Битва тортов (джен)

— Ты только посмотри на эту выскочку, Ричард, — яростно прошипела Гиацинта. Если бы человеческий взгляд был способен метать ножи, она бы наверняка в совершенстве овладела этим искусством. — Прийти на состязание с бисквитным тортом — ха, ее намерение столь очевидно, что это граничит с бесстыдством! Она демонстрирует свое кулинарное искусство самым вызывающим образом! Разумеется, бисквитный торт не приготовишь в обыкновенной печи с первого раза, для этого требуются практика и специальное дорогое оборудование, но неужели Соня Баркер-Финч считает, что она единственная обладает и тем, и другим?? Хмпф! — с чувством оскорбленного достоинства Гиацинта расправила плечи. — Она ошибается!

— Конечно, ошибается, — устало подтвердил Ричард. Как же его утомило это треклятое кулинарное состязание, кто бы знал… Вот уже целых полчаса он торчал в большом зале приходского дома, где из-за наплыва посетителей, желавших оценить выпечку и десерты конкурсанток, было так душно, что у него разболелась голова, и выслушивал грозные филиппики своей жены, обращенные в адрес ее давней соперницы. Конечно, если быть до конца точным, эти филиппики он с разными интервалами выслушивал уже пятнадцать лет — с тех самых пор, как Соня Баркер-Финч, энергичная дама без возраста, но зато с очень высокой самооценкой, поселилась по соседству с ними в доме № 23. Гиацинта невзлюбила ее с самой первой встречи, когда, рассыпавшись в комплиментах новой соседке, она любезно до приторности пригласила ее на один из своих «ужинов при свечах», на что миссис Баркер-Финч высокомерно заявила, что в этот день она обещала быть на коктейльной вечеринке у знакомого баронета. Как Гиацинте удалось не лопнуть от возмущения и зависти уже тогда, Ричард не знал. Однако он со всей искренностью мог засвидетельствовать следующее: с тех пор его жена вышла на тропу беспощадной войны, в которой она не брала пленных. Возможно, потому, как не мог не отметить про себя Ричард с легкой досадой, что она продолжала терпеть одно поражение за другим, и пленные ей попросту не доставались.

— Конечно, — громким шепотом продолжила хорохориться возмущенная Гиацинта, — мне бы не составило никакого труда приготовить бисквитный торт — ты же знаешь, Ричард, все наши друзья считают меня мастером приготовления бисквитного торта! Но я никогда не опустилась бы до столь бессовестного выпячивания собственных заслуг! О нет, Ричард, ты меня знаешь — в искусстве тактичности и деликатности мне нет равных! Я могла бы войти в этот зал триумфатором, Юлием Цезарем, покорившим всю Европу, но я выбрала путь смирения, и мой шоколадный торт стал его символом. Шоколадный торт, Ричард, это кулинарный гимн скромности, хорошему вкусу и безупречному чувству меры, которому нельзя научиться, самодовольно разъезжая в новом автомобиле, сверкая фальшивыми фамильными драгоценностями! — Гиацинта снова прожгла взглядом противоположный стол, где Соня Баркер-Финч со снисходительной улыбкой, будто особа королевских кровей среди своих подданных, милостиво принимала комплименты ее кулинарному шедевру. Каждая из участниц принесла по два торта, чтобы все желающие могли их попробовать, и первый торт Сони Баркер-Финч уже был съеден, в то время как торты Гиацинты оставались почти нетронутыми — только Элизабет и Эммет, их соседи, отдали им должное. Ричарду, конечно, было прекрасно известно, что торты были ни в чем не виноваты — что-что, а готовить десерты его жена умела превосходно. Нет, Гиацинту обделили вниманием не поэтому. К ней никто не подходил, потому что все жутко ее боялись — еще бы, никто не хотел получить приглашение на очередной ужин при свечах, где Гиацинта любого доведет до белого каленья бесконечными разглагольствованиями об университетских «успехах» Шеридана, их сына, и высокопарным, но неуклюжим подражанием аристократии. Ни один торт на свете не стоил таких жертв, и Ричард хорошо понимал гостей конкурса — на их месте он, наверное, поступил бы так же. Впрочем, Ричард был на своем месте, и если со стороны оно и казалось лишенным каких-либо преимуществ, он хотя бы мог утешиться мыслью, что не откажет себе в удовольствии насладиться отвергнутыми гостями состязания тортами.

— Нет, это просто форменный скандал! — кипятилась тем временем Гиацинта. От злости она аж побагровела и теперь в своей темно-зеленой шляпке напоминала рассерженную редиску. — Так нагло попрать все правила приличия, это еще постараться надо! И вообще, Ричард, я считаю, что в следующий раз организаторы конкурса должны запретить участникам приносить бисквитные торты! Иначе…

И тут Гиацинта замолкла. Ее челюсть отвисла, а глаза расширились от неописуемого ужаса.

— Онзло! — прохрипела она. — И Дейзи… И папочка… Господи Боже, Ричард, что они тут делают?!?

— Пришли полакомиться тортами, что же еще, — пожал плечами Ричард. Вид свояченицы с мужем заставил его повеселеть. Он даже тестю был рад, хоть отец Гиацинты и отличался непредсказуемым характером, нездоровой тягой к внезапным побегам и, чего уж греха таить, слабостью к женскому полу. А вот для Гиацинты появление родственников на столь важном для нее общественном мероприятии было равноценно стихийному бедствию. Она даже в страшном сне не могла допустить, чтобы ее друзья узнали о том, что ее родственники принадлежат к низшему классу — не говоря уже о ее соперниках. Боже, а вдруг об этом прознает Соня Баркер-Финч?!?

— Ричард, — булькнула Гиацинта, хватая мужа за рукав, — Ричард, ты должен как можно скорее от них избавиться… Ну же, Ричард — никто не должен узнать, что мы…

— Дейзи, Онзло!.. — послышался радушный голос недалеко от них. — Как здорово, что вы пришли!..

Гиацинта побелела от ужаса. Элизабет, ее соседка, приветливо махала ее младшей сестре и зятю, а где-то на заднем плане папочка за обе щеки уплетал бисквитный торт ненавистной Сони Баркер-Финч!

— Ричард… — пролепетала Гиацинта, цепляясь за мужа, как за спасительный круг. — Ричард, я… больше… не могу… — с этими словами она со всеми присущими ей «тактичностью и деликатностью» грохнулась в обморок.

Очнулась Гиацинта на кушетке в кабинете викария, куда ее, пыхтя от натуги, притащили Ричард, Эммет и — к ее нескрываемому ужасу — Онзло. Взволнованная Элизабет махала пузырьком с нашатырным спиртом у нее под носом, и от такого пролетарского запаха Гиацинта мигом пришла в себя.

— Что… что произошло?.. — проговорила она слабым голосом. Осознав, в какой неподобающей позе она разлеглась на кушетке, Гиацинта поспешила сесть и оправить свой наряд.

— Ты упала в обморок, Гиацинта, — с сожалением сообщила ей Элизабет. Та потрясенно на нее уставилась.

— Упала в обморок? Но я… — запнулась Гиацинта и вдруг все вспомнила. От этого ей стало дурно.

— Папочка! — воскликнула она. — Папочка ел торт Сони Баркер-Финч! Ричард! — она вперила в мужа полубезумный взгляд. — Ричард, ты должен…

Но она не договорила — дверь в кабинет викария распахнулась, и на пороге появилась сияющая Дейзи.

— Гиацинта, поздравляю! Ты победила! — радостно возвестила она.

Второй раз за этот день у миссис Бакет отвисла челюсть.

— Что… — пролепетала она. — Я… Я не понимаю… Соня Баркер-Финч…

Облачко промелькнуло на лице Дейзи, и ее веселость слегка поблекла.

— Соня Баркер-Финч сбежала, — со вздохом сообщила она. — Папочка стал к ней приставать, ну и, вы понимаете… В общем, он тоже убежал. Но зато, — поспешила присовокупить Дейзи, чтобы поскорее пресечь возможные возмущенные возгласы сестры, — после того как ты упала в обморок, очень многие гости попробовали твой шоколадный торт. Один они целиком съели, а от второго, когда я уходила, оставалось уже меньше половины. В общем, только что викарий подсчитал все голоса и объявил, что ты победила! — улыбнулась Дейзи.

Гиацинте понадобилось несколько секунд, чтобы осознать сказанное сестрой. Ричард никогда еще не видел, чтобы ужас на лице человека столь рельефно сменился торжеством — будто бы умелый скульптор несколькими уверенными движениями до неузнаваемости изменил собственное творение.

— Я же говорила! — триумфально тряхнув головой, воскликнула она. — Не испекли еще бисквитного торта, который был бы мне не по зубам!

Ричарду подумалось, что Гиацинте очень повезло, что бисквитный торт Сони Баркер-Финч оказался очень даже по зубам ее папочке, но он промолчал. Галантно подав жене руку, он повел ее в большой зал, наслаждаться плодами заслуженной победы. Пусть у него и не получится полакомиться тортами в одиночестве, он хотя бы сможет немного отдохнуть от филиппик в адрес Сони Баркер-Финч. Пока, разумеется, его неукротимая жена не начнет новый раунд их неистового противостояния.