Дом с предателем (джен)

(Повествование от лица Вару)

Если бы год назад кто-то сказал мне, что я буду жить в одной хрущевке с Королем Пиков, Плаксой Зонтиком и прочими «титанами воли», я бы посоветовал ему проверить голову. А потом мы начали войну, я чуть не уничтожил реальность, меня слили с Джокером, а потом всех нас бросили в эту самую хрущевку. Ирония — она такая, знаете ли. Особенно когда она пахнет дешевой колбасой и отчаянием.

Жизнь здесь напоминала плохой ситком. Пик пытался наводить «порядок», заставляя нас расставлять тапки по линеечке. Эмма требовала, чтобы к ней обращались «Ваше Сиятельство» даже в туалете. Куромаку отдраивал до блеска уже и так сияющий линолеум. Ромео и Феликс строили из себя неразлучную парочку, хотя было видно, что Феликс просто пользуется его глупостью. А Зонтик… Зонтик плакал. Всегда. Из-за потерянной пуговицы, из-за сквозняка, из-за того, что суп остыл.

И был еще я. Вернее, мы. Вару-Джокер. Два сапога — одна пара. Одна пара, которая постоянно спорила, кому достанется право почесать нос.

КД (внутри, скучающим тоном): Варушка, мне скучно. Давай устроим пожар? Небольшой. Чисто для атмосферы.

В (мысленно, отрезая кусок батона): Заткнись. Последний раз, когда ты «развлекался», Пик чуть не пригвоздил нас к стене своим взглядом. И моей же вилкой.

КД: Но это же было весело! Он так смешно пыхтел!

Вечер был как все остальные. Мы сидели в тесной гостиной. Я строил из себя айсберг, Пик — статую презрения, Эмма — оскорбленную статую, Куромаку драил уже выдранную дверцу шкафа, Ромео что-то шептал Феликсу на ухо, а тот хихикал. Зонтик хныкал в углу, разглядывая очередную «потерянную» нитку.

И тут свет погас.

Не просто выключился. Он погас с таким звуком, будто кто-то перерезал горло самой электроэнергии. Воцарилась абсолютная, давящая темнота.

Зонтик (сразу же): ААА! Я ничего не вижу! Мы все умрем! Я знал!

Эмма (с презрением):Успокойтесь, Зонтик. Наверное, просто эти ваши «пробки». В замке такого безобразия не было.

Пик (голос в темноте, ровный и твердый):Все оставаться на местах. Куромаку, проверьте щиток.

Куромаку:Есть!

Послышались его уверенные шаги, удаляющиеся в прихожую. Я сидел, напрягшись. Во мне клокотал Джокер.

КД: О! Вечеринка в темноте! Давай споем!

В: Только попробуй. Я нашлю на тебя теней скуки. Иди спать.

Внезапно из кухни донесся странный звук. Что-то среднее между шлепком и глухим стуком. Потом — тишина.

Ромео (неуверенно): Феликс? Милый, это ты?

Ответа не последовало.

Свет резко зажегся, заставив всех поморщиться. Я моргнул и огляделся. Все были на местах. Кроме Феликса. Его кресло было пустым.

Ромео (вскочил): Феликс? Где ты? Не шути так!

Пик (встал, его лицо было каменным):Все оставаться здесь.

Он вышел в коридор. Через мгновение мы услышали его голос, холодный и четкий:

«Куромаку.Ко мне».

Мы все, как по команде, ринулись в коридор. Куромаку стоял у открытого щитка, с озадаченным видом разглядывая автоматы. Пик стоял в дверях на кухню. Его спина была неестественно прямой.

Я подошел ближе и заглянул внутрь.

На кафельном полу, в неестественной позе, лежал Феликс. Его глаза были широко открыты, в них застыло выражение глубочайшего удивления. А из его груди торчал знакомый предмет. Очень знакомый.

Это был стальной клинок «Когтя Аримана», оружия моего бывшего Короля Вольных Клинков, Данте. Того самого Данте, что погиб, прикрывая мой позорный отход в Сердцевине Реальности. Оружие, которое должно было навсегда остаться там, в пыли и пепле.

В горле у меня встал ком. Не от горя — Феликс был пустоголовым прихлебателем. А от леденящего ужаса. Это было невозможно.

Ромео (с диким воплем бросился вперед): НЕТ! ФЕЛИКС! МОЙ ВАЛЕТ!

Он упал на колени рядом с телом,рыдая.

Эмма (бледная как полотно, прошептала): Это… это оружие Теневой Звезды. Твое оружие, Вару.

Все взгляды,как один, уставились на меня. В них было обвинение, страх и ненависть.

В (про себя): Проклятье.

КД (внутри, без тени веселья): Вару… это нехорошо. Это очень нехорошо.

Я чувствовал, как по мне ползут их взгляды. Пик медленно повернулся ко мне. Его глаза были двумя щелями льда.

Пик (тихо, но так, что слышали все): Объяснитесь.

В (раздвинув руки, с горькой усмешкой):Что объяснять? Очевидно же. Я, скуки ради, достал из небытия клинок своего мертвого воина и прикончил самого безобидного идиота в этом доме. Звучит логично.

Куромаку (шагнув ко мне, сжимая кулаки):Убийца! Предатель! Я всегда знал!

Зонтик (заливаясь слезами):Он убьет нас всех! По одному! Начнет с самых плаксивых! Я следующий!

КД (внутри, панически): Варушка, а они могут быть правы? Может, это я? Во сне, что ли? Я не помню!

В (мысленно, отрезая): Заткнись. Это не мы.

Но внутри меня все похолодело. Потому что я помнил взгляд Данте в последнюю секунду. «Прощай, друг». А теперь его клинок торчал из груди того, с кем мы вынуждены были делить одну ванную.

Пик (не отрывая от меня взгляда): Куромаку, обыщите его комнату. Эмма, Зонтик — в гостиную. Никто никуда не ходит по одному. Ромео… — он посмотрел на рыдающего Ромео, — Оттащите его.

В (смотря Пику прямо в глаза):Ищешь улики? Не утруждайся. Если бы я хотел кого-то прикончить, ты бы проснулся без своей королевской головы. И даже не понял бы, почему утренний кофе такой красный.

Пик не дрогнул. Но в его взгляде что-то промелькнуло. Не вера. Сомнение.

Пик: Всех в гостиную. Сейчас.

Мы вернулись в гостиную. Напряжение висело в воздухе густым, удушающим туманом. Ромео бился в истерике, Эмма пыталась его успокоить с видом человека, который гладит бешеную собаку. Зонтик тихо хныкал в своем углу. Куромаку вернулся из нашей комнаты и мрачно покачал головой — ничего.

Я сидел и смотрел в стену. Внутри меня бушевала буря. Джокер метался в панике, а я пытался собрать осколки собственного спокойствия. Кто-то в этом доме был убийцей. Кто-то, с кем мы завтракали. Кто-то, кто знал о нашем прошлом. Кто-то, кто хотел повесить это на меня.

КД (тихо, почти шепотом): Вару… а если это Пик? Или Эмма? Или этот сопляк Зонтик? Они все нас ненавидят.

В (мысленно, анализируя): Ненависть — да. Но для такого театрального жеста… с клинком Данте… Это не просто ненависть. Это месть. Личная.

Вдруг Зонтик вскрикнул и указал дрожащим пальцем на окно.

Мы все повернулись.

На запотевшем стекле, с внешней стороны, кто-то написал одно слово, растекшееся от ночной влаги:

ПРЕДАТЕЛЬ.

В доме с предателем началась ночь. Самая долгая ночь в нашей жизни. И я с ужасом понимал, что утром мы можем обнаружить еще один труп. А доводы в мою пользу таяли быстрее, чем следы на том окне.

(Повествование от лица Вару)

Надпись «ПРЕДАТЕЛЬ» на стекле медленно стекала, превращаясь в безобразные подтеки. Казалось, сам дом плакал кровавыми слезами. Или это Зонтик так старался — сложно было сказать.

Зонтик (задыхаясь от рыданий): Оно… оно снаружи! Значит, убийца… на улице! Он смотрит на нас!

Эмма (холодно, глядя на меня):Необязательно. Это могло быть сделано заранее. Или кто-то хочет отвести от себя подозрения, изображая внешнюю угрозу.

В (поднимая бровь):Браво, Эмка. Первая разумная мысль за вечер. Прямо как в тех дешевых детективах, что ты тайком смотришь по ночам.

Эмма (вспыхнув):Я не…

Пик (резким жестом обрывает её):Хватит. Всех в гостиную. Куромаку, Ромео — заварите всем крепкого чаю. И проверьте воду на яд.

Куромаку (вытягиваясь в струнку):Так точно! Будет проведена полная химическая экспертиза имеющейся жидкости!

КД (внутри, оживляясь): О! Чайная церемония с паранойей! Мне нравится! Может, потребуем, чтобы Куромаку пробовал всё первым? На всякий случай?

Мы, как стадо напуганных овец, плетемся обратно в гостиную. Ромео, с красными опухшими глазами, не отходит от меня ни на шаг. Его взгляд — сплошное обвинение.

Ромео (шипит, когда мы проходим мимо): Ты заплатишь за это, тварь. Он тебе ничего плохого не сделал.

В (останавливаясь и поворачиваясь к нему):Во-первых, не дыши мне в лицо. Во-вторых, если бы я был убийцей, ты бы уже лежал рядом со своим «валетом», целуя ему пятки в мире ином. Успокой истерику и включи мозги если они конечно имеются у такого бабника, как ты.

КД (внутренне одобряюще): Жестко! Но справедливо.

Пик расставляет всех по местам, как фигуры на шахматной доске. Он сам садится в кресло, с которого открывается вид на всех. Я чувствую себя главным подозреваемым на допросе, который вот-вот начнется. Что ж, сыграем.

Пик (обращаясь ко всем): Итак. У нас есть труп. Орудие убийства. И надпись. У каждого из нас есть мотив. Старые обиды никуда не делись.

Эмма:Наиболее очевидный мотив у него. — Кивок в мою сторону. — Феликс был частью Дома Карт. Вару ненавидит нас всех.

В (сладко):О, да! Я так вас всех ненавижу, что даже разучился спать, только и делаю, что строю коварные планы. Особенно насчет того, как отравить твой утренний чай, Эмма. Добавлю туда каплю… недосыпа.

Куромаку (возвращается с подносом, на котором дымится шесть одинаковых кружек):Чай! Прошел проверку! Лично выпил полчашки и не умер!

Зонтик (с опалой глядя на свою кружку):А вдруг яд замедленного действия? Или… или он сработает только на тех, у кого есть аллергия на пыльцу?

КД (не выдерживая): ОЙ, ДА ВЫПЕЙ ТЫ УЖЕ, РЕВУН! ХОЧУ ПОСМОТРЕТЬ, ВЗОРВЕШЬСЯ ТЫ ИЛИ ПРЕВРАТИШЬСЯ В ЛЯГУШКУ!

Пик игнорирует клоунаду и берет свою кружку.

Пик: Мотивы есть у всех. Ромео. Вы с Феликсом были близки. Недавно я видел, как вы ссорились.

Ромео (вскакивает):Это была любовная ссора! Пустяк! Я его обожал!

В (задумчиво):А еще я видел, как он вчера тайком доедал твой пудинг. Могло хватить и этого для мотива. Страшная штука — кулинарная измена.

Эмма:А вы, Пик? Феликс позволял себе слишком вольные шутки в ваш адрес. Говорил, что вы в трениках выглядите не так величественно.

Пик (его веко дёрнулось):Я — Король. Мне не пристало опускаться до устранения болтливых шутов.

КД (внутренне хихикая): Ага, а просто приставить к стене и смотреть на них, пока они не усохнут от страха — это по-королевски!

Куромаку:А может, это Зонтик? Он всегда ноет, что Феликс над ним смеется!

Зонтик (заливаясь слезами):Я?! Да я и мухи не обижу! Я даже паука в углу жалею! Он такой одинокий…

Началась цирковая карусель взаимных обвинений. Я откинулся на спинку стула, наблюдая за этим безумием. Убийца был здесь, в этой комнате. Он смотрел нам в глаза и, возможно, даже подавал реплики. И он явно наслаждался зрелищем.

В (громко, перекрывая гам): Интересно. — Все замолкают и смотрят на меня. — Клиток Данте. Чтобы его достать, нужна не просто сила. Нужна связь с Теневой Звездой. Или… доступ к эху нашей старой реальности. Кто из вас, мои дорогие бывшие враги, тайком копался в обломках нашего прошлого?

Повисает тяжелое молчание. Даже Пик выглядит озадаченным.

Эмма (первая нарушает тишину): Ты намекаешь, что кто-то из нас… хранит артефакты с той войны?

В:Я намекаю, что кто-то из вас — не тот, кем кажется. И этот кто-то начал свою игру. А надпись «ПРЕДАТЕЛЬ»… — Я медленно обвожу взглядом всех, — возможно, обращена не ко мне.

В этот момент в квартире гаснет свет. Снова. Но на этот раз тишину разрывает не просто всхлип Зонтика, а настоящий, леденящий душу женский крик. Он доносится из комнаты Эммы.

Когда Куромаку с фонариком из телефона врывается внутрь, мы видим Эмму. Она стоит посреди комнаты, бледная, дрожащей рукой указывая на свой туалетный столик. На нем лежит ее диадема — когда-то символ королевской власти. А теперь — переломанный пополам. И на зеркале тем же почерком, что и на окне, нарисовано кровью (по крайней мере, мы все надеемся, что это краска) — «СЛЕДУЮЩАЯ».

КД (внутри, без тени веселья): Варушка… а этот клоун куда серьезнее, чем я.