Проверено на грамотность 
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Хмурое октябрьское небо давяще нависало над Белфастом. Тяжёлые тучи отражались в тёмных водах реки Лаган и соперничали чернотой с дымом заводских труб. Однако ни осеннее умирание природы, ни темень, ни промозглый холод не могли помешать работе промышленного сердца города — одной из лучших верфей мира, знаменитой «Харланд энд Вольф».
Приближался обеденный перерыв, когда в чертёжную заскочил главный металлург верфи Марк Мюир и, держа одну руку в кармане, а другой поглаживая усы, направился прямиком к темноволосой смугловатой девушке, занимавшей один из столов в центральном ряду.
— Мисс Сильвестри, вы понадобитесь мне сегодня. Нужно будет сделать несколько рисунков.
— Доктор Мюир! Мисс Сильвестри слишком занята своими непосредственными обязанностями и не сможет больше рисовать для вас. Простите, что не предупредил заранее. Впредь вместо неё с вами будет работать мистер Салливан, — подал голос со своего места офис-менеджер Эдди Хэттон.
— Но мне нужна именно мисс Сильвестри! — возмутился Марк.
Чертёжники и копировальщики оторвались от работы, с явным любопытством наблюдая за готовым разгореться скандалом. Молодой и вспыльчивый Мюир не терпел никаких противоречий и налетал бойцовым петушком на любого несогласного. Однако, если бы речь зашла о драке, то бесспорным фаворитом выглядел Эдди: он был на голову выше Марка, гораздо шире в плечах и обладал увесистыми кулаками. Впрочем, вряд ли эти двое будут драться прямо в офисе: вылетят с работы оба.
— Мистер Салливан рисует не хуже, — Хэттон с трудом скрывал злорадство.
— Да как вы смеете! Кто вы такой, чтобы… — разъярённый Марк подлетел к Хэттону, но тот даже не соизволил подняться со стула.
— Доктор Мюир, таково личное распоряжение мистера Эндрюса. Если вы не согласны, вам следует обсудить это с ним, — Хэттон дал понять, что вопрос закрыт.
Мюир выскочил из чертёжной, гневно хлопнув дверью, и убежал в свою лабораторию. Почему, ну почему Эндрюс так жестоко поступает? Ему же, судя по его поведению, абсолютно всё равно, в конце концов! Или… нет, не всё равно? И это его распоряжение — на самом деле признак чего-то совсем иного?
* * *
— До свидания, мистер Эндрюс!
— До завтра, мистер Эндрюс!
— До завтра!
Томас шёл к выходу из здания дирекции, провожаемый удивлёнными взглядами коллег. Все привыкли, что главный конструктор чуть ли не ежедневно засиживается на работе допоздна. Но последнее время подобное сделалось крайне редким — Томас старался исправно уезжать домой сразу по окончании рабочего дня. «Может, жена недовольна и устроила ему головомойку?» — судачили на верфи.
Выйдя на улицу, Томас поднял воротник пальто, плотнее надвинул шляпу и, поёживаясь на ледяном ветру, заспешил к своему автомобилю. Он был бы искренне рад, оставайся всё по-прежнему! Но после аварии «Олимпика»(1) что-то неуловимо изменилось: верфь, его второй дом уже на протяжении многих лет, начала вызывать неясную, ничем не объяснимую тревогу. Томас каждое утро с трудом заставлял себя ехать на работу, избегал безлюдных и неосвещённых мест, а идя по территории верфи, часто ловил себя на том, что озирается в поисках неведомой опасности. Он убеждал себя, что бояться нет причин, что ничего особенного не происходит — и ведь действительно не происходило! Но приступы иррационального страха не ослабевали, а наоборот, делались тем сильнее, чем короче становились осенние дни и чем реже показывалось солнце.
Возможно, ему просто нужен отдых? Но никаких шансов взять отпуск в обозримом будущем не предвиделось. Ремонт «Олимпика», хоть и выполнявшийся в максимально сжатые сроки, катастрофически выбивал из графика строительство «Титаника». Нагнать упущенное время не представлялось возможным, однако «Уайт Стар Лайн» пока что и слышать не хотела о переносе даты первого рейса «Титаника».
Он резко крутанул заводную ручку стартёра. Мотор ровно заурчал, повинуясь воле хозяина. Было уже темно, так что Томас, усевшись на водительское сиденье, включил фары — и не увидел, а, скорее, почувствовал, как над автомобилем промелькнула какая-то странная тень. Или ему привиделось в вечернем сумраке?..
«Просто облако. Или птица. Чайка, например…» — он успокаивал сам себя, но без особого успеха. «Может, молитву прочитать?» Но даже «Отче наш», повторённый дважды, не прибавил спокойствия.
«Да что ж за глупости!» — он разозлился на собственную нервозность. Право же, словно ребёнок, боящийся чудищ, которые обязательно вылезут из-под кровати, стоит только закрыть глаза!
Автомобиль тронулся с места, выехал за ворота верфи. Томас сосредоточился на управлении: был вечер, толпы людей возвращались с работы. Трамваи, пешеходы, автомобили, повозки — езда по оживлённым запруженным улицам требовала постоянного внимания и быстрой реакции.
Наконец промышленные кварталы и бурлящий центр города остались позади. Томас, прибавив скорость, рассеянно подумал, что ещё несколько мостов через Лаган были бы весьма кстати — и снова его словно бы настигла некая недобрая тень. Он крепче вцепился в руль, кожа перчаток натянулась, подобно нервам. Наваждение не отступало. Сгинуло оно, лишь когда автомобиль поравнялся с церковью Фишервик.
Вот и знакомый поворот на Виндзор-авеню. Ещё чуть-чуть — и его встретят любимая Нелли и малютка Эльба, свет, тепло камина, ужин. Дом!
Он загнал машину под навес, выключил мотор и поспешил к крыльцу.
* * *
На следующий день, как ни старался Томас закончить дела вовремя, но увы, тщетно: слишком много всего навалилось и требовало неотложного внимания. Поверхность огромного стола, занимавшего центр кабинета, утонула в чертежах, схемах, таблицах и пояснительных записках. Томас с головой погрузился в работу, почти забыв про свои страхи… Но внезапный громкий стук заставил его испуганно вздрогнуть. Сердце чуть не ушло в пятки, он инстинктивно сжал в руке измерительный циркуль,(2) готовый обороняться от незваного гостя, — и сразу же облегчённо выдохнул: в дверном проёме стоял Мюир.
— А-а, это ты, Марк. Заходи.
— А ты ждал кого-то другого? — слегка усмехнулся Мюир. — Кого же?
— Да нет, никого. Думал, что уже все разошлись.
Марк отметил, что Томас нервно бросил взгляд на настенные часы и нахмурился. За окнами давно уже было темно, горели фонари.
— Рад, что поймал тебя. Ты стал раньше уходить, Томас.
— Решил проводить с семьёй больше времени, да и переутомился, похоже. Но сегодня пришлось подзадержаться, — Томас устало потёр лоб и со вздохом указал рукой на погребённый под бумагами стол. — А ты почему припозднился?
— Хотел задать тебе важный вопрос. Личный. Один на один.
— Боже, Марк, это может подождать до завтра? Сам видишь, сколько всего…
— Это не займёт много времени, — перебил Мюир. Эндрюс, сдаваясь, кивнул.
— Скажи, зачем ты распорядился, чтобы Софию больше не посылали ко мне?
— Мне казалось, во время того нашего разговора я дал тебе это понять достаточно ясно.
— Да-да, помню-помню. Если её община узнает — ей несдобровать, религиозный раздор, что там ещё? — ах, да, сплетни в офисе, субординация и тому подобная дребедень! Или всё-таки кое-что иное, поважнее?
— Не понимаю, о чём ты.
— Признайся, ты ревнуешь, да? Ведь ревнуешь!
— Что?.. Кого ревную? Мюир, да что за бред ты несёшь! Сам себя послушай! Ты пьян, что ли?
— Ответь! — Мюир, забыв об осторожности, одним молниеносным броском оказался рядом с Томасом, заломил ему руку и вжал его в стену. Тот оторопело дёрнулся:
— Эй, Мюир, ты спятил? Пусти меня!
Марк, опомнившись, ослабил хватку. Томас поспешно отодвинулся, поправил пиджак.
— Марк, я не представляю, что на тебя нашло, но вникать в это сейчас не намерен. Пойди проспись, а завтра объяснишь, что за истерику ты мне тут устроил. И если ты вздумал напиться прямо на рабочем месте, то зря ожидаешь, что я спущу это на тормозах.
— Я не выпил ни капли. И ты не ответил на мой… — запальчиво возразил Мюир. Томас схватился за голову:
— Так, всё, хватит с меня! — и, взяв Марка за локоть, он настойчиво потянул его к выходу и подтолкнул за порог. — Я еду домой, а завтра нас с тобой ждёт серьёзный разговор!
— Подожди!.. Не смей! — но Томас уже захлопнул дверь своего кабинета прямо перед носом Марка.
* * *
Планам Томаса «поговорить завтра» не суждено было сбыться: следующим утром Мюир позвонил на верфь и запросил несколько выходных дней, которые и были ему предоставлены. Зачем ему понадобился этот внезапный отпуск, он не объяснил, туманно сославшись на «срочные личные дела».
А пока Марк отсутствовал, события на верфи понеслись с галопирующей быстротой.
Месяц назад, сразу после инцидента с «Олимпиком», и сам Томас, и стоявший у руля верфи лорд Пирри сделали неприятное открытие: главный металлург, ставленник мистера Моргана(3) Марк Мюир — не тот, за кого себя выдаёт. Известил их о настоящей биографии Марка не кто иной, как Эдди Хэттон. Приятель Эдди, служивший в полиции, узнал тщательно хранимую тайну Марка в результате прискорбного инцидента, несколько подпортившего Мюиру лицо; впрочем, ссадины и синяки изумительно быстро прошли. Эдди относился к «доктору Мюиру» весьма неприязненно — в чём был на верфи отнюдь не одинок — и с нетерпением ожидал, что обманщику заслуженно дадут от ворот поворот. Однако Пирри и Эндрюс рассудили иначе: Мюир остался на верфи и даже не был понижен в должности, а Эдди получил суровые предупреждения Томаса и предельно ясный приказ: никому не говорить ни слова.
Несмотря на предосторожности, шило в мешке долго таить не удалось, что знали трое — то узнали в итоге все. Эдди в конце концов проболтался, и не где-нибудь в пабе подвыпившим приятелям, а отцу и сыну Стоуксам. Стоукс-старший, владелец компании-поставщика угля, был одновременно и членом совета директоров верфи, а его сын Эшли имел множество личных причин для откровенной враждебности к Мюиру.
Естественно, весь совет директоров был тотчас оповещён, что в руководство «Харланд энд Вольф» пробрался самозванец. Моментально и вся остальная верфь прослышала, что мнимый протестант и главный металлург Марк Мюир — на самом деле католик Маркус Мэлоун и что пробился он на свою высокую позицию, обведя вокруг пальца и лорда Пирри, и мистера Эндрюса, и самого мистера Моргана.
Вердикт совета директоров был почти единогласным: немедленно по возвращении «доктора Мюира» из отпуска объявить ему, что он уволен. Так что карьера Марка на «Харланд энд Вольф», да и вообще в британском судостроении, на полном ходу сошла с рельсов и с грохотом полетела кувырком под откос.
Но не только в профессии у Мюира были скелеты в шкафу. Через всё того же приятеля Эдди выплыли на свет неприглядные подробности и из личной жизни Мюира-Мэлоуна. Несколько лет назад, перед самым отъездом на учёбу в Лондон, Марк — точнее, ещё Маркус — соблазнил юную девушку из своего родного католического квартала. Ошибки молодости — с кем не бывает! — легко можно было бы поправить женитьбой, однако даже тени мысли о законном браке у Маркуса не возникло. Расхлёбывать последствия несчастной опозоренной девушке пришлось в одиночестве. Разгневанная семья отправила её в монастырь, где бедняжка вскоре и скончалась.
* * *
— Мистер Эндрюс! — в дверях кабинета возник запыхавшийся Эдди.
Томас, подняв голову от очередного послания из Министерства торговли, смерил визитёра мрачным взглядом:
— Да, мистер Хэттон?
— Могу я поговорить с вами с глазу на глаз?
— Снова что-нибудь о докторе Мюире? — поинтересовался Томас самым ледяным тоном, на какой был способен. — Вы полагаете, что недостаточно навредили ему? Или забыли, что я говорил вам о предательстве?
— Сэр… простите, что отвлекаю вас, но это правда очень важно! Я знаю, вы злитесь на меня, но пожалуйста, выслушайте!
Эдди не ошибался: Томас действительно был очень зол. Ведь предупреждал же он этого болтуна: если Хэттон проговорится о настоящей личности Мюира ещё хоть одной живой душе, Томас сочтёт это личным предательством! Но Хэттона это всё равно не остановило. Ну и как теперь доверять ему? Однако следовало отдать Эдди должное в другом: как ни расценивай его поведение, сведения, которые он сообщил, оказались верными.
— Ну хорошо. Только быстро.
Взволнованный Эдди, зайдя в кабинет, аккуратно притворил дверь. Томас кивком указал ему на стул.
— Тот мой друг, который служит в полиции…
— Эдди, ты опять за свою шарманку?
— Сэр, вы обещали, что выслушаете!
— Ладно, ладно, продолжай.
— Возможно, вы помните, лет десять назад или около того было найдено тело девушки, у которой вытекла почти вся кровь?
— Честно говоря, нет, не припоминаю. Я не такой усердный читатель уголовной хроники, как ты.
— Совсем молоденькая девушка-католичка, её нашли мёртвой под стенами монастыря… Полиция так и не дозналась тогда, что произошло. Кровавые пятна искали по всей округе, но ничего не нашли. На шее девушки были странные следы — как будто её кололи чем-то острым. Полиция, погадав на кофейной гуще, — Эдди негодующе фыркнул, — предположила, что девушка таким замысловатым способом покончила с собой.
— И это и есть то важное, чем ты рвался немедленно со мной поделиться?
— Сэр, ту девушку звали Шиобан Дойл. Это её соблазнил Маркус Мэлоун! Он же и убил её!
Только этого ещё не хватало! А ведь Эдди всегда казался Томасу здравомыслящим, пусть и несколько более… разговорчивым, чем следовало бы.
— Эдди… у Мюира, разумеется, могут быть счёты с собственной совестью из-за того, что девушку поместили в монастырь, и тем более — если она добровольно рассталась с жизнью. Но думать, что он преднамеренно убил её… абсурд. Каким образом он это сделал? И зачем ему вообще могло понадобиться её убивать?
— Зачем — я пока не понял. А сделать это он мог запросто — проткнул или прокусил ей шею в нескольких местах, и затем…
Томас предупреждающе поднял руку, останавливая излияния Хэттона:
— Эдди, перестань. Неприязнь к Мюиру, судя по всему, затмила тебе разум. Это всё, что ты хотел мне сообщить?
Эдди заговорщицки наклонился к Томасу через стол и спросил:
— Сэр, вы помните Дэнни Кроули?
— Кроули… а-а, клепальщик? Которого я недавно выгнал после того, как он напал на девушку?
— Он самый. Так вот — он погиб. Мой друг по секрету рассказал мне, что пару дней назад нашли его тело. Уверен, тут тоже замешан Мюир.
Погиб… Томас вспомнил, как он в последний раз видел Кроули — мало похожего на человека, с синяками, кровоподтёками, заплывшим глазом… и его жертву — плачущую девушку из расчётного отдела, растрёпанную, в разорванной блузке. Томас накинул на неё своё пальто. Нестерпимо хотелось вмазать Кроули прямо в морду, но Томас понимал, что, сделай он это — остальные сорвутся с цепи и сразу забьют негодяя до смерти. Поэтому он сдержался, только крикнул, что тот уволен, и велел мастеру проследить, чтобы Кроули дали расчёт и выпроводили вон. Клепальщик, которого держали за руки двое крепких парней, начал изрыгать проклятия и угрозы в адрес Томаса, девушки, всех окружающих и их семей… А теперь он погиб. Томас пытался найти в себе толику сочувствия к покойному, но не преуспел: в голове навязчиво вертелось только жёсткое «и поделом!». Он поморщился и покрутил в пальцах карандаш.
— Боже, Эдди, ну почему именно Мюир? Все, кто там был, готовы были придушить Кроули! И это же на меня он тогда угрожал скинуть мешок заклёпок! Но ты, надеюсь, не подозреваешь, что я его убил!
— Сэр, у Кроули тоже вытекла вся кровь! Точнее, полиция думает, что кровь вытекла, потому что в теле её не осталось. Он валялся в кустах, никаких кровавых пятен рядом не нашли. Зато на шее были такие же маленькие проколы, как будто от скальпеля. Или укуса.
— Видимо, на него напал какой-то зверь. Может быть, крупная собака…
— Сэр, вы просто не слышали, с какой злобой Мюир говорил о Кроули!
— А что тут удивительного? Как о нём говорить? Те парни, которые как следует пересчитали ему рёбра, когда оттащили от бедной девушки, тоже, знаешь ли, выражались в его адрес совершенно непечатно!
— Но у Мюира это звучало совсем иначе. Он буквально готов был загрызть Кроули. И… щерил зубы. Он часто оскаливает зубы. Вы замечали, какие большие у него клыки?
— Эдди, настоятельно рекомендую тебе больше никогда не заглядывать коллегам в рот и не оценивать их зубы!
Хэттон покраснел и замялся. Томас вздохнул.
— Эдди, послушай. Я знаю, что ты умеешь добывать информацию, и ценю это. Но ты явно перебрал и с чтением детективов, и с предвзятостью к Мюиру! Одно дело точные факты, другое — необоснованные обвинения в убийстве!
— Я понимаю, сэр. Но вы не можете отрицать, что в прошлый раз я оказался прав.
— Я не отрицаю. Но всё-таки, Эдди, пока у тебя есть только домыслы — пожалуйста, будь любезен держать рот на замке. Надеюсь, на сей раз ты справишься с этой несложной задачей. Кстати, это в твоих же интересах — доктор Мюир…
— Мэлоун!..
— Я сказал — доктор Мюир! — раздражённо перебил Томас, затем продолжил более спокойно, — запросто может подать на тебя в суд за клевету. И легко выиграет дело.
Раздосадованный Эдди удалился, а Томас невидящим взглядом уставился в стену. Мюир — убийца?! Более абсурдное обвинение трудно придумать! Всего лишь пара совпадений, чистая случайность — и такие радикальные выводы! Спору нет, и та несчастная девушка в монастыре, и треклятый клепальщик умерли ужасной смертью, врагу не пожелаешь. Но не Марк же на них напал!
Сами по себе истории, рассказанные Хэттоном, наверняка правдивы, он уже не раз доказывал, что в плане фактов ему можно доверять. Но всё остальное — исключительно плоды неуёмной фантазии самого Эдди, известного любителя всевозможных детективных историй, поклонника Эдгара По и Конан Дойла. И ничего более!
* * *
Встретив Софию Сильвестри в коридоре, Томас поразился её болезненному виду. Последнее время на девушку было жалко смотреть: известия о Мюире обрушились на неё как гром среди ясного неба. Она держалась прямо, выполняла свою работу так же прилежно, как и всегда, но делалась день ото дня всё бледнее и молчаливее. Конечно, ей тяжело приходится — узнать столько плохих новостей… Такое кого угодно выбило бы из колеи. Но не настолько же, чтобы прежняя яркая и жизнерадостная красавица на глазах превратилась в какую-то потустороннюю тень! Краше в гроб кладут! Её как будто болезнь гложет изнутри. Или это не болезнь, а… некая особая женская проблема? Если так, то Томас лично пинками погонит Мюира к алтарю!
Хотя в здании работало отопление, София зябко куталась в длинный шерстяной шарф. Ещё и простудилась, ко всему прочему?
— Мисс Сильвестри, вам нехорошо? Может быть, вам лучше вернуться домой?
— Нет, мистер Эндрюс, всё в порядке. Это просто… просто… — девушка покачнулась и опёрлась о подоконник. Голова её поникла, в лице не стало ни кровинки. Томас подхватил её под локоть, готовый удержать, если она не устоит на ногах, но она, закусив губу, выпрямилась и мягко отстранилась.
— Пойдёмте-ка в мой кабинет. Вы можете идти?
— Смогу.
Томас поглядел на неё с сомнением, но спорить не стал.
— Извините, мистер Эндрюс, кажется, я заболела. Такая слабость… — с трудом произнесла София, опустившись в одно из кабинетных кресел.
— Простите, что задаю столь нескромный вопрос, но… вы не в деликатном положении? — вполголоса спросил Томас. Дверь в кабинет он оставил приоткрытой, чтобы не вызывать пересудов, так что приходилось осторожничать: их разговор не должен был достигнуть посторонних ушей.
— Что? Нет, ничего подобного, мистер Эндрюс. Я понимаю ваши намёки, но нет. Ничего не было… наверное. Нет, я… я не знаю, — она страдальчески прикрыла глаза.
— Наверное? Извините мою настойчивость, я просто пытаюсь понять, что вы имеете в виду. Возможно ли, что нечто могло случиться, скажем так, без вашего ведома? — Томас напрягся. Если Мюир каким-то образом воспользовался этой девушкой, когда она была беспомощна, то он поступил ничуть не лучше негодяя Кроули!
— Я несколько раз лишалась чувств, когда мы с Марком… с доктором Мюиром… были совсем одни. Не представляю, из-за чего. Но ненадолго, на какие-то секунды. За такое время ничего просто не могло произойти, — София засмеялась болезненным смехом, перешедшим в кашель.
— И вы не обращались к врачу из-за этих обмороков?
— Мистер Эндрюс, это слишком накладно — бегать к докторам по каждому пустяку…
Ну вот вам и пылкий влюблённый Марк! Беспечный обормот! У него на глазах любимой женщине регулярно делается дурно, а он и в ус не дует! Если бы Нелли начала ни с того ни с сего падать в обмороки на глазах у Томаса, он бы поднял на ноги лучших врачей Белфаста! А то и всей страны, если бы понадобилось! Да, София стеснена в средствах, но у Марка-то деньги водятся! Надо будет попенять ему: мужчины так себя не ведут!
— У меня какие-то провалы в памяти… Временами не помню того, что случилось даже совсем недавно, — София осторожно пошевелила головой и поморщилась, будто от боли.
— Мисс Сильвестри?
— Шея побаливает. Наверное, застудила, немудрено в такую погоду, — она плотнее замотала шарф.
Шея… болит шея. Совсем недавно Томас что-то слышал про шею. Точно, не далее как вчера Эдди говорил про Кроули и ту девушку, у них обоих на шее… И с чего вдруг это сейчас вообще пришло ему в голову? Полный вздор! Но, в конце концов, почему бы не удостовериться, что у Софии ничего подобного нет? Пусть и ради того, чтобы унять собственную мнительность.
— Мисс Сильвестри, простите, вы не могли бы снять шарф? Ненадолго, буквально на минуту. Прошу вас.
София затравленно подняла на него глаза, но всё же принялась разматывать шарф, открывая белую шею с голубыми прожилками сосудов. Томас пригляделся — и застыл: на бледной коже чётко выделялись несколько парных ранок.
— Откуда у вас это?
Девушка закрыла лицо руками и, всхлипнув, глухо выдавила:
— Я не знаю, мистер Эндрюс… Сначала были только две, но дальше появлялись всё новые и новые… Это не все… есть и другие, но я не могу их показать.
Неужто неведомый кровопийца теперь выбрал Софию своей новой жертвой? Если так будет продолжаться, она долго не протянет! Её надо срочно положить в больницу! И попросить содействия у полиции — может быть, поначалу неофициально. Хорошо, что Марк возвращается уже завтра: как раз побудет с ней рядом, защитит её, успокоит! А ей самой лучше бы пока ничего не знать — и так чуть жива, незачем лишний раз её пугать.
— Мисс Сильвестри, — осторожно начал Томас. — Боюсь, что вы больны серьёзнее, чем вам кажется. Вам нужно в больницу.
— Сэр, я не могу позволить себе больницу! — София мотнула головой, но тут же скривилась от боли.
— Не волнуйтесь, я всё оплачу.
— Сэр, это неудобно… Я не смогу вернуть…
— Мисс Сильвестри, пожалуйста, просто примите мою помощь и ни о чём не тревожьтесь.
Через час Софию Сильвестри забрали в больницу. Томас долго смотрел вслед уехавшему автомобилю, затем повернулся к стоящему рядом Хэттону.
— Эдди! Свяжись, пожалуйста, с твоим приятелем из полиции. И безотлагательно!
* * *
Обычное утреннее совещание на верфи закончилось, все участники разошлись. Томас, оставшись в одиночестве в переговорной, очередной раз выглянул в окно. Он знал, что Мюир вернулся: в лаборатории Марка уже пару часов назад горел свет. Конечно, следовало зайти поговорить с ним ещё в самом начале рабочего дня… но Томас никак не мог преодолеть какое-то внутреннее сопротивление. Однако дольше тянуть с этим было бы просто нечестно, да и уклонение от неприятного разговора ничего к лучшему не изменит. Он прихватил из своего кабинета пальто и шляпу — до лаборатории было недалеко, но на улице задувал стылый ветер, пробиравший до дрожи, не хватало ещё простуду подхватить, — и отправился к Мюиру.
— Привет, Томас! Рад тебя видеть!
— Как твой отпуск, Марк? Всё успел?
— О да, всё! Завершил все приготовления к одному очень важному событию! — Марк сиял от радости.
«Собрался сделать предложение Софии», — подумал Томас. «Выходит, ещё даже не знает, что она в больнице. Ох, значит, и с этой стороны его сейчас ждут дурные вести… Утро сплошных дурных вестей!»
— Ну что ж, поздравляю!
— Как вы тут без меня справлялись? — весело полюбопытствовал Марк.
— По-разному. Нам надо поговорить. Пока тебя не было, кое-что произошло.
Мюир насторожился.
— Помнишь, о чём мы с лордом Пирри предупреждали тебя? Если кто-то ещё на верфи раскопает твоё прошлое, то мы будем бессильны что-либо предпринять в твою защиту.
— Помню. И что?
— Совет директоров всё узнал.
— Но откуда? — Марк нервно сжал кулаки.
— Это уже неважно — главное, что узнали. Но поверь, не от Пирри и не от меня.
— И что теперь?
— Тебя увольняют. Они хотели вызвать тебя на ковёр и перед всем советом бросить в лицо обвинения в жульничестве, но я настоял, что оповещу тебя сам, без лишних свидетелей.
— Что ж… спасибо тебе, что решил пощадить моё самолюбие. И ты прав, чем меньше свидетелей, тем лучше, — в тоне Марка промелькнули какие-то странные нотки.
— Сожалею, что всё так обернулось. Я напишу тебе самые лучшие рекомендации. Уверен, ты быстро найдёшь новое место, но, боюсь, это будет не в Белфасте — слухи расползаются неотвратимо, — Томас сокрушённо развёл руками. Марк смотрел на него неотрывно, ловя каждое движение, и под этим взглядом Томас почувствовал себя до странности неуютно. Захотелось поскорее уйти… А ведь он ещё не рассказал и половины того, что собирался! Он отвернулся, прошёлся по комнате, буквально ощущая затылком сверлящий взгляд Мюира.
— Но я не хочу уезжать из Белфаста! — выкрикнул Марк после паузы.
— Мне правда жаль, но я не уверен, что есть другой выход, — Томас грустно вздохнул. — Ещё кое-что, о чём ты явно пока не знаешь… Мисс Сильвестри заболела. Я отправил её в больницу.
— Что?! Ты? Отправил в больницу Софию? — Марк подскочил в кресле.
— Да. Она шаталась на ходу, была бледна, словно привидение, как будто таяла на глазах. В конце концов я испугался, что она потеряет сознание прямо на рабочем месте, настолько она была слаба!
— Но почему именно ты? — Мюир подозрительно прищурился.
— Марк, честно говоря, я удивлён, что этого не сделал ты. Она рассказала мне про те обмороки, которые у неё случались раньше. Причём случались в твоём присутствии!
— Какие у тебя с ней, оказывается, доверительные отношения! И давно вы сделались так близки? — голос Марка сочился ядом. Томас почувствовал, что внутри нарастает раздражение: вот же глупый мальчишка, выбрал самый подходящий момент для сцены ревности! Ему уже под тридцать, а ведёт себя, словно подросток! Хоть бы поинтересовался, что с девушкой!
— Марк, уймись, сейчас не время! Софии срочно требовалась помощь, и я опасаюсь, что её жизнь под угрозой!
— Какой ещё угрозой? Чем таким серьёзным она больна?
— У неё странные отметины на шее. Небольшие, но глубокие ранки, её как будто истыкали чем-то вроде спицы или тонкого ножа. Или искусал какой-то зверь с острыми клыками. Но она абсолютно не помнит, что произошло, откуда взялись раны.
Марк сцепил пальцы в замок, поёрзал в кресле и недоверчиво спросил, глядя куда-то мимо Томаса:
— Эти следы на шее… Ты сам их видел? Она показывала тебе?
— Видел. Поэтому и устроил её в больницу, за ней там присматривают круглосуточно. Если это сделал какой-то психопат, там он до неё не доберётся.
Марк молчал, обдумывая что-то, потом резко поднялся с кресла.
— Томас, ты съездишь со мной в больницу к Софии?
— Да, разумеется. Когда ты хочешь поехать?
— Прямо сейчас.
— Сейчас… ну хорошо. Только предупрежу в офисе, что отлучусь, — Томас повернулся к телефону, собираясь позвонить своему секретарю.
Но в трубке царило мёртвое молчание. Томас с досадой подумал, что телефонную линию Мюира, видимо, уже успели отключить, разочарованно повесил трубку — и внезапно увидел, что шнур, отходящий от аппарата, перерезан.
Он в полном недоумении уставился на шнур — и тут на него буквально нахлынуло волной знакомое предчувствие опасности. Только теперь оно было неизмеримо сильнее, чем раньше, сбивало с ног, заглушало любые доводы рассудка… Он оглянулся на Мюира — и язык прилип к гортани: Марк загораживал собой входную дверь, тяжело дыша и сжимая в руке нож. Неожиданно электрические лампы погасли, а за окнами будто сгустились мглистые сумерки, хотя ещё несколько минут назад ярко светило утреннее солнце.
Томас в панике бросился к дальнему выходу, лихорадочно задёргал дверную ручку, тяжёлая дверь, поддавшись, начала медленно отворяться, но тут его схватили словно в тиски — так, что он не мог даже пошевелиться.
— Не надо так спешить, Томми, — раздался над его ухом хриплый возбуждённый полушёпот. В тот же миг к его лицу прижали какую-то пахучую ткань, и Томас провалился в темноту.
* * *
Придя в себя, Томас обнаружил, что лежит на кровати в какой-то незнакомой комнате. Слава небесам, полностью одетый! Чуть заметно подташнивало. Он попытался вспомнить, как попал сюда, но ничего не вышло. Лаборатория… Мюир с ножом… а потом провал. Что за чертовщина!
— О, ты уже очнулся? — раздался голос Марка. Томас торопливо вскочил, но тотчас был вынужден опуститься обратно на кровать — закружилась голова. Мюир уселся рядом, глядя на него сверху вниз.
— Мюир, ради всего святого, как это понимать? Куда ты меня притащил? И зачем? Что за гадость была на твоей тряпке?
— Разве не знаешь, что в любви и на войне все средства хороши?
— Ты объявил мне войну, что ли? Из-за увольнения? Воюй с советом директоров! Или с ветряными мельницами!
— Тише, Томас, тише. Ты проигнорировал часть, где говорится про любовь.
— А-а, так ты до такой степени приревновал Софию, что решил в отместку похитить меня? У меня с ней никогда не было…
— Вижу, ты так ничего и не понял. А я-то надеялся… Нет, я никогда не ревновал Софию к тебе.
— Но к чему тогда весь этот цирк? И ты же сам обвинял меня в том, что я…
— Томас, мне не нужна эта глупая девчонка, да и никакая другая тоже. Мне нужен ты.
— Что?..
— Мне нужен ты. Я хочу, чтобы ты всегда был со мной.
— Что за дурацкий розыгрыш, Марк! Пошутили и хватит, — головокружение поотпустило, Томас поднялся с кровати и направился было к двери, но Марк преградил ему путь. Повисло тяжёлое молчание.
— Мюир, обещаю, что, если ты сейчас же выпустишь меня по-хорошему, вся эта идиотская выходка не будет иметь для тебя никаких последствий, — Томас, крайне обескураженный, пытался сохранять хотя бы видимость контроля над ситуацией.
Марк и не думал двигаться с места. Его светло-голубые глаза потемнели, жадный взгляд был сфокусирован на Томасе, лоб покрылся испариной. «Да он свихнулся!» — мелькнула мысль, приведшая Томаса в ужас. Неужто он оказался во власти сумасшедшего? И зачем он так нужен Мюиру, что пришлось для этого его похитить?
— Да объясни же, что тебе надо от меня?
Вместо ответа Марк протянул руку и попытался погладить Томаса по щеке, но тот успел уклониться.
«Он точно спятил! Надо выбираться отсюда! Как-нибудь перехитрить его…»
— Ты боишься меня, Томми? Не бойся! — Марк широко улыбнулся, верхняя губа приподнялась, обнажая острые клыки.
* * *
— Значит, это ты убил Кроули?
— Не убил, а покарал!
— Вообразил себя судьёй? Он поступил с той девушкой отвратительно, но ты всё равно не имел права…
— Томас, да мне плевать на ту девушку. Я защищал тебя! Кроули тебе угрожал, помнишь ведь! И был за это наказан! Я никому и никогда не позволю навредить тебе!
— Перестань!.. — Томаса уже выворачивало от этого немыслимого, бредового разговора.
С момента, как он очнулся в этой хижине, прошёл, наверное, час. Час, слившийся для него в одну сплошную безысходность, которой не было конца и края. Он отчаянно пытался придумать, как вырваться из лап монстра, скрывавшегося доселе под личиной Марка Мюира. Но похититель не давал своему пленнику и шагу ступить без присмотра, хуже того — так и норовил лишний раз прикоснуться к нему: брал за руки, приобнимал за плечи, пару раз исхитрился погладить по голове. Томас изо всех сил уворачивался, однако Марк настойчиво продолжал свои поползновения. Вот и сейчас он положил ладонь на плечо Томаса, но тот сбросил её и поспешно отошёл в дальний угол. В ответ Марк усмехнулся гаденькой усмешечкой, от которой у Томаса пошёл мороз по коже.
— А твоя подруга?
— Шиобан?
— Да. Она ведь доверяла тебе, любила тебя…
— Ай, брось! Не настолько сильно любила, как должна была. Но я её не убивал, просто слишком увлёкся. Я тогда только-только превратился и ещё не знал, когда остановиться.
— Но почему она не стала… Я думал, что…
— Не стала такой, как я?
Томас молча кивнул.
— Это всё сказки, что любой укушенный вампиром тоже становится вампиром. Слишком много чести было бы. Чтобы человек превратился, нужно сильное желание со стороны того, кто его превращает. Такое, как у меня — к тебе.
— А как насчёт согласия того, кого превращают?
— Это лишнее.
— Исчерпывающе! — нахмурился Томас. — И даже если тебе открыто дали понять, что не хотят…
— Ты всё поймёшь потом. И оценишь. И… отблагодаришь меня, — Марк плотоядно улыбнулся.
Томас отвернулся, прикусив губу. Он уже не мог ни видеть, ни слышать этого мерзавца! Но деваться было некуда.
— Я принесу тебе поесть, — поднялся со стула Марк. — Тебе определённо нужно подкрепиться.
Наконец-то этот тип хоть ненадолго оставил его одного! Томас принялся старательно исследовать окна. Их в комнате было три, все маленькие, с решётчатыми внутренними ставнями, закрытыми на висячие замки. Сквозь решётки пробивался яркий свет — день был в разгаре.
Томас достал карманные часы, которые Мюир, к счастью, с него не снял. Часы шли исправно и показывали половину второго. Он проверил остальные карманы: бумажник, маленькая записная книжка, карандаш, платок — всё было на месте. Значит, Марк не обыскивал его — или предусмотрительно разложил все вещи обратно. Томаса передёрнуло от гадливости при мысли, что Мюир мог шарить у него по карманам, расстёгивать его одежду, ощупывать его, пока он был одурманен этим пакостным зельем…
На верфи уже должны были его хватиться! Но сколько у них уйдёт на поиски? Да и видел ли кто-нибудь, как этот безумец похищал его? Если нет — то никому даже в голову не придёт связать исчезновение Томаса с Мюиром! Он же, этакий болван, никого не предупредил, что собирается в лабораторию… Но как он мог предвидеть, что угодит в такую жуткую переделку!
Он внимательно осмотрел один из висячих замков. Достаточно крепкий на вид, однако, можно попробовать сорвать его, например, кочергой. Или проще выломать сами ставни?..
— Забудь об этом, Томми! — ехидно предостерёг его Мюир, выглянув из-за спины. Томас, застигнутый врасплох, нервно дёрнулся. — Даже не пытайся!
Марк поставил на стол полную сковородку рагу из баранины с картофелем, чайник и две простых глиняных чашки. Томас обозрел всё это скептически: он изрядно проголодался, но мало ли Мюир добавил в еду какое-нибудь очередное снадобье! С него станется!
— Надеюсь, ты ничего не подмешал туда?
— Какой ты недоверчивый, Томми! Настоящий «сомневающийся Томас»!(4) — засмеялся Мюир. — Всё время меня в чём-то подозреваешь!
— И, разумеется, без всяких оснований, — съязвил Томас.
— Ничего я никуда не подсыпал, успокойся! Хочешь, могу поклясться!
— Хочу. Давай клянись!
— Клянусь, что ничего не подмешал тебе в еду! — провозгласил Марк, положив правую руку на сердце.
Томас смотрел на него испытующе. Можно ли доверять этому человеку хоть в чём-то? Да и человеку ли?.. Но он ведь поклялся! Томас подвинул к себе сковородку и принялся за рагу. Марк разлил чай по кружкам.
— Ты не думал о том, чтобы снова стать нормальным?
— Нормальным — это каким? Обыкновенным смертным? Само собой, нет, я что, похож на умалишённого?
— Ещё как похож! — иронически подтвердил Томас. — Но есть ли такой способ?
— Не имею понятия. Зачем тебе? Заранее прикидываешь, как удрать от меня и отыграть всё обратно? И ты думаешь, я тебе позволю? Ты правда так думаешь, Томми?
— Что ж, моё мнение, как я уже понял, в расчёт принципиально не берётся.
— Томми, дорогой мой…
— Не смей так ко мне обращаться!
— Томас, дорогой мой! — осклабился Мюир. — Я вручаю тебе бесценный дар! А ты нос воротишь!
— Марк, я уже повторил много раз: я не хочу!
— Это глупо, Томас! Это самая большая глупость в твоей жизни — упустить такой подарок судьбы! Чистое безрассудство! Но ничего, я уберегу тебя от ошибки, потом сам же будешь мне благодарен.
На какое-то время воцарилось молчание. Томас доел рагу и, потянувшись за кружкой с чаем, почувствовал, что его слегка разморило. «Неудивительно — после обеда-то…» — подумалось ему.
Он пригляделся к Мюиру повнимательнее. Всё как всегда: обычные ногти на обычных пальцах, никаких кровавых прожилок в глазах, кожа белая, но по-человечески белая… Пожалуйста, пусть всё это окажется пусть глупым и жестоким, но всё-таки розыгрышем!
— Марк, я никак не могу понять… Ты ведь спокойно бываешь на солнце. Отбрасываешь тень, я сам не раз видел.
— Я ещё и в зеркалах отражаюсь, — хвастливо изрёк Мюир. — Могу ходить по освящённой земле, не боюсь чеснока, серебра и тому подобного. Всё это просто побасёнки. Вернее, такое может быть, да, но только с низшими существами. Третьим классом, так сказать. А я совершенен. И ты тоже станешь таким.
Сонливость усилилась. Томас провёл рукой по лбу, зевнул, прикрыв рот, — и поймал торжествующий взгляд Мюира. Что происходит? И почему так безудержно хочется спать? Неужели этот негодяй всё-таки?..
— Марк… ты же клялся…
— Боги, свидетели клятв, к клятвам привыкли таким,Овидий. «Наука любви», книга III — речитативом продекламировал Мюир. — Я соврал. Говорил ведь: в любви и на войне все средства хороши!
— Да чтоб тебя, Мюир!.. — потяжелевшая голова клонилась к столу, Томас с трудом шевелил языком. — Я уже не понимаю — это всё какой-то дурной сон? Я просто сплю?
— Нет, Томми, ты не спишь. Пока что не спишь, — усмехнулся Мюир.
— Значит, ты — мой кошмар наяву… — пробормотал Томас. Веки слипались, он больше не мог бороться…
— Спи, Томми. До полуночи ещё далеко.
— А что… что произойдёт в полночь?
— Ты станешь бессмертным. Высшим существом. Таким, как я.
Томас хотел обругать Мюира самыми грязными ругательствами, какие узнал за долгие годы работы на верфи, но снотворное взяло верх, и он, уронив голову на руки, заснул прямо за столом.
* * *
«Подменыш», — перешёптывались о нём соседки. «Глаз у него дурной. Косой, потому что и не человек вовсе. Подкидыш фей, ведьминское отродье. Связан напрямую с нечистой силой…».
Когда Маркус Мэлоун впервые услышал подобные толки о себе, он даже не удивился. Он давно был уверен, что столь совершенное создание, как он, не могло родиться на свет в семье простого ирландского работяги. Наверняка на самом деле он происходит от знатных родителей! Даже внешне трудно было вообразить двух менее схожих людей, чем старина Мэлоун, с его типично ирландской крестьянской физиономией, и Маркус — настоящий белокурый ангел, которого, правда, несколько портило лёгкое косоглазие. Он пытался избавиться от этого недостатка, но тщетно… И вдруг оказалось, что это вовсе не дефект, а бесспорный признак его превосходства над остальными! Он не просто высокородный, он дитя могучих волшебных существ!
…Вечер следующего дня после превращения запомнился ему навсегда. Тайком выведя Шиобан за стены монастыря, он наслаждался ею, как никогда раньше. Это чувство власти над чужой жизнью, безнаказанности и вседозволенности было новым и пьянящим. Да, он несколько перегнул палку, но оно того стоило. Однако впредь следовало вести себя более осторожно.
Тело девушки обнаружили утром. Маркуса никто не подозревал, не предъявлял никаких обвинений, да и сам он ни на миг не почувствовал себя в чём-либо виноватым. Жизнь Шиобан не имела для него никакой особой цены — как, впрочем, не стоила ломаного пенни и жизнь кого-то другого. Единственным человеком, которого Маркус Мэлоун, позже назвавшийся Марком Мюиром, считал достойным любви и уважения, был он сам.
Он никогда раньше никого не превращал. Тратить силы на этих ничтожных? Вот ещё! К чему всяким убогим созданиям бессмертие! Они существуют только ради его выгод, прихотей и развлечений, и так будет вечно!
Эта мнимая вечность закончилась, когда после возвращения в Белфаст в жизни Мюира появился новый человек. Томас Эндрюс — главный конструктор верфи, блестящий инженер и всеобщий любимец — постепенно сосредоточил на себе все желания и помыслы Марка. Он был рядом — и оставался абсолютно недосягаем… До поры до времени.
Когда Томас узнал правду о Мюире, но вместе с лордом Пирри предпочёл сохранить всё в тайне, Марк поверил, что это знак благосклонности. Того, к кому равнодушны, не покрывают! Он и раньше, бывало, украдкой ревниво следил за Эндрюсом, когда тот наведывался в разные подразделения верфи; теперь же он следовал за Томасом тенью почти беспрестанно.
Несколько дней назад, после того, как Эндрюс самонадеянно выставил его за дверь, Марк бесновался от ярости и ревности. И одновременно сгорал на медленном огне: как же близко к нему был Томас! Прижатый к стене, беззащитный, убийственно соблазнительный… Трепещущая жилка на его шее. Тепло его тела. Его запах, сводящий с ума… Марк мог сделать с ним всё что угодно прямо там! Мог голыми руками разнести в щепки эту злосчастную дверь! Но всё же обуздал себя.
Тогда он и принял решение: хватит ждать у моря погоды! Пора брать быка за рога и приводить в действие давно разработанный план.
И вот сейчас Марк стоял рядом с кроватью, на которую уложил спящего Томаса, и упоённо любовался им. «Может быть, ни к чему ждать?» — мелькнула у него сластолюбивая мысль. Он присел на край кровати, наклонился… Томас что-то неразборчиво пробормотал во сне, повернулся на бок и обхватил рукой подушку.
«Ладно. Спи. Совсем скоро ты вознаградишь меня добровольно», — он расплылся в улыбке, предвкушая. «Уже завтра… завтра!»
* * *
Сбросив с себя пелену бредового сновидения, в котором за ним охотилась стая каких-то оборотней в масках чумных докторов, Томас в недоумении завертел головой, соображая, где находится и как тут очутился. События этого безумного дня быстро всплыли в памяти. Реальность оказалась гораздо хуже сна… Солнце уже зашло, в комнате царил мрак. Он огляделся по сторонам и обнаружил, что вокруг никого нет.
«Сколько же я проспал? И где этот?..»
Он поднялся с кровати, на цыпочках, затаив дыхание, прокрался в переднюю комнату — Марка не было и там. Он в доме один! Наконец-то хоть в чём-то ему сегодня повезло! Надо поспешить — кто же знает, надолго ли отлучился этот одержимый! А вдруг он сейчас сидит и караулит снаружи?.. Всё равно надо попытаться выбраться из этой дьявольской ловушки!
Входная дверь была заперта — кто бы сомневался!.. Томас, поднатужившись, несколько раз сильно надавил её плечом — никакого результата. Он поискал у очага кочергу, но, похоже, Мюир её куда-то запрятал. Никаких других массивных орудий, вроде топора, тоже не обнаружилось, так что сбивать замки на ставнях было нечем. Значит, оставался вариант со снятием створок.
«А если снаружи тоже закрытые ставни? Что тогда?» — промелькнула пугающая мысль. Томас отогнал её. Тогда… тогда он что-нибудь придумает! Препятствия одолевают по очереди, а он пока даже с внутренними ставнями не разобрался! И пока не разберётся — сможет только гадать, что там снаружи! Время поджимало — каждая проведённая без толку минута уменьшала его шансы и приближала возвращение Мюира.
Томас выбрал одно из окон, размером побольше остальных, и, ухватившись за створки сверху, с усилием потянул их на себя. Те громко заскрипели, но не сорвались с петель. Он дёрнул изо всех сил несколько раз — и с тем же итогом.
«Соберись! Мозги задействуй, а не мышцы!» — приказал он себе. Никаких отвёрток он тут, конечно же, не найдёт, тем более в темноте, но вот кухонный нож, вилки и ложки в этой хижине точно имелись.
Вооружившись столовыми приборами, он завозился с верхним креплением одной из ставень. Оно поддалось на удивление легко, он управился за несколько минут и взялся за нижнее. Вскоре и вторая ставня была откручена.
К его разочарованию, окно оказалось глухим(5) и с мелкой расстекловкой. Но была и хорошая новость: наружные ставни отсутствовали. Он примерился к брускам оконной рамы: довольно тонкие, их наверняка легко выломать…
Шуметь не хотелось, — а вдруг чёртов Мюир бродит где-то поблизости и услышит? — но иного способа не было. Томас поднял стул, прицелился и с размаху ударил в окно. Раздался звон бьющегося стекла и треск дерева. Ещё несколько ударов довершили дело. Он аккуратно отбил осколки стекла по краям рамы, чтобы не пораниться, и осторожно вылез наружу.
Свобода! Правда, он не имел ни малейшего представления, где находится, но надеялся сориентироваться по ходу дела. Окрестности Белфаста он знал прекрасно, а увезти его слишком далеко от города Мюир не мог.
Хижину окружал лес, и только в одну сторону уходила широкая утоптанная дорожка. Томас торопливо зашагал по ней, — должна же она куда-то его вывести! — но очень скоро осознал, что идти по дороге, тем более единственной — крайне неудачная затея. Он же рискует столкнуться нос к носу с возвращающимся Мюиром! От такой перспективы он содрогнулся. Нет, нет, только не это!
Тем временем окончательно стемнело, на землю тонким слоем лёг вечерний туман. Томас отошёл от тропы на несколько ярдов и двинулся дальше, стараясь не упускать её из виду.
Под ноги постоянно попадались кочки и камни, он пару раз поскользнулся на влажной опавшей листве, от росистой травы вскорости промокли ботинки. Холодало. Он был без пальто и ощутимо продрог, но продолжал упрямо пробираться впёред.
Лес всё никак не заканчивался. Что-то было не так… Томас не припоминал никаких больших лесов поблизости от Белфаста! Неужели заблудился? Чёрт, совсем забыл про дорожку! Ну и где же она?
Он осмотрелся по сторонам: сплошные заросли! И ни намёка на тропу. У него перехватило дыхание, в груди противно кольнуло. Как же теперь отсюда выбраться в темноте?
Паниковать нельзя! Он сумел ускользнуть от чокнутого Мюира — и это самое главное, а уж дорогу из леса обязательно найдёт. Нужны какие-то ориентиры, а то все эти деревья в ночи так похожи друг на друга… Может, Полярная звезда? Томас всмотрелся в небо, но оно было сплошь затянуто низкими слоистыми облаками, сквозь которые просвечивала луна.
Неподалёку что-то жутко ухнуло. Сердце чуть не выскочило из груди, но усилием воли он взял себя в руки. Это всего лишь какая-то ночная птица! Он уже и забыл, когда последний раз оказывался ночью в лесу…
Колени ещё слегка дрожали, но надо было идти дальше хоть куда-нибудь — стоя столбом, из леса не выберешься. Он двинулся наугад, кое-как продрался через густой ольшаник, миновал ясеневую рощицу — и сразу же наткнулся на тропу.
Была ли это та же самая тропа? Он не смог определить, ничего вокруг не выглядело знакомым — да, признаться, и не запомнились ему детали пейзажа, не до того было… Он задумался, в какую сторону повернуть, и вдруг откуда-то справа донёсся далёкий, но такой знакомый звук — гудок паровоза! Это решило колебания Томаса. Где-то там железная дорога! Идя по рельсам, он точно доберётся до какой-нибудь станции!
Дорожка петляла по лесу, скоро из-за частокола стволов проглянули полосы слабого жёлтого света, и Томас обрадованно ускорил шаги. Однако радость в мгновение ока сменилась ужасом, когда он обнаружил, что свет исходит из той самой хижины, где его держал взаперти Мюир. Он опознал даже собственноручно выбитое окно…
Он похолодел, замер и несколько секунд не мог сдвинуться с места. Потом развернулся и со всех ног помчался по дорожке прочь. Сердце бешено колотилось, ноги были словно ватные, дыхание сбивалось… Томас почувствовал, что долго так не протянет, и остановился перевести дух, предусмотрительно укрывшись за придорожными кустами.
Несмотря на то, что от проклятого дома он теперь точно удалялся, душу всё сильнее грыз страх. Мюир вернулся, обнаружил его пропажу и теперь наверняка рыщет по лесу в поисках! Но он успокаивал себя тем, что искать человека в лесу ночью — это как иголку в стоге сена! Особенно если этот человек не хочет, чтобы его нашли. Всё, что ему нужно — просто быть предельно осторожным, в этот раз не упускать тропу из вида, и тогда спасение не за горами.
Он тихонько шёл вдоль тропы, стараясь не производить ни малейшего шума и поминутно оглядываясь. Мучительная тревога терзала неотвязно, изматывая, отбирая скудные остатки сил. Все звуки казались предательски громкими — и шорох листьев под ногами, и треск ветки, на которую он наступил каблуком, и даже собственное дыхание.
Путь преградил широкий — не перепрыгнуть! — ручей. Форсировать его вброд в темноте нечего было и думать, так что Томас волей-неволей вернулся на дорожку, предварительно как следует осмотревшись. Никого и ничего подозрительного вокруг не наблюдалось. Он с облегчённым вздохом перебрался через ручей по бревенчатому мосту и поглядел назад, пытаясь оценить пройденное расстояние.
— Не знал, что ты любитель ночных прогулок по лесу! — раздался совсем рядом знакомый насмешливый голос.
Томас в ужасе шарахнулся в сторону, споткнулся о какую-то кочку, упал, тут же вскочил, чтобы бежать куда глаза глядят, но было поздно. Перед ним собственной персоной стоял Марк Мюир. Всё-таки нашёл!..
Он попятился на негнущихся ногах. Мюир шагнул к нему и вдруг… исчез из виду. Томас оторопело тряхнул головой и часто заморгал.
— Соринка в глаз попала, Томми? — сочувственно осведомился Мюир у него из-за спины. Томас застыл как вкопанный и резко обернулся. Как такое возможно, ведь этот негодяй только что был прямо перед ним?.. Мюир самодовольно ухмыльнулся и подмигнул ему.
— Отстань от меня, ублюдок! — выкрикнул Томас.
— И зачем ты раскурочил окно? — раздалось теперь из-за правого плеча. Да это какая-то галлюцинация! Как этот субъект ухитряется так быстро перемещаться? Томас снова повернулся на голос, но Мюира перед ним не было.
— Ты крепкий орешек — проснулся гораздо раньше, чем я ожидал, — прозвучало с противоположной стороны. — И сейчас всё ещё упираешься. Зря. Брось.
Нет, ему не померещилось. Не могло померещиться несколько раз подряд…
— Как ты это делаешь?
— О, это очень просто, Томас. Для меня просто. А ещё я умею летать. Нет, не далеко, я не перелётный, — Марк хохотнул. — Зато высоко. И ты тоже сможешь. Представь — ты паришь над городом. Над людьми. Над всем миром. Смотришь на всех в прямом смысле свысока. И не вздумай уверять меня, что никогда не мечтал об этом!
— Летать — мечтал в детстве и временами мечтаю до сих пор. А смотреть на всех свысока мне ни к чему.
— Ну не смотри, раз не хочешь. Согласен, они этого не заслуживают. Но подумай — Белфаст город опасный! И верфь — опасное место с опасными людьми… Если даже кто-то умудрится тебя ранить — а поверь, это будет ой как непросто! — всё, что тебе нужно будет для исцеления, это выпить немножко…
— Замолчи!.. — живое воображение тут же явило Томасу картину Мюира с ртом, испачканным в крови, и ему чуть не сделалось дурно.
— Но почему тебя это так отвращает?
— Потому что это отвратительно!
— Отвратительно, говоришь? — фыркнул Мюир. — Отвратительно болеть, отвратительно страдать, отвратительно умирать! А тебе даже чумная эпидемия будет нипочём! Или ты и этого не хочешь?
— Такой ценой — нет…
— Какой такой ценой, Томми? Ну что тебя, в самом деле, заело, будто пластинку — «цена, цена»! — повысил голос Мюир. Томас ничего не отвечал, силы его были на исходе, он с трудом держался на ногах. Когда уже этот душегуб оставит его в покое?.. Мюир, не дождавшись ответа, продолжил лекторским тоном:
— Ты же умный человек. Люди постоянно пьют кровь друг друга, просто не напрямую. В мире ежедневно проливаются реки крови — войны, убийства… да даже обычные роды! И ничего! Никто и бровью не ведёт! А ты ведь возьмёшь из этого моря сущую малость, всего-то несколько капель!
— Всего-то… — измученно пробормотал Томас. Мюир окинул его внимательным взглядом.
— Ты вымотался, не правда ли? Устал. А я никогда не устаю. Я почти неуязвим. Я могу то, чего больше никто не может. И помогу тебе стать таким же. Пойдём!
— Куда?
— Туда, где я превратился. Да, мне в своё время никто не помогал, я справился сам. Видишь, тебе будет гораздо проще. Соглашайся! — он протянул Томасу руку, но тот её не принял и лишь отрицательно покачал головой:
— Марк, я уже сказал… Сколько можно повторять! И не передумаю.
Мюир продолжал выжидающе глядеть на Томаса, словно бы не веря, что получил окончательный ответ. Наконец, он отвёл взгляд, медленно убрал руку в карман и опустил голову. Неужели удалось достучаться до его сознания?..
— Ну что ж. Я чересчур долго потакал твоему легкомыслию, давал тебе видимо-невидимо чёртовых шансов самому сделать правильный выбор, — зловеще процедил Марк. — Но моё терпение лопнуло!
Луна показалась в разрыве облаков, глаза Мюира хищно блеснули её отражённым светом. Томас, прочитав в его взгляде свой приговор, очертя голову бросился бежать, но Марк возник прямо перед ним словно из ниоткуда. Томас буквально врезался в него с разбега… И тут же был схвачен мёртвой хваткой и поднят на руки.
— Пусти! Не прикасайся ко мне! — Томас силился закричать, но от ужаса, усталости и бессильного гнева в горле застрял тошнотворный ком, слова прозвучали едва слышно. Он упёрся обеими руками в грудь Мюира и попытался высвободиться, но тот только сильнее стиснул его. Томас, собрав остатки сил, исступлённо вырывался, а Марк откровенно смеялся над его тщетными усилиями.
— Перестань брыкаться, Томми, это бесполезно.
Господи, почему это исчадье ада наделено такой неимоверной силой? Марк нёс Томаса на руках, как ребёнка, а он, рослый, физически развитый мужчина, мог только беспомощно дёргаться! И при каждом его движении Мюир сжимал его ещё крепче…
— Марк, прошу тебя!.. Пусти! Не надо! — умолял Томас, но Мюир не обращал ни малейшего внимания на его протесты.
Впереди показался невысокий холм. Мюир легко взбежал на его вершину, не выпуская свою ношу из рук.
— С прибытием, мистер Эндрюс!
Томас увидел выложенный камнями круг. Кажется, это называют «кольцо фей»… Что-то колдовское… старые суеверия…
Марк поставил его на ноги в середине каменной окружности, крепко вцепился в его запястье. Посмотрел на ночное небо. Снова заухала птица, Мюир отвлёкся, хватка на миг ослабла. Томас, воспользовавшись моментом, выдернул руку, рванулся прочь, но Мюир настиг его одним гигантским прыжком.
— Отвяжись от меня!
— До чего же ты упрямый, Томми! Но я тебя люблю и за это тоже!
Марк повалил его на траву в центре круга. Томас пытался бороться, но был моментально обездвижен и плотно прижат к земле, а Марк навалился на него сверху.
— Мюир, будь ты проклят… — обречённо простонал Томас. Пальцы Марка, скользнув по его шее, забрались под галстук, раздался треск разрываемой ткани, галстук полетел в сторону. Следом воротничок… Рубашку Мюир рвать не стал. Неторопливо, наслаждаясь моментом, он расстегнул верхние пуговицы, полностью обнажая шею Томаса.
— Не бойся. Больно не будет.
— Боже, помоги мне… — взмолился Томас чуть слышно, подняв глаза к небу. Мюир аккуратно повернул его голову в сторону, он зажмурился в стремлении хотя бы не видеть того, что сейчас неизбежно произойдёт. Чужое дыхание обжигало кожу, вот уже его коснулись губы… Мюир, прижавшись к нему всем телом, жадно целовал его шею, и Томас помертвел от этих омерзительных прикосновений.
— Эй, Мэлоун, что это ты там вытворяешь? — послышался чей-то крик. — А ну отпусти его! Живо!
Мюир, оторвавшись от Томаса, зашипел и лязгнул зубами. Томас открыл глаза и увидел, что на пригорок быстро поднимались двое дюжих верзил — и почему-то оба тащили с собой вёдра! Какой абсурд… Может, Мюир опять чем-то отравил его, и всё это мираж?..
— Мистер Эндрюс! Вы целы? — окликнули его, и он опознал голос Эдди Хэттона.
— Эдди! Слава богу!..
— Убирайтесь! Он мой! — зарычал Мюир. С другой стороны мелькнул тенью ещё один мужской силуэт, замеченный лишь в самый последний момент, — и тоже с ведром.
— Получай! Это тебе за мою дочь! — он с размаху выплеснул содержимое ведра на Мюира.
С жутким воем, от которого у Томаса волосы на голове зашевелились, Марк расцепил руки и покатился по траве. Эдди и его спутник тоже окатили Мюира из своих вёдер. Томас кое-как отполз в сторону — подняться на ноги пока что не было сил…
Вой перешёл в пронзительный визг, от которого закладывало уши. Томас не верил своим глазам: под действием жидкости Мюир словно бы… таял, растворялся, как сахар в чае. Визг оборвался на самой высокой ноте — и там, где несколько минут назад был Марк Мюир, валялась лишь небольшая груда промокшей одежды.
— Кислота? — только и смог вымолвить Томас, потрясённо указывая на то, что осталось от его преследователя.
— Что вы, мистер Эндрюс! Не бойтесь, это всего лишь святая вода, — Эдди протянул ему руку, помог встать.
— Где же вы её столько взяли?
— Да там в ручье набрали. А падре освятил. Этот выродок что-нибудь с вами… мы успели вовремя?
— Вовремя, Эдди. Ещё чуть-чуть, и он бы… — Томас измученно замолчал. Ему покамест даже не верилось, что этот кошмар остался позади.
— Я это всё заберу и где-нибудь сожгу, — незнакомый Томасу здоровяк пошевелил ботинком пустой пиджак Мюира. — Тут это нельзя оставлять!
— Почему нельзя? — удивился Эдди. — Пусть валяется.
— Ну мозгами-то пошевели! Мюир, что называется, «бесследно исчез при странных обстоятельствах». Я же не могу написать рапорт — мол, он у меня на глазах растаял под действием святой воды! Будет числиться пропавшим. А одежда это улика, её опознать могут, да там и метки с именем пришиты.
— Да понял я, Джонни, понял! Мистер Эндрюс, это Джонни Маллиган! Он…
— Твой друг, который служит в полиции? — понимающе улыбнулся Томас. — Наслышан о вас от Эдди, мистер Маллиган!
Невысокий пожилой мужчина, который первым облил Мюира святой водой, сидел на траве с отсутствующим видом, уставившись в одну точку. Маллиган окликнул его:
— Мистер Дойл, с вами всё в порядке?
— Да… Теперь да. Я никогда не верил, что она покончила с собой… — он поднялся, и Томас поразился его измождённому виду и худобе лица. Настрадался, бедняга! Но что же ему сделал Мюир? Дойл… точно, та несчастная девушка!
— Мистер Дойл? Вы… вы же отец?..
— Да. Этот упырь убил мою дочь Шиобан, — глухо проговорил мужчина.
Томас молча и крепко пожал ему руку. Слова были лишними.
— Сработало? — все четверо обернулись. По косогору, кряхтя и опираясь на палку, медленно взбирался старичок в белом облачении католического священника.
— Как по маслу, отец! — жизнерадостно откликнулся Эдди.
— Это преподобный Руни, настоятель церкви святого Иуды. Мы сочли, что без помощи священника в нашем деле не обойтись! Да и католики, как ни крути, больше смыслят во всяких подобных штучках, — глубокомысленно заметил Маллиган.
— Вытащили из церкви, едва успел закончить литургию! Даже облачение не снял, — шутливо проворчал священник. — Но что поделать, борьба с нечистью — святая обязанность!
— Не знаю, как благодарить вас, преподобный отец! Простите — святого… Иуды? — это имя никак не ассоциировалось у Томаса со святостью!
— Да, мистер Эндрюс. Святой Иуда Фаддей — покровитель отчаявшихся, заступник в самых безнадёжных ситуациях.
— Как никогда к месту, — Томас задумчиво кивнул.
— Ладно, давайте убираться отсюда, — предложил Джонни. — Преподобный, мы вернём вас прямо к порогу церкви, как и обещали!
— И я сразу пойду помолюсь за эту заблудшую душу. Ведь была же у него душа…
— Смогу я исповедаться, отец? — с надеждой спросил мистер Дойл. — Я уже много лет не был у исповеди. С самой гибели Шиобан. Думал, что господь отвернулся от меня, поэтому и сам отвернулся от него…
* * *
Мистер Дойл и отец Руни высадились у церкви. Дойл попросил не ждать его. Исповедь грозила затянуться надолго, и отец Руни предложил ему заночевать в домике причта. В Белфаст возвращались трое — Джонни за рулём, Томас и Эдди на заднем сиденье.
— Как вы умудрились найти меня? Да ещё и в такой глухомани!
— Долго рассказывать, мистер Эндрюс… Может, завтра? Но я счастлив, что мы успели.
— А уж я-то как счастлив, Эдди! Однако ты на редкость немногословен, — по-доброму усмехнулся Томас.
— Сэр…
— Извини, Эдди. Поверь, я тебе бесконечно благодарен. И никогда в жизни не был так рад тебя видеть, как сегодня.
Дорога монотонно ложилась под колёса. Томас, убаюканный покачиванием автомобиля, очнулся от дремоты, когда Эдди деликатно тронул его за локоть. Машина уже въезжала в город.
— Мистер Эндрюс, скажите… вы не жалеете?
— О чём?
— Вы ведь фактически отказались от бессмертия. А многие люди о нём мечтают.
— Вечная земная жизнь — в облике монстра? Нет, Эдди, это самая кошмарная участь, какую я только могу себе вообразить…
* * *
— Как многие из вас знают, доктор Марк Мюир…
— Мэлоун!.. — иронически вклинился кто-то из присутствующих. Остальные захихикали.
— …покинул нас, — тем же ровным тоном продолжал Томас. — Давайте, пожалуйста, не будем отвлекаться на сплетни и досужие домыслы. Это излишне, и у нас нет на это времени.
Все участники совещания поняли намёк и больше не ёрничали по поводу Мюира-Мэлоуна. Да и вообще о нём не упоминали. Строить отношения в коллективе Мюир не умел, и его скоропалительное увольнение никого из коллег не огорчило.
В обеденный перерыв на верфи воцарилось недолгое затишье. Умолк стук клепальных молотков, гудки паровозов, лязг и грохот всевозможных механизмов.
Томас пришёл к сухому доку Томпсона и остановился возле насосной станции. Гигант «Олимпик» успешно залечивал свои раны, но работы предстояло ещё много. А потом все силы будут снова брошены на «Титаник», сейчас терпеливо ожидавший своей очереди. Близилась и закладка третьего лайнера из «олимпийской» троицы.(6) В будничной суете верфи всё, что произошло с ним вчера, казалось абсолютно нереальным, невозможным…
«А ведь они могли опоздать. И я сейчас был бы…»
Его уже посвятили в детали вчерашних поисков, вся цепочка которых начала раскручиваться с момента, когда Эдди Хэттон, решив напоследок позлорадствовать, заявился в лабораторию Мюира. И обнаружил там пальто и шляпу Томаса, перерезанный телефонный провод и валявшийся на полу нож.
День был солнечный, над рекой с громкими криками летали чайки. Томас редко обращал на них внимание, но сегодня засмотрелся.
«Представь — ты паришь над городом…»
Крупная чайка опустилась на землю прямо перед Томасом и принялась его искоса разглядывать. Интересно, как высоко может взлететь чайка?
«Летать — мечтал в детстве…». Надо будет как-нибудь полетать на аэроплане, только Нелли заранее не говорить, а то она распереживается. Но всё равно аэроплан — это не то. Механизм между тобой и небом…
Чайка продолжала его рассматривать, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону. От немигающего пристального взгляда стало немного не по себе. Чего эта птица так таращится? Летела бы уже по своим делам.
До него донёсся колокольный звон сразу нескольких церквей. «Сегодня же День всех святых у католиков и англикан. У кого-то месса, у кого-то обедня», — вспомнил Томас. Значит, вчера был Хэллоуин. То-то нечистая сила разбушевалась! Он усмехнулся про себя.
Птице явно не понравился перезвон колоколов, она, издав пару возмущённых криков, перелетела на карниз насосной станции, уставилась на Томаса сверху вниз. С нижней стороны клюва отчётливо виднелось пятно ярко-красного цвета. Цвета крови… Томас вздрогнул и отвернулся. Захлопали крылья, раздался громкий и недовольный вопль, но он больше не оборачивался в её сторону.
«Такой ценой — нет».
1) Первый из трёх лайнеров проекта (два других — «Титаник» и «Британник»). 20 сентября 1911 года, выходя из Саутгемптона, был протаранен бронепалубным крейсером «Хоук» (HMS Hawke), после чего отправился на верфь на ремонт
2) Измерительный циркуль имеет иглы на обеих ножках
3) Джон Пирпонт Морган. Американский магнат, основатель треста IMM (International Mercantile Marine), в который входила компания «Уайт Стар Лайн»
4) «Doubting Thomas». Русский аналог — Фома неверующий
5) Глухое окно — такое окно, которое не открывается
6) Будущий «Британник». Заложен 30 ноября 1911 года
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу