Куколка (джен)

Эдит прислонилась к дверному косяку и наконец-то позволила себе отдышаться. Она не могла до конца в это поверить, но у нее все-таки получилось — она достигла своей цели. После изнурительного путешествия через полконтинента она добралась до дома Майкла, и теперь они наконец-то будут вместе. Он стал гражданином Германии, а значит, ему позволят развестись с его сумасшедшей женой, и они с Эдит поженятся. Наконец-то у нее будет своя семья, свой дом, в который она войдет полноправной хозяйкой, и где ей не нужно будет унижаться перед Мэри или терпеть снисхождение матери и отца. Теперь для нее начинается новая жизнь, в которой все будет только хорошо.

Переведя дух, Эдит встала прямо и с торжествующей улыбкой человека, который очень долго ждал самого важного момента в своей жизни, потянула на себя входную дверь. Но ничего не произошло — та оказалась заперта. Эдит повторила свою попытку, но это снова ни к чему не привело. Дом Майкла был заперт.

Эдит оглядела крыльцо в поисках дверного звонка, но ничего не нашла. Она вглядывалась в старые, облупившиеся стены так пристально, что у нее заслезились глаза. Только сейчас она обратила внимание на то, насколько обшарпанным выглядел фасад дома. Краска давно выцвела и местами осыпалась, деревянные оконные рамы прогнили, и какой-то искусный в своем деле паук сплел настоящее кружево на дверном косяке. Эдит слегка замутило, и она сделала полшага назад. Почему дом Майкла оказался столь негостеприимным? Может быть, она ошиблась адресом?.. Эдит поежилась и обхватила себя руками. В летнем платье с тонкими короткими рукавами ей внезапно стало очень холодно. Ощущение было, как в детстве, когда, наперекор няне, она оставляла дома теплую шаль, потому что надеялась, что последние сентябрьские деньки порадуют ее солнцем, и на улице ее постигало жестокое разочарование. Лето окончательно ушло, уступив место холодной осени, и маленькая глупенькая Эдит мерзла в своем платьице, едва не плача от обиды.

«Я никогда больше не буду плакать, — сказала сама себе Эдит. — Я выйду замуж за Майкла, и мне больше никогда не придется горевать». Она думала, что произнесла это вслух, но эта наивная фраза почему-то оказалась невысказанной. У Эдит задрожали губы — она не понимала, что с ней происходит, и не контролировала ситуацию, ни на что не могла повлиять — беспомощная бестолковая Эдит. Пока она топталась перед домом, не зная, что предпринять, на небе сгустились тучи, предвещая дождь. «Только промокнуть не хватало!..» — с тоской подумала Эдит. Ее новая жизнь начиналась совсем не так, как она представляла. Она ждала, что все вокруг будет наполнено светом и радостью, но вместо этого будто очутилась в мрачном готическом романе, где всегда шел дождь, а главная героиня была обречена на прозябание в материальной и духовной скудости.

«Ну уж нет!.. — Эдит решительно расправила плечи, игнорируя холод и поднимающийся ветер. — Я непременно попаду внутрь, чего бы мне это ни стоило!..»

Конечно, как она раньше об этом не подумала — в таком большом доме должен быть черный ход. Наверняка он сейчас открыт. Да, именно так все и было — пока Майкл не нанял слугу, который следил бы за порядком и присматривал за домом в его отсутствие, он запирал парадную дверь, чтобы не дразнить возможных грабителей, а сам пользовался черным ходом. Это же очевидно!

От облегчения Эдит едва не рассмеялась. Что ж, дело за малым — найти черный ход. Она быстро огляделась и заметила, что за углом дома с правой стороны виднеется узенькая тропинка, посыпанная гравием. Не теряя времени, Эдит почти побежала и очень скоро очутилась в небольшом заросшем садике, напомнившем ей чащу из сказки о Спящей Красавице. К счастью, она не оказалась слишком густой — ведь, как со смешком подумала Эдит, у нее не было секиры или острого меча, которым она могла бы прорубить себе дорогу. Эдит миновала разросшиеся розовые кусты, в последнюю секунду уклонилась от неестественно изогнутой ветки яблони и очутилась у двери черного хода. Она выглядела еще более неухоженной, чем парадная дверь. Казалось, что последний раз ее красили целый век назад, и тонкие нити паутины покрывали ее в нескольких местах. Если бы Эдит не знала, что здесь живет Майкл, она бы подумала, что попала в жилище древней чаровницы.

«Какие глупости», — Эдит снова попыталась рассмеяться, но на сей раз смех застрял у нее в горле, и она проглотила его, будто невкусное лекарство. На улице пошел дождь. Эдит ощутила, как несколько капель упали ей на кожу, и инстинктивно дернулась — они были такими холодными, что едва ее не обожгли. Не теряя времени даром, Эдит толкнула почерневшую высохшую дверь, и та без труда поддалась.

— Майкл?.. — робко позвала Эдит, очутившись внутри. С неприятным скрипом, будто кто-то царапал кончиком ножа по грифельной доске, дверь позади нее захлопнулось, и Эдит вдруг отчаянно пожалела о том, что не осталась снаружи. Уж лучше бы ее спалил ледяной дождь, но она хотя бы не задохнулась от этого гнилого запаха, царившего в доме. Он разъедал ей ноздри и будто изнутри царапал кожу, так что на несколько секунд Эдит вообще потеряла способность дышать. Только прикрыв нос и рот ладонью, она смогла восстановить дыхание. От нестерпимого запаха у нее из глаз потекли слезы — как Майкл вообще мог здесь жить?..

Быть может, Майкла здесь нет, пронеслось у нее в голове. Впервые после прибытия у Эдит мелькнула ужасная мысль — может быть, все это оказалось ловушкой? Может быть, те страшные люди, что похитили Майкла, на самом деле никогда его не отпускали, а теперь решили заманить еще и ее, чтобы… чтобы…

Ее сердце отчаянно колотилось. Пока Эдит стояла в темном коридоре, ее глаза успели немного привыкнуть к отсутствию света, и она различила обломки старой мебели и небрежно брошенную вдоль стен ветошь. Держась свободной рукой за стену, Эдит пошла вперед — туда, откуда лился слабый свет. Она миновала комнату для слуг, где все было завешено паутиной, и на каждом предмете мебели или домашней утвари лежал слой пыли в несколько дюймов.

— Неправда… — прошептала Эдит. — Все этой не может быть правдой…

Однако не верить своим глазам с каждым шагом становилось все труднее. Ведь Эдит знала это место. Ряды звонков, ведущих из комнат со знакомыми названиями, силуэты мебели, видневшиеся за мутными стеклами, перила на лестнице, ведущей наверх, в комнаты господ — это был не дом Майкла Грегсона, это было аббатство Даунтон. Ее родовое гнездо, из которого она надеялась выбраться уже много лет, но каждый раз терпела поражение.

Эдит остановилась у лестницы. Голова кружилась, от спертого запаха замутило, и слезы продолжали течь по ее щекам, только на сей раз она плакала не из-за омерзительного аромата, а из-за собственной никчемности. Какой смысл было тешить себя иллюзиями? Разве она не понимала, что Майкл умер и больше не вернется, и что ее лучезарное будущее, которое она рисовала себе месяцами, превратилось в такую же пыльную рухлядь, что сейчас валялась по углам ее родного дома?..

Грязной рукой Эдит вытерла мокрые щеки. Теперь ей было уже все равно. Она навсегда застряла в родном доме, и вместе с ним она покроется пылью и паутиной, после того как о ней окончательно все забудут. И ничего этого не изменит, даже…

Эдит вздрогнула и медленно повернулась к лестнице.

Даже чудо?..

Сверху по прогнившим ступеням струился тусклый свет, который Эдит заметила еще в коридоре, но о котором ее заставило забыть ужасное осознание того, что вместо дома Майкла она попала в аббатство Даунтон. Возможно ли, что еще не все потеряно?.. Что для нее еще есть надежда, и Эдит сможет подняться после этого страшного удара, которым стала для нее смерть Майкла?..

Шмыгнув носом, Эдит взялась за перила. Облако пыли взметнулось вверх, но она не обратила на него никакого внимания. Неважно, что происходит сейчас. Главное, что если она соберется с духом, то сумеет преодолеть все невзгоды и выйти к свету. Ее жизнь еще не потеряна, и она найдет выход из этого кошмара.

Эдит сделала первый шаг вверх по лестнице, затем второй. Она знала: ей нужно было преодолеть множество ступеней, прежде чем она очутится в большом холле, но это того стоило. Даже если ей придется изранить свои ступни, она не остановится. Слишком много горя было в ее жизни, чтобы Эдит могла позволить себе остановиться.

Подъем был труден, но Эдит не давала себе передышки. Раз, два, три, четыре… Раз, два, три, четыре… Она запыхалась, ей хотелось пить, но Эдит не задерживалась ни на минуту. Раз, два, три, четыре… Раз, два, три, четыре… Уже скоро. Уже совсем скоро. Осталось потерпеть совсем чуть-чуть, и она окажется наверху. Сейчас… Всего десять ступеней… Всего пять… Всего…

Когда Эдит толкнула дверь, ведущую в холл, она едва не вскрикнула от радости. Подъем совершенно ее измотал, но это того стоило. Она пришла как раз к Рождеству!.. Мама и папа играли вместе с ней и десятилетней Мэри у большой пушистой елки, богато украшенной к празднику. Мэри со своим обычным царственным видом рассматривала украшения, а Эдит сидя изучала подарки. С такого расстояния она не видела своего собственного лица, поэтому Эдит подошла поближе.

— Нравятся подарки, дорогая? — с улыбкой обратилась к маленькой Эдит леди Грэнтем.

— Какая красивая кукла!.. — воскликнул лорд Грэнтем. — Кукла для нашей куколки, ну разве не чудесно!..

Эдит обошла сидящую на полу девочку, что держала в руках большую коробку, перевязанную лентой, и обомлела.

— Кукла для нашей куколки!.. — повторил развеселившийся лорд Грэнтем. Теперь его голос звучал глухо. — Кукла для нашей куколки!..

Вопль ужаса застрял у Эдит в горле, но, в отличие от смеха, она не смогла его проглотить. Вместо маленькой девочки, вместо нее на ковре у елки сидела кукла. На голове у нее был парик, и она носила ее одежду, но ее тело было сделано из фарфора, а на месте глаз поблескивали черные гладкие шарики.

— Ну разве она не чудо!.. — умилилась леди Грэнтем. — Наша любимая дочка! Наша замечательная куколка!..

— Куколка!.. — в восторге вторил ей лорд Грэнтем. Мэри снисходительно улыбнулась, продолжая разглядывать елочные игрушки. Леди Грэнтем восхищенно всплеснула руками, и от стен эхом отразился ее возглас:

— Куколка!.. Куколка!.. Куколка!..

Эдит в ужасе попятилась. Животный страх сковал ее внутренности и парализовал волю. Она наблюдала за тем, как ее родители ворковали над механической игрушкой, заменившей им среднюю дочь, и ей хотелось кричать, но она будто онемела.

Вот, значит, каким был ее просвет? Вот в чем состояло ее будущее? Окончательно превратиться в вещь, лишенную чувств и не способную страдать, на которую ее близкие будут смотреть лишь как на красивую деталь интерьера?!?

Уж лучше умереть, мелькнула у нее безумная мысль. Уж лучше…

— Эдит!

Чистый ясный голос, так не похожий на это приторное сюсюканье, заставил ее содрогнуться. Эдит резко обернулась и увидела, что у лестницы стоит Сибил, ее младшая сестра. В отличие от Мэри у елки, она была взрослой, и Эдит никогда не видела ее столь спокойной.

«Наверное, все потому, что она уже умерла».

— Сибил?.. — сорвалось с ее губ. — Сибил, что ты здесь…

— Тебе пора просыпаться, сестренка, — спокойно сказала ей Сибил. — Это всего лишь кошмар, дурной сон, и тебе пора просыпаться. На счет три: один… два…

— Три… — пролепетала Эдит.

И проснулась.

Ей понадобилось около полминуты, чтобы окончательно убедиться в том, что она видела сон. Ее ночная рубашка промокла от пота, а спутавшиеся волосы прилипли ко лбу. Дрожа, Эдит села, обхватив руками колени. Сквозь плотно занавешенные шторы в комнату пробивался слабенький утренний свет. Она находилась в своей спальне в аббатстве Даунтон. Вчера она получила официальное подтверждение о смерти Майкла, так что к нему домой она не поедет. Потому что этого дома не было. Второй раз за свою жизнь Эдит попыталась вырваться из аббатства Даунтон и снова потерпела позорное поражение.

Немного успокоившись, она натянула на себя одеяло и завалилась набок, свернувшись клубочком. Никогда еще Эдит не чувствовала себя столь разбитой, никогда еще ее воля к жизни не была столь ослаблена.

Тебе пора просыпаться, сестренка. Это всего лишь кошмар, дурной сон, и тебе пора просыпаться.

— Сибил… — прошептала Эдит. Что бы она только ни отдала за разговор с почившей сестрой. Что бы ни сделала ради возможности еще раз увидеть ее лицо.

Тебе не нужно видеть мое лицо, Эдит. Тебе нужно лишь помнить: ты сильнее, чем все думают. И тебе пора перестать быть куколкой. Ты достойна большего.

— Большего… — эхом отозвалась Эдит. Обняв подушку руками, она уткнулась в нее лицом и долго лежала, слушая лишь свое сердцебиение.

Большего.

Она достойна большего.