Дневник Р.А.Б. (джен)

…Сириус так поступить? Да, они с матушкой часто ссорились, но не мог же он действительно уйти навсегда? Не мог же он действительно бросить семью? Не мог же он бросить меня?

24.06.77

Сириуса нет уже неделю, и я, кажется, схожу с ума. Матушка то рыдает, то принимается ругаться, то замирает и часами смотрит в окно. Она называет Сириуса ублюдком, называет его своим проклятьем, называет его изменником. Когда она зовет меня его именем, я отзываюсь. Она говорит, что прощает, говорит, что любит и скучает. Она тянется обнять Сириуса, а я тянусь к ней. То, что я — не он, она понимает, когда уже касается меня и вновь начинает рыдать, или ругаться, или пялиться в окно.

Отец, как всегда, самоустранился. Он столько лет закрывал глаза на их ссоры, а теперь закрывает глаза на это безумие. Наверное, он скоро опять заявит, что у него важные дела, и уедет куда-нибудь подальше. Куда-нибудь в Испанию, куда-нибудь в Марокко, в Аргентину или Канаду. Куда угодно, лишь бы подальше. Куда угодно, где рядом будет множество других женщин, но только бы не его жена. Как всегда.

Я ловлю себя на мысли, что и сам бы хотел уехать, но мне тут же становится стыдно за это. Я ловлю себя на мысли, что мое присутствие делает ей только хуже, но мне тут же становится горько и даже больно от этого. Я ловлю себя на мысли, что она сама во всем виновата, и злюсь только сильнее.

27.06.77

Я не выдержал и написал Барти. Я просто сошел бы с ума, если бы не поделился с кем-нибудь всем этим. Первым желанием было написать Цисси, но я вовремя себя одернул. Слишком жестоко было бы писать об этом ей после всего, что случилось с Медой. Хотя именно после всего этого Цисси поняла бы меня, как никто другой.

Я не хотел писать Барти — у него самого дома не лучше, но именно потому, в итоге и написал. Он поймет. Барти редко меня понимает, но сейчас поймет. Он не выносит отца, а я… мне ужасно стыдно, но я не могу больше. Я не могу больше выносить матушку.

29.06.77

Барти ответил, и я тут же пожалел, что написал ему. Я хотел получить в ответ всего лишь слова поддержи, может совет, как поступить или еще что-то подобное. Барти пишет, что сам не может находиться дома и собирается к Эйвери на пару дней. Барти пишет, что у Эдриана мать уехала во Францию, а отец вечно занят и вечно в разъездах по важным — мне прекрасно понятно каким — делам, так что поместье полностью в его распоряжении. Барти пишет, что у Эйвери сейчас уже гостит Розье, и они будут рады компании. Барти пишет, что уже спросил насчет меня, так что они ждут нас обоих. Барти вечно продумывает все наперед и начинает действовать. Проклятье!

Разумеется, я не уеду отсюда. Я не брошу матушку в таком состоянии. Отец не уедет, конечно, если уеду я, но что это изменит? С ним или без него она окажется одна. Я ей нужен, я забочусь о ней. Он же просто присутствует. Он уже давно ее бросил. Я не уеду даже на пару дней. Хотя, что изменится за пару дней? Может без меня она перестанет плакать? Мне все больше кажется, что она плачет только когда видит меня.

Но, разумеется, я не поеду туда. Может Барти и сдружился в последний год с Эйвери и Розье, но мне они не друзья. Никогда не понимал, как он с ними общается. Да, у нас разница в возрасте года полтора, но мне порой кажется, что они старше лет на десять. Они словно уже разок прожили эту жизнь и уже все знают. Эйвери и Розье кажутся даже старше Мальсибера и Уилкиса! Последние хоть и редкостные мерзавцы, но все же не кажутся такими взрослыми. Даже Северус не кажется таким взрослым, хотя и строит из себя периодически профессора зельеварения. Нет, я к ним не поеду.

Напишу Барти, что не могу оставить матушку. Напишу, что она не отпустит. Напишу, что все уже в порядке.

01.07.77

Сириуса нет уже две недели. Матушка заходит в его комнату и роется в его вещах. Она перебирает его магловскую одежду. Она сжигает ее. Она копается в его записях, рвет их, кричит и сжигает обрывки. Она пытается сдирать плакаты. Она пытается их сжечь. Она ругается и кричит до хрипоты, а потом снова начинает рыдать и звать его. Большую часть времени она теперь проводит в его комнате.

Я постоянно слышу ее. Между нами всего лишь коридор и пара дверей. Я, очевидно, сошел с ума, ведь я слышу ее даже через Квиетус, которым попытался оградить свою комнату. Я уже подумал применить к ней Силенцио, ведь в нынешнем состоянии она, скорее всего, этого даже не заметит, как не замечает все вокруг, кроме своего горя. Мне ужасно стыдно за такие мысли.

Я в очередной раз успокаиваю ее и думаю о Сириусе. Я помогаю ей спуститься в ее покои и думаю о том, где сейчас мой брат. Я сам укладываю ее в постель, даю ей зелье для сна, настойку для успокоения, отвар для восстановления сил. Я делаю это и думаю о том, что сейчас делает ее старший сын. Что делает ее первенец, ее любимый дорогой мальчик, ее сокровище? Это матушка так называет Сириуса. Называет его так, пока я забочусь о ней. Она думает, что это Сириус успокаивает ее. Думает, что это он укладывает ее. Думает, что это он дает ей зелья. Думает, что это он о ней заботится. А я думаю о том, что он делает сейчас на самом деле.

04.07.77

Барти пишет, что они меня ждут. Барти пишет, что если я не приеду, они приедут сами. Барти пишет, что Эдриан и Эван легко уговорят мою матушку меня отпустить. Барти пишет, что даже его отец отпустил его через пять минут разговора с ними. Он во всех подробностях описывает, как легко эта парочка уговорила непреклонного Бартемиуса Крауча отпустить с ними своего единственного сына на несколько дней. Эйвери и Розье и преподавателями в школе так же умело манипулировали, чему удивляться?

Барти пишет, что в мои отговорки они не верят, так что приедут точно.

Проклятье! Проклятье! Проклятье!

Я пишу, чтобы не вздумали. Я пишу, что нельзя. Я буквально умоляю этого не делать.

06.07.77

Матушка стала кричать во сне. Она зовет Сириуса и не просыпается, когда я пытаюсь ее успокоить. Она кричит каждый час. Кричит так, что я уже побаиваюсь, что скрывающие дом чары могут такого не вынести и соседи-маглы что-то услышат. Я сам не спал уже два дня. Я не принимаю снотворного, потому что боюсь, что ей понадобится помощь, а я не проснусь. Но я уже не прибегаю каждый раз, когда она кричит. Я слушаю ее причитания и жду, когда они станут звучать опасно, а не только жалобно. В какой-то момент она начинает давиться рыданиями — тогда я встаю. Чтобы не дать ей захлебнуться. Чтобы она не задохнулась в истерике.

Отец спит спокойно. Я как-то проверил. Заглянул в его комнату после того, как в очередной раз успокоил матушку — он крепко спал и храпел. Он, наверное, зелье принимает.

Барти пишет, что они приедут завтра, и я почти этому рад. Я ужасно зол на него и Розье с Эйвери, но я рад, что увижу кого-то кроме матери и отца. Я рад, что кто-то из внешнего мира покажется в этом мраке безумия, что творится у нас в доме.

07.07.77

Час. Эйвери и Розье понадобился час, чтобы матушка меня не просто отпустила, а сама взялась уговаривать поехать с ними. Говоря с ними, она была совершенно спокойна, адекватна и даже гостеприимно мила, как положено даме ее положения. Она не кричала, не плакала и не ругалась. Говоря с ними, она выглядела так, словно не убивается третью неделю. Я начинаю думать, что она и не убивалась. Я начинаю думать, что все это время она убивала меня.

Эван Розье в своей обычной самоуверенной манере рассказывает о своих успехах в чарах, словно ему уже вручили Премию Варнавы Финкли. Эван с беззастенчивой гордостью говорит, что уже взялся за высшую трансфигурацию и алхимию. Эван, придавая своему лицу одухотворенный вид, хвастается, что в августе поедет подмастерьем на практику к именитому магу в Перу. Матушка глядит на Эвана, как на надежду всей Британии. Эван отражается в ее глазах, и его отражение там еще прекраснее, чем он есть в реальности. В реальности он тоже прекрасен, конечно. Эван Розье, как мне кажется, неприлично красив для мужчины вообще.

Эдриан Эйвери с улыбкой поглядывает на отлично зарекомендовавшего себя Эвана и говорит, что нашему поколению важно приобретать полезные связи со школьных лет. Эдриан покровительственно смотрит на меня и уверяет, что для него честь принимать у себя дома гостем самого Регулуса Арктуруса Блэка. Эдриан едва заметно косится на наш семейный гобелен и как-бы припоминает, что Блэки и Эйвери имели общих предков в прошлом столетии и даже правильно называет их имена. Матушка слушает его и улыбается. Она улыбается впервые за три недели из-за вот этих его пустых слов.

Я знаю, что они оба сейчас если и не врут, то очень сильно переворачивают правду. То есть они врут. Я смотрю на них, на то, как они это делают, и ужасно злюсь. Я смотрю на Барти. Я смотрю на него и всем видом пытаюсь показать, что ужасно злюсь. А он смотрит на меня в ответ и украдкой подносит палец к губам. Барти знает, что я ненавижу врать матери. Он знает, что я никогда по-настоящему матери не врал. Он знает даже то, что я врал Сириусу о том, что врал матери. И зная все это, он показывает мне жестом, чтобы я молчал. И я молчу.

07.07.77

Несмотря на то, что они сказали матушке, что мы сразу же поедем в поместье Эйвери, мы идем гулять по Лондону. Несмотря на то, что Эйвери обещал матушке первым делом показать мне их семейную библиотеку, первым делом он показывает нам подпольный леприконский паб. Несмотря на то, что Эдриан говорил, что возьмется учить нас с Барти усложненным щитовым чарам, он сейчас учит нас правильно пить чистый ирландский виски.

Мы сидим в шумном дымном зале, и Эван весело объясняет мне, что они вообще-то госпоже Вальбурге не врали. Они ведь и правда отличная компания — Розье и Эйвери! Не самые сливки чистокровной аристократии, вроде Малфоев или Лестрейнджей, но лично маринуются в этих сливках уже не первый год. Они ведь и правда дико рады моей компании — друг Барти их друг! Мы не особо общались до этого, но у нас как минимум пара дней, чтобы это исправить. Эдриан перебивает его и говорит, что в одном они не врали точно — нас, малышей Барти и Регги, они определенно научат многим полезным вещам.

Я допиваю первый стакан и признаюсь, что никогда не врал матери, что это ужасно дурно. Я уверенно заявляю, что врать семье вообще не следует. Эйвери и Розье в ответ смеются и говорят, что слизеринец из меня ужасный. Эдриан смеется и говорит, что ложь вообще-то бывает разной. Рассказывает для примера, что врет своей матушке о том, что не курит. Говорит, что врет потому лишь только, что она дико расстроится, узнав правду. Объясняет, что воспитанному юноше в его возрасте положено курить, а его матушке, как воспитанной даме, о том знать не стоит. Эван соглашается и говорит, что ложь порой необходима. Рассказывает для примера, что врет отцу о том, что полностью поддерживает его взгляды насчет политики и войны. Говорит, что врет потому лишь только, что отец дико разозлится, узнав правду. Объясняет, что адекватному юноше в его возрасте плевать должно быть на какую-то чушь вроде политики и тянуть на войну его точно не должно, а его отцу, как убежденному сподвижнику Темного Лорда, о том знать не стоит.

Я выпиваю третий стакан, и мы играем в карты с лепреконами. Эван жульничает, но это, кажется, замечаю только я. Барти пьян и ужасно проигрывает. Эдриан увлекает всех каким-то пошлым анекдотом. Я смеюсь впервые за месяц.

08.07.77

Мы завтракаем на траве в мелком поместье Эйвери. Мы завтракаем, а солнце отмечает полдень. Завтракаем мы круассанами и вином, на французский манер, как объявил Эван. Эван рассказывает, что Розье — древний французский род, так что, как и что делать на французский манер, он знает наверняка. Эдриан согласно кивает и говорит, что его матушка — настоящая французская леди, так что он со знанием дела подтверждает, что Эван не врет и хорошо разбирается во всем французском.

Эван залпом допивает бокал и шутит про то, что Эдриану должно быть стыдно перед уважаемым мистером Блэком — меня удивляют эти скачки от малыша Регги до мистера Блэка — за такую бедность поместья Эйвери. Эван заявляет, что этот особнячок даже стыдно называть поместьем. Он говорит, что оно мелкое даже для таких малышей, как Барти и Регги. Мне не нравится, как они оба называют нас малышами, это унизительно. Но тут Эдриан в ответ невозмутимо шутит, что у него есть штуковина куда мельче и постыднее, и мы все смеемся над этой пошлой и глупой шуткой. И я смеюсь со всеми. Искренне смеюсь.

Потом, по пути на озеро, Эдриан объясняет мне, — остальные и так знают — что Эйвери не богачи уже как сотню лет, но умело это прикрывают. Все же чистокровный древний род, которому не положено прозябать в нищете. Так только Гонтам можно было — их родство с Салазаром оправдывало. Так он говорит. Рассказывает, что его отец так увлечен своей борьбой за светлое будущее волшебников во всем мире вообще и Британии в частности, что заработать на лучшую жизнь для собственной семьи не торопится. Шутит, что через пару поколений они обнищают, как Уизли.

Позднее, когда уже стемнело, а мы устали и проголодались после купания, мы разжигаем костер на берегу озера, вызываем домовика Розье и требуем еды и выпивки. Эван объясняет мне — остальные знают и это тоже — что хоть мы все и гостим у мистера Эйвери, объедаем мы мистера Розье. Все же у них в поместье непомерные и неприличные даже запасы французского вина, пропажу которого едва ли кто вообще заметит. Рассказывает, что его семья живет на пассивных доходах с континента, которые наладили предки еще лет сто назад, и доходы эти только множатся. Шутит, что через пару поколений они обойдут по богатству Малфоев.

Ночью мы добредаем до дома и буквально вваливаемся в гостиную, где Эдриан ставит магловские пластинки с музыкой. Он ужасно пьян и объясняет, что музыка у маглов лучше. Он утверждает, что в выпивке и музыке маглы давно нас обскакали. Эдриан Эйвери заявляет, что готов доказывать это в дебатах с самим Темным Лордом. Эван соглашается и говорит, что надо быть полным придурком, чтобы не брать от жизни все самое лучшее, пусть это даже сделали маглы. Он кидает нам с Барти бутылки магловского пива. Если честно, вкуснее пива я в жизни не пробовал. А потом я слышу магловскую песню, которую Эдриан и Эван, видимо, знают наизусть, раз подпевают, и понимаю, что слышу ее не впервые. Я слышу и вспоминаю ее. Я слышу и вспоминаю, как ее пел Сириус.

09.07.77

Я начинаю понимать Барти. Барти не первый раз сбегает на несколько дней к Эдриану, но я только сейчас начинаю понимать почему. Барти не ладит с отцом, а дом называет филиалом Азкабана. Наверное, он не ругается с отцом так же часто, как ругался Сириус с матушкой только потому, что мистер Крауч очень редко бывает дома. Я и раньше понимал, почему он не рвется домой, но теперь понимаю, почему он тянется к Эвану и Эдриану.

Эван, этот заносчивый, самовлюбленный и непомерно самоуверенный Эван, доказывает Барти прямо сейчас, что не он один ненавидит отца. Эван костерит своего батюшку в таких выражениях, что мне становится стыдно, а Барти от этого счастливо смеется. Барти набирается смелости и высказывает все то, что думает про своего папашу. Эван треплет Барти по волосам и обещает, что они еще обязательно покажут этим старым пердунам.

А Эдриан, этот болтливый, бесшабашный и совершенно несерьезный Эдриан, доказывает мне прямо сейчас, что не я один дорожу семьей. Он рассказывает о своей младшей сестре, которая по настоянию матушки учится в Бобатоне и должна наконец-то приехать с матерью через пару дней. О том, как ужасно скучает по ней. Он так волнуется, что она большую часть года далеко и не под его присмотром, так злится, что не сможет, если что, ее защитить. Рассказывает, как ждет, когда же уже сможет обнять дорогую сестренку. Я помню Эвелину очень смутно, — видел ее, кажется, пару раз на приемах у Малфоев и Паркинсонов — но я так хорошо понимаю Эдриана сейчас. Я понимаю, как он скучает. Я сам ужасно скучаю по Сириусу.

09.07.77

Я начинаю понимать Барти и перестаю понимать себя. Почему я не хотел ехать? Почему я их раньше сторонился? Потому, что считал их слишком взрослыми? Считал их чужими и непонятными? Или все-таки потому, что Сириус в школе с ними не ладил?

Эдриан смеется, глядя, как Эван и Барти играют партию во взрывающиеся карты, и спрашивает меня про Сириуса. Не знаю почему, но я рассказываю. Я рассказываю все. Рассказываю и жду в ответ много нелестного о брате. Даже сообщаю Эду, что жду, ведь Сириус и Эдриан в школе прямо-таки вели войну. А Эдриан вдруг говорит, что Сириуса тоже можно понять, ведь характер у нашей матушки действительно очень своеобразный. Я непроизвольно признаюсь, что «своеобразный» — очень тактичное описание. Он смеется из-за того, что Эван опять проиграл и опалил себе брови. Смеется и говорит мне, что если бы у Сириуса не случился Гриффиндор головного мозга, они бы наверняка были лучшими друзьями. А еще говорит, что надо благодарить всех норн разом, за то, что этого не случилось. Норны — это скандинавские богини судьбы, которых Эд часто поминает несмотря на то, что он вроде наполовину британец, а наполовину француз. Эдриан говорит, что девичьи сердечки не вынесли, если бы Сириус и Эван — эти два самовлюбленных прекрасных Аполлона — оказались бы еще и друзьями. Я смеюсь и признаю, что он прав.

10.07.77

На день вернулся в поместье отец Эдриана. Ему понравилось, что Эдриан и Эван «взяли под крыло» нас с Барти. Я смотрю на то, как Эд разговаривает с отцом и поражаюсь… Аурелий Эйвери — фанатик. Матушка и, пусть и в меньшей степени, отец очень много внимания отдают чистокровности, традициям, уважению к прошлому, памяти предков и наследию рода Блэк. Словом, всему тому, что так ненавидит Сириус. Сириус называет их фанатиками, но он просто не общался с мистером Эйвери. Он вообще ни о чем другом не говорит. Он — олицетворение войны. Он — ожившая идеология не Волдеморта даже, а еще Геллерта Гриндевальда. Некогда он сражался за Гриндевальда на континенте, ныне поддерживает Темного Лорда здесь, в родной Британии.

Так вот, я смотрю, как младший Эйвери говорит со старшим, и поражаюсь. Эдриан, тот самый Эдриан, который пару часов назад весело подпевал очередной магловской песне и откровенно насмехался над идеями Темного Лорда, сейчас — олицетворение уважения, почтительности и благовоспитанности. Он говорит своему отцу ровно то, что тот хочет услышать, а догадаться, что тот хочет, в общем-то, не сложно. Он согласен с отцом во всем. Эван поступает также. Он благодарит мистера Эйвери за гостеприимство, благодарит за то, что он так старается на благо нашего будущего, благодарит за его смелость. Утверждает, что мистер Эйвери пример для всех нас. Говорит, что ужасно горд, что его отец может назвать другом такого человека. После их слов Аурелий Эйвери покидает дом, смеясь и улыбаясь.

Я хочу научиться врать также. Я хочу научиться убеждать, успокаивать, радовать людей также. Я хочу научить этому Сириуса. Я мечтаю о том, как он будет также лить в уши нашей беспокойной матушке приятные для нее слова, а на самом деле жить, как хочет. Я же понимаю, что по-другому Сириус не умеет. Он не может терпеть. Но врать-то научиться можно! И мы снова будем вместе. Снова будем семьей.

10.07.77

Эдриан не умеет играть в шахматы! Он знает, как ходят фигуры, даже знает несколько заученных комбинаций, но понятия не имеет, как вести партию. В какой-то момент он просто совершает поразительную глупость, из-за которой обыграть его становится элементарно. И с чего только я убеждал себя, что он слишком взрослый и умный? Временами, Эд вообще похож на большого ребенка.

Эван через каких-то своих друзей, которых туманно назвал «полезными темными личностями», разузнал, где Сириус и что с ним. Сириус у Поттера. С ним все хорошо. Он был у Поттера все прошлые три недели и, надо думать, все три недели у него все было хорошо.

11.07.77

Меня больше не злит то, что они называют нас малышами. Меня это злило поначалу, потому что так они будто подчеркивали, что старше, умнее и опытнее нас. Но я теперь понимаю, что они не для того это делали. Эдриан и Эван это делали просто так. Просто потому, что это забавно. Они многое делают потому, что это забавно. Например, признаются друг другу в вечной любви, устраивают шуточные дуэли, поют пошлые песенки и называют нас с Барти малышами. Кажется, мне это даже начинает нравиться.

Я смотрю на них и думаю о Сириусе. Они в чем-то на него похожи, особенно Эван. Я думаю о тех словах Эдриана про «Гриффиндор головного мозга». Если бы Сириус не поступил на Гриффиндор, он бы все равно ссорился с матушкой. Они оба умели найти причину для ссоры даже в идеальный день. Но если бы он не поступил на Гриффиндор, он, может быть, сбежал бы не к Поттеру? Наверняка, он с этим Поттером и не связался бы. А что если Эд прав? Если бы Сириус пошел на Слизерин, как и положено Блэку, и они стали бы лучшими друзьями с Эдрианом и Эваном? Тогда он бы меня не бросил. Тогда он был бы тут. Тогда мы были бы тут впятером.

И, конечно, девочки гибли бы от восторга, видя Сириуса и Эвана рядом.

12.07.77

В гости заглянули Амикус, Алекто, Тисифона и Мегера Кэрроу. Поместье их матери совсем недалеко отсюда, и Эд рассказал, что они частенько сбегают к нему с нудных приемов и официальных ужинов. Амикус и Алекто старше на несколько лет, так что я помню их очень смутно. Они не близнецы, но очень похожи друг на друга, особенно в сравнении с младшими сестрами. Тисифона училась с Эдрианом и Эваном, но я с ней редко пересекался, хотя, признаться, заглядывался на нее, как и многие юноши. Из трех сестер Кэрроу Тисифона, бесспорно, была самой красивой. Мегера моя ровесница, но в отличие от всех своих родных поступила на Рейвенкло, так что я общался с ней не больше, чем с прочими. Младшая Кэрроу, казалось, вообще во всем старалась выделиться, у нее даже волосы — медные, как и у всех в их роду — пошли мелкими кудряшками, чего не наблюдалось у остальных.

С Кэрроу шума и веселья в поместье Эйвери прибавилось, хотя, казалось бы, куда уж больше? Мы играем в квиддич четверками, а потом устраиваем гонки на метлах. Нас с Эдрианом поставили судьями за то, что летаем мы гораздо лучше остальных. Пока шумная компания носится по заднему двору, я признаюсь Эдриану, что скучаю по Сириусу. Я даже признаюсь, что был бы счастлив, если бы он был тут. Эд смеется и шутит про то, что, окажись Сириус тут, Поттер, Люпин и их верный мышонок — эти конченные гриффиндорцы — взяли бы поместье штурмом. Он говорит, что Сириус перебесится и все наладится. Уверяет, что госпожа Вальбурга, несмотря на свой непростой нрав, забудет тут же про всякие обиды, прожжённые гобелены и отсеченные родовые древа, когда Сириус вернётся. Он уверен, что Сириус обязательно вернется.

Эд, любуясь парящей в воздухе Тисифоной, говорит, что семья — сложная штука. Объясняет, что людям порой полезно отдохнуть друг от друга, особенно таким людям, как Сириус и наша матушка. Замечает, что и мне вообще-то полезно от них иногда отдыхать. А еще шутит, что наш папаша — засранец, который знатно перебрал с отдыхом.

12.07.77

К ужину приехал Северус, чему, кажется, ни Эван, ни Кэрроу не обрадовались. Барти украдкой объяснил, что Эван терпит Северуса из-за Эдриана так же, как Эд терпит Мальсибера и Уилкиса из-за Эва. Вернее, не совсем так. Эван дружен с Мальсибером и Уилкисом из-за дружбы их отцов и из-за того, что они полезные, хотя и опасные друзья. Почему Эдриан дружен с Северусом, Барти не знает. Это не очень приятно упоминать, но все же Северус совсем не из нашего круга. Он полукровка, да и его мать не из знатного рода. Амикусу и Алекто, к слову, упоминать об этом, напротив, очень нравится, из-за чего становится неловко, однако Эд в своей шутливой манере быстро пресекает нападки старших Кэрроу.

Мы сидим в саду и болтаем про школу, а я смотрю на Эдриана и Северуса и не могу представить более непохожих друг на друга людей в принципе. Мерлин! Да они даже внешне полные противоположности! Но при этом их дружбу я вижу и даже чувствую, отчего, признаться, немного завидую. Мы с Барти тоже очень разные, и мне всегда казалось, что то, что мы порой друг друга не понимаем, это нормально. Так вот Северус и Эдриан понимают друг друга даже без слов, дополняют друг друга. Я не знаю, как это объяснить. Со стороны это выглядит поразительно, словно они буквально читают мысли друг друга: Сев быстро объясняет то, что хотел сказать Эд, но не мог подобрать слов, а Эдриан легко договаривает мысль за Северуса короче и смешнее.

Эван сдерживается до вечера, а потом начинает вести себя так, словно устал и дурно себя чувствует. Когда Эвану что-то не нравится, это замечают все вокруг, как все вокруг всегда замечают самого Эвана. Вот только Эдриан этой перемены не замечает — он милуется с Тисифоной, что-то шепчет ей на ухо и, кажется, забыл обо всех остальных вовсе. Мегера с Барти тоже перестали замечать что-либо: они оживленно спорят о многоступенчатой трансфигурации, и Барти, кажется, наконец-то нашел себе равного по уму оппонента. Алекто тем временем под смешки брата и Эвана начинает расспрашивать Северуса о его отце, а я не решаюсь в это вмешиваться. И вот мы идем провожать Северуса, который «вдруг» вспомнил, что ему пора.

Это я замечал и раньше. Замечал, что Сев тушуется, как только кроме Эдриана появляется поблизости кто-то из его однокурсников. С Эдом он всегда ведет себя даже свободнее, чем со мной, но Уилкис и Мальсибер, а порой и Розье на него влияют чуть ли не так же, как Сириус с Поттером и всей их компанией. Вот и с Кэрроу сейчас также. Кажется, он их боится. Честно сказать, Мальсибера и я боюсь.

12.07.77

Когда гости уходят, Эд и Эв устраивают ночь историй. Они добавляют в магловское пиво гоблинскую пыль и продолжают учить малышей Барти и Регги. Они устраивают самый настоящий урок магловедения.

Эдриан скидывает рубашку, повязывает слизеринский галстук себе на лоб и рассказывает, что в Америке живут дикие маглы, которые носят одни только набедренные повязки и втыкают в волосы перья. Он тоже втыкает в свои светлые кудрявые волосы павлинье перо, а потом вдруг начинает кричать и бить ладонью по рту, сбивая звук. Он говорит, что это боевой клич индейцев. Индейцы — это дикие маглы в Америке, и из-за гоблинской пыли я очень живо их представляю. Эван трансфигурирует свою шляпу в какую-то странную, с короткими загнутыми полями, и говорит, что на диких маглов в Америке охотятся другие маглы. Они зовутся ковбоями, носят сапоги с шипами и стреляют из огнестрелов. Он смеется над нами с Барти, ведь мы не знаем, что это за огнестрелы такие. Он оглушительно бах-бахает, целясь сложенными пальцами в Эда и тот изображает, что его убили. Из-за пыли мы с Барти едва ли не захлебываемся хохотом, наблюдая это представление. А потом мы наколдовываем веревки, делаем «лассо» и носимся по всему дому, ловим друг друга. Мы — индейцы и ковбои по очереди.

Позднее Эд и Эв принимаются расспрашивать меня, что же это я в школе их избегал, ведь они такие славные ребята, ведь правда? Я соглашаюсь — славные. Они принимаются расспрашивать Барти, почему это он нас раньше насильно не сводил, ведь я такой веселый и милый мальчик, ведь так? Барти кивает — так, конечно. Они спрашивают, почему с Северусом я поладил, а с ними нет, ведь они гораздо круче. И я признаюсь, что не слушал Барти и сторонился Эвана и Эдриана из-за того, что они выглядят уж очень взрослыми, умными и самоуверенными. Эван заливается хохотом и говорит, что не знает засранца тупее, чем Эд. Эдриан согласно хохочет тоже и говорит, что настоящие взрослые заносчивые ублюдки — это Люциус Малфой и Корбан Яксли.

Я не признаюсь, что сторонился их из-за Сириуса. Из-за того, что над Северусом Сириус с друзьями всегда просто издевался, а Эд и Эв были для Сириуса реальной угрозой. Не говорю, что это из-за Мальсибера и Уилкиса, которых все даже на факультете побаиваются.

14.07.77

Приехали миссис Лаура Эйвери с дочерью, и, вопреки ожиданиям Барти, мы не вынуждены были уехать. Вообще-то, мы были вынуждены остаться. Миссис Эйвери буквально упрашивала нас об этом. Она весело и суетливо говорила, что невероятно рада новым лицам в доме, особенно таким хорошим мальчикам из таких уважаемых семей. Она тихонько, словно по секрету, поделилась, что Эвелине общество ровесников только на пользу, а то эти французские легкомысленные юноши на нее дурно влияют. В шутку сказала, что Эд и Эв не в счет — они и сами такие же дурные, как французы. Она еще много чего говорила. Говорила с приятным французским акцентом и очень много жестикулировала при этом. Я понял, в кого Эд умеет шутить и убеждать.

Миссис Эйвери написала моей матушке и матери Барти. Что именно она написала, мы не узнали, но и миссис Крауч, и моя мама прислали письма с благодарностями за то, что мы останемся еще на несколько дней.

Мы целый день гуляем по округе, и Эвелина рассказывает, как и что у нее там в Бобатоне. Эван и Эдриан постоянно шутят про французов, а Эвелина притворно обижается. Она, как и миссис Эйвери, говорит с заметным французским акцентом, а еще много кокетничает, заигрывает и мало что говорит всерьез. Мне непривычно общаться с ней. Девушки в Хогвартсе — по крайней мере, слизеринки и Мегера Кэрроу — другие. Я вообще не часто общаюсь с девушками, а уж с девушками с французским воспитанием не общался никогда. Это странно.

Эвелина и Эдриан часто обнимаются и порой смеются от каких-то только им понятных слов. Эд внимательно и вдумчиво слушает ее, как мне кажется, совершенно бессмысленную болтовню, умиляется и смеется от ее девчачьих шуточек, обстоятельно обсуждает какие-то сплетни из ее французской школы. Меня удивляет его искренность. Меня поражает, что он вообще это делает.

15.07.77

Рано утром Барти влетает ко мне в комнату, заскакивает прямо на кровать и сходу заявляет, что влюбился. Барти Крауч, который всегда продумывает все на несколько шагов вперед, который может сутками проводить в библиотеке над нумерологическим справочниками, который не поддается эмоциям даже в споре со своим отцом. Вот этот Барти со светящимися глазами рассказывает мне утром, как влюбился в девушку, с которой познакомился вчера. Барти Крауч по уши влюбился в Эвелину Эйвери.

Мы говорим пару часов уж точно, вернее, говорит в основном Барти, а я только слушаю его неудержимый поток. Я впервые слышу столько о том, что он чувствует, а не думает. Вообще-то Барти всегда думает. Он, кажется, думает даже во сне и всегда о чем-то важном, дельном и пугающе сложном. Но сейчас я смотрю на Барти и понимаю, что он не думает совершенно. Он чувствует. И мне так весело и хорошо от этого, что хочется смеяться, но я, конечно, с серьезным видом выслушиваю все его переживания.

15.07.77

Я и не заметил, как пара дней растянулась на неделю. Я почти не вспоминаю о матушке. Я не вспоминал о Сириусе уже пару дней точно. Но ведь и они тоже обо мне не вспоминали. Матушка ответила миссис Эйвери, но мне не написала за это время ни разу. Сириус не написал ни разу за прошедший месяц.

16.07.77

Эвелина оказалась еще сумасброднее и веселее Эдриана. Вернее в этом они равны, но Эви еще и капризна, кокетлива и восторженна так, как могут быть только избалованные вниманием девочки. Я непроизвольно сравниваю ее с Мегерой и совершенно не могу понять, что же привлекло Барти. Эви и Мег ровесницы, но между ними целая пропасть. Мегера серьезная, умная и утонченная девушка, а Эвелина…

Эвелина откуда-то достала магловскую фотокамеру и велела нам фотографироваться. Она совершенно не разобралась, как работает эта штука, так что разбираться пришлось нам. Спустя пару часов не самого трезвого мозгового штурма мы справились, так как мадмуазель Эвелина не принимает отказов и оправданий.

Магловские фотографии странные, неподвижные, но мне нравятся. Я замечаю, что есть что-то особенное в том, что они запечатляют только миг. Говорю, что мне больше всего нравится то фото, где мы пятеро падаем и все смазано, потому что на этом фото видно движение, хотя все неподвижно. Эдриан и Эван смеются, называют меня философом и говорят, что мне уже хватит наливать. Барти не замечает ничего вокруг, а только и слушает беззаботное щебетание Эвелины про ночные прогулки по Парижу. Я никогда не видел его таким счастливым.

16.07.77

Мы с Эдрианом поздно ночью засиживаемся в летней беседке, и я признаюсь, что на самом деле не общался с ним и Эваном из-за Сириуса. Из-за их вражды.

Я как-то об этом не написал раньше, но вообще-то за эти дни я впервые, кажется, говорил с человеком, который всегда искренне слушает собеседника, чтобы просто слушать. Эду можно было рассказать все, и он все понимал. Понимал не потому, что старался, а просто потому, что искренне этого хотел. Обычно люди не хотят понять, а скорее через силу стараются или вовсе только делают вид. Сириус обычно даже не делал вид, что слушал меня. Если Эдриан слушал, то он хотел слушать, хотел понимать и делал это легко и естественно. Я так благодарен Барти, за то, что он нас по-настоящему познакомил. Я так завидую Эвелине.

Я сижу в полутьме беседки и рассказываю Эдриану о том, как постоянно волновался, видя их стычки в школе. Рассказываю, как злился на них с Эваном, злился лично на Эда, ведь я замечал, что именно он всегда лез первый. Объясняю, что с Северусом совсем не так, ведь Сев никогда серьезно Сириусу не угрожал. На Северуса они кидались с Поттером вдвоем, какая там угроза? А когда Сириус с друзьями нарывался на Эда и Эва — вернее Эдриан нарывался — с ними часто оказывались Мальсибер и Уилкис, так что опасность была и еще какая! Я рассказываю все, как есть, потому что уверен, что Эдриан поймет. Поясняю, что и сам до конца понял, почему вел себя с ними так, только сейчас.

Эд смеется, говорит, что я очень верный младший братишка, раз не прогнулся даже под слизеринское единение, и треплет меня по волосам. А потом Эдриан объясняет, почему же он так доставал моего брата и его друзей. Он говорит, что все дело в Северусе. В том, что Сев ужасно гордый парень, который не пережил бы, если бы Эд напрямую заступался за него. Заступался, подтягивал к этому Эвана, с которым Северус не очень-то ладит, и уж тем более Мальсибера и Уилкиса, а тем было все равно зачем, главное надрать зад гриффиндорцам. Объясняет, что у Сева была подружка, которая Мальсибера и Уилкиса на дух не переносила, так что не стоило так подставлять друга. Как понял Эдриан, гриффиндорцы к Северусу из-за этой подружки и цеплялись: она тоже была гриффиндоркой и дико нравилась Поттеру. Словом, Эд не мог просто смотреть, как его другу постоянно достается от обнаглевших гриффиндорцев, вот он и стал нарываться сам. Перетягивал внимание.

А потом Эд признается, что Сириус и Джеймс, как противники, ему с Эваном очень полюбились. Шутит, что они все теперь могут смело идти сдавать аврорские нормативы — так они друг друга натренировали за школьные годы. Я смеюсь и говорю, что если они с Эваном пойдут в авроры, то их отцы, наверное, их прикончат. Эдриан смеется со мной, а потом говорит, что Эван всерьёз подумывает выкинуть что-то подобное.

17.07.77

Эд будит меня посреди ночи, и мы тихонько вылезаем на улицу. Мы в легких рубашках, наскоро натянутых штанах и случайных мантиях босиком идем в темноте по мокрой траве к лесу. Эван многообещающе говорит, что такого мы с Барти точно еще не видели. Барти, кажется, его не слышит и смотрит только на Эвелину, которая вприпрыжку бежит впереди в белоснежном платье.

Мы идем через лес, и Эдриан отстает и приостанавливает меня. Мы идем чуть позади всех остальных, и он спрашивает, показалось ли ему, или Барти втюрился в его сестренку. Я отвечаю ему честно, хотя немного волнуюсь, ведь все же речь о его младшей сестре, но за последние дни я понял, что с Эдом всегда можно говорить честно. Эд на это только легко смеется. Смеется и говорит, что Барти — маленький дурачок. Говорит, что они с Эви стоят друг друга, ведь она тоже маленькая дурочка. А потом, отсмеявшись, объясняет, что Эвелина, как, в общем-то, и большинство девушек в мире, что хоть раз видели Эвана, влюблена в этого бесстыжего засранца. Рассказывает, что как прочих, Эван ее не использовал исключительно потому, что она сестра Эдриана. Поясняет, что именно потому, что Эв еще не обидел Эви, как любит обижать влюбчивых доверчивых девочек, она его боготворит и любит так самозабвенно, как могут любить только девчонки в ее возрасте.

Затем мы выходим на поляну, и на несколько секунд все разговоры утихают. На поляне полно золотистых огоньков, которые кружатся в такт какой-то необычайной музыке, источника которой я не могу отыскать. Жужжание насекомых и кваканье лягушек вдалеке тоже подчинено этой музыке. Эван говорит, что это — ночь Дану. Говорит, что мне — чистокровному сыну древнего благородного рода — такое вообще-то положено знать, но после многочисленных гоблинских восстаний, волшебники сторонятся всего связанного с нелюдью. А зря.

Золотые огоньки в воздухе — феи. Я аккуратно удерживаю одну в руках, она хихикает и улыбается. Вторая подлетает и садится мне на нос, от чего все хохочут, глядя на меня. Золотые искорки в вине — гоблинская пыль. Я отпиваю из бокала, и теплота вместе с радостью струится по телу. Все остальные тоже счастливы, я вижу это по их глазам.

На полянку приходят Кэрроу. Амикус, как и мы, натянул что попало, а его сестры, как и Эвелина, в свободных белых платьях, которые, признаться, им очень идут. Дело ли в вине или в магии самой ночи, но от вида сестёр Кэрроу у меня на мгновение дух захватывает и становится немного неловко, особенно от тоненькой Мегеры с ее россыпью кудрявых волос. Мы пьем и танцуем вместе с феями, и неловкость вскоре проходит. Мы смеемся, держимся за руки и бежим по кругу. Это ночь Дану.

Я сижу на бревне и поглядываю, как Барти любуется танцующей Эви. У нее в волосах — светлых, как солнце, длинных, распущенных, вьющихся волосах — голубые ленточки. Ленточки развеваются в воздухе, когда она кружится. Я даже немного понимаю Барти.

Я сижу на бревне и сам откровенно любуюсь танцующими Эдрианом и Тисифоной. Все ими любуются сейчас. Сейчас Эдриан несравнимо прекраснее Эвана. Тисифона сейчас прекраснее всех девушек, что я когда-либо видел или даже воображал. Я любуюсь ими и начинаю понимать, что это за магия. Это не пыль в вине, не феи вокруг них и даже не ночь Дану. Я любуюсь ими, вижу, как они смотрят друг на друга, и понимаю, что это любовь. Любовь между ними делает их прекрасными, идеальными, совершенными. Такая любовь, о которой я раньше только читал. У меня мурашки по коже оттого, что я это вижу наяву.

Ко мне подсаживается Эван и говорит, что Эдриан сделает сегодня Тисифоне предложение. Говорит, что Эд ждал до окончания школы и до сегодняшней ночи. Говорит, что Тисифона сама ждала и наверняка согласится. Он шутит, что мы с Барти определенно будем приглашены на свадьбу, раз уж сегодня тут.

А еще Эван говорит, что Мегера умная девочка, и ему с ней надеяться не на что. Говорит, что ей, вообще-то, очень нравятся примерные мальчики вроде меня. Эв советует выпить еще вина, а потом говорит, что у меня все шансы, если я чего-то хочу. Я очень смущаюсь из-за его слов, оборачиваюсь к Мегере и вижу, что она смотрит на меня. Я, признаться, очень хочу.

возможно 17.07.78

… зря волновался. Барти выглядит изумительно. Они с Эвелиной сейчас, прямо как Эд и Тис год назад. Такие же прекрасные, такие же влюбленные. Эви очень идет танцевать в свете фей.

Ко мне подсаживается Алекто и говорит, что Амикус все еще что-то себе надумывает. Говорит, чтобы я не обращал на него внимания, но я поглядываю на Амикуса, а он поглядывает на меня, и это не самый приятный обмен взглядами. Амикус сложный человек. В семье Кэрроу вообще все не просто. Алекто говорит, что Мег ей все рассказала, и она очень рада, что мы расстались так мирно и даже остались друзьями. Мегера тоже иногда поглядывает в нашу сторону и улыбается. Мегера, все же, очень умная. Слишком умная. Я говорю это Алекто, и она соглашается, смеется в ответ и шутит, что Мег взяла по уму то, что причиталось и ей, и Ами.

К нам подсаживаются Эд и Тис и расспрашивают меня, как там с работой у Гринграсса в его артефактории. Я рассказываю о своей поездке в Бельгию, о мистере Гринграссе и о том, что, скорее всего, он меня примет. Мы не долго говорим об этом, так как все же хочется танцевать.

Мы танцуем все вместе, но Барти и Эви в центре. Они сегодня, словно наш костер, от которого мы все греемся. Они — наш свет сегодня.

Надеюсь, когда-нибудь и я встречу такую девушку, какой стала Эвелина для Барти и Тисифона для Эдриана.

23.07.78

У меня нет подходящих слов. Я не могу понять, как это возможно. Я не могу понять, как все может оборваться так резко. Как все может измениться за один день?

Никто не знает, кто именно это сделал.

Я был дома с матушкой. Барти был дома с родителями. Эван был в Перу. Эдриан, Амикус и Алекто отправились охотиться на штырехвостов в окрестностях их поместий. Миссис Кэрроу решила, раз старшие дети на охоте, то можно устроить девичий вечер и пригласила миссис Эйвери с дочерью. Вот как это случилось. И их больше нет. Лауры Эйвери больше нет. Эвелины Эйвери больше нет. Камиллы Кэрроу больше нет. Тисифоны Кэрроу больше нет. Мегеры Кэрроу больше нет.

Никто не знает, кто именно это сделал, но все понимают, почему.

Дом миссис Кэрроу сожгли потому, что госпожа Камилла поддерживала Темного Лорда. Из-за того, что у нее часто укрывались Пожиратели смерти. Из-за того, что из всех мест, где они укрывались, их особняк найти было проще всего. Соседское поместье Эйвери было защищено очень хорошо, ведь Аурелий Эйвери давно участвовал в войне. Наверняка, дом Кэрроу сожгли, надеясь, что внутри будет кто-то из Пожирателей или сам Темный Лорд, но их там не было. Там была миссис Кэрроу с Тис и Мег и миссис Эйвери с Эви. Наверное, они пили чай и обсуждали предстоящую свадьбу Тисифоны и тайную помолвку Эвелины. В одном доме. В одном незащищенном доме. Пять невинных женщин.

Никто не знает, кто именно это сделал, но это изменило всех.

Амикус и Алекто словно постарели на лет двадцать. Я вижу в их глазах только пустоту. Даже не боль, просто пустоту. От этого страшно. Оттого, как за один день может опустеть человек.

Никто не знает, кто именно это сделал, но по чьему приказу это сделали, понимают все.

На Барти смотреть больно. На то, что с ним творится. Их ночь Дану с Эви была всего неделю назад. Он знает, что его отец к этому не причастен. Знает, что даже после всего, что сотворил его отец, на такое он бы приказа не отдал. Он знает, но для него это мало что значит. Его отец в любом случае на стороне тех, кто это сделал. Они с Дамблдором сейчас на одной стороне.

Никто не знает, кто именно это сделал, но их найдут и убьют.

Эдриана Эйвери больше нет. Я смотрю на него и понимаю, что его больше нет. Он потерял всех, кто делал его собой. Он потерял мать, сестру, любимую женщину и даже отца. Все говорят о предательстве Аурелия Эйвери, но я уверен — он не предал Темного Лорда. Такие люди, как Аурелий Эйвери, не могут предавать. Эйвери не способны на предательство. Мистер Эйвери просто сломался. Не вынес того, что случилось. Он просто бросил все и сбежал в никуда. А Эд потерял еще и отца. От этого невыносимо горько. Оттого, как за один день человек может потерять вообще всех.

Никто не знает, кто именно это сделал, но Эван намекнул мне, на кого думают многие.

Я не могу ему возразить. Я когда-то думал, что знаю Сириуса, но я ошибался. Я думал, что понимаю его, но я ошибался. Я не знаю этого человека. Я не знаю того Сириуса, что бросил свою семью год назад. Я не знаю того Сириуса, что бросил свою мать. Я не знаю того Сириуса, что бросил своего младшего брата. Он бросил меня тогда. Разве могу я сейчас сказать, что он не мог совершить подобного? Мне нечего возразить Эвану.

Я знаю, что они сделают. Знаю, что все они сделают. Мы шутили про политику, игнорировали войну и жили так, словно нас это не касается, но мы ошибались. Они все попросят метку. Их всех это теперь касается. И дело не в политике, не в войне, не в Темном Лорде, не в грязнокровках и маглах. Дело в семье. Дело в мести.

Я знаю, что они сделают, и я пойду с ними. Я пойду со своими друзьями. Я пойду с теми, кто не бросил меня в беде, не брошу их сейчас, в беде куда более страшной. Я не брошу друзей, которые стали для меня настоящей семьей.