обычно занимала мадам Дюпаж, беседуя с клиентками.

— Мне жаль, — промолвила она.

— Да, мне тоже, — сказал Майкрофт. Его взгляд зафиксировался на чем-то позади ее плеча, и он сообщил ей неестественно спокойным тоном: — К сожалению, мисс Смоллвуд решила, что я не совсем ей подхожу. Не могу судить точно, но, кажется, она решила оказать благосклонность одному иностранному подданному, с которым она познакомилась во время зарубежной поездки. Его имя скоро появится в газетах, так что, надеюсь, вы простите мне, что я не буду его произносить.

— Разумеется… — прошептала Молли. Из-за тех чувств, что она испытывала к Майкрофту, она не могла не сопереживать ему в его страдании, хотя, наверное, должна бы была радоваться, ведь ее соперница… Ну вот, о чем она только говорит — у нее нет никакого права претендовать на его сердце!..

Несколько секунд они сидели в тишине — Молли не считала уместным что-то говорить, а Майкрофту, видимо, потребовалось некоторое время, чтобы собраться с силами. Наконец, он поднялся, и она встала вслед за ним.

— Что ж, мисс Хупер, поблагодарите за меня мадам Дюпаж, — сказал Майкрофт. — Будьте уверены: ваша работа не пропадет зря, — он помолчал. — После обеда приедет наш посыльный, он заберет скатерти, — Майкрофт слегка склонил голову в знак прощания и уже собрался уходить, как вдруг у Молли вырвалось:

— Мистер Холмс, все это было не зря.

Он с непониманием приподнял брови.

— Прошу прощения?..

Молли стремительно налилась краской, но все же не пошла на попятный.

— Все это было не зря, — повторила она. — Я имею в виду, что несмотря на то, что вам очень тяжело, вы должны помнить, что случившееся… то есть, вся эта ситуация была послана вам с какой-то целью… чтобы сделать вас сильнее. А это значит, что вы обязательно ее преодолеете, и все… и все будет хорошо.

Молли замолкла и уже готова была услышать гневное замечание, что все это было не ее ума дело, но она снова в нем ошиблась. Майкрофт очень внимательно на нее посмотрел, а затем слегка кивнул.

— Спасибо, мисс Хупер, — проговорил он. — Спасибо вам за поддержку, это… это очень приятно.

Молли, кажется, прошептала ему в ответ нечто невразумительное и еще больше покраснела, но когда Майкрофт скрылся за дверью ателье, она уже была уверена в том, что он был искренен в своих словах и не увидел в ее реакции ничего неподобающего.

Слово — депрессия

Надрывный детский плач стал настолько привычен, что Молли уже не могла отделить его от реальности. Теперь она с трудом улавливала, когда он прекращался, и прекращался ли вообще. Даже в те минуты, когда Филипп, ее новорожденный младший сын, наконец-то умолкал, его плач продолжал звучать у нее в голове. Непрекращающееся напоминание о том, что как мать она потерпела полный провал.

Придерживая левой рукой голосящего Филиппа, Молли машинально убрала со стола грязную посуду и составила ее в раковину. Уильям, ее старший двухлетний сын, ерзал на своем стульчике, теребя в руках плюшевого мишку, и тоже не знал, куда себя деть. Бесконечный плач младшего брата доконал и его, и он стал раздражительным и часто беспричинно хныкал, хотя раньше это за ним не наблюдалось. На его капризы у Молли уже не было сил, и она усаживала его в гостиной с игрушками, пока сама ходила по комнате взад-вперед, тщетно пытаясь успокоить Филиппа. Она больше не верила, что ее усилия увенчаются успехом, и продолжала скорее по инерции, потому что это, наверное, было единственное, на что она была способна как мать — ходить туда-сюда с ребенком и укачивать его, пока он продолжает реветь.

«Почему ты плачешь, ну почему, почему?..» — Молли так сильно закусила губу, что у нее едва не пошла кровь. На глазах выступили слезы, и она поспешила отвернуться от Уильяма, чтобы он ненароком их не заметил. Ее старший сын был очень восприимчивым, и хотя казалось, что он полностью поглощен игрушками, на самом деле он мог украдкой за ней наблюдать — не нарочно, а в силу природного инстинкта, потому что чувствовал, что ей плохо, и волновался за нее. Молли ведь была его мамой, и Уильям любил ее. Впрочем, она была мамой и Филиппа, но тот, похоже, ее просто ненавидел, так что, возможно, насчет старшего из сыновей она тоже ошибается.

Молли смахнула слезы и взяла Филиппа по-другому. Это не произвело никакого эффекта — он продолжал протяжно голосить. Мысленно она в тысячный раз пробежалась по воображаемому списку. Пеленки сухие… только что поел… зубкам резаться еще рано… Возможно, у него колики… хотя нет, она ведь уже дала ему лекарство. Скорее всего, он просто плачет — с младенцами такое бывает, иногда они кричат только для того, чтобы кричать, но это ведь немыслимо, чтобы у него был такой большой запас воздуха и чтобы он не устал от этого непрекращающегося ора…

Всхлипнув и вытерев нос рукавом, Молли едва удержалась, чтобы как следует не встряхнуть Филиппа, чтобы он… наконец… замолчал!.. В следующий же миг эта вспышка гнева показалась ей столь недостойной и жалкой, что ее охватило глубокое презрение к самой себе. Какая она все-таки ничтожная мать, если способна даже подумать о том, чтобы обращаться с собственным ребенком подобным образом. Ведь Филипп ни в чем не виноват — это она слишком глупая и неумелая, это ее инстинкты так плохо работают, что она не понимает, как его успокоить. Зачем она вообще стала матерью? Разве не понимала с самого начала, что у нее никогда ничего не получится?

— Молли… Молли, дорогая, можно, я его возьму?..

Она резко обернулась. Ее заплаканный, затравленный взгляд упал на мужа. Майкрофт стоял рядом и терпеливо ждал ее ответа.

— Что?.. — пробормотала она, машинально передавая ему ребенка. Филипп продолжал плакать, но почему-то теперь его голос звучал приглушенно, словно сквозь вату. — Откуда… откуда ты взялся?..

— Я пришел с работы, — Майкрофт взял Филиппа вертикально, прижимая его к плечу.

— Но… — сбитая с толку, Молли посмотрела на часы. — Но еще рано, обычно ты приходишь гораздо позже…

— Я знаю. Мне Уильям позвонил. Попросил приехать пораньше, потому что Филипп плачет.

— Уильям позвонил?.. — растерянно повторила Молли. За спиной Майкрофта их старший сын виновато переминался с ноги на ногу.

— Мне папа рассказал, как пользоваться телефоном, — пояснил он, кивнув головкой в сторону расположенного в коридоре стационарного аппарата. — Он сказал, чтобы я звонил ему, если случится какая-нибудь… экстренная ситуация, — тщательно выговорил он.

Экстренная ситуация, машинально повторила про себя Молли. Так вот что она такое. Экстренная ситуация.

— Что ж, раз так, ты молодец, — пробормотала она. Майкрофт протянул свободную руку и тронул ее за предплечье.

— Дорогая, тебе стоит отдохнуть. Я займусь детьми, а ты поспи.

— Да, — тупо повторила Молли. — Да, разумеется.

Оказавшись в их спальне, она нетвердой походкой подошла к кровати и рухнула на постель. После этого ее будто прорвало — в одиночестве не было нужды сдерживать слезы, и Молли разрыдалась.

Как же ей было плохо!.. Она так устала от собственной беспомощности, от этого состояния неудачницы, из которого она не выходила последние несколько недель. Молли так хотела этого ребенка, и у нее все так хорошо получилось с Уильямом — почему же с Филиппом ее самооценка упала ниже плинтуса? Она совсем расклеилась и ненавидела себя за это, ведь обычно она умела находить свет даже в самой безвыходной ситуации, но теперь это казалось совершенно невозможным!.. Убогая Молли, у которой все валится из рук — да кто захочет иметь такую мать?? Конечно, она ведь абсолютное ничтожество и сама себе противна!..

Молли не знала, сколько времени она провела в таком состоянии. Совершенно разбитая самоуничижением, она подумала, что, должно быть, проплакала не меньше Филиппа. Однако плакать вечно ей было не под силу, и через некоторое время, измотанная собственными слезами и дурными мыслями, она все-таки заснула.

Разбудил ее запах мяты. Молли с детства полюбила добавлять ее в чай и недавно высадила в саду несколько кустиков, чтобы ее не нужно было покупать в магазине. Выращенная собственноручно мята всегда была свежей и пахла особенно приятно…

Рядом послышалось какое-то движение, и Молли открыла глаза. В спальне было темно, но к запаху мяты примешался еле уловимый аромат одеколона.

— Майкрофт… — прошептала она.

— Прости, что разбудил, но я подумал, что тебе стоит поесть, — он включил прикроватную лампу на своей тумочке, и Молли, приподнявшись, увидела поднос с горячим чаем и несколькими бутербродами. В животе у нее заурчало, и она поняла, что Майкрофт снова оказался прав.

— А где Уильям и Филипп? — хрипло спросила Молли, садясь прямо.

— Спят, — коротко сообщил Майкрофт. — Уже восемь, я только что их уложил.

— Восемь?.. — охнула Молли. Значит, она проспала полдня?.. Какой кошмар!..

— Майкрофт, прости, я не хотела… — пробормотала она. — Ты специально ушел с работы, а я…

Он приподнял ладонь, побуждая ее замолчать.

— Нет, Молли, это ты должна меня простить. Я должен был больше внимания уделять тебе и детям. Но я это исправлю. С завтрашнего дня я буду работать из дома и смогу больше тебе помогать.

— Но… — прошептала Молли. В ее глазах снова заблестели слезы — Майкрофт идет на жертвы, и все это из-за нее!.. К счастью, как истинный Холмс, он моментально уловил причину ее настроения и мягко взял ее ладони в свои.

— Молли, дорогая, ты не должна ни в чем себя обвинять. Ты замечательная мама, и нам всем очень с тобой повезло. И ты отлично справляешься, можешь мне поверить.

— Но Филипп… — она всхлипнула. — Филипп совсем меня не любит…

— Филипп любит тебя больше всех на свете, можешь мне поверить, — твердо сказал ей Майкрофт. — Просто он родился младенцем, который часто плачет. Ни твоей, ни моей вины в этом нет.

Молли хотела что-то ответить, но не смогла. Слезы градом потекли у нее по щекам, и Майкрофт обнял ее, прижимая к груди. И, в отличие от того срыва, что случился несколько часов назад, эти слезы принесли ей облегчение.

Слово — ложка

— В этом комплекте не хватает предмета, — заметила Молли, внимательно изучая взглядом набор серебряных ложек в старинной коробке с бархатной подкладкой. — Точнее, один из них заменили.

— Ты очень наблюдательна, — улыбнулся Майкрофт. Одетый в фартук темно-синего цвета, он стоял у плиты, где, шипя, жарились на сковородке мелко нарезанные овощи (в качестве гарнира на ужин было запланировано рагу по особому итальянскому рецепту).

— Просто я люблю разглядывать старые вещи, — пожала плечами Молли. Комплимент польстил ей — приятно было услышать подобное от одного из Холмсов. Особенно если учесть, что Шерлок, с которым она познакомилась первым, вообще не обращал внимания на ее наблюдательность.

— Не все находят в этом пользу, — Майкрофт взял кабачок и, умело орудуя овощерезкой, очень быстро его почистил и принялся разрезать на кубики. — Некоторые слишком увлечены современностью, чтобы находить время для прошлого. А другие, напротив, полагают, что ностальгия чревата принятием неправильных решений в настоящем. Иногда любовь к идеализированному прошлому способна отравить будущее.

— Не думаю, что это твой случай, — сказала Молли. Она все еще рассматривала серебряные ложки. На вид все шесть были абсолютно одинаковыми, однако последняя из них блестела чуть ярче, что выдавало новодел, а еще растительный узор на ее ножке был выполнен немного иначе. На остальных ложках у самого кончика стебель раздваивался, а на этой сохранял целостность.

— Очень тонкая работа, — проговорила Молли и провела кончиком пальца по узору. Серебро приятно холодило кожу, напоминая о тонкой, но прочной ледяной поверхности. — Фамильное сокровище? — она подняла глаза на Майкрофта.

— Что-то вроде того, — он достал большую кастрюлю для рагу и, не глядя на Молли, поставил ее на плиту. Она отчетливо уловила, что его голос прозвучал натянуто, и решила на него не давить.

— Что ж, это очень красиво, — Молли с улыбкой закрыла коробку с ложками и хотела было заняться сервировкой стола, но вдруг Майкрофт снова заговорил:

— Это был набор, который подарила мне бабушка. Мать отца — ты помнишь, я говорил тебе, что она была француженкой. Она умерла, когда мне было десять лет, но я очень ее любил и до сих пор тешу себя мыслью, что она очень любила меня, — Майкрофт не поворачивался, но Молли услышала в его голосе грустную улыбку. — В подарок она оставила мне эти ложки. Мама с папой сразу же сказали, что это очень ценный набор, и что я должен его беречь. Конечно, повторять дважды не пришлось. Я спрятал ложки, решив, что начну пользоваться ими, когда стану взрослым. Первый раз я достал их из коробки пятнадцать лет назад, когда в кругу семьи отмечал выпуск из Оксфорда. Все мои близкие собрались вместе — родители, брат и сестра и, конечно, Сесилия.

У Молли екнуло сердце. Она знала, что у Майкрофта была девушка — информация, как бы ненароком предоставленная Шерлоком еще в самом начале их отношений — но никогда его о ней не расспрашивала. Ей казалось бестактным и несвоевременным вторгаться в те закоулки его души, которые он держал закрытыми… до поры до времени.

Майкрофт взял большую деревянную ложку и перемешал рагу, после чего, убавив огонь, прикрыл его крышкой. Мясо уже давно томилось в духовке, а о десерте он позаботился еще вчера (его фирменный торт становился вкуснее, если ночью «настаивался» в холодильнике), поэтому больше ему пока делать было нечего. С задумчивым видом Майкрофт сел на свободный стул и посмотрел на коробку с ложками.

— Сесилия была очень хорошей, — проговорил он. Машинально открыл коробку и провел пальцами по блестящим в свете кухонных ламп ложкам. — Она училась на курсе на год младше меня, и сфера ее научных интересов вращалась вокруг экономики, в то время как меня больше привлекали политика и история. Так что мне показалось, что мы очень хорошо дополняем друг друга. К тому же, она была очень талантлива и блистала в каждой театральной постановке, тогда как моим единственным достижением в этой области было весьма спорное перевоплощение в леди Брэкнелл из «Как важно быть серьезным», — он усмехнулся. — Одним словом, мы во всех смыслах дополняли друг друга и поэтому казались всем такой гармоничной парой. Шерлок всячески надо мной подшучивал, а наша мать, разумеется, ждала скорой свадьбы. Я, признаюсь, поначалу испугался подобной перспективы — в конце концов, после Оксфорда я только-только вставал на ноги и не мог быть настолько уверен в будущем, чтобы предлагать кому-либо разделить его со мной. Но в итоге я сам убедил себя в том, что любовь сильнее бытовых неурядиц, и сделал Сесилии предложение, на которое она ответила согласием. Свадьбу решили отпраздновать через полгода — к тому времени должна была начаться моя служба в министерстве иностранных дел, и я принялся подыскивать съемное жилье в Лондоне — а перед этим матушка пригласила Сесилию погостить у нас в Масгрейве. Конечно, она с радостью согласилась, — Майкрофт достал шестую ложку из коробки и пристально на нее посмотрел. В тот миг он был необычайно похож на Шерлока — Молли не раз видела, как его брат-детектив с таким же вниманием изучал под микроскопом улики. Затем Майкрофт с показной небрежностью вернул ее на место и продолжил:

— Как ты знаешь, Масгрейв был построен в семнадцатом веке, когда Стюарты вознаграждали верных им дворян, и у нас хранилось несколько предметов той поры. Это были фамильные реликвии, и мы никогда о них не распространялись — только самым близким было известно об их существовании. Когда мы с Сесилией приехали в Масгрейв, я решил, что пора ввести ее в курс дела, ведь скоро она станет моей женой, а в перспективе — и хозяйкой этого места. Мы пошли в библиотеку, где в тайном отсеке хранились эти предметы, и я показал их ей. К слову, эти ложки тогда тоже находились в Масгрейве — мне показалось, что на съемной квартире они будут неуместны… После нашей экскурсии мы пошли на ужин, а потом отправились спать. Шерлок к тому времени уже отправился на учебу, поэтому дома, кроме нас, были только родители и Эвр. Ты знаешь, наша сестра всегда была неспокойной, и в ту ночь она тоже никак не могла заснуть, поэтому спустилась на кухню, чтобы сделать себе чаю. Именно Эвр и услышала, что в библиотеке кто-то есть. Это ее удивило — она была уверена, что все мы отправились спать, — и она пошла проверить. Оказалось, что это была Сесилия. Побросав в мешок наши фамильные реликвии, она раздумывала над тем, стоит ли брать мои ложки, и в тот момент Эвр застала ее на месте преступления. Сесилия успела взять только один предмет. Увидев мою сестру, она бросилась наутек через черный ход.

— О Боже… — прошептала потрясенная Молли. Майкрофт криво улыбнулся.

— Не совсем. Но я понимаю ход твоих мыслей. В действительности Господь все-таки вмешался — Сесилию поймали на следующий же день, но ни одного предмета при ней не обнаружили. В лесу она успела передать их сообщнику, и он скрылся.

— И его так и не нашли?.. — вырвалось у Молли.

— Почему же, нашли, хотя и всего лишь через два года. Часть краденого он успел перепродать, но кое-что мы вернули. Но сейчас эти предметы нам больше не принадлежат — отец и мать сочли случившееся наказанием за стяжательство и передали их в музей. Ложку, разумеется, так и не нашли.

Молли вздохнула и в душе укорила себя за любопытство. Если бы она не спросила Майкрофта об этих ложках, ему не пришлось бы вспоминать о столь неприятных вещах. Впрочем, судя по его виду, он отнесся к этому по-философски.

— Но я нашел мастера, который сделал ей замену и восстановил целостность комплекта, — сказал он. — Не потому, что жалел об утраченном предмете, а потому, что нуждался в напоминании о том, от чего уберегла меня судьба. Сесилия казалась мне прекрасным цветком, но на самом деле она была насквозь порочна. Она так и не порвала со своим прежним молодым человеком, хотя убеждала меня в обратном, и это он толкнул ее на преступление. Бессмысленно отрицать — тогда мне было очень больно, но сейчас я чувствую облегчение, потому что сберег свое сердце для чего-то более прекрасного, — Майкрофт с теплотой посмотрел на Молли, и у нее полегчало на душе. Этот разговор помог им укрепить взаимное доверие, а значит, был необходим.

— А теперь я, пожалуй, проверю рагу, — сказал Майкрофт и встал. — Как бы оно не пригорело.

— Не пригорит, я в этом уверена, — улыбнулась ему Молли. Все-таки ей очень повезло влюбиться в мужчину, который так вкусно готовит.

Слово — шкаф

Название главы переводится как "Каков отец, таков и сын"

Майкрофт закатал рукава своей старой рубашки, оправил брюки, принадлежавшие костюму, который он больше не собирался носить, и сел прямо на пол, намереваясь еще раз изучить схему. Конечно, он не сомневался, что у него все получится, но ему хотелось как можно меньше обращаться к плану действий, а для этого было необходимо заучить его наизусть.

Убедившись в том, что схема сборки шкафа прочно зафиксирована в его чертогах разума, Майкрофт поднялся на ноги и приступил к делу. Все детали из набора он уже разложил в необходимом порядке, и теперь оставалось лишь правильно их соединить. Майкрофт не смог подавить легкую довольную улыбку, когда представил выражение лица Молли в тот момент, когда она увидит, что он не только заказал шкаф для вещей их будущего малыша в одном из лучших магазинов Лондона, но и сам его собрал. Пусть «работа ногами» и претила Майкрофту, против «работы руками» он, в общем-то, не возражал.

Не теряя времени даром, Майкрофт взял доски и крепления и принялся по памяти их соединять. Конечно, до возвращения Молли оставалось еще два с половиной часа (он специально посвятил в свой план Стеллу, и она пообещала, что не позволит Молли покинуть их с Грегом дом раньше назначенного срока), однако рисковать не стоило. Мало ли, какая передряга внезапно свалится на испекторов — такое с ними часто случалось. Хотя… С его ресурсами Майкрофт сможет сам оперативно все уладить. Главное, чтобы они вовремя его предупредили.

Майкрофт проработал около десяти минут, не отвлекаясь на посторонние мысли (он всегда славился своим умением концентрироваться — оно не раз оказывалось весьма полезным), и вдруг заметил, что напевает себе под нос какую-то мелодию. Точнее, не какую-то, а «Венгерский танец» № 5 Брамса. Потянувшись к очередному болту, Майкрофт слегка улыбнулся. Эта была музыка, которую напевал его отец, когда они мастерили шкаф, предназначавшийся для вещей Шерлока. То есть, конечно, тогда это был еще не Шерлок, а малыш, которого мама носила под сердцем. Для Майкрофта подготовка к его появлению стала самой важной миссией в его маленькой жизни. Он и не предполагал, что когда-нибудь у него появится брат или сестра — в силу какой-то внутренней априорной убежденности он считал, что останется единственным ребенком в семье. Но вот родители сообщили ему, что скоро родится его брат, и Майкрофт очень серьезно воспринял эту новость. Он сам вызвался помочь отцу, когда тот сказал, что собирается вручную смастерить для Шерлока шкаф. Он всегда любил работать руками, но ему нечасто удавалось найти этому применение — мама предпочитала заказывать мебель в магазине и не понимала, зачем самому возиться с инструментами, когда можно доверить дело профессионалам. Отец был не согласен. Столярное дело доставляло ему удовольствие, и этой причины было достаточно, чтобы отказаться от услуг магазина. В конце концов, мама сдалась, и вот Майкрофт очутился в мастерской отца.

— Держи крепче, хорошо? — сказал ему мистер Холмс. Майкрофт серьезно кивнул. В данный момент они проворачивали отверстия для шурупов, которые будут скреплять полки будущего шкафа, и доски нужно было сильно прижать друг к другу и держать очень ровно, чтобы не допустить ни малейшей кривизны.

— Готов? — спросил отец.

— Готов, — ответил Майкрофт. Жаль, что он все-таки не попросил у мамы ушные затычки — за время работы громкий звук дрели ему порядком надоел. Ну что ж, придется потерпеть — иначе шкаф не сделаешь.

Отец включил дрель, и Майкрофт изо всей силы сжал доску. От соприкосновения с дрелью она завибрировала, и стружки полетели в разные стороны. Хорошо, что папа заранее постелил газету, чтобы потом было легче все убрать.

— Молодец, очень хорошо, — сказал он, когда дрель смолкла. Майкрофт подумал, что его заслуги в этом не было, ведь он всего лишь держал доски. Вот с дрелью он бы не управился. Хотя… Через пару лет, наверное, ему можно будет доверить и этот опасный инструмент.

— Теперь нужно смазать шурупы, — произнес Майкрофт вслух. — Чтобы они легче вошли в древесину.

Отец улыбнулся.

— Ты, я вижу, хорошо подготовился к этому делу. Небось, даже мыло захватил?

— Конечно, — серьезно сказал Майкрофт.

— Ну, тогда будем намыливать.

Когда они закончили, руки Майкрофта сами стали скользкими, и он взял полотенце, чтобы их вытереть. Отец смотрел на него с интересом.

— Ждешь рождения малыша? — мягко спросил он.

— Жду, — подтвердил Майкрофт. — Мне интересно, каким он будет.

— Таким, как ты? — с улыбкой предположил отец.

— Почему? — эта неправдоподобная гипотеза заставила его наморщить лоб. — Таким, как вы с мамой.

— А ты, значит, не такой, как мы с мамой?

Майкрофт пожал плечами.

— Я еще маленький. Пока непонятно, какой я.

Отец рассмеялся.

— Мне вот уже все понятно — ты настоящий философ, — он взял шуруповерт и подмигнул сыну. — Ну что, установим первую полку?

— Конечно, папа.

Вскоре первая полка была готова, а за ней вторая, третья и четвертая. Это была не слишком сложная работа — вот с дверцами и ножками им пришлось серьезно повозиться. Но они справились и с этой задачей, и шкаф был готов. Мама была очень довольна. Когда родился Шерлок, она разложила там все его вещи и на несколько лет даже отказалась от первоначальной идеи купить комод, настолько вместительным был созданный отцом и Майкрофтом шкаф. Жаль только, что просуществовал он недолго. Как и большинство мебели из Масгрейва, он сгорел при пожаре. То, что отец вместе со старшим сыном создавал для младшего сына, оказалось уничтожено из-за действий единственной дочери.

Майкрофт поймал себя на мысли, что до сих пор держит заклепку, которую взял с полминуты назад, и, встряхнувшись, наконец-то приладил ее на место. Вот почему он редко занимался ручным трудом — он поощрял вольные размышления, а для Майкрофта это было чревато пробуждением ненужных воспоминаний. Пожар Масгрейва, «Шерринфорд», навязчивая загадка Эвр — все это осталось в прошлом. Теперь он глядел в будущее, которое он разделит с Молли и их ребенком. Об этом и следовало думать. Для этого следовало жить.

Убедившись в том, что дверца крепко стоит в пазах, Майкрофт сделал несколько шагов назад, чтобы оценить результат своих трудов. Да, Молли определенно будет довольна. Она уже давно планировала поставить в детской шкаф, и ей будет приятно узнать, что он опередил ее в этом намерении.

На улице послышался звук подъезжающего автомобиля — это Грег и Стелла привезли Молли домой. Спускаясь вниз, чтобы ее встретить, Майкрофт понял, что снова насвистывает «Венгерский танец» № 5. Интересно, подумалось ему — а какая музыка понравится его сыну?..

Слово — собака или кошка

— Эм… Шерлок, прости, пожалуйста, что отвлекаю, но… Ой.

Молли замерла, не закончив свою робкую оправдательную речь. Заглянув в гостиную, она увидела, что Шерлока в ней не было (видимо, миссис Хадсон опять не заметила, что он ушел), но зато в его кресле сидел Майкрофт, которому было очень плохо. По его покрасневшему лицу текли слезы, и он прерывисто глотал воздух, тщетно пытаясь выровнять дыхание.

— Боже, мистер Холмс, что с вами случилось?! — воскликнула не на шутку перепугавшаяся Молли. На ходу размотав шарф и бросив куртку на кресло Джона, она склонилась над ним, стараясь по симптомам определить источник проблемы.

— Собаки… — прохрипел Майкрофт. Он хотел сказать что-то еще, но ему не хватило воздуха, и он закашлялся.

— Собаки… — с непониманием повторила Молли, и тут до нее дошло.

— Боже мой! — пискнула она, приложив ладонь ко рту. — У вас ведь аллергия, да? Совсем как у мистера Холмса! То есть, конечно, вы тоже мистер Холмс — я имела в виду вашего отца…

Лицо Майкрофта исказила судорога — то ли из-за болевого спазма, то ли из-за ее неудачного комментария.

— Простите, я говорю ерунду — это все к делу совершенно не относится, — слегка покраснев, сказала Молли и откинула упавшую на лоб прядь волос. — Так. Вы выпили лекарство?

Он дернул головой в знак согласия.

— Еще полчаса назад… Видимо, не действует — проклятых корги было целых шесть штук… — Майкрофт снова закашлялся.

Значит, он был в Букингемском дворце, пронеслось в голове у Молли. Неподходящее место для человека с аллергией на собачью шерсть, разве нет? Впрочем, сейчас было не время для черного юмора.

— Покажите, что вы приняли, — попросила она. Майкрофт трясущейся рукой достал из кармана блистер с таблетками.

— Нет, это не годится, — Молли помотала головой. — Это слишком легкий препарат, вам нужно нечто более сильное. Не бойтесь, я сейчас сбегаю в аптеку за углом и все куплю. А вам нужно срочно принять душ.

Майкрофт протестующе замычал.

— Шерлок… Я не…

— Шерлок на вас не обидится, я в этом уверена. Ну же, не теряйте времени. Чем больше вы будете дышать осевшей на вашу одежду и кожу пылью, тем хуже вам будет. Вы должны скорее раздеться и… — она чуть покраснела, осознав возможную двусмысленность своих слов, но фразу закончила: — и отдать одежду в химчистку.

Майкрофт, однако, был настроен скорее умереть от аллергического приступа, нежели принять душ в квартире младшего брата.

— Это… унизительно, — булькнул он, и Молли показалось, что сама мысль о совершении столь вопиющего поступка заставила слезы обильнее течь у него из глаз. Она хихикнула, и Майкрофта, кажется, задела ее реакция.

— Вы не понимаете, я… — приступ кашля не дал ему договорить. Возможно, это его беспомощность придала Молли смелости, потому что в тот миг она решила, что пора брать дело в свои руки.

— Так, давайте, я вам помогу… — она потянула Майкрофта за рукав пальто. Это действие столь обескуражило старшего Холмса, что он заявил о своем протесте с запозданием, что позволило Молли полностью высвободить его левую руку из пальто.

— Что вы… я…

— Честное слово, мистер Холмс, вы ведете себя как ребенок! — расхрабрившись, Молли сама подивилась собственной дерзости. — Вам бы уже давно стало лучше, если бы вы прекратили упрямиться и разделись!

— Так-так-так, Молли Хупер — стоит оставить тебя без присмотра всего на день, и ты уже раздеваешь моего старшего брата?

Насмешливый голос Шерлока Холмса был последним, что Молли хотела услышать в данную минуту. На ее смелость он подействовал, как антибиотик на бактерию, и она резко отпустила Майкрофта, повернувшись к Шерлоку, как она считала, с самым глупым выражением лица на свете.

— Эм… Привет, Шерлок, — пролепетала Молли, наливаясь краской, будто спелое яблочко. — Я пришла к тебе по тому делу, о котором говорил Грег, и увидела, что твой брат… то есть, мистер Холмс…

— Опять зашел не в ту комнату Букингемского дворца, — саркастично закончил за нее Шерлок. — Пожалуй, не будь ситуация столь плачевной, я даже пошутил бы на этот счет, но не буду — здесь веселья и без меня хватает, — он смерил брата взглядом. Майкрофт, весь в слезах, красный как рак и в наполовину надетом пальто, производил столь удручающее впечатление, что Молли от обиды едва не расплакалась. Если бы он не упрямился, то уже давно бы помылся, и ему стало бы лучше! Проклятые Холмсы — твердолобые, как ослы, честное слово!

— Впрочем, не будем тратить время на разговоры, — продолжал тем временем Шерлок. — Как я понимаю, твое лекарство оказалось слишком слабым, а пользоваться более сильными препаратами ты считаешь ниже своего достоинства?..

Майкрофт сквозь слезы попытался прожечь его взглядом, но безуспешно. Молли поспешила вмешаться:

— Я хотела сбегать в аптеку — ну, ты знаешь, за углом…

— Знаю, — коротко сказал Шерлок. — Скажи, что нужно купить, я сам схожу. А ты пока проследи, чтобы он все-таки помылся. Только не советую к нему присоединяться — хуже британского правительства, охваченного приступом аллергии, может быть лишь британское правительство, охваченное возбуждением.

Молли густо покраснела. Майкрофт возмущенно загудел — на большее он уже не был способен.

Спустя полчаса Молли получила ответ на вопрос, почему Майкрофт не воспользовался более сильным лекарством. Причина заключалась в том, что оно оказывало на него побочный эффект — вскоре после его приема Майкрофт засыпал, а спать днем, в рабочее время, он, разумеется, не мог себе позволить. К счастью, после того как он все-таки принял душ, и ему полегчало, к Майкрофту вернулся здравый смысл. Он принял купленное Шерлоком лекарство, и младший Холмс, вызвав такси, отправил его домой, отдыхать. После этого они с Молли наконец-то смогли заняться тем делом, что привело ее на Бейкер-стрит, но, как ни неловко ей было себе в этом признаться, ее мысли то и дело возвращались к Майкрофту и его самочувствию. Теперь, когда его приступ остался позади, его поведение перестало раздражать и даже показалось ей немного забавным. Он явно ненавидел демонстрировать окружающим свои слабости и этим так походил на Шерлока… Молли могла поклясться, что в Букингемском дворце наверняка даже не знают о его аллергии. У британского правительства не может быть изъянов, разве нет? От этой мысли ей стало грустно. Люди, которые отчаянно пытаются быть сильными, обычно самые одинокие.

Следующим вечером, когда она удобно расположилась перед телевизором, в дверь ее квартиры позвонили. Молли подумала, что это, наверное, была ее соседка Дорис — опять забыла купить соль и сейчас попросит немного «взаймы». Машинально открыв дверь, даже не спросив, кто там, Молли ойкнула.

На пороге стоял Майкрофт Холмс. Ничто в его облике не напоминало о вчерашней беспомощности. Одетый в элегантный светло-бежевый костюм-тройку и другое пальто, он держал в руках букет роз.

— Добрый вечер, мисс Хупер, — вежливо поздоровался он. — Простите, что помешал — я хотел отблагодарить вас за помощь. Вы были очень добры и деликатны, а я повел себя… неосмотрительно. Прошу вас извинить мое поведение, — он протянул ей букет.

— Спасибо, я… — пробормотала Молли, принимая цветы. Ей сто лет никто не дарил цветов. От неожиданности она смешалась, и ее ответ прозвучал слегка запоздало:

— Вам не стоит извиняться, я все понимаю. Я ведь врач, и… — она запнулась и покраснела. Внезапно она поняла, что Майкрофт до сих пор стоит на лестничной площадке, и она даже не предложила ему войти.

— Но что это я — пожалуйста, проходите… Может быть, хотите чаю? Я только что заварила свежий.

— Спасибо, но… — Майкрофт замолк. Молли уже подумала, что он откажется, как вдруг, неожиданно для них обоих, он произнес:

— Спасибо, с удовольствием.

Почему-то от его слов в животе у Молли будто вспорхнули бабочки. Она улыбнулась и жестом пригласила его проходить.

— Вот и отлично. Пойду, достану еще одну чашку.

Слово — чай

В гостиной, куда привел ее Том, царил полумрак, но Молли она показалась необычайно уютной. В камине потрескивали дрова, а два больших кресла, стоящих тут же, были покрыты теплыми старенькими пледами. Это вызвало у Молли улыбку — она словно перенеслась в детство, в дом своей бабушки. На столике между креслами стояли две керамические кружки.

— Я вижу, ты хорошо подготовился к нашему свиданию, — поддела она Тома. Он в ответ как ни в чем не бывало пожал плечами.

— Я предполагал, что после столь продолжительной прогулки ты не откажешься от чашки горячего чая.

— Что ж, в этом ты оказался прав, — Молли отогнула плед на ближайшем из кресел и впервые за несколько часов наконец-то села. — Я люблю осенние прогулки, но только в том случае, если они заканчиваются в тепле.

— Намек понят, — шутливо отсалютовал Том. — Сейчас заварю чай.

Он вернулся спустя десять минут с подносом, на котором стояли металлический чайник, сахарница, молочник и тарелка с горкой имбирных печений. К тому моменту Молли уже успела согреться и сняла теплый свитер, оставшись в своей любимой клетчатой рубашке. Ароматный запах чая заставил ее живот заурчать.

— Наверное, ты проголодалась? — многозначительно спросил у нее Том, ставя поднос на столик. — Потом можно заказать пиццу, если захочешь.

— Спасибо, я подумаю, — подмигнула ему Молли. — Пока будет достаточно одного чая.

Том разлил напиток по кружкам, и Молли взяла ту из них, что стояла ближе к ней.

— М-м-м, это просто блаженство, — сощурившись, протянула она. Обычно, если Молли пила чай со сладостями, она не добавляла в него сахара, поэтому она взяла имбирное печенье и уже собиралась сделать глоток, как вдруг одновременно произошло сразу несколько неожиданных вещей.

В прихожей, из которой они прошли в гостиную, погас свет. Послышался хлопок, будто кто-то одним сильным ударом выбил дно у деревянной бочки. Том рядом с ней протянул вперед руку, но тут же исчез во мраке комнаты, словно его поглотила отделившаяся от стены тень. Одновременно с этим кто-то резким движением выбил у Молли из рук ее чашку, и та, упав на ковер, осталась цела, но ее содержимое успело ошпарить Молли кожу и джинсы.

— Что… — только и пролепетала она. Одна за другой комнату заполонили фигуры в черном, сливавшиеся с царившей вокруг темнотой. Молли могла ориентироваться в их передвижениях только благодаря неяркому свету огня в камине. Он же выхватил лицо человека, бывшего их предводителем и первым обратившегося к Молли. Как только она поняла, кто перед ней стоит, у нее перехватило дыхание.

— Майкрофт?.. — прошептала она. — Но я… что вы… что все это…

— Простите за вторжение, мисс Хупер, — бесстрастно сказал он. — Надеюсь, вы не обожглись. Признаю, это была радикальная мера, но по-другому поступить было нельзя, — он коротко кивнул, и послышалось движение — это фигуры в черном одна за другой покидали гостиную (Тома они, по всей видимости, взяли с собой). Все это заняло не больше двадцати секунд, и Майкрофт с Молли остались одни (так, по крайней мере, ей показалось).

— Я не понимаю, я… — пробормотала Молли. Майкрофт сел в соседнее кресло и серьезно на нее посмотрел:

— Мисс Хупер, я настоятельно советую вам, что бы ни случилось, не пить этот чай. Мне жаль сообщать вам подобную вещь, но в него подмешано снотворное.

Молли секунду смотрела ему в глаза, а затем ее пробрал нервный смех.

— Снотворное? — повторила она с таким видом, словно он только что поделился с ней неким весьма уморительным первоапрельским розыгрышем. — Майкрофт, что за странные вещи вы говорите? С чего бы Тому поить меня снотворным?

К ее смятению, старший Холмс посерьезнел.

— Мисс Хупер, мне очень жаль, — тихо произнес он, — но я боюсь, что тот, кого вы звали Томом, на самом деле носит имя Себастьян Моран. Он племянник Джеймса Мориарти, сын его старшей сестры.

У Молли во рту вдруг стало очень сухо. Отчаянно захотелось выпить воды, но, вспомнив о том, что сказал Майкрофт, она вздрогнула всем телом и больно вцепилась правой рукой в левое предплечье.

— Мориарти?.. — слетело с ее губ. — Но Мориарти мертв, Шерлок ведь…

— Мориарти мертв, — мрачно подтвердил Майкрофт, — и Шерлок уничтожил его подпольную сеть, но, как оказалось, кое-кому удалось увернуться. Мы и не предполагали, что единственный сын Шейлы Моран был жив. Согласно разведданным, он погиб еще десять лет назад, в одной из перестрелок, устроенных ИРА. Что ж, — он поджал губы, — к моему глубокому сожалению, разведка тоже ошибается.

— Но… — Молли запнулась. — Но я не понимаю, зачем Тому… то есть, Морану, зачем ему отравлять меня?..

Майкрофт смерил ее долгим взглядом, от которого Молли стало не по себе. Они с Шерлоком были очень похожи — больше, чем все думали — но вот взгляды у них были разные. Когда Шерлок смотрел на нее, Молли еще могла надеяться на то, что он что-то упустит — в его характере было не обращать внимания на детали, которые не представляют для него интереса. Но вот с Майкрофтом все было иначе. Майкрофт видел ее насквозь… а Молли не готова была открывать свою душу такому человеку, как он.

— Пока у нас недостаточно улик, чтобы сделать окончательные выводы, — медленно произнес Майкрофт, — но я полагаю, что он хотел похитить вас с целью шантажа.

— Шантажа? — Молли снова нервно усмехнулась очередному кажущемуся абсурдным заявлению. — Кого бы он собирался таким образом шантажировать? Неужели Шерлока?

Майкрофт перевел взгляд на танцующий в камине огонь.

— Не принижайте своей роли в жизни моего брата, мисс Хупер, — сказал он. — Моран оказался проницательнее своего дядя: Джеймс Мориарти полагал, что для Шерлока вы ничего не значите, хотя это именно вам была отведена центральная роль в нашей операции «Лазарь»… — он помолчал. — Так что его расчет был верным, и если бы все удалось, не знаю, как мы выпутались бы из этой ситуации, — Майкрофт снова на нее посмотрел. — Ведь на этот раз мы не смогли бы рассчитывать на вашу помощь.

Молли слегка покраснела.

— Я думаю, вы бы точно меня спасли и не поддались на шантаж, — смущенно промолвила она. — Но я все равно рада, что вы не позволили мне выпить этот чай, Майкрофт. Спасибо.

— Не за что, — отозвался он. — Надеюсь, после этого вы не возненавидите этот благородный напиток.

— Я тоже на это надеюсь, — рассмеялась Молли, но тут же замолкла. Кажется, это происшествие теперь станет их общим приключением, а до этого момента она ничего не делила с Майкрофтом Холмсом, кроме, разве что, заботы о Шерлоке. Это было непонятное ощущение, принесшее с собой легкое покалывание в затылке и противоречивое чувство одновременно легкости и неловкости.

— А теперь позвольте мне проводить вас домой, — прерывая ее размышления, сказал Майкрофт и встал. — Можете не беспокоиться — мы организуем систему наблюдения за вашей квартирой и обеспечим вам охрану…

— Спасибо, Майкрофт, но это будет лишним, — промолвила она. — Меня ведь охраняют Холмсы, и этого, кажется, достаточно.

Он смерил ее нечитаемым взглядом, и уголки его губ чуть дернулись.

— Возможно, вы и правы, мисс Хупер, — проговорил Майкрофт. — Но это мы еще обсудим.

Молли кивнула, не став возражать, и позволила ему проводить себя к машине, где их уже ожидал его водитель. Это было совсем не то окончание вечера, на которое она рассчитывала, и Молли интуитивно понимала, что впереди ее ждет еще много сюрпризов — очень хотелось верить, что только приятных.

Слово — корица

Молли пробежала глазами список покупок. Ага, еще нужно купить корицу — Дороти вчера принесла ей корзинку слив, и Молли решила приготовить свой любимый сливовый пирог. Так, где у них лежат приправы?..

Оказавшись в нужном отделе, Молли прищурилась, выискивая пакетик с заветной надписью. Кроме нее, рядом с полками, заполненными всевозможными пряностями, стоял один-единственный покупатель — серьезного вида мужчина в дорогом пальто и с длинным носом. Наверняка жена отправила его сделать покупки, а он, слабо ориентируясь в непривычной среде, никак не мог найти нужный товар. Молли еле удержалась, чтобы не хихикнуть. Мужчины, они такие мужчины.

О, а вот и корица — притаилась на верхней полке в углу. Невысокой Молли пришлось привстать на цыпочки, чтобы ее достать… но оказалось, что она была не единственной, чьи поиски наконец-то увенчались успехом.

— Возьмите, — носатый мужчина, который потянулся к корице одновременно с Молли и которому, в силу его высокого роста, было гораздо легче ее достать, протянул ей пакетик. Молли чуть покраснела и поблагодарила:

— Спасибо, — его вежливый жест подтолкнул ее к ответной реакции, и она с улыбкой спросила: — Вы тоже собираетесь готовить пирог?

— Нет, — сдержанно ответил он. — Мне нужно отвадить тлю от комнатных растений.

— О, — Молли впервые слышала, чтобы кто-то использовал корицу с такой целью, хотя, конечно, знала, как ее запах действует на насекомых. — Это… м-м-м… очень интересно. А почему вы не воспользуетесь каким-нибудь опрыскивателем? Я читала, сейчас производят много эффективных средств…

— Не люблю химию, — последовал лаконичный ответ, после чего мужчина с длинным носом отправился на кассу, оплачивать свою корицу. Молли несколько секунд смотрела ему вслед, после чего пришла к выводу, что он вряд ли пошел в магазин по просьбе жены. Невозможно было представить, чтобы у столь замкнутого, судя по его реакции, человека была жена. К тому же, Молли заметила, что он не носил кольца.

Молли не знала, увенчался ли успехом план носатого незнакомца по борьбе с тлей, но ее собственные намерения в отношении купленной корицы были реализованы в полном объеме. Пирог получился превосходный, пальчики оближешь. Жаль только, что Молли не с кем было им поделиться. Дороти, как и другие ее подруги с работы, сидела на диете. К тому же, она страдала аллергией на глютен, а Молли, лишенная этого недуга, не следила за соответствующими этикетками на продуктах и, как следствие, не могла гарантировать отсутствие зловредного вещества в пироге. И почему она только раньше об этом не подумала? В следующий раз, когда она соберется что-то печь, нужно будет за этим проследить. Хотя, с другой стороны, Дороти ведь так и так сидит на диете.

Размышляя о том, какое блюдо придется по вкусу ее коллегам, Молли зашла в знакомый продуктовый магазин. Она бродила по отделам, машинально складывая в корзину необходимые продукты, и вдруг увидела того носатого незнакомца, с которым они два дня назад вместе покупали корицу. На сей раз он изучал полки в отделе кошачьей еды, и вид у него при этом был такой же серьезно-забавный, как и в прошлый раз.

— Вам помочь?.. — с улыбкой предложила ему Молли, подходя ближе.

Незнакомец повернулся, и в его сдержанном взгляде она различила узнавание.

— Это вы, — констатировал он и снова повернулся к полкам, на которых были разложены корма для кошек на любой вкус. — У вас есть питомец?

— Был когда-то, — вздохнула Молли. — Еще когда я была маленькой. Наверное, с тех пор кошачья еда стала более разнообразной, но… Я знаю, что обычно всем нравится говядина.

Он с задумчивым видом взял полуторакилограммовую упаковку корма, с которой жизнерадостно взирал черно-белый кот, видимо, только что вкусивший этого неземного лакомства.

— Подойдет, — прозвучал вердикт, и незнакомец снова отправился было на кассу, если бы Молли, заинтригованная его неприступной таинственностью, его не остановила.

— Подождите, я… — он повернулся и вопросительно на нее посмотрел. Молли немного смутилась под его прямым взглядом, но от своего намерения не отказалась.

— Я хотела спросить, помогла ли вам корица, — сказала она. — В смысле, против тли.

Он слегка нахмурился.

— Да. Помогла.

Ей хотелось воскликнуть: «Тогда почему у вас такой недовольный вид??», но она сдержалась и терпеливо продолжила:

— А кошачий корм? Вы решили отпугнуть им мышей?

Судя по его приподнявшимся бровям, он не оценил ее шутку, но Молли сдаваться не собиралась, и на сей раз ей удалось избежать смущения.

— Нет, — сказал он. — Корм для кота моей соседки. Наши балконы расположены рядом, и, как оказалось, ее питомец любит приходить ко мне на подоконник и изучать мои растения. Вчера окно было открыто, и он надышался корицей, которой я посыпал почву против тли. Разумеется, это привело к аллергической реакции, и моя соседка обвинила меня в том, что я пытался отравить ее любимца. Этот подарок — жест доброй воли, — он поджал губы, и по этому незначительному жесту было ясно, что он считает этот поступок проявлением крайнего великодушия с собственной стороны.

Молли улыбнулась.

— Сочувствую вам. К сожалению, за домашними животными порой трудно уследить. Но ваша соседка, конечно, не права, что обвинила вас в попытке отравления. Если вы и пытались кого-то отравить, то только насекомых-вредителей.

— Вот именно, — он слегка вздернул свой длинный нос. — Отрадно слышать, что хоть кто-то это понимает, мисс…

— Хупер, — сказала она и протянула ладонь. — Молли Хупер.

— Майкрофт Холмс, — он пожал ее руку с известной долей высокопарности, и это снова заставило ее улыбнуться. Все-таки он был очень забавным, этот Майкрофт Холмс.

— Скажите, мистер Холмс, а вы любите сливовые пироги?

Молли спросила об этом еще до того, как успела осмыслить свой вопрос, но собственная прямолинейность не вызвала у нее смущения. Было что-то такое в этом человеке, что придавало ей храбрости и вдохновляло ее на поступки, на которые она бы раньше ни за что не решилась.

Майкрофт посмотрел на нее с легким недоумением, но все-таки ответил:

— Люблю.

— Это замечательно. Значит, я поделюсь с вами моим.

— Поделитесь? — повторил он. — Но…

— Дело в том, что я недавно испекла сливовый пирог — собственно, ради этого мне и была нужна корица, — но все мои подруги сидят на диете, и мне было не с кем им поделиться. А он слишком большой, чтобы есть его в одиночку, вот я и решила…

— Предложить его совершенно незнакомому человеку? — казалось, иррациональность ее поступка не укладывалась у него в голове.

Молли пожала плечами.

— Вы вольны отказаться. Но мне показалось, что это будет неплохой компенсацией за ваши мытарства, — она кивнула головой на упаковку кошачьего корма.

Майкрофт задумался. Судя по всему, в нем проходила некая внутренняя борьба, и у Молли потеплело на душе, когда она поняла, что ее исход решился в ее пользу.

— Что ж, раз вы предлагаете… Конечно, я буду очень рад.

— Вот и славно, — улыбнулась Молли.

Слово — пистолет

Конечно, Молли с самого начала понимала, что Шерлок не просто так из множества вариантов выбрал для своих племянников именно этот подарок, но насколько масштабные последствия будет иметь это решение, даже она оценила лишь с запозданием.

— Банзай!.. — зычно крикнул Уильям, выпрыгивая из спальни со своим новым водным пистолетом наперевес. Его младшие братья резво юркнули за дверь, и мощная струя окатила ее гладкую поверхность, не причинив им вреда.

— Мальчики, ну что это такое! — всплеснула руками Молли. — Мы ведь договорились: с водным пистолетом играем либо в ванной, либо в саду, но нигде больше!

— Прости, мама! — Уильям, охваченный боевым азартом, не слишком расстроился из-за сделанного ему замечания. — Но мы играем в индейцев, а индейцы встречаются везде!

— Боюсь, вам придется играть в имперское нашествие или в какой-нибудь другой сюжет из «Звездных войн» — игры в индейцев в последнее время стали вопиюще неполиткорректными, — вздохнула Молли и, взъерошив волосы старшего сына, забрала у него водный пистолет. — А сейчас марш в сад! Филипп и Берти скоро к тебе присоединяться. Там можете играть хоть в индейцев, хоть в имперцев, а в доме никаких водных пистолетов! Папа не переживет, если вы ненароком что-нибудь испортите.

— Папа добрый! — возразил Уильям. — Он бы нас простил!

— А я и не сказала, что не простил бы. Ему лишь было бы очень трудно смириться с подобным безобразием, а ты ведь не хочешь его огорчать, верно? — Молли прищурилась, глядя на сына сверху-вниз.

— Не хочу, — вздохнув, признал Уильям.

— Вот и молодец. Иди в сад, а я позову твоих братьев.

Уильям кивнул и вприпрыжку побежал к лестнице, а Молли направилась к двери в спальню Филиппа и Берти. Толкнув ее, она сделала шаг вперед, и…

— Банзай!..

Холодный душ одновременно из двух водных пистолетов окатил Молли, и она вскрикнула.

— Да что же это такое! Какие у меня неуправляемые дети!!

Застигнутые врасплох Филипп и Герберт замерли, с нарастающим испугом созерцая результат своей атаки. Они-то ожидали увидеть своего старшего брата, ведь это он стремился захватить их укрытие! А вместо этого они поразили из водных пистолетов собственную маму!

— Прости! — пискнул Берти, самый младший. — Мы не хотели!..

— Уж конечно, — проворчала раздосадованная Молли. Отобрав у сыновей игрушки, она строго на них посмотрела. — Что это за безобразие? Я кому говорила, что играть с водными пистолетами можно только в саду или в ванной?

— Ты говорила это нам, — засвидетельствовал Филипп. Из троих маленьких Холмсов он был наименее склонен к шумным забавам, но, видимо, ему все-таки было обидно пропустить такое веселье.

— И почему же вы не послушались? — грозно вопросила Молли.

— Потому что играть только в саду скучно! — выпалил Берти. — И вообще — логово индейцев находится в нашей комнате!

— А вот и нет! — заявила Молли. Заткнув опустевшие пистолеты за пояс, будто заправский ковбой, она взяла обоих сыновей за руки и повела их из комнаты. — С сегодняшнего дня оно официально переезжает в сад! Там можете стрелять друг в друга, сколько вам вздумается, раз уж вы так любите разгуливать в мокрой одежде! А в доме чтобы никаких водных баталий! Или папа вас накажет!

— Папа нас не накажет, — невозмутимо заявил Филипп. — Папа в детстве тоже играл с водным пистолетом.

Молли фыркнула.

— Что за вздор! Папа никогда не любил подобных развлечений.

Филипп посмотрел на нее взглядом, в котором ясно читался риторический вопрос: «Да откуда тебе-то об этом знать??», и Молли, покраснев от подобной демонстративной дерзости, поспешила отвести младших детей в сад, где их уже ждал Уильям. А то, если бы они продолжили с ней спорить и болтать всякую чепуху, она наверняка вышла бы из себя, а этого Молли старалась избегать. Она хорошо понимала: единственным результатом истерики будет падение ее авторитета, а этого она допустить не могла.

Оказавшись в саду, Уильям, Филипп и Герберт шустро наполнили свои пистолеты водой из бочки и как ни в чем не бывало возобновили свою игру, кажется, позабыв о том, что по их первоначальному замыслу «логово индейцев» находилось совсем в другом месте. Молли устало потерла лоб. Конечно, хорошо, что они читали старые книжки и комиксы, которые в свое время так любил Майкрофт, но лучше бы им разбавить этот список какой-нибудь современной литературой. Иначе их могут не так понять в «политкорректных» школе и детском саду.

Как бы то ни было, водные пистолеты, подаренные Шерлоком, при всех своих недостатках обладали одним весомым преимуществом: они на продолжительное время заняли детей и так сильно их умотали, что спустя час Уильям, Филипп и Герберт приплелись в дом с просьбой дать им «что-нибудь покушать».

— На полчаса раньше обычного? — сверившись с часами, прищурилась Молли. — Что ж, хорошо, будет вам покушать. Но только после того, как вы переоденетесь и как следует обсохнете. И да, предупреждаю сразу же: сегодня больше никаких водных баталий!

— Но мама!.. — хором затянули расстроенные сыновья.

— И нечего мне тут мамкать! — цыкнула Молли. — Уильям и Филипп еще не сделали уроки на завтра. А с тобой, Герберт, мы еще сегодня не читали. Так что складывайте ваше оружие в кобуру — и так уже достаточно набесились на сегодня.

Мальчики недовольно заныли, а Берти даже топнул ногой, вложив в этот сердитый жест все свое непослушание, но Молли была непоколебима. Пришлось тащиться в ванную — обсыхать и переодеваться.

Молли осталась верна своему слову, и в этот день никто из мальчиков больше не прикасался к водным пистолетам. Вечером домой вернулся Майкрофт, и сыновья наперебой поведали ему о событиях минувшего дня и о том, как прошло их сражение. Конечно, каждый из них пытался приписать себе победу, и в итоге Майкрофт пришел к выводу, что наверняка победила дружба. Когда пришла пора ложиться спать, он сам прочитал им очередную сказку — кажется, это был «Маугли». Молли прикусила губу. Она завтра же пойдет в книжный магазин и поищет там что-нибудь более… нейтральное?

— Надеюсь, Шерлок вовсю повеселился, — проворчала Молли, когда они остались одни в своей спальне.

— Что ты имеешь в виду? — Майкрофт несколькими движениями ослабил петлю галстука и снял его через голову.

— А то ты не понимаешь, — Молли поджала губы. — Эти водные пистолеты — сущее наказание. Дети сейчас даже за столом норовят пульнуть друг в друга. Если попадут в стены или в мягкую мебель, наверняка останутся пятна.

— Наверняка, — подтвердил Майкрофт. Улыбнувшись себе под нос, он взял пижаму и отправился переодеваться в ванную. Молли проводила его взглядом, исполненным подозрения. Как-то он слишком спокойно отреагировал на ее слова об очевидном вреде водных пистолетов. Неужели стоит ждать подвоха?..

К счастью, долго томиться в ожидании Молли не пришлось. Уже на следующий день, в субботу утром, проснувшись позже обычного, она поняла, что лежит в постели одна, а откуда-то со стороны сада раздаются приглушенные крики. Накинув халат, она спустилась на кухню и осторожно выглянула наружу, прячась за занавесками.

В саду разыгрывалась очередная драма из жизни индейцев. Вооружившись водными пистолетами, Уильям, Филипп и Герберт прямо в пижамах пуляли друг в друга и… в Майкрофта, бодро отстреливавшегося из четвертого пистолета с криком «Банзай!..»

— Ох уж эти мне Холмсы, — закатила глаза Молли и отправилась принимать ванную.

Слово — телешоу

Майкрофт Холмс, конечно, знал, что в теории означает фразеологизм «быть как на иголках», но никогда не думал, что когда-нибудь он почувствует это состояние на собственной шкуре.

— Ну что, началось уже? — Шерлок, его младший брат, заявился в гостиную с ведром только что купленного попкорна, по мнению Майкрофта, совершенно неуместного в данной ситуации.

— Это еще зачем? — спросил он, изо всех сил стараясь скрыть свое волнение.

— Для атмосферы, — пожал плечами Шерлок и плюхнулся на диван перед телевизором. Ведро он поставил рядом. — Миссис Хадсон и Джон частенько его едят, когда что-нибудь смотрят.

— Шерлок, ты невыносим, — поморщился Майкрофт, садясь рядом с братом. — Попкорн едят, когда смотрят кино, а не телевизионную передачу. Тем более такую, которая называется «Голос женщины», — он слегка поерзал на месте. Это название до сих пор казалось ему слишком высокопарным. Впрочем, наверное, Майкрофт был не тем человеком, кто мог упрекать других в высокопарности.

— А чем плох «Голос женщины»? — резонно заметил Шерлок, уплетая попкорн. Хотя во время расследований он мог по несколько дней не брать в рот ни крошки, в остальное время, свободное от работы, он отличался хорошим аппетитом.

— Ничем не плох «Голос женщины», — не без раздражения парировал Майкрофт. — Я всего лишь хотел сказать, что, возможно, тема сегодняшней передачи не слишком способствует здоровому пищеварению.

Шерлок пожал плечами.

— Ну, так Молли патологоанатом. О чем они могут у нее спросить, если не о мертвых людях?

— Ну да, как это я мог забыть, — съязвил Майкрофт. — Вообще-то, к твоему сведению, она будет говорить о мерах борьбы с летальным исходом при родах. Так что спрашивать у нее будут не только о мертвых людях.

Шерлок достал из кармана салфетку и вытер пальцы, успевшие слегка запачкаться солью от попкорна.

— Слушай, никто и не ставит под сомнение компетенцию Молли, — сказал он. — Я уверен, все пройдет на самом высоком уровне. Так что прекрати нервничать и наслаждайся.

«Я не могу прекратить нервничать! — с возмущением подумал Майкрофт. — Моя жена сейчас впервые в своей жизни выйдет в прямой эфир и в течение сорока минут будет отвечать на вопросы этих некомпетентных, невежественных ведущих, а я торчу здесь, потому что она, видите ли, решила, что должна справиться с этим сама! Хм! А для чего тогда, позвольте спросить, существует институт брака? Разве не для того, чтобы поддерживать друг друга??»

— Ой, да перестань ты волноваться, — будто прочитав его мысли, сказал Шерлок. Он взял пульт и прибавил громкости у телевизора — шоу должно было начаться уже через минуту. — У Молли есть и та жизнь, в которую тебе нет надобности вмешиваться. Она и без того знает, как сильно ты ее любишь, и все такое. Так что дай ей спокойно реализовать свои таланты. Она уже давно это заслужила.

Майкрофт хотел было ответить брату еще одной возмущенной сентенцией (на сей раз произнесенной вслух), но не успел. Включилась заставка телешоу «Голос женщины», и вскоре на экране появилась его бессменная ведущая, миссис Кэтрин Джонс.

— Добрый день, дорогие телезрители, — улыбнулась она. — Мы рады приветствовать вас на еженедельном телешоу «Голос женщины», где наши гостьи делятся с вами своим опытом работы в самых разнообразных сферах и заостряют внимание на тех аспектах жизни женщин, о которых долгое время было не принято говорить. И сегодня нас ждет особенно интересная беседа, ведь к нам пришла представительница той медицинской профессии, о существовании которой мы хорошо знаем, но до сих пор, из суеверий или предубеждений, боимся говорить. Встречайте — доктор Молли Холмс, патологоанатом больницы Святого Варфоломея, Лондон.

Охват камеры стал шире, и Майкрофт с Шерлоком, а с ними и остальные зрители, увидели Молли, сидящую в кресле напротив Кэтрин Джонс. Она была одета в свободное платье темных тонов, а ее волосы были собраны в пучок. Майкрофт знал, что сначала Молли хотела пойти в одном из своих брючных костюмов, но затем отказалась от этой идеи, мотивируя это тем, что «в брюках и на каблуках я буду выглядеть коротышкой». Ему такая оценка показалась несправедливой, но он не стал возражать и пытаться повлиять на ее выбор.

— Добрый день, доктор Холмс, — вежливо поздоровалась Кэтрин Джонс.

— Добрый день, — улыбнулась Молли.

— Доктор Холмс, я уверена, вы поймете, если я начну наш разговор с вопроса, который вам наверняка задавали уже не один раз. Почему вы решили стать патологоанатомом?

Эта банальщина заставила Майкрофта закатить глаза. Такой вопрос задавал каждый, кто впервые видел Молли, стоило ему или ей узнать о ее профессии. Однако его жену он не рассердил и не расстроил. Отреагировав на него понимающей улыбкой, Молли сказала:

— Я думаю, все это потому, что меня всегда привлекали загадки жизни и смерти. В детстве они казались мне непостижимыми, и я захотела поближе с ними соприкоснуться, чтобы попробовать их разгадать.

— И что же, вам удалось это сделать?

— Я думаю, миссис Джонс, никто не в силах дать определенный ответ на вопрос о природе жизни и смерти, — задумчиво сказала Молли. — Но я все же смею надеяться, что мои исследования внесут свой вклад в предотвращение смерти там, где дорогу прокладывает жизнь.

— Вы, конечно, говорите о вашей работе в области проблемного деторождения, — миссис Джонс посерьезнела. — Скажите, доктор Холмс, какой вклад вы можете внести в облегчение трудных родов? Ведь вы все-таки не гинеколог.

— Разумеется, я не гинеколог, — кивнула Молли. — Однако проведение вскрытия — не праздный ритуал, а процедура, позволяющая углубить наши знания о человеке и его здоровье. Вот уже несколько лет я проводила вскрытия женщин, умерших в результате послеродовых осложнений, и обобщила их результаты в нескольких научных статьях. Один из описанных мною случаев представлял особый интерес — в нем речь шла о женщине, беременной третьим ребенком…

Молли продолжила свой рассказ, и в какой-то момент Майкрофт осознал, что перестал воспринимать ее слова. Наверное, это было ужасно нехорошо с его стороны, даже преступно, но ему хотелось просто любоваться ею и радоваться успеху ее интервью, которое она так уверенно давала. В конце концов, Молли делилась с ним результатами своей работы, и Майкрофт еще до начала передачи в общих чертах представлял, о чем она будет говорить. А сейчас, когда его нервозность полностью ушла, он был просто очень рад тому, что Молли все-таки решилась выступить на телевидении. Майкрофт был уверен: результаты ее трудов наверняка получат широкое применение в медицинской практике.

— Ну вот, а ты волновался, — сказал Шерлок, когда Кэтрин Джонс попрощалась со зрителями, и на экране показались заключительные титры передачи. — Что там дальше по списку?.. — отставив опустевшее ведро с попкорном, он потянулся к программке.

Майкрофт не знал. Телевизор он почти не смотрел и сегодня включил его ради Молли. Точнее, ради доктора Молли Холмс. Холмс. Его жены.

— На платформе есть «Доктор Кто», можешь включить первую серию, — сказал он брату и взял ведро. — А я принесу еще попкорна.

Теперь, когда волноваться больше не было необходимости, Майкрофт Холмс тоже почувствовал голод.

Слово — мухи

В большой пустой комнате без окон жужжание мухи было подобно реву двигателя самолета.

Двигатель. Самолет. Девочка, застрявшая высоко в небе в неуправляемой машине, которая вот-вот разобьется. Они должны ей помочь. Она совсем одна, и если ничего не предпринять, самолет рухнет, и погибнут тысячи людей. В том числе девочка. Она погибнет самой первой.

Но Майкрофт не мог прийти ей на помощь. Он был заперт в старой камере Эвр, и, похоже, его сестра выбросила ключ в холодное море, со всех сторон окружавшее «Шерринфорд». С самого рождения Майкрофт не был так беспомощен. И впервые за всю свою жизнь он ничем не мог помочь младшему брату. Он был абсолютно бесполезен. Бесполезный толстяк, который только и может, что без остановки жрать. Даже от ведра с навозом было больше толку — им хотя бы можно что-нибудь удобрить.

Сравнение с навозом заставило его вспомнить о мухе. На какое-то время она замолкла — видимо, уселась на одну из серых стен или на какой-нибудь из немногочисленных предметов мебели. Только сейчас Майкрофт заметил, что на стеклянной перегородке до сих пор остались следы крови. Наверное, «перепрограммированные» его сестрой работники тюрьмы получили приказ убрать труп управляющего и вымыть запачканные его кровью стены и пол, но второпях сделали уборку не слишком тщательно. Вот почему прилетела муха. Мухи всегда появляются там, где царит смерть.

Майкрофт подошел к стеклянной стене и провел по ней кончиком пальца. Красноватая пыль осталась на его коже. Когда кровь засыхает, она становится похожей на космическую пыльцу. Если ее потереть, она осыпается, будто радиоактивный пепел. Майкрофт сделал полшага назад. У него закружилась голова, и внезапно все вокруг стало каким-то ирреальным. Он уже не мог понять, чего касался — стекла или дерева, и что за след остался у него на коже — крови или пепла. Он вспомнил, как стоял у развалин своего сгоревшего дома. Когда это было — вчера, несколько недель назад, когда он рассказывал об Эвр Шерлоку и Джону, или тридцать с лишним лет назад, когда Эвр предала огню их фамильный особняк? «Я где-то был потерян, иди меня искать… И яму раскопай, где старый бук растет…» Майкрофта замутило, и он приложил руку ко рту, чтобы сдержать рвотный позыв. Однажды ему уже стало плохо в этой камере. Несколько часов назад. Или это было в прошлой жизни?

Муха снова зажужжала. Как же сильно она действовала ему на нервы! Нужно сосредоточиться и понять, где она летает — тогда Майкрофт сможет ее прибить. Прибить… но чем? У него нет ни мухобойки, ни полотенца или газеты, а его галстук и пиджак для этого не годятся.

«Если потребуется убить кого-нибудь еще, ты голыми руками это сделаешь?»

Майкрофт зажмурился и обхватил голову ладонями. Он виноват, виноват, виноват! Если бы не его опрометчивость, если бы не его тупая решимость следовать плану дяди Руди и держать Шерлока в неведении, всего этого можно бы было избежать. Погибли люди. Управляющий, его жена, Гарридебы. Женщина-психиатр, чье место Эвр заняла в Лондоне. Молли Хупер избежала смерти лишь потому, что Эвр не увидела в ней угрозы, но вот Джон… Майкрофту ведь было прекрасно известно, какая судьба постигла Виктора Тревора, первого друга Шерлока, и он понимал, что ждет Джона, что его сестра ему уготовила… Не сдержавшись, он глухо зарычал. Все это была его вина, его, его!.. Как тридцать лет назад, когда он не уследил за Эвр, и она совершила непоправимый поступок, так и теперь, когда по его вине столько невинных людей оказалось в опасности!..

Резко опустив руки, Майкрофт дал волю эмоциям и заорал. Он орал, наверное, впервые в своей жизни, и с непривычки горло садануло болью, а голос быстро сорвался. Но как только Майкрофт замолк, снова зажужжала муха. Казалось, она стала громче, и на стене мелькнула отбрасываемая ею тень. Майкрофт в панике обернулся вокруг себя, ожидая увидеть огромного монстра из фильма ужасов. Напрасно. Мухи не было, но ее жужжание не прекращалось и становилось только громче. С каким садистским удовольствием Майкрофт прихлопнул бы ее, даже если бы ему пришлось отдать за это жизнь. Она ведь ничего не стоит, его жизнь — он все в ней сделал неправильно, и, наверное, было бы лучше, если бы он вообще не рождался. По крайней мере, тогда ему не пришлось бы слушать это омерзительное жужжание, сводившее его с ума — как же отчаянно он хочет положить ему конец!..

— Майкрофт… Майкрофт, дорогой, проснись.

Он ошалело обернулся, стараясь определить источник голоса… и проснулся.

«Шерринфорд» исчез. Весь мокрый от пота, Майкрофт лежал в постели в спальне собственного дома. Комнату заливало яркое солнце, а рядом с ним сидела Молли, его жена. Вид у нее был обеспокоенный.

— Опять кошмар приснился? — с тревогой спросила она.

Майкрофт дернул головой в знак согласие. Его сердцебиение постепенно возвращалось в нормальный ритм, но ему все еще с трудом верилось, что возвращение в «Шерринфорд» оказалось лишь кошмарным сном. Одним из многих кошмарных снов за это время.

— Да, я… — он начал было говорить, но сбился и замолчал.

В утренней тиши их спальни Майкрофт снова услышал жужжание мухи.

— Это проклятое насекомое!.. — прошептал он. — Мы ведь поставили сетки на все окна — откуда оно взялось?..

— Наверное, залетело через дверь, — предположила Молли. Встав с постели, она взяла с комода мухобойку и прислушалась. Муху она нашла быстро — та забилась в угол занавесок, тщетно пытаясь вырваться к солнцу. Прицелившись, Молли оперативно положила конец ее мучениям.

Муха наконец-то замолчала.

— Вот и все, — Молли вернула мухобойку на место и, придерживая округлившийся живот, снова села на постель. — Все в порядке, никто тебя больше не потревожит, обещаю, — она провела тыльной стороной ладони по лицу мужа и коснулась губами его макушки.

— Это я должен заботиться о тебе и малыше, — с болью проронил Майкрофт, взяв ее ладонь в свою. — А вместо этого я продолжаю бояться собственного отражения…

— Ш-ш-ш, не надо так говорить, — прошептала Молли. — Ты пережил ужасные вещи, и ты не должен стыдиться того, через что тебе пришлось пройти. Но теперь все позади, любимый. Мы вместе, и у нас скоро будет ребенок. У тебя появится много новых счастливых воспоминаний, и старая боль уйдет, обещаю, — она положила их соединившиеся ладони на свой живот. Майкрофт сморгнул, хотя слез в его глазах не было. Он не привык плакать — наверное, в этом и было все дело. Возможно, если бы он мог плакать, ему реже снились бы кошмары.

— Я просто не хочу, чтобы наш ребенок страдал из-за прошлого моей семьи, — тихо сказал он.

— Наш ребенок не будет страдать, — проронила Молли. — Потому что ты научился с этим жить и сможешь научить его. Твой опыт поможет уберечь его от ошибок. Ты будешь очень хорошим отцом, Майкрофт. Я в этом не сомневаюсь, — она слегка сжала его ладонь, и это движение окончательно убедило Майкрофта в том, что его кошмар остался позади. Сейчас он был с Молли. А с Молли у него все будет только хорошо.

Слово — перец

— Молли у тебя есть что-нибудь перекусить?.. — не дожидаясь ответа, Шерлок открыл холодильник. Рядом с несколькими йогуртами и упаковкой желтого сыра он увидел контейнер с фаршированными перцами. — О, отлично, подойдет в сам раз.

— Я вижу, возвращение в Лондон идет тебе на пользу, — как бы между прочим заметила Молли, глядя, как Шерлок ставит перцы в микроволновку и наливает себе стакан апельсинового сока. — Ты даже научился быть голодным.

Шерлок пожал плечами.

— Я часто бываю голодным — это неизбежно, когда в расследованиях наступает перерыв, — он помолчал. — Как, например, сейчас.

— И поскольку у тебя образовалось несколько свободных минут, по дороге в Скотланд-Ярд ты решил заглянуть ко мне и занять меня светской беседой, — заключила Молли. Микроволновка звякнула, и Шерлок достал разогретое блюдо.

— Нет, конечно, — он взял столовые приборы и с комфортом устроился за обеденным столом. — Я хотел спросить, получила ли ты приглашение на свадьбу Джона и Мэри.

— Получила, конечно, — уголки ее губ слегка приподнялись. Молли нравилось думать о предстоящей свадьбе Джона и Мэри. И о том, с кем она туда придет. — А ты получил? — спросила она Шерлока.

— Разумеется, — подтвердил тот. Проглотив кусочек фаршированного перца, он задумался, пытаясь распробовать его вкус. — Хм. Это что-то знакомое.

— И как ты только догадался, что это фаршированный перец? — закатила глаза Молли.

— Да я не об этом! — с толикой раздражения парировал Шерлок. — Я знаю эту смесь приправ — авторский рецепт, в магазинах его не продают… Ладно, потом вспомню, — махнул он рукой — сейчас были дела поважнее.

— Ну, и кто же будет твоим плюс один? — вернув разговор к первоначальной теме, поддела его Молли.

Шерлок сделал вид, что не расслышал.

— Мне кажется, Джон недостаточно ответственно подошел к этому мероприятию, — сказал он, обращаясь больше к самому себе, чем к Молли. — Насколько я понял, зал для проведения свадебного торжества желательно забронировать за год, минимум за девять месяцев, а осталось всего пять. К тому же, он недооценил масштабы надвигающегося события. По статистике, основные усилия в период приготовлений уходят на совершенно тривиальные вещи — выбор торта, платьев для подружек невесты, носков для жениха и цветов для украшения зала. Джон с этим точно не справится.

— Определенно, — согласилась Молли. Эта ситуация все больше ее забавляла, и она уже с трудом сдерживала смех. — Хорошо, что он может на тебя положиться.

— Конечно, — кивнул Шерлок. — Я его не подведу. В конце концов, должен ведь я как-то искупить свою вину после двухлетнего отсутствия?

— Должен, — подтвердила Молли. Шерлок доел свой перец и оперативно сложил посуду в посудомоечную машину.

— Что ж, я рад, что ты со мной согласна, — сказал он. — Да, кстати, а кто будет твоим плюс один? — спросил он как бы походя.

Так вот зачем он пришел, торжествующе сказала себе Молли.

— Пока еще не знаю, — пожала она плечами с максимально беззаботным видом. Возможно, будь на месте Шерлока кто-то, кто умел бы лучше улавливать ее настроение, он разгадал бы ее лукавство, но Шерлок был слишком поглощен собственными мыслями и планами, и в этот раз его было легко обмануть.

— Хм, — протянул он. — Ну ладно. Если что, ты всегда можешь пойти со мной.

— Буду иметь это в виду, — с серьезным видом пообещала Молли.

Из ее квартиры Шерлок направился в Скотланд-Ярд, где его уже ждал Лестрейд с очередным «неразрешимым делом». Поскольку для ускорения расследования нужно было подключить правительство, оттуда Шерлок поехал к Майкрофту. Раньше, до «Рейхенбахского падения», он не так часто бывал у брата в гостях, но за два года успел соскучиться. К тому же, Шерлоку было интересно, что Майкрофт думает о предстоящей свадьбе Джона и Мэри — а точнее, он ожидал, что брат в самых пренебрежительных выражениях разоблачит институт брака, подтвердив таким образом его собственное мнение.

— Шерлок, какой сюрприз, — Майкрофт встретил его своей обычной сардонической улыбкой. — Что привело тебя в мои скромные пенаты?

— Дело леди Кармайкл, — ответил Шерлок. Не дожидаясь приглашения, он прошел на кухню — за время в пути у него пересохло в горле, и он собирался выпить стакан минеральной воды. Это был единственный безалкогольный напиток, который можно было найти в доме его старшего брата.

— Ах да, конечно, — усмехнулся Майкрофт. Скрестив руки на груди, он проследовал за братом и остановился в дверном проеме, смотря на него не без превосходства. — Тебе, разумеется, нужно мое содействие.

— Если тебя это не затруднит, — Шерлок изобразил фальшивую улыбку, открыл дверь холодильника… и замер как вкопанный.

— Что за… — только и сказал он. Кроме бутылки минеральной воды, стоящей в дверце, в холодильнике также находился контейнер с… фаршированными перцами!

— А что тебя удивляет? — с невинным видом приподнял брови Майкрофт.

Шерлок обрел дар речи и моментально ринулся в атаку.

— Эти перцы! — воскликнул он и достал контейнер из холодильника, потрясая им, будто он представлял собой бесценную улику. — Они же… Они… Откуда они у тебя?! — почти крикнул он.

— Сам приготовил, — Майкрофт целую вечность не выглядел таким довольным.

Шерлок ошалело уставился на контейнер.

— Так вот почему их вкус показался мне знакомым!.. — казалось, он все никак не мог постичь совершенное им невероятное открытие. — Но если эти перцы лежат в твоем холодильнике… а другие такие же лежат в холодильнике Молли… это что же, значит, что вы… что ты… — он беспомощно уставился на брата.

— Это означает, что ее «плюсом один» на свадьбе доктора Ватсона и мисс Морстен буду я, все верно, — подтвердил Майкрофт. — Так что там с делом леди Кармайкл?

Шерлок, однако, совершенно позабыл причину своего визита в дом брата. Потрясенный собственным дедуктивным выводом, он механическим движением вернул контейнер в холодильник и захлопнул дверцу, так и не достав бутылку с водой.

— Но это… — пробормотал он. — Это же… Это непостижимо!.. — посмотрел он на брата с таким видом, словно опять стал ребенком и пришел к Майкрофту с просьбой помочь разгадать загадку, уже много времени не дававшую ему покоя.

— Почему? — пожал плечами старший Холмс. — Пока ты был в отъезде, нам приходилось часто встречаться. Заметать следы твоего «самоубийства», так сказать. После этого Молли попросила меня держать ее в курсе твоих передвижений, одно последовало за другим, и мы, как это говорят, полюбили друг друга.

С лица Шерлока все еще не сходило выражение абсолютного неверия, словно брат только что сказал ему какую-то неоспоримую глупость, вроде того, что Земля держится на трех китах.

— Ох, Шерлок, — вздохнул Майкрофт. Подойдя к брату, он ободряюще похлопал его по плечу. — Все не так уж и плохо. Конечно, для тебя это стало шоком, но ты всегда быстро приспосабливался — уверен, уже на следующей неделе ты найдешь в этом обстоятельстве массу поводов для радости. А пока пошли, посмотрим, что я могу сделать для тебя в деле леди Кармайкл.

И с этими словами Майкрофт повел обескураженного Шерлока в гостиную.

Слово — болезнь

«Если я в таком состоянии выйду на работу, Молли меня убьёт», — подумал Майкрофт, разгрызая гадкую на вкус таблетку парацетамола. Будучи весьма проницательным человеком, Майкрофт, конечно, понимал, что пользы от нее будет немного — предательская боль в костях свидетельствовала о том, что одной таблеткой температуру не сбить, но Майкрофт должен был хотя бы попытаться. Скорее для проформы, чем с медицинскими целями.

Давно он не болел. Майкрофт даже не мог вспомнить, когда последний раз уходил на больничный — лет десять, пятнадцать назад?.. И самое смешное, что свалил его не какой-нибудь зловредный вирус, а обыкновенное перенапряжение. Он просто слишком много нервов вложил в организацию визита президента США, но ведь его нельзя было за это винить. В последнее время в мире было неспокойно, и меры безопасности установили беспрецедентные. Разумеется, Майкрофт за все отвечал своей головой, а его голова, как оказалось, восприняла дополнительную организационную и эмоциональную нагрузку слишком серьезно и в итоге страшно разболелась, дав сигнал остальному телу: все, хватит работать. Пора отдыхать.

Зябко поежившись под тремя одеялами, Майкрофт попытался свернуться калачиком, и мысль о том, как это, должно быть, нелепо выглядит со стороны, заставила его усмехнуться сквозь нарастающую слабость. Что поделать — его знобило, и его организм вспомнил давно позабытую позу из детства. В детстве, к слову, Майкрофт часто болел. Особенно после того, как забрали Эвр. До того у него были проблемы с лишним весом, но после пожара в Масгрейве и переезда младшей сестры в специальную клинику (как они думали), Майкрофт начал страдать от противоположного недуга, булимии. Пищевые расстройства терзали его до самого отъезда в Оксфорд — только смена обстановки помогла ему нормально реагировать на вид еды.

Во взрослой жизни Майкрофт болел уже не так часто. Если не считать редких случаев простуды, он мог бы назвать себя полностью здоровым человеком, которого изредка мучили головные боли. И который мог бы проводить больше времени на свежем воздухе. И чаще заниматься спортом.

Его телефон завибрировал, и Майкрофт нехотя потянулся к тумбочке. Это было сообщение от Антеи — как всегда кратко и по существу.

«Мисс Хупер проинформирована. Ей сказала леди Смоллвуд».

Майкрофт застонал и перевел телефон в беззвучный режим. Снова укрывшись одеялом, он в сердцах попенял окружавшим его женщинам за их чрезмерную чувствительность. Подумаешь, всего-то немного приболел, а они уже суетятся! Таблетка ему точно поможет! И ничего страшного, что пока он не ощущает никакого целительного эффекта — сейчас он закроет глаза и немного полежит, и ему точно станет легче. Всего пять минут, и таблетка подействует. Он ведь Майкрофт Холмс. Он в таких вещах разбирается.

Следующим, что он увидел, был огромный десятиметровый слон, на котором прибыла в Лондон американская делегация. Слон был впечатляющий, прямо как в экранизации «Властелина колец», только вот вместо злобных аборигенов на нем восседали американские политики и бизнесмены (впрочем, уловить разницу было не так-то просто). Вид грозного животного и его пассажиров поверг Майкрофта в ужас. У них ведь нет разрешения на провоз слона на территорию Соединенного королевства! Где они собираются его держать?? В Лондоне, конечно, есть парковки огромных размеров, на которых при желании можно бы было разместить подобную громадину, но они ведь просто к этому не приспособлены! И что будет с навозом, который неизбежно произведет этот слон? Куда они его денут? Сложат в ящики в американском посольстве??

Эта мысль позабавила Майкрофта, и, несмотря на весь свой ужас, он рассмеялся. Тут до него дошло, что все происходящее не реально, и он проснулся.

— О, — раздался рядом знакомый голос. — Выспался. И что же такое тебе снилось, что заставило тебя рассмеяться?

— Слон, — хрипло ответил Майкрофт, с трудом разлепляя отяжелевшие веки. — На котором американцы приехали в Лондон.

— Хм. Я не удивлюсь, если это сновидение окажется пророческим, — Молли Хупер, его возлюбленная (она бы сказала «девушка», но Майкрофту гораздо больше нравилось «возлюбленная») взяла градусник и оперативным натренированным движением опытного медика засунула его Майкрофту подмышку.

— Тебе не стоило приезжать, это всего лишь небольшое недомогание, — попытался убедить ее Майкрофт и приподнялся на подушке, отчего голова у него закружилась, а перед глазами все пошло пятнами.

— Ну да, ну да, так я тебе и поверила, — Молли с нескрываемым скепсисом поцокала языком. — Когда ты последний раз ел?

— Я… Честно говоря, этого я не помню. Но я не голодный, можешь мне поверить…

— Еще бы! — фыркнула Молли. — Больные редко могут похвастаться хорошим аппетитом.

— Я не больной, — возразил ей Майкрофт и тут же был вынужден подавить кашель. — Я… гхм… недомогающий.

— Ты никудышный притворщик, вот что я тебе скажу! — отрезала Молли и встала. — Я пошла за бульоном. И не думай вытаскивать градусник раньше времени! — погрозила она пальцем Майкрофту. — Я сразу пойму, что ты смухлевал.

— В этом я не сомневаюсь, — вздохнул несчастный больной.

Вернулась Молли с чашкой бульона и булочкой на подносе. Поставив его на кровать рядом с Майкрофтом, она строго потребовала вернуть градусник.

— Тридцать восемь и два! — воскликнула она. — И это, по-твоему, «недомогание»?!

— Я выпил парацетамол!.. — неуклюжая попытка контратаки показалась жалкой даже Майкрофту, после того как он осознал, что только что сказал. — Ну ладно, признаю, — устало развел он руками. — Ты победила.

— Еще бы! — парировала Молли. — А теперь ешь бульон!

От одного вида бульона Майкрофта замутило, и на один короткий миг ему вспомнились тяжелые подростковые годы, когда его желудок отказывался принимать даже самый безобидный салат с тертой морковкой, но рядом была Молли, и в ее присутствии он легко прогнал эту картину. Ложка за ложкой он одолел бульон и даже съел булочку. Надо сказать, после этого Майкрофт почувствовал себя лучше.

— А теперь лекарства! — скомандовала Молли.

— Куда ж без лекарств, — покорно согласился Майкрофт.

После того как он покорно принял все таблетки, что она ему дала, Молли решила, что самое время выпить горячего чаю с медом, и отправилась заваривать чудодейственный напиток. Майкрофт в душе был уверен, что больше сегодня в него ничего не влезет, но понимал, что сопротивляться было бесполезно.

— Спасибо, — поблагодарил он, когда она подала ему чашку с горячим напитком. — Что бы я без тебя делал.

— Катался бы на слонах, что же еще, — проворчала Молли, но Майкрофт понял, что на сей раз ее недовольство было показным. В ее глазах он различил искорки нежности, и ему стало почти больно оттого, что он не может ее обнять.

— Ну, на слонах мы и так можем покататься, если захочешь, — он сделал осторожный глоток. — Поедем в Индию.

— Не хочу в Индию, — покачала головой Молли. — Не нужны мне слоны.

— А что тебе нужно?

Она взяла его свободную ладонь в свою и некрепко сжала.

— Чтобы ты был здоров, конечно. А слоны могут и подождать.

Слово — корона

Молли потянулась, просыпаясь, и только потом поняла, что ее движение может потревожить лежащего рядом Майкрофта. Эта внезапная мысль заставила ее замереть, но она зря волновалась. Майкрофта она не разбудила, и он только крепче прижался к ней под одеялом.

Странно было просыпаться не в пустой постели. Не то чтобы Молли не помнила, когда последний раз это с ней случалось, просто раньше все ее отношения будто развивались по предсказуемому сценарию, который ей кто-то спускал «сверху». Букет цветов на первом свидании, первый поцелуй — на третьем, провести ночь в ее квартире — не позже десятого. Почему-то они всегда проводили ночь в ее квартире — ну да, холостяцкое жилище не назовешь пригодным для встречи с девушкой. После того, как эта черта оставалась позади, роман длился не больше полугода. Чаще всего оставляли Молли — как она считала, из-за того, что отношения с ней быстро нагоняли скуку и не могли принести ни особого разнообразия, ни «драйва», за которым так отчаянно гнались в их современном мире. Но однажды она сама положила конец отношениям. Тот парень был хорошим — добрый и милый, и он искренне о ней заботился, но оказался не готов к чему-то большему, чем периодическая близость, совместные ужины три раза в неделю и поездки на выходных в пригород. Молли хотелось другого — быть рядом с человеком, с которым она сможет разделить свою жизнь. И так вышло, что она нашла его в Майкрофте.

Это было даже забавно — Молли ведь не привыкла брать инициативу в отношениях, но он был столь деликатен, что порой это было необходимо. Молли до сих пор не могла без смеха думать об их первом поцелуе. Они прощались у ее дома после визита в театр, все было максимально трепетно и романтично, и Майкрофт уже было поддался порыву, но в последний момент передумал и целомудренно поцеловал ее в лоб. Молли засмеялась, слишком уж милой была эта робость, и, обняв его за шею, поцеловала в губы. Ради этого ей даже пришлось привстать на носочки, но оно того стоило. Майкрофт очень хорошо целовался. И ей нравилось, когда он ее обнимал.

Удивительно, но только с Майкрофтом Молли по-настоящему осознала, что когда душевная близость предшествует телесной, все остальное становится настолько естественным, что в сердце не остается места ни для смущения, ни для беспочвенных опасений. За время их знакомства она так хорошо его узнала, что больше не боялась ни его недоумения, ни, тем более, осуждения. Майкрофт был чутким человеком, и, в отличие от других мужчин, с которыми она встречалась, стремился понять ее. Ему было с ней интересно, и он считал ее необыкновенной женщиной, хоть Молли и не могла понять, почему. Для той, которая привыкла недооценивать себя и отказываться от своих желаний в пользу других людей, это означало переход к новой жизни, о возможности которой она даже не подозревала.

Вчерашняя ночь была первой, что они провели не в его лондонском доме, а в Масгрейве — старом родовом особняке, доставшемся Майкрофту в наследство от родителей. Долгое время он пустовал (Холмсам было слишком больно возвращаться в то место, которое из-за случившегося с Эвр и ее непоправимого поступка принесло им так много боли), но теперь Майкрофт решил начать новую главу его истории. Он сделал ремонт, восстановив почти все жилые помещения дома, и Молли была первым (если не считать самого Майкрофта и его младшего брата Шерлока) гостем обновленного Масгрейва. Поначалу дом показался ей немного устрашающим — в конце концов, он был построен в разгар Гражданской войны и поэтому напоминал крепость, — однако, посетив его просторные комнаты, где было так много света и воздуха, она пришла в восторг. Словно птица феникс, Масгрейв восстал из пепла, а с ним возродились к жизни и мечты его нового хозяина.

Молли улыбнулась, глядя на спящего рядом Майкрофта. Пожалуй, утро было единственным временем суток, когда он мог позволить себе быть уязвимым, и ей нравилось, что именно ей он доверил быть рядом с ним в эти минуты. А еще, как не единожды довелось убедиться Молли, Майкрофт готовил потрясающие завтраки. Он вообще был очень хорошим поваром, но именно завтрак в его исполнении являлся ее самым любимым приемом пищи.

— Ты уже не спишь, да?..

Молли смущенно прикусила губу.

— Я слишком громко думаю? — прошептала она и пригладила его волосы. Хотя они были не такими волнистыми, как у его брата и сестры, одна непоседливая прядка над его лбом постоянно стремилась вырваться на волю из плена его аккуратной прически.

— Нет, ты дышишь по-другому, — Майкрофт открыл глаза и приподнялся, подперев голову рукой. — Дыхание — самый главный показатель того, спит человек или нет.

— Постараюсь запомнить, — улыбнулась Молли. Майкрофт потянулся вперед, и они поцеловались в губы.

— Если честно, я думала о том, какие вкусные ты готовишь завтраки, — лукаво прищурившись, признала она.

Майкрофт закатил глаза.

— Разумеется. Проголодалась?

— Разумеется! — подражая ему, шутливо парировала Молли. — Надышалась свежим воздухом.

— Ну да, свежего воздуха в Масгрейве в избытке, — Майкрофт притянул ее к себе для долгого поцелуя, а отстранившись, заключил: — Что ж, значит, я иду готовить завтрак. Желание дамы закон.

Молли рассмеялась.

— Я люблю тебя, знаешь?

— Знаю. Я тоже тебя люблю.

Пока Майкрофт был занят на кухне, Молли, приведя себя в порядок, вышла в сад. Она уже успела оценить «фальшивые надгробия», украшавшие лужайку, и сочла их скорее забавными, чем мрачными. Memento mori, помни о смерти — но не забывай и о тех тайнах, что скрывает жизнь. Так она интерпретировала неверные даты на заросших мхом каменных плитах. Художник, создавший их, вряд ли был склонен к одной лишь меланхолии.

Побродив между надгробиями, Молли вышла к опушке небольшого леса. Он тоже принадлежал Масгрейвам, и по рассказам Майкрофта она знала, что через него протекал маленький ручеек, у которого в детстве очень любил бродить Шерлок. На опушке росли васильки, и, поддавшись неожиданному порыву, Молли сорвала охапку и сплела из них венок. Она с самого детства не рвала полевых цветов, и, наверное, с тех же самых пор не чувствовала себя настолько счастливой. Будто она наконец-то вернулась в свой родной дом, о существовании которого она не смела и мечтать.

Когда она вернулась, Майкрофт, увидев ее, улыбнулся.

— Какая красивая корона, — промолвил он, притянув Молли к себе. — Корона для королевы Масгрейва, — он легонько поцеловал ее в губы.

— Я не это имела в виду, — смутилась Молли. На миг ей стало неловко от собственной вольности. — Не знаю, что на меня нашло — эти цветы…

— Эти цветы стали еще прекрасней оттого, что ты выбрала их в качестве украшения, — Майкрофт взял ее за руку. — Пойдем. Завтрак готов.

— Да, я чувствую, — она улыбнулась. Доносившийся из кухни запах был просто божественным: свежий кофе, тосты и яичница с зеленью. А на десерт — свежая клубника.

Как же все-таки хорошо было вернуться домой.