Свет надежды (гет)

Когда Хоуп была жива, в доме все время работало маггловское радио, а по телевизору показывали маггловские новости. После ее смерти Лайелл Люпин долго не мог заставить себя подойти к этим приборам, боясь, что всплеск магии сломает хрупкую и ненадежную технику, но в какой-то момент тоска пересилила страх. Слушать маггловские передачи поначалу было больно, а затем все легче и легче — словно так Хоуп могла передать ему весточку и все еще оставалась рядом.

В этот день и по радио, и по телевизору нескончаемым потоком шли новости о совах, нарушивших свой привычный образ жизни, о звездопаде над Кентом, Йоркширом и Данди, о странных людях в маскарадных костюмах, разгуливающих по улицам и поздравляющих прохожих…

Вечерний выпуск новостей подошел к концу, сменившись рекламным блоком. Снаружи раздался раскатистый гул, напоминающий рев самолета, и этот звук постепенно приближался. Лайелл Люпин вздрогнул и быстрым шагом подошел к окну, держа палочку на изготовку. На лужайку перед скромным загородным домом опустился мотоцикл с сидевшим на нем темноволосым парнем. Лайелл спрятал палочку и распахнул дверь, включая фонарик над входом:

— Сириус?

— Мистер Люпин… Лайелл… — молодой Блэк выглядел на себя не похожим. Обычно светлая кожа теперь казалась землисто-серой, а руки слегка дрожали. Лайелл шагнул вперед, чувствуя нарастающий страх:

— В чем дело? Что с Римусом и Лили?

— Они мертвы, — выдохнул Блэк, и на мир упала тишина — такая же, как в тот час, когда умерла Хоуп. Лайелл покачнулся, но смог удержаться на ногах.

— Как это произошло? Почему?!

— Мистер Люпин, я не… когда я прилетел, дом уже был разрушен, над ним висела Темная Метка, Лили и… Римус мертвы, но Надин… — Сириус, прерывисто выдохнув, обернулся к люльке мотоцикла и достал из нее сверток из одеял. — Надин жива.

Темнота, расползшаяся внутри Лайелла, взорвалась ярким светом. Его внучка жива. Она жива! Он шагнул ближе к Сириусу, бережно забирая сверток — малышка, сладко дремавшая внутри, чуть поморщилась, отворачивая голову от фонаря над входом в дом, и Лайелл увидел на ее лбу шрам в виде молнии. Бережно прижав к себе Надин, Лайелл поднял взгляд на Сириуса Блэка:

— Как Темный Лорд смог добраться до них?

— Я не знаю, мистер Люпин, — молодой Блэк смотрел в землю, и на секунду накатило тошнотворное ощущение дежа вю: сколько раз они, все четверо, так прятали глаза, в очередной раз набедокурив и выслушивая его строгие нотации. Римус, Джеймс, Сириус и Питер, четыре неразлучных друга… — Я полечу. Мне нужно… нужно найти Джеймса и Питера.

— Конечно. Иди, — Лайелл вернулся в дом, чтобы рев мотора не разбудил малышку, но та, кажется, не заметила бы даже взрыв рога взрывопотама. Он сел на старый, продавленный диван, боясь выпустить Надин из рук, боясь впустить в свой разум понимание, что его сын и невестка…

Нет.

Нет. Нет. Нет.

Лайелл никогда не думал, что его сын — его замечательный, добрый и умный сын, пострадавший из-за отцовских, сказанных в запале, слов, — сможет учиться в Хогвартсе, но Дамблдор совершил это чудо. И Римус нашел в школе чародейства и волшебства не только новые знания, но и самых верных друзей и свою любовь. Лайелл помнил те дни, когда имя Лили Эванс стало мелькать в рассказах сына все чаще, но каждый раз Римус добавлял с горькой улыбкой: «Она нравится Джеймсу»… Но к концу шестого курса все изменилось. Лили выбрала не Поттера, а Римуса.

Конечно, Лайелл не одобрял слишком ранний брак, сразу после окончания Хогвартса, но понимал, что война с Волдемортом не оставляет выбора: когда знаешь, что в любой момент можешь потерять любимого человека, то есть ли время на долгие размышления? Тем более, что и Лили, и Римус вступили в Орден Феникса, противостоя Темному Лорду. Не счесть тех ночей, который Лайелл провел без сна, гадая, где его сын, не раскрыли ли его оборотни — сторонники Волдеморта, не лежит ли сейчас его мальчик растерзанным где-то посреди вересковых пустошей. Не счесть количество крововосполняющих и оборотных зелий, бодроперцовых настоек и животворных эликсиров, сваренных Лили для членов Ордена. Более того, его невестка списалась с самим Дамоклом Белби, изобретателем аконитового зелья, и перед Орденом Феникса забрезжила вполне реальная перспектива перетянуть хотя бы часть оборотней на свою сторону.

Как член Министерства, Лайелл старался передавать Ордену всю полезную информацию, которую удавалось ухватить краем уха. Жалел он лишь о том, что по распоряжению Дамблдора, Римусу и Лили пришлось скрыться, перебравшись в одну из штаб-квартир Ордена. Он даже не видел свою внучку живьем — только на колдографии, которую ему передал Джеймс Поттер. Одно время Лайелл боялся, что любовь к Лили станет камнем преткновения между взрывным Поттером и тихим Римусом, но Джеймс показал себя с лучшей стороны, не только искренне поздравив друга с женитьбой, но и вызвавшись стать крестным для малышки.

А теперь его сын и невестка мертвы.

Несмотря на клятвенные заверения Дамблдора, что они будут в безопасности. Несмотря на все усилия Ордена Феникса.

Лайелл зажмурился, покачиваясь из стороны в сторону вместе со спящей Надин. Все, что у него осталось, все, что вообще имело значение в этом мире, теперь было здесь, в его руках… Громкий хлопок аппарации заставил его резко выпрямиться. Надин недовольно заворчала и брыкнула ногами, стягивая одеяло. Раздался негромкий стук в дверь, и, положив ребенка на диван в окружении подушек — старые навыки вернулись к нему, словно и не было этой пропасти лет, — Лайелл одним движением запястья выхватил палочку, крадучись подходя к окну.

— Лайелл? Это я.

На пороге дома стоял директор Хогварста — Альбус Дамблдор собственной персоной. В лиловой мантии, расшитой звездами, остроконечной шляпе — он словно бы совсем не изменился того дня, когда пришел к ним с Хоуп, чтобы пригласить Римуса в Хогвартс, разве что борода стала длиннее и белее. Повторять старый трюк с забаррикадированными дверями смысла не было, и Лайелл качнул палочкой, впуская Дамблдора.

— Мой сын и Лили мертвы, — негромко произнес Лайелл, пряча палочку обратно, сразу переходя к делу и не желая тратить время на приветствия и прочую пустопорожнюю болтовню. — Вы клялись. Вы обещали, Дамблдор.

— Да, — голубые глаза за очками-половинками смотрели прямо, и в них была видна искренняя боль. — Я ошибся. Мы все ошиблись, Лайелл.

— Как же так получилось? — он не стал предлагать Дамблдору присесть и выпить чаю, но директор, кажется, этого и не ждал.

— Я посоветовал Римусу и Лили укрыться заклятием Доверия в надежном месте. Я предлагал им себя в роли Хранителя, но Римус выбрал другого человека. Своего друга, Джеймса Поттера.

Из груди Лайелла вырвался стон, и он схватился за голову. Быть преданным своим близким другом — Мерлин, что может быть хуже?! Быть убитым из-за этого предательства, вот что…

— Судя по всему, Поттер выдал местоположение Лили и Римуса Волдеморту, — продолжил Дамблдор, и каждое слово впивалось в сердце отравленным шипом. — Он пришел, чтобы убить Надин… Но у него не вышло.

— Не вышло… — эхом повторил Лайелл и встряхнул головой. — Невозможно! От Авады нет контр-заклятья, нет щита, способного выдержать это…

— Есть, — возразил Дамблдор, без разрешения проходя в гостиную, и останавливаясь на пороге, глядя на спящую Надин. — Есть щит, способный отразить даже Смертельное заклятье, и этот щит — любовь. Любовь Лили вернула проклятие Волдеморта ему самому.

— Темный лорд… мертв? — недоверчиво переспросил Лайелл. Дамблдор со вздохом покачал головой:

— Он исчез. Мертв ли он?.. Не стоит в это верить.

Лайелл выдохнул, пригладив дрожащими руками взъерошенные волосы. Вряд ли директор аппарировал сюда просто чтобы посмотреть на ребенка…

— Что вы хотите, Альбус?

— Я должен забрать Надин…

— Нет!

Лайелл и сам не понял, как палочка снова оказалась в его руке. Мордред и Моргана, он никогда не думал, что все закончится вот так: он будет стоять против Альбуса Дамблдора, величайшего волшебника этого столетия, готовый драться до последнего вздоха…

— Послушайте меня, Лайелл. Я понимаю, что Надин это все, что осталось от вашего сына, от семьи, но девочке грозит опасность. Волдеморт пал, но его сторонники — нет. Пожиратели смерти, великаны, оборотни…

Лайелл с шумом втянул воздух сквозь зубы; перед глазами промелькнуло кошмарное воспоминание: перевернутая кровать, голубое одеяльце в пятнах крови, шрамы на детском лице, волчий вой, ужас при взгляде на луну в небе, мучительные трансформации и звериное безумие… вот только теперь он видел как в подвале корчится не его сын, а внучка...

— Лили спасла свою дочь ценой собственной жизни, — продолжил Дамблдор, и Лайелл медленно опустил руку с палочкой. — Ее кровь станет защитой Надин на долгие, долгие годы, пока эта девочка не станет достаточно сильной, чтобы встретиться лицом к лицу со всеми испытаниями, уготованными ей судьбой.

— Я смогу ее защитить, — упрямо произнес Лайелл. — И… Проклятье, какие испытания? Она и так пережила больше, чем многие волшебники!

— Это решать не нам, — мягко произнес Дамблдор. — У Надин остались родственники с материнской стороны, Петуния и Вернон Дурсли. Петуния Дурсль — старшая сестра Лили, и не обладает магическим даром. Но кровное родство оградит Надин и дом, в котором она живет, от посягательств темных волшебников. Я не умаляю вашей отваги, Лайелл, и не сомневаюсь в том, что вы будете защищать свою внучку до последней капли крови. Но прошу поверить мне: в доме Дурслей ей будет безопасней.

— Я буду ее навещать, — сказал Лайелл, сдаваясь, хотя что-то внутри него протестовало и возмущалось: поверить, да? Уже поверил, когда отпустил Римуса и Лили… — Вы не в праве мне это запретить.

— Разумеется, нет, — ответил Дамблдор, и в его голосе промелькнула улыбка. — Думаю, Надин будет полезно знать, что у нее есть родственники и со стороны отца. К тому же, кто лучше работника Министерства магии сможет объяснить ей важность соблюдения Статута?

Спустя пару часов на Тисовую улицу с негромким хлопком аппарировали Альбус Дамблдор, Лайелл Люпин и Надин Роуз Люпин. Ночная темнота уже уступила место серому рассвету, и Лайелл поправил одеяло, укрывавшее Надин. Из дома под номером четыре вышел полный мужчина с пышными усами. Держа в руках портфель, он с сомнением покосился в пустоту, из которой донесся странный звук, сел в машину и выехал с подъездной дорожки, отправляясь в город.

Альбус Дамблдор, сняв с них мантию-невидимку, свернул ее в небольшой конвертик и спрятал в одном из своих многочисленных карманов. Надин уже проснулась, и теперь осматривалась по сторонам, хмуря светлые брови. Мужчины подошли к двери, из-за которой доносились капризные детские вопли, в которых почти терялось женское воркование и уговоры съесть еще ложечку.

— У Петунии и Вернона есть дочь, Делия. Я думаю, они с Надин смогут подружиться, — жизнерадостно произнес Дамблдор, и Лайелл недоверчиво хмыкнул.

Поправив мантию, расшитую звездами, Альбус Дамблдор нажал на кнопку дверного звонка.