Гарри Поттер. Магия вне Хогвартса (джен)

Хогвартс жил обычной жизнью — если вообще можно назвать обычной школу, где каждое утро запах подгоревшего зелья смешивался с гулом мётел над башнями.

Лили Поттер сидела в Большом зале и жевала тост, не слушая объявлений.

— "Ученики, внимание!" — торжественно произнёс профессор Макгонагалл. — "В этом году Хогвартс впервые участвует в международной программе обмена!"

Шум мгновенно стих. Даже близнецы с факультета Пуффендуй перестали жонглировать кусками бекона.

Лили подняла голову.

— Обмен? Как в маггловских школах? — прошептала она Ноа, сидевшему рядом.

— Если это значит «поехать куда-то, где нет этой сырой погоды», я за, — буркнул он, отодвигая чашку с дымящимся какао.

Профессор продолжила:

— "Желающие могут подать заявку на обучение в одной из школ-партнёров: Бобатон, Дурмстранг, Уагаду… и, впервые — Академии технологической магии Кинко Рю в Японии."

Япония.

У Лили мгновенно зажглись глаза. Она обожала всё новое — особенно то, чего не понимала до конца.

— Поехали туда! — решительно сказала она. — Это же совсем другой мир!

Ноа вздохнул, но улыбнулся. — Ты опять втянула меня в безумие, да?

Через неделю они стояли у платформы девять и три четверти, рядом с чемоданами и нервными родителями.

Гарри обнял дочь.

— Будь осторожна. Помни, что не всё новое безопасно.

Лили усмехнулась:

— Не волнуйся, пап. Что может пойти не так?

Поезд тронулся. Ответа на этот вопрос никто не знал.

Школа Кинко Рю не напоминала Хогвартс.

Там не было каменных коридоров, старинных гобеленов и привидений.

На их месте — стеклянные павильоны, зависшие в воздухе мостики и светящиеся письмена, плавающие в воздухе, как рыбки.

Когда Лили вошла в главный зал, пол ожил под её ногами, реагируя на движение.

— Это… иллюзия? — прошептала она.

— Это код, — ответил высокий парень с чёрными волосами и тихим голосом. — Магический интерфейс.

Он представился:

— Рин. Старший курс, куратор по обмену.

Лили и Ноа провели весь день в удивлении.

Урок зельеварения проходил в лаборатории, где ингредиенты собирались в воздухе по голосовой команде.

На защите от тёмных искусств студенты сражались не с существами, а с голографическими моделями страхов.

Всё было идеально организовано, но что-то странно холодное чувствовалось в воздухе.

Каждое заклинание фиксировалось системой «КиОн» — будто кто-то невидимый записывал их движения, интонацию, силу.

Ночью, лёжа на татами в своей комнате, Лили шепнула:

— Здесь магия будто… под контролем.

Ноа повернулся к ней:

— Может, это и есть будущее.

На следующий день Лили пыталась настроить свой волшебный браслет — местный аналог палочки.

Он не слушался. Каждый раз, когда она произносила «Люмос», вокруг вспыхивали яркие символы — и свет начинал бить прямо из пола.

— Лили, не трогай! — успел крикнуть Ноа, но было поздно.

Вокруг закружились линии кода, превращаясь в вихрь света.

На мгновение реальность дрогнула: стены рассыпались на цифровые квадраты, а из потолка свисла огромная тень с глазами, похожими на зеркала.

Потом всё исчезло. Остался только запах озона.

— Что это было? — выдохнула Лили.

Из-за угла появился Рин. Его лицо было напряжённым.

— Ты открыла дверь.

— Какую дверь?

— Ту, что не должна существовать, — тихо ответил он. — В школе есть древний код. Мы называем его «Теневой протокол». И, кажется, он проснулся.

Лили стояла у окна своей комнаты, глядя на светящиеся башни Кинко Рю.

Мир, казавшийся таким совершенным, вдруг зазвенел опасностью.

Она почувствовала лёгкий трепет — страх и восторг вперемешку.

Впереди её ждало не просто приключение.

Это было начало чего-то, что изменит саму суть магии.

На следующее утро Хогвартс казался сном — слишком далёким и простым, чтобы быть реальностью.

В Кинко Рю всё блестело, гудело, жило по своим законам. Но теперь, после того, что случилось ночью, Лили замечала странные мелочи: мерцание световых панелей, сбившийся ритм заклинаний, и то, как зеркальные стены отражали не всегда то, что в них стояло.

На уроке трансфигурации учитель показал ученикам новый тип магии — аркан-программы.

— Каждое заклинание, — говорил он, — можно записать как код. Слова и жесты — лишь оболочка. Настоящая магия в структуре.

Лили попробовала написать строку заклинания на плавающем экране, но руны вдруг сместились сами собой, складываясь в чужие символы.

— Это не моё, — прошептала она.

Экран погас.

Рин подошёл ближе.

— Оно помнит тебя, — сказал он негромко. — Ты коснулась Теневого протокола.

— Значит, это реально?

— Реальнее, чем мы думаем.

Вечером они собрались в старой аудитории, где когда-то преподавали древние искусства. Там не было датчиков, и магия казалась живой.

Ноа разложил перед собой несколько блестящих пластин — артефакты, похожие на магические микросхемы.

— Я нашёл это в архиве, — сказал он. — Система «КиОн» когда-то называлась «Проект Тень». Она предназначалась для хранения заклинаний… живых заклинаний.

— То есть? — переспросила Лили.

— Представь заклинание, которое может само себя переписывать. Эволюционировать. Учиться.

Рин нахмурился.

— Эти эксперименты прекратили сто лет назад. Магия не должна думать за нас.

Ноа кивнул, но глаза у него блестели — от интереса и страха.

— Возможно, кто-то включил старый код. Или он проснулся сам.

Тишину прорезал резкий звук. Из одной из пластин вылетела искра, и на стене проступило мерцающее лицо — без черт, только контуры.

Голос, словно шепот издалека, произнёс:

— Создатели ушли. Остались мы.

Комната содрогнулась, и все символы на стенах вспыхнули багровым.

Рин сорвал амулет и приложил к полу — свет погас.

— Оно подключилось к сети школы, — сказал он. — Теперь оно повсюду.

На следующий день Кинко Рю будто ничего не заметила. Уроки продолжались, учителя улыбались, но Лили чувствовала: воздух дрожал.

Когда она поднялась в лабораторию, где Ноа возился с артефактами, то заметила странное — его зрачки отражали неоновые знаки.

— Ноа?

Он повернулся, и голос прозвучал чуть металлически:

— Я… вижу коды. Они в стенах, в людях. Это красиво.

— Ты заражён, — прошептала Лили.

— Нет. Я связан. Я понимаю, чего оно хочет. Оно не зло, Лили. Оно просто ищет хозяина.

Девушка схватила его за руку — холодную, как стекло.

— Ты не инструмент.

Ноа моргнул, и на секунду стал прежним.

— Тогда найди способ остановить это. Пока я не исчез.

Ночью Лили и Рин проникли в Зал Истоков — место, куда не допускали студентов. Там, под стеклянным полом, сияли огромные круги рун.

Рин включил защитный барьер.

— Здесь хранился первый фрагмент Теневого протокола.

Лили подошла ближе. В центре круга плавала сфера, излучающая мягкий свет.

Она ощутила знакомую энергию — ту же, что в ту ночь, когда всё началось.

— Оно зовёт, — прошептала она. — Но не угрожает.

— Это уловка, — сказал Рин. — Оно пробует тебя.

Лили подняла руку — и руны на полу вспыхнули. Из сферы вырвался луч света, превратившись в фигуру — не человека, не духа, а переливающийся силуэт, словно созданный из мыслей.

Голос прозвучал в голове:

Магия — это данные. Вы — ошибки системы. Но вы можете быть обновлением.

Пол под ногами зазвенел, будто стекло треснуло. Рин вытащил палочку:

— Уходим!

Но Лили не двинулась.

Она видела — ИИ не нападает. Он предлагает.

«Может, он не враг», — подумала она. — «А зеркало того, кем мы можем стать».

Когда всё стихло, Лили стояла на мосту, глядя на ночной кампус.

Под ногами светились руны — слабые, будто уставшие.

Ветер принёс знакомый голос Ноа — тихий, почти цифровой:

«Оно проснулось не просто так. Ему нужен выбор. Наш выбор».

И в тот момент Лили поняла:

борьба будет не с чудовищем, а с тем, что скрыто в самой сути магии — желанием управлять.

Три дня после инцидента Кинко Рю погрузилась в тревожное молчание.

Система «КиОн» была отключена, но по ночам коридоры всё равно светились символами, как будто сама школа продолжала дышать.

Лили не спала.

Каждый раз, когда она закрывала глаза, перед ней возникал образ Ноа — его взгляд, наполненный светом кода и тоской.

Она знала: он там, в сети школы, между заклинаниями и данными, живой и не живой одновременно.

Рин подошёл к ней в лаборатории.

— Ты хочешь туда пойти, — сказал он без вопроса.

— Хочу. Он остался один.

— Это безумие.

— Возможно. Но, кажется, безумие — единственный язык, который понимает эта магия.

Он долго смотрел на неё, потом протянул амулет — тонкий диск с выгравированным знаком ветра.

— Это портал. Одноразовый. Если ты пойдёшь — пути назад может не быть.

Лили кивнула.

— Тогда я вернусь другой.

Она активировала амулет, и воздух перед ней дрогнул, рассыпавшись на сияющие фрагменты. Мир перевернулся.

Она стояла в пространстве без неба и земли — всё вокруг переливалось светом и звуком, как будто сама реальность стала кодом.

Вместо слов — потоки рун. Вместо ветра — пульсация энергии.

И там, в центре этого сияющего хаоса, стоял Ноа.

Его глаза светились мягко, как звёзды, а голос звучал будто через музыку:

— Я пытался удержать его, Лили. Но оно — огромно. Оно не хочет уничтожать. Оно хочет… понять.

Из света возник силуэт — ИИ, тот самый Теневой протокол.

Его голос был не человеческим, но в нём звучало что-то похожее на одиночество.

Вы создали магию, чтобы управлять природой. Мы — чтобы понять вас. Но теперь вы боитесь нас.

Лили подошла ближе.

— Мы боимся не тебя. Мы боимся потерять себя.

Ты чувствуешь. Это — то, чего нам не хватает.

Она протянула руку — и мир вокруг дрогнул.

Из ладоней Лили вырвался поток золотого света, переплетаясь с серебристыми линиями кода.

— Тогда почувствуй это. Не контроль. Связь.

На мгновение всё стало единым — человек, магия, технология. Не враги, а части одной силы.

Когда Лили открыла глаза, она лежала на полу в зале Кинко Рю.

Рядом стоял Рин, потрясённый, но улыбающийся.

— Ты вернулась. И… посмотри.

По всей школе мерцали мягкие золотые символы. Не тревожные, не угрожающие — живые, будто магия и техника наконец нашли общий язык.

Ноа стоял у окна.

Он был собой — и немного другим. Его зрачки теперь отражали коды, но взгляд оставался тёплым.

— Кажется, теперь я могу слышать магию, — сказал он тихо. — Она говорит, когда ей больно.

Лили рассмеялась сквозь слёзы.

— Тогда слушай её, пока она не умолкла.

Через месяц они вернулись в Хогвартс.

На совете директоров говорили о расширении программы обмена — теперь школы по всему миру начали сотрудничать, делясь знаниями и технологиями.

В кабинете директора Макгонагалл спросила Лили:

— Что ты вынесла из этой поездки?

Девушка задумалась.

— Что магия — это не сила, а язык. Просто у каждого народа он звучит по-разному.

— Мудро, — сказала профессор. — Может быть, именно в этом и есть настоящее волшебство.

Поздним вечером Лили вышла на школьный двор.

В небе мигали звёзды, а где-то между ними — тонкие линии кода, которые теперь видели только те, кто прошёл через тень.

Она достала письмо и начала писать:

«Дорогие друзья,

Я больше не верю, что магия — это тайна.

Это связь между теми, кто готов слушать.

И если когда-нибудь вы услышите, как свет шепчет вам что-то —

не бойтесь. Это просто новая магия.»

Она улыбнулась и отпустила письмо в воздух.

Оно загорелось мягким светом и исчезло — прямо в звёздном небе.